АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Карен Мари Монинг 15 страница

– Ну и, при чем тут Книга?

– Книга никогда не задумывалась в том виде, в каком она существует теперь. Она создавалась, как искупление.

– Искупление? – эхом отозвалась я. – Ты имеешь в виду, за убийство королевы?

– Нет. Искупление короля предназначалось его любовнице. Она ускользнула из Коридоров и покончила с собой. Она ненавидела короля за то, каким он стал, и оставила его единственным доступным ей способом.

Я вздрогнула, замерзнув от мрачной истории.

– Рассказывают, что король сошел с ума и, когда безумие развеялась, он с ужасом посмотрел на созданное своими руками черное королевство. Её именем он поклялся измениться, стать вождем своей расы. Но он слишком много знал. Знание – власть. Огромное знание – огромная власть. Пока он обладал своими знаниями, его раса никогда не стала бы доверять ему. Из опасения они не позволят ему приблизиться к Котлу Забвения, а даже если бы и позволят, они уничтожат его стоит ему выпить из котла. Тогда он создал таинственную книгу, в которую влил всё своё тёмное знание. Освобожденный от него, он мог отослать её в другую реальность, где книгу никогда не смогли бы найти и использовать во вред. Он бы возвратился к своим, прося у них прощения, стал бы Видимым Королем, и привел бы их в новую эру. Эльфы стали бы патриархальными. Невидимых, конечно, оставили бы гнить в их тюрьме.

– Так вот, что это за Книга, – воскликнула я, – часть тёмного короля! Худшая часть.

– За прошедшие эоны лет она изменилась, такое происходят с Эльфийскими созданиями, она превратилась в живое существо, далеко отличающимся от того, чем она была, когда король создал её.

– Почему король не уничтожил её?

– Он создал... как вы говорите?... своего двойника. Копия была равной ему, и он не мог победить её. Он боялся, что однажды, копия сможет победить его. Он выбросил её, в течение долгого времени она считалась утерянной.

Интересно, каким боком это все касалось ши-видящих. Я не спрашивала, потому что, если В’Лейн не знал, что она была там, то я не собиралась рассказывать ему. Он презирал Ровену и мог решить наказать ее, а другие ши-видящие пострадали бы в процессе.

– Зачем книга нужна королеве? Минуточку, если королева мертва, кто такая Эобил?

– Одна из многих, из тех, кто пришёл после и попытался возглавить нашу расу. Она хочет заполучить ее, потому что существует поверье, что где-то в ее мраке, Книга содержит ключ к истинной Песне Созидания, утраченной моей расой семисот тысяч лет назад. Король был близок, очень близок. Только живые струны этой Песни смогут удержать Невидимых в заточении.

– А Дэррок? Зачем она ему?

– Он глупец, желающий власти.

– Бэрронс?

– Аналогично.

– И я должна поверить, что ты другой? То, что ты с легкостью вручишь всю власть королеве, не подумав о себе?

В моих словах сквозил сарказм. В’Лейн и эгоизм – синонимы.

– Ты забыла кое-что, MaкКайла. Я – Видимый. Я не могу коснуться Книги. Но она может. Королева и король – двое из нашей расы, кто может прикоснуться к Священным Реликвиям, Видимых и Невидимых. Ты должна получить её; вызови меня и я проведу тебя к королеве. Это единственная надежда на восстановление стен. Ни старуха, ни Дэррок, ни Бэрронс не смогут помочь. Ты должна довериться мне, как я доверяю королеве.

Когда я вернулась после массажа, маникюра, педикюра и депиляции было уже темно. В арочном входе книжного магазина, прямо около двери, лежали дюжина высоких красных роз, завёрнутых в тонкую бумагу. Я нагнулась поднять букет, затем, возясь с карточкой, задержалась на освещенном пространстве.

«Помоги найти книгу, и я верну тебе сестру. Откажись, и потеряешь самое дорогое».

Так, так, все мои поклонники заявили о себе. В букете оказался мобильный телефон с уже набранным текстовым сообщением: да или нет? Исходящий номер стерт: я не могла позвонить, могла лишь отправить текст.

