 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
ОСТРОВ ГРЮИНАРДЭТОТ ОСТРОВ ЯВЛЯЕТСЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СОБСТВЕННОСТЬЮ, НА КОТОРОЙ ПРОВОДИТСЯ ЭКСПЕРИМЕНТ. ОСТРОВ ЗАРАЖЕН СИБИРСКОЙ ЯЗВОЙ И ПРЕДСТАВЛЯЕТ ОПАСНОСТЬ. ВЫСАДКА ЗАПРЕЩЕНА
Груинард остается постыдным напоминанием о том, как в Портон-Дауне пытались создать биологическое оружие. Однако, по данным расследования, проведенного сотрудниками газеты «Обсервер»21, даже после войны в Великобритании было принято решение о продолжении биологических исследований. Результаты этих работ направлялись в Канаду и Соединенные Штаты - единственные страны, которые могли позволить себе производство оружия. Кроме того, в 1952 г. этими тремя государствами были проведены совместные испытания. В ходе операции Коулдрон во время сверхсекретных опытов, руководство которыми осуществлялось из подземного штаба, расположенного на острове Льюис (Гебридские острова), на клетки с обезьянами распыляли бациллы чумы. В результате расследования «Обсервера» (the Observer) выяснилось, что во время совместной конференции, проводившейся в Канаде в 1958 г., представители химических войск США делали пометки: «…было согласовано…исследования должны продолжаться на аэрозолях…всем трем странам нужно сосредоточиться на поиске выводящего из строя оружия и новых летальных средств поражения».21 Интерес к биологическому оружию в Великобритании сохраняется и в настоящее время. В 1979 г. министр обороны нанял дюжину специалистов, чтобы «…предотвратить возникновение критических проблем в области микробиологической обороны».6 Кроме того, ответы правительства на вопросы парламентариев указывают на то, что для «обеспечения защиты против биологического оружия» действительно используются животные22. В целях изучения опасных патогенов, Портон-Даун также основал лабораторию с благозвучным названием «Лаборатория службы общественного здравоохранения». Однако подозрения порождает появление ученых-оборонщиков в списках соавторов таких публикаций, как, например, статья о «болезни легионеров»23. В научных отчетах также рассказывается о том, как в Портон-Дауне в ходе испытаний, связанных с нанесением ранений простреливали головы обезьян. В отчете под названием «Экспериментальное ранение головы реактивным снарядом», его авторы Аллен (Allan), Скотт (Scott) и Таннер (Tanner) описывают, как для изучения эффекта ранения получившим анестезию резусным обезьянам выстреливали прямо в точку над глазом:
Свидетельство с Военно-воздушной базы Брукс «С помощью шарообразных стальных шариков диаметром 3,2 мм 20 подопытным животным были нанесены проникающие ранения. Выстрел производился из гладкоствольного оружия с расстояния 5–10 метров, при этом расчетная скорость в момент соприкосновения составляла 1000 метров/сек».12
После этого исследователи наблюдали, сколько времени пройдет, прежде чем животные погибнут. Авторы статьи, опубликованной в журнале «Травма» (Injury), пишут, что этот интервал составлял от 2 до 169 минут.12 Данные эксперименты вызвали яростные споры среди парламентариев и привели к дальнейшим разоблачениям касательно деятельности Портон-Дауна. По информации Министерства обороны, в экспериментах, связанных с нанесением ранений, использовались и овцы, и свиньи, и кролики, и обезьяны.14 За период с 1977 по 1983 г.г. «…в экспериментах по изучению ран было нанесено 194 проникающих и 483 непроникающих (или вызванных ударной волной) ранения».14 Правительство утверждает, что «…все животные, участвовавшие в исследованиях, связанных с получением увечий, в момент нанесения травмы находились под глубокой анестезией». Однако действие обезболивающего заканчивалось, и те, кого оставляли в живых, страдали от последствий эксперимента: «Большинство животных, использовавшихся в этих исследованиях, умерли или были убиты под анестезией, но некоторым давали отойти от наркоза и изучали на них результаты ранения».14 В собственном отчете Министерства внутренних дел по соблюдению Закона о защите животных от жестокого обращения 1876 г. (Литтлвудский комитет) за 1965 г. говорилось, что в Портон-Дауне на подопытных воздействовали ударной волной и электрошоком. Но, вопреки сделанным позднее заявлениям Министерства обороны о том, что все животные в момент нанесения ранения находились под воздействием анестезии24, по сведениям Комитета получалось, что анестетики не использовались вообще, так как они «…могли вызывать в тканях небольшие изменения, сходные с возникающими при воздействии ударной волны». Несмотря на широкое осуждение со стороны политиков всех партий, правительство продолжает защищать подобные работы, аргументируя это тем, что они помогают в поиске более эффективных способов лечения ранений как у служащих, так и среди гражданского населения. Однако, как нам уже известно, хирурги давно заявляют о том, что использование животных для разработки методик проведения операций может привести к совершенно ошибочным результатам,25 что связано с физиологическими и анатомическими различиями. Более того, врачи из знаменитого госпиталя Роял Виктория (Royal Victoria Hospital) в Белфасте, которым приходится лечить людей, реально пострадавших во все еще продолжающихся военных действиях, считают, что эксперименты, проводимые в Портон-Дауне, не имеют для их работы никакой ценности.26 Так или иначе, хорошо известен тот факт, что хирургические методы особенно быстро развиваются в военное время. Это связано с тем, что врачи вынуждены постоянно применять свое искусство, сталкиваясь с большим количеством самых неожиданных травм. Они не могут позволить себе дожидаться результатов экспериментов на животных, даже допуская их релевантность. Сэр Сесил Уокли (Sir Cecil Wakeley), главный хирург госпиталя Королевского колледжа (Kings College Hospital), отметил, что почти непрерывная череда войн, происходящих в последние столетия, «….