АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Вегетативные неврозы и специфичность конфликтов

Обращаясь вновь к психоаналитическому учению, можно увидеть, что многие психосоматические заболевания, которые Фрейд определял как актуальные неврозы, заново оценены Александером, который во многих отношениях заложил основы современной психосоматики. Из патологических состояний, обозначаемых ложноориентируюшими понятиями «вегетативные неврозы», «неврозы органов», он выделил группу болезненных состояний (язвенная болезнь двенадцатиперстной кишки, эс-сенциальная гипертензия, бронхиальная астма, а также чисто функциональные нарушения без поражения органов) и чётко отграничил их от конверсионных симптомов.

По мнению Александера, вегетативные неврозы возникают на основе неосознанного конфликта в процессе патологического невротического развития, которое ведёт к тому, что не выполняются действия, направленные на внешний объект. Эмоциональное напряжение не может подавляться, так как сохраняются сопровождающие его вегетативные изменения. В дальнейшем могут наступить изменения тканей и необратимое органическое заболевание. Физиологические реакции при этом ни в коем случае не соответствуют характеру их выражения: «Здесь соматические симптомы не становятся замещающим выражением вытесненных эмоций, это нормальные физиологические проявления, сопровождающие эмоции... Они не устраняют вытесненную ярость, но они сопровождают её. Это процессы приспособления организма... Повышенное артериальное давление или увеличение содержания сахара в крови не устраняют ярость ни в коей мере; эти симптомы не появляются на месте эмоционального напряжения; они просто сопровождают эмоции ярости, они являются неотъемлемой составной частью всего феномена, который называется яростью» [F. Alexander, 1978].

Основное внимание Александер уделил вопросу эмоциональной специфичности вегетативных неврозов. Он полагает, что срыв вегетативных функций связан с эмоциональным состоянием в определённых конфликтных ситуациях в большей мере, чем с типологией личности в прошлом. Для такого заболевания, как язвенная болезнь двенадцатиперстной кишки, общей характеристикой должен быть не определённый тип личности, а скорее типичная неосознанная конфликтная ситуация, которая развивается у самых разных личностей и затем может приобретать доминирующее значение в жизни этих людей. Если следовать примеру Александера, то в ситуациях, которые переживались в раннем детстве будущими больными как утрата заботливого отношения и обеспечения питанием, неосознанное желание быть любимым и при необходимости – накормленным может смещаться. Вытесненная под влиянием «сверх-Я» потребность в эмоциональном расположении мобилизует желудочную секрецию. Готовность войти именно в данный конфликт и неспособность разрешить его адекватным образом расцениваются им как личностный фактор.

Если человеку не удаётся удовлетворить желание защищённости и зависимости, вегетативные реакции манифестируют в извращённом виде, что, по мнению Александера, является показателем повышенного парасимпатического возбуждения. Если подавляются возможности конкурентных и агрессивных поступков, то следствием этого является длительное состояние возбуждения симпатико-адреналовой системы. Эти вегетативные симптомы являются результатом неустранённого симпатического возбуждения, которое продолжается потому, что не происходит завершения адекватной реакции борьбы или бегства. Александер объясняет этим состояние больных с эссенциальной гипертензией; по его мнению, это люди, подавляющие агрессию, владеющие собой, которые не в состоянии ни психически, ни физически рационально справиться со своими агрессивными устремлениями.

Для каждого вегетативного невроза Александер пытается составить Динамическую основополагающую схему. Например, у больных язвенной болезнью отказ от орально-рецептивных желаний приводит к орально-агрессивным реакциям, которые в свою очередь вызывают чувство вины и страха. Это компенсируется выраженным стремлением к деятельности, которая усиливает неосознанное оральное стремление к зависимости.

Александер объединил в схематическом изображении (рис. 4) две основные установки («вступления в бой» и «отступления») с их нервным субстратом и исход этих тенденций в психосоматические заболевания, блокируемых внешними или внутренними причинами. Справа на рисунке Указаны состояния, которые могут развиваться, если блокируется разрешение враждебных агрессивных побуждений (борьба или бегство) и проявляется замещающее поведение, слева – состояния, которые развиваются при блокировании стремления к поиску зависимости и помощи.

Александер не остановился на формулировке теоретических моделей, для подтверждения своей концепции он представил важные эмпирические исследования [F. Alexander и соавт., 1967] и вдохновил многих пси-хосоматиков на научные исследования, ценность которых сохраняется и поныне, например при пептической язве [Н. Weiner и соавт., 1957], ги-пертиреозе [Е. Wittkower, 1957].

Рис. 4. Схематическое изображение понятия специфичности в этиологии вегетативных нарушений функций [Из кн.: Alexander F. Psychosomatische Medizin, De Gruyter. Berlin, 1951]. Обзор приводится как ориентировочная схема теорий Александера, но в свете современных представлений он выглядит отчасти устаревшим. Одностороннее и полярное подчинение деятельности симпатической и парасимпатической нервной системы определённым состояниям и болезням органов не соответствует нынешним патогенетическим представлениям. Например, эссенциальная гипертензия не оценивается сегодня как следствие длительного преобладания симпатикотонии; она скорее обусловлена вторичными структурными и эндокринными механизмами (ренин – ангиотензин).

