 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
До завтрака
Поттер опять колобродил в предрассветные часы, и, услышав слив в туалете в третий раз за короткое время, Северус проснулся окончательно в раздражении, справиться с которым оказалось ему не под силу. Он без труда сочувствовал несчастной Минерве, когда ей всю ночь не давал уснуть омерзительный вой под окном, а ее глухой сосед пребывал в счастливом неведении; теперь же, избавив бедную женщину от напасти, он оказался совершенно не в состоянии оценить злую насмешку судьбы: ему самому не давал спать неугомонный Поттер. – Послушай, дорогой мой, ты что, не можешь усидеть на одном месте дольше пяти минут кряду? – буркнул он, даже не пытаясь быть вежливым. – Прости, – несчастным голосом сказал Гарри, и Северус сразу понял, что дело неладно и его компаньона не просто мучает обычная бессонница. – Сначала меня дождь разбудил, а потом у меня что-то живот разошелся. – Мочевой пузырь или кишечник? – бестактная практичность, заставляющая сразу перейти к сути дела. – Э-э... я... ни то, ни другое. Но меня подташнивает, а если и удается заснуть, то начинаются жуткие кошмары. Было очевидно, что о сне на некоторое время придется забыть. Глубоко вздохнув, Северус сел в кровати, извлекая из глубин памяти приличное количество медицинского опыта, полученного за долгие годы бесед со школьниками-симулянтами. Он приготовился к необходимости помочь и посочувствовать, насколько позволят обстоятельства. – Какие у тебя еще симптомы? Гарри застонал. – Я весь взмыленный, как лошадь, и пульс у меня вдвое выше нормы. И немного муторно, но это все. Северус собрал все силы и каким-то образом удержался от любого из дюжины возможных комментариев относительно поттеровского коэффициента интеллекта. Даже он не мог позволить себе опуститься настолько низко, чтобы оскорблять человека, которому явным образом физически плохо. В конце концов, какой смысл преследовать раненого оленя? Следует дождаться, пока олень выздоровеет, и уж тогда насладиться охотой вовсю. – Иди сюда, я тебя пощупаю. Послышались неуверенные шаги и приглушенное ругательство, когда Гарри споткнулся обо что-то, что сам же и оставил на полу, – вот оно, высшее возмездие, подумал Северус. Наконец Поттер, пошатнувшись, неуверенно притулился на краю постели. Гарри почувствовал отстраненное прикосновение ко лбу холодной руки, потом Снейп взял его за запястье и пощупал пульс. – Полагаю, ты ел мясной рулет к чаю, – заметил он. – Угу. – Ну и идиот. – Я начинаю думать, что это было ошибкой, – признал Гарри. – Безусловно. Повторяй за мной, Поттер: «Есть мясной рулет в этом заведении – очень плохая идея». – Угу, я уже понял, – измученно отозвался Гарри. – Если это от него, ни за что больше не притронусь к этой гадости. И почему тут кормят такой дрянью? – Разумеется, для того, чтобы людям и в голову не приходило остаться здесь насовсем, – мягко пояснил Снейп. – Речь, конечно, не идет о тех, кто просто доживает здесь свой век, – как Альбус или Минерва. Но все остальные должны покинуть Центр при первой же возможности. Слово «реабилитация» означает, что мы должны снова стать нужными обществу и найти способ туда вернуться – что принесет пользу как нам самим, так и окружающим. Самое худшее, что может случиться с бывшим магом или ведьмой, – это прижиться в Центре настолько, что человек побоится отсюда уйти. А посему персонал старается внушить нам, что убраться отсюда – в наших же интересах. – И ты думаешь, они кормят нас всякой дрянью нарочно? Чтобы нам захотелось уйти? – Я предпочитаю думать именно так, чем предполагать, что это результат элементарной некомпетентности. Ну сам подумай, какая это отталкивающая