АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 7. Последние дни осени запомнились Гарри Поттеру смазанными и безликими, как некачественное расплывчатое фото

Глава седьмая.
Вуаль.

Последние дни осени запомнились Гарри Поттеру смазанными и безликими, как некачественное расплывчатое фото. Череда однообразных бесцветных событий: тусклое серое небо над головой, безжизненные улыбки за завтраком, порция безвкусной овсянки, горький тыквенный сок, горький воздух, горький дым, вырываемый из лёгких Драко Малфоя...
Он застал его ночью на стадионе. Сам не знал, зачем пришёл туда, ведь метла его была сломана (он не помнил, как это случилось). Просто ноги сами понесли его в сторону квиддичного поля и заставили остановиться, завороженно глядя, как изящная и вместе с тем мощная метла со свистом рассекает морозный воздух. Ветер рвал просторную квиддичную мантию и волосы сидящего на метле блондина. Ловец команды факультета Слизерин, отличный игрок, серьёзный соперник, давнишний школьный враг. Драко Малфой.
Непонятная смесь чувств разом навалилась на Гарри, перехватывая дыхание и тормозя движенья. Он так и остался стоять, с откровенным восторгом наблюдая за удивительным полётом слизеринца. Упорные тренировки не прошли зря, одарив Драко неподражаемым стилем, отточенной до мастерства техникой и, не таясь, идеальной спортивной фигурой.
Последнее замечание почему-то встревожило Гарри. Тревога лишь усилилась, когда, завершив свой полёт пугающим отвесным пике, Драко легко спрыгнул на траву и зашагал в сторону трибун. Оставшись стоять в тени, Гарри молчаливо наблюдал за его грациозной походкой и за тем, как завораживающе развивается за прямой спиной зелёная спортивная мантия. Глаза мальчика странно заволокло, сердце сбилось с ритма, непонятные звуки, будто морской прибой, зашумели в ушах. Невероятным усилием он зацепился за ускользающее сознание и уже осмысленными глазами вновь взглянул на слизеринского принца.
Малфой забрался на второй ярус и, сев на узенькую скамеечку, достал что-то из кармана. Присмотревшись, Гарри опознал пачку обычных маггловских сигарет. Лёгкая улыбка скользнула по губам гриффиндорца. Кажется, Драко остался не так уж верен своим прошлым предрассудкам и взглядам.
Глубоко затягиваясь, блондин выпускал в быстро сгущающиеся сумерки серебристые струйки дыма. Вид у него был отстранённый, холодный, тоскливый. Казалось, что он запутался и в конце концов потерял себя. Или близкого человека. Гарри нахмурился неожиданным мыслям.
Вчера он рассказал Рону и Гермионе, что Драко переметнулся на светлую сторону. Рыжеволосый парень сразу воспротивился, с пеной у рта принявшись обвинять хитроумного слизеринца во лжи. За исключением короткого вывода: «Каждый имеет право на второй шанс», Гермиона осталась безмолвна.
Благодаря излишнему темпераменту Уизли, к концу вечера весь Гриффиндор знал о странном решении Драко Малфоя. Большинство, разумеется, не поверили в его искренние намерения. Несколько часов, проведённых в яростных спорах, привели Гарри к серьёзной ссоре с лучшим другом и ужасающей головной боли. И неприятней всего было то, что Гарри неожиданно понял, что второе волнует его куда больше первого.
