АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 10. - Мне так жаль, Люциус, - задумчиво произнёс Волдеморт, невесомо коснувшись длинными бледными пальцами разбитых в кровь губ мёртвого юноши

Глава 10.
Потеря.

- Мне так жаль, Люциус, - задумчиво произнёс Волдеморт, невесомо коснувшись длинными бледными пальцами разбитых в кровь губ мёртвого юноши. – Он даже не успел принять метку...
- Да, - нахмурился белокурый мужчина. – Как вы думаете, господин, кто мог напасть на него?
- О, - притворно удивился Тёмный Лорд, - как интересно, мой друг. Почему же ты думаешь, что это было убийством?
Люциус промолчал. Приглушённо усмехнувшись, Волдеморт заговорил, продолжая водить длинными бледными пальцами по некогда безупречной ледяной коже:
- Этот юноша был идеален. Кто бы посмел испортить настолько красивую вещь? Но это меркнет по сравнению с тем аргументом, что во владения Малфоев не так уж просто попасть, не так ли? Я уже молчу о том, что обстоятельства гибели твоего сына более чем подозрительны. Это смешно, Люциус. Твой сын оказался слаб и жалок, он убил себя, вместо того, чтобы служить мне верой и правдой. И мне кажется, что я знаю причину.
- Но, мой лорд...
- Молчать! – яростно велел Волдеморт, и Люциус послушно затих и преклонил голову. – Я не стану озвучивать своих домыслов, потому что они, увы, уже ничего не изменят. Твой сын своим мерзким поступком погубил первоначальный план. Но я бы не был самым могущественным магом столетия, если бы не являлся так же безупречным махинатором и стратегом. У меня всегда был под рукой запасной план.
- Девчонка?..
- О да... – осклабился Волдеморт. – Она поможет нам вернуть выигрышные позиции. Осталось совсем немного. Скоро Гарри Поттер, грязный мальчишка, умрёт, а я обрету непрекословное величие и безграничную власть.
- А что будет с ней? Вы заплатите обещанную цену?
- Почему бы и нет? – слегка тряхнул плечами. – Мёртвым он не будет представлять для меня опасности.
- Вам ли не знать, мой господин, что иногда даже смерти врага бывает не достаточно для абсолютной победы.
Хлёсткий удар по лицу. Ухоженная голова мотнулась в сторону, на секунду взметнув сияющую волну белоснежных волос.
- Даже в шутку не говори такого, иначе я убью тебя, не задумываясь, - ненавидяще прошипел Волдеморт, с силой вжимая остриё палочки в горло Малфою. – Надеюсь, ты всё уяснил, мой любезный друг?..
- Более чем, - хрипло и сдавленно.
Быстрый взгляд на застывшее нелепой маской покойника лицо единственного сына, наследника и потомка. Драко всегда был одним из лучших людей. Почему-то именно такие вот внегласные идеалы и лидеры всегда покидают мир первыми. Даже они не способны победить смерть.

***

Гарри очнулся от холода. Открыв глаза, он обнаружил, что находится в очень специфическом помещении, где бьющая по глазам белизна отчаянно спорила с нарочитой чистотой и аккуратностью. Кое-как нашарив на прикроватной тумбочке очки, юноша спешно надел их и огляделся. Худшие подозрения оправдались: он снова был в Больничном крыле.
- Гарри, слава богу!.. – в сердцах вскричала Гермиона, кидаясь к другу на шею. Когда она отстранилась, Гарри выглядел обескураженным и потерянным. – Что-то не так? – мгновенно забеспокоилась девушка.
- Нет, просто... – мальчик запнулся, отчаянно хмурясь. – Как я сюда попал, Гермиона?
За неё ответил Рон, до этого молчаливо сидящий в углу палаты:
- Ночью у тебя случился припадок.
Гарри резко взглянул на него, и мгновенный всплеск боли почти ослепил его. Болезненно скривившись, черноволосый юноша снял очки и потёр переносицу и глаза. Когда зрение возвратилось, а боль поутихла, он снова взглянул на лучшего друга, на лице которого смущение спорило с беспокойством.