– В’Лейн? – раздался позади голос Бэрронса.

Я покачала головой, задаваясь вопросом, что означает “самое дорогое”, размышлять на эту тему было страшновато.

Когда Бэрронс протянул руку и взял у меня карточку, я спиной почувствовала исходящий от его тела электрический ток. Он не двигался с места, а я боролась против искушения откинуться назад, прижаться к нему, почувствовать его силу. Обнимет ли он меня? Даст ли возможность почувствовать себя в безопасности, пусть это и будет всего лишь иллюзией?

– Ах, старая угроза про «самое дорогое», – пробормотал он.

Я медленно повернулась и взглянула ему в лицо. Он напрягся и резко вдохнул. Спустя мгновение он коснулся моей щеки.

– Сплошная неприкрытая боль, – прошептал он.

Я уткнулась ему в ладонь и закрыла глаза. Его пальцы запутались в моих волосах, он погладил меня по голове и коснулся метки. От его прикосновения татуировка нагрелась. Его рука напряглась и он сжал основания черепа, медленно заставляя меня подняться на цыпочки. Я открыла глаза и в свою очередь резко вздохнула. Не человек. О нет, только не этот мужчина.

– Никогда не показывайте мне этого снова.

Его голос был холоден как лед, а лицо стало жестким и злым.

– Почему? Что ты сделаешь?

– То, что заставляет сделать моя природа. Идите внутрь. Время урока.

После того, как я получила еще одну неудовлетворительную оценку, Бэрронс и я совершили рейд по улицам.

Я не получала подсказок от Джейни с его последнего звонка четыре ночи назад. Каждое утро я читала газету. Если я знаю подчерк Синсар Дабх, а я очень хорошо его знаю, то каждую ночь книга меняла носителя. Я знала, что делал умник инспектор, он ждал своего “чая”.

В любой момент я ждала божественного вдохновения, которое показало бы мне путь, кому доверять и что делать. Я не сомневалась, что Джейни получит то, чего он хочет прежде, чем это сделаю я.

Я ошиблась.

В течение почти шести часов мы двигались вверх и вниз, прочёсывая город на Вайпере. После стольких ночей я знала каждую улицу, каждый переулок, каждую автомобильную стоянку. Я знала местонахождение всех мини-маркетов и бензоколонок, которые работали от заката до рассвета. Их всего-то несколько. Преступления, похоже, не разогнали любителей повеселиться по домам — пьяным и одиноким сложно вернуться в «стойло», я узнала это работая барменшей — но зато разогнали владельцев мелкого бизнеса и их служащих, многие закрывались задолго до сумерек.

Мне было грустно видеть, как Дублин «задраивает люки». Вчера вечером проезжая мимо, мы обнаружили два квартала Темной Зоны, которых не было на моей карте. Я оплакивала каждый новый затемнённый квартал, как личную потерю, отстригла пару дюймов волос, одевалась в темное. Мы оба изменялись, я и этот шумный, наполненный эйфорией город.

Обычно, когда мы шли на охоту, машину вёл Бэрронс, на случай, если я потеряю контроль над своими опорно-двигательными функциями, но становилось всё труднее уводить его от близкого столкновения с Книгой, так что сегодня вечером я настойчиво потребовала сесть за руль лично.

Он был отвратительным пассажиром, рявкал указания, которые я игнорировала, но пусть так, чем иначе. Вчера ночью, когда мы едва не столкнулись с книгой, я симулировала абсурдную, отчаянную потребность сходить в туалет — единственная открытая бензоколонка, та, где мы заправились, находилась в противоположной стороне — и он одарил меня будоражащим нервы, изучающим взглядом. Похоже, он начинает что-то подозревать. В конце концов, он тоже мог прочитать газету. Утреннее преступление находилось меньше чем в миле от места, где я заставила его развернуться прошлой ночью. Хотя он не знал, что мой радар становился сильнее, не сомневаюсь, два плюс два он рано или поздно догадается сложить.