несомненно привела к заметному увеличению знаний в области хирургии, и … многие великие хирурги получили свой опыт на поле боя».27 Одним из них был военный хирург Амбруаз Паре (Ambroise Paré), который настоятельно рекомендовал не использовать «жестокое» прижигание для остановки кровотечения после ампутаций. Его новый метод заключался в том, чтобы перевязывать сосуды особым образом, позволяющим остановить сильное кровотечение. Однако, прошло еще 200 лет прежде чем этот метод был принят в Англии. Паре также перестал использовать для прижигания огнестрельных ранений кипящее масло - вместо этого он накладывал асептическую повязку. Продолжая оценивать успехи, достигнутые в 20 веке, Уокли пишет: «Две мировых войны, особенно вторая, сыграли важную роль в успехах хирургии. Во время Первой мировой войны много было сделано для становления как специальности ортопедической хирургии».27 Во время Второй мировой войны довольно распространенной процедурой стало хирургическое лечение ранений грудной клетки и сердца, и именно тогда были разработаны многие фундаментальные навыки операций на сердце.28 Неизбежно напрашивается вывод о том, что эксперименты, связанные с нанесением ранений проводятся не для повышения результативности лечения аналогичных травм у людей, а для испытания эффективности военного оружия. Документы, полученные изданием «Мейл он санди» (Mail on Sunday) свидетельствуют о том, что многочисленные эксперименты в Портон-Дауне проводились для того, чтобы посмотреть, какие травмы получаются от разных видов пуль.29 Эти животные погибают не для того, чтобы спасать жизни, что является обычным оправданием экспериментов на животных, а для того, чтобы более эффективно убивать людей. По мнению члена Парламента Великобритании Энн Клвид (Ann Clwyd),30 причинение такой боли нашим ближним во имя науки разрушения и убийства является особенно низким. Таким образом, не удивительно, что для властей военные испытания всегда представляли собой сложную проблему, вызванную отношением общественности. Форт Детрик (Fort Detrick), главный центр США по изучению биологического оружия к 1960 г. являвшийся крупнейшим потребителем морских свинок в мире, финансировал хорошо оборудованную группу разведчиков, доставлял местную газету с еженедельной светской хроникой и предоставлял спикеров местным дискуссионным группам.6 Портон-Даун был более закрыт, но, как и британское правительство, часто рассчитывал на заявления о том, что животные в действительности страдают не очень сильно. Несмотря на свидетельства, представленные Робертом Хэррисом и Джереми Паксманом в книге «Высшая форма убийства» (Паладин букс, Гранада, 1983) (Robert Harris, Jeremy Paxman A Higher Form of Killing; Paladin Books, Granada, 1983), правительственный Литтвудский комитет (Littlewood Committee) в 1965 г. доложил о том, что «…нас твердо заверили, что за обозримый период времени в Портон-Дауне не проводилось и не проводится никаких экспериментов, вызывающих у животных боль или острый дистресс». Позднее Министерство обороны заверило Парламент, что многие эксперименты «…выполняемые в рамках программы химической и биологической обороны, причиняют лишь незначительный дискомфорт или вообще не вызывают неприятных ощущений».31 Но, если испытания нервно-паралитических и полицейских газов приводят лишь к «незначительному дискомфорту», почему эти отравляющие вещества считаются важным военным оружием? Министерство обороны также утверждает, что «…если животное испытывает сильную боль, которая, скорее всего, будет продолжительной, его сразу же безболезненно умерщвляют».31 Это одно из условий о причинении боли, прилагающихся к Закону о защите животных от жестокого обращения, в соответствие с которым в Великобритании с 1876 г. контролируются эксперименты на животных. Но, поскольку никто не дал определение понятиям «сильная» и «которая, скорее всего, будет продолжительной», условие оказалось совершенно бесполезным и, несомненно, используется лишь для создания видимости недопущения чрезмерных страданий животных. Тем не менее, описанные примеры, например, изучение воздействия слезоточивого газа на глаза, убедительно доказывают, что на самом деле животные испытывают продолжительные мучения. В научной книге «Современные подходы в токсикологии» (Current Approaches in Могут ли страдания, испытываемые при подобных экспериментах, считаться сильными или достаточно продолжительными для того, чтобы рассматриваться как нарушение государственного условия о боли? Или причиняемую боль можно характеризовать как «существенную» и, таким образом, не применять условие. В любом случае, несмотря на заверения Министерства обороны, такие эксперименты не попадают под действие Закона о защите животных от жестокого обращения, поскольку его действие не распространяется на государство. Другой полезной уловкой являются аргументы в пользу того, что подробная информация об использовании животных может нанести ущерб национальной безопасности. Так ответил министр члену парламента Роланду Бойесу (Roland Boyes), который хотел знать, сколько животных участвовало в тестах на отравление цианидом.34 Министр не мог отрицать сам факт использования животных (у нас были копии научных публикаций), но заявил, что в целях безопасности не станет разглашать подробности. Ранее в том же году, он уже предоставлял детальную информацию по видам и количеству использованных животных в связи с вопросом о полицейском газе Си-Эс.35 Может ли быть так, что в экспериментах с цианидом чаще всего использовались собаки, в то время как полицейский газ испытывался на крысах, мышах и морских свинках – то есть тех видах, к которым общество испытывает значительно меньше сочувствия? На самом деле, цианиды испытываются на собаках с первых лет применения химического оружия. Главный физиолог Портон-Дауна, Джозеф Баркрофт (Joseph Barcroft), хотел разрешить спор по поводу эффективности синильной кислоты, возникший между Великобританией и Францией.6 Французы испытывали газ на собаках, в результате чего все животные
