АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Часть восемнадцатая

Возле дома моей мамы, прямо перед подъездной аллеей, возвышался холм. За ним следовал спуск с плохой видимостью, и каждый раз, въезжая на него, мы научились оповещать о себе сигналом, но покоряющие его в первый раз, не знали о сложности данного участка, и всегда рассказывали нам о том, насколько он был опасным.

Наверное, либо мне, либо маме можно было установить изогнутые зеркала, но мы этого так и не сделали. Мама говорила, что ей нравилось просто сигналить, ей нравился этот момент веры, при котором она знала этот холм, знала мой маршрут, и ей не нужно было смотреть наверх, чтобы увидеть, что других машин не было. Но я не понимал, любил я это чувство, или ненавидел. Я ненавидел надеяться, что холм был пуст, ненавидел момент неизвестности, но обожал секунды радости, когда машина легко и свободно съезжала по склону.

Такое же чувство вызывала во мне Ханна. Она была моим спуском с плохой видимостью, моим таинственным холмом и я никак не мог избавиться от постоянно преследовавшего меня чувства, что именно она разобьет меня вдребезги. Но когда я находился с ней, так близко, чтобы прикасаться, целовать, слушать ее сумасшедшие теории о девственности и любви, я испытывал безумное эйфорическое сочетание желания, восторга и спокойствия. В такие моменты я переставал думать о том, что мы можем разбиться.

Я хотел списать ее сегодняшнее поведение на ошибку, на извилистую дорогу, которая вскоре должна была выпрямиться, и что мои отношения с ней не закончились, не успев начаться. Может, все дело было в ее молодости; я пытался вспомнить себя в двадцать четыре и мне на ум приходили только образы молодого идиота, проводящего целые дни в лаборатории, и целые ночи с новыми женщинами и дикими экспериментами. В некотором смысле, Ханна в своем возрасте была гораздо более зрелой, нежели я, словно мы принадлежали к разным особям. Она была права, сказав, что всегда знала, как вести взрослую жизнь, и ей нужно было научиться быть ребенком. Так что, она с успехом послала меня куда подальше, в самой что ни на есть детской манере, не озвучив при этом никаких вразумительных объяснений.

Молодец, Слива.

Посадив Китти в такси, я вернулся на работу к 20:00, с намерением хотя бы на несколько часов погрузиться в какое-нибудь чтение и попытаться выкинуть все произошедшее из головы. Но по дороге к себе, проходя мимо кабинета Макса, я увидел, что его свет все еще горел и он сидел за рабочим столом.

-

“Чем ты здесь до сих пор занимаешься?”- спросил я, проходя в кабинет и облокачиваясь о дверь.

Когда я зашел, Макс поднял глаза, все еще сжимая голову руками. “Сара сейчас с Хлои. Вот я и решил немного поработать”. Он посмотрел на меня, и уголки его губ опустились вниз. “Я думал, ты ушел несколько часов назад. Почему ты вернулся? Сегодня же вторник…”

На мгновение мы уставились друг на друга, и между нами повис немой вопрос. Я уже давно не проводил вторники в компании Китти, и не думаю, что Макс вообще понимал, о чем он меня спрашивает.

“Сегодня я уже встречался с Китти”,- признался я. “Ранее, и ненадолго”.

Он сдвинул брови в раздражении, но я поднял руку, объясняя: “Я попросил ее увидеться со мной после работы, чтобы выпить и…”

“Серьезно, Уилл, ты самый настоящий муд…”

“Чтобы закончить наши отношения, ты, задница”,- со злостью прорычал я. “Даже, несмотря на несерьезность наших встречаний, я хотел поставить точку. Я не виделся с ней целую вечность, но каждый понедельник она присылала мне смс с вопросами о встрече. Сам факт того, что она думала о такой возможности, вызывал у меня чувство, что я изменяю Ханне”.

