АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 14. Когда раздался стук в дверь, директор Дамблдор сидел за своим столом, нахмурившись и сцепив тонкие пальцы

Глава 14.
Пророчество.

Когда раздался стук в дверь, директор Дамблдор сидел за своим столом, нахмурившись и сцепив тонкие пальцы, в окружении профессоров Томпсона и Треллони. Оба преподавателя хранили тревожную, напряжённую тишину, разве что старая прорицательница изредка вздыхала и что-то едва слышно бормотала себе под нос.
- Войдите, - громко сказал Дамблдор.
Дверь со скрипом отворилась, и в директорский кабинет нетерпеливо ворвался Снейп.
- Профессор Дамблдор, у меня к вам неотложное дело, - воскликнул он с ходу.
- Присаживайтесь, Северус, - слегка растерявшись, предложил Дамблдор.
- Я лучше постою, - взбудораженно отказался зельевар. – Понимаете ли, только что при помощи выборочного порт-ключа ученики Поттер и Малфой перенеслись прямиком в резиденцию Тёмного Лорда.
- Что?.. – поражённо выдохнул Томпсон.
- Бедные мальчики... они слишком молоды, чтобы умереть... – моментально запричитала Треллони.
- Этого следовало ожидать, - с тоской проговорил Дамблдор. Снейп хмуро взглянул на него: директор казался невозможно уставшим и потому как никогда старым и беспомощным.
- Необходимо немедленно организовать спасательную операцию, сэр, - уверенно заявил зельевар.
- Боюсь, что мы пока ничего не можем предпринять, - вздохнул Дамблдор, и Снейп немедленно помрачнел. – Расскажие поподробней, каким образом Гарри и Драко туда попали, Северус, - вдруг резко спросил директор.
- В школе всё это время находился предатель, - не глядя в пронзительно-голубые глаза старого волшебника, недовольно произнёс Снейп.
- Я догадывался об этом, - тихо признался Дамблдор. – Но следовало немного выждать, чтобы враг раскрыл свои карты и мог принести какую-то пользу... – тихо пробормотал и замолк, задумчиво глядя на подёргивающееся пламя свечи. – Кто он? – выдержав паузу.
- Джинни Уизли, - почувствовав на себе внимательный взгляд, Снейп резко вскинулся и немедленно встретился глазами с директором. Лицо Дамблдора показалось ему предсмертной маской.
- Война разрушает семьи, - голос старца ощутимо дрогнул. – В такие моменты я искренне рад, что уже давно одинок... – низко опустив голову, Дамблдор замолчал. Северус посмотрел на него настороженно: никогда раньше он не видел этого величайшего волшебника таким подавленным. – Северус, я хочу, чтобы ты привёл сюда мисс Уизли и мисс Грин.
- Мисс Грин как раз сторожит преступницу, сэр, - кивнув, заметил Снейп, и Дамблдор поднял на него несколько удивлённый взгляд. Профессор Томпсон нахмурился. – Там ещё мистер Уизли. Я попрошу его вернуться в гостиную.
- Да, Северус, так будет лучше всего, - одобрил Дамблдор. – Поспешите.
Когда зельевар вернулся в сопровождении двух юных девушек, в директорском кабинете наступила мертвенная тишина. Она казалась плотной, густой и вязкой и замедляла движения. Будто в трансе тройка приблизилась к Дамблдору, и старый волшебник, поприветствовав их и предложив присесть, обвёл лица всех присутствующих взглядом, преисполненным горечи.
- Мне очень жаль, господа, что я оказался не настолько силён, чтобы предотвратить ваши потери, разочарования и ошибки, - надломленным голосом сказал он, и Джинни Уизли мгновенно потупилась, не в силах больше выдерживать этого проникновенному, пронизывающего насквозь взгляда искрящихся голубых глаз. – Я прошу у вас всех прощения.
Никто не обронил ни звука. Тогда, тяжело вздохнув, Дамблдо обратился к рыжей гриффиндорке:
- Я вас слушаю, мисс Уизли.