- Порядок, друг? – хрипло спросил рыжий.
- Думаю, да, - не слишком уверенно отозвался Гарри и помрачнел. – Что-то не так. Вам не кажется?.. Что-то неправильно...
- Гарри... – мягко произнесла Гермиона. Её тонкая ладонь осторожно легла на его руку, но была немедленно скинута. Отпрянув, Гарри взглянул на неё, как на преступницу.
- Гермиона, не трогай меня, пожалуйста, - серьёзно попросил он и немедленно потупился, уловив в беспомощно распахнувшихся глазах девушки страх и обиду. – Прости меня, но я не могу терпеть твои прикосновения. Я правда не понимаю, что со мной.
- Они причиняют тебе боль?.. – испуганно спросила гриффиндорка.
- Отвращение, - честно ответил Гарри и мучительно закусил губу. – Но не подумай, это не отвращение лично к тебе. Просто мгновенно вспыхивает яростная мысль, что так нечестно, неправильно, дико, что это мерзко и гадко, как вываляться в грязи... Ты правда не обижаешься, Герм?.. Пожалуйста, не сердись на меня...
И подавился слезами. Гермиона тут же кинулась с объятьями и утешениями, но была немедленно откинута бешеным всбрыком. Барабанные перепонки едва не разорвал грянувший вопль.
- Нет!.. Нет! НЕТ!!! – кричал Гарри, чувствуя, как нечеловеческая боль разрывает каждую крошечную частичку его существа. – Отпустите меня!.. Я люблю его! Он... – и лишился чувств.
- Господи... – выдержав тяжёлую паузу, выдохнула Гермиона. Взглянув на бледного, как мел, Рона большими от страха и тоски глазами, добавила: - Неужели это правда Малфой?.. Я не могу поверить... Разве его можно любить?
- Как видишь, да, - ядовито отозвался Уизли. – Одно я знаю точно: в любом случае он сам на любовь не способен.
- Где он сейчас?.. Может, нам стоит с ним поговорить? – задумчиво предложила Гермиона.
- Он уехал на выходные домой, - нахмурился Уизли. – Я думаю нам лучше поговорить с самим Гарри.
- Как мы по твоему это сделаем? Ты же видешь, в каком он состоянии!.. – беспомощно заламывая руки, Гермиона уже едва сдерживала слёзы. – Как ты думаешь, что могло произойти?.. Мог Малфой причинить Гарри вред?
- Не мог, а причинил, - уверенно и пылко заявил Уизли. – Осталось выяснить, что именно натворил этот мерзкий хорёк, и заставить его поплатиться.
- Мне больше хочется помочь и утешить Гарри, чем кому-то мстить, - честно ответила Гермиона. – Он так себя ведёт, будто потерял родного человека... – девушка тихонько всхлипнула.
- Знаешь, я был бы совсем не прочь, если бы Гарри потерял Малфоя, - злорадно усмехнувшись, признался Уизли. – Не в том смысле, чтобы бы Малфой бросил его и ушёл... Возможно, я чересчур жесток, но вариант с малфоевской смертью представляется мне единственно верным.
- Прекрати сейчас же, Рон, - строго велела Гермиона. – Нельзя желать смерти, даже такому мерзавцу, как Драко Малфой. Он всего лишь бывший школьный враг, не стоит устраивать из этого паноцею...
- Бывший?.. – глаза Уизли расширились от удивленья. – Гермиона, ты что решила внезапно списать ему все грехи и возвести хорька в ранг святых? За какие такие заслуги? Может, за то, что он поиздевался над Гарри? Посмотри на нашего друга, он одной ногой в могиле!.. Знаешь, я разрешу тебе защищать и восхвалять своего Малфоя только, если тот действительно сдохнет. Договорились?..
- Какой же ты всё-таки урод, Рональд Уизли, - фыркнула Гермиона и, вскочив, умчалась прочь.
Несколько минут прошло в тишине. Не то блаженной, не то проклятой. Слушая шум крови в ушах, Уизли не заметил, как поднялся и, неслышно ступая, тенью скользнул к кровати, на которой разметался бесчувственный юноша.