Официальный отчет, 15 апреля 1984 г. погибли. Таким образом, ученые пришли к выводу, что вещество могло бы стать эффективным химическим оружием. Но британцы проводили тесты на козлах, при этом животные выжили. Чтобы разрешить спор, Баркрофт решил проверить газ на себе и без маски вошел в газовую камеру, концентрация синильной кислоты в которой составляла 1:2000. С собой он взял собаку: «Приблизительно через 30 секунд животное начало терять устойчивость, через 50 секунд собака упала на пол. Появились характеристики, затрудняющие дыхание. Это предвещало гибель от отравления цианидом. Спустя одну минуту тридцать пять секунд от начала эксперимента тело животного вынесли. Дыхание животного замедлялось. Очевидно, что собака погибала. Затем вышел из камеры я, причем единственным реальным эффектом от воздействия вещества было кратковременное головокружение, когда я слишком быстро повернул голову».6 Спустя 60 лет, в Портон-Дауне эксперименты с цианидами все еще проводились с участием собак. В 1982 г. в научном журнале «Токсикологические архивы» (Archives of Toxicology) описывалось, как собаки - бигли подвергались воздействию цианидов для того, чтобы протестировать антидот DMAP (диметиламинофенол) - вещество, эффективность которого уже была установлена при лечении людей, отравившихся цианидами. 10 Находившимся в сознании животным вводили дозу DMAP, а затем синильную кислоту, чтобы посмотреть, увеличит ли антидот время выживания. Признаки интоксикации цианидами проявились в течение 10 минут. Животные потеряли сознание. Наблюдались «выраженные» признаки в виде затрудненного дыхания. Спустя час 4 из 6 животных восстановились. У одного из них случилось два сильных приступа эпилепсии. Эти шесть собак погибли через 44 минуты после инъекции цианида. Трем другим животным вводили одни отравляющие вещества без антидота. Они использовались в качестве «контрольной группы», которая не получала лекарства. Собаки страдали от затрудненного дыхания и спазмов. Дыхание и пульс замедлились через полторы минуты. Световой рефлекс исчез. Несмотря на всю опубликованную информацию, Министерство обороны до сих пор не в состоянии предоставить подробную информацию по испытаниям цианидов, поскольку это может «… нанести ущерб национальной безопасности».34 Если все вышеприведенные аргументы бесполезны, есть еще одна старая, но не менее актуальная версия, о том, что военные исследования носят чисто оборонительный характер. Однако, даже не учитывая разработку нового оружия, совершенно очевидно, что оборонные исследования предполагают изучение потенциальной наступательной мощи отравляющих веществ, даже если целью является только совершенствование защиты от них. Эту точку зрения признал и Голландский комитет (Holland Committee), основанный британским правительством после Первой мировой войны, чтобы решить судьбу Портон-Дауна. Они пришли к заключению, «…что исследования по защите от газа и его использованию в качестве наступательного средства разделить невозможно, поскольку эффективность защиты целиком зависит от точного знания того, какой прогресс уже достигнут или,скорее всего, будет достигнут в боевом применении этого оружия».36 Честность комитета, должно быть, сильно огорчила последовательно сменявшиеся поколения правительственных министров, так как стала ударом по их традиционной линии защиты против оппонентов как экспериментов на животных, так и химического и биологического оружия. На самом деле, сложные оборонные мероприятия, необходимые для защиты от таких нервно-паралитических газов как зоман, никогда не будут доступны общественности, так как предназначены только для ограниченного военного использования. Поэтому в плане защиты гражданского населения тесты на животных совершенно бесполезны, и, в случае полномасштабной химической или биологической войны, люди будут умирать в агонии - точно так же, как в Портон-Дауне погибали обезьяны, на которых изучалось воздействие зомана. Единственным разумным выходом из этой ситуации является договор о ликвидации оружия. Если снова начнется полномасштабная гонка химических и биологических вооружений – что вполне реально, поскольку все больше и больше стран нарабатывают необходимые мощности – бомбы с нервно-паралитическими газами и сибирской язвой окажутся пережитками прошлых веков по сравнению с недавними успехами в генной инженерии. Представитель Министерства обороны США заявил, что эта наука может исправить один из важнейших недостатков биологического оружия – ограниченность заболеваниями, возникающими в разных частях света естественным образом. «Вероятно, в ближайшие 5–10 лет будет возможно создание новых инфекционных микроорганизмов, несколько отличающихся от известных патогенов. Наибольшее значение имеет их возможная невосприимчивость к иммунологическим и терапевтическим процессам, от которых зависит наша относительная свобода от инфекционных заболеваний».36 Якоб Сегал (Jacob Segal), бывший директор Института биологии при Берлинском университете (Berlin’s University’s Institute of Biology), высказал предположение о том 37, что, СПИД, возможно, берет свое начало совсем не от африканских зеленых мартышек, а был создан при помощи «инженерии» из двух отдельных вирусов в американском центре секретного биологического оружия в Форт-Детрике. Он считает, что в середине 1970-х ученые ввели новый вирус заключенным в обмен на свободу, не осознавая реальной сути своего страшного изобретения. Если это правда, то создание вируса СПИДа представляет собой особый успех по сравнению с искусственными супермикробами, о которых говорил представитель американского Министерства обороны в 1969 г. СПИД не просто невосприимчив к иммунной системе - он ее разрушает.
