АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Универсальные процессы и осознавание: сравнение, намерение, оценка

Три основных процесса более фундаментальны, чем осознание - это сравнение, намере­ние и определение.

1.Сравнение.

Однажды довольно продвинутая в осознавании женщина сказала: "Сейчас я сознаю, что Мери высокая, и..." Я остановил ее и спросил: "Откуда вы знаете, что Мери высокая?" Постепенно прояснилось, что говорящая в какой-то момент быстро сравнила Мери с картиной сред­ней женщины, каким-то образом существующей в ее памяти. Сравне­ние было очень быстрым, совершенно неосознаваемым, хотя осознать его оказалось возможным, когда мы остановились и стали вниматель­но это прослеживать.

Хотя акт сравнения почти никогда не сообщается в качестве содер­жания сознания, и редко доступен осознанию без специального особо­го внимания. Акт сравнения воспринимаемого с некоторой представ­ляющейся альтернативой лежит в основе невероятного количества. содержания сознания. Существуют четыре основных вида формальных логических сравнений.

а) Сравнение, скрытые в кажущемся описании. "Я сознаю малень­кое дерево..." - хотя маленькое кажется описанием, оно содержит скрытое сравнение, подобное вышеописанному - высокая Мери. Де­рево, которое кажется маленьким среди секвой, может быть названо большим среди рощи саженцев. Это не является проблемой, когда речь идет о размере дерева, но когда делается утверждение, вроде "Моя жена всегда держит дом в чистоте" - возможны более серьезные последствия, и вопрос "по сравнению с кем" может быть полезным, чтобы выудить формальное сравнение, лежащее под этим описанием.

б) Другого рода формальное сравнение содержится в утверждениях об изменении или отсутствии изменения. "Я все еще испытываю..." или "Это, кажется, не изменилось..." основываются на формальном сравнении того, что есть, с некоторым представлением о том, что было - как правило, неполным и искаженным.

в) Оценки, предпочтения и выбор, основанный на формальных или творческих актах сравнения. Это становится очевидным в момент ре­флексии, но как акт редко переживается. Несколько лет назад я в своей машине ждал очереди у бензоколонки. Когда водитель передо мной получил шланг, служащий сказал, что бензин кончается, и сей­час они могут дать только минимальное количество до следующей колонки. До этого они. по-видимому, давали полные баки, так что я вышел из машины, чтобы выяснить, что случилось. Служащий объяс­нил, что бензин почти кончился, так что они решили давать из остав­шегося всем понемногу, а не отдать это все одному или двум. Я ворчал, получая свой минимум, и, ворча, выруливал на выезд, жалуясь на свою неудачливость и глядя на машины впереди меня, уезжавшие с полными баками. Затем я случайно поглядел назад, и увидел очередь машин, которым, по-видимому, вообще не достанется бензина. Тогда во мне поднялась волна благодарности по поводу моей удачливости, что мне хоть что-то досталось, так что я могу доехать до следующей бензоколонки.

Затем я осознал странность ситуации: вот я сижу с минимумом бензина в баке, количество его не меняется, а моя оценка - повезло мне или не повезло - скачет туда и сюда, буквально в зависимости от того, в какую сторону повернута моя голова. Оценка ситуации цели­ком зависела от сравнения, которое я делал.

г) Может, наиболее удивительным является понимание того, что большая часть так называемых чувств основана на формальных срав­нениях. В только что приведенном примере очевидно, что мои чувст­ва раздражения или облегчения были реакцией на оценку повезло-не повезло, которая, в свою очередь, основывалась на сравнении с теми, кто получил больше, или с теми, кто не получил ничего.

По существу, то же самое оказывается справедливым по отноше­нию к таким чувствам, как вина, обида, и т.п. Вина или самооправда­ние вытекает из моих сравнений того, что я сделал с представлением или образом моего идеального лучшего Я. То же относится и к обиде. Допустим, я услышал, что кто-то говорит обо мне гадости. Что я чувствую? Что я чувствую, зависит в меньшей степени от самого дейст­вия, нежели от того, кто это делает и в каком контексте.

Если речь идет о заклятом враге, я пожимаю плечами и говорю себе: "Чего же еще можно было ожидать?". Если это кто-то, кого я считал другом, я чувствую себя преданным и обиженным. Только сравнивая действие со списком того, что делают друзья, а что - враги, и чего не должны делать друзья, я могу почувствовать, что мне нанес­ли ущерб.

Исходя из подобных наблюдений, я пришел к точке зрения, что по

существу все негативные чувства и, кроме того, большинство пози­тивных основаны на сравнениях, осуществляемых без осознания. Из этого можно вывести ошеломляющие следствия для жизни и для тера­пии. Качество опыта в жизни меньше зависит от того, что с вами происходит, чем от того, с чем вы это сравниваете. Теперь я часто говорю пациентам, когда они рассказывают про свою жизнь и про то, что они чувствуют, что если они хотят чувствовать все время, что жизнь плоха,им достаточно регулярно сравнивать то, что есть, с чем-нибудь лучшим. Если же они хотят чувствовать, что жизнь хороша, достаточно сравнивать то, что. есть, с чем-нибудь худшим.

Другое следствие для терапии состоит в том, что если чувства уко­ренены в сравнивании, то мало смысла непосредственно работать с чувствами, результатами, поверхностными проявлениями. Вместо этого лучше проследить с осознаванием момент сравнения и сделать его открытым. Это приближает нас к представлению о просветлении, о чем речь будет позже.

Отрицание: "Я не чувствую..." также можно теперь вкратце рас­смотреть. Негативное осознавание: "Сейчас я сознаю, что я не чувствую гнева..." или "Я сознаю, что Мери здесь нет" можно понять, как неве­роятно сложный комплекс или смесь сопоставлений и оценок.

Шаги примерно таковы: (1) замечается наличие некоторого опыта-переживания; (2) оценивается, что некий другой опыт, другое пере­живание (например, гнев) был бы уместным или возможным в этой ситуации; (3) создание представления этого другого опыта; (4) припи­сывание значимости его отсутствию; (5) сообщение об его отсутствии. | В процессе человек часто забывает, что некий опыт (1) присутствует, и также не замечает, что для того, чтобы шаги (2) и (3) были осущест­влены, чтобы было создано представление гнева, нужно, чтобы при­сутствовал след этого гнева!

В английском языке есть также два небольших, но очень семанти­чески нагруженных слова: "Как ты себя чувству ешь?"" Да, пожалуй, ничего". Или "Куда идешь?" - "Да я, вот только, в магазин" - насколь­ко больше это говорит, чем "Все в порядке" и "Я иду в магазин". Чтобы проникнуть в это особое значение, нужно проделать все те шаги, кото­рые были описаны по поводу отрицания, затем все после 1 шага оста­вить в сторону и сообщить о том, что зафиксировано в 1 шаге, фор­мально подразумевая, но без осознания, все последующие шаги. Не удивительно, что в этих словах часто звучит оттенок неудобства.

2. Намерение

Подобно сравнению, но даже еще более тонко, намерение пронизы­вает весь процесс осознания. Оно настолько фундаментально, что я чуть было не напечатал его большими буквами, когда писал это мгно­вение назад, чтобы выразить мое намерение, показать его централь­ную роль. Я не осознавал этой цели, но мой левый пятый палец уже двигался к клавише больших букв. Когда я расширил свое осознание этого момента, понимание этой интенции появилось как часть полно­го осознания.

Намерение, цель - почти, но не совсем синоним, - это нить, которая связывает, соединяет поток осознания. То, каково содержание, проте­кание, направление, толчки - определяется намерением. Это то, за­чем я что-то делаю, не в смысле внешних причин или оснований, которые привносятся скорее, чтобы затемнить осознание намерений. Хотя слово "почему" обычно нелюбимо в гештальт-терапии, я при­знаю его, если намерение такого вопроса состоит в выяснении намере­ния.