- Не знал, что ты пидар, Гарри, - с отвращением выплюнул рыжий и тут же прикусил язык. – Чёрт... Да это ещё пол беды!.. Да спи ты, с кем хочешь, хоть шлюхой стань, но только не слизеринской!.. Чёрт возьми, почему именно он?! Почему из всех парней в Хогвартсе твоим любовником стал именно Драко Малфой?!

***

Знаешь, я думал, что люблю тебя. Я смотрел на тебя и от щемящей в груди радости было почти физически больно. Абсолютное счастье. Абсолютный ты. Как всегда божественно красив. Ты был лишь моим, и это неосознанно преисполняло меня довольством и гордостью.
Мой собственный Драко Малфой. Самая красивая кукла на планете. Но ты нужен был мне не за этим. Я не хотел пользоваться тобой, я мечтал от тебя зависеть. Мне так нравилась возможность сбросить тяжёлые оковы долга, побыть немножко беззащитным и слабым, оберегаемым тобой, парнем моей мечты... Спасибо тебе за лучшие моменты моей пропащей жизни. Я буду вспоминать о тебе перед смертью.
А сейчас я пуст. Это принесло страх и вместе с тем облегчение. Больше не надо бояться за того, кого любишь больше себя и всего гниющего мира, не надо содрогаться, нервно оглядываясь по сторонам, чтобы тайна не была раскрыта, чтобы тем самым не подвергнуть хрупкое счастье опасности. Можно надеяться и полагаться только на себя, жить в своё удовольствие, спасать собственную шкуру и уходить без оглядки и мысли вернуться. Светлая память кажется теперь надуманной фальшивкой. Однажды она рассеится в пыль окончательно, а пока она – это эфемерное нечто под слоем тумана. Ты любил меня?.. Вряд ли.
Облегчение. Да. Я свободен. Да, наконец-то. Но почему же мне так одиноко и тоскливо?.. Я устал от тебя отдыхать, вот так всё запутанно и нелепо... Я слишком одинок в толпе. Мне слишком страшно и холодно среди людей. Когда я один, мне спокойно, но грустно. Никогда раньше у меня не было такого отсутствующего и пустого взгляда, такого уставшего голоса и унылого лица. За что мне эта пытка?.. Ты больше никто для меня. Почему это меня так угнетает?.. Почему кажется неправильным и аморальным? Кто сделал это с нами? Кто лишил нас безрассудного счастья? Я был живым, чёрт возьми!.. А теперь я будто умер, не рождаясь.
Скоро ты вернёшься. Тогда мне станет легче дышать. Я взгляну в твоё красивое лицо, в твои сияющие глаза, и неожиданно пойму, что всё это лишь яркий фантик, дешёвая подделка, под блестящей скорлупой которой скрывает гниль. Я разочаруюсь, я окончательно охладею, отвернусь и уйду в пустоту. Там, в бархатистой мгле вечности, я найду свою любовь – воплощение страсти и нежности.
Почему, Драко?.. Почему это происходит? Именно с нами? Мы – это грязный секрет, надёжно сокрытый за дверью, ведущей в подвал... И если нас найдут, лучшим станет верный выстрел в висок.
Я не люблю тебя больше. Как я это понял?.. Мне как будто кто-то об этом шепнул. Почему я поверил?.. А вот такой я доверчивый мальчик... Знаешь, если ты вернёшься ко мне и скажешь, что всё это бред, что всё это шутка, я тебе тоже поверю. Почему же ты никак не приходишь?..
Почему, Драко?

***

Когда на мощённой серым мрамором дорожке прямо из воздуха появился высокий черноволосый мужчина, больше похожий на большую хищную птицу, едва занимался рассвет. Оглядевшись по сторонам, он одним движением выхватил из складок тёмной мантии длинную тонкую палочку и, сделав ей несколько неуловимых замысловатых движений, спокойно прошёл сквозь непонятно откуда возникшие чугунные ворота.