Так что, я сижу за рулем, ши-видящие чувства приведены в состояние боевой готовности, ожидая самого слабого покалывания, чтобы я смогла ловко увести нас, если вдруг произойдет что-то абсолютно неожиданное.

Мой радар внезапно засек Синсар Дабх, и книга двигалась прямиком на нас.

Чрезвычайно быстро.

Я резко развернула Вайпер, задымив шинами по мостовой. Больше я ничего не могла сделать.

Бэрронс резко посмотрел на меня.

– Что? Вы чувствуете её?

О, какая ирония, он подумал, что я развернулась в сторону книги.

– Нет, – солгала я, – просто вспомнила, что забыла копье. Я оставила его в книжном. Представляешь? Я никогда не забываю своё копье. Понятия не имею, о чём я только думала. Полагаю, что вообще не думала. Одеваясь, я говорила с папой, отвлеклась и забыла.

Я жала педали, выжимая сцепление.

Он даже не попытался обыскать меня. Только сказал:

– Лгунья.

Заливаясь румянцем стыда, непривычное явление на моём лице, я жала на газ.

– Хорошо, Бэрронс. Ты поймал меня. Но мне действительно нужно вернуться в книжный магазин. Это... ну... это личное.

Дурацкий, чертов Синсар Дабх догонял нас. Меня преследовала штука, которую я, предположительно, должна была преследовать. В этом было что-то очень неправильно.

– Это... понимаешь... женское.

– Нет, я не понимаю, Мисс Лейн. Почему бы вам не просветить меня?

Мы пронеслись мимо череды пабов. Я была благодарна, что слишком холодно для оживлённого пешеходного движения. Если мне пришлось бы сбросить скорость, Книга нагонит меня, а у меня уже и так была головная боль размером с Техас, угрожая поглотить Нью-Мексико и Оклахому.

– Это такое время. Ты знаешь. Каждый месяц.

Я едва не застонала от боли.

– Какое время? – мягким эхом отозвался он. – Вы имеете в виду время, чтобы остановиться в одном из множества мини-маркетов, мимо которых мы только что пронеслись, чтобы вы могли купить тампоны? Вы это хотите сказать?

Сейчас меня вырвет. Книга слишком близко. Во рту собиралась слюна. Насколько далеко позади она сейчас? Два квартала? Или ближе?

– Да, – закричала я. – Вот именно! Но я пользуюсь особенными, в магазинах их нет.

– Я чувствую ваш запах, Мисс Лейн, – еще более мягко сказал он. – Кровь у вас течет только по венам, а не из матки.

Моя голова резко дернулась влево и я уставилась на него. Окей, ничего более волнующего он мне раньше не говорил.

– Aх! – вскрикнула я, сжимая голову обеими руками, отпуская одновременно и руль и рычаг переключения передач. Вайпер выехал на тротуар, сбил два газетных стенда и уличный фонарь, прежде чем врезаться в пожарный гидрант и остановиться.

Проклятая, дурацкая Книга все приближалась. Пена пошла у меня изо рта, интересно, что случится, если она пройдёт в нескольких футах от меня. Я умру? Моя голова взорвётся?

Она остановилась.

Задыхаясь и благодаря за отсрочку я свалилась от слабости на руль. Боль не уменьшалась, но, по крайней мере, и не увеличивалась. Я надеялась, что быстро покажется очередная жертва Книги, и унесет её от меня подальше. Не подобающие мысли для ши-видящей, но у меня свои беды.

Бэрронс пинком открыл дверь, подошёл с моей стороны и выдернул меня наружу.

– Где? – зарычал он.

Не поддержи он меня, я бы упала на колени.

– Я не могу, – удалось произнести мне. – Пожалуйста.

– Где? – повторил он.

Я указала.

– Где? – Он использовал Глас. Я указала в обратном направлении.

Схватив меня за волосы, он оторвал меня от земли, и потащил за собой. Ближе, ещё ближе.

– Ты... убьешь... меня, – заплакала я.

– Ты представления не имеешь, – зарычал он.