Что касается его типологии конфликтов, то при тщательном изучении она мало отличается от прежней типологии личностей, поскольку Александер формулировал свои конфликтные ситуации как специфичные для всех пациентов данной нозологической группы (например, при язвенной болезни двенадцатиперстной кишки) – взгляд, который в свете новых психосоматических исследований представляется несостоятельным. Мы знаем теперь, что описанные им болезни скорее всего не были нозологически едиными и представляли собой конгломераты из психологически и физиологически гетерогенных подгрупп. Так, по современному состоянию исследований можно видеть, что описанные Александе-ром специфические конфликты имеют актуальность только для определённых подгрупп изученных заболеваний: при первичном хроническом полиартрите, например, они имели место примерно у половины больных, а при эссенциальной гипертензии – только у трети. R. Grinker (1961) сомневался в «мельчайших» различиях определённых личностных и конфликтных типологий, в которых он усматривал лишь одинаковое сочетание зависимости, неудач и враждебности, отмечающееся с монотонной повторяемостью у всех людей.

Критике подверглось также и важное положение концепции Алек-сандера о том, что «каждое эмоциональное состояние создаёт свой собственный физиологический синдром» [F. Alexander, 1951]. В свете эмпирических данных гипотеза о том, что каждая эмоциональная констелляция имеет собственный физиологический образец, не подтвердилась [S. Schachter и J. Singer, 1962]. Шаблонные вегетативные реакции имеют ограниченный характер; они однообразны, малопластичны и при разных раздражителях протекают довольно монотонно. Представляется, что приобщение аффективного коррелята («выбор органа») также согласуется с индивидуальной историей жизни. Экспериментальные психологические исследования [J. Lacey и В. Lacey, 1958] чётко показали, что хотя разные индивидуумы в сходных ситуациях и реагируют одинаковыми физиологическими аффектами, но эти аффекты могут быть обусловлены различными соматическими процессами.

Формулировки, данные Александером специфическим психологическим конфликтам, вызвали много возражений, из-за которых были забыты другие его высказывания. В действительности его восприятие этих болезней имело три аспекта:

1. Специфический конфликт предрасполагает пациентов к определённым заболеваниям только тогда, когда к этому имеются другие (в то время ещё не известные) генетические, биохимические и физиологические «Х-факторы».

2. Определённые жизненные ситуации, в отношении которых пациент сенсибилизирован в силу своих ключевых конфликтов, реактивируют и усиливают эти конфликты.

3. Сильные эмоции сопровождают этот активированный конфликт и на основе автономных гормональных и нервномышечных механизмов действуют таким образом, что в организме возникают изменения в телесной структуре и функциях.

Александер дал ёмкие определения различных факторов, которые играют роль в этиологии и патогенезе заболевания. В его трудах мы находим описание множественных факторов, предрасполагающих к развитию ограниченного числа заболеваний (которые ошибочно определяются как исключительно психосоматические). Исходя из этого, он определил истоки развития и проявления психических конфликтов и обычные пути их изживания. Если нет никакой возможности их избегнуть, то они вызывают, по мнению Александера, сильные эмоции. Но в конце концов он возвращается к уже прёодолённому линейно-каузальному воззрению: эмоции «вызывают» соматические изменения.

После второй мировой войны Александер попытался связать психоаналитические, физиологические и терапевтические знания своего времени в единую всеобъемлющую соматическую концепцию. Как аналитик, который готов искать новые пути, он дал пример сотрудничества психоаналитиков и заинтересованных клиницистов. Психосоматика стала междисциплинарной областью исследования и в связи с этим получила возможность систематического развития. В этом заключается эвристическое значение теорий Александера для современной медицины.

Теории Александера и его учеников стали достоянием истории после того, как произошла необходимая дифференцировка принятых тогда нозологических единиц – бронхиальной астмы, гипертиреоза и др., которыми он пользовался. В настоящее время эти диагнозы ставят более дифференцированно, с учётом патогенеза и взаимодействия с психологическими и социальными условиями. Устарел также взгляд на специфический конфликт и в большей или меньшей мере связанный с этим постулат общего или специфического для конфликта генеза, который уже не рассматривается как основной патогенетический принцип. Утратила актуальность схематически обрисованная интерпретация болезни в рамках антагонистической вегетативной регуляции. Примером может служить тот факт, что психосоматически значимым в понятии «бронхиальная астма» является общая гиперреактивность бронхиальной мускулатуры. Основу её составляет своеобразное вагосимпатическое взаимодействие. При этом нет предполагаемого антагонизма, а происходит специфическое интегрирование единых функций. Особо «специфическое», затрагивающее органы функциональное единство встречается на протяжении жизни во взаимодействии её специфических и неспецифических внешних условий и психической установки и переработки. Что касается противопоставления «специфического» и «неспецифического» при психосоматических заболеваниях, то, по современным воззрениям с их опосредованными и дифференцированными оценками, в этом нет альтернативы [G. Engel, H. Weiner].

В то время как Александер и его ученики уделяли особое внимание проблеме специфичности и так называемому выбору органа, ряд психоаналитически ориентированных исследователей пошли иным путём. J. Ruesch (1948), H. Shands (1953), французские исследователи P. Marty и М. de Muzan (1963), а также J. Nemiah и P. Sifneos (1970) больше находились под впечатлением общих проявлений, которые отличают многих больных с психосоматической симптоматикой. Так возникло противоположное теории Александера направление, которое позволило получить новые эмпирические данные иными методами.

Дата добавления: 2014-12-11 | Просмотры: 993 | Нарушение авторских прав