Было тихо и пасмурно. Шаги гулко звучали в предрассветной дымке. Разбивая отрывочные мысли зельевара глухими отзвуками тоски и боли, они поднимались в прохладный воздух и, петляя в молочно-белых завихреньях тумана, исчезали высоко в жемчужно-белых облаках.
Наверное, он сильно его любил. Даже дышать было больно. Когда страшная новость коснулась слуха Северуса, он сначала отказывался в неё верить. Но постепенно он понял, что самообманом и скорбью ничего не добьёшься. Надо было выполнять свой долг, потому он немедленно переместился ко входу во владения Малфоев, где у него была назначена встреча с потерявшим единственного сына отцом.
Снейп вошёл в малую гостиную и увидел у камина статную фигуру Люциуса. Светловолосый мужчина обернулся на приглушённый звук его шагов, и профессор с горечью отметил ледяную безразличную маску на красивом лице. Ничего. Абсолютно никаких эмоций. По выражению этой бесстрастной личины ни за что не скажешь, что этот человек вчера потерял сына.
- Здравствуй, Северус, - высокомерная улыбка скользнула по тонким бескровным губам. – Извини, что оторвал тебя от дел невероятной важности, но, как ты сам понимаешь, причина действительно серьёзная.
Как сухо. Так говорят о скучной бумажной работе, а не о чьей-то смерти и скорых похоронах.
- Доброе утро, Люциус, - учтивый кивок. – Приношу мои глубочайшие соболезнования. Я так понимаю, что ты нуждаешься в моей помощи? Мне следует заняться похоронами Драко?.. – голос ощутимо дрогнул.
- Похорон не будет, - неприятно осклабился блондин. Полюбовавшись шоком на лице обычно такого невозмутимого Северуса Снейпа, Малфой с удовольствием закончил: - Именно за этим я тебя и позвал. Мне нужно, чтобы ты посодействовал мне в одном деле, подыграл мне, прикрыл мою совершенную ложь и сделал так, чтобы ни одна живая душа не узнала о смерти моего сына.
- Но почему?.. – поражённо выдохнул Снейп.
- Потому что это поставит жирный крест на моей репутации, - поморщившись, процедил Малфой. – Мне не нужны лишние проблемы и неприятности. Поэтому я решил обратиться к тебе – человеку с каменным сердцем и завидным талантом лгать и притворствовать. Что же ты на это ответишь?
- Ты мерзавец, Малфой, - сощурившись, прошипел Снейп и, резко развернувшись, практически полетел к выходу.
- Постой! - выкрикнул ему вдогонку Люциус. Когда Северус неохотно остановился и оглянулся, блондин закончил: - Мне очень жаль, что мы не поняли друг друга, мой старый добрый друг. Возможно, ужасная потеря так сказалась на моей возможности изъясняться, раз ты не уловил смысла моих слов. Дело в том, Северус, что это вовсе не было вежливой просьбой, и прими, пожалуйста, мои глубочайшие извинения, если сказанное мной таковым показалось. Это был приказ. Неподчинение карается смертью. Надеюсь, сейчас я объяснил всё доступно?
Чувствуя, как внутри всё кипит от ярости, Снейп прошёл мимо Люциуса и остановился у окна, сцепив за спиной заледевшие руки. Начался снег. Крупными белыми хлопьями он сыпался с яркого безжизненного неба и был как две капли воды похож на тот самый снег, что провожал Драко Малфоя в его последний путь.
- Что я должен делать? – не своим голосом спросил Снейп, глядя, как по заснеженной тропинке неверным шагом идёт молодая светловолосая женщина. Дойдя до витой плющом беседки, она опустилась на скамью и неожиданно сползла вниз, сминая и пачкая роскошное платье и дорогую мантию. Снейпу показалось, что он отсюда видит её слёзы и даже ощущает их горьковатый запах. А ещё это чувство – нестерпимая душевная мука. Несравнимая ни с чем боль матери, потерявшей ребёнка.

***

- Нарцисса, - мягко позвал. Голос утонул в надрывном завывании промозглого зимнего ветра, и женщина, будто в бреду медленно идущая впереди, не остановилась и даже не бросила одинокого взгляда через плечо.
