АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

После завтрака. Утро принесло проливной дождь и сильный ветер

Утро принесло проливной дождь и сильный ветер. На завтрак случились одновременно кислая мерзость, которая здесь сходила за томатную пасту, и липкая дрянь, считавшаяся в государственных больницах джемом. Они привычно развлекались, ругая еду и погоду, а Оливер Вуд ходил туда-сюда, сопровождая раздачу блюд радостной болтовней о надвигающейся свадьбе до тех пор, пока оба не были готовы задушить его голыми руками.

– Можно было бы подумать, что он простоват для тебя, – глубокомысленно заметил Гарри, когда за Оливером закрылась дверь. Было слышно, как его тележка катится по направлению к логову Альбуса и Минервы. – По сравнению с ослепительным мистером Малфоем это шаг вниз.

– Возможно, – задумчиво согласился Северус. – Но любой человек время от времени становится жертвой собственных гормонов, Поттер, даже те из нас, кто почитает себя благовоспитанными людьми. К сожалению, я всего-навсего обычный смертный, а следовательно, не склонен к абсолютному безбрачию.

– Так что тебя тянет на квиддичных игроков, а? Тебя возбуждает вид крепкой задницы на метле? Или мысль о поджарых потных парнях в мужской раздевалке после матча?

– Ни то, ни другое. И квиддич как таковой тут совершенно ни при чем. Полагаю, что у меня на самом деле нет определенных сложившихся пристрастий. Я в разумной степени неприхотлив.

– В шторм любая гавань хороша?

– В минуту нужды как-то меньше обращаешь внимания на детали.

– До того охота, что наплевать на все остальное?

– И так бывает. Не сомневаюсь, что с тобой тоже случалось нечто подобное. Кроме того, ты, кажется, был и сам влюблен в нашего очаровательного квиддичного капитана? Или теперь он вызывает у тебя отвращение, потому что недоступен? Если так, то я, пожалуй, страшусь за собственную судьбу: я вызывал у тебя отвращение с самого начала.

– Тогда тебе и страшиться нечего, – огрызнулся Гарри. – Но если ты думаешь, что я с тобой разругаюсь из-за того, что ты меня отшил, то лучше подумай еще раз. Мне достаточно часто отказывали, чтобы я к этому привык. Просто я думал... ну, что из этого могло бы выйти что-нибудь путное.

– Не могло бы.

В комнате повисло тяжелое молчание. Из коридора доносился голос Вуда, который втолковывал кому-то, что на улице дождь и в саду сейчас крайне неуютно. Эти мягкие, по-доброму насмешливые интонации казались настолько знакомыми и близкими, что трудно было осознать: Оливер обращался так абсолютно со всеми – мужчинами и женщинами, слепыми и зрячими. Гарри постоянно совершал одну и ту же ошибку: принимал привязанность или влечение за любовь. Он легко отдавал свое сердце – только чтобы понять, что не всегда этот дар принимают великодушно. Хуже того, иногда его не замечают вовсе. Нет, лучше бы держать его при себе: так меньше вероятность, что тебя снова ранят.

– Знаешь, я действительно думал, что его люблю, – произнес он, лишь смутно осознавая, что не один в комнате.

– Я знаю.

– Я излил ему душу тогда в Кенте. Он, конечно, повел себя выше всяких похвал: держал меня за руку, позволил рыдать у себя на плече и все такое. Я так понимаю, с тобой было то же самое?

– Ты серьезно полагаешь, что я рыдал? – оскорбился Снейп.

– Да, полагаю. Я думаю, что тебе было так же плохо, как и мне, и Невиллу, и Кингсли, и Альбусу с Минервой, и всем остальным. Это было невыносимо – я знаю, что и для тебя тоже. Ты просто не счел нужным ни с кем делиться своими чувствами.

– Кроме Вуда.

– Да, кроме него. Ты не думаешь, что он поэтому тебе нравился? Потому, что предлагал заботу и сочувствие?