альтернатива. – Хорошо тебе, – с завистью буркнул Гарри. – Тебя ждет новый дом и карьера в Миртль-хаус. – Точно, – без энтузиазма отозвался Северус. – Обсуждать «Ромео и Джульетту» с прыщавыми подростками. Насколько плохи должны быть дела, чтобы подобную участь счесть переменой к лучшему? – Похоже, очень плохи, если учесть, какие усилия ты предпринимаешь, чтобы сбежать отсюда. Или от меня. – Ты что, в самом деле так думаешь? – взбудораженный Северус поерзал в кровати. – Что я бегу от тебя? – А разве нет? – Нет. Как ни трудно тебе в это поверить, не вся моя жизнь вращается вокруг твоей персоны. К несчастью, – пояснил он уже спокойнее, – я совершенно не создан для праздной жизни, хотя мог бы ее себе позволить. Я просто должен приносить пользу, так или иначе, а учитывая, какими знаниями я обладаю, было бы глупо хранить их под спудом, как какому-нибудь сквалыге. Какой смысл умереть, не поделившись полученным жизненным опытом, который мог бы помочь кому-нибудь избежать тех ошибок, какие в свое время сделал я? – А. Не знал, что ты так думаешь. – Как ни прискорбно, Поттер, для меня преподавание не возможность, а необходимость. Как имеют обыкновение выражаться твои сверстники, это то, что я есть. – Прирожденный учитель, – негромко подытожил Гарри. – Я всегда думал, что ты по воле случая делаешь не свою работу, но это не так, да? Ты просто должен учить – или перестанешь быть. – Как ни странно, но это правда. И, положа руку на сердце, скажи: был ли за последние восемь месяцев хоть один день, когда ты ничему от меня не научился? – Не было, – ответил Гарри, внезапно осознав, что его друг говорит чистую правду. – Я каждый день узнавал что-нибудь новое. И я не хочу, чтобы это кончилось, Северус. Я не хочу оказаться тут совсем один, когда ты уедешь в Миртль-хаус. Неужели ты не можешь остаться? Честное слово, я буду стараться больше и научусь читать с этой штукой. Я понимаю, что я тебе не нужен – как любовник, во всяком случае, но ты же сам говорил... то, что нас связывает, гораздо важнее. За этой вспышкой последовала долгая, тяжелая пауза. Затем Северус сказал – так тихо и низко, что его было почти не слышно: – Я не помню, чтобы я говорил, будто ты мне не нужен. Обиженный, Гарри был не в силах логически обдумать сказанное: он чувствовал себя загнанным в угол и продолжал защищаться: – Нет, говорил! Ты признал, что наши чувства внушают тебе опасения, и заявил, что все это плохо кончится. – Да, я в самом деле утверждал нечто подобное. Кроме того, я сомневался, что мы интересуем друг друга в сексуальном смысле. – И мы оба знаем, что это неправда! – И никогда и не было правдой – с моей стороны. – Значит, ты мне солгал, – обиженно прошептал Гарри. – И солгал, что я тебе не нужен. Что тебе не нужно... то, что может быть между нами. – Я знаю, – успокаивающе сказал Снейп. – Трудно поверить, не правда ли, что слизеринец, бывший Упивающийся Смертью, осквернит свои уста ложью, особенно пытаясь защитить свое и без того потрепанное сердце? – Ты солгал! – Прими это как данность, Поттер: разумеется, я солгал! Что за жизнь я могу тебе предложить? В моем собственном жизненном багаже наличествуют только многолетние приношения на алтарь Люциуса Малфоя. Я был ему абсолютно предан и верен до последнего – и что я получил взамен?! Вряд после этого можно ставить мне в вину некоторую настороженность! – Значит, ты его любил? – До умопомрачения. Но в конце концов он умудрился исцелить меня от этого. – Ублюдок. – Без сомнения. Я бы предпочел, чтобы ты не стал со мной связываться, но ты, надеюсь, понимаешь, что опасаться чего-то и не хотеть этого или не нуждаться в нем – совершенно разные вещи. И если ты так уж одержим желанием