Она резко вскинула на него огромные, на пол лица, полные дикого, иступлённого ужаса глаза, и он лишь слабо, невесомо улыбнулся ей. И эта улыбка была полна тоски и разочарования. Передёрнувшись, девушка вновь низко опустила голову и начала свою историю. Когда она закончила, признавшись, что это она отправила Гарри и Драко на верную смерть, наступила недобрая тишина. Казалось, неприязнь, повисшую в воздухе, можно было потрогать руками. Один Дамблдор остался равнодушен к словам девушки, разве что разочарования во взгляде стало чуть больше. И прибавилась жалость.
- Мне жаль, что я не успел остановить вас, мисс Уизли, - сказал он, соединив кончики пальцев. – Быть может, это станет моей величайшей ошибкой.
Наступила неловкая пауза. По лицу Джинни скользнула одинокая слеза и исчезла, казалось, никем не замечанная. Профессор Томпсон, неуверенно взглянув в морщинистое лицо директора, осторожно спросил:
- Вы вызвали меня сюда, чтобы сказать нечто важное, сэр?
- Да, - отогнав скверные мысли, кивнул Дамблдор. – Профессор Треллони пришла ко мне с одной поразительной новостью. Оказывается, все мы в определённый момент допускаем страшнейшие ошибки. Это случилось и с ней. Много лет назад эта женщина изрекла великое пророчество. В нём говорилось о мальчике, который единственный способен противостоять Тёмному Лорду. О мальчике, который неминуемо должен был стать либо палачом, либо жертвой. Так случилось, что профессор Треллони ошиблась.
- Что вы имеет в виду? – немедленно спросил Снейп. Он внезапно ощутил, как липкий ужас опутал его сердце.
- Северус, вам же известно, что у Поттеров были близнецы, ведь так? – грустно улыбнувшись зельевару, спросил Дамблдор. – Несмотря на то, что после кошмарной бойне в их доме это надёжно скрывалось.
- Да, - нетерпеливо кивнул Снейп. – Но один ребёнок умер. Волдеморт убил его.
- Да, это так. Но не совсем. Дело в то, что этот ребёнок до сих пор жив. Профессор Треллони сказала мне, что чувствует его жизненную энергию, но она отличается от обычной человеческой. Что вы об этом думаете, профессор Томпсон?
Сильно нахмурившись, мужчина внимательно посмотрел в ничего не выражающие сейчас, колючие глаза директора. Он промолчал, хотя догадка всё-таки успела вспыхнуть у него в голове. Его дочь Фрэнки, до этого отмалчивающаяся в глубоком кресле в углу, неожиданно резко встала.
- Отец?.. – позвала она севшим голосом. Мужчина резко оглянулся. На его лице она прочитала одновременно удивление, боль и вину. Последнее послужило ей окончательным ответом. – Как ты мог?.. – прошептала она, отступая на шаг. – Зачем ты сделал это? Почему не оставил меня мёртвой? Чтобы много лет спустя возложить на меня это бремя?..
- Я не знал, - сурово ответил Томпсон. – Ты можешь не верить мне, ты можешь меня обвинять и ненавидеть, но это правда. В тот день я пришёл к профессору Дамблдору, потому как он послал ко мне своему Патронуса с просьбой поговорить. У него в кабинете я обнаружил мёртвого ребёнка. Тебя. В тот день всё и решилось. Директор отдал тебя мне, просил оберегать и ничего не сказал о твоём прошлом, потому что, по его мнению, раскрытие этой тайны могло стоить не только твоей искусственной жизни...
- Искусственной?! – надрывно вскричала Фрэнки, и слёзы мгновенно покатились по её щекам. – Кто я для тебя, отец?.. Кулка? Марионетка?.. Я живой человек, чёрт возьми!.. Да, моё сердце не бьётся, но я чувствую боль, как физическую, так и душевную!.. И сейчас мне тоже дико больно! Так, что я как никогда жалею, что я жива! Зачем?.. Мне было суждено умереть в возрасте одного года! Зачем было возвращать меня к жизни?.. Чтобы я стала оружием? Чтобы спасла ваши лживые шкуры?.. Я не способна, я не могу, я не хочу, в конце концов!.. И не стану!
- Франческа, - позвал Дамблдор, мельком взглянув на обескураженного отца, - подойди ко мне, пожалуйста.
Тяжело дыша, Фрэнки медленно приблизилась к директору. Их взгляды встретились, и она с неожиданной и пугающей яснотью осознала, как сильно она его ненавидит.