Снейп остался стоять на чёрной прогалине. Снег мгновенно припорошил его волосы и плечи. Оседая на ресницах, он таял, превращался в воду и стекал в глаза и по щекам, будто холодные слёзы. Выдохнув остатки тепла, мужчина дёрнулся и продолжил своё преследование. Наверное, ему никогда её не догнать. Наверное, они будут вечно ходить по кругу, и каждый раз, когда ему будет казаться, что стоит лишь чуть протянуть руку и можно будет коснуться её волос, она будет снова и снова неумолимо ускользать. Это было мучительной пыткой, подлой и бесчестной, как подножка или удар в спину.
Он обнаружил её на деревянном мостике в парке. Старательно изображая ледяную скульптуру, красивая белокурая женщина не шевелилась и будто даже не дышала, идеальная, ухоженная, бледная, сияющая в пронзительном и безжизненном зимнем свете миллиардами колких искорок – случайных снежинок, белой пылью покрывших её безупречный стройный стан.
Приблизившись к ней вплотную, Снейп остановился и молчаливо уставился в прозрачную серую воду. Крошечная река, петляющая под мостом, будто вена под кожей у человека. Жизнь. Рано или поздно вода высыхает и испаряется, как намеренная ненависть или случайная любовь. Найдутся ли силы простить безразличие? Закрыть глаза на бездействие? Смириться с апатией?.. Он не знал ответов на эти вопросы.
- Сплошная риторика, - невесело усмехнулся Северус. – Согласись, Нарцисса. Скажи, как часто ты задавалась вопросом, чем ты можешь помочь своему сыну?.. Думаю, что не раз.
Тихо всхлипнув, женщина низко наклонила голову и волна мягких волос полностью заслонила её искажённое дикой мукой лицо.
- Но ты ни в чём не виновата, - серьёзно добавил Снейп. – Ты должна если не понять, то хотя бы принять это. Ты ничего не могла поделать. Он сделал свой выбор. Значит, ему было проще и легче покинуть этот мир, чем попытаться бороться с системой.
- Как часто ты спрашивал непонятно у кого, когда Драко умрёт?.. – сдавленно. – Ты ведь всегда это знал. На этот вопрос ответ не требовался. У Драко не было шансов.
Несколько секунд Снейп молчал, задумчиво глядя на сумрачную полоску горизонта. Потом, будто очнувшись от дрёмы, чуть тряхнул головой и едва слышно ответил:
- Это всё равно, что заявлять о безысходности неминуемого конца и эфемерной недолговечности человека. Рано или поздно всё уходит, чтобы однажды вернуться в новом обличии. Но это не значит, что оно исчезает навсегда, просто оно выжидает, чтобы подкрасться из-за спины и тёплыми ладонями прикрыть твои глаза, выкрикнуть прямо в ухо: «Угадай, кто?..». Быть может, от ответа будут зависить жизни. Я знаю, что ответили бы мы с тобой, кого бы мы выбрали. Но я не рискнул бы назвать избранника Драко. Раньше. Но не сейчас.
- Что же изменилось?.. – хрипло спросила и внезапно вскинула на зельевара огромные, чистые от слёз пронзительно-голубые глаза.
- Я неожиданно понял, что Драко выбрал покой. И это решение следует уважать.
- Ты не ответил на мой вопрос, Северус, - спустя недолгую напряжённую паузу.
- Ты неправильно его поставила, - спокойно возразил профессор. – Я никогда не задавался вопросом, умрёт ли Драко.
- Ты лжёшь!.. – в сердцах.
- Вовсе нет, - невозмутимо. – Я спрашивал иначе. Я хотел знать, когда именно умрёт Драко Малфой. Но ответа я так и не получил. Точнее получил, но слишком поздно. Что же мне теперь делать с этим страшным знанием?.. Как оно способно помочь спасти или сделать лучше этот гниющий заживо, враждебный мир? А нужно ли это кому-то? Хотя бы нам?.. Я читаю у тебя в глазах слепую надежду, отчаянную мольбу о возвращении сына. Ты всегда верила в несбыточные чудеса... И что ты получила в итоге? Мёртвое тело своего единственного ребёнка. Что ты чувтсвуешь теперь?