не только повторить мои ошибки, но и наделать кучу новых, возможно, пришло время мне расстаться с собственными опасениями. – Я... – Гарри вздрогнул. Он неуклюже примостился на краю постели, по-детски болтая босыми ногами в попытке отвлечься. – Я ведь был прав, да? Что мы оба нравимся друг другу и что нам стоит попробовать. – Я искренне сомневаюсь, что стоит, Поттер, – сообщил Северус, словно в сотый раз пытаясь убедить его не совать руку в огонь. – Прежде всего, мы наделаем себе еще больше врагов, чем у нас уже есть, причем твой друг Рональд Уизли возглавит их толпу. Если наутро он узнает, что мы любовники, то еще до обеда наймет кого-нибудь меня убить. – Неужели великий Северус Снейп опасается бедного маленького Рона Уизли? – съязвил Гарри. – Только не говори мне, что собираешься позволить ему принять такое важное решение за тебя! – Что за чушь ты несешь! Однако если принимать во внимание твое благополучие – а я, по какой-то немыслимой причине, склонен это делать – то неразумно отталкивать твоего старейшего и ближайшего друга, тебе не кажется? – Старейшего и ближайшего? – Гарри вдруг вспомнил свой разговор с Гермионой в баре. «Кто твой лучший друг?» – спросила она, разумеется, заранее зная правильный ответ, но стараясь, чтобы он это понял и признал сам для себя. – Не стану отрицать, Рон мой самый давний друг, но давно уже не ближайший, Северус. По меньшей мере, не в последние месяцев восемь, а может, и больше. – Да? – Да. Ты мой ближайший друг, и ты это прекрасно знаешь. Возможно, самый близкий за всю мою жизнь. Ты понимаешь меня лучше, чем кто бы то ни было: Рон, Гермиона, Дамблдор... даже лучше моих родителей, потому они никогда не знали меня по-настоящему. Рон просто хочет, чтобы я соответствовал его невесть откуда взявшемуся представлению о том, каким должен быть лучший друг. И, могу тебя уверить, лучший друг-гей никак не вписывается в его представления о жизни, между тем как ты... –... страдаю от той же болезни, – в голосе было ровно столько насмешки, чтобы фраза не прозвучала как извинение. Гарри задумался. – Вообще-то я собирался сказать, что ты принимаешь меня таким, какой я есть, но ты прав. Куда легче делить свои недостатки с тем, у кого их и так полно. – Quid pro quo (8), Поттер? – Северус не стал утруждать себя и возражать насчет недостатков: он знал, что это бессмысленно. – Я мирюсь с твоим несовершенством, а ты с моим? – Нет. Я говорю о серьезных, настоящих отношениях, как я их понимаю. Когда люди вместе не потому, что занимаются сексом, а потому, что вместе далеко не так больно, как порознь. За последние восемь месяцев каждый из нас мог взять и уйти в любую минуту, но ведь не сделал этого, правда? Мы предпочли остаться, и сблизились, и начали друг от друга зависеть. Это уже серьезные отношения, или нет? – А мне откуда знать? – последовал негромкий ответ. – Есть масса причин, почему нам не стоит пробовать... Юности и зрелости попросту не место в одной постели. Однако попытка сохранить привычные роли преподавателя и студента, учителя и ученика, тирана и угнетенного в столь несуразный час была заведомо обречена на провал. Северус и сам не знал уже, почему так противился: Поттеру было уже за двадцать, он явно с отрочества знал, что предпочитает свой пол, и, вероятно, был уже поопытнее самого Северуса, к тому же успел испытать все превратности судьбы на своей шкуре. Поттер был прав и в том, что за эти месяцы – да и раньше, если не лукавить, – они не раз доверяли друг другу если не жизнь, то здоровье и рассудок уж точно. И пока что это себя оправдало; в любом случае, он не намеревался прогонять несчастного и замерзшего Поттера, если мог предложить хоть каплю сочувствия. Подобно