АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

РАССТРОЙСТВА ПАМЯТИ И ИНТЕЛЛЕКТА

Память — такой вид психической деятельности, при помощи которого отражается прошлый опыт.

Память (“входные ворота интеллекта”) является необ­ходимым условием для более сложного вида психической деятельности — мышления. Различают кратковременную и длительную, механическую и смысловую (ассоциативную) память.

Память состоит из следующих основных компонентов: рецепция — восприятие нового; ретенция — способность удерживать эту новую информацию; репродукция — спо­собность воспроизводить полученную информацию.

Интеллект — относительно устойчивая структура умственных способностей индивида (способность к раци­ональному познанию, мышление, ориентировка, критиче­ские способности, умение адаптироваться в новой ситуации и т.д.).

6.1. Клинические проявления 6.1.1. Нарушения памяти

6.1.1.1. Амнезии

Амнезия (греч. а — частица, означающая отрицание, + mncme — память, воспоминание) — потеря памяти, от­сутствие ее.

Ретроградная амнезия — потеря памяти на события, предшествующие расстройству сознания или болезненному психическому состоянию. Может охватывать различный от­резок времени.

Человек, перенесший травму головы с потерей сознания в течение 5 ч, прийдя в себя, никак не мог вспомнить не только как, при каких обстоятельствах это случилось, но и что было в течение трех дней перед этим. Совершенно не помнил, что он в этот период делал, где был, кого видел.

Антероградная амнезия — потеря памяти на события, происшедшие непосредственно после окончания состояния расстроенного сознания или болезненного психического со­стояния.

Продолжительность во времени также может быть раз­личной.

Больной, перенесший серию эпилептических припадков, после окон­чания их и полного прояснения сознания долго разговаривал с врачом, сообщая ему о самочувствии в данный момент, жаловался на боль в прикушенном языке, на чувство разбитости во всем теле, просил поскорее выписать его домой. Однако когда он встретил врача через несколько часов — к вечеру того же дня, то никак не мог вспомнить, что сегодня этого врача уже видел. Совершенно не помнил также и содержание беседы, а также все другие события дня (что он ел за обедом, чем занимался).

Нередко встречается и сочетание этих двух видов ам­незий, в таком случае говорят о ретроантероградной ам­незии.

Фиксационная амнезия — потеря способности запоми­нать, фиксировать текущие события; все, что в данный момент имело место, тут же больным забывается.

Больная никак не могла запомнить, где стояла ее кровать, хотя на­ходилась в этой палате уже в течение нескольких лет; не помнила имени своего лечащего врача, несмотря на то что ей сообщали его каждый день;

¹ Термин произошел от имени Мнемосины (Мнемозины), богини па­мяти, матери 9 муз (в греческой мифологии).

никак не могла вспомнить, что она только что ела, чем занималась. Встречая по несколько раз в день дежурную сестру, каждый раз радостно заявляла: “Рада вас приветствовать, давненько мы с вами не встречались”.

Прогрессирующая амнезия характеризуется постепен­ным ослаблением памяти, причем в первую очередь ослаб­ляется, а потом и исчезает память на текущие события, на то, что было недавно, на события последних лет, в то время как далекое прошлое человек- может помнить долго и до­вольно хорошо.

Больная, ничего не помнящая из событий последних лет, забывшая даже, как зовут ее дочь, в то же время хорошо помнила, какую чудесную куклу ей подарили в шестилетнем возрасте, хотя было это 60 лет тому назад. Помнила, какое на этой кукле было платье, какие волосы, как она не расставалась с ней даже ночью.

Характерная последовательность снижения памяти по принципу “обратного хода памяти” называется зако­ном Ρ и б о. По этому закону происходит и так называ­емое физиологическое старение памяти.

6.1.1.2. Парамнезии

Парамнезия (греч. para — рядом, возле, около + mneme — память, воспоминание) — ошибочные, ложные, превратные воспоминания. Человек может вспоминать дей­ствительно имевшие место события, но относить их к совсем иному времени. Это называется псевдореминисценциями — ложными воспоминаниями.

Конфабуляции (от лат. con — с + fabula — повествование, история, сказка, беседы) — другой вид парамнезий — вы­мышленные воспоминания, совершенно не соответствующие действительности, когда больной сообщает о том, чего в действительности никогда не было. В конфабуляциях часто присутствует элемент фантазии.

Больной с возмущением говорил: “Ужасные безобразия творятся в этой клинике, вчера, например, меня посадили в клетку, а до этого заставили вылезать на улицу через форточку”.

Криптомнезия (от греч. kryptos — скрытый, тайный + mneme — память, воспоминание) — такого рода парамне­зии, когда человек не может вспомнить, когда было то или иное событие, во сне или наяву, написал ли он стихотво­рение или просто запомнил когда-то прочитанное, был ли он на концерте известного музыканта или только слышал

I

разговор об этом. Иными словами, забывается источник той или иной информации.

Больная утром, только что проснувшись, рассказала соседкам по палате содержание своего сна: ей приснилось, что мать в ее отсутствие сдала в ломбард все ее платья. Увидев мать, пришедшую к ней на свидание к вечеру этого дня, больная стала плакать и упрекать ее за “сданные в ломбард платья”. Была убеждена, что это было на самом деле, заявляла матери: “Тебе просто стыдно, вот ты и говоришь, что ничего не сдавала”.

Очень редко встречается так называемая фотографиче­ская память, когда человек, только что прочитав несколько страниц незнакомого текста, может тут же повторить на память все прочитанное почти без ошибок.

Близок к фотографической памяти и феномен, называ­емый эйдетизмом, в целом относимый не только к памяти, но и к области представлений (см. главу 5).