- Это пророчество о тебе, девочка. Если бы я мог, клянусь, я бы забрал его себе, не задумываясь. Но это не принуждение, это не выдумка, не приказ, это то, что тебе суждено, то, что так или иначе случится и сбудится. И тебе решать, кем ты выйдешь из этой войны.
- Вы не понимаете, - прошептала Фрэнки. – Я ничего не могу. Я проиграю. И мне даже стараться не хочется, слышите?.. Единственное, чего я сейчас хочу, - это покой. Если Волдеморт победит и убьёт меня, я его обрету.
- И тебе совершенно всё равно, что таким образом ты погубишь всех остальных? – невыразительно спросил Дамблдор.
- У меня нет инстинкта героя, как у Поттера, - поморщилась Фрэнки. – Я не могу бороться за абстрактные понятия.
- Никакой абстракции, Франческа, - серьёзно произнёс директор. – Как насчёт смертельной схватки за дорогих и близких тебе людей?.. За родителей. За друга. За брата.
- Брата?.. – выдохнула девушка и мгновенно замолкла. – Брата... – повторила она смешанно.
- Да, вы с Гарри – близнецы, - кивнул Дамблдор.
- Но почему я?.. – резко вскинувшись. – Почему всё-таки я, а не он? Он тоже жив, и это он победил тогда Волдеморта!.. А я... я... я умерла...
- Да, этот вопрос требует разъяснения, - согласился директор. – Дело в том, что в волшебном мире между близнецами существует некая магическая связь, которая обеспечивает им надёжную защиту. Это великая сила, способная творить чудеса и сеять хаос. Когда ты умерла, твоя магия передалась Гарри. Если любовь вашей матери, яростно вспыхнувшая вместе с болью от твоей потери, и защитила сына от смерти, то именно твоя сила отразила смертельное проклятье Волдеморта в него самого. Ты победила его, Фрэнки. И твоё воскрешение было не зря, оно предназначалось тебе судьбой, потому что ты не права, время твоё тогда ещё не наступило, ты не должна была умирать, потому тебе дали второй шанс, ставший подтверждением, что в пророчестве речь идёт о тебе. Ты выжила в схватке с величайшим тёмным волшебником всех времён. И теперь ты должна вступить с ним в бой снова, в последний раз. Прошу тебя, подумай прежде, чем дать окончательный ответ. Раз ты не боишься умирать, то тебе нечего терять и не трудно будет попытаться одолеть врага. Ты, главное, приложи усилия ради тех, кто в этом нуждается. Ради Гарри и Драко. В этом замке я слышу и вижу всё. Я знаю о том, как сильно ты хотела, чтобы они полюбили друг друга. Ты сделала всё, чтобы вскрыть их ложь, чтобы переплавить ненависть в чувство иного качества. Ты добилась этого. Они вместе благодаря тебе. Без тебя же они погибнут. Сделай свой выбор, девочка. Мы все верим в тебя.
Тяжёлая пауза заставила всех пристально вглядываться в застывшее лицо Франчески Грин. Самой девушке казалось, что этот фарс походил на плохо отрепетированную сцену дешёвого кинофильма. Сейчас она должна вдохновиться громкими пафосными речами великого светлого волшебника и опрометчиво кинуться в бой со злом, чтобы спасти тех, кого она любит. Вот только ошибочка вышла, господин директор. Франческа Грин не умеет любить. Потому она с удовольствием наблюдает за чужой романтикой, плетёт интриги, связывает души, сближает абсолютно разных людей, но так идеально дополняющих друг друга. Ей не за кого драться, не за кого умирать, в её жизни нет никого, ради кого стоит побеждать и жить. Всё это бессмысленно, глупо, совсем не так, как ей бы хотелось уйти. Она придумает конец сама, умрёт по своим правилам, живой девушкой с разбитыми мечтами и надеждами, а не глупой искусственной марионеткой в руках бесчувственного и беспринципного кукольника, обезумевшего от своих мнимо светлых стремлений и идеалов.
