АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 15. Когда происходит что-то важное, земля вокруг тебя начинает вращаться быстрее

Когда происходит что-то важное, земля вокруг тебя начинает вращаться быстрее. Намного, намного быстрее. Хочется протянуть руку и разбить часы об стену. Или растоптать ногами. Зло, отчаянно. Чтобы перестало так убегать, подобному мельчайшему песку сквозь растопыренные пальцы.
Но время нам неподвластно. Оно любит играть с нами; дразнить, приводя в бешенство.
Полиция приехала быстро. Наверное, на это повлиял хозяин вечера.
Я стояла на улице, обдуваемая морозным воздухом, в одном легком платье. Хотелось выть на луну, которая сегодня сияла пуще прежнего. Улыбалась мне игриво, подмигивала.
За спиной сновали возбужденные сенсацией люди, а мои руки мелко подрагивали от осознания происшедшего. Слезы высохли, зимний холод добрался и до израненного сердца. Время неумолимо двигалось вперед, а я застряла на одном месте. И в голове ни одной вкрадчивой мысли.
-Ты замерзнешь, Лиля.
На плечи мне осторожно накинули пальто, но оно было не в силах отогнать мороз внутри. Голос Влада сочился жалостью и сочувствием.
-Илья, - прерывистым шепотом вырвалось у меня. Все существо тянулось к нему, жадно и до горящих искр в глазах. Влад наклонился, пытаясь расслышать, различить в бормотании слова и предложения. И я покорно повторила. – Я хочу к Илье.
Дальше все просто расплылось в какофонию одинаковых эпизодов и бессмысленных причитаний. Казалось, просьба истощила меня до дна. Разом.
Калейдоскоп непонятных лиц, картинок, зданий и смутно знакомых голосов проносился перед глазами, как быстрая прокрутка видеозаписи.
-Убери руки, я сказал. Сам могу донести ее.
-Отвали. Я тоже вполне могу справиться. Она в последние дни исхудала до костей.
-Что ты хочешь этим сказать, щенок? – звериный рык. Я морщусь и протягиваю руку к такому родному голосу.
Мне отвечают ласковым касанием к щеке, легким поцелуем в губы.
-Ты меня называешь щенком? Да ты же младше меня на несколько лет. И хватит лапать ее, придурок.
-Не ходи за мной. Можешь проваливать - ты свою миссию выполнил. И подачки свои забирай. Мы не нуждаемся.
-Так я не тебе их дарил. Прости, не знал, что тоже хочешь. В следующий раз пришлю тебе цепь, как ты и любишь. Поразвлечешься со своей хозяйкой.
Слушать перепалку дальше не было сил. Я протестующее застонала, когда такое родное тепло резко покинуло меня и слабым, чужим голосом позвала:
-Илья…
И тепло вернулось вновь, изгоняя холод; разбивая сталь, сковавшую сердце.