Эйдетизм (от греч eidos — образ) — явление, при котором представление зеркально воспроизводит восприя­тие. Здесь также участвует память в ее ярком образном виде: предмет или явление после исчезновения сохраняет в сознании человека свой живой наглядный образ. Эйде­тизм как нормальное явление бывает у маленьких детей с их способностью к яркому образному восприятию и чрезвычайно редко встречается у взрослых. На­пример, ребенок, посмотрев на фотографию и пе­ревернув ее обратной стороной, может в точности описать виденное.

Очень хорошая память совершенно не обязательно сви­детельствует о высоком интеллекте. У олигофренов может быть очень высоко развито механическое запоминание без всякого его осмысления.

6.1.2. Интеллектуальные расстройства '''

Расстройства интеллектуальной деятельности — изме­нение процесса рационального познания, умозаключений, суждений, критических способностей.

6.1,2.1, Слабоумие

Различают так называемую деменцию (от лат. de — приставка, означающая снижение, понижение, движение вниз, + mens — ум, разум) — приобретенное слабоумие и олигофрению (от греч. oligos — малый в смысле количества + phren — дума, ум) — врожденное слабоумие.

По особенностям клинической картины различают следую­щие типы деменций.

Органическая деменция — слабоумие, вызванное глав­ным образом сосудистыми заболеваниями головного мозга, сифилитическими и старческими психозами, травмами го­ловного мозга. Органическое слабоумие обычно делят на две группы: тотальное (диффузное, глобальное) и частичное (дисмнестическое, парциальное, лакунарное).

Тотальное слабоумие характеризуется стойким сниже­нием всех интеллектуальных функций, слабостью суждений, отсутствием критики к своему состоянию. Примером тому может служить так называемая сенильная деменция (см. “Психозы старческого возраста”), а также слабоумие при прогрессивном параличе (паралитическая деменция — см.).

Больной, в прошлом очень образованный и культурный человек, не стесняясь присутствующих, ходит голым по палате, затем подходит к молодому врачу и предлагает ей “немедленно выходить за него замуж”. Не помнит дат своей жизни, известных исторических дат. Без всякой критики относится к своему состоянию, считает себя вполне здоровым, а факт своего пребывания в отделении психиатрической больницы объясняет желанием “отдохнуть от дел в этой милой обстановке”.

Частичное (дисмнестическое) слабоумие характеризу­ется, как показывает уже само название, выраженными нарушениями памяти. Остальные интеллектуальные функ­ции страдают главным образом вторично, поскольку нару­шаются “входные ворота интеллекта”, как иногда называют память. Такие больные сохраняют способность к суждениям, у них наблюдается критическое отношение к своему состо­янию. Им трудно усваивать новое, но старые знания, осо­бенно профессиональные, хорошо закрепленные, могут у них сохраняться довольно долго. Ввиду критического отно­шения к себе такие больные понимают свое положение, стараются избегать разговора, в котором они могли бы обнаружить расстройства памяти, пользуются постоянно за­писной книжкой, пишут заранее, что им надо сказать или сделать.

Типичная картина такого частичного слабоумия может наблюдаться при церебральном атеросклерозе или сифилисе головного мозга.

По Международной классификации болезней (10-й пересмотр) вы­деляются следующие видь! деменций: деменция при болезни Альцгеймера; сосудистая деменция; деменций при болезнях Пика, Гентингтона, Пар-кинсона, СПИДе и др.; неуточненные деменций.

I

Среди приобретенного слабоумия выделяют также ши­зофреническое и эпилептическое слабоумие.

Шизофреническое слабоумие, называемые еще апати­ческим или атактическим, характеризуется интеллекту­альной бездеятельностью, безыницативностью, в то время как предпосылки к умственной деятельности еще длитель­ное время могут сохраняться. Именно поэтому интеллект таких больных сравнивают со шкафом, полным книг, которыми никто не пользуется, или с музыкальным инструментом, закрытым на ключ и никогда не открыва­емым.

Молодой человек 22 лет целыми днями неподвижно лежит в постели, не проявляя ни к чему никакого интереса и ничем не занимаясь. Не берет в руки книг, совершенно равнодушен к самой интересной телевизионной передаче. В то же время однажды неожиданно подошел к шахматному столику и обыграл очень сильного шахматиста. В дальнейшем по-прежнему ничем не занимался, безучастно относился к многочисленным предложе­ниям сыграть в шахматы.

Эпилептическое слабоумие выражается не только в зна­чительном снижении памяти, но и в своеобразном измене­нии мышления, когда человек начинает терять способность различать главное и второстепенное, ему все кажется важ­ным, все мелочи — значительными. Мышление становится вязким, 'непродуктивным, патологически обстоятельным, больной никак не может выразить свою мысль (недаром эпилептическое мышление называют иногда лабиринтным). Характерно также сужение круга интересов, концентрация внимания исключительно на своем состоянии (концентри­ческое слабоумие).

Больная 36 лет, с детства страдающая эпилепсией, подробно, с мно­жеством деталей, сообщает о своем состоянии: “Так вот, значит, я тогда пошла, пошла, а передо мной дверь, ну я взялась за ручку, взялась и толкнула, а там еще бабушка стояла, у нее носки шерстяные и ботинки сороковой размер...” и т. д. Всю эту длинную речь больная произнесла для того, чтобы сообщить врачу о появлении припадков после ушиба головы дверью. Память резко снижена, женщина пользуется небольшим количеством слов, часто применяя трафаретные выражения и рифмы, охотно употребляет уменьшительные слова: “глазоньки”, “рученьки”, “се-стриченька”, “кроваточка”. Целиком занята собой, окружающим интере­суется постольку, поскольку это имеет какое-то отношение к ней.