Сегодня утром гриффиндорцы подошли к Малфою за завтраком и высказали ему в лицо своё недоверие, добро приправив его личностной неприязнью. Во время всего едкого монолога Уизли Драко оставался холоден и спокоен, как удав. Никто не заметил напряжения за непроницаемыми зеркалами серых глаз. Истощив весь запас грубых неотёсанных оскорблений, среди которых верхом остроумия являлся несменный старый, добрый «хорёк», Уизли так и не дождался ответного хамства и вернулся за свой стол в крайне недовольном расположении духа.
Однако, рыжий нахал преуспел-таки в своём желании досадить Малфою. После того, как новость о его предательстве разнеслась по Слизерину, атмосфера за столом накалилась, казалось, даже воздух едва заметно потрескивал от повисшего в нём напряжения. Драко Малфой продолжал спокойно есть свой завтрак, когда прозвучал первый яростный выкрик со стороны бывших союзников. Казалось, он даже не шевельнулся в ответ на совсем по-хамски пущенное в него проклятье. Короткое движенье палочки под столом и невербальное заклятье – всё, что нужно для создания идеального щита.
После откровенного нападения пришлось вмешаться Снейпу. Сняв добрую сотню баллов со своего же факультета, он, шипя и сверкая глазами, сделал своим подопечных строгий выговор, после которого уже никто не осмелился поднять палочку на Малфоя, боясь быть проклятым на месте грозным профессором. Тем не менее, с тех пор Драко Малфой, ранее бывший несменной главой Слизерина, в одночасье превратился в отовсюду гонимого изгоя. За его спиной злобно шептались, на него бросали полные ненависти и презрения взгляды, все отвернулись от него. Даже Она.
Гарри видел, как странно он, Драко, смотрит на Фрэнки. Девушка, в которой он ещё с начала года приметил собственные черты, держалась особняком, как будто они с Малфоем даже не были знакомы. И тогда Гарри, прежде думавший, что она соблюдает хотя бы нейтралитет, окончательно уверился в причастности слизеринки к Тёмному лорду.
Они были повсюду: враги. В это Гарри и Драко были схожи, в этом была их разница. У него, Гарри, всегда были и будут дружеская поддержка друзей, опора профессоров и защита всего Ордена Феникса и лично директора Дамблдора. У Драко Малфоя всегда были слуги и подражатели, и в одночасье никого не осталось. Даже Снейпу, двойному агенту Дамблдора, пришлось отвернуться от предателя, чтобы не быть уличённым в измене.
И вот теперь Драко сидел на этой бесконечной ледяной скамье, медленно убивал себя сигаретами, выдыхал этот горький серебристый дым и вместе с ним остатки тепла. Казалось, всё происходящее неотвратимо высасывает из Малфоя душу, как дементор, как смертная, пугающая, сухая тоска.
Мелькнуло мимолётное желание подойти к своему бывшему врагу, присесть рядом, положить руку к нему на плечо и сказать: «Ты не один». Гарри отбросил эти пугающее мысли прежде, чем они сформировались в окончательное решение. Стряхнув наваждение, он развернулся и стремительно зашагал прочь.