Даже от того, что я произнес ее имя вслух, мой желудок скрутило. Окончание нашего сегодняшнего с ней разговора было полной катастрофой. Я никогда не видел ее такой отдаленной, такой закрытой. Стиснув зубы, я перевел взгляд на стену.

Я знал, что она солгала, просто я не знал, почему она это сделала.

Скрипнув стулом, Макс облокотился на спинку. “Так что же ты здесь делаешь? Где твоя Ханна?”

Снова переведя взгляд на Макса, я, наконец, рассмотрел его получше. Он выглядел уставшим, взволнованным, и… совсем не похожим на обычного Макса даже после тяжелого трудового дня.

“Что с тобой?”- ответил я вопросом на вопрос. “Ты выглядишь так, словно тебя пытали”.

Он все-таки рассмеялся, и замотал головой. “Друг, ты себе даже не представляешь. Давай заберем Бена и пойдем пить пиво”.

Мы добрались до У Мэдди чуть раньше Беннетта, но не намного. Когда мы устроились в задней части бара, рядом с мишенями для дротиков и сломанной караоке-машиной, к нам подошел Беннетт во все еще свежем темном костюме, но с видом полного изнеможения, отчего я задумался, как долго мы втроем пробудем в сознании.

“В последнее время, из-за тебя мне приходится много пить в будни, Уилл”,- пробормотал Беннетт, занимая свое место.

“Тогда закажи содовую”,- сказал я.

Мы оба посмотрели на Макса, в ожидании его наполовину серьезной, ни черта непонятной демагогии о кощунстве заказывать диетическую Колу в британском баре, но он оставался непривычно молчаливым, и просмотрев меню, сделал свой обычный заказ: пинту Гиннесса, чизбургер и жареный картофель.

Мэдди приняла и наши заказы, после чего удалилась. Мы снова оказались здесь в очередной вечер вторника и, как и в прошлый раз, бар был практически пуст. На наш столик опустилась звенящая тишина. Казалось, что сегодня никто из нас не был в состоянии начать изливать свою душу.

“Нет, ну правда. Что с тобой?”- снова спросил я у Макса.

Он послал мне свою фирменную улыбку, и замотал головой. “Задай мне этот вопрос после второй бутылки”. Он улыбнулся Мэдди и подмигнул ей, когда она стала расставлять наши напитки на стол. “Спасибо, красавица”.

“Судя по сообщению Макса, мы собрались у Мэдди, чтобы устроить девчачью вечеринку”,- сказал Беннетт и сделал глоток своего пива. “Итак, какую из девочек Уилла мы обсуждаем сегодня?”

“Теперь у меня только одна девочка”,- пробормотал я. “Но сегодня Ханна порвала со мной, поэтому, чисто технически, у меня больше нет девочек”. Оба моих друга обеспокоенно уставились за меня. “В общем, она сказала, что ей это не нужно”.

“Блядь”,- пробурчал Макс, потирая свое лицо руками.

“Но дело в том,- продолжил я,- что я думаю, что она несет полнейшую херню”.

“Уилл…”- предупредительно начал Беннетт.

“Нет”,- сказал я, отмахнувшись от него, испытывая неподдельное облегчение, словно я до чего-то додумался. Я до сих пор не мог понять, по какой причине она была так взвинчена, во время нашего разговора у нее дома. Но я помнил, как в эти выходные, посреди ночи мы занимались с ней сексом, я видел голод в ее глазах, как-будто она не просто хотела меня, а нуждалась во мне.

“Я знаю, она испытывает ко мне те же чувства. В эти дни между нами что-то произошло”,- сказал я им. “Секс с ней всегда был невероятным, но в ее родительском доме он был чрезмерно интенсивным”.

Беннетт закашлялся. “Простите. Вы занимались сексом в ее родительском доме?”

Судя по его неопределенному тону, я предпочел верить в то, что он был впечатлен, поэтому я продолжил: “Казалось, что она вот-вот признается, что между нами было что-то больше секса и дружбы”. Я поднес к губам стакан с водой, и сделал глоток. “Но на следующее утро, она закрылась от меня. Она сама себя разубедила”.