Одно из упражнений, в которых удается поймать след этого трудно уловимого создания - намерения - упражнение с выбором: "дано или выбрано". Иногда можно заметить, что выбирается "а", чтобы избе­жать "б". В чем состоит намерение избегания "б"? Может быть ока­жется, что вы не хотите думать то-то и то -то по этому поводу. Это -первый проблеск того, что во второй части будет центральной темой в качестве создания имиджа. Хотя иногда здесь возникает опасность бесконечного регресса - "каково ваше намерение в выражении этого намерения?"

Практически следование за намерением кончается довольно быст­ро. Ясное и точное следование за намерением требует некоторой ис­кусности в осознании. Я редко предпринимаю слишком большие захо­ды в этом направлении с наивными пациентами, пока они не пройдут некоторое обучение. Вместе с тем, это способ тренировки осознания, может быть даже более фундаментальный, чем различение "наблюдаю-воображаю".

"Хочу" и "нуждаюсь" также часто появляются в повседневном осоз­нании. Они тесно связаны с намерением, но более поверхностны. "Хочу" основано на сравнении с представляемой ситуацией изобилия и основано на представлении об отсутствии. "Нуждаюсь" может отно­ситься к действительной потребности, но чаще - безответственный способ выражения "хочу". Если вам действительно что-то нужно для выживания, это, конечно же, у вас есть, так что перевод "мне нужно" будет "мне очень этого хочется и вы должны мне это дать!"

3. Определение (оценка).

Под определением или приписыванием я имею ввиду процесс обна­ружения, или точнее, - назначения источника или расположения со­держания сознания. Если я сознаю какое-то чувство, которое я решил на основе быстрого сравнения назвать гневом, следующий вопрос - где оно расположено или откуда оно проистекает? Это не такой легкий вопрос, и на него не так просто ответить, как кажется.

При некотором размышлении становится ясно, что гнев, который я чувствую - во мне, но возникает ли он реально во мне, или является резонансом, ответом на ваш? Хотя слово "проекция" используется во множестве смыслов и значений, я предпочитаю обозначить им непра­вильное определение: неправильное помещение в некоторый внешний источник чего-то, что лучше было бы рассматривать, как возникаю­щее во мне.

Когда люди говорят о проекциях, они, мне кажется, имеют в виду, что проецировать - значит помещать некоторые качества из себя в кого-то другого, то есть всякое обвинение автобиографично. Точнее сказать, что я вижу, слышу, чувствую некоторое качество скорее в другом, чем в себе - как я могу поместить его туда? На практике проекция означает повышенную чувствительность к качеству илите­ме, о которой идет речь.

Если я чувствую некоторую подавленность и оглядываюсь вокруг себя на лица других, которые, возможно представляют выражениеширокого диапазона человеческих чувств, я наверное замечу и отме­чу про себя, если не вслух, людей, чьи лица выражают подавленность. Если я зол, я замечу тех, кто этому соответствует. Это будет ощу­щаться как данное осознание, хотя в действительности оно - выбран­ное. Я переживаю подавленность или гнев, и затем приписываю ис­точник этого другим.

При этом, когда я оглядываюсь и говорю: "Что-то ты подавленно выглядишь", обычно это до некоторой степени, хоть чуточку верно, потому что именно так я выбрал материал своей проекции. Я не буду проецировать качество на того, кто не проявляет ни малейших его признаков (смотри заметку о Норберте), даже в крайних случаях это надо иметь в виду.

И еще одно наблюдение относительно проекции. Ясно, что я не могу проецировать чувство, если его у меня нет, но я думаю также, что я не могу воспринять чувство или качество, если во мне нет хотя бы следа его. Если я полон любви, я не могу видеть ненависть в других. Проекция и восприятие - две стороны одной монеты, неразде­лимые и проникающие друг в друга» так что иной раз, путаясь, я называю их «воспроекцией» и «проприятием».

"Побудь этим: проекция и игра в гештальт-терапии"

В этом разделе рассматриваются некоторые практические методы обна­ружения, переживания и изучения проекции. "Ты проецируешь" - частое замечание в терапевтических группах и группах личностного роста. В любом случае на это имеет смысл ответ "Конечно". Пере­живание собственного чувства или готовности к действию как свойст­ву чего-то или кого-то вовне вполне обычно. Хорошо это или плохо, но мы делаем это постоянно. Мера нездоровья в этом зависит лишь от упорства. Цель этого замечания - предложить использовать этот фун­даментальный человеческий процесс в работе вместо того, чтобы те­рять энергию, противодействуя ему или критикуя его; предложить пойти за ним в качестве упражнения, увеличивающего осознание и развивающего более живые чувства и восприятия. Это не новая тех­ника. Художники и артисты, в частности японские, использовали ее в течение веков. Я встречался с этой техникой в качестве салонной игры. В свое время вариации ее давал Фриц Перлз. Однако терапевту и руководители групп недооценивают ее простоту и широкие возможности. Я пользовался этим методом тысячи раз и хотел бы поделиться несколькими конкретными случаями и возможными вариациями.

В терапевтической или экспериментальной группе я обычно предлагаю это упражнение в паузе или перерыве, предлагая каждому оглядеться вокруг и выбрать объект, который привлечет его. Затем каждый в течение нескольких минут старается отождествиться со своим объек­том, то есть говорить нечто, как будто он и есть этот объект: описывать его, но говорить я. Когда я вижу, что большинство остановились (каж­дый делает это про себя), я предлагаю, чтобы каждый вернулся к упражнению, добавив еще одну-две вещи.

Часто момент остановки возникает как раз тогда, когда человек подбирается к чему-то особенно интересному. Почти всегда несколь­ко человек в группе оказываются сильно взволнованными тем, на что они набрели и делятся своими проекциями с группой. Удивительно сильные чувства и значительная вовлеченность развиваются этим уп­ражнением в течение одной-двух минут. Это может происходить даже при группе в несколько сотен человек, встретившихся в первый раз. Например, женщина, отождествившая себя со светильником на по­толке, поражается, слыша, как сама она говорит: "Я очень старомодна и обвешена бесполезными украшениями... Мне приходится выдержи­вать тяжелый груз... И никто мне не помогает. Ближайший светиль­ник далеко, и мне приходится нести мою часть нагрузки в одиночест­ве". Готовая разразиться слезами, она попросила позволения остановиться здесь, но спустя час смогла рассказать много важного, что с этим связано и много нового, понятного ей относительно ее жизненной ситуации.

Другая женщина, отождествив себя с ярко окрашенным куском сте­ны, разразилась слезами по поводу того, что она, как стена, недокра­шена наверху. Она нашла в себе мужество остаться с этим болезнен­ным ощущением и через несколько минут смогла радоваться факту, что эта недокрашенность давала ей возможность свободно расти и завершить себя своим путем. Человек, отождествивший себя с громко­говорителем, сказал, что хотя он много говорит, ничто из этого не исходит от него самого, он только передает то, что сказали другие.

Я всегда проделываю сам упражнение вместе с группой, часто с волнующими для себя результатами. Однажды мне не нравилась группа, с которой я работал, мне хотелось, чтобы меня не было здесь. Нечаянно я выбрал большой подсвечник, и из этого получились следу­ющие фразы: "Я красивый и крепкий, но сейчас во мне нет свечи, я пуст. Мое дело - давать свет, но сейчас я этого не делаю." Когда группа, и я вместе с ней, перестали смеяться, мне стало легче вернуться к работе без сожаления или недовольства.

Если читатель еще не остановился и не проделал это упражнение, я предлагаю ему сделать это. Однако группа создает своеобразный уси­ливающий эффект: видеть, что кому-то метод хорошо удался, кажет­ся полезным, чтобы продолжать самому. Трудно передать словами, насколько интенсивным и вовлекающим часто оказывается это уп­ражнение.