***

Зима наступила незаметно, прокралась в громаду серого сурового камня и лёгким касанием заморозила живые сердца, превращая их в бесполезные ледяные стекляшки. Такие лежат на солнце, переливаются всеми цветами радуги, такие обманчиво прекрасны, но стоит оступиться и упасть на них, как боль мгновенно пронзает тело, и иллюзия распадается на точно такие же вот осколки, на мириады сияющих и бесконечно далёких холодных звёзд. Погоня за дешёвой, обманчивой красотой ранит сильного и губит слабого.
Северус Снейп задумчиво посмотрел в окно. На заснеженном пустыре школьного дворика на маленькой скамеечке сгорбилась одинокая фигурка. Присмотревшись, профессор узнал в ней ученицу Гриффиндора Джинни Уизли. Ни одна мысль по этому поводу не успела коснуться сознания зельевара прежде, чем по широким каменным ступеням не сбежал второй персонаж этой незатейливой постановки в дешёвом театре. Герой – Снейп невесело усмехнулся – примчался на помощь к своей возлюбленной.

***

Что-то в ней было. Он сидел в Большом зале, наблюдал, как она слабо, неуверенно улыбается шуткам, как откидывает сияющие огненно-рыжие волосы на хрупкую спину, как неожиданно вскидывает длинные стрелы ресниц. Он помнил запах, исходящий от неё во время приветственных объятий. Ваниль и корица.
Он шёл по коридорам вслед за ней, прячась в тенях и подстраивая свои шаги под её, чтобы не быть услышанным. Она выскочила на улицу, а дверь с глухим стуком захлопнулась перед его носом. Почему-то это показалось ему знаком. Он остался стоять, не решаясь пошевелиться и даже громко дышать. Неожиданно послышались далёкие шаги. Они приближались.
Уверенной поступью незнакомец спустился по массивной крошащейся лестнице, прошёл по пустынному холлу, где его шаги дробились, уходя под сводчатые потолки, поравнявшись с Гарри Поттером, он остановился.
Гарри вздрогнул так, будто неожиданно ощутил горячее дыхание на своей шее. Весь превратившись в слух, с бешено колотящимся сердцем он ожидал продолжения.
Незнакомец ничего не сказал и не сделал. Он просто прошёл мимо. Только звук притягательной близости подошвы и камня. Серая обыденность и завораживающее таинство одновременно.
- Привет!.. – зачем-то выкрикнул Гарри, резко оборачиваясь.
Никого...
Горькая усмешка.
- Какой же ты идиот... – вслух оскорбил себя Гарри и невесело рассмеялся. – Почему на ум пришёл именно он?.. Не понимаю...
Снова он. Снова Драко Малфой. Человек, в чьих изящных тонких пальцах так замечательно смотрелась тлеющая сигарета, обладатель ледяной полоски губ, пленительно целующих фильтр и завораживающе выпускающих на волю клубы серебристого дыма...
Почему именно ты?!
При воспоминани о белокуром слизеринце внутри что-то натянулось и болезненно лопнуло. Невидимая тугая струна. Захотелось запеть, сыграть унылый мотив на гитаре, вспомнить золотистую осень, сырые дожди, блестящие пятна луж и умирающее небо со смутными силуэтами покидающих эти гнетущие места птиц... Я хотел бы покинуть это мрачное, угрюмое время. Я хотел бы отказаться от своей непосильной ноши. Я хотел бы вернуть погибшую осень, чтобы вновь ощутить себя невозможно живым среди этого гниющего мира. Лишь тогда вуаль спадёт с моего лица, обнажая пугающую реальность, желанную истину...
Тепло разлилось в груди. Тепло, вызванное этими вот дождями, лужами, небом и птицами. Невыносимое тепло, причиняющее почти физическую боль. Гарри зажмурился, мучительно закусив губу. Он не должен испытывать это. Он должен жить настоящим, а не непонятно почему забытым прошлым. Осень помнилась ему урывками, все вокруг, как попугаи, твердили, что это из-за того несчастного случая, когда он сломал метлу. Гарри было трудно поверить в это, ведь он тогда не ударялся головой. Но ему пришлось, потому что более разумного объяснения не было.
Он грустно вздохнул. Джинни. Мелькнуло в голове и мгновенно погасло. Вместе с недавно всколыхнувшимися непонятными чувствами. Внутри стало стыло и сухо, будто всё выгорело. Почему?.. Почему он не может полюбить её?..
Я могу, загорелись пронзительно-зелёные глаза. Рука уверенно схватилась за ручку и рванула на себя дверь. Морозный воздух ударил в лицо, заслезил глаза и заколол щёки. Сощурившись от ослепительно-белого снега, Гарри широко улыбнулся и сделал шаг вперёд.