***
-Ты был там? – дрожащий голос раздался в темноте неуверенно, почти испуганно.
-Да.
Коротко и как-то нехотя ответил Илья. И я понимала почему. Теперь он взял на себя обязанность оберегать меня от всех плохих вестей и неожиданных гостей, которые никак не желали угомониться. Таких как Влад.
Он часами стоял у порога квартиры, переругиваясь через дверь с Соколом и прося меня выйти к нему. Иногда мне казалось, что им даже нравится обмениваться издевками и проверять у кого на сегодня лучшая атака или надежней защита. Из злобы и негодования это переросло в игру, которую оба повторяли с завидной регулярностью. Порой я замечала, как Илья легко улыбался, слушая ответы Влада.
На третий день мучительного заточения я взбунтовалась и открыла дверь, пропуская гостя, пока Сокол был занят готовкой.
И зря.
Илья был прав, говоря, что я еще не готова к любого вида откровениям. Влад сумел убедить меня в этом, шепотом бросив в ухо:
-Его арестовали. Нужна твоя видеозапись в качестве доказательства. Требуют твоего присутствия, но я смог отговорить прокурора. Залогом служит видеозапись.
К такой новости я готова не была. Конечно, много раз думала об этом, составляла речь, прокручивала в голове всевозможное развитие событий, представляла лица окружающих, а в итоге…все оказалось совсем не таким, как в моих мыслях. Сердце сковала невидимая цепь, сдавила горло, мешая произнести хоть слово.
И я просто сдалась. Отступила назад, выставив перед собой руку.
-Уходи, Влад. Прошу…
На этой оборванной фразе нас прервал Илья. Его глаза искрились бешенством, руки были стиснуты в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Он походил на тигра, готового к атаке.
Бросив на меня единственный беспокойный взгляд, он кинулся к Владу и, схватив за грудки, припечатал к стене. Послышался глухой стон и спокойное:
-Пусти. Я не для этого сюда пришел.
-Для чего же тогда? – холодно осведомился Сокол. Он давно утратил контроль над своими эмоциями. Все реже его лицо светилось холодом. Казалось, что тьма покидает его, заполняя свободное пространство теплом и несдержанностью.
Это заметил и Влад:
-Раньше ты не был таким буйным, - издевательски протянул он, - сперва думал и только потом действовал. Что же случилось теперь?
И это подействовало. Илья медленно отпустил его, отстранился и окинул внимательным взглядом.
-Выкладывай.
Они долго тогда говорили. Просидели на кузне до поздней ночи, плотно закрыв дверь и предварительно закрыв меня в спальне. Я не сопротивлялась – не было сил.
Потом они ушли, не предупредив меня. Только громко хлопнула дверь, заставляя меня оторваться от созерцания белой стены и кинуться на кухню. В помещении было пусто, лишь на столе стояли пепельница и две кружки с недопитым чаем.

Почувствовав легкое прикосновение к волосам, я нашарила во тьме его руку и уткнулась в нее щекой. Сокол осторожно пододвинулся ко мне в кровати и второй рукой прижал к своему голому торсу спиной.
-Что они говорят?
-Им необходима твоя видеозапись, малыш. Иначе потребуют второго свидетеля, то есть твоего личного присутствия на суде.
-Когда… какого числа он состоится?
-Через два дня. Влад не хочет затягивать с этим делом, как и прокурор.
Захотелось уколоть Сокола этим уверенным «Владом», но я прикусила язык. Сейчас не время ругаться.
-А мама, ее известили?
-Да. Она уже прилетела. Остановилась в гостинице.
Я удивленно перевернулась на бок и поймала нечитаемый взгляд Ильи. Он закрылся от меня.
-Раз она так поступила, значит делом займется Гордеев, - поняла я и он кивнул.
Притянул мое лицо за подбородок к себе и горячо поцеловал в губы, но я ласково отстранилась.
-Не сейчас, Илья. Мне так тошно.
Сокол понимающе кивнул и накинул на нас теплое одеяло. Обнял за талию, заставляя головой улечься на свое плечо, и тихо произнес:
-Ты только не ненавидь меня, Лили.
Удивленно вскинув к нему лицо, попыталась заглянуть ему в глаза, но Илья плотно закрыл их. Тогда я опустила его руку и прижала к груди, в области сердца. Позволила почувствовать как неровно и бешено оно стучит, пытаясь выскочить и упрямо скользнуть в его раскрытую ладонь. В объятия своего истинного хозяина.
Илья сразу притих, вслушиваясь, и лицом зарылся в мои волосы, страстно шаря рукой по левой груди. Будто пытаясь достать, добраться до сокровища.
-Оно мое,- в ответ на мои мысли прошептал он, и я незамедлительно кивнула, соглашаясь. – Знаешь, когда ты рассказала о своем отце, я уже тогда решил, что не буду ничего предпринимать. Предо мной стоял выбор: ты или моя месть. И я этот выбор сделал без всяких усилий. И плевать было на то, сколько лет ушло на мысли о поимке этого убийцы и насильника. Просто гора свалилась с плеч, открывая новый мир. Мир без всяких мщений… мир, где была и есть только ты. И знаешь: я не буду свидетельствовать в суде против твоего отца. Так и сказал прокурору и судье, Гордееву Владу.
Жадно вслушиваясь в его слова, не заметила, как слезы полились из глаз. В последнее время это происходило довольно часто и я научилась не обращать внимания.
Сокол, мой любимый!
Он отказался от всего ради меня и эта его готовность идти на уступки, отдавая себя в жертву, наделила меня новыми силами. Стало намного легче и проще.
Невыносимая тяжесть на сердце медленно сокращалась – Илья выносил мусор.
Рассмеявшись от счастья, я уткнулась носом ему в шею и провалилась в глубокий сон. Бессонные ночи, терзавшие всю последнюю неделю, наконец, отступили.