- Спасибо, что всё прояснили, сэр, - хрипло произнесла Фрэнки, и глаза Дамблдора победно блеснули. – Я только слегка разочарована тем, насколько вы плохой манипулятор. Я ожидала от вас большего. Всё-таки в течение стольких лет вы пудрили мозги моему брату, умело дёргали за ниточки, заставляя его идти у вас на поводу. Видимо, просто он чересчур наивен и глуп. Знаете, хоть он мне и кровный родственник, но в душе я не вижу в нём брата. Вы открыли мне правду, но лично для меня ничего не изменилось. Гарри Поттер по-прежнему мне чужой. Мы похожи внешне, но внутренне мы слишком разные. Потому Драко Малфой полюбил его, а мне досталось его равнодушие. Я неожиданно поняла, что легко могу ему ответить тем же, что на самом деле безразличия во мне вообще очень много, его вполне хватит на всех. Спасибо за второй шанс, за заботу, как за искусственным цветком, отец, и маме передай то же самое. Но, видимо, это не совсем то, что мне нужно. Видимо, это вы ошиблись. Все совершают страшнейшие ошибки, не так ли, профессор Дамблдор?.. Вот та самая ошибка, что будет стоить чьих-то жизней. А мне всё равно. Я ничего уже не хочу. Я настолько презираю весь этот мир, что считаю, что делаю одолжение всем остальным, его не спасая.
С этими словами Фрэнки направилась к выходу. Дамблдору внезапно показалось, что сама надежда на светлое будущее и общее благо собирается уйти через двери его кабинета и навсегда исчезнуть из этого мира. Всё внутри него яростно запротестовало этому, судорожно придумывая, как не остановить и вернуть её, а убедить в совершенстве своей безупречной морали.
И тут случилось непредвиденное. Никто даже сначала толком не сообразил, что же происходит, и остался сидеть неподвижно, осмыслимая услышанное и не предпринимая никаких попыток остановить стремительно бегущие события. Джинни Уизли, до этого сидевшая смиренно и неподвижно, неожиданно резко вскочила и, кинувшись к Фрэнки, одной рукой резко сжала ледяную ладонь девушки, а другой что-то выхватила из кармана. Это что-то блеснуло золотистым металлом, завертелось в руках у рыжеволосой гриффиндорки, и, взорвавшись невозможной яркостью искр, пропало вместе с обеими девушками.
Дамблдор резко поднялся.
- Где же они?.. – выдохнул Снейп, с ужасом взирая в потемневшее лицо директора.
- Это был Маховик Времени, - сурово произнёс Дамблдор. – Если они отправились в будущее, то не следует покидать кабинет. Будет лучше, если я буду всё время оставаться здесь. Северус, я хочу, чтобы ты созвал сюда лучших членов Ордена Феникса. Профессор Треллони, будет лучше, если вы отправитесь к себе и отдохнёте. Этот вечер был тяжёлым для вас.
Когда зельевар и прорицательница ушли, Томпсон спросил:
- А если они отправились в прошлое?..
- В последний раз я покидал кабинет во время ужина в Большом Зале. Думаю, что, если мисс Уизли пришло в голову отправиться именно в тот момент, мы не сможем остановить их. Но, знаете ли, это даже к лучшему, - задумчиво отозвался директор.
- В каком смысле? – не понял Томпсон.
- Я полагаю, что мисс Уизли собирается вместе с мисс Грин отправиться к Волдеморту. Это будет наш шанс. Быть может, мисс Грин удастся победить.
- Простите, господин директор, но верится в такой расклад с трудом. Фрэнки отказалась драться с Тёмным Лордом. Она просто терпеливо дождётся, когда он вскинет палочку, и добровольно и охотно примет смерть. А заклинание последует незамедлительно, учитывая, что девчонка Уизли знает о том, что в пророчестве говорится о Фрэнки, и немедленно сообщит об этом своему господину.
- Лучше подстроить всё так, чтобы враги столкнулись, и добиться хоть чего-то, чем не предпринимать ничего в принципе.
- Вы так говорите, будто виновны в произошедшем.
Дамблдор добродушно улыбнулся.