– Возможно. А возможно, еще и потому, что это было безопасно. Ему ни на мгновение не пришло бы в голову рассматривать меня как потенциального любовника. Я мог выплеснуть свои чувства, не рискуя ничем важным.

– Нам в любом случае ничего не светило, – пожал плечами Гарри. – Ни мне, ни тебе, верно?

– Верно. Хотя мне жаль, что это причинило тебе боль.

– Мне тоже жаль, поверь мне. Но жизнь – это опыт, не так ли, Северус? К тому же я никогда не встал бы между ним и Джинни, если она с ним счастлива. Я только рад за нее.

– Хотя еще больше ты был бы рад, если бы с ним был счастлив ты. И он с тобой.

– Может быть. Теперь я этого все равно никогда не узнаю.

– Очевидно.

– Умеешь ты утешать.

– Каждый делает, что может, – последовал насмешливый ответ. – Цена разбитым сердцам – грош за пару, Поттер. Любить всегда означает давать другому власть над собой. Никто не заставляет нас идти на такую сделку.

– Я знаю, – Гарри обдумал услышанное и поинтересовался: – Так кто разбил тебе сердце, Северус? Сделаем вид, что я не догадываюсь.

– Вообще говоря, никто, – спокойно ответил Снейп и немного погодя добавил: – Пока. Во всяком случае, не всерьез. Когда-нибудь это неизбежно произойдет, и я надеюсь вынести из ситуации необходимый жизненный опыт.

– Ты так говоришь, как будто этого хочешь.

– Может, и хочу. А ты полагаешь, что мне не доступны страдания, в отличие от всех прочих людей?

– Не знаю, – мрачно ответил Гарри. – Может, я просто думал, что ты выше подобных глупостей.

– Ну, так теперь ты знаешь, что это не так.

Помолчав немного, Гарри вдруг сообщил:

– Я позаимствовал у Гермионы в бардачке пару кусачек.

Это высказывание настолько не вязалось со всем предыдущим, что Северус на мгновение был ошарашен. Впрочем, вскоре он взял себя в руки и спросил:

– Для каких целей, можно поинтересоваться?

– Эолова арфа. Как ты смотришь на то, чтобы слегка размяться перед обедом и заодно учинить небольшую диверсию? Если мы перережем струны, то на починку уйдет больше времени, чем если мы ее просто повалим или развернем.

– Поттер, ты никогда не перестаешь меня удивлять. Да, пожалуй, стоит этим заняться, пока не исправилась погода: скорее всего, сейчас в саду никого нет. Я готов промокнуть насквозь, чтобы сохранить Минерве хотя бы жалкие остатки рассудка, и искренне убежден, что ради крепкого ночного сна можно пойти на что угодно.

– Если у нас все получится, – заметил Гарри, подхватывая Северуса под руку, прежде чем начать привычную прогулку, – как тебе мысль учинить диверсию на предстоящей свадьбе? Насколько я понял, Билл жаждет захватить с собой очередного своего красавчика, а при виде двух пар геев Рон непременно влезет на стенку.

– Да что ты говоришь? И почему у меня такое ощущение, что твоя идея мне не понравится?

– Понравится. Жуткая гадость, очень в слизеринском духе.

– Ты меня странным образом заинтриговал. Продолжай.

– Ну, – осторожно начал Гарри, – если я получу приглашение на свадьбу – а я его, скорее всего, получу, сколько бы Рон на меня ни злился, – ты не хочешь пойти со мной в качестве моего партнера?

– Чтобы тебе было с кем потанцевать? Мы отлично повеселим гостей, налетая на все предметы мебели по очереди.

– Тебе не придется танцевать, и мне, надеюсь, тоже. Я же не шафер и, в конце концов, никогда не был светским львом или кем-нибудь в таком духе.

Снейп презрительно хмыкнул у него над ухом.