***
С мамой мы встретились на первом заседании суда. Я хотела подойти к ней, уже сделала неуверенный шаг вперед, но была остановлена немигающим чужим взглядом. Мама посмотрела в нашу сторону, задержалась на стоявшем и обнимавшем за талию Соколе, и резко отвернулась.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как пройти к своему месту и застыть, чувствуя пристальное внимание окружающих. Их шарящие, презрительные взгляды пробирались под кожу, отравляли кровь и мощным электрическим зарядом проносились по нервным клеткам.
Илья, сидевший рядом, взял мою руку и успокаивающе сжал в своей. Ободрительно улыбнулся, ловя мой испуганный взгляд.
-Не бойся ничего. Мы вместе все преодолеем.
Я молча переплела наши пальцы, непроизвольно вонзая ногти в его ладонь и стала отстраненно наблюдать за разворачивающимися действиями.
Влад был отменным судьей – холодным, серьезным и видящим людей насквозь. Он пристально всматривался в лица присутствующих, внимательно вслушивался в каждое слово свидетелей, адвоката, прокурора и ответчика с истцом. За все время он даже не взглянул в нашу сторону, оставаясь бесчувственной статуей.
Это была его самая лучшая и сильная сторона. Благодаря такой черте своего характера – оставаться невозмутимым и безличным при ведении дела – он и добился таких результатов за такой короткий срок.
Я же смотрела в одну точку. С каким-то садистским удовольствием разглядывала затылок матери, спина которой была неестественно выпрямлена. Она сидела на пару рядов впереди меня, сложив руки на коленях и не отрывая глаз от судьи. Так же как и я, она избегала смотреть на Андрея.
Увидев жертву, она растерянно огляделась по сторонам, не понимая в чем дело. Мама ожидала увидеть Илью и теперь терялась в догадках. Когда на широком экране плазменного телевизора заиграла запись, сделанная на месте преступления, она вскочила на ноги и прижала дрожащую руку к горлу.
До меня донесся тихий всхлип, который острым лезвием прошелся по сердцу. Отвернувшись, я лицом прижалась к плечу Ильи.
Сильная рука в то же мгновение коснулась спины и запуталась в распущенных волосах. Мягкие губы защекотали щеку:
-Держись.
Одно слово и столько эмоций. Одно объятие и ворох незаменимых чувств.
Слова обвинений, доказательства прокурора, защитная речь адвоката и оправдания отца доносились до меня словно сквозь вату, но горечью ложились на душу. О том, что видео записывала я, не было сказано и слова. Влад взял это на себя.
Было удивительно, что будучи свидетелем, ему позволили быть еще и судьей. Но это же Влад, отцом которого был сам Игорь Николаевич, занимающийся «скрытой» работой.
Только в само конце, когда судья перенес второе заседание на следующий день, я осмелилась взглянуть на отца.
Он сильно изменился. Осунулся, похудел и оброс густой небольшой бородой. На постаревшем лице четко выделялись морщины, которые раньше были незаметны. Глаза потускнели, враз утратив свою уверенность и надменность.
На первом ряду, рядом со скамьей подсудимого час назад сидела мать Дмитрия. Она не смогла осилить запись камеры и, бросив что-то злое и ненавистное в сторону Андрея, со слезами на глазах выбежала из зала. Мама проводила ее долгим, изучающим взглядом. И в ее глазах я не заметила ни ревности, ни обиды.
На первом ряду также сидели Игорь Николаевич, прилетевший «спасать» отца и получивший жесткий отпор со стороны сына. Кажется, ему тоже были неведомы похождения своего лучшего друга и теперь он сидел с перекошенным от отвращения лицом.
Было еще много людей, в том числе и родные пострадавшего, которые кидали в сторону подсудимого злобные взгляды и бранные слова. Разбуянившихся уже вывели из зала в самом начале. К таковым относился и отец жертвы.
Все это давило на Андрея, с каждым часом плечи его опускались все ниже, а голова склонялась все чаще. Он не смотрела по сторонам и лишь сейчас, будто почувствовав мой взгляд, вскинул голову.