***

Середина декабря. Холодно. Но Джинни Уизли, сидевшую на чугунной скамеечке на заснеженом дворике Хогварста, трясло вовсе не от мороза. Мелкой дрожью её пробивали дурные мысли и неприятные воспоминания. Поёжившись, девушка чуть прикрыла глаза, заново переживая события минувшего месяца. Тогда тоже было холодно, но где-то глубоко внутри.
Когда она зашла в Выручай-Комнату и увидела там её любимого Гарри в объятьях другого человека, и даже больше – именно в объятьях треклятого Драко Малфоя, ей показалось, что сердце её остановилось, замёрзло и неожиданно безжалостной предательской рукой было разбито на миллиарды осколков. Она схватилась за порт-ключ, подаренный отцом на Рождество, раньше, чем была обнаружена, и даже раньше, чем первые горькие слёзы скользнули по щекам.
Было больно. Особенно, когда она, преодолев невыносимую преграду из нескольких тысяч каменных ступеней, ворвалась в хлёсткие, жестокие объятья разгневанного ветра. Он, как и Джинни, был полон боли, тоски и отчаянья. Он, как и она, уже не грезил напрасно о любви, не придавался смутным надеждам, он точно также выгорел и осыпался пеплом, остался опустошённым, ненужным и брошенным, останками былой силы и воли, невидимой материей, сотканной из чистой боли и ненависти. Вот, что осталось от лучезарной улыбки и благоухающих летом огненных волос, поистине гриффиндорской храбрости и искренности, от милосердной доброты и по-домашнему тёплых объятий девушки по имени Джинни, девушки, в глазах которой раньше всё светилось любовью и пониманием, пока вечные холода не заменили её сердце на ледяную фальшивку, пока улыбка не стала принадлежать ветру, как и локоны, что он изорвал в клочья, подобно светлой памяти. И ничего святого не осталось в теле истерзанной жестокой реальностью марионетки. Она снова глупо просчиталась и поверила в возможность быть счастливой. Как она не старалась, у неё не вышло ни быть любимой, ни любить безответно, просто так и не требуя ничего взамен.
На просторной площадке Астрономической башни было ветрено, холодно и до упомрачения светло. Свет был повсюду, он нещадно бил по глазам, сбивал дыхание и будто пронзал всю её нелепую сущность, но не решался остаться внутри, где в душе прочно засел густой мрак. Её глаза, в которых в агонии билось отчаянье, были почти пусты и ни капли осмыслены. Они с немой тоской взирали в небо, безрадостное, ледяное и ослепительно-белое, совершенное в своей далёкости и бесконечности. Искусственное небо. Мёртвое небо. Джинни во внезапном порыве потянула к нему ладони, закружилась на месте, чувствуя, как ветер сушит застывшие на щеках слёзы, как проникает внутрь и ничего там не находит, кроме праха и пустоты. Небо с болью взглянуло на неожиданно замершую со вскинутыми головой и руками фигуру. Всё существо этой девушки одновременно молило о помощи и жаждало отмщения.
Тише, Джинни Уизли... небо шептало, небо сгорело, небо остыло... было цвета пыли, цвета праха, цвета... одиночества, да?.. Боль утихнет, а после пройдёт... Время не лечит, а помогает меняться. Ты будешь крепко сжимать зубы и кулаки, глотать непрошенные слёзы, забивать обратно в глотку всхлипы, стоны, крики... А когда всё это станет совсем уж невыносимо, когда плеснёт через край, вырвется наружу, ты неожиданно для самой себя поймёшь, что всё закончилось, что ты больше ничего не чувствуешь, кроме горькой насмешки над той собой, что навечно канула в бездну небытия...
И она Ему поверила. Прежняя Джинни Уизли умерла, однажды переступив порог одной комнаты и увидев то, что её и убило.