- Мне чертовски холодно, Северус, - отозвалась, сливаясь голосом со свистом ветра. – И я умираю.
Он попытался приобнять её за плечи, но женщина неожиданно вырвалась.
- Мне очень жаль, Северус, - пробормотала она, доставая из замшевого мешочка изящную и тонкую волшебную палочку. – Если бы раньше что-то сподвигло меня на подобное, я бы сказала: «Передай Драко, что я люблю его!..» или «Позаботься о моём мальчике!». А лучше – и то, и другое. Но сейчас мне не о ком больше заботиться, некого любить и защищать. Я не стану спорить, я не была идеальной матерью. Но я, к сожалению, осознала это только сейчас, в страшный момен смертельной опасности. Моего мальчика больше нет. Следовательно, жизнь моя теперь пуста и бесчувственна.
Спустить курок всегда не легко. Очень часто герой не успевает этого сделать, и к нему приходят на помощь добрые праведники. Иногда дело доходит и до шутливых и не очень потасовок. Спустить курок всегда не легко. Особенно если дуло направлено тебе прямо в сердце. Это больно?.. Нет. Пока нет. Это страшно? Это странно. Может это быть одним и тем же?.. Сплошная риторика. Никого не интересующие больные вопросы ни о ком и ни о чём.
Он даже не попытался её остановить. Просто где-то в глубине души он хотел того же. И если он мог закрыть глаза на свои стремления и желания, эта несчастная слабая женщина, потерявшая всякий смысл, была обречена на печальный исход. Там она обретёт вечный покой, там она снова встретится с сыном. Разве можно желать для неё чего-то другого?.. Разве не будет кощунством остановить её и лишить этого счастья?
- Авада Кедавра!.. – надломленным голосом вскрикнула Нарцисса, направляя остриё палочки себе в солнечное сплетение.
Пронзительный зелёный свет – и лицо с застывшей на нём блаженной улыбкой окаменело. Очень тихо и невыносимо медленно тело опустилось на снег. Стало тихо, как в склепе.
Закурив, Снейп задумался о несовершенстве человека. Быть может, легче отказаться от чувств и быть пустым и холодным, чем так страдать, чем напрасно надеяться, чем убивать и умирать самому?.. Он не решался дать ответ на столь глобальный вопрос. Наверное, просто следовало спросить того, кто хоть раз любил и терял.
Люциус попросил его забрать тело Драко и при помощи одного очень редкого зелья уничтожить его без остатка и каких-либо видимых следов. Для осторожности придётся трансфигурировать мёртвого мальчика во что-то небольшое и лёгкое. Почему-то эта мысль заранее казалась невозможной, глупой и дикой. Но горавздо более предпочтительной, чем появление в замке с покойником на руках. Чтобы решиться на столь кощунственную трансфигурацию достаточно было представить лица тех, кто увидит Драко Малфоя мёртвым. Хуже всего, наверняка, будет реакция Поттера. Подумав о ней, Снейп внутренне содрогнулся. Поттер будет последним, кто поверит в столь опрометчивое и неожиданное решение Малфоя перейти в Дурмштранг. Снейп бы и сам не поверил, но его скептицизм не переубедил Люциуса. По правде сказать, Малфой-старший выглядел несколько растерянным, хотя всячески пытался это скрыть. То ли он догадывался, что скрыть смерть сына скорее всего не удастся, то ли он всё никак не мог поверить в сам факт этой смерти. Снейп больше склонялся к первому варианту.
А ещё Северуса глодало нестерпимое звериное чувство вины. Однажды он произнёс одно запретное заклинание, разбудившее в Драко Малфое способность любить и направившее это яркое чувство на Гарри Поттера, мальчика, чья светлая душа могла спасти заблудшую душу белокурого юноши. Это была красивая сказка, прекрасная история о любви. Но, как всегда казалось Северусу, вечная любовь может быть только несчастной.