– Светский лев на свадьбе Уизли – понятие весьма туманное. В этом доме даже абсолютная деревенщина будет выглядеть элегантно.

– Да ладно, Северус, тебе понравится. Ты будешь нудеть и ругать все подряд – кухню, музыку и вообще все, что тебе заблагорассудится. Даже меня, если захочешь.

– Это, Поттер, следует как данность, – согласился Снейп. – Но, учитывая известную гомофобию хозяев, с какой стати мне подвергаться поруганию, сопровождая туда тебя? По-моему, лучше бы тебе пойти с Гермионой. Заодно защитишь ее от достославного Рональда.

– Ничего не выйдет, к сожалению. Она подружка невесты, а следовательно, по умолчанию идет туда с Роном, иначе нарушатся все их планы. Поверь мне, она страшно недовольна, и это даже если не принимать в расчет платье. Оно все розовое и в рюшах. Люциус бы скорее умер, чем надел что-нибудь подобное.

– Пожалуй. Что-что, а вкус у него был.

– Я слышал.

– Правда, обходилось это дорого. Уизли такое и не снилось.

– Кому знать, как не тебе.

– В самом деле, учитывая, что я все это оплачивал.

– Серьезно? – Гарри был не на шутку удивлен. – Я всегда думал, Малфои были очень состоятельны.

– Бедны как церковные мыши, – усмехнулся Снейп. – Родословная у Люциуса достигала пары миль, но деньги были мои.

– И ты за все платил? Гардероб, драгоценности и прочее?

– Услуги кутюрье, обувь ручной работы, косметологи, стилисты, маникюрщицы, грязевые ванны, косметика, а также услуги персонального тренера для поддержания физической формы, с которым он имел наглость трахаться прямо в нашей постели? Да, за все это платил я. Именно поэтому он и терпел меня рядом: ему нравилось, когда кто-нибудь оплачивал его счета. В его глазах это было мое единственное достоинство, разумеется, за исключением исключительно выдающегося мужского.

– Да что ты говоришь? – рассмеялся Гарри, слыша нотку самоуничижения в этом мрачном юморе. – Не смею тебе противоречить.

– Тебе придется поверить мне на слово, потому что вряд ли у тебя когда-нибудь будет шанс проверить.

Они остановились у лаврового куста, в котором скрывалась стонущая Эолова арфа. С мокрых листьев за шиворот стекали тонкие струйки воды, и Гарри поежился.

– Не будете ли вы так любезны просветить меня, что вы собирались делать дальше, мистер Поттер? – ледяной нравоучительный преподавательский тон отчего-то звучал особенно уместно в этом мокром, завывающем саду. Отдайте Северуса Снейпа на милость любому количеству баньши, живых или вымышленных, и вам окажется очень, очень жаль баньши.

– Пока ничего, – со смешком сознался Гарри. – Я предпочитаю импровизировать.

– А, тогда я предлагаю, чтобы один из нас посторожил здесь, пока второй перережет струны. Можно было бы подбросить монетку, но, во-первых, мы ее все равно потеряем, а во-вторых, результат окажется чисто теоретическим, поскольку мы оба знаем, что именно мне придется тут мокнуть. Так что давай сюда кусачки и слушай, не идет ли кто.

– Кусачки, – сказал Гарри тоном медсестры, подающей инструмент хирургу, и вложил их в ладонь Снейпу. – Ты, наверное, не помнишь заклинания, которое могло бы перерезать струны?

– Не то чтобы я им часто пользовался. Возможно, Scindere подойдет. Я так понимаю, ты время от времени пытаешься проверить, не сработает ли какое-нибудь заклятье?

– Никак не могу отвыкнуть, – признался Гарри, но без жалости к себе. – Хотя бывают дни, когда я бы душу продал за хороший Lumos.

– Да, – отозвался Снейп, плечом раздвигая мокрые ветви. – Какая ирония судьбы, не правда ли? Мы так боялись, что Волдеморт уничтожит магию, и были готовы на все, чтобы его остановить, – а потом оказалось, что это и есть единственное средство. Циник мог бы сказать, что мы принесли ему победу.