- На самом деле так и есть, профессор, - признался он, слегка тряхнув плечами. – С самого начала я старательно разыгрывал отчаявшегося старика, надеясь пробить Франческу на жалость. Но, видимо, её отсутствие – это ещё одно неприятное последствие искусственной, как правильно вы подметили, жизни. Когда я понял, что мне она не союзник, я судорожно принялся обдумывать новый план. Он созрел, когда я увидел, как дёрнулась мисс Уизли. Она ещё не предприняла попыток к бегству, но то, что она собиралась это вот-вот сделать, я прочёл у неё на лице. То, как она посмотрела в сторону Франчески, натолкнуло меня на несмелые мысли, что мисс Уизли решила бежать не одна. В тот момент я окончательно понял, что нужно делать, чтобы дать волшебному миру хотя бы крошечный шанс. Я мог остановить этот побег одной силой мысли, ибо я в совершенстве владею беспалочковой и невербальной магией. Я мог, даже упустив их, воспользоваться моим собственным Маховиком Времени и, легко отследив магический след, отправиться в тот же миг, в который они перенеслись. Но я не стал. Сейчас я надеюсь лишь на то, что Франческе не удастся одолеть мисс Уизли, и последняя сумеет увести её за ворота и оттуда вместе с ней трансгрессировать. Тогда у нас появится хрупкая надежда на победу в этой войне.
- Это верная смерть, господин директор. Фрэнки погибнет!..
- Так или иначе главное то, что мы пытались, - равнодушно заметил Дамблдор. – Запомните одно, профессор: если представится хотя бы крошечная и пусть эфемерная возможность спасти мир, я буду готов принести в жертву кого-угодно.
- Даже себя? – скептически.
- Будьте уверены, - сурово.
- Они же дети, - выдержав паузу, тихо проговорил Томпсон. - Все четверо – всего лишь дети.
- На войне все равны. Если они погибнут, их потеря будет одной из самых ужасных в моей жизни. Но если они погибнут во благо, я ни о чём не пожалею.
- Знаете что, господин директор? – горько усмехнувшись, спросил Томпсон. – Мне кажется, что даже если они погибнут ни за что, вы всё равно ни о чём не пожалеете.

***

Драко очнулся от холода. Распахнув глаза и не ощутив собственного тела, он сначала испугался, что снова умер. Но потом, когда зрение вернулось резкими болезненными вспышками, светловолосый юноша обнаружил, что он голый лежит в ванной, полной ледяной воды. Встрепенувшись, он яростно вдохнул и почувствовал, как колючая боль прокатилась под кожей и мёртвой хваткой вцепилась в сердце. Если бы оно билось, то мгновенно бы разорвалось. Чуть прикрыв глаза, Драко всё ждал, что боль притупится, но этого не происходило. Он пытался привыкнуть к ней, но не смог. Казалось, каждую секунду становилось всё больнее, будто это было испытанием его воли и выдержки. Спустя какое-то время, в течение которого он едва не забыл своё имя, холод вновь парализовал его совершенное тело.
Было так тихо, что ему казалось, что он оглох. Боясь нарушить эту тяжёлую, давящую на плечи тишину, он молчал. Долго. Слишком долго. Ему казалось, что он разучился говорить или, что он нем.
Силы покинули его тело. Он не мог пошевелить даже пальцем. Мысли в голове были ужасно медлительными и отрывочными. Находясь на границе потери сознания, он неожиданно вспомнил о Гарри. И заплакал. Слёзы были горячими и обжигали кожу. А ещё они были горькими на вкус. Как разлука с любимым. Как призрачное прошлое, короткое счастье, оставленое далеко позади. Как детство, которого у них никогда не было.
Почему ты думаешь, что мы такие уж разные, Гарри?.. Я вижу это по твоим глазам. Ты никогда не думал, что мы сойдёмся. Ты не видел во мне друга. Ты нашёл во мне возлюбленного. У нас есть небольшое горькое сходство, любимый. Мы не знаем, что такое семья. Ты сирота. Ты скажешь, что я лгу, что я всегда был окружён заботой любящих родителей, что я – баловень судьбы?.. Сказав такое, ты ошибёшься. Я вырос среди гувернёров и домовых эльфов, мой отец был мне лишь учителем и наставником, который показывал ребёнку, как убивать грязнокровок, моя мать редко со мной говорила и никогда мне не улыбалась, так как боялась гнева супруга, вызванного её плебейским проявлением человеческих чувств, потому для меня она из моего детства запомнилась холодными руками и размытым лицом.
Запрокинув голову, Драко посмотрел вверх и увидел огромное зеркало. В нём отразилось его бледная до синевы кожа, чёрные тени под глазами, фиолетовые губы и иней на ресницах и прядках волос. Он выдохнул, и облако пара вырвалось из болезненно сжавшихся лёгких. Скрипнув зубами от боли, он попытался слабо дёрнуться, но не сумел. И тогда он понял, что умирает. Что никогда не увидит Гарри.