ГЛАВА 9
Почему продолжается вивисекция
«К сожалению, молодые доктора, чтобы не навредить своей карьере, должны, по крайней мере, на публике умалчивать о жестоком обращении с лабораторными животными. Сохраняя такое положение дел, высокопоставленные лица, ведающие делами [медицинской] профессии, не оказывают нам никакой услуги. В медицинских исследованиях не должно быть места жестокому обращению с животными, и по-настоящему этичная профессия должна противостоять сложившейся ситуации» (д-р Мур, «Ланцет», 19861)
В мае 1984 г. американская ячейка Фронта освобождения животных (Animal Liberation Front) «посетила» печально известную лабораторию по изучению черепно-мозговых травм, находящуюся в Пенсильванском университете (University of Pennsylvania). В этом заведении приматов намеренно подвергают воздействую силы, достигающей 3000 g, и вызывающей повреждение мозга. Животных помещают в акселерационное устройство, следя за тем, чтобы их головы могли откидываться вперед и в стороны. Таким образом, осуществляется имитация бесконтактных повреждений мозга, то есть травм, возникающих от внезапного резкого движения. Фронт освобождения животных изъял видеозаписи длительностью 60 часов. На съемке видно, что садизм, ненаучные методы и отсутствие компетенции являются нормой для данной лаборатории.2 Получасовая выборка с этих пленок широко транслировалась по всей Великобритании. Это связано с тем, что поврежденный мозг обезьян поступал на изучение исследователям Адамсу (Adams) и Грэхэму (Graham) в Нейропатологическое отделение Главной Южной больницы (Southern General Hospital) г. Глазго. На пленке видно, что во время травмы анестезия на бабуинов уже не действует, и, чтобы удержать животных на месте, их приходится привязывать. После нанесения увечий исследователи снимали с голов обезьян эмалевые шлемы, что требовало сотен ударов молотком и зубилом! Но и на этом несчастья подопытных не заканчивались: животные, страдающие от черепно-мозговой травмы, еще и служили объектами развлечения и насмешек. Зачастую они были вынуждены смотреть, как наносят увечья другим бабуинам. Во время очередной «развлекательной» сессии один из исследователей так и сказал: «Давайте надеяться, что эта пленка не попадет в руки антививисекторов!».3 Несмотря на шокирующие убедительные свидетельства, в отчете о внутреннем расследовании, которое, в конце концов, было проведено в г. Глазго в январе 1985 г. под руководством профессора Брайана Дженнетта (Bryan Jennett), говорится, что с исследователей снимаются все подозрения, поскольку с животными «… обращались гуманно до, во время, и после экспериментов».3 Профессор Дженнетт входит в состав Консультативного комитета Американского фонда черепно-мозговых травм (American Head Injury Foundation). В ноябре 1984 г. эта организация присудила награду еще одному члену Комитета д-ру Томасу Дженнарелли (Dr Thomas Gennarelli), который является одним из научных руководителей, фигурировавших на пленке большую часть времени. В конечном счете, ученым из Глазго пришлось взять свои слова обратно. Это связано с тем, что 18 июля Национальные институты здравоохранения США, выделившие на проект 13 миллионов долларов, объявили о немедленном приостановлении федерального финансирования данного исследования. Затем в их офисах произошла сидячая забастовка, после чего Пенсильванский университет решил на неопределенное время приостановить все исследования на приматах, проводимые в лаборатории черепно-мозговых травм, поскольку обсуждаемое происшествие «…поколебало общественное доверие к ее работе и повредило репутации Университета в целом.»3 Сейчас мы начинаем понимать стремление сохранить секретность, потому что, несмотря на все мнимые преимущества, люди просто не вынесут сцен, сравнимых по жестокости только с концлагерем. Но представленное здесь свидетельство говорит о том, что вивисекция абсурдна вдвойне: не только потому, что причиняет страдания животным, но и по той причине, что ее общий вклад в наше здоровье ничтожен. С 1876 г., когда был принят «Закон о защите животных от жестокого обращения», в одной только Великобритании проведено свыше 170 миллионов экспериментов с участием животных. Из них 85% выполнялись с 1950 г. К тому времени, уровень смертности, начавший резко снижаться более 100 лет назад, практически установился на одном уровне. Таким образом, подавляющее большинство экспериментов почти не повлияло на него. Более того, сегодня мы знаем, что общество справляется с эпидемиями инфекционных заболеваний в основном благодаря эффективной работе служб общественного здравоохранения и высоким стандартам качества жизни. От этих же факторов напрямую зависит и увеличение ожидаемой продолжительности жизни. Даже сейчас, несмотря на наличие современных лекарств и вакцин, инфекционные заболевания, например, туберкулез и коклюш, гораздо более распространены среди людей рабочего класса, чем среди служащих, относящихся к первому социальному классу. Кроме того, общий уровень здоровья продолжает снижаться, хотя по сравнению с 1950 г. количество экспериментов на животных резко возросло.4 Неизбежно напрашивается вывод о том, что эксперименты на животных не имеют никакого отношения к реальным достижениям в области здравоохранения. Но еще хуже то, что вивисекция приводит к ошибкам и отвлекает внимание и ресурсы от других, более надежных источников информации, большинство из которых сосредоточены на предотвращении заболеваний, а не лечении их симптомов. Таким образом, не стоит удивляться тому, что по-настоящему значительные успехи были достигнуты не путем экспериментирования на животных, а с помощью методов, работающих непосредственно на людях. Тем не менее, несмотря на все свидетельства, представители индустрии, связанной с вивисекцией, неустанно трудятся над созданием иллюзии порядка в лабораториях всего мира. Как мы видим, традиционно существует две линии защиты вивисекции. Сторонники первой из них утверждают, что на самом деле животные не страдают, а если и страдают, то испытывают не более чем небольшой дискомфорт и, в любом случае, за ними осуществляется лучший уход, чем за большинством домашних любимцев. В Великобритании, кроме того, считается, что эксперименты «строго контролируются» Министерством внутренних дел: в 1986 г. в составе этой организации было 18 инспекторов, в чьи обязанности входил контроль 442 зарегистрированных лабораторий, 20 200 лицензий и 3 миллионов экспериментов5 (в настоящее время количество инспекторов увеличилось до 21, так как с 1987 г. заводчики животных тоже будут подлежать регистрации). Вторая линия защиты заключается в том, что без вивисекции большинство из нас уже погибли бы, но к этому мы перейдем немного позже. В хорошо знакомых доводах о том, что большинство экспериментов причиняют не больше неудобств, чем укол булавкой или изменения в питании, традиционно не учитываются возможные последствия этих испытаний, т.