Это длилось считанные секунды, но казалось прошла целая вечность прежде чем я сумела отвести глаза. Моя обида столкнулась с его радостью. Ярость с признательностью. Отец считал, что его дочь не выступила на суде из-за любви к нему, и был счастлив. Только вот его «вера в меня» уже была не нужна.
Когда судья огласил свое решение, я отстранилась от Сокола, который весь процесс глядел на убийцу матери, и невозмутимо прошла к отцу. Я ощущала неугасшую ненависть, которая жарким пламенем пылала в Илье, его желание сорваться с места и кинуться к Андрею в попытке выбить еще одно, более страшное признание. Но он не двигался с места, держался за меня, царапая и причиняя боль.
Я молча переносила все, только ласково сжимала его руку, пытаясь успокоить, передать свою любовь и поддержку. И он брал, непрерывно брал у меня силы, возвращая их стократно.
Отец пытался улыбнуться, наблюдая мое приближение. Прятал свои руки, уже скрепленные наручниками.
-Что же ты не убегаешь, как тогда? – насмешливо поинтересовалась я, презрительно сощурив глаза.
Отца передернуло от волны отвращения, которые посыпались на него как горка крошечных остатков от просроченной еды.
-Прости меня. Мне очень жаль - глухо выдавил он из себя, но я ни капли не поверила этим словам.
Человек, который стыдится своих слов, никогда не будет так уверенно смотреть в глаза. Человек, жалеющий о своем проступке, не осмелится поднять глаз от пола.
Не в силах больше терпеть присутствие рядом этого, ставшего за считанные секунды чужим «незнакомца», я постаралась поскорее разрушить его фантазию:
-Если бы не мама, я бы выступила на этом суде без всяких сожалений, - бросила сквозь зубы, замечая как в злобной гримасе скорчилось его «раскаивающееся» лицо.
Он хотел что-то сказать, но охранник уже тыкал в спину дулом автомата, поэтому подсудимый послушно направился вперед.
-Говорить с обвиняемым может только адвокат до окончания суда.
Сильная рука ухватила за локоть разворачивая к себе. Глаза мамы были опухшими и красными от недосыпа и слез. Я сразу же потянулась к ней, чтобы обнять, но она непокорно отстранилась, покачивая головой:
-Не надо.
Подрагивающие руки сжимали помятый носовой платок, на сгибе локтя висел только один ремешок, открывая вид на содержимое сумки. Я осторожно разжала ее руки и закрыла замок, заставляя себя через силу озвучить тревожно ноющие внутри мысли:
-Ты думала, что мы с Ильей будем выступать в качестве свидетелей на суде, не так ли?
-Да. Мое мнение на счет него не поменялось, но у тебя я прошу прощения.
Она неуверенно протянула руку и пробежалась кончиками пальцев по моей щеке. Грустно вздохнула:
-Прости за то, что я тебя ударила. Я…даже представить не могла, что он на такое способен. И спасибо, что ты отказалась выступать против…
-Если бы не этот случай, то я бы не отказалась, мам, - на грани слышимости произнесла я, не опуская глаз.
Мама отшатнулась.
-Он достоин этого? Заслуживает того, чтобы ты предавала своих родных?
-Это отец предал нас, мама. Илья ни в чем не виноват. Пойми, пожалуйста.
Она посмотрела на меня хмуро и как-то неприветливо.
-Разве я так тебя воспитывала? Он твой отец.
Это звучало как приговор. Тихий шепот зазвенел в моей голове позвякиванием тысяч огромных колоколов.
Мама развернулась, собираясь уйти, но я поспешно тронула ее за локоть, пытаясь удержать.
-Постой. Мам, выслушай меня, прошу.
Но она не прислушалась к мольбе. Выдернув локоть, независимым движением поправила волосы и направилась в сторону выхода. Заметив Сокола, который стоял в проходе, дожидаясь меня, остановилась рядом с ним. Они о чем-то зашептались, мама размахивала руками с лицом полным злобы.
Илья держался спокойно. Ни капли отрицательных эмоций, несдержанных чувств и неприятия. Даже когда по залу разнесся звонкий удар пощечины, он не сдвинулся ни на шаг. Только склонил голову в почтительном жесте и… улыбнулся.
Мой Илья вновь включил защиту, притворяясь веселым и чуточку холодным. Он тщательно скрывал свою боль, затаившуюся в самой глубине черных глаз.

