АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ЗАЩИТНЫЕ РЕАКЦИИ ПЕРЕНОСА

Другая типичная форма сопротивления наблюдается, когда пациент повторяет и переживает вновь, по отношению к своему аналитику, свои защиты против затруднительных положений (A. Freud, 1936). Это может стать основным качеством и функцией реакции сопротивления. Эта форма переноса может быть определена как защитные реакции переноса. Такие реакции всегда являются сопротивлениями переноса и служат целям отвращения других аспектов и форм явлений переноса. Несколько типичных клинических разновидностей, которые встречаются с наибольшей частотой и выделены для обсуждения (Fenichel, 1941). Одной из наиболее часто наблюдающихся форм защитных реакций переноса является продолжительность разумного и рационального поведения по отношению к аналитику. Такое длительное отсутствие иррациональных реакций при поверхностном взгляде кажется отсутствием переноса, но, в действительности, это реакция переноса, точнее, защитная реакция переноса. Продолжительное разумное и рациональное поведение является защитной стороной группы реакций, под которыми скрыты инстинктивные, эмоциональные и иррациональные реакции. Этот вид защитных реакций переноса часто наблюдается в начале анализа у тех пациентов, которые хотят быть "хорошими" пациентами (Gitelson, 1948,1954). Позвольте мне проиллюстрировать эту ситуацию кратким описанием.

Мой пациент, мужчина, далеко за тридцать, в связи с сексуальной импотенцией, наблюдающейся в течение восьми лет. Импотенция ограничивалась его женой, он был потентен с другими женщинами, но он чувствовал себя виноватым, как за неверность, так и за импотенцию. Однако он был неспособен прервать свои внебрачные связи несмотря на то, что любил свою жену. Он был чрезвычайно компетентен и, добился большого успеха в своей профессиональной работе, в области конкуренции не на жизнь, а на смерть, где требовалась высокая степень агрессивности и даже воинственности. В анализе он был очень добросовестен и кооперативен. Он упорно старался свободно ассоциировать, он приносил свои сновидения, он старался следовать моим интерпретациям, он говорил с умеренным количеством чувств, он не был холоден или чересчур интеллектуален. Временами он молчал, как бы ждал, что я скажу что-нибудь, но он знал, что аналитикам полагается молчать. Он часто чувствовал, что мало прогрессирует, но обвинял в этом самого себя, потому что был убежден в том, что я компетентный аналитик. Когда у него был материал, который его смущал, он упрекал себя за такую детскость, поскольку знал, что я не буду критиковать его; аналитики приучены к такому материалу. Когда я делал интерпретации, он мог не согласиться или последовать за ней, но он полагал, что я должен быть прав, а он слишком толстокож или медленно соображает.

Тогда я начал отмечать продолжительную разумность его реакций на меня и думать о том, имеет ли он какие-нибудь другие чувства или фантазии обо мне. Он не знал ничего, но чувствовал, что я компетентный аналитик, который делает все возможное для него. Я отметил, что в некоторых его сновидениях были такие ситуации, когда я описывался мертвым или изуродованным, и такие картинки могли исходить из него самого. Он согласился, что это кажется правдоподобным, но он не может найти в себе таких чувств. Когда я попытался найти фигуру в прошлом, на которую у него были похожие реакции, оказалось, что это был его отец. Для пациента отец был приличным, добросовестным, упорно работающим человеком, по отношению к которому он имел постоянные разумные, рациональные и добрые чувства. Он всегда был терпим и добродушен по отношению к отцовским недостаткам. Это заметно контрастировало с его враждебным и драчливым поведением по отношению к другим авторитетным мужчинам или по отношению к его наставникам. Он, казалось, защищал меня и своего отца от своих бессознательных инстинктивных побуждений - но пoчeмy? Сновидение предложило ключевой материал. Он на парусной шлюпке. Паруса подвешены на тотемном шесте, на котором три фигуры: двое мужчин и ребенок. Вершинная фигура похожа на меня, затем ребенок, а на дне - отец. Его ассоциации привели к следующему: когда ему было семь лет, у отца был сердечный приступ, и пациент полагал, что это его эмоциональная вспышка убила отца. Этот материал не был новым, но он, казалось, стал вновь важен для пациента. Он колебался несколько мгновений, а затем спокойно сказал мне, что он слышал, что у меня был какого сердечный приступ Он продолжил, сказав сердечно, что я должен заботиться о себе, ведь я сам терапевт. Я уловил натянутость в его попытке говорить утешительно. Я прервал его и спросил: "Что-то беспокоит вас, о чем вы еще думаете?" Пациент вздохнул, попытался рассмеяться, а затем сказал, что он слышал, что мне за пятьдесят, и это шокировало его Он думал, что мне сорок. Я выгляжу молодым и действую, как молодой. Я вмешался: «То, что мне больше пятидесяти, шокировало вас. Что у вас связано с этой мыслью - за пятьдесят?»