е. результаты фактического введения веществ. Например, один из наиболее известных в Великобритании сторонников экспериментов на животных Оуэн Уэйд (Owen Wade) из Бирмингема в 1983 г. писал, что «большинство экспериментов на животных (3,7 миллионов или 80%) выполняются без применения анестетиков, потому что при проведении опытов, связанных с питанием, забором венозной крови и инъекциями, животным, также как и человеку, обезболивание не требуется. В более экстремальных процедурах используются анестетики, действующие на животных также эффективно, как и на людей».6 Тим Биско (Tim Biscoe), почетный секретарь Общества защиты исследований (Research Defence Society) придерживается столь же удобной точки зрения: «…мы даем позвоночным обезболивающие препараты во всех случаях, за исключением легких процедур, выполняемых в особых, тщательно контролируемых условиях».7 Возможно, толчком к началу лоббирования членов парламента и журналистов во время недавних дебатов, посвященных новому законодательству, стали наиболее обличительные свидетельства, пришедшие из Информационного центра фармацевтической промышленности по использованию животных в медицинских исследованиях (Industry’s Animals in Medicines Research Information Centre, AMRIC). В литературе Центра (код брошюры AMR/84/4) говорится следующее: «В потенциально болезненных экспериментах должна применяться анестезия». Уже более века вивисекция в Великобритании регулируется в соответствии с законом «О защите животных от жестокого обращения» 1876 г. Однако его действие распространяется только на те эксперименты, которые «могут причинить боль», то есть являются потенциально болезненными. О чем умолчали в Информационном центре по использованию животных в медицинских исследованиях, так это о том, что если ученым понадобится обойтись без анестетиков, им нужно будет просто получить в Министерстве внутренних дел сертификат А. В 1986 г. в соответствии с этим документом было проведено 2 275 900 «потенциально болезненных» экспериментов, что составляет 73% от их общего количества.5 По сертификату Б, тем животным, которым посчастливилось получить анестезию, могут дать придти после нее в сознание. В течение 1986 г. в соответствие с сертификатом Б было проведено 583 262 эксперимента, что составляет 18,7 % от общего количества.5 Таким образом, остается всего 252 889 экспериментов (8%), в которых анестетики использовались в течение всего опыта и при этом животные находились в бессознательном состоянии.5 Информационный центр по использованию животных в медицинских исследованиях неустанно повторяет слова Уэйдса о том, что «80% экспериментов не требуют анестезии, по причине малой вероятности того, что они будут болезненными». Поскольку законодательство охватывает только те эксперименты, которые «могут причинить боль», вероятно, все испытания, проводимые в соответствие с законом «О защите животных от жестокого обращения», являются до некоторой степени болезненными. Но индустрия, кажется, забыла о печально известном тесте LD50, который предполагает намеренное отравление животных вплоть до их гибели. Даже Консультативный комитет Министерства внутренних дел признал (Home Secretary’s Advisory Committee), что «LD50 вызывает достаточно сильную боль у части животных, на которых он проводится».8 В других более продолжительных токсикологических тестах самая высокая доза подбирается специально для того, чтобы вызвать симптомы токсичности 9. Таким образом, во время клинических испытаний на добровольцах врачи уже предположительно знают, когда ожидать появления негативного воздействия. Также, анестетики редко используются и при моделировании человеческих заболеваний, хотя при этом животные часто испытывают страдания. По этому поводу доктор Хауэлл (Dr Howell) из Дербиширской королевской лечебницы (Derbishire’s Royal Infirmary) в интервью «Британскому медицинскому журналу» заявил следующее: «К сожалению, значительная часть экспериментальной работы на животных ведется в тех медицинских исследованиях, которые причиняют животным продолжительные страдания: в эту категорию попадает большинство хронических опытов, включая создание экспериментальных моделей человеческих заболеваний. В случае успеха подобного моделирования, у животного проявляются те же симптомы, от которых страдает больной человек. Разве крыса не страдает от головной боли при экспериментальном моделировании опухоли мозга? Животные испытывают мучения во время опытов, в ходе которых у собак и кошек вызывается альфа-ригидность, а спазмы мышц могут привести к перелому шейки бедра».10 По статистике Министерства внутренних дел, подавляющее большинство психологических экспериментов, включая намеренное создание стресса и использование таких «негативных раздражителей», как электрошок, а так же значительная часть опытов, в ходе которых животные получают ожоги огнем и кипятком, проводится без использования анестетиков.5 К сожалению, таких примеров великое множество. Министерством внутренних дел была придумана более хитроумная уловка, которой пользуются как экспериментаторы, так и правительственные чиновники. Это оговорка о причинении боли. Считается, что она должна оградить животных от чрезмерных страданий. По этому условию животные «…испытывающие сильную боль, которая скорее всего будет продолжительной …должны немедленно и безболезненно умерщвляться».11 Однако, никто так и не пояснил, какую боль следует считать «сильной» и «скорее всего продолжительной», оставив и то и другое на усмотрение ученых. В 1965 г. даже собственные представители Литтлвудского комитета (Littlewood Committee) Министерства внутренних дел заявили, что «как правило, определить реальную степень боли, которую испытывает животное, невозможно» и что «…выявить ее физические признаки у животного обычно гораздо труднее, чем у человека».12 Даже бывший главный инспектор Министерства внутренних дел, доктор Рэнкин (Dr J.D.Rankin), признал, что «не существует метода, которым можно измерить боль. Нет способа, чтобы измерить ее продолжительность…Это не означает, что представления о «силе» и «продолжительности» у всех одинаковы… Но каждый обладатель лицензии должен сам знать, что значит «сильная», и что значит «продолжительная». Однако, эта оценка субъективна, и другой быть не может».13 Поскольку интенсивность боли, испытываемой животным, измерить невозможно, один человек может расценить ее как сильную, а другой счесть слабой или умеренной. Например, когда бывший член Парламента Фрэнк Хули (Frank Hooley) задал вопрос об экспериментах по стимуляции борьбы электрошоком, проводимых в Университете Брэдфорда (the University of Bradford), Лорд Джелико (Lord Jellicoe), председатель Медицинского исследовательского совета (Medical Research Council), финансировавшего исследование, сказал, что в опытах используются «слабые» электрические импульсы14. Однако сами же ученые описывают «…сильные двигательные и звуковые реакции, возникающие у животных в ответ на негативный раздражитель»15, т.