– Пожалуйста... остановись! – Я спотыкалась, ослепленная болью.

Он резко освободил меня, я, задыхаясь и заливаясь слезами, упала на колени. Мне было так больно. Визг в голове. Лед в венах. Огонь под кожей. Почему? Почему Книга причиняла мне боль? Конечно, я больше не была по-прежнему чистой и хорошей! Я лгала всем. Я убила ши-видящую, случайно, но это невинная кровь на моих руках, наряду с кровью людей O’Банниона. У меня были такие похотливые мысли про мужчин, которые не появятся ни у одной здравомыслящей женщины. Я резала живых существ, чтобы сожрать их плоть и украсть их...

Силу.

Вот что мне нужно. Сила Невидимых и их могущество; тьма, которая знакома и является родной для Книги, жила во мне.

Где моя сумка?

Превозмогая боль, я искала ее. Сумка осталась в автомобиле. Я никогда не доберусь туда. Я не могла даже встать. Я хныкала от простой, мучительной, попытки поднять голову. Где Бэрронс? Что он делал? Воздух был льдом. Тротуар подо мной замерзал, и я чувствовала, как холод двинулся вверх по моим коленям и пополз по бедрам. Арктический ветер развевал волосы и рвал одежду. Осколки кололи меня.

Что делал Бэрронс? Я должна видеть!

Я искала местечко ши-видящей в своей голове. Одно лишь существование Книги воспламенило его. Она была всем, чего мы боялись в Эльфах. Всем тем, с чем мы сражались.

Я дышала быстро и глубоко, вдыхая в себя ледяной воздух, который обжигал мои легкие. Я попыталась охватить боль и убедить себя, что я с ней единое целое. Как там сказал Бэрронс? Я перенапрягаюсь. Я должна расслабиться, прекратить сопротивление. Позволить этому пройти сквозь меня и плыть, как на волне. Легче сказать, чем сделать, но мне удалось встать на колени и поднять голову.

Посередине мощеной улицы, на расстоянии тридцать пять футов, стоял Зверь.

Существо смотрело на меня. «Привет, Maк», – сказало оно.

Оно знает моё имя. Откуда? Блядь. Блядь. Блядь.

Визг в моей голове затих. Боль исчезла. Ночь замерла. Я оказалась в эпицентре шторма.

Бэрронс стоял в пять футах от Зверя.

Жаль, что я не смогу описать вам это существо. Рада, что не могу. Поскольку, если бы я нашла слова для него, они бы навсегда застряли у меня в голове, а я не хочу этого. Его облик ужасен, но как только он исчезал из виду, ваш мозг не удерживает этих воспоминаний. То, как Зверь перемещается, как смотрит на вас, как издевается. То, что он знает. Мы видим себя глазами других людей. Такова человеческая природа; мы – разновидность отражений, жаждем видеть их в каждом аспекте собственного существования. Возможно, именно поэтому вампиры кажутся нам столь чудовищными — у них нет отражений. Родители, если они хорошие, отражают чудо нашего существования и успех, который мы можем достигнуть в будущем. Друзья, настоящие, показывают нам приятные картины себя, поощряя нас стать такими на самом деле.

Зверь показывает самое худшее в нас, заставляя поверить, что это правда.

Бэрронс наклонился.

Зверь прикинулся невинной книгой в твёрдом переплете.

Бэрронс встал на одно колено.

Книга в твердом переплете превратилась в Синсар Дабх, с обручами и замками. Она ждала. Я могла чувствовать ее ожидание.

Бэрронс протянул руку.

Впервые в жизни, я молилась. Господи, нет, пожалуйста, Господи, нет. Не позволяй Бэрронсу поднять её и стать чудовищем, потому что тогда все мы погибнем. Я умру, стены падут, а мир разрушится.