Олигофрения — наследственное, врожденное или при­обретенное в первые годы жизни слабоумие, выражающееся в общем психическом недоразвитии с преобладанием в пер­вую очередь интеллектуального дефекта и вследствие этого в затруднении социальной адаптации.

6.2. Основные синдромы нарушений памяти и интеллекта

Синдром Корсакова — разновидность амнестического синдрома. Основой его является невозможность запоминать текущие события (фиксационная амнезия) при более или менее сохранной памяти на прошлое. В связи с этим воз­никает нарушение ориентировки (так называемая амнести-ческая дезориентировка). В первую очередь это касается времени. Кроме того, имеется дезориентировка в месте и окружающей действительности. И еще один характерный симптом этого синдрома — парамнезии, главным образом в виде конфабуляций или псевдореминисценций, но могут наблюдаться и криптомнезии.

Больной 33 лет, переведенный в психиатрическую клинику (ввиду выраженных расстройств памяти) из хирургической, где он лечился по поводу травмы головы, охотно сообщает свое имя и фамилию, профессию, имена детей. В то же время не знает, где он сейчас находится, какое сегодня число, что он совсем недавно ел. Никак не может упомнить имени лечащего врача (несмотря на то, что каждый день спрашивает об этом), не помнит, где стоит его кровать. На вопрос, чем он вчера занимался, сообщает, что “пришлось срочно пересматривать один проект”. В другой раз говорит: “Целый день занимался починкой мотоцикла, что-то он опять у меня забарахлил”.

Органический (энцефалопатический, психоорганиче­ский) синдром состоит из триады Вальтер-Бюеля, включа­ющей в себя: 1) эмоциональную лабильность, эмоциональ­ное недержание; 2) расстройство памяти; 3) снижение ин­теллекта. Больные становятся беспомощными, с трудом ориентируются (прежде всего нарушается ориентировка во времени, так как постоянно приходится запоминать новые числа), сложно адаптируются к новой ситуации, плохо ее понимают. У них ослабляется воля, снижается работоспо­собность, они легко переходят от слез к улыбке и наоборот. Нередки варианты психопатоподобного поведения органи­ческого генеза.

Выделяют следующие варианты (стадии) психоорганического синдрома (К. Шнайдер): астенический, эксплозивный, эйфорический, апатический.

Органический (психоорганический, энцефалопатиче­ский) синдром может возникать при самых различных заболеваниях: при непосредственном поражении головного мозга (опухоли, интракраниальные инфекции, травмы, со­судистая патология атеросклеротического, сифилитического и иного происхождения); при соматогениях (как следствие

заболевания печени, почек, легких и т. д.); при алкого­лизме, наркоманиях, токсикоманиях, отравлении теми или иными токсическими веществами; при заболеваниях, про­текающих с атрофическими процессами в головном мозге (например, болезнь Альцгеймера, болезнь Пика и др.). Сопровождается самыми различными неврологическими расстройствами.

Психоорганический синдром, как правило, необратим, хотя и может дать некоторое обратное развитие при при­менении соответствующей терапии, в том числе ноотроп-ными средствами.

Глава 7

РАССТРОЙСТВА МЫШЛЕНИЯ

Мышление — обобщенное отражение человеком предметов и явлений в их закономерных связях и отноше­ниях. Основным элементом мышления является поня­тие — отражение в сознании человека наиболее общих и существенных свойств и качеств предметов и явлений в отличие от ощущений, восприятий и представлений, кото­рые отражают либо отдельные конкретные свойства пред­метов и явлений (ощущения), либо эти конкретные явления и предметы в целом (восприятия), либо воспроизведение образов, воспринятых в прошлом (представления). Напри­мер, -понятие “дом” отражает общие свойства самых раз­личных построек разной архитектуры, величины, стиля, месторасположения, содержит смысл “собственного жили­ща” и т. д.

Одной из самых главных особенностей понятий является то, что они базируются не только на собственном опыте человека, но и включают в себя опыт предыдущих поко­лений, закрепленный с помощью языка. Именно поэтому овладение языком способствует усвоению всего багажа зна­ний, накопленных человечеством.

Мыслительные операции включают в себя анализ, синтез, сравнения и обобщения, абстракцию и кон­кретизацию с последующим переходом к образованию по­нятий.

Процесс ассоциации может нарушаться самым различ­ным образом в зависимости от характера болезни, ее стадии, типа течения и исхода.

7.1. Клинические проявления

7.1.1. Расстройства ассоциативного процесса

Ускорение мышления выражается в ускоренном течении ассоциативных процессов; мысли очень быстро сменяют друг друга, их так много, что больные, несмотря на очень бы­струю (“пулеметную”) речь, все-таки не успевают их вы­сказывать. Внешне такая речь больных может напоминать шизофазию (разорванную речь), однако если ее записать, например, на магнитофон, то потом можно найти в ней определенный смысл, чего нет при шизофазии.

Для патологически ускоренного течения ассоциативных процессов характерна также отвлекаемость: мышление больного становится поверхностным, склонным к момен­тальному переключению; все, что попадает в поле зрения такого больного, тут же привлекает его внимание, занимает его мысли, дает новое направление его идеям. Крайняя степень отвлекаемости выражается в “скачке идей” (fuga idearum), когда мысли больных, молниеносно сменяя друг друга, переключаются с одного предмета на другой так быстро, что уже трудно бывает уловить в них какой-нибудь общий смысл.

Может быть прерывистость ассоциаций (так называе­мые шперрунги; от нем. sperrung — загораживание, бар­рикадирование).