е. подопытные кричали от боли и отчаянно пытались избежать воздействия, однако такое поведение вряд ли может быть спровоцировано слабыми ударами электрического тока. К тому же, оговорка о причинении боли, как и аналогично сформулированные «меры предосторожности», приложенные к последнему британскому законодательству, является совершенно бесполезной для животных. Однако такое условие позволяет правительству и экспериментаторам заявлять о наличии жесткого контроля, защищающего подопытных от чрезмерных страданий. Когда автор вместе с бывшим генеральным секретарем Национального антививисекционного общества (NAVS), Брайаном Ганном (Brian Gunn) посетили Министерство внутренних дел, чтобы обсудить новое законодательство, чиновники заверили нас, что тест LD50 не противоречит оговорке о причинении боли, потому что, по их словам, страдания животных не сильны, хотя и значительны! В любом случае, как мы можем доверять ученым, которые неминуемо должны стать настолько невосприимчивыми к страданиям и гибели, чтобы суметь равнодушно смотреть на то, что их жертвы – животные испытывают боль? Доктор Хауэлл рассказывает, как канадские неврологи, выбравшие годовой курс обучения, в ходе которого они экспериментировали на животных, стали настолько бесчувственными к мучениям подопытных, что по возвращении к клинической практике еще довольно долго не могли осознать страдания своих пациентов.10 Даже в тех случаях, когда подопытным делают анестезию, но, например, в сочетании с мышечными релаксантами, откуда мы можем знать, что животные совсем не чувствуют боли? Препараты, которые расслабляют мышцы, при этом полностью сохраняя сознание, делают существо, на котором проводится эксперимент, совершенно беспомощным физически, и оно не может сообщить, что испытывает боль. И, конечно, очень удобно, что после испытания животное не имеет никакой возможности пожаловаться на беззаботность экспериментатора, давшего недостаточную дозу анестетика. Недавно в Высоком суде Великобритании рассматривалось дело, по итогам которого женщине присудили 13 775 фунтов стерлингов. Поводом к ее обращению послужило то, что во время кесарева сечения ей дали недостаточную дозу анестетика и она ощущала каждое движение скальпеля.16 А поскольку, кроме того, ей был введен мышечный релаксант, пациентка не могла ни дать знать, что ей больно, ни даже кричать. Приговаривая органы здравоохранения г. Уиган к возмещению ущерба, судья назвала перенесенное женщиной испытание «…самым ужасным случаем, о котором я когда-либо слышала».16 Во время экспериментов по изучению зрения, которые проводил Колин Блейкмор (Colin Blakemore) со своими коллегами, кошек обездвиживали с помощью мышечного релаксанта и давали в качестве анестетика смесь закиси азота и кислорода.17 Но, другие ученые утверждают, что сама по себе закись азота не действует на кошек как обезболивающее, и применение этого препарата в сочетании с обездвиживающими веществами основано на заявлении самого Блейкмора о том, что он адекватно поддерживает анестезию, изначально сделанную с помощью барбитуратов. Другие ученые считают это заявление ошибочным, из чего следует, что во время хирургических операций кошки могли не получить адекватного обезболивания, хотя и были обездвижены.18 Заявления о том, что с животными обращаются гуманно, звучат все менее убедительно по мере получения новых фотографий и документальных свидетельств, единственным источником которых чаще всего являются смелые разоблачительные рейды. 26 августа 1984 г. члены Юго-Восточной Лиги освобождения животных (South Eastern Animal Liberation League) проникли в святая святых исследовательских лабораторий Королевской коллегии хирургов (the Royal College of Surgeons) в Бакстон Браун Фарм (Buckston Browne Farm), графство Кент, и завладели документами и фотографиями, которые впоследствии стали основой судопроизводства, инициированного Британским союзом за отмену вивисекции (British Union for the Abolishion of Vivisection, BUAV) в соответствии с законом «О защите животных» 1911 г. В собственных отчетах колледжа о происшествиях было описано, как содержащихся в клетках обезьян, которые использовались для стоматологических исследований, обнаружили мертвыми, причем их тело было обхвачено передними конечностями. 22 июня, в сильную жару, десятилетнюю макаку по имени Моун, использовавшуюся для разведения, нашли лежащей на полу своей крохотной клетки размером 91,44 х 76,2 х 76,2 см в состоянии сильного обезвоживания.19 Эти события широко освещались прессой, поскольку скептически настроенная общественность начала понимать, что же на самом деле творится за крепко-накрепко закрытыми дверями лабораторий Соединенного королевства. Но даже в сложившейся тогда ситуации ничего не говорилось о том, что животные испытывают страдания во время самих экспериментов, поскольку это противоречит закону «О защите животных от жестокого обращения». Внеочередным предложением Палаты общин, министра внутренних дел Великобритании призвали сделать официальное заявление о роли инспекторов Министерства внутренних дел, которые посетили колледж всего за четыре дня до того, как Моун нашли погибающей от обезвоживания, и в тот самый день, когда по той же причине умерла другая макака по кличке Рейдж. «Королевская коллегия хирургов и инспекторы Министерства внутренних дел Так, данная Палата обращает внимание, что 22 июня 1984 г. в исследовательском учреждении Королевской коллегии хирургов, г. Даун, графство Кент, обезьяну по имени Моун обнаружили на грани гибели от сильного обезвоживания, и что 18 июня 1984 г. в центре находился с визитом инспектор Министерства внутренних дел, и что в тот же день обезьянка по имени Рейдж была найдена в тяжелом состоянии и вскоре погибла от обезвоживания; осведомлена о том, что в течение 6 лет, как сообщается в отчетах, персонал заключил в клетки еще 52 обезьяны, в результате чего некоторые из них погибли; и, принимая во внимание то, что ответственность за условия в этой и других лабораториях, где проводятся эксперименты на животных, возложена на министра внутренних дел, призывает его как можно скорее выступить в Палате с заявлением относительно своих дальнейших намерений». (Внеочередное предложение № 494) 18 февраля 1985 г. британская Королевская коллегия хирургов была оштрафована на 250 фунтов стерлингов за страдания, без веских на то причин причиненные 10-летней макаке, использовавшейся для целей получения потомства. Однако судебное постановление было отменено на основании того, что некоторые называют вопросом права21: после отклонения апелляции, поданной Королевской коллегией хирургов против изначального приговора, двое судей Высокого суда, в конце концов, сняли обвинение, мотивируя это тем, что учреждению не предоставили возможность сообщить новые факты, собранные апелляционным судом и объяснявшие причины, в результате которых у обезьяны произошло обезвоживание.