движению тектонических плит, одеяло отползло в сторону, открывая теплое, уютное пространство. – Залезай. – Что? – Залезай, Поттер. Ты что, не только слепой, но и глухой? – Ты серьезно? – А почему нет? И, будь добр, соображай быстрее, пока я не отморозил себе яйца! Тут, знаешь ли, не тропики. – Ладно. Спасибо, – Гарри втиснулся в узкую постель, прежде чем Снейп успел бы осознать принятое под влиянием минутного порыва решение. – У тебя ноги как ледышки, – раздраженно пробормотал тот, пока Гарри ерзал под одеялом. – И сними этот чертов халат. Он весь сырой и занимает слишком много места. – Прости. Гарри повиновался, сбросив халат на пол. Как ни странно, лекции о том, что не следует разбрасывать вещи где попало, не последовало. – Хотелось бы исключить всякое непонимание, Поттер: речь идет только о тепле и уюте. Секс тут ни при чем. – И то хорошо, – пробормотал Гарри, устраиваясь поудобнее. – Думаю, от меня сейчас было бы мало толку. – Не сомневаюсь. Несмотря на годы вынужденного безбрачия, меня не настолько припекло, чтобы приставать к человеку, чьи внутренности могут взбунтоваться в самый неподходящий момент. – Фу-у... – Вот именно. Воспоследовало осторожное перемещение конечностей, когда каждый из них с преувеличенной любезностью старался не испытывать пределов терпения другого, после чего Северус прижал Гарри к себе и натянул одеяло обоим на уши. – А может... – пробормотал Гарри. – Тебе удобно? – Ну... – Говори, дурень. – Если мы повернемся, я согрею об тебя свои замерзшие колени. Северус помолчал, явно ошарашенный. – И ты полагаешь, что я на это соглашусь? – О Господи, Северус, – воскликнул Гарри, – просто повернись на другой бок, и тогда мы, наконец, сможем поспать. Снейп театрально-глубоко вздохнул и повиновался, чувствуя, как Гарри почти обыденно прижимается к нему сзади. Он знал об этом юноше каждую мелочь – от любимой зубной пасты до тайных мечтаний сердца – и не было никаких причин, почему бы не обниматься с Поттером в этом крошечном клочке пространства, а если и были, то он успел их позабыть. А все остальное так манило, и сознание радовалось обещаниям покоя, уюта и этой странной нежности, что уже возникла между ними. То, что уже существовало, было настолько лучше, чем Люциусово былое кричащее хвастовство... Сейчас ему только и нужно было, что тихое чувство да крепкий сон, который тихо сматывает нити с клубка забот (9). И где еще он мог найти такое благословение, как не в объятиях этого абсурдного мальчишки, который пробрался в его жизнь тайком, влез в душу не разуваясь и явно решил обосноваться там насовсем? Он провел пальцами по замерзшей руке Гарри – на удивление волосатой, за исключением одного только клочка поврежденной кожи, где волосы отказывались расти снова. – Ты знаешь, – сонно спросил он, рассеянно водя пальцами туда-сюда, словно потеряв над ними власть, – что у тебя на левой руке шрам в форме буквы J? – Угу. – Откуда он? – Понятия не имею. Может, каким-нибудь осколком после взрыва задело? – А ты не помнишь? – Нет. Тебя спрашивать, я так понимаю, тоже без толку? – К сожалению, да. Я в тот момент был немного занят – убивал своего любовника и его несносного отпрыска. – Чем оказал миру большую услугу, Северус. – И поэтому, разумеется, мне было легче расщепить их на первоэлементы. – Я понимаю... – Ну и хорошо. А теперь спи, ребенок. Или тебе рассказать сказку на ночь? Гарри нашел и крепко стиснул руку Северуса, переплетя пальцы, а потом прижался холодной ступней к его щиколотке. Поняв, что его не отталкивают, он принялся медленно водить ногой туда-сюда, и это мерное движение, казалось, окончательно лишило сопротивления угловатое тело в его объятиях. – Сказку, – потребовал