Часто, когда интенсивность снижается, можно возобновить поток энергии, продолжив какие-то манипуляции объектом или ситуацией. Одна женщина, работая с кастрюлей с крышкой, подчеркивала, как плотно и хорошо закрыта кастрюля. Я подошел и дотронулся до крыш­ки, собираясь поднять ее. В панике женщина бросилась ко мне и от­толкнула мою руку от крышки. На мгновение она действительно была кастрюлей, и она не могла допустить, чтобы с нее сняли крышку! Свернутый флажок может быть развернут, на стул можно сесть, лам­па может быть погашена или включена или, если есть возможность, свет может быть сделан более ярким или менее ярким, в то время как человек отождествляется с этим объектом, и из этого могут возник­нуть драматические изменения в чувствах и восприятиях.

Когда упражнение выполняется так, что люди один за другим рас­сказывают свои проекции, часто возникает эффект запаздывания: те, кто слишком долго ждет своей очереди, теряет спонтанность своего выбора. Тогда я часто предлагаю коробку с игрушками, и предлагаю тем, чья очередь подходит, выбрать фигурку и работать с ней. По­скольку они не видят фигурок до того, как придет их очередь осущест­вить выбор и начать работу, эффект пересказывания уже задуманного исчезает. В коробку может попасть все, что угодно. Мне часто прихо­дится пополнять коробку, потому что люди часто просят подарить им фигурку, которая оказалась особенно значимой.

Различия в реакциях в этом упражнении бесконечны. Моим люби­мым примером остается ворчливый самокритичный мужчина с игру­шечным бизоном. Внезапно, будучи бизоном, он стал сильным и бла­городным защитником своего стада. Остановившись на минутку, он заметил пластиковый накат на задней ноге и добавил: "Даже мой помет полезен, индейцы сушат его и используют, как топливо!" Жен­щина, работая с игрушечной гориллой, описывала, какая она сильная, пока не заметила легкую вмятину на спине, тогда она задохнулась от ужаса, проговорив: "Я ранена" и пустилась в интенсивные фантазии о смерти.

Последний пример показывает важное отличие этого метода от большинства техник, связанных с фантазиями и снами. Объект созда­ет определенное подталкивание к областям, которые могли не возник­нуть в чистой фантазии.

Когда один человек смотрит на другого, работающего со своим объектом, для него очевидно, что выбор того вполне адекватен, что воз­можности объекта бесконечны, и что тот опускает некоторые очевид­ные черты, выбирая нечто весьма особенное, что наблюдающему и в. голову не пришло бы заметить. Работающий же совершенно не созна­ет себя выбирающим, его ведет то, что воспринимается им как дейст­вительные объективные качества объекта. Он может сопротивляться проговариванию этого, если это его беспокоит или пугает, но он не видит выбора в видении этого. Субъективное переживание выполняю­щего эксперимент отождествления можно сравнить с аттракционом вроде санок для катания с гор: севши в них, вы проезжаете все поворо­ты, подъемы и спуски.

Часто, бросив взгляд на объект, человек больше уже на него не смотрит, а работает со своей фантазией объекта. Он смотрит в сторону или вообще закрывает глаза. Один человек, взяв игрушечный спор­тивный автомобиль, начал рассказывать, как он элегантен, какой он модный. Заметив, что он смотрит в пространство, говоря все это, я попросил его вернуться к простому описанию. Начав снова смотреть на свою игрушку, он был сильно удивлен, и начал грустно говорить о своих вмятинах и царапинах, задумываясь, не побывал ли он в ава­рии.

Когда человек начинает терять интерес к своему отождествлению, есть много способов обновить поток, часто вырастающих из того, как он говорил до этого. Я могу предложить ему сказать что-то группе от лица своего зверька или объекта, или достаю свою волшебную палоч­ку и позволяю ему сделать одно изменение к лучшему в его объекте. Если человек начинает ненавидеть свой объект, то есть себя, я предла­гаю ему выбрать другой объект и устраиваю диалог между ними.

Часто людей привлекает чужой выбор, они берут тот же объект и продолжают работу с ним. В некоторых случаях вся группа работает с одним и тем же объектом. Очень часто члены группы научаются не говорить, когда работает кто-то другой, понимая, что их восприятия, весьма значимые для них самих, могут быть лишь помехами для кого-то другого. В одной группе фраза: "Это твоя горилла, а не моя" - стала общеупотребимой формулировкой, призывающей не путать свой про­цесс с процессом другого.

Иногда после того, как члены группы поработали индивидуально, они начинают взаимодействовать друг с другом от лица их объектов-игрушек. Это может вести к шуточным, но очень продуктивным конфронтациям. Я был изумлен, как много теннисный мяч и скорпион имеют сказать друг другу. Иногда таким образом разрешаются за минуты долго тянувшиеся проблемы группы.

Одна жесткая, независимая женщина все время держалась в сторо­не, члены группы оставили надежду добиться общения с ней, указы­вая ей на это. Она выбрала игрушечный грузовик-тяжеловоз, и была очень довольна своей силой и способностью перевозить тяжелые гру­зы. Затем она заметила, что в кабине у нее есть место только для одного человека. Ее одиночество и горечь, вызванные этим восприя­тием, были столь трогательными, что несколько членов группы' от­крылись к ней, и ее отношения с группой сразу же переменились.

В другой раз два аллигатора 45 минут разговаривали о жизни в болоте. Одна женщина подчеркивала, сколь она сильна - другая, как это опасно: тогда были в моде ботинки из крокодиловой кожи. Отно­шение этих женщин к жизни и к себе прояснились больше, чем это было бы возможно в течение часов обычных разговоров.

Это лишь немногие из возможных примеров применения этого ме­тода в групповой работе. В других случаях нечто происходит спонтан­но - кажется нет предела групповому творчеству. Ведущему остается лишь следить за сохранением отождествления. Соскальзывание в мо­дальность "оно или это", может быть либо указано, либо, иногда, в гештальтистском духе, может быть воспринято, как знак того, что человек чувствует угрозу или потребность остановиться.

Эту технику несколько сложнее ввести в индивидуальной работе, но и здесь она может быть плодотворной. Одна ригидная женщина, имеющая опыт неудачного замужества однажды опоздала на пять ми­нут, что было на нее не похоже. Она увидела несколько тюленей, играющих у берега, и остановилась посмотреть. Когда она описывала их, я предложил ей говорить от их имени. Через минуту она расплака­лась, коснувшись долго прятавшейся, казалось бы, умершей части себя. Тюлени стали для нее началом терапии. Много раз впоследст­вии, когда она описывала тяжелые и тупиковые ситуации, мне доста­точно было спросить: "Что сделал бы тюлень в такой ситуации?", и она сразу же находила, как освободиться от собственных самоограниче­ний.

Неудивительно, что одним людям этот метод подходит больше, чем другим. Те, кому он нравится, часто начинают сами использовать его дома и в других местах как способ настроиться или выяснить, что с ними происходит. Так, одна хронически подавленная леди осознала, сколь часто она замечает лилию, выросшую из кучи компоста, рабо­тая в саду. Решив, что это хороший момент для упражнения отождест­вления, она начала: "Я, лилия, выросшая на куче мусора..." Чувство надежды и обновления, которое в ней возникло, создало реальное и устойчивое изменение в ее состоянии.

Я сам постоянно пользуюсь этой техникой, чтобы выяснить, что происходит, не для информации, а потому что прорывы осознания часто очень благотворны и богаты. В качестве побочного эффекта я обнаружил, что стал более чувствителен к природе и поэзии.

В данный момент у меня нет законченной теории относительно того, что происходит в этом процессе. В себе я замечаю, что когда эксперимент работает хорошо, возникает комплекс, развивающий энергию и вызывающий осознание и часто перед этим я испытываю беспокойство. Объект, воспринимаемый вовне, становится организу­ющим фокусом для комплекса чувств.