Эти две страницы сняты с фотокопий отчетов о происшествиях Королевской коллегии хирургов.
Тем не менее, вскоре последовали дальнейшие разоблачения, давшие возможность заглянуть в, как правило, засекреченный мир поставок животных. Документы позволили установить, что в 1970-х г.г. Научно-исследовательский центр химической защиты, расположенный в Портон-Дауне, поставлял биглей в Королевскую коллегию хирургов, а приматов привозили из Шемрок фармс (Shamrock Farms), графство Сассекс. Позднее, многих собак, на которых в учреждении проводились исследования, получали через консалтинговую компанию «ATP», принадлежавшую ветеринарному врачу Дэвиду Уолкеру (David Walker) из графства Хэмпшир. В числе поставляемых животных были немецкие овчарки, спаниели, колли, дворняги, борзые, а также английские овчарки.20 Кроме того, мистер Уолкер руководил научно-исследовательскими работами в Уикхемских лабораториях (Wickham Laboratories). Это контрактное учреждение, возглавляемое другим ветеринарным врачом Уильямом Картмеллом (William Cartmell), проводит испытания для фармацевтической, косметической, пестицидной и химической промышленности. Неопубликованные документы лабораторий, также добытые в результате рейда защитников животных, определенно говорят о том, что Дэвид Меллор (David Mellor), в то время являвшийся парламентским заместителем министра внутренних дел, своими заявлениями вводил людей в заблуждение. Когда Парламент готовился к обновлению закона «О защите животных от жестокого обращения» 1876 г., на Дэвида Меллора оказывалось сильное давление, цель которого состояла в том, чтобы новое законодательство запретило проведение теста Драйза. Вместо этого, чиновник не только опроверг заявления о ненадежности и ошибочности этого метода, но и создал впечатление его относительной безвредности. В письме от 27 ноября 1985 г., адресованному члену парламента сэру Расселу Джонстону (Sir Russel Johnston), Дэвид Меллор пишет, что тест Драйза прекращается «… в тот момент, когда вы понимаете, что что-то раздражает ваш глаз, но задолго до того, как он будет серьезно поврежден». Чиновник продолжает утверждать, что те химические вещества, которые предположительно обладают токсичностью, и к которым относятся все не тестированные до настоящего времени химикаты, «…обычно сначала закапываются в виде слабого раствора, что сводит к минимуму вероятность возникновения серьезной реакции и повреждения глаза». Видимо, Министерство внутренних дел знало о том, что отчеты о выполнении тестов Драйза обычно не публикуются, поскольку эксперименты проводятся в промышленных или контрактных исследовательских лабораториях, а это, в свою очередь, означает, что опровергнуть его доводы с помощью конкретных примеров будет трудно. Все изменил Уикхемский рейд защитников животных. В мае 1982 г. в одной из лабораторий проводились испытания линии продуктов «Бреокс» (Breox), содержащих полиалкилен гликоль. Это вещество используется в составе тормозных жидкостей и некоторых косметических продуктов. Продукция поставлялась компанией «Бритиш Петролеум» (British Petroleum), после чего в концентрированном виде вводилась распределенным по группам кроликам. Каждая группа состояла из трех животных. Затем в течение недели за подопытными велось наблюдение. Один из продуктов «Бреокс» оказался быстродействующим. «Препарат закапывали в течение часа. За это время конъюнктивы заметно опухли и стали темно-красными. Веки наполовину закрылись, воспалились и стали влажными от выделений…В то же время роговицы помутнели несильно, но на большой площади, а радужки переполнились кровью, но еще реагировали на свет. На 1-ый день конъюнктивальные показатели снизились; реакции роговицы и радужки были сохранены».22 В отчете говорится, что через 7 дней состояние глаз у всех животных вернулось в норму. В марте 1982 г. «Бритиш Петролеум» вновь обратилась в Уикхемские лаборатории. На этот раз требовалось определить, будет ли раздражать глаза смазочно-охлаждающая жидкость. Компания хотела провести испытания не только разбавленного, но концентрированного продукта, несмотря на то, что о его токсических свойствах ничего не было известно. «Кроликов поместили в устройства для фиксации шеи и нанесли препарат. … У животных, на которых воздействовали концентрированным препаратом, окулярные изменения были сильнее, чем в других группах. Тестируемое вещество наносили в течение часа. За это время конъюнктивы животных сильно покраснели и опухли, появились выделения. В первый день конъюнктивит не уменьшился. Кроме того, у всех кроликов произошло помутнение роговицы, следовательно, появилась тенденция к потемнению радужной оболочки».22 (выделение добавлено) По «соображениям гуманности» глаза вылечили и спустя четыре дня они пришли в норму. В августе 1982 г. в Уикхемских лабораториях проводили испытания концентрата спрея для рта. Неразбавленный препарат вызывал значительное раздражение, которое проявлялось в виде покраснения, припухлостей и выделений.22 Раздражение постепенно спадало, но даже через семь дней его признаки все еще были заметны. Но так происходило не только в Уикхемских заведениях. В документах лабораторий Хейзлтон (Hazleton Laboratories), г. Харрогит, говорится, что в 1980 г. кроликам закапывали концентрированный раствор параквата, вызывавший «умеренное» раздражение глаз,23 хотя уже в то время было известно, что паракват повреждает человеческий глаз. Тайваньская компания «Санлид Кемикал Индастри Ко. лтд» (Sunlead Chemical Industry Co. Ltd.), выступавшая заказчиком этих испытаний, предупредила персонал лаборатории Хейзлтон о необходимости соблюдения специальных мер предосторожности при работе с веществом: «Избегать