Гарри, утыкаясь лицом в теплые пряди приятно пахнущих волос и ровно дыша Северусу в загривок. – Ну хорошо. О чем? О львах? О троллях?.. Заходят оборотень, мартышка и василиск в паб... (10) – О нас. О тебе и обо мне. – А. Я не в состоянии говорить о тебе, Поттер. Я знаю только о себе. – Тогда говори о себе, – на сей раз Гарри потерся носом о Северусов затылок, а потом тот почувствовал легкое касание сухих губ. – Обо мне... Что ты хочешь знать? – Кто ты, Северус. Я хочу знать, кто ты и почему... почему все. – У меня для тебя нет ответов, – задумчиво отозвался тот. – Если ты полагаешь, что я знаю, кто или почему, ты наделяешь меня большей мудростью, чем мне суждено обладать. – Вот это мой Северус. Я наконец затащил тебя в постель, а ты все равно разговариваешь, как по учебнику. – Это потому, что у меня нет своих слов. Чтобы рассказать тебе о себе, мне придется одалживать чужие. Гарри придвинулся ближе, старательно прижимаясь к горячему, гостеприимному телу всем своим существом. В этом не было ничего сексуального, он искал только уюта и тепла – чем больше, тем лучше, слушая дождь и напоминавший звуки маримбы звон «поющего ветра» – в темноте, которой никогда, никогда теперь не будет конца. Он устал быть один, устал сражаться с невидимым противником, а худое тело в его объятиях и резковатый запах кожи Северуса приносили успокоение. Кем бы они ни были раньше, теперь они стали другими – и зависели друг от друга, потому что все остальное было в той или иной степени потеряно. – Валяй, одалживай. – Ну если ты настаиваешь... Последовало короткое, задумчивое молчание, одинокое раздумье, а затем Снейп принялся размеренно читать на память: Что за уста касались губ моих, – Ох, Северус... – Цыц. – Я не хочу, чтобы ты был одинок... – Я не думаю, чтобы я не был – хоть когда-нибудь. И прошло столько лет... я весьма сомневаюсь, что еще помню, как кого-нибудь любить. Тебе бы следовало избавить себя от мучительной проверки, если можешь. – Нет. Я хочу знать. – Неутолимая жажда знаний, мистер Поттер? – Нет, профессор, – признал Гарри, целуя его за ухом. – Просто проклятое гриффиндорское неумение не будить лихо – и Мастеров Зелий – пока они спят.
Несмотря ни на что, Северусу все же удалось немного подремать, прежде чем по коридору разнеслось предупреждающее громыхание тележки с завтраком. – Сосиски. Опять эти чертовы сосиски, – сказал Рон кому-то прямо за дверью их палаты. – Никто их никогда не ест, и в конце концов их скормят свиньям. Такое ощущение, что эти самые сосиски уже побывали свиньями в трех поколениях. Гарри, Северус, вы одеты? – Пошел в задницу, Уизли, – отозвался Снейп, чувствуя, как с его плеча приподнялась неизвестно как туда попавшая голова и тут же улеглась обратно. – Вежливо, нечего сказать. Северус невнятно пробурчал что-то себе под нос, но, услышав, как Рон поворачивает дверную ручку, крикнул еще раз: – Я серьезно, Уизли. Пошел в задницу. – Он обидится, – тихо сообщил Гарри, впрочем, без тени упрека. – И очень хорошо. Чем раньше я выберусь отсюда и избавлюсь от необходимости полагаться на милость Рональда Уизли, черт бы его побрал, тем лучше. Более того, – заметил Снейп с характерной ноткой похоронного юмора, – я буду счастлив, если вообще никогда больше его не увижу. – У тебя есть все шансы, что твое желание исполнится, – уныло сказал Гарри. – Так что, вы не хотите завтракать? – Нет, Рон, отстань, – крикнул Гарри сквозь дверь. – Мы заняты. – А, – донеслось из коридора. Последовала пауза, а потом до Рона дошло: – Черт побери! Какая га... нет, лучше не говори мне ничего. – Какое живое воображение, – лениво заметил Северус. – Как будто я бы стал с ним разговаривать, если бы