***

- Ну чего ты?.. – растерялся Гарри, когда хрупкая рыжеволосая девушка неожиданно прижалась к нему, заливаясь слезами. – Тише, Джинни, тише...
- Я так люблю тебя, Гарри... – вымученно прошептала она ему на ухо. – Почему ты меня покинул?..
- Я... – начал было и запнулся. – Я не знаю, Джинни, я уже ничего в последнее время не знаю и не понимаю...
- Скажи мне одну вещь, - она отстранилась и с мольбой заглянула в его глаза. Дождавшись несмелого кивка, спросила: - Мешает ли это нам быть вместе?..
Затаив дыхание, он смотрел, как крошечные снежинки мягко приземляются и застывают на длинных золотистых ресницах. Сейчас она казалась ему ангелом, чистым, светлым и... бесконечно далёким.
Почему-то это сравнение навело на мысли о совсем другом человеке. Вздрогнув, Гарри натянуто улыбнулся. Вот она сидит рядом – невероятно милая девушка, он сжимает её тёплую ладошку, её живые глаза ищут в его глазах ответного чувства... Разве есть в его жизни кто-то более приземлённый, близкий, родной?..
Неожиданно взгляд его плавно скользнул мимо раскрасневшего от мороза и слёз лица девушки и остановился на жемчужно-белом небосклоне и серых свинцовых тучах, нависших над ним и будто давящих на плечи. Ему показалось, что они яростно шепчут о том, что он что-то упустил, не заметил в череде бессмысленных событий, не опознал ценность среди безделушек, не схватил любимую руку в чуждой толпе, не оглянулся на далёкий крик, смазанный сотней других голосов, не заметил знакомого до боли лица, будто предательская лживая вуаль покрыла глаза; яростно шепчут о том, что он что-то или кого-то неумолимо забыл...
Небо!.. Почему ты такое серебристо-серое, как стальные клинки, остекленевшая озёрная гладь в зимнюю стужу, дрожащая на ресницах слеза, лунный свет, расплавленный жемчуг, застывшие на платине алмазы, горный хрусталь, глаза... глаза... его глаза... сероглазый порочный ангел... я забыл тебя... разве?..
- Гарри?.. – удивлённо позвала Джинни.
Сморгнув, юноша вновь взглянул в безжизненные карие глаза девушки и неожиданно ужаснулся, насколько пустыми и мёртвыми они оказались, будто окна нежилых домов.
- Извини меня, Джинни, - он выпустил её руку и резко поднялся, отряхивая волосы от припорошившего их снега. - Я иду в замок, тут слишком холодно. Может, увидимся. Как-нибудь... когда-нибудь... – замявшись, Гарри выдавил измученную улыбку и, развернувшись, неверной поступью двинулся назад.
Он правда пытался дать им обоим второй шанс. Просто... просто он забыл, что уже однажды подарил своё сердце другому.
Северус Снейп, с мрачным видом наблюдавший эту картину, даже в немом кино понял скользнувшие между строк слова и чувства. Гарри Поттер бросил свою сахарную принцессу. Но не сам факт этого поступка тревожил зельевара. Почему Поттер так поступил? Северусу всегда казалось, что рыжая гриффиндорка, потомственная Уизли, просто идеально подходит под даму сердца ветреного, вспыльчевого, необузданного гордеца с вечным комплексом героя. Что же изменилось? Неужели Северус всё-таки не допустил той ошибки, за которую успел неоднократно себя проклясть и пылко возненавидеть?.. Если он мыслит правильно, если он не действительно не ошибся в Поттере во время своего недолгого помутнения рассудка, то Волдеморта в ближайшем будущем ждёт маленький сюрприз.