Тлеющий фильтр выпал из ослабевших бледных пальцев, послышался смешанный вздох. Надо было куда-то идти, что-то делать, очень много лгать, запирая собственные чувства. В этот миг он испытал зависть к Нарциссе. Мёртвая женщина уже никому ничего не должна была, её бессмертная душа, получившая долгожданную свободу, только что взлетела к сияющим небесам.

***

Утро. Большой зал. Завтрак. Фрэнки пытаеся есть, но кусок в горло не лезет. Тогда она поднимает больные глаза и оглядывает ими присутствующих. Вот они – холодные, безликие и пустые. Послушные марионетки, бессмысленно существующие по однообразной программе. Почему они не видят и не чувствуют, как ей больно и страшно сейчас?.. Почему только она, сегодня очнувшись от беспокойного сна, неожиданно резко и ясно поняла, что Драко Малфоя больше нет в живых?..
Они расстались никем, они больше не были ни любовниками, ни, тем более, друзьями. Но, когда она поняла, что его больше нет, захотелось умереть следом. Мысль казалась неправильной и нелепой. Разве могло это совершенство сломаться и погибнуть?.. По правде сказать, она никогда не видела в нём человека. Божество. Бесчувственное и потому бессмертное. Быть может, ей казалось так лишь потому, что сама она как раз не была человеком.
Это было мучительно и страшно до безумства – смириться с потерей, поверить в погибель, забыть и жить дальше. Это было невозможно. Для неё. А для него?.. Он выглядит несчастным. Почему?.. Она же сняла свои чары, теперь он свободен... Нет, она больше не ощущает любви. Один мальчик умер, другой смятён. Чем же он опечален?.. Что же будет с ним, когда он узнает страшную правду?

- Она не сводит с тебя глаз, - наклонившись к Гарри, подозрительно сообщил ему Уизли.
- Кто?.. – выдохнул черноволосый мальчик. Он был бледен, постоянно уходил в себя и ничего не ел. Рон никак не мог решить, беспокоиться ему или злиться, ведь он думал, что знал причину состояния лучшего друга.
- Подстилка Малфоя, - поморщившись.
Лицо Гарри в ответ на злополучное имя отозвалась бурей непонятных эмоций. И почти сразу вновь стало отсутствующим.
- Мне всё равно, - глухо.
- Гарри... – молчавшая до сих пор Гермиона с жалостью взглянула на друга. – Ты не должен так убиваться из-за него...
- Гермиона, я не хочу об этом говорить, - напряжённым голосом перебил её Поттер, и лицо его исказила боль.
- Хорошо, - девушка потупилась.
- Никто бы тебя не трогал, если бы за этим столом молоко от одного твоего вида не скисало, - неожиданно злобно прошипел Уизли. Гарри резко вскинулся и взглянул на него огромными от удивления и непонимания глазами. – Неужели ты думаешь, что никто здесь не знает о вашей отвратительной связи?! – выкрикнул он во всю силу лёгких, и в Большом зале мгновенно воцарила абсолютная тишина. Сердце Гарри пропустило удар, от слов друга ему стало физически плохо. Теперь все смотрели на затевающуюся ссору и жадно внимали словам рыжего гриффиндорца. – Неужели ты думаешь, что нам с Гермионой легко смириться, что наш лучший друг снюхался со слизеринцем?! И не просто друг, а надежда всего чёртвого волшебного мира!.. Ты ещё не понял, что быть всеобщим героем – это значит иметь не только привелегии, но и обязанности, чёрт возьми!.. Как ты не понимаешь, что это мерзко и отвратительно – быть подстилкой Драко Малфоя?! Ты смешал себя с грязью, а теперь продолжаешь пачкать тех, кто тебя окружает! Как ты мог поступить так с нами?! С теми, кто верил в тебя, кому ты был дорог?! Слизеринский змей использовал тебя, как шлюху, а теперь вот бросил, а ты сидишь оплёванный, жуёшь сопли и мечтаешь, чтоб он вернулся и поманил тебя пальцем, ведь одного этого жеста тебе будет достаточно, чтобы вновь лечь под врага!..