Замедление мышления характеризуется бедностью ассо­циаций, замедленным течением ассоциативного процесса, заторможенностью его. Больные с такими явлениями жа­луются, что у. них “часами не бывает в голове никаких мыслей”, “ничего не приходит в голову”. На вопросы они обычно отвечают очень лаконично, односложно, иногда только словами “да” или “нет”, часто после очень долгой паузы, когда у спрашивающего уже может создаться впе­чатление, что больной не расслышал или не понял вопроса. Сами больные в таком состоянии говорить не начинают, ни к кому ни за чем не обращаются.

Патологическая обстоятельность мышления заклю­чается в чрезвычайной вязкости, тугоподвижности мысли­тельных процессов; больным очень трудно переключиться с одной темы на другую, они застревают на самых незна­чительных деталях, им все кажется важным, нужным — каждая мелочь, каждый штрих; они не могут выделить главного, основного, существенного.

Патологическая обстоятельность мышления характери­зуется очень малой продуктивностью, подчас же вообще непонятно, что больной хотел сказать, какой смысл имела его длинная витиеватая речь (лабиринтное мышление).

Персеверация мышления (лат. perseveratio — настойчи­вость, упорство) — патологическое застревание, задержка на одних и тех же представлениях, что клинически выра­жается в повторении (иногда очень длительном) одних и тех же фраз или слов. Чаще всего такие больные могут правильно ответить только на первый вопрос врача, а затем уже однообразно повторяют тот же ответ или части его.

Больного, страдающего тяжелой формой церебрального атеросклероза, спрашивают, где он лечится. Больной отвечает: “В больнице имени Со­ловьева”. — “Сколько времени вы здесь?” — “Больница Соловьева”. — “Ваша специальность до болезни?” — “Больница Соловьева”. — “Чем вы сегодня занимались?” — “Больница Соловьева”.

Вербигерация (от лат. verbum — слово + gero — веду, совершаю) — речевая стереотипия — бессмысленное, не­редко ритмическое повторение одних и тех же слов, реже — фраз или их обрывков.

Паралогичное мышление характеризуется отсутствием в мышлении логической связи; выводы, которые делает боль­ной в таких случаях, не только не закономерны, но часто совершенно нелепы: “Я заболел шизофренией, потому что в детстве мало ел манной каши” или “Я хочу спать, а потому научите меня, пожалуйста, музыке”.

Резонерство — склонность к пустым рассуждениям, ког­да, как говорят, “очень много слов и мало мыслей”. Такое мышление характеризуется бесплодностью, отсутствием конкретности, целенаправленности: “Вы видите, как это важно, мне бы хотелось сказать и отметить, что это очень важно, важность значительная, это надо отметить, вы же не будете думать, что это не важно”.

Разорванность мышления выражается в отсутствии свя­зи между отдельными мыслями или даже отдельными сло­вами. Речь такого больного может быть совершенно непо­нятной, лишенной всякого смысла, и поэтому ее нередко называют словесной окрошкой, словесным салатом.

Паралогичное мышление, резонерство и разорванность мышления наиболее характерны для шизофрении.

Бессвязность мышления (инкогерентносвд>, инкоге'рен-тное мышление; лат. in — частица отрицания + coheerentia — сцепление, связь) характеризуется полной хаотичностью, бессмысленностью мышления, речь состоит

из набора отдельных слов, никак между собой не связанных: “Чудо-чудо... жили-были... ах, как холодно... день, пень, лень... до свидания...”. Инкогерентность внешне может напоминать то, что носит название разорванного мышления, но главное отличие состоит в том, что разорванное мыш­ление возникает на фоне ясного сознания; инкогеренция же всегда является следствием помрачения сознания (обыч­но по типу аментивного синдрома, аменции).

Символическое мышление. Символика свойственна и нормальному мышлению тогда, когда она отражает обще­принятые идеи, взгляды, связана с той или иной реальностью (например, символика гербов, математических знаков, на­конец, рисунков в виде сердца, пронзенного стрелой).

При патологическом символизме (свойственном главным образом больным шизофренией) эта патология мышления сугубо индивидуальна и непонятна окружающим. Эта сим­волика может касаться как отдельных слов, понятий, так и всего строя мышления в целом. Больной может воспри­нимать символически и речь окружающих.

Больной при беседе с врачом, пишущим его историю болезни, отвечал довольно адекватно до тех пор, пока врач не попросил его объяснить смысл поговорки “Куй железо, пока горячо”. Больной, спокойно до того сидящий, вдруг вскочил и кинулся к окну. На вопрос, почему он так поступил, ответил: “Вы же сами сказали: "Куй железо"... значит, "беги, пока не поздно"”.

Больные с символическим мышлением могут придавать особый смысл самым обыденным вещам (“желтый цвет обо­ев — значит, здесь живут ненадежные, склонные к изменам люди”; слова “хороший аппетит” говорят о том, что этот человек “сживет со света всех ему неугодных”.

При выраженных изменениях мышления речь больных может состоять из одних им понятных символов, в том числе и неологизмов (употребление новых, ни на что не похожих словообразований; больной при выражении удо­вольствия говорит “блюм-блям”, а при недовольстве чем-то — “пури-прури”).

Наглядным примером символического мышления могут быть рисунки, стихи и вообще любое творчество больных. Метерлинк — очень талантливый человек, к сожалению, страдавший шизофренией, вывел в своей широко известной пьесе-сказке образ Синей птицы, ставшей затем для всех людей символом недосягаемого, призрачного счастья.