Тогда я поняла, в чём причина, почему я находилась в противоречии с той самой ночи, когда увидела, как Бэрронс выходил из зеркала Невидимых, потому что, в глубине сердца я не верила, что он злое чудовище. Не поймите превратно, я вовсе не думала, что он хороший, но плохое это потенциальное зло, а зло – проигранное дело. Я не желала доверять своему сердцу, потому что боялась, повторить ошибку Алины, что когда я умру, бестелесный рассказчик моей жизни выскажется: ‘Ну и дела, вторая девчонка Лейнов оказалась еще глупее первой’. Мы больше всего запутываемся, когда пытаемся убедить свой разум в ложном, по мнению сердца, факте.

Его пальцы были в дюймах от Синсар Дабх.

– Бэрронс! – закричала я.

Он вздрогнул и оглянулся на меня. Его глаза были чёрными на чёрном.

– Иерихон, – плакала я.

Бэрронс дёрнул головой, яростное резкое движение из стороны в сторону. Он медленно, двигаясь, как мужчина со сломанными в каждой конечности костями, встал на ноги и начал отходить от книги.

Внезапно Книга превратилась в Зверя и стала увеличиваться, и увеличиваться, и увеличиваться, пока не возвысилась над нами, затмевая небо.

Тогда Бэрронс развернулся и побежал.

Боль вернулась, сокрушительная, мучительная. Ночь стала холодной и высасывающей жизнь, ветер вернулся и вопил голосами неотомщенных мертвецов.

Я почувствовала, что меня поднимают.

Я обвила руками шею Бэрронса, удерживаясь, пока он бежал.

В четыре часа утра, мы сидели перед камином в книжном магазине в зоне отдыха, за книжными шкафами, где никакие прохожие не могли бы увидеть нас. Хотя, какие могут быть прохожие в четыре часа утра на краю Тёмной Зоны?

Я смотрела на огонь, уютно устроившись в гнездышке из одеял. Бэрронс принес мне чашку горячего какао, он разогрел его в микроволновке, использовал два пакетика из старого тайника Фионы, что позади кассового аппарата. Я благодарно приняла чашку. Каждые несколько минут я конвульсивно вздрагивала от холода. Сомневаюсь, что когда-нибудь снова согреюсь.

– Знаешь – она теперь с O’Баннионом, – сказала я ему сквозь замерзшие губы. Даже Бэрронс казался озябшим и бледным.

– Знаю, – ответил он.

– Она ест Невидимых.

– Да.

– Тебе всё равно?

– Фиа, сама по себе, Мисс Лейн.

– Что, если мне придётся убить её?

Если бы она пришла за мной сейчас, то у меня не было бы выбора, мне пришлось бы убить ее.

– Она пыталась убить вас. Если бы её план сработал, то вы были бы мертвы. Я недооценил её. Не предполагал, что она способна на убийство. Я ошибся. Она хотела убрать вас с дороги и чтобы довести дело до конца, могла принести в жертву всё, желанное или необходимое мне.

– Ты был её любовником?

Он посмотрел на меня.

– Да.

– О, – я помешала какао ложкой. – Тебе не кажется, что она немножечко старовата?

И кто только тянул меня за язык. Я руководствовалась внешними данными, а не действительностью. Реальность же такова, что Бэрронс, по крайней мере, вдвое старше ее, и кто знает во сколько раз на самом деле?

Его губы слабо изогнулись.

Я зарыдала.

Бэрронс перепугался.

– Немедленно прекратите это, Мисс Лейн.

– Не могу. – прохлюпала я в свое какао, так чтобы он не мог видеть моё лицо.

– Постарайтесь сильнее!

Я громко хлюпнула носом, вздрогнула и прекратила.

– Я не был её любовником уже... некоторое время, – пояснил он, внимательно наблюдая за мной.

– О, не принимай это на свой счёт! Я плакала не поэтому.

– Тогда почему?

– Я не могу сделать этого, Бэрронс, – глухо произнесла я. – Ты видел. Я не могу подобраться... к этому... к этой... штуке. Все зря, кого мы пытаемся обмануть?

Какое-то время мы смотрели на огонь, долго после того, как закончилось мое какао.

– Что оно для тебя? – спросила я, наконец.

Он горько улыбнулся.