– Это если не принимать в расчет, что он хотел лишить магии всех остальных и оставить ее себе. Кроме того, он мертв и не в состоянии наслаждаться своей победой, если ты не заметил.

– Да, Поттер, это если не принимать в расчет подобные мелкие и несущественные подробности.

Последовало несколько жалобных металлических «дзынь», и пронзительный заунывный вой, по которому они легко нашли этот угол сада, постепенно стих, наконец уступив место приятному шелесту деревьев.

– Ну, хоть какое-то облегчение, – пробормотал Снейп, выбравшись из куста и возвращая кусачки Гарри. – Спрячь их подальше, ради всего святого, и при первой же возможности верни Гермионе. Тогда можно будет делать вид, что мы абсолютно ни при чем.

– Да все будут знать, что это мы, – мягко возразил Гарри.

– Разумеется, – брюзгливо ответил Северус. – Но знать и доказать – это совершенно разные вещи, и невозможно осудить человека при отсутствии улик. Я был назначен главой Дома Слизерин отнюдь не за красивые глаза, Поттер, и не благодаря моему неотразимому очарованию.

– Я даже спрашивать не буду, что вы двое натворили, и знать не хочу, – добродушно усмехнулся Вуд, отловив их в коридоре в двух шагах от палаты. – Хотя должен заметить, что Минерва вами весьма довольна, что бы это ни значило. Кстати, вы оба похожи на утопших котят, а ты, Северус, выглядишь так, словно продирался сквозь забор. Сквозь лавровый забор, между прочим, – лукаво добавил он. – У тебя листья в волосах.

– Это венок, – рассмеялся Гарри. – Он провозгласил себя императором.

– Я не датчанин, римлянин скорей (7), – загадочно пробормотал Северус. – Хотя, кажется, я лишился последней приличной мантии. Вуд, там у нас в запасе есть еще что-нибудь?

– Только пара маггловских костюмов. Я постараюсь помочь, чем смогу.

– Благодарю.

Они расстались с Вудом и продолжили свой путь.

– Ты хоть понимаешь, – заметил Гарри, – что ты, возможно, единственный из магов, кто еще носит мантии? Даже Альбус перешел на брюки и кардиганы, а Минерва обзавелась вполне приличными юбками.

– Она всегда завидовала гардеробу Люциуса, – ответил Северус, стуча зубами. – Она мне не раз говорила, что хотела бы себе позволить подобную одежду.

– Знаешь, вот это уже было лишнее, – застонал Гарри. – Макгонагалл и Люциус – сестры по разуму?!

– А в тот день, когда я начну брать пример с Альбуса Дамблдора в выборе одежды, ты можешь смело уложить меня в коробочку и по-тихому закопать. Поттер, этот человек может поспорить в элегантности разве что с трупом на садовой скамейке!

– Пойди-ка ты прими горячий душ, Громила Билл, – фыркнул Гарри. – Согреешься, а я попрошу Оливера принести тебе одежду прямо в ванную.

– Нет уж, спасибо, – они как раз дошли до палаты, и Северус принялся медленно выпутываться из нескольких ярдов насквозь промокшего черного шелка. – Лучше сам принеси, – добавил он чуть мягче. – Я предпочитаю не пугать своей ужасающей наготой людей, которые могут ее увидеть, если ты, конечно, не возражаешь.

Вуд принес целый ворох одежды, которую Гарри послушно отволок в ванную. Едва выйдя, он услышал, как за ним заперли дверь, после чего в течение трех четвертей часа Снейп долго и изощренно ругался, употребляя выражения, какие сие достойное медицинское учреждение не слышало очень давно. В конце концов он вышел, слегка запыхавшись, и сказал тихо:

– Поттер, мне не помешало бы твое мнение.

– Хорошо.