7.1.2. Сверхценные идеи

Патология мышления может выражаться в таком фено­мене, как сверхценные идеи — гиперквантивален-тные идеи (от лат. hyper — над, сверх + лат, quantum — сколько + valenti — сила) — мысли, возникающие в связи с какими-то действительными фактами или событиями, но приобретающие для человека особую значимость, опреде­ляющие все его поведение. Характеризуются большой эмо­циональной насыщенностью, выраженным эмоциональным подкреплением. Например, человек, действительно пишу­щий стихи и, может быть, удостоившийся за это когда-то похвалы, начинает думать, что он необыкновенный, чрез­вычайно талантливый, гениальный поэт, и вести себя со­ответствующим образом. Непризнание же его окружающими он расценивает как происки недоброжелателей, зависть, непонимание и в этом своем убеждении уже не считается ни с какими реальными фактами.

Такие сверхценные идеи собственной исключительности могут возникать и по поводу других чрезвычайно переоце­ниваемых способностей: музыкальных, вокальных, писа­тельских. Может переоцениваться и собственная склонность к научной деятельности, изобретательству, реформаторству. Возможны сверхценные идеи физического недостатка, не­доброжелательного отношения, сутяжничества.

Человек, имеющий небольшой косметический недоста­ток, например слегка оттопыренные уши, считает, что это — трагедия всей его жизни, что окружающие к нему из-за этого плохо относятся, что все его неудачи связаны только с этим “уродством”. Или человека кто-то действительно обидел, и он после этого ни о чем другом уже не может думать, все его помыслы, все его внимание направлены только на это, он уже и в самых безобидных действиях видит только одно — желание ущемить его интересы, вновь задеть его. То же может касаться и сутяжничества (кверу-лянства — от лат. querulus — жалующийся) — склонности к бесконечным жалобам, рассылаемым во всевозможные инстанции, причем число этих инстанций все возрастает, так как в конечном итоге каждая инстанция (например, газета, суд и т. д.), куда вначале жаловался такой сутяга, не признавшая его “правоты”, сама становится объектом очередной жалобы.

Сверхценные идеи особенно характерны для психопати­ческих личностей.

7.1.3. Бредовые идеи

Наиболее качественно выраженным расстройством мыш­ления является бред.

Бредовые идеи (бред) — неправильные умозак­лючения, ошибочные суждения, ложная убежденноств, не соответствующие действительности. От обычных человече­ских заблуждений бред отличается следующим: 1) он всегда возникает на болезненной основе, это всегда симптом бо­лезни; 2) человек полностью убежден в достоверности своих ошибочных идей; 3) бред не поддается никакой коррекции, никакому разубеждению со стороны; 4) бредовые убеждения имеют для больного чрезвычайную значимость, так или иначе они влияют на его поведение, определяют его по­ступки. Просто заблуждающийся человек при настойчивом разубеждении может отказаться от своих заблуждений. Ни­какими фактическими доказательствами бредового больного разубедить не удастся.

По клиническому содержанию (по теме бреда) все бре­довые идеи с известной долей схематизма можно разделить на три большие группы: 1) бредовые идеи преследования; 2) бредовые идеи величия; 3) бредовые идеи самоуничиже­ния (депрессивный бред).

7.1.3.1. Бредовые идеи преследования

Бред отношения заключается в патологическом убеж­дении человека, что все имеет к нему отношение: окружа­ющие смеются над ним, перемигиваются по его адресу, он вызывает их насмешливое или даже брезгливое к себе от­ношение. Такие больные перестают посещать общественные места, пользоваться общественным транспортом, ходить в театр или на лекции, так как убеждены, что стоит им только появиться, как все тут же замечают их, насмешливо улыбаются, как-то подозрительно смотрят, плохо говорят о них. Разновидностью бреда отношения является бред особого смысла (особого значения). При этом самым обычным ве­щам больные придают особое значение, видят в них особый для себя смысл.

Больная, увидев на столе журнал с фотографией тигра в клетке, убежденно заявляет: “Все понятно. Специально положили эту картинку, чтоб подсказать, что скоро переправят меня в тюрьму”. Другой больной, увидев на одной из студенток желтую кофточку, со злобой стал кричать преподавателю: “Л, я знаю, вы нарочно привели ее сюда, чтоб всем

студентам стало известно о моей импотенции, вы же знаете, что желтый цвет об этом сигнализирует”.

Сенситивный (от лат. sensibilis — чувствительный) бред отношения формируется на основе таких особенностей лич­ности, как застенчивость, впечатлительность, ранимость, мнительность.

Бред отравления заключается в болезненной убежден­ности человека в том, что его хотят отравить, поэтому он отказывается от еды (“постоянно яд в пищу подсыпают”), не принимает лекарств (“под видом лечения отравить хо­тят”), не покупает расфасованных продуктов (“я же знаю, что мне дадут бутылку с отравленным молоком”),

Бред воздействия может иметь много различных вари­антов: больной убежден, что на него на расстоянии воздей­ствуют гипнозом, электричеством, атомной энергией, влияя таким образом на его мышление, поступки, вызывая у него сексуальное возбуждение.

Больной сообщает: “Существует преступная группа, которая с помощью особых аппаратов постоянно держит меня под лазерными лучами. Они воруют мои мысли, жгут мои внутренности, создают мне плохое настро­ение”.

Бред преследования в собственном смысле означает па­тологическую убежденность в том, что “преследователи” находятся в непосредственном окружении больного, ходят за ним по улице, подстерегают его под окнами дома, под видом больных проникают вслед за ним в клинику: “Я постоянно чувствую за собой слежку, за мной по пятам идут какие-то подозрительные личности в кепках, куда ни пойду, всюду они меня подстерегают, убить хотят”.

Бред материального ущерба характеризуется ложной убежденностью в том, что окружающие постоянно обворо­вывают больного, крадут его вещи и деньги, носят его одежду, получают за него его зарплату или пенсию, портят его имущество, морят его голодом: “Вот так и сплю в шапке и валенках, только сними — тут же украдут, уже очки украли, все книги растащили, даже кофейник унесли”. Бред материального ущерба наиболее типичен для психозов стар­ческого возраста.