Я могу увидеть мое обескураживающее чувство мертвенности и бесплодности как ветку дерева, сломанную бурей, или я могу перене­сти свое чувство возрастающей фокусировки и обретения направле­ния на ведущего в стае гусей вдали. Как он, я всегда знаю, в каком направлении следует двигаться, и ничто не может сбить меня с пути. Чувство удовлетворения и облегчения, когда такой комплекс возни­кает в осознании, очень сильно, даже если сами чувства каким-то образом негативны. Я заметил, что если человек старается связать себя с объектом во время этой работы, эксперимент остается поверх­ностным. Чем больше я могу потерять себя в объекте, тем глубже я обнаруживаю себя в конце.

Кроме индивидуальных приобретений в осознании этот метод ведет к определенным качествам групповых взаимодействий и процессов. Группа, прошедшая несколько раз этот процесс, часто создает живой, метафорический внутренний язык ("Опять этот твой проклятый слон!"), выразительный и эффективный, так что даже те, которые казалось бы, сами не очень эффективно работают в этой технике, поддаются ее энергии. Обретая в себе дотоле дремавшие части себя, люди становятся более живыми и дифференцирование восприимчи­выми к другим, менее замкнутыми в своих социальных ролях. Даже жестко антагонистические супруги, слишком защищающиеся и испу­ганные, чтобы слышать друг друга в обычном разговоре, обнаруживают симпатию друг к другу, когда партнер глубоко погружается в про­екцию.

В некоторых группах, как упоминалось, обобщается опыт: "Это твоя горилла". Каким-то образом, когда человек работает интенсивно с гориллой, я как наблюдатель могу глубоко почувствовать, что он действительно видит то, о чем говорит, и что это действительно отли­чается от того, что говорю я, - он не просто описывает неправильным образом объективную реальность, которую я вижу так ясно. Мы дей­ствительно различны, и это ОН. Следствием такого понимания часто оказывается способность дать другому быть тем, что он есть. Боль­шинство из нас сохраняют за собой право судить других постоянно, когда они выражают себя, с точки зрения норм социального поведе­ния. Мы свободно позволяем себе говорить: "На самом деле ты име­ешь в виду..." или "Тебе следует..." Когда же человек глубоко вовле­чен в выражении себя в упражнении отождествления, было бы совершенно неуместным вторжением сказать: "Но в действительности этот объект..." или "Твоя горилла должна...". Приобретение в этой области способности дать другим быть собой часто обобщается и пере­носится в жизнь, как вообще способность давать людям быть самими собой в их уникальности.

Кроме того, для меня наибольшее воздействие этого упражнения на группу - просто общее ощущение возбуждения и игры, которые возни­кают. Понимание, что смех может быть глубоким, а глубина - весе­лой, что мы можем смеяться до слез и плакать до смеха на несколько минут, и при этом может возникнуть очень нужное и полезное знание. Все это поможет группе сдвинуться от тяжелой, ориентированной на проблемы настроенности к чему-то более богатому и полному. Тре­щина между учением и жизнью, очень частая как в жизни, так и в группах, начинает зарастать. В конце концов не так уж важно, что еще делает группа, если она может достичь этого.

Несколько экспериментов Гештальта.

Здесь мы рассмот­рим некоторые пути изучения и практики осознания и некоторые воз­можные результаты этого изучения и практики. В действительности вы знаете все, что я собираюсь сказать. Знание не суммируется, мы не добавляем кирпичи друг к другу и не ставим друг на друга блоки. Мы скорее все более глубоко и полно дифференцируем и проясняем отношения в пределах поня­тий, о которых мы уже имеем некоторое представление. Я собираюсь лишь напомнить вам некоторые вещи и кое-что акцентировать.

Это один из принципов, с которым гештальт-терапевты подходят к своим пациентам. Пациенты уже знают все, чтоим следует знать, имеют все, что им нужно. Они нуждаются лишь в некоторой помощи Для прояснения. Эта помощь, скорее всего, будет состоять совсем не в том, что обычно понимается под помощью, а в разрушении глубокого убеждения пациента, что он нуждается в помощи, и в демонстрации ему на его же собственном опыте, что он уже обладает тем, что ему нужно. Все наиболее важные иллюстрации будут взяты из вашей собственной жизни. Упражнения или эксперименты читатель должен сделать сам, записывая то, что у вас получится. Каждое упражнение - это, по существу, структура или позиция, в которую вы должны поместить себя, в которой вы имеете возможность пережить определенные состо­яния и обнаружить нечто новое относительно себя и гештальта.

1 эксперимент.

В качестве первого эксперимента зафиксируйте ту позу, в которой он вас застал. Сидите так, как вы сидите, не изменяя по возможности ничего. Обратите внимание на то, как именно вы сидите, где и как вы держите книгу, какое отношение к ней у вас уже сформировалось, каково ваше настроение в этот момент.

Когда вы будете полностью сознавать, что в этот момент происхо­дит, попробуйте сделать несколько обращений. Измените свою позу на противоположную. Представьте себе, что ваше настроение являет­ся также противоположным. Посмотрите, что будет при этом проис­ходить.

Научение чему-то, что вовлекает полностью весь организм и ведет к "знанию** в отличие от "знания о", лучше всего происходит посредст­вом делания чего-то, и получения обратной связи от мира, затем не­больших перемен, новых попыток, новой обратной связи и т.д.. Кто-то отметил, что сложная вещь, которой дети лучше всего научаются – это ходьба. Дело в том, что ходьбе обучают не люди, а сила тяжести, которая весьма надежна и точна в обратной связи.

Поскольку я не могу предоставить вам обратную связь по поводу того, как вы взаимодействуете смоими словами, я предлагаю вам несколько способов увеличения той обратной связи, которую вы мо­жете для себя создать.

1. Держите под рукой во время чтения тетрадь и делайте заметки по тем экспериментам, которые я предлагаю.

2. Каждый раз, когда вы не выполняете эксперимент в тот момент, когда вы до него дочитали, запишите суть вашего возражения против того, чтобы сделать его в этот момент.

3. Если вы не делаете ни первого ни второго, то обратите внимание на качество вашего чувства, которое создает в вас отказ, и переживите полностью это чувство.

4. Поработайте с кем-нибудь еще из тех, кто читает эту главу, получая обратную связь друг от друга.

5. Создайте какой-либо образ меня и поместите его на пустой стул рядом со своим столом. Каждый раз, когда у вас возникнет какое-либо соображение, в особенности, возражение, высказывайте его моему об­разу, затем меняйтесь с ним стулом и отвечайте, как будто бы вы - это я. Прилагайте максимум усилий к тому, чтобы догадаться, что бы я сказал. Для наилучших результатов продолжайте каждый диалог, как минимум, до трех реплик каждой из сторон.

Вы можете, если вам нравится, посчитать это предложение смеш­ным, тем не менее я рекомендую его серьезно. Если в какой-то момент вам придет в голову использовать мой образ для втыкания иголок, не забудьте потом поменяться с ним местами и ответить за меня.

В целом не верьте ничему в этой главе, пока не проверите на своем собственном опыте. Экспериментируйте с идеями и формулировка­ми, еще лучше играйте с ними. Пока вы не сделаете этого, они не станут вашими. Я получил ученую степень и годами рассказывал в лекции о проекции, но не понял, что это такое, пока Фриц Перлз не провел меня через эксперименты, в которых я мог почувствовать это всем своим существом на своей шкуре. До этого я знал о проекции, а после этого я "восчувдумделал" то, что я знал. Вместе с тем не спешите отбрасывать понятия, если они не начинают немедленно соответство­вать вашим сегодняшним представлениям. Дайте этим идеям честный шанс: испытайте их в разных контекстах и в разное время.