Мои друзья задумались над этими словами. Наконец, Беннетт спросил: “Вы когда-нибудь решали попробовать быть только друг с другом? Извини, если я тщательно не отслеживал развитие ваших отношений. Просто, в этом за твоими плечами не самая безгрешная история”.

“Ханна знала о моем желании быть с ней одной, но потом мне пришлось закрыть эту тему, только потому, что она этого хотела. Для меня, она - единственная ”,- сказал я, совершенно не заботясь о том, что из-за этих слов они станут надо мной издеваться. Я это заслужил и что самое смешное, я получал удовольствие от того, что мое сердце принадлежало ей. “Вы мне об этом говорили, и я без колебаний признаю вашу правоту. Она прекрасна и забавна. Она сексуальна и чертовски умна. Я хочу сказать, что она мне полностью подходит. Мне хочется думать, что сегодняшняя ситуация – всего лишь трудность на пути к цели, или что-то в этом роде, но я буду достигать ее, пробивая стены, пока не сломаю себе руки”.

Беннетт рассмеялся и, подняв свой стакан, стукнулся с моим. “Тогда, давайте надеяться, что она передумает”.

Макс тоже поднял свой стакан, зная, что тут ему нечего было добавить. Он слегка поежился, словно извиняясь за то, что в этой ситуации была и его вина, так как всего пару месяцев назад он искренне желал мне любовных страданий.

После моей непродолжительной речи, мы снова погрузились в молчание, а вместе с ним и непонятное настроение. Я старался не поддаваться ему. Конечно, я переживал, что не смогу вернуть Ханну назад. С первой секунды, как в незнакомой спальне, на молодежной вечеринке, она пробралась своими пальцами под мою рубашку, для меня перестали существовать все остальные женщины.

Черт, даже еще раньше. Думаю, я потерялся в ней в ту секунду, как во время нашей первой пробежки, положил шерстяную шапку на ее очаровательно спутанные от сна волосы.

Но, несмотря на мою уверенность в том, что она солгала мне о своих чувствах, и что она что-то испытывала ко мне, в меня стало закрадываться сомнение. Почему она это сделала? Что случилось в промежутке между тем, как мы занимались любовью и нашим отъездом на следующее утро?

Беннетт перебил мои мысли, начав рассказывать о своих собственных мучениях: “Раз уж мы делимся нашими чувствами, думаю, настал мой черед. Это свадьба сводит нас обоих с ума. На церемонию, которая пройдет в Сан-Диего, собираются все члены наших семей – именно все, начиная от пра-пра-теток, заканчивая седьмой водой на киселе и тех, кого я не видел с пятилетнего возраста. То же самое со стороны Хло”.

“Это здорово”,- сказал я, потом задумался над своими словами, встретив холодный взгляд Беннетта. “Разве не хорошо, что люди принимают ваше приглашение?”

“Полагаю, что да, но большую часть этих людей мы вообще не приглашали. Ее родственники, в основной своей массе, находятся в Северной Дакоте, а мои по всей Канаде, Мичигане и Иллинойсе. Им всем нужна причина, чтобы провести выходные на побережье”. Покачав головой, он продолжил: “И поэтому прошлой ночью Хлои решила, что хочет убежать от всех и сыграть тайную свадьбу. Она захотела все отменить, и настолько стала одержима этой идеей, что боюсь, она позвонит в гостиницу и, действительно, все отменит, и тогда уже мы точно будем в самой настоящей жопе”.

“Она этого не сделает, друг”,- пробормотал Макс, пробудившись от своего непривычно тихого настроения. “Или сделает?”