***

- Отлично, - выдохнула Фрэнки, довольно растянувшись на коврике перед камином. – Всё идёт по плану.
- Беседуешь сама с собой? – скептически подняв бровь, в почти пустынную гостиную вошёл Драко.
- Как сказать, - загадочно улыбнулась девушка. Глаза Малфоя молниеносно обежали комнату, на секунду задержавшись на тлеющих в камине углях.
- Разговаривала по каминной сети? – предположил он, прищурившись.
- Давала подробный отчёт, - осклабилась Фрэнки. – Вы делаете нечто подобное, не так ли?..
- Мы? – вежливое удивление на красивом ухоженном лице.
- Пожиратели Смерти, - с заговорщическим видом и, судя по крошечным чёртикам в глазах, явным издевательством прошептала слизеринка.
- Не понимаю, о чём ты, - сделав над собой огромное усилие, но всё-таки сдержавшись, спокойно парировал Малфой. – Малфои никогда не имели никакого отношения к этой сомнительной группировке, - крылья холёного носа брезгливо встрепенулись.
- Дьявол, Малфой, неужели надо быть таким неприступным и пафосным даже сейчас?.. Даже со мной? – искренне удивилась девушка.
- А чем ты особена, позволь узнать? – усмехнулся блондин. – Нет, ты скажи, если я принимаю тебя за кого-то другого. С кем имею честь вести беседу?..
- О Драко, кажется ты стал совсем близорук, раз не узнал собственного врага! Это же я, герой Поттер, Золотой мальчик, первый дурачок Гриффиндора, живая мишень Волдеморта и подстилка Дамблдора...
Едва слова, пропитанные насквозь ядом, сорвались с острого языка слизеринки, она сама была неожиданно прижата к полу, а две ледяные безупречные руки до боли и предсмертного хрипа зажимали ей шею.
- М... ммаллл....малффой, т-ою ма-ть!.. – прохрипела кое-как Фрэнки, чувствуя, как на глазах проступают слёзы.
Глаза напротив, обычно перламутрово-серые, сейчас были белесыми от злости. Они пронзали девушку насквозь, лишая воли и наполняя страхом. Скользнув по ней бешеным взглядом, они неожиданно остановились на её глазах и расширились от боли и понимания.
- Эти глаза... – выдохнул Малфой, внезапно ослабляя хватку. Горячее дыхание тут же обожгло внутреннюю сторону ладони и заставило блондина вздрогнуть. – Его глаза...
Воспользовавшись мимолётным замешательством слизеринца, Фрэнки резво освободилась и вскочила на длинные ноги. Растрёпанная и нескладная, с огромными зелёными глазами, в которых плясал такой знакомый праведный гнев, она до боли напомнила Драко того человека, которого он однажды осмелился полюбить.
- Ненавижу!.. – в лучших традициях Поттера выкрикнула Фрэнки и стрелой метнулась в женскую спальню.
По тонким бескровным губам слизеринца скользнула вымученная улыбка. Если раньше чужая ненависть будоражила кровь, откровенно радовала, вызывала гордость и превосходство, рождала стимул жить, и драться до крови, и кусать беззащитную руку, и раздирать плоть, и сгорать, и сжигать, и всё это лишь мысленно, лишь в белых от чистой первозданной ненависти глазах и в словах, буквально сочащихся ядом, то теперь Драко попросту пережил это, пережил самого себя, что должен был опалить, подобно мотыльку, себе крылья и погибнуть от слишком сильного, пепелящего, разрушающего душу чувства. Но он научился обходиться без него, переплавив собственную сущность. Просто однажды оглянулся назад и понял, что никакой ненависти и не было вовсе. Сильнейшая ненависть – плод сильнейшей любви.
Во внезапном порыве рухнув на каминный коврик и уткнувшись лицом в густой ворс, Драко Малфой приглушённо смеялся, но не в истерике, а от безудержного, даже какого-то неприличного счастья.
Идёт война. Быть может, завтра нас с тобой не будет. Скорее всего не будет. Тебя или меня. Я – твой враг, Гарри Поттер. Смертельный враг. Я бы с радостью отступился от своих принципов, признал бы неправоту, плюнул бы в лицо господину и кинул бы фамильный перстень под ноги отцу... Я бы отказался от собственного прошлого и закрыл бы глаза на зыбкое, эфемерное будущее... Чёрт, Гарри, я бы жил только одной секундой, настоящим мгновеньем, тем самым лёгким, невесомым мигом, проведённым наедине с тобой!.. Но... но... но... Я обязан ей жизнью, я люблю её, я не могу так поступить с ней. Она – всё, что у меня есть и когда-либо было. Я не представляю себя без неё, весь мир без неё, даже тебя без неё... С её потерей от моего сердца останутся одни лохмотья, а сам я превращусь в безумного калеку. Разве нужна будет тебе эта сломанная кукла, навсегда заменившая твоего любимого, Гарри?.. Если ты всё-таки тот Гарри Поттер, которого я однажды полюбил и ради которого не думая бросился бы в огонь и подставился под смертельное проклятье, то всё-таки нет. А раз нет, то ты просто обязан понять меня...
Прости меня, мой сладкий принц, мой герой и спаситель, что предам тебя во имя души моей матери, но я понесу величайшую кару, я буду проклят самим собой. И если ты позволишь, я уйду вслед за тобой в сырую могилу, сложив постаревшие в секунду руки на высушенной потерей груди...
Прости меня, мой сладкий принц, мой герой и спаситель, что в твои предсмертные секунды не буду рядом, как любимый, родной человек, как защитник или союзник, что не сожму на прощанье твоей леденеющей ладони и не загляну в твои глаза, преданно и задушено, лишь одним взглядом без слов передавая боль, тоску, любовь и человеческую губительную слабость...
Позволь только, мой сладкий принц, мой герой и спаситель, побыть немного твоим тайным воздыхателем, твоим яростным фанатом, горячим поклонником, бросающим томные взгляды издалека...