Я всю жизнь проучился в школе, думая про себя свое "но", и больше обращая внимание на критику, исключения и ошибки, чем стараясь открыто искать нового более широкого значения. Посмотрите, нет ли в вас самих такой установки и дайте, по меньшей мере, такое же время другой, более открытой и естественной. Помните, что то, что кажется правильным, может казаться таким только в силу длительной при­вычки, Человек, привыкший сутулиться, чувствует себя как-то не так, если выпрямляется. Испытайте эти идеи в течение достаточно длительного времени, чтобы они смогли составить конкуренцию при­вычному и знакомому.

В качестве начала для рассмотрения Гештальта выберем простую точку зрения. В каждый момент каждый человек вовлечен в множест­во энергетических процессов: движений, ощущений и пониманий. Мышцы человека всегда находятся в тонусе. Это происходит даже в покое. На уровне физической энергии всегда что-то происходит. В то же время, если только не затрагивать состояние сна или потери созна­ния, что-то всегда происходит в сознании человека, он что-то осознает каким-нибудь видом сознания. Этот процесс гораздо труднее опреде­лить или заметить, но это происходит все время.

С точки зрения Гештальта психическое здоровье состоит в тесной связи этих двух процессов: физического и умственного. Когда осозна­ние-замечание конгруэнтно или соответствует протеканию энергети­ческого процесса, человек психически здоров, даже если он испытыва­ет боль. Психическое нездоровье состоит в отсутствии этого соответствия, то есть в том, что важные энергетические процессы вы­падают из сознания и не замечаются человеком.

Здесь необходимо некоторое уточнение. Нет нужды, чтобы созна­ние следовало за каждым энергетическим проявлением, если нет пре­пятствий его следованию. Например, если человек в течение двадцати лет играет на рояле буги-вуги, он почти совершенно не сознает, что делает его левая рука, когда он играет пьесу. Если только вообще его внимание привязано к тому, что он играет, то оно следует за правой рукой. Более вероятно, что он с кем-то болтает, пока его руки играют то, что нужно, или он флиртует с официанткой. Однако, если что-то вдет не так, например, запала клавиша, нет никаких препятствий к тому, чтобы его сознание быстро и полностью перешло к процессу игры.

В ситуации терапии может возникнуть момент, когда мужчина го­ворит: "Да, сэр, я прекрасно уживаюсь с женой, я действительно люб­лю ее". В то же время его правый кулак ударяет левую ладонь с большой силой. Это может быть просто подчеркивающим слова жес­том, но может быть чем-нибудь другим, и гештальтист привлечет внимание человека и предложит посмотреть, что за осознание придет вместе с этим жестом и нет ли какой-нибудь враждебности или страха, сопровождающих слова о любви.

2 эксперимент.

В идеальном случае; этот эксперимент лучше проводить с одним или двумя друзьями, читающими эту книгу, или с магнитофоном. Рабо­тая, когда другие просто наблюдают или когда магнитофон включен на запись, начните просто отмечать все, что вы осознаете. Начинайте каждую фразу словами: "Сейчас я осознаю...", и заканчивайте ее тем, что более заметно в осознании в текущий момент. Если это что-то такое, что вы не хотели бы говорить вслух, так и скажите: "Сейчас я осознаю свою цензуру". Гораздо лучше подвергать осознание цензу­ре, чем блокировать его. Чувствуйте себя свободным цензором и де­лайте это столько, сколько хотите. Если в течение некоторого времени не появится желание цензуры чего-либо, то вы или лжете, или блоки­руете сознание, или вы не обнаруженный до сих пор святой.

В какой-то момент вы почувствуете желание остановиться и пере­дать очередь кому-нибудь другому. Первые два раза просто отметьте это как очередное осознание и продолжайте. В третий раз останови­тесь и дайте проэкспериментировать другому. Когда каждый продела­ет это один-два раза, посвятите некоторое время обсуждению или прослушиванию записи. То, что вы заметите и спонтанно выделите для себя, важнее для вас и для вашего понимания Гештальта, чем аспект эксперимента, на который я собираюсь обратить ваше внима­ние, сколько бы существенны мои замечания не были.

Очень возможно, что наблюдая друг друга во время эксперимента, вы заметите определенный способ поведения, иногда довольно интен­сивного, который не отмечается в осознании выполняющего экспери­мент. Во многих случаях то, о чем не сообщается, просто оказывается пропущенным из-за отбора. Если спросить человека об определенном поведении в то время, когда оно существует, то он отметит, что вполне осознает его. Но может быть и такое поведение, которое явно не осознается. Может быть и такое поведение, которое не осознается полностью и не выпадает из осознания полностью. Если спросить об этом поведении, то человек может, например, сказать: "Да, я, навер­ное, улыбался. Я не замечал этого в тот момент, но, конечно же, так и было".

Почти каждый человек часто пропускает некоторые очевидные энергетические проявления, а определенные процессы выпадают сис­тематически. В процессе гештальтистской работы мы часто обнаруживаем, что если указать на какое-то энергетическое проявление, а пациент заметит его и сфокусируется на нем, то это обычно вызывает взрыв чувств и мгновенное расширение сознания, а также чувство удовольствия и высвобождения энергии. Как будто существовали препятствия к возможности осознавать некоторые процессы, а теперь их нет. Чем больше таких препятствий, тем больше энергии человека связано в этих процессах и находится вне сознания. Иногда энергия находится и в самих препятствиях, которые мешают осознанию и тем меньше энергии остается для плавного пластичного и эффективного проживания жизни.

3 эксперимент.

Примите удобное положение в одиночестве или с одним-двумя друзьями, читающими эту главу. Обратите внимание на то, чтобы ваша голова ни на что не опиралась. Закройте глаза и начните ощу­щать свое лицо как бы изнутри - просто замечайте, что с ним происхо­дит. Постепенно, после того, как вы заметили какое-либо напряже­ние, усильте его в том месте, где вы его обнаружили. Делайте это, даже если вашему лицу это становится неудобно и оно превращается в гримасу.

Делая это, заметьте, не напрягается ли какая-нибудь часть тела. Отметьте, не приходят ли в голову какие-нибудь мысли, образы, вос­поминания. Заметьте, что происходит, когда вы напрягаете до преде­ла то, что обнаружили, но с закрытыми глазами. Уделите особое вни­мание возникающим чувствам.

Часто выражение лица отражает вполне определенную эмоцию. Если эмоция понятна, посмотрите, не появился ли некий фокус или объект этой эмоции. Это может произойти, а может и не произойти. Посмотрите, не возникнут ли специфические воспоминания о каком-нибудь времени или месте. Важно не форсировать этот процесс. Просто будьте открыты к воз­можности всего происходящего и отмечайте, когда оно происходит. Если, например, вы начинает осознавать гнев, не уходите из этого переживания, задавая вопрос: "Чего это я сержусь?*', - а просто оста­вайтесь в нем. Пусть чувство гнева продолжается, дайте прийти вме­сте с ним и другим образам, а не отходите в сторону, спрашивая "поче­му?".

Запишите или расскажите, что произошло с вами. Если вы расте­рялись при выполнении этого эксперимента, попробуйте еще раз. Ча­сто нужно несколько попыток, прежде чем люди научаются делать это. В этом эксперименте может возникнуть много различных вещей. Часто люди переживают эмоции к чему-то и это то, что они давно носили с собой не замечая. Это может быть воспоминание большой давности, но чаще это что-то более близкое по времени.

На лице расположено много мышц, хорошо снабженных нервными окончаниями. Лицу доступно огромное количество различных тонких выражений. Лицо гораздо более важно в общении, чем обычно дума­ют, причем не только в общении с другими, но и в общении с самим собой. Тонкость и разнообразие переживаний основаны на обратной связи центральной нервной системы с мышцами лица.