Бред порчи, бред околдования. У больного человека по­является убежденность в том, что он стал жертвой колдов­ства, “его испортили заговором”, “дали выпить какого-то зелья и он теперь стал совсем немощным”, “от него осталась одна только тень”, его “сглазили дурные глаза”. Такой бред

не следует смешивать с суевериями, коща подобные идеи носят характер простого заблуждения и не являются след­ствием болезни.

Бред обвинения состоит в болезненном убеждении, что окружающие обвиняют человека в какие-то неблаговидных поступках, считают вором, насильником, клеветником, а он “никак не может доказать свою невиновность”, ему “все равно не верят”, а иногда даже и специально “подстраивают факты”. Так, больная по целым дням не встает с постели, поскольку убеждена, что даже при отлучках в туалет ей “подсунут в постель чужую вещь и всем уже будет доказано, что она — воровка”. Или больной без конца обращается к окружающим со словами: “Я никогда не писал анонимок, умоляю вас, поверьте мне, я никогда не был пасквилянтом, ну почему мне никто не верит!” Этот бред наиболее типичен для пресенильных психозов.

Бред ревности — больной или больная немотивированно ревнуют жену или мужа, без всякого повода убеждены в супружеской неверности, они в самых невинных вещах видят “неоспоримые доказательства” своей правоты.

Больной сообщает: “Жена каждое утро выходит на балкон, чтобы полить цветы, а на самом деле сигнализирует этим любовнику, когда меня не будет дома”. Или: “Коврик у дверей сдвинут в сторону, ясно, что без меня здесь бьи кто-то чужой, ведь и я, и жена очень аккуратны”.

Бред ревности может встречаться при различных забо­леваниях, в частности при алкоголизме.

7.1.3.2. Бредовые идеи величия

Бред изобретательства выражается в том, что больной убежден, что он сделал выдающееся открытие, изобрел вечный двигатель, открыл причину рака, нашел средство для максимального продления человеческой жизни, изобрел “эликсир вечной молодости”, “средство для усовершенство­вания человеческой породы”. Близок к этому бреду и бред реформаторства, когда больной убежден, что “открыл идею преобразования мира” и совершит “гениальную реформу”.

Бред высокого происхождения заключается в убежден­ности больного, что он сын всемирно известного писателя, кинозвезды, “последний отпрыск дома Романовых” и т. д., а “те, кто считается сейчас родителями, всего лишь воспи­татели”, “подставные лица”, “родители в условном смысле”.

Бред богатства заключается в убежденности больного,

что он “владелец несметных сокровищ”, “обладает всеми золотыми запасами на земле”, “ему ничего не стоит подарить каждому студенту по золотой шубе”, у него “дом в миллион комнат”.

Любовный, эротический (сексуальный) бред заключается в том, что больной или больная твердо убеждены в нео­быкновенно сильной любви к ним какого-то человека, воз­можно, даже и незнакомого, который “безумно любит на расстоянии”. Такие больные настойчиво добиваются встречи с “возлюбленным” или “любимой”, буквально преследуют их, все поведение окружающих и особенно “предмета люб­ви”, по их мнению, подтверждает правильность их мысли: “Он делает вид, что мы незнакомы, потому что оберегает меня от нападок своей нелюбимой жены”, “Она специально надела красное платье, чтобы показать, как сильна ее лю­бовь ко мне”, “Он специально женился, чтобы не бросить тень на мою репутацию”.

Нелепый бред величия (грандиозных размеров) — так называемый мегаломанический (от греч. megas — большой) (“все дети на земле родились от него”, “все книги, какие в мире есть, написал я, но только под разными именами”, “я один могу сразу съесть десять быков”) характерен для прогрессивного паралича.

7.1.3.3. Бредовые идеи самоуничижения (депрессивный бред)

Бред самоуничижения, самообвинения, виновности, греховности — весьма близкие по клиническому содер­жанию патологические идеи о своих мнимых ошибках, несуществующих грехах, несовершенных преступлениях (“в жизни не сделано ничего хорошего”, “я никуда не годный человек”, “вся моя жизнь — сплошная цепь оши­бок и преступлений”). Такие больные очень часто убеж­дены, что своими ошибками и поступками они погубили не только свою жизнь, но и жизнь своих близких, что они “всем в тягость”, “объедают окружающих”, “не имеют никакого права даже на кусок черствого хлеба”. Для них характерно также ожидание наказания, убежденность в его необходимости или неизбежности (“я — чудовище, не понимаю как меня земля держит”, “нет такой кары, ко­торая бы соответствовала моим проступкам”). Подобные бредовые идеи особенно характерны для больных с пре-сенильными психозами.

Ипохондрический бред выражается в ошибочных умо­заключениях по поводу состояния собственного организма, болезненной убежденности в наличии заболевания (рак, сифилис, СПИД, “воспаление всех внутренностей”, нару­шение обмена веществ), поражения всего организма или отдельных частей тела (“кровь сгустилась, в сердце какие-то тяжи и пробки, скоро уже придет полный конец”, “весь мочевой пузырь поражен, моча даже не идет”). Иногда больные утверждают, что они уже не существуют, у них нет желудка, нет кишечника (“доктор, как я могу есть, когда у меня уже нет желудка, да и кишечник весь сгнил”, “сердце перестало работать, печень исчезла”, “почки на­сквозь прогнили”). Такая разновидность ипохондрического бреда носит название бреда отрицания или ни-гилистического бреда (от лат. nihily — ничего).