– Всё время, что я охотился за ней, я говорил себе, что буду исключением. Я буду тем, кто сможет коснуться её. Использовать её. Она не затронет меня. Я был очень уверен в себе. ‘Всего лишь доставьте меня в непосредственную близость к ней, Мисс Лейн,’ сказал я, убеждённый, что всё, что мне нужно, так это положить её в сумку. Что ж, я был неправ. – Он резко, лающе рассмеялся. – Я тоже не могу коснуться её.

– Не можешь? Или не хочешь?

– Тонкое различие. Ирония, прекрасное определение: то, для чего я хотел владеть ею станет не нужно, как только она будет у меня. Я потеряю всё, чтобы не получить ничего. Не в моей натуре упражняться в бесполезных занятиях.

Ну, по крайней мере, больше не придется взволноваться по поводу того, что Бэрронс или В’Лейн получат Книгу раньше меня. В’Лейн не мог коснуться её, потому что он из Видимых, а Бэрронс не станет прикасаться к ней, потому что достаточно умен, чтобы понимать, несмотря на его цели ради которых он жаждал обладать книгой, стоит ему коснуться ее и все будет забыто, потребительская натура Зверя одержит победу.

– Оно приходило за нами? – спросила я.

– Не знаю, – сказал он. – Хотя, похоже на то, не так ли?

Я поглубже закуталась в одеяла.

– Что будем делать, Бэрронс?

Он одарил меня тёмным взглядом.

– Единственное, что можем сделать, Мисс Лейн. Мы постараемся удержать эти грёбаные стены.

Глава 14

Когда утром в четверг я открыла магазин – отчаянная попытка казаться обыкновенной девушкой в нормальном мире – инспектор Джейни уже поджидал меня.

Я пропустила его, закрыла дверь, затем, порывисто вздохнув, уступила абсурдности происходящего, перевернула вывеску на ‘ЗАКРЫТО’. Я не была обыкновенной, а мир не был нормальным, притворство тут не поможет. Пора заканчивать блефовать. Книжный магазин убаюкал меня временным комфортом, на который я не имела никакого права. Я должна беспокоиться, я должна бояться. Страх – сильная мотивация.

Я взяла влажное пальто инспектора, жестом пригласила сесть у огня.

– Чаю? Э-э, то есть, простого чаю?

Он кивнул и сел.

Я принесла ему чашку Эрл Грея, заняла место напротив, и пригубила свой напиток.

– Разве мы не пара? – сказал он, дуя на чай.

Я улыбнулась. Несомненно, да. Казалось, прошёл год с тех пор, как он доставил меня в участок. Месяцы, с тех пор как он обратился ко мне у входа в магазин со своими картами.

– Есть минусы, – произнесла я, подразумевая поедание Невидимого. Он понял, о чем я говорю. Для этого и пришел сюда.

– Разве не все в этой жизни имеет свои недостатки?

– От этого вы станете суперсильным, но Эльфа невозможно убить, Джейни. Вы не сможете вступать с ними в бой. Радуйтесь, что будете просто видеть их. Если попытаетесь убить их, они поймут, что вы знаете, и убьют вас.

– Эта еда, сколько силы она дает? Я стану сильным как они?

Я обдумывала, что ответить ему. Я не знала и так и сказала.

– Значит, может быть?

Я пожала плечами.

– Даже если и так, вы все равно не сможете убить их. Они не умирают. Они бессмертны.

– А тюрьмы нам на что, Мисс Лейн? Маньяков нам тоже не позволяют истреблять.

– О, – я моргнула. – Никогда не думала посадить их за решетку. Не уверена, что что-нибудь удержало бы их. – Кроме тюрьмы Невидимых, сотканной из нитей Песни Созидания. – Они могут перемещаться, помните?

– Абсолютно все?

Он подал еще одну хорошую идею. Никогда не видела, чтобы Носороги перемещались. Похоже, что только могущественные Эльфы могут это; принцы и такие создания типа Серого Человека.