Если бы Гарри был здесь и Драко мог говорить, он бы не попросил о помощи и спасении. Он бы не стал признаваться Гарри в любви, потому что он уверен: Гарри знает об этом. Он бы не сказал: всё будет хорошо. Он бы не стал так жестоко лгать своему любимому. Наверное, Драко попросил бы прощения. Даже не за первостепенное желание предать и за долгие годы вражды. Это давным-давно забытое прошлое, нечто неприятное, что, быть может, приключилось даже не с ними. Он бы попросил прощения. За потерянное детство, за тяжёлое чувство долга, что весит на его юном чувственном мальчике, за то, что он, Драко, такой, какой есть, жестокий и хладнокровный, идеально умеющий причинять людям боль и не умеющий прощать и жертвовать, что он не уберёг его, Гарри, от опасности, оставил в темноте, отпустил его руку, а сейчас сдался и умер без борьбы, ушёл, не простившись. Он бы попросил Гарри дышать. Даже тогда, когда сил на дыхание не осталось, даже тогда, когда отчаянно мечтаешь, чтобы сердце остановилось. Просто дышать и идти дальше, не останавливаясь, без оглядки и только вперёд. Ради всех тех коротких горько-сладких мгновений, что были у них на двоих.
Мысли разорвались, разбились, обратились в прах. Вздрогнув, Драко посмотрел вниз и увидел сидящего у ванны на корточках Гарри. Темноволосый юноша взглянул будто сквозь него. Его глаза были не сияющими и неистово-зелёными, какими любил их Драко, а мутными, грязными, пустыми и остекленевшими. Драко попытался позвать его, но голос его не послушался. Вместо слов вырвался глухой хрип и затих, причинив невыносимую боль. На глазах выступили слёзы и стремительно заструились по щекам. Они больше не были вызваны физической мукой, так, очищаясь, страдала душа, так Драко Малфой, рухнув на колени на пепелище, оплакивал своё погибшее счастье.
Дрожащие ладони Гарри окунулись в ледяную воду и вытащили оттуда безвольную, тонкую, пугающе-бледную руку Драко. Блондин чуть поморщился, превозмогая муку. Он решил, что Гарри проверяет пульс, когда пальцы мальчика легко и нетерпеливо заскользили по его запястью. Но в душу закрались сомнения, когда кожи коснулось нечто гладкое и холодное. Скосив глаза, Драко разглядел лезвие, которым Гарри невесомо, нежно, почти любовно водил по его запястью. Будто рисовал узоры, подумалось Драко. А потом Гарри погрузил лезвие ему под кожу, и первые дрожащие капли крови выступили по контуру пореза. Боли не было. Она притупилась холодом. Холод схватил его всего, прижал к себе и убаюкивал, как родного сына, которого у него никогда не было. И Драко припадал к нему, как умирающий, как несчастный мальчик, у которого никогда не было отца. И это была совершенная душевная боль, такая, от которой дышать непосильно, которая разрывает всё внутри, раздирает в клочья, которой упиваются безумцы, от которой сходят с ума и смеются на могиле друга, целуя землю и яростно вдыхая аромат гниющих цветов. Отчаянье, оставляющее обжигающий след губ на лбу у покойника.
Ничего не чувствуя, даже страха, ни о чём не жалея, даже об уходе из жизни, Драко молчаливо и смиренно наблюдал, как Гарри режет ему вены, как тёмная кровь быстро струится, окрашивая его кожу и ледяную воду в волнующий красный цвет. Казалось, он утопает в собственной крови. Металлический запах ел ноздри. Холод свёл мускулы лица, но, превозмогая его, Драко Малфой расплылся в страшной улыбке. Безумный оскал исказил его нежный лик, и в глубине чёрных зрачков Гарри Поттера что-то дрогнуло, будто дёрнулось во сне в слабой попытке очнуться. Показалось, подумалось Драко, когда ласковые пальцы осторожно провели лезвием по второму запястью. Умирая, Драко Малфой был счастлив. Он так и хотел: проститься с жизнью рядом с любимым.
- Прости меня, Гарри... – слабо шевельнулись заледеневшие губы, и перед глазами сомкнулся бархатный мрак.

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 358 | Нарушение авторских прав