Каждое сообщение об осознавании в одном из экспериментов или вообще в жизни, может рассматриваться с точки зрения того, насколь­ко это прямой опыт, а насколько представление об опыте. Если вы записывали на магнитофон вашу первую попытку проде­лать упражнение по осознанию, то прослушайте эту запись. Если нет, то повторите эксперимент и отметьте каким-либо образом то, о чем вы говорите, перенося фокус своего внимания от момента к моменту.

Отметьте, что осознание, о котором говорили вы или говорят другие люди, существенно отличается по ощущениям от осознания в прямом опыте. Например, если человек во время эксперимента говорит: "Я осознаю возникающую тревогу", - мы в действительности не знаем, каков его реальный опыт. Если мы спросим, не мог бы он более точно описать свои ощущения, то кто-то может сказать: "Я чувствую неко­торое напряжение в горле, и у меня слегка потеют руки", а другой скажет: "Я чувствую тяжесть внизу живота, и у меня напряглись но­ги".

Говоря о тревожности, люди основываются на совершенно различ­ных комплексах сенсорных переживаний. Кто-то еще, сообщая о сво­ем осознании, может начать говорить весьма поэтично: "Это похоже на вихрь, бушующий в голове" или "Я чувствую себя так, будто бы мой лучший друг внезапно появился передо мной". Такого рода сравнения что-то передают, но могут также использоваться как препятствия к полному переживанию опыта. Говорящие могут так использовать свое воображение, что вызовут в слушателях чувства, которые они сами не испытывают.

В эксперименте со своим лицом вы могли заметить, что осознание, начинающееся весьма смутно и обобщенно, становиться все более точ­ным и четко локализованным в определенных мышцах лица. В тожевремя связанная с этим эмоция становится яснее. Представление "Я чувствую тревогу" - это довольно сложное заключение, основанное на живаем, что если указать на какое-то энергетическое проявление, а пациент заметит его и сфокусируется на нем, то это обычно вызывает взрыв чувств и мгновенное расширение сознания, а также чувство удовольствия и высвобождения энергии. Как будто существовали препятствия к возможности осознавать некоторые процессы, а теперь их нет. Чем больше таких препятствий, тем больше энергии человека связано в этих процессах и находится вне сознания. Иногда энергия находится и в самих препятствиях, которые мешают осознанию и тем меньше энергии остается для плавного пластичного и эффективного проживания жизни.

4 эксперимент.

Повторите первоначальный эксперимент на осознание, но с одним отличием. Говоря о своем осознании, используйте слово "замечаю" или "наблюдаю" вместо "осознаю". Делайте это, когда вам ясно, что осознаваемое действительно присутствует в ощущении в данный мо­мент. Когда ясно, что осознание, о котором вы говорите, просто пред­ставление или воспоминание, или фантазия,- воспользуйтесь словами "представляю себе". Если вы сомневаетесь по поводу того, что это такое, или, если это кажется смесью того и другого, используйте пер­воначальное слово "осознаю". Например, в первоначальном экспери­менте вы могли сказать: "Сейчас я осознаю, что я несколько надоел Джону". В новом варианте вы можете сказать: "Я замечаю, что Джон зевает и смотрит вниз. Я представляю себе, что я ему, наверное, надоел".

Практикуйтесь в этом, пока не станете сравнительно легко и быст­ро отличать, действительно ли вы замечаете что-то, или воображаете, то есть представляете себе. В этом могут быть свои тонкости. Если человек, который только что сидел с вами в комнате, встает и направ­ляется к двери в кухню, а через 30 секунд вы говорите: "Сейчас я осознаю, что Джон пошел на кухню", - то это, скорее всего не осозна­ние, а память, и слова "представляю себе" были бы более точными, потому что в этот момент он уже на кухне, а не идет на кухню. То, что он идет, существует только в вашем воображении. Продолжайте наблюдать в жизни реальный опыт и концептуализа­цию в себе и других. Когда различение станет более ясным, обратите внимание на то, как это различие действует на ваше ощущение в жизни - то есть на ощущение себя живым - и на ваше общение с другими. Различите, когда вы имеете дело преимущественно с пред­ставлениями, а когда - с прямым опытом.

Есть несколько показателей отвлечения от чистых переживаний. Один из них - это любого рода обобщения. Как только люди начинают говорить о том, что они обычно переживают "часто, когда...", мы знаем, что они не имеют в виду конкретного опыта, а говорят о поня­тиях или обобщениях, и в этой ситуации может произойти лишь не­многое. Это будет так, пока они остаются на этом уровне. Решающим является то, перейдут ли они к тому, что актуально происходит, то есть к актуальному опыту определенной ситуации, или нет.

Любое обращение ко времени - другой показатель возможного ук­лонения от полного переживания. Например, обращение к будущему событию почти неизбежно означает, что говорящий не перейдет к конкретности. Можно быть очень конкретным относительно прошлого события, но это лучше всего происходит, когда мы просим человека оживить это прошлое событие, говоря о нем в настоящем, а не остав­ляя его в прошлом посредством использования прошедшего времени.

Переживание может быть осуществлено только сейчас, в то время как представления растянуты во времени. Так что если человек хочет быть открытым, хотя бы в возможности переживания, он должен быть в настоящем. Говоря о прошлом событии, он должен воспроизводить его так, как будто оно происходит сейчас.

Еще более тонкий показатель - это все, что указывает на сравнение опыта говорящего с чьим-нибудь чужим. В момент сравнения внима­ние человека не может быть полностью сосредоточено на его опыте. Некоторая часть внимания уделяется тому, с чем опыт сравнивается, а еще часть - самому сравнению. Если человек говорит: "Я все еще сознаю...", - мы знаем, что имеем дело со смесью манипулирования представлениями и опыта. Чтобы сказать "все еще", человек должен сравнивать то, что он делает сейчас, с чем-то, что было раньше или с чем-то ожидаемым. Сравнение и ожидание - это проявление концеп­туализации.

Нет ничего плохого в сравнении. Это означает лишь, что мы до некоторой степени отстранились от опыта, который в настоящее вре­мя является материалом для сравнения. Мы интерпретируем опыт или часть его, как объект отдельный от нас, который можно сравнить с другим объектом, также отделенным от нас. Если в момент сравнения мы полностью ощущаем сравнение - мы переживаем его. Но если, например, мы сравниваем степень волнения, которое переживаем сейчас, с тем волнением, которое присутствует обычно, - мы не пере­живаем волнение полностью. Нам остается пережить только акт срав­нения.

В качестве практического теста меры переживания и меры концеп­туализации в отчете об осознании многие гештальтисты используют возможность локализовать нечто в теле. Если человек говорит: "Я чувствую себя сердитым", - гештальтист может сказать: "Где вы пере­живаете это чувство?" Если человек не может найти места для этого ощущения в своем теле, то он, скорее всего, имеет дело с представле­нием. Человек не сердит в настоящий момент, а имеет лишь смутное воспоминание о том, как он обычно сердится. Если человек может найти локализацию ощущения в теле, то гештальтист может работать с темой, предлагая пациенту сфокусироваться и все более точно и ясно распознавать, что именно переживается.

У каждого человека есть много степеней злости и сердитости, а также смеси рассерженности с чем-то еще. В данный момент гешталь­тист интересуется именно конкретной смесью, а не гневом вообще. Основной гештальтистский принцип состоит в том, что корень знания и понимания значения любого опыта состоит в переживании его, а не в отстранении и задавании вопросов "почему" и поисках причины и следствия.

Когда я задаюсь вопросом, почему же у меня болит голова или почему я так зол на кого-то - я отхожу от опыта. Опыт стал этим воспоминанием, чем-то, что уже произошло. Я нахожусь где-то в дру­гом месте, рассматривая связи состояния с остальным миром. Опыт заморожен и неизменяем. Это воспоминание или представление о том, что когда-то было опытом. В этой позиции нет ничего нового и ничто не может из нее возникнуть. Я фиксирован в мире объективного опыта. Использование местоимения "это" в обозначении ситуации -также указатель, что говорящий отдален от полного переживания и находится на уровне представления.