– Разве не стоит попробовать? Возможно мы, слабые людишки, сможем придумать несколько сюрпризов. Пока вы делаете свое дело, другие могут делать своё. На улицах ходят слухи – приближается что-то плохое. Что происходит?

Я рассказала про Хэллоуин, про стены и про то, что произойдет, если они падут.

Он поставил чашку с блюдцем на стол.

– И вы хотите оставить меня без защиты?

– У этого тоже есть минусы. Я не знаю точно всех недостатков, но если вас ранят одним из бессмертных оружий, вы... – и я рассказала, как умирал Мэллис. Разлагающаяся плоть, отмирающие части тела.

– И сколько этого бессмертного оружия, Мисс Лейн?

– Два. – Как далеко он зашёл, сначала отрицал пропавшие районы на карте города, а теперь спокойно говорит про поедание чудовищ и бессмертное оружие!

– Кто ими владеет?

– М-м, я и кое-кто ещё.

Он едва заметно улыбнулся.

– Я рискну.

– Это вызывает привыкание.

– Раньше я курил. Если уж от этого смог отказаться, то смогу бросить что угодно.

– Подозреваю, что это каким-то образом может изменить вас. – Я была почти уверена, что именно благодаря тому, что съела Невидимого, я смогла подобраться ближе к Синсар Дабх. В поедании Тёмного Эльфа было много чего, в чём я не разобралась, но что-то заставило Книгу почувствовать меня как... запятнанную, разбавленную.

– Леди, вы изменили меня больше, чем недавний сердечный приступ. Хватит заговаривать мне зубы. Иначе, никаких сведений, помните?

В настоящее время, сведения мне и не нужны. У меня не было никакого желания знать местонахождение Книги, разве что, для того чтобы уклониться от встречи с ней.

– Открыв мне глаза, вы не оставили мне выбора, – жестко сказал инспектор. – Вы моя должница.

Я изучала его лицо, разворот плеч, руки. Как далеко зашла я сама. Я больше не видела в нем врага, мешавшего мне двигаться вперед, я видела хорошего человека, который сидел в моём магазине, попивая чай.

– Сожалею, что я заставила вас съесть это, – сказала я.

– А я не сожалею, – решительно заявил он. – Лучше умереть глядя в лицо врагу, чем умереть слепым.

Я вздохнула.

– Вы должны возвращаться каждые несколько дней. Я не знаю точный срок действия.

Я подошла к прилавку, порылась в сумочке. На мой взгляд, баночки он принял немного слишком нетерпеливо, на его лице отвращение сочеталось с предвкушением. Я чувствовала себя поставщиком для наркомана, матерью, отсылающей дитя на смертельно опасное задание. Я должна была сделать больше, чем просто приготовить обед и посадить на автобус; я должна дать ему совет.

– Те, что похожи на носорогов – сторожевые псы Эльфов. Они шпионят, и в последнее время, по какой-то странной причине, трудятся на общественных работах. Подозреваю, что летающие твари охотятся на детей, но точно не уверена в этом. Они следуют за ними, держатся позади. Есть такие изящные, симпатичные, эти могут проникнуть внутрь человека. Я называю их Захватчики. Если заметите, что подобное существо приближается к вам, бегите прочь. Тени, темные твари, немедленно сожрут вас, стоит вам ступить в Тёмную Зону. Ночью, держитесь на свету... – я наполовину высунулась из двери, и прокричала ему вслед:

– Всегда держите при себе фонарики. Если они поймают вас в темноте, вы труп.

– Разберусь, Мисс Лейн. – Он сел в машину и укатил прочь.

В одиннадцать утра, я была в Пунта Кане, прогуливалась по пляжу с В’Лейном, в золотисто-лаймовом бикини (я, а не В’Лейн; знаю, аляповато; но это выбрал он) с ярко-розовым саронгом.

Я вызвала его вскоре после отъезда Джейни. Отчаянно нуждаясь в ответах, и совсем не против получить немного солнечного света, я выпустила его имя на ветер. Всю ночь и большую часть утра, я думала о стенах. Чем больше мы знали о них, тем больше наши шансы на их укрепление. Самый верный поставщик информации был Принц Эльфов, один из поверенных королевы, и он долго, очень долго не пил из котла.