***

- Что ж, вуали пали, мой господин, - кривая ухмылка.
- Между вами что-то осталось? – ледяной голос.
- Пустота. Равнодушие. Непонятно как, но я вынудила его вспомнить.
- У тебя есть информация касательно их забвения?
- Никакой, мой лорд. С того памятного урока Защиты от Тёмных Сил, когда Малфой унёс Поттера на руках, они неожиданно забыли всё, что было связано друг с другом. Кто-то, очевидно, решил помешать этим двоим быть вместе.
- Или помешать моим планам, - красные глаза вспыхнули. – Твоя задача, - устремились к слуге, пригвоздили и велели приказным тоном, - узнать, кто и с какой целью заставил их забыть.
- Да, господин, - помедлив пару секунд, произнёс уверенный голос.
- При этом не забывай о первостепенном задании. От тебя по-прежнему требуются пристальное наблюдение и подробный отчёт о каждом шаге Поттера и Малфоя. Я хочу, чтобы для тебя их мысли и намерения стали открытой книгой. Я хочу их вывернутые наизнанку души и выпотрошенные сердца на своей ладони, их чувства, смешанные с грязью и вынесенные на всеобщее обозрение, распроданные с молотка за гроши и опороченные ложью, предательством и притворством!..
- Вы настолько уверены в искренности этих чувств? – невозмутимо.
- Глупая девчонка!.. Когда вуаль падёт и с твоего лица?.. И всё же... Всё же мы с моим верным слугой Люциусом пока надеемся, что его сын всего лишь прирождённый игрок, нежели подлый предатель.
- Мой лорд, не могли бы вы оказать мне крошечную услугу? – иронично.
- Говори, - злобный прищур.
- Не могли бы вы поинтересоваться у мистера Малфоя, кто давал его сыну такие прекрасные уроки актёрского мастерства?.. Я бы тоже хотела научиться так грубо и непродуманно действовать и выдавать это за стратегическое притворство. Театр одного актёра. Как же это... вульгарно.
Резко втянув воздух через змеиноподобный нос, Волдеморт поднял палочку.
- Твои слова не лишены смысла, но ни один из моих слуг не смеет указывать своему господину на какие-то либо возможные просчёты, ошибки и неудачи, этим самым пытаясь указать на глупость и недальновидность самого лорда Волдеморта. Сейчас я тактильно научу тебя беспрекословно следовать этому простому закону. Круцио!..

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 382 | Нарушение авторских прав