Путь к знанию заключается в том, чтобы оставаться с опытом. Если у меня болит голова, я просто локализую и переживаю боль так полно, как только возможно. Если я сердит, то остаюсь в переживании своей рассерженности, фокусируясь на том, на ком фокусируется мой гнев.

Из этого опыта, если я остаюсь с ним, возникает мера значения, которая необходима в данной ситуации и вся необходимая дальнейшая информация. Если я сердит и не знаю почему, я просто остаюсь с опытом и углубляю его, двигаясь к нему все больше и больше, уходя все дальше и дальше от концептуализации. В результате внезапно может появиться образ того, на кого я сердит. Если я уже знаю на кого я сердит, но не знаю повода и буду продолжать фокусировать мой гнев, то рано или поздно повод проявится. Все, что мне нужно знать, будет внезапно проявлено при углублении опыта.

При этом процесс выявления ощущения и повода, вызвавшего его, вызывает увеличение жизненности. В этом процессе я, по крайней мере, нахожусь так близко к своему опыту, как это возможно. Дейст­вует именно это нахождение рядом, а не вопрос "почему". Я не хочу сказать, что в концептуальном мышлении есть что-то неправильное. Значительная часть общения, в особенности научного, нуждается в нем. Когда цель состоит в том, чтобы сравнивать, классифицировать, понимать в научном смысле слова, естественно пользоваться поняти­ями. Коща же цель в радости, полном знании и контакте, целесооб­разно обращаться к полному опыту. Говоря словами Мартина Бубера, понятие - словарь отношений Я - ОНО. Опыт же - словарь отношений Я - ТЫ, будь то с объектами или с людьми. Этот принцип настолько прост, что трудно представить себе, что это - основа всей гештальт-терапии. Все дальнейшее может рассматриваться как расширение этой основной темы.

5 эксперимент.

Оглядитесь в комнате, в которой вы сейчас находитесь и выберите какой-нибудь объект. Лучше, если объект выберет вас, то есть что-то бросится вам в глаза. Начинайте описывать этот объект с одним изме­нением. Все время говорите о нем, как о себе. Если вы выбрали книж­ный шкаф, говорите: "Я - книжный шкаф, Я стою у стены". Поместите на некоторое время свой центр осознания в этот объект. Вы - этот объект, переживающий и воспринимающий вселенную в такой пози­ции.

Когда вы почувствуете, что иссякли, что сказали все, что можно было сказать, постарайтесь заново войти в объект и сказать еще две-три фразы. Теперь проговорите несколько предложений, начиная их словами: "Я, конечно, не...". Проделайте это, оставаясь в позиции выбранного объекта.

Часто оказывается, что некоторые из фраз, которые произносятся вами, содержат в себе импульс чувства или производят на вас какое-то действие. Выберите две-три такие фразы, вернитесь к объекту и про­следите эти темы чуть глубже. Например, если в качестве книжного шкафа говорить, что стоите прислонившись к стене, вернитесь в ощу­щение опоры на стену и проследите за ним, оставаясь книжным шка­фом, и оставайтесь в нем настолько долго, насколько вам это удастся. Часто некоторые из таких фраз или тем, в которые вы входите, оказы­ваются спонтанно связаны с вашей жизнью. Если нет - тоже хорошо.

В качестве еще одного варианта вернитесь опять в свой объект и позвольте себе сделать одно изменение любого рода. Представьте се­бе, что изменение может быть сделано в вас, как в объекте, и почувст­вуйте, что с этим для вас связано. Если проделывая этот эксперимент, вы почувствуете тенденцию использовать слово "Это" вместо "Я", от­метьте эту тенденцию. Такой способ говорения отдаляет вас от экспе­римента и уменьшает вероятность того, что из него выйдет что-нибудь интересное.

Попробуйте проделывать этот эксперимент несколько раз в тече­ние следующих дней, как только какой-нибудь объект обращает на себя ваше внимание. Исследуйте, что он имеет вам сказать - точнее, что вы имеете себе сказать через него.

Процесс, в который вы вовлекаетесь в этом эксперименте, называ­ется проекцией или идентификацией. В каждый момент вашей жизни есть возможность для этого эксперимента. Каждый беглый взгляд на объект, если его развернуть, может привести к вещам, какие выявля­ются в этом эксперименте.

У опыта есть тенденция изменяться, как только я вхожу в него. Только понятие может длиться неопределенно долго. Опыт всегда по­движен, текуч. Как только я реально переживаю опыт, нечто происхо­дит и опыт меняется. Часто, если я нахожусь в состоянии защиты или малейшей тревоги, ближайший фокус осознания переносит опыт скачком в какую-то совершенно иную область. Например, если я сфо­кусировался на каком-то человеке, внезапно центром осознания ста­новится какая-то часть моего тела. Или, может быть, я разговариваю с человеком и внезапно в какой-то части моего тела появляется напря­жение, или мой взгляд привлекает какой-то объект в комнате, так что впору делать основное упражнение на осознание.

Следующий принцип Гештальта, вытекающий из этого – следует всегда оставаться с доминирующим фокусом осознания. В классическом представлении об образовании фигуры-фона мы остаемся с образую­щейся фигурой. В вербальных формах взаимодействия есть искуше­ние оставаться с мнимым содержанием, с тем, что, как мы говорим, является предметом разговора с нашими понятиями и словами. Фак­тически, пока мы проговариваем слова, центр нашего осознания блуждает вокруг, иногда соединяясь со словами, иногда перескакивая на тело или на восприятие чего то еще во внешнем мире.

Одна из наиболее сильных сторон Гештальт-терапии состоит в го­товности и способности гештальтиста следовать за фокусом энергии, куда бы он ни двигался, не будучи пойманным словами. Для невнима­тельного наблюдателя работы с пациентом может показаться, что те­рапевт не обращает внимания на слова, перебивает, меняет тему. Од­нако, к концу работы, если она успешна, человек испытывает значительное чувство облегчения и интеграции. Он обнаруживает, что он все время был в фокусе внимания терапевта. Придерживаясь ведущего осознания, я, фактически, прислушиваюсь к организму в целом, а не только к части его, которая произносит слова.

Очень часто, когда фокус осознания сдвигается, он движется между импульсом продолжения работы над тем, с чего человек начал, и со­противлением этому. Как раз здесь подвижность и гибкость терапевта особенно полезна. Если, например, человек работает со сном и вне­запно как бы отходит, смотрит в сторону и голос его бледнеет, возмож­но, что происходящее это внезапная вспышка тревожности или сопро­тивления.

Нежелание продолжать возникает в этот момент как доминирую­щая фигура. Проход через это нежелание возможен, но почти навер­няка после этого у человека будет меньше свободной энергии. Геш-тальтист пойдет сразу же вместе с сопротивлением, позволит ему превратиться в сознательное, принимаемое осознанием, обратит вни­мание на жест ухода и взгляда в сторону. Человек проживает более явно и полнее осознает то, что он делает. Если сопротивление очень сильно, человек может действительно захотеть остановиться в этой точке, что совершенно "0'кей". Если у него нет больше свободной энергии, то он прекращает процесс вместо того, чтобы продолжать то, против чего протестует весь организм. Более вероятно, что когда чело­век полностью переживет сопротивление, его энергия иссякнет, и он сможет вернуться к первоначальной теме с большей способностью фокусироваться и продвигаться.

Очень часто смена фокуса осознания происходит в противополож­ностях. То есть, пережив полностью некоторый аспект происходяще­го, человек скорее перейдет к противоположному, чем к чему-то, не имеющему отношения к пережитому. Большая часть незаконченных дел, которые люди несут с собой, существуют в виде полярностей. Эти полярности существуют одновременно, продолжая внутренний спор. Часто эти споры ведутся обвиняющим критическим голосом долженствования - я должен, я обязан, которые Фриц Перлз назвал "собакой сверху" и протестующим голосом лени - я не могу, я не хочу, который он назвал "собакой снизу".