Реже такое бредовое отрицание касается не собственного организма, а внешнего мира: “все погибло”, “солнце погас­ло”, “земля провалилась”, “мир куда-то исчез” (подобный бред так и называется — бред гибели мира).

У одного и того же больного может быть либо одна бредовая идея, либо сразу несколько (например, одновре­менно существование бреда величия и преследования). Кро­ме того, один вид бредовых идей может переходить в другой (так называемая трансформация бреда).

Больная, прежде спокойная и жизнерадостная, с 18-летнего возраста стала все более замкнутой, избегала общественных мест, уединялась, пла­кала. Через некоторое время “под строгим секретом” сообщила матери, что стоит ей где-нибудь появиться, как все тут же обращают внимание на нее, смеются над ней, считают ее дурочкой. Через некоторое время начала отказываться от еды, говорила, что ее хотят отравить, чтобы она “не мозолила всем глаза своим дурацким видом”. С трудом удавалось ее накормить, часто, уже взяв пищу в рот, тайком старалась ее выплюнуть. Активно лечилась и в течение нескольких лет была практически здоровой, работала. В возрасте 45—46 лет обнаруживала большую тревогу по поводу своего здоровья, сообщала мужу, что “внутри у нее что-то переворачива­ется”, “от подъема тяжести связки оборвались”. Все чаще и чаще обра­щалась к врачам различных специальностей, просила “проверить ее ор­ганизм”, не верила, когда ее находили здоровой. Все более утверждалась в мнении, что у нее тяжелая, неизлечимая болезнь, а врачи “просто не понимают или не хотят расстраивать”. Становилась все более подавленной, ничем не могла заниматься, почти все время лежала в постели (“конец уже виден”, “жить осталось несколько дней”, “живу только одним сердцем, а все остальное уже плохо работает”). С течением времени все более отчетливо выявлялся бред отрицания: “Все органы отвалились, желудок высох, совсем не работает, мочевой пузырь истлел, все нервы атрофиро­вались, кишечник прирос к позвоночнику”. Упорно отказывалась от еды: “Желудка нет, стула уже два месяца не было, печени нет, пища сразу поступает в мышцы, они уже тоже гниют”.

7.1.3.4. Индуцированное бредовое расстройство

Индуцированный бред заключается в том, что близкий больному человек начинает разделять его бредовые идеи. Такое “прививание” болезненных взглядов бывает обычно при следующих условиях: 1) тесное совместное проживание, постоянный контакт с душевнобольным; 2) заболевший всег­да пользовался большим авторитетом, безграничным дове­рием и сильной привязанностью, был умнее и образованнее того, кто стал в конце концов разделять его бредовые идеи; наличие у индуцируемого таких особенностей, как внуша­емость, ограниченность, а в ряде случаев даже дебильность; 3) медленное развитие и некоторое правдоподобие бредовых идей у “индуктора”.

По своему содержанию индуцированный бред может быть любого содержания (любовный, величия и т. д.), но чаще всего это бред преследования.

Индуцированный бред встречается нечасто и обычно не­прочен, он быстро и бесследно исчезает при разъединении с больным человеком.

Изредка индуцированный· бред возникает не у одного, а у нескольких человек. Этот факт был одной из причин широко распространенных (особенно в средние века) так называемых психических эпидемий.

Индуцированный бред называют также подражательным помешательством, или помешательством из подражания (В. И. Яковенко).

7.1.3.5. Конформный бред

Конформный бред — одинаковые по содержанию бредо­вые идеи, возникающие у двух близких между собой пси­хически больных (например, матери и дочери).

Независимо от клинического содержания все бредовые идеи делятся на две основные разновидности: первичный бред и бред чувственный (образный).

7.1.3.6. Особенности формирования бредовых идей

Первичный бред. Этот бред возникает вследствие нару­шения логического познания, патологической интерпрета-

¹ Наряду с этим термином часто используется французский термин “folie a deux”.

ции действительности, при этом чувственное познание прак­тически не нарушается.

При построении первичного бреда, основанного на субъ­ективной логике, больной опирается на реальные факты и события, но трактует их очень избирательно: берется только то, что подкрепляет и способствует дальнейшему развитию бреда, в то время как все контрфакты игнорируются и отбрасываются.

Первичный бред (называемый также интерпретатив-ным, или систематизированным) очень стоек и является системой последовательных построений, все более расши­ряющейся, усложняющейся и детализирующейся.

Примером первичного бреда может быть бред реформа­торства, любовный, изобретательства и т. д.

Больная 42 лет, журналистка. Несколько лет назад брала интервью в одной семье и обратила внимание на то, что ребенок не похож ни на одного из родителей. С этого времени стала много думать о наследствен­ности, читала соответствующую литературу. Постепенно пришла к мысли, что и она не очень похожа на своих родителей. Начала “усиленно зани­маться генеалогией в целом и своей собственной в частности”, “находила очень много интересных фактов”, размышляла над ними. Однажды, про­читав о том, что во время расстрела семьи Романовых одна из дочерей якобы спаслась (хотя все остальные данные говорили, что погибли все), стала верить именно этой версии. Вновь “перерыла гору книг и статей”, постоянно думала об этом путем сопоставления разных фактов пришла к убеждению, что она — наследница этой великой княжны. Приводила многие “доказательства” этого, не слушала никаких разубеждений.

Как следует из приведенной иллюстрации, для больных с первичным бредом характерно то, что они довольно долго сохраняют внешне правильное поведение и трудоспособность и какое-то время этот бред не сопровождается другими психическими расстройствами.

Первичный бред может касаться и прошлого больного (так называемая бредовая ретроспекция). Например, боль­ной, давно похоронивший любимую жену, постепенно “пу­тем постоянного сопоставления разных фактов и анали­зируя их” пришел к выводу, что жена была ему неверна, “развратничала и изменяла с моим же другом”. Сформи­ровавшийся бред ревности был у больного очень стоек и имел яркую тенденцию к прогрессированию за счет “припоминания и сопоставления” все новых фактов “не­верности” жены.