попадания в глаза…Может оказать раздражающее действие на кожу и глаза… при попадании на кожу и в глаза промыть большим количеством воды».23 Зачем вообще проводились эти испытания, если и так было известно, что вещество оказывает на глаза раздражающее действие? И зачем в тестах использовался концентрированный паракват, если, как утверждает Дэвид Меллор, химикаты, предположительно обладающие токсическими свойствами «…обычно сначала закапываются в виде слабого раствора, что сводит к минимуму вероятность возникновения серьезной реакции и повреждения глаза»? Еще в нескольких испытаниях, проведенных в лаборатории Уикхема, также использовались концентрированные продукты. В более ранних заявлениях Меллор утверждал, что «Тест на раздражение глаз предназначен, прежде всего, для того, чтобы выяснить, наносит вещество какой либо вред глазам или нет. Как только это установлено, эксперимент можно прекращать. Нет никакой необходимости заставлять животное страдать от действия раздражающего вещества в течение длительного времени, и все заявления о том, что животные в нашей стране целыми днями сидят с опухшими воспаленными глазами, являются ложью от начала до конца».24 Тестируемые химические вещества можно разделить на две группы: к первой относятся препараты, которые предназначены для глаз и не должны оказывать на них никакого раздражающего воздействия (например, растворы для контактных линз); во вторую группу входят вещества, которые при случайном попадании, скорее всего, окажутся вредны (пестициды, гербициды, шампуни от перхоти, детергенты и многие промышленные химикаты), но которые, тем не менее, важны с коммерческой точки зрения. Если имеет место вторая ситуация, то за признаками повреждения глаз у кроликов наблюдают свыше семи дней. Это необходимо, чтобы определить, восстановится зрение или нет. Таким образом, получается, что целью теста Драйза является не только выявление типа и степени повреждений, но также установление времени их возникновения, продолжительности и вероятного исхода всех нарушений и воспалений, а также определение того, смогут ли когда-нибудь поврежденные ткани вернуться к нормальному состоянию.25 Следовательно, по мере развития нарушений, эксперименты становятся все более болезненными. В 8 главе уже говорилось об испытаниях слезоточивого газа, после которых состояние роговицы у животных постоянно ухудшалось в течение 7 дней. На следующей неделе изменений почти не произошло. Правительство, по крайней мере, не отрицает сам факт проведения тестов Драйза: в противном случае оно подверглось бы сильному давлению, так как статистика Министерства внутренних дел свидетельствует о том, что в 1986 г. было выполнено 11 263 эксперимента, в ходе которых действие веществ проверялось на глазах животных. Несмотря на это, во время недавнего рассмотрения комитетом законопроекта (научных процедур), касающегося животных, лорд Хелсбери (Lord Halsbury), бывший президент Общества защиты исследований, прямо заявил, что тест Драйза больше не используется: «…Я прошу занести в протокол, что тест Драйза вышел из употребления. Он больше не проводится … к чему теперь поднимать этот вопрос?» (Официальный отчет, 415, 12 декабря 1985 г.). Тесты Драйза проводятся не только в лабораториях Уикхема и Хейзлтон. В 1984 г. студент университета Ричард Беггс (Richard Beggs) устроился на работу в Херфордширские токсикологические лаборатории (Herefordshire’s Toxicol Laboratories) г. Ледбери в качестве сотрудника технического отдела. За несколько недель работы он написал шокирующий отчет, в котором говорилось, что животным причиняют страдания не только тесты на токсичность, но и сами условия их содержания.26 В ходе испытаний на чувствительность кожи, от которых на спине животных часто образуются язвы, пять морских свинок содержались в пластиковой клетке размером 60,96 х 45,72 см с проволочным полом, где не было места ни для сна, ни для движения. Животным давали гранулированный корм и содержали при искусственном освещении. Молодой человек описывает, как кролики настолько сильно сопротивлялись инъекциям во время испытаний на пирогенность, что порой даже ломали себе шею. Он рассказывает, как однажды, «…когда нижний уровень, где находились животные, передвигали вперед, чтобы поместить его в ограничительное устройство, в конструкции нарушилось равновесие, и она перевернулась, вследствие чего 15 животных получили перелом шеи». Он отмечал, что в ходе тестов на канцерогенность, из-за опухолей некоторые крысы увеличились вдвое по сравнению с их обычным размером. Он также рассказал о некоторых продуктах, которые проходили испытания. Среди них были аэрозоли, зубная паста, дезодоранты, шампуни, чистящие средства для ковров, инсектициды, косметика для ног, лосьоны для загара, антиперспиранты, продукты для ухода за волосами и моющие средства.26 Токсикологические испытания заказывали многие фирмы, производящие продукцию бытового назначения. В тот же год, но несколько позже, газета «Санди Пипл» (Sunday People), которая в середине 1970-х рассказывала о курящих биглях «Имперского химического треста», не только предоставила наглядные материалы, свидетельствующие о жизни внутри контрактных лабораторий Соединенного Королевства, но и назвала крупнейшие фирмы, проводившие испытания на животных – «Колгейт Палмолив» (Colgate Palmolive), «Джонсон и Джонсон» (Johnson and Johnson) и «Данхилл Тойлетрис» (Dunhill Toiletries).27 Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 960 | Нарушение авторских прав |
Статус: запас/ разведение/ Возраст: -
Тип происшествия: заболевание/увечье/другое
номер: Моун Пол: ♀
Экспериментальное
Тип происшествия: заболевание/увечье/другое