Все это время Гарри сидел на кровати, прислушиваясь к происходившей по ту сторону двери драме. Теперь он храбро поднялся и подошел к Северусу, выставив вперед обе руки. Они избавились ото всех комплексов насчет прикосновений в первые же недели совместного проживания.: обоим приходилось осваивать мир заново, на ощупь, и начали они учиться именно друг на друге. Ни они сами, ни их друзья, ни персонал давно не обращали на это ни малейшего внимания; в конце концов, среди бывших волшебников было полным-полно людей, столкнувшихся с теми же самыми проблемами.

– Ой! Ничего себе!

– В чем дело? – полувстревоженно-полураздраженно спросил Снейп.

– В твоем свитере. Он... как бы это сказать... пушистый.

– Ничего подобного. Ворсистый, ты хочешь сказать?

– Да нет, точно пушистый. Он хоть черный?

– Понятия не имею. Это от твоего приятеля Уизли.

– От Рона? Рон дал тебе свитер? Это его мама связала?

– Не думаю, что у нее теперь много времени на вязание, с этой свадьбой и прочими хлопотами.

– Спасибо, что напомнил, Северус. Я каким-то необъяснимым образом умудрился на целых пять минут забыть, что человек, в которого, как я думал, был влюблен, женится на одной из моих лучших подруг. А что ты еще надел?

По негласной договоренности на ощупывания ниже пояса требовалось отдельное разрешение. Гарри неловко держал руку на рукаве свитера Снейпа, тот вздохнул и мягко передвинул ее на бедро. Чувствуя под пальцами грубый шов и знакомую ткань, Гарри осторожно провел ладонью по штанам, проверяя, не обманывают ли его ощущения.

– Джинсы? – обалдело спросил он, удивляясь, на кой черт Мастеру Зелий в Хогвартсе могли вообще понадобиться джинсы, но решил, что сейчас не время задавать подобные вопросы. – Ты носишь джинсы?

– А что, есть причина этого не делать?

– Ни малейшей. Зато есть масса причин тебе их носить. Кстати, они обычные, синие? Или ты не знаешь?

– Синие. Я иногда носил их, еще до войны. Кстати, а что надето на тебе, о мой озабоченный модой друг? Не знаю, что это, но облегает, как вторая кожа.

– Потому что это моя собственная, – ухмыльнулся Гарри. – Я, между прочим, тоже промок.

– Я надеюсь, Поттер, ты не стоишь посреди комнаты в чем мать родила?

– Нет, я в трусах. Кажется, в синих.

Он снова провел рукой по рукаву Северусова свитера, пытаясь представить покрой. Высокий воротник-стойка, простая вязка, мягкая шерсть. Очень просто, даже скромно.

– Джинсы и черный свитер. Думаю, ты хорошо выглядишь.

– Зная твоего приятеля Уизли, свитер с тем же успехом может быть лимонным или розовым, – слегка недовольным тоном отозвался Снейп. – Шутка вполне в его духе.

– Да, пожалуй. Хуже того, он может быть желтый с вышитым котенком или вообще в разноцветные клеточки и полосочки, как лоскутное одеяло твоей прабабушки.

– Без сомнения.

– И что, тебе совсем все равно?

– Практически. Не то чтобы моя внешность или одежда теперь имели значение. Более того, совершенно неважно, какое я произвожу на людей впечатление, поскольку я все равно не вижу их реакции, тебе не кажется?

Гарри на мгновение задумался.

– Ты всегда будешь производить впечатление, – уверенно сказал он. – Главное, не стригись коротко. Ты ведь не постригся? – он тут же протянул руку, пропустив пальцы сквозь влажные, падавшие на плечи волосы.

– Нет. Я даже подумывал, не отпустить ли бороду. Главным образом потому, что теперь чертовски неудобно бриться.

– Хм. К этому пришлось бы привыкать, – Гарри провел пальцами по гладкому подбородку.