¹ Впервые бред ревности как интерпретативный хронический бред был описан французскими психиатрами Серье и Капгра в 1909 г.

Чувственный (образный) бред. Этот бред возникает при нарушении преимущественно чувственного познания. В его структуре превалируют яркие образные представления в виде воображения, различных фантазий, вымыслов, грез.

В отличие от первичного бреда, который какое-то время может быть единственным психопатологическим образова­нием, чувственный бред сразу же возникает в сопровожде­нии ряда иных расстройств в виде галлюцинаций, страха, тревоги, психомоторного возбуждения и т. д.

Чувственный образный бред чаще всего (также в отличие от длительно, хронически существующего первичного бреда) возникает остро, как какой-то этап развития болезни, что, однако, не исключает возможности его протрагированного варианта (А. В. Снежневский). Чувственный бред обычно нестоек, фабула его изменчива, но в то же время яркая, образная. Нередки такие симптомы (помимо очень типич­ных эмоциональных нарушений, главным образом в виде тревожного напряжения, страхов или, наоборот, экстаза, восторга), как бредовое восприятие, бредовая ориентиров­ка, симптом инсценировки, симптом ложного узнавания, симптом положительного и отрицательного двойника.

Эти расстройства, часто сопутствующие друг другу или перемежающиеся, заключаются в том, что все окружающее имеет для больного какой-то особый, чаще угрожающий или даже зловещий смысл (хотя иногда это может быть и что-то приятное): больной не в больнице, а в тюрьме, театре, в какой-то другой стране; люди вокруг специально для больного что-то разыгрывают, представляют, “инсце­нируют”; больной “узнает” во враче подругу своей матери, в одной из студенток — когда-то отвергнувшую его девушку и т. д. Чужие люди “подстраиваются” под родных и близких, например незнакомый больному человек воспринимается как “принявший облик” его деда (симптом положительного двойника), а родные и близкие кажутся чужими, но под­страивающимися под родных и знакомых, например при­шедшую на свидание мать больной воспринимает как чужую женщину, лишь загримированную под мать (симптом от­рицательного двойника). Чувственный бред имеет различ­ное по своей клинической фабуле содержание (бред пре­следования, бред особого смысла, особого значения, бред величия). Одним из проявлений чувственного бреда может быть фантастический бред.

Больная 19 лет, студентка. Заболела остро, психотическое состояние развилось в течение недели. Была растерянной, подавленной, тревожно

озиралась по сторонам, имела двойную ориентировку: она в больнице и в то же время в театре, где идет представление. Говорила, что она стала “центром мировых событий”, от нее зависит “все на свете”, “звезды могут изменить свое расположение”, “все из-за нее могут погибнуть”. Временами вскакивала с кровати, принимала горделивую позу и восклицала: “Я — центр мирового кино”, “Я — Аэлита 2-я”. Затем снова становилась тре­вожной и беспокойной, высказывала идеи отрицательного величия: “Я убийца всей цивилизации”, “Все мне намекают, что я убийца мировой цивилизации”.

Близок к фантастическому бреду и экспансивный бред — еще одна разновидность чувственного бреда, это “как бы бесконечное фантазирование вслух” (А. В. Снсжневский).

Больной 34 лет, техник, высказывает идеи величия фантастического, экспансивного характера. Входит и садится с горделивым видом, настроение повышенное. Сообщает, что он сын “великого изобретателя” и сам “вели­чайший из людей”. Его мать — одна из самых известных в мире женщин. Он обладатель несметных богатств, которые “и сосчитать трудно”, у него “масса домов и вилл в различных городах и странах”, он “разведчик самого отдаленного космоса”, его мозг “может перестроить вселенную”. Приходящим к нему для курации студентам каждый раз сообщал какие-то новые подробности своего величия; что он “главный резидент всех разве­док”, “без участия его мысли не будет прогресса”, он “обладатель бесчис­ленного числа наград” и т. д.

7.1.3.7. Основные бредовые синдромы

Паранойяльный синдром. Этот синдром характеризуется постепенным формированием систематизированного бреда, особенно на первых порах эмоционально насыщенного и до какой-то степени правдоподобного, лишенного явных неле­постей. При этом бреде не бывает галлюцинаций (ни ис­тинных, ни псевдогаллюцинаций). В ряде случаев рассмат­риваемый вид бреда может формироваться на основе сверх­ценной идеи. По содержанию это чаще всего бред изобретательства, ревности, физического недостатка, лю­бовный, сутяжный. Как правило, он очень стоек.

Переводчик, долгие годы специализировавшийся в области технических переводов, с течением времени пришел к убеждению, что все это “ерунда”, что “техника не будет совершенной до тех пор, пока не будет совершенной человеческая порода”, и стал разрабатывать научную основу этого усовер­шенствования. Занимался этим несколько лет, настойчиво посещал ученых медиков и биологов, предлагая им “претворить его открытия в жизнь”. Всюду ходил с толстой папкой, полной справок, вырезок из газет и журналов, главным образом популярных. Предлагал создать такой науч­но-исследовательский институт, “где бы все сотрудники вели эксперименты на себе” и “путем перекрестного скрещивания добивались получения на­илучшего потомства”. Признаков слабоумия не обнаруживал, с собесед­никами был вежлив и корректен, но никаким разубеждениям не поддавался и был непоколебимо убежден в своей правоте. Несогласие же с ним (в том

Дата добавления: 2015-02-05 | Просмотры: 775 | Нарушение авторских прав