Пациент быстро сказал: "Мой отец умер в 53 года, и я не могу вынести возможности того, что вы умрете. На моей совести достаточно всего. Я не думал, что скажу вам все это, но этот ребенок на

тотемном шесте заставил меня вспомнить смерть нашего первого ребенка. Я рассказывал, что у моей жены placenta previa, но до сих пор я не осознавал, что я чувствую вину за то, что это было вызвано половым сношением незадолго до кровотечения". Я интерпретировал это для него: "И вы стали импотентным со своей женой для того, чтобы быть уверенным, что вы никогда не повредите другому ребенку?" Он ответил: "Да, я не достоин иметь половое сношение с хорошей женщиной. Только разрушительные вещи исходят из меня, когда я позволяю себе это. Вы должны быть признательны за то, что я так хорошо контролирую себя здесь". Пауза. Молчание. Теперь стало ясно, что за постоянной разумностью пациента, за его защитным переносом лежат буйные чувства и побуждения. Его разумность со мной была способом защитить и предохранить меня от его разрушительной враждебности. Анализирование истории его защитной разумности сделало возможным для пациента пережить бурные влечения, которые лежат за этим защитным барьером.

Кажущееся отсутствие реакций переноса превращается в защитный перенос. Пациент позволяет со своим аналитиком группу защитных реакций, которые он считал необходимым использовать во взаимоотношениях с отцом, а затем с женой. Эти защитные реакции были сопротивлением и противодействовали раскрытию инстинктивных и аффективных компонентов, которые лежали, скрытые, под ними. В приведенном выше примере пациент перенес целую группу защит на аналитика, но бывают случаи, когда может переноситься только одно защитное отношение. Существуют пациенты, которые всегда реагируют на интерпретацию так, что кажется, что они приняли ее. Однако они, возможно, лишь повторяют при этом покорное отношение из своего прошлого для того, чтобы отвратить агрессивные чувства. Один из моих пациентов никогда не делал интерпретацию по собственной инициативе, даже когда материал был совершенно очевиден. Он всегда ждал, чтобы я сам дал ему интерпретацию. Это защитное поведение было производным из того факта, что его старший брат неистово конкурировал с ним и, бывало, жестоко нападал на него, если пациент как-то угрожал его превосходству. Следовательно, пациент вел себя по отношению ко мне, как наивный, ничего не знающий человек - играл ту же самую роль, которую он принял по отношению к своему старшему брату. Таким образом, примеры защитных реакций переноса описываются как такие, в которых определенные защиты находятся на переднем плане явлений переноса. Однако существуют и другие защитные реакции переноса, в которых определенные инстинктивные и аффективные реакции используются как защиты против других инстинктивных и аффективных явлений. Например, пациентка, которая сохраняла в течение длительного периода времени сильный сексуальный и эротический перенос для того, чтобы отвратить более глубоко лежащий враждебный, агрессивный перенос. У пациентов того же пола, что и аналитик, продолжительный враждебный перенос может быть использован как защита против гомосексуальных чувств. Похожая ситуация существует и с отношениями. Продолжительная покорность может быть защитой против непослушания, или непослушание может быть защитой против покорности, которая может означать пассивную гомосексуальность для пациента и т.д. Приведенные выше иллюстрации являются примерами реактивных формаций, проявившихся в переносе. Защитные реакции переноса всегда показывают, что есть страх какого-то нижележащего инстинктивного и аффективного компонента. Защитный перенос является обычно Эго-синтоничным и, следовательно, представляет собой дополнительное техническое препятствие. Сначала необходимо сделать защитный перенос чуждым для Эго, и только потом можно будет эффективно заниматься анализом. Защитные реакции переноса часто встречаются у псевдонормальных характеров, у кандидатов, проходящих тренировочный анализ, в клинических случаях, проводящихся бесплатно, а также при расстройствах невротического характера, когда сохраняется нормальный фасад. Дополнительная техническая проблема, которую представляют собой такие пациенты, состоит в необходимости показать защитный перенос как сопротивление, сделать его Эго-дистоничным, очевидным для пациента как симптом (Reider, 1950; Gitelson, 1954).

Только после этого можно приступить к анализу нижележащих побуждений и аффектов.

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 461 | Нарушение авторских прав