Сначала, он потребовал рассказать последние новости о Синсар Дабх и я рассказала, умолчав факт, что Бэрронс был со мной, дабы избежать возможной перепалки. Я сказала ему, что не было никакого смысла продолжать преследовать её прямо сейчас, потому что у меня не было ни малейшей идеи, как подобраться к ней ближе, а так как он тоже не мог, то не было никакого способа доставить её королеве. Сказав это, вопрос пришедший мне на ум стал настолько очевиден, что я не могла поверить, как это не пришло мне в голову раньше.

– Ты сказал, что королева может коснуться её, так, почему она сама не придет за ней?

– Она не осмеливается покинуть Страну Эльфов. Недавно на нее напали, и теперь она сильно ослаблена. Её враги в мире смертных слишком многочисленны. Она сбежала из королевского двора и нашла древнее убежище, там, в пределах нашего мира, она находится под защитой. Это место высокого волшебства. Она полагает, что там, ей удастся воссоздать Песню. Никто не может туда войти, лишь те немногие, кому она доверяет. Она должна быть в безопасности, MaкКайла. Никто не сможет занять её место и возглавить нас. Все принцессы исчезли.

– Что случилось с ними? – При матриархальном правлении, это настоящая беда.

– Она послала их, наряду с другими, на поиски Книги. С тех пор никто их не видел и не слышал.

И они думают, что я могу сделать это? Если даже Принцессы Эльфов не смогли противостоять множеству опасностей, какие шансы у меня?

– Есть кое-что, чего я не понимаю, В’Лейн. Стены тюрьмы Невидимых были созданы сотни тысяч лет назад, не так ли?

– Да.

– Это произошло задолго до того, как Королева Эобил установила подобные стены между нашими реальностями?

Он кивнул.

– Хорошо, если они раньше существовали независимо друг от друга, почему не могут теперь? Почему тюремные стены падут, если БэГэ (сокр. Большой Гэ) преуспеет в том, чтобы увлечь за собой вниз те, что находятся между нашими мирами? Почему падут все стены?

– Стены никогда не существовали независимо друг от друга. Стены между нашими мирами – продление тюремных стен. Без Песни королева неспособна сотворить преграды самостоятельно. Отделение миров требует огромной мощи. Она должна была сделать надрез в магии тюремных стен и поручить часть укрепления новых стен людям. Магический договор приводит к более сильным результатам, чем единоличное волшебство. Это было рискованно, но, несмотря на возражения Совета, она сочла это необходимым.

– Почему совет возражал?

– Когда мы впервые пришли сюда, вы походили на остальных живых существ в этом мире: дикари, животные. Но однажды вы придумали свой язые. Однажды собака перестала вилять хвостом и лаять. Она заговорила. Королева чувствовала, что сделала вас более высокими существами. Она предоставила вам права и приказала, чтобы мы сосуществовали вместе. Это не сработало, но, вместо того, чтобы истребить вас — две трети её совета одобрили такие действия — она отделила нас, как часть ваших новых прав.

Было очевидно, что В’Лейн, не думал, что мы вообще заслужили каких-либо прав.

– Жаль мы разрушали ваше расовое превосходство, – прохладно заметила я. – Это изначально наш мир, помнишь?

Снег посыпал мои плечи.

– Вы часто говорите так. Скажи мне, человек, что это значит? Что благодаря воле судьбы вы начали жить на этой планете, даёт вам право на неё? Благодаря нашей заботе ваш мир процветал. Мы озеленили его; для нас цвел Гая. Ваша раса задымила, раздробила, забетонировала, а теперь еще и перенаселила ее. Планета плачет. Ваша раса не знает сдержанности. Мы – да. Ваша раса не знает терпения. Мы – самая терпеливая раса, с которой вы когда-либо столкнетесь.

Дата добавления: 2015-11-26 | Просмотры: 369 | Нарушение авторских прав