6 эксперимент.

Повторите несколько раз вариант первого эксперимента ориенти­рованного на обращение. Представьте себе или претворитесь, что де­ла обстоят не так, как они обстоят, а наоборот. Сделайте (что бы это ни значило для вас) так, чтобы ваше чувство в определенной ситуации стало бы полностью противоположным. Побудьте с этим достаточно долго, чтобы посмотреть, что из этого получится.

Большинство конфликтов появляется в форме поляризованных по­зиций типа "я должен выполнять домашнее задание" и "мне этого не хочется". Гештальт-подход состоит в том, чтобы продвигаться от одно­го к другому, переживая ощущения каждой стороны так полно, как это возможно. Это делается вместо того, чтобы сидеть в напряженном, неудобном и смешном амбивалентном положении. Переход на каж­дую из сторон и полное переживание каждой стороны часто дает воз­можность осуществить новый синтез, который с большим удобством включает большую часть вас.

Есть еще один принцип Гештальта, который следует из вышеска­занного. Если действительно пребывание с опытом - лучший способ использовать его наиболее плодотворно и пережить его наиболее по­лно, то почему бы не попробовать в качестве произвольной техники использовать преувеличение для ускорения процесса полного пере­живания. Разумеется, первые попытки преувеличения состояния мо­гут быть искусственными, но часто они довольно быстро переходят в подлинный опыт.

Если человек жалуется на головную боль, то мы знаем, что он каким-то образом создает эту головную боль, но не знаем, каким именно. Мы просим человека увеличить ее, то есть сесть так, как для этого нужно, или думать о том, о чем нужно думать, или смотреть туда, куда для этого нужно. В общем, делать то, что пациент найдет нужным делать, чтобы усилить боль. Вместо того, чтобы пассивно наблюдать и ждать действий пациента, мы вмешиваемся и пробуем сделать боль сильнее. Часто человек может сделать это довольно быс­тро. Когда он демонстрирует способность изменять боль в одном на­правлении, он обычно спонтанно находит способность двигать ее и в другом, то есть заставить ее исчезнуть в большей или меньшей степе­ни. Если человек говорит о некотором раздражении, мы предлагаем ему притвориться серьезно раздраженным и раздосадованным. Если потенциал существует - он проявится.

Далее. Большинство конфликтов или напряжений существует че­рез полярности, и человек в данный момент проявляет одну из сторон. Произвольное обращение часто вводит полярность в непосредствен­ное осознание. Если человек говорит о том, что кто-то сводит его с ума, то можно быть почти уверенным, что существует довольно силь­ное притяжение к тому человеку, иначе гнев не был бы столь силь­ным. Человек не будет терять время на злость в отношении людей совершенно для него не важных. То есть помимо состояния гнева определенно существует какое-то позитивное чувство. Хорошим при­емом может быть притворство на одну-две минуты, что эти позитив­ные чувства существуют и высказать одно-два предложения с позиции этих чувств.

Техники преувеличения и обращения вместе называются "тяни-толкаем". Они являются основными в гештальт-подходе. Их дейст­венность легко понять благодаря воспоминанию о способе сдвигания застрявшего автомобиля. Вы не тянете его в одну сторону, а скорее раскачиваете вперед и назад. Последний сильный толчок вперед мо­жет оказаться самым решающим. Человек, завязший в конфликте, или в двойственных чувствах, часто с помощью тяни-толкая может быть перемещен на новое место.

Мы уже намекали на гештальтистскую теорию измене­ния. Настало время выразить ее более четко. С точки зрения Гештальта все, что необходимо для изменения, это просто ситуация, в которой человек переживает то, что есть в наличии. В момент полно­го переживания изменение происходит мгновенно, спонтанно и неиз­бежно. Как только я осознаю процесс, просящийся в осознание, ситу­ация проясняется и я перехожу к тому, что стоит на очереди. Это может быть не тем, что я предполагаю и что я хотел бы изменить. Это движение всегда происходит в направлении большего равновесия и всегда сопровождается освобождением некоторого количества энер­гии, ощущением легкости, что бы не происходило.

Если человек старается измениться в течение некоторого времени, то основным препятствием к изменению может стать как раз это самое старание. Оно удерживает человека от возможности переживать ос­новное событие.

Если я боюсь пережить свое одиночество, то я буду делать все для того, чтобы избежать его. Я буду встречаться с людьми, курить с ними, пить кофе, заведу ряд ничего для меня не значащих сексуальных знакомств, и так далее. Но парадоксальным для меня образом эти самые действия, которые я использовал для защиты от одиночества, более всего поддерживают ситуацию неизменной. Они создают мне условия, при которых я избегаю опыта, хотя только в полном пережи­вании одиночества есть шанс, что оно пройдет и даст мне свободу пережить что-нибудь еще. И тогда возникает следующий парадокс. Как только я действительно начинаю переживать этот пугающий про­цесс, так он растворяется, становясь чем-то иным, нежели то, чего я ожидал и чего боялся. Иным, чем ранее представление о нем, то пред­ставление, которое я составил и носил с собой так долго.

По-другому это можно представить так, что мое поведение всегда определяется тем, что я отказываюсь пережить в реальности. Отсюда понятно, почему гештальт-терапию называют парадоксальной техни­кой изменения. Мы просим людей, которые приходят, чтобы изме­ниться, сделать труднейшую вещь в мире. Сделать то, что они больше всего не хотят делать - отказаться от представлений об изменении и просто переживать то, что есть. Люди избегают опыта, притворяются, что его нет, делают что-то еще и остаются теми же самыми, если только не более сложными. Это происходит до тех пор, пока они не сделают этого простого и трудного шага: переживать то, чего они избе­гали.

Нужно сделать еще одно дополнение, чтобы это утверждение могло быть полным. Часто может показаться, что человек переживает нечто полностью, но все же остается привязанным к этому, привязанным к попыткам избегать этого в дальнейшем. Он не обнаруживает облегче­ния или исчезновения неприятных симптомов.

Важным моментом является параллельное осознание вместе с опы­том и своего выбора. Того, что я сам выбрал и создал этот опыт, а не являюсь его жертвой. Если переживание одиночества сопровождается чувством, что на это одиночество меня обрекли мои родители, или кто-то меня оставил и этим сделал меня одиноким, - я еще не полно­стью переживаю происходящее. Необходимо в дополнение к этому мое осознание, что в каждой точке моей жизни я по собственной воле участвую в ситуации, создающей опыт, которого я пытаюсь избежать.

Гештальт-терапию часто отождествляют с формами психотерапии, требующими драматических телесных действий и выражений в каче­стве необходимых элементов процедуры. Действительно в нашей культуре стремление к минимуму выражения создает серьезную про­блему. Старание жить одним интеллектом вместо полной жизни всего организма, - может быть это основная проблема большинства людей.

Тотальное выражение того, что происходит,- естественный путь к полному переживанию. Многие техники гештальт-терапии использу­ют процесс перевода словесных заявлений в телесные действия. На­пример, если муж и жена говорят о трудности быть близкими, тера­певт может предложить им встать и попробовать, как близко они могут находиться друг к другу, и как они себя чувствуют на различ­ных физических расстояниях друг от друга.

Если человек в группе жалуется на комплекс неполноценности, терапевт может попросить его оглядеться и указать двух-трех чело­век, по отношению к которым он чувствует себя особенно неполно­ценно. Такие процедуры делают более конкретным и реальным то, что происходит. Они действительно способствуют более полному пе­реживанию, чем это возможно при простых разговорах о чувствах.

Дата добавления: 2014-12-12 | Просмотры: 624 | Нарушение авторских прав