– В юности я носил бороду, – к его удивлению, сообщил Северус, потом взял его за руку, чуть сжав, решительно отвел ее в сторону и отступил на шаг. – Когда я окончил школу, это считалось признаком зрелости. Но Малфой не одобрил: у него была чувствительная кожа.

Гарри приподнял брови и позволил себе скептически заметить:

– В самом деле? Видимо, это единственное, что у него было чувствительным. Сущий был ублюдок, а сын – так еще хуже.

– Я смотрю, ты никогда не говоришь дурно о мертвых.

– Как ты мог подумать!

– Ну конечно. Тебе не кажется, что пора сменить тему?

– Ну, если ты настаиваешь, Северус.

– Настаиваю, Поттер. Опасаюсь, у меня нет другого выбора.

Гарри едва-едва успел влезть в джинсы и рубашку, когда вернулся Оливер.

– Вы там одеты? – весело поинтересовался он снаружи.

– Нет, – отозвался Гарри. – Я голый, и вообще Северус вколачивает меня в матрас, но ты все равно заходи.

– Ладно, – дверь распахнулась, и в палату влетел Вуд. – А жалко, – заметил он, видя, что они сидят в разных углах комнаты, занимаясь каждый своим делом. – Местные сплетни стали бы куда веселее.

– Жаль, что мы тебя разочаровали, – заметил Северус без тени раскаяния в голосе. – Ты по делу?

– Только что звонила Гермиона. Она говорит, что сегодня после обеда Гаррина тетка собиралась быть где-то поблизости и спрашивала, нельзя ли ей заехать.

– Моя тетка?

– Миссис... Дурсль, кажется? – со сомнением сказал Вуд, как будто опасался, что перепутал что-нибудь.

– Тетя Гардения, – любезно подсказал Снейп.

– Петуния, – машинально поправил Гарри. – Ты уверен, что ничего не перепутал, Олли? Она живет за чертову уйму миль отсюда, в Литтл-Уиннинг, что ей тут делать?

– Навещать тебя, Поттер?

– Ой, Северус, сомневаюсь. Мы, знаешь ли, никогда не ладили.

– Вынужден заметить, что это в высшей степени неудобно. У меня много работы, и я не собираюсь жертвовать собой и уходить только потому, что тебе вздумалось пригласить сюда даму. Ты не можешь спуститься с ней в общую гостиную?

– Северус, никто тебя никуда не гонит, – мягко вмешался Оливер. – На самом деле, было бы лучше, если бы ты остался. В гостиной всегда полно народу, особенно во второй половине дня, и слишком шумно для частных разговоров. К тому же Гарри не помешала бы моральная поддержка – даже от тебя.

– Да, Вуд, ты никогда не забываешь о моем возрасте и положении, – саркастично заметил Северус. – Я так понимаю, мое мнение здесь никого не интересует.

– Абсолютно, – нахально сообщил Гарри. – Слава богу, что на тебе надето что-то хоть относительно нормальное. Тетя Петуния никогда не выносила волшебников, и, я думаю, с нее вполне хватит визита в санаторий для больных магов. Твоя вычурная манера одеваться ее бы добила.

– Я признаю, что одевался несколько готично, Поттер, но ты должен понимать, что это издержки профессии. Я просто носил то, чего требовала моя работа.

– Готично? Скажи лучше, гламурно! Беда всех геев, по-моему, – отмахнулся Гарри.

– Геи здесь совершенно ни при чем. Если ты, конечно, не пытаешься причислить к ним Альбуса. В его пурпурной парчовой ночной рубашке даже Люциус выглядел бы идиотом.

– Ну неважно. Просто не дразни тетю Петунию, ладно?

– А я-то думал, ты не любишь бедную женщину, – обходительно заметил Северус. – Ну хорошо. Я буду кроток и сговорчив, как домовой эльф.

– Вот именно, – сказал Гарри. – Этого-то я и боюсь.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 456 | Нарушение авторских прав