был занят тобой. – И как будто я бы тебе позволил. – Он не очень хорошего о нас мнения, не правда ли? – Я вернусь через полчаса! – заорал Рон. – И что бы вы ни делали, лучше бы вам с этим покончить, потому что я все равно войду! – А вот теперь даже Альбус Дамблдор – без сомнения, самый глухой из всех местных пациентов – в курсе, чем именно, по мнению Рона Уизли, мы заняты. – В задницу Рона... – пробормотал Гарри. – Спасибо за предложение, но вряд ли мне когда-нибудь будет настолько невтерпеж. – Он нам оставил не очень-то много времени... – Достаточно, – ответил Северус, – учитывая, что я не имею ни малейшего желания воплощать в жизнь грязные фантазии Уизли. – Я думал, ты хочешь, – Гарри засунул руку Северусу под рубашку, проведя ладонью от худого колена к волосатому бедру. – Судя по тому, как ты хвастался своим мужским достоинством... Северус перехватил руку за мгновение до того, как Гарри успел подобраться к его члену и проверить упомянутые утверждения самостоятельно. – Может, и хочу, – признал он, как будто впервые произнося эти слова. – Что не имеет ни малейшего значения, потому что я отказываюсь заниматься сексом в этой благотворительной чертовой дыре, когда твой дружок-гомофоб подслушивает под дверью. – Наверное, в этом есть смысл, – неохотно согласился Гарри. – Безусловно, есть. А посему я тебе советую либо немедленно сказать пару ласковых своим детородным органам, либо пойти в ванную и разобраться там со своей «маленькой проблемой», которую ты пытался засунуть мне в анус, пока я отвлекся. – А, ты заметил? – Право слово, Поттер, ты что думаешь, меня настолько увлекают звуки собственного голоса, что я в состоянии не заметить такой впечатляющий... я бы даже сказал, внушительный... член, тычущийся мне в задницу?! – Внушительный? – И весьма привлекательный, – с явным сожалением заметил Северус. – Но сейчас не время и не место. Будь уверен, Поттер: если я когда-нибудь и позволю тебе меня трахнуть, я намереваюсь расслабиться и получить максимум удовольствия – и уж точно обойтись безо всяких уизлиподобных посторонних. – Любишь быть снизу, а? – поинтересовался Гарри, отстраняясь и поправляя пижаму, чтобы вернуть на место фланелевую преграду между своим членом и искушавшими его ягодицами. – Я всегда думал, ты предпочитаешь быть сверху. Мне никогда не приходило в голову, что Люциус может оказаться из тех сладких мальчиков, которые в постели превращаются в агрессивную скотину. – Агрессивная скотина – это весьма точное описание Люциуса, – ответил Снейп. – К твоему сведению, все его помешательство на одежде не имело ничего общего с сексуальностью. Это был вопрос имиджа, власти, а также выражение его феноменальной малфойской заносчивости. Он никогда не был покорной маленькой шлюхой и равно любил как пассивную, так и активную роль, причем иногда в самой грубой форме. В общем, надеюсь, ты понял, Поттер: я привык, что меня используют, однако сей факт не означает, что мне это нравится. – Когда-нибудь ты все-таки оговоришься и назовешь меня по имени, – уныло заметил Гарри и добавил: – Хорошо, Северус, я понял. Ты предпочитаешь равные возможности в постели. – Что следует учесть любому потенциальному партнеру. – Будем считать, что ты меня предупредил, – твердо ответил Гарри. – Мне тоже, в общем, все равно, я одинаково люблю и то, и другое. – Неужели. Возможно, у нас есть будущее, мистер Поттер. – Да, профессор, вероятно, мы наконец сдвинулись с мертвой точки. А теперь, – объявил Гарри с невеселым смешком, – если я кому понадоблюсь, я буду в ванной. – Хорошо. – Дрочить. – В самом деле. – Под очень холодным душем.
Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 672 | Нарушение авторских прав |