Беннетт пробежал пальцами по волосам, и, сжав их в кулаках, поставил локти на стол. “Если честно, то я не знаю. Вся эта канитель разрослась до неимоверных масштабов, и даже я чувствую, как она выходит из-под контроля. Все члены наших семей приглашают всех, кого считают нужным, словно это некая бесплатная вечеринка… почему бы и нет? И тут дело не в затратах, а в пределах, в том, что у нас были свои пожелания. Мы рассчитывали провести свадьбу примерно на сто пятьдесят человек. Теперь насчитывается порядка трехсот гостей”. Он вздохнул. “Это всего лишь один день. Один единственный день. Хлои старается не терять здравого рассудка, но для нее это очень сложно, потому что уже чересчур….” Он рассмеялся, качая головой и откинувшись на стул, посмотрел на нас. “В этом так много деталей, о которых я даже думать не хочу. Впервые в жизни, у меня нет желания контролировать все вокруг. Мне плевать каким будет основной цвет торжества, или какой стиль мы выбрали для свадьбы. Мне плевать на цветы. Меня волнует только то, что следует за церемонией. А это то, что целую неделю я буду без остановки трахать ее на Фиджи, и что мы будем женаты навечно. Вот что имеет значение. Может, мне следовало позволить ей все отменить, и жениться на ней в эти выходные, чтобы перейти к беспросветному траханию”.

Я открыл было рот, чтобы возразить, и сказать Беннетту о том, что несомненно, все пары проходят через подобные кризисы, но если честно, я не имел ни малейшего понятия. Даже на свадьбе Дженсена – где я был шафером – единственное, что заставило меня пройти через всю эту церемонию, была мысль о том, чтобы затащить двух подружек невесты в гардеробную и перепихнуться. Поэтому, я не обращал особого внимания на сентиментальные эмоции, царившие в тот день.

И открыв рот, я потер его своей ладонью, чувствуя, как на меня стала накатывать новая волна ненависти к самому себе. Бля. Я уже скучал по Ханне, и находясь со своими лучшими друзьями, которые были… пристроены, моя ситуация стала казаться еще хуже. Не то, чтобы я испытывал нужду наверстать упущенное и приблизиться к их важным событиям; просто я хотел быть спокойным, и знать, что выходя куда-нибудь вечером со своими друзьями, я вернусь домой к ней. Мне не хватало спокойствия от ее присутствия, того, с каким вниманием она меня всегда слушала, того, как она рассказывала мне обо всем, что приходило ей в голову, чего она не делала ни с кем другим. Я любил ее за то, что она была самой собой – такой неудержимой и уверенной, любопытной и умной. И мне не хватало ощущения ее тела… я хотел брать удовольствие от нее, и дарить ей нескончаемое удовольствие взамен.

Я хотел лежать с ней в кровати, ночи напролет жалуясь на трудности планирования свадебного торжества. С ней я хотел всего.

“Не делайте тайной свадьбы”,- наконец, сказал я. “Я понимаю, что ни хрена не знаю обо всем этом, и мое мнение ничего не значит, но я абсолютно уверен, что любая подготовка, в той или иной степени, похожа на сумасшедший дом”.

“Просто слишком много суматохи для одного дня”,- промямлил Беннетт. “Жизнь длится гораздо дольше этого промежутка времени”.

Макс рассмеялся, поднимая свой стакан, потом подумав, поставил его обратно на стол и начал смеяться еще сильнее и громче. Мы оба посмотрели на него.

“Ты вел себя как зомби,- отметил я,- а сейчас ведешь себя как противный клоун. Мы тут делимся сокровенным – я – тем, что Ханна разбила мне сердце, а Беннетт – безумием свадебной организации. Твоя очередь”.

Он замотал головой, улыбаясь в свой пустой стакан. “Ладно”. Он махнул Мэдди, заказывая еще один Гиннесс. “Но Бен, сегодня ты здесь как мой друг. А не как босс Сары. Понятно?”

Нахмурив брови, Беннетт кивнул. “Конечно”.