***
-Что она тебе сказала?
-Парочку обидных слов по ее мнению. Ничего страшного.
Машина плавно ехала вперед. За окном проносились хмурые здания, грозные деревья, а пасмурная погода «радовала» обильным потоком дождя. То ли весна заявляла свои права, то ли зима прощалась с нами горькими слезами.
-Мама не желает говорить со мной. Сменила номер.
-Не волнуйся. Она обязательно смирится. Простит.
-Не уверена.
-Мамы, они такие, малыш. Ейпросто необходимо время. Вот увидишь – все наладится, а пока…
-А пока?
-Давай начнем новую жизнь. Я больше не хочу стоять задом к будущему, оглядываясь в прошлое. Кто знает, кому придет в голову пнуть меня. Я хочу забыть обо всем, хотя бы постараться.
-Будет сложно.
-Но мы справимся. И еще… Влад… он ведь не отстанет…
-Об этом уже нечего переживать. Я написала заявление по собственному желанию. Конечно, он об этом не знает, но, Слава Богу, Влад не начальник.

-Я люблю тебя, малыш. Так сильно, что хватит, чтобы взорвать всю галактику. Так сильно, что хватит, чтобы осушить весь мир. Так сильно, что хватит, чтобы поделиться по капле с каждым человеком на Земле и все равно будет достаточно, чтобы проложить путь до самого Плутона.
Ветер бился о щеки, пробиваясь в маленькую щель оконного стекла. Мокрые капли дождя медленно стекали по нему вниз, образуя диковинные рисунки. Ветер уносил их назад, будто стирая боль прошедших лет и очищая дорогу вперед. Мягко и умело.
Руки, смирно лежащие на коленях подрагивали в такт неровно бьющемуся сердце, которое застряло в горле.
-Я тоже люблю тебя.

Шепот разнесся по салону автомобиля, пролез в маленькую щель и смешался с каплями. Радостный ветер мгновенно подхватил их и весело смешал с остальными.
Спустя несколько часов каждый житель Москвы сумел словить свою драгоценную каплю, а вода неумолимо двигалась к своей цели. Образуя лужицы, ручейками стекая в небольшие каналы под землей и счастливо несясь вперед. Навстречу с океаном, который мог проложить бесконечный путь дальше.

Запись из Дневника - предпосылка к Главе 16
***
Спустя два месяца после суда

Дневник Лилии Свиридовой
30 апреля 2014 года