Пожав одним плечом, Макс пробормотал: “Ну, парниши, выходит так, что скоро я стану папой”. Относительная тишина, в которой мы пребывали до недавнего времени, показалась оглушительным хаосом, по сравнению с полным вакуумом, образовавшимся над нашим столиком. Мы с Беннеттом застыли, потом перекинулись взглядом.

“Макс?”- спросил Беннетт с нехарактерной для него деликатностью. “Сара беременна?”

“Да, друг”. Макс поднял свои широко распахнутые глаза, на его щеках заиграл румянец. “У нее будет мой ребенок”. Беннетт продолжал смотреть на него, возможно, оценивая каждую реакцию на его лице. “Это хорошо”,- сказал я осторожно. “Правильно? Это же хорошо?”

Кивнув, Макс перевел взгляд на меня. “Это потрясающе. Просто… я в ужасе, если честно”.

“Какой у нее срок?”- спросил Беннетт.

“Чуть больше трех месяцев”. Мы оба начали было удивляться, но он поднял свою руку и кивнул. “У нее был стрессовый период…” замотав головой, он продолжил: “В эти выходные она сделала тест, но до сегодняшнего дня мы не знали, какой срок. А сегодня, когда я был на встречах… мы сделали ультразвук и измерили малыша”. Он закрыл свои глаза ладонями. “Охренеть, ребенок. Я только узнал, что Сара беременна, а сегодня сам увидел малыша. На ее сроке через ультразвук можно предположить, что будет девочка, но наверняка скажут только через пару месяцев. Просто все это… невероятно”.

“Макс, тогда какого черта ты делаешь с нами?”- спросил я, смеясь. “Разве тебе не полагается сидеть дома, пить яблочный сок и выбирать имена?”

Он улыбнулся. “Думаю, она хотела провести некоторое время без меня. Последние несколько дней я был, мать его, невыносимым, без умолку говоря о переделке моей долбаной квартиры, когда нам пожениться и всей прочей херне. Наверное, она хотела рассказать Хлои. Кроме того, на завтра у нас запланирована встреча”. Он замолчал, и с беспокойством сдвинув брови, сказал: “Просто сейчас, в конце дня, я выдохся ”.

“Ты за это переживаешь, так?”- спросил Беннетт, не сводя глаз с Макса. “То есть, это невероятно. У вас с Сарой будет ребенок ”.

“Нет, у меня те же переживания, какие, наверное, бывают и у других”,- сказал Макс, вытирая свой рот ладонью. “Буду ли я хорошим отцом? Сара почти не употребляет алкоголь, но не сделали ли мы за последние три месяца чего-нибудь такого, что могло бы навредить малышу? И, если ребенок пойдет в громадного папу, будет ли с маленькой Сарой все в порядке?”

Я больше не мог сдерживаться. Я встал, стащил Макса со стула и обнял его.

Он так сильно любил Сару, что плохо соображал в ее присутствии. И, несмотря на то, что из-за этого я постоянно издевался над ним, мне было очень приятно смотреть на эту пару. Даже без его слов, я знал, что он был уже готов остепениться и стать преданным мужем и отцом. “Ты будешь отличным отцом, Макс. Серьезно, мои поздравления”.

Отступив назад, я увидел, как Беннетт встал, пожал Максу руку, и кратко его обнял.

Твою мать.

В меня понемногу стала проникать значимость этого события, и я чуть не грохнулся обратно на стул. Жизнь проходила здесь и сейчас. Это было началом нашей жизни: свадьбы, семьи и решение стать смыслом чьей-то жизни. И дело было не в нашей гребаной работе, и не в случайных приключениях, которые мы искали. Жизнь строилась из этих связей, событий и моментов, когда один из твоих лучших друзей говорит о том, что у него будет ребенок.

Вытащив свой телефон, я отправил Ханне единственное сообщение.

Ты – все, о чем я думаю.

Дата добавления: 2014-12-11 | Просмотры: 506 | Нарушение авторских прав