Воздух закончился в лёгких у Уизли, и он замолчал на мгновение. По его лицу было видно, что он собирается продолжать, но тут случилось непредвиденное. Непонятно как оказавшаяся совсем близко Фрэнки размахнулась и со всей силы ударила рыжего гриффиндорца в лицо кулаком. Не ожидавший атаки Рон не успел не только увернуться, но и даже испугаться. Секунда – и он уже без чувств распластался на полу. Гермиона закричала, вскакивая. Фрэнки, брезгливо вытирая разбитые костяшки пальцев платком с гербом Слизерина, спешно покинула Большой зал.

Пока Уизли кричал, Гарри просто сидел и смотрел на него. Он даже не слышал, что тот говорит, знал только, что что-то очень плохое. Каждое слово убивало внутри Гарри всё то светлое, что он испытывал к своим друзьям. Во время пылкой речи гриффиндорца Гарри успел заметить лица всех тех, кто жадно ей внимал. Они очень медленно, но неотвратимо менялись. И Гарри неожиданно осознал, как страшно он теперь одинок. А ещё, что ему всё равно. Духовное одиночество, не так давно заявившее на него свои права, куда страшнее физического. На нечеловеческих масках мальчик читал новое к себе отношение: разочарование, неприязнь, отвращение, злоба. Некоторые личины отражали откровенное ликование. Наконец-то Золотой мальчик гриффиндора перестал быть идеальным и безупречным символом, превратился в обычного человека с недостатками и пороками. Честно говоря, сам Гарри тоже был этому рад.
Когда Фрэнки Грин ударила Рона, внутри у Гарри сформировалась совершенная боль преданного и проданного человека. Он не почувствовал ни протеста, ни жалости в ответ на этот поступок. Скорее даже довольство и лёгкое разочарование от того, что не сделал этого сам. Когда девушка направилась к выходу, движения будто замедлились и звуки едва прорывались через плотный воздух и долетали до его истерзанного сознания. Очень медленно Гермиона подлетела к Рону и принялась едва слышно звать его по имени. Это показалось Гарри чем-то мерзким и отвратительным. Ешё он почувствовал себя неожиданно лишним. Поднявшись, он пошёл вслед за Фрэнки, игнорируя направленные на него, буто лучи прожекторов, шокированные взгляды.
Девушка нашлась почти сразу. Оказавшись в холле, Гарри услышал скрежешущий звук открываемых входных дверей, и побежал на него, задыхаясь и чувствуя, как по лицу почему-то сбегают слёзы. Он выбежал из замка и, кое-как отдышавшись, устремился за смутой фигуркой к серому льдистому зеркалу озера. Холодный ветер отрезвил его, и, хватая девушку за руку и вместе с ней падая на слепящий снег, Гарри разрыдался – громко, надрывно и необузданно.
Следующие пять минут он беспомощно давился слезами, утыкаясь ей в мягкие пахучие волосы, а она растерянно гладила его по волосам и изредка целовала в лоб и мокрые щёки. Наконец он успокоился и, мягко отстранившись, возрился на неё огромными глазами, где равнодушие ко всему вокруг спорило с иступлённой горькой болью.
- Мы так похожи, - заметил непонятно зачем.
- Да, - слабая улыбка. – Это так бесило меня вначале.
- Почему?.. – по-детски растерялся.
- Я чувствовала себя будто плагиатом на тебя, а всем известно, что плагиаты – результат полнейшего отсутствия фантазии автора. Короче я казалась самой себе неудачной подделкой, глупой неумелой претензией на тебя, неразборчивой копией. А ты был оригиналом. Ты им и остался. Я тайком завидовала тебе.
- Что же изменилось? – затаив дыхание, спросил мальчик.
- Просто я неожиданно поняла, что не важно, как что-то выглядит и чем он кажется окружающим, что куда важнее то, что таится внутри и куда лучше, если оно сокрыто за семью замками, ведь чаще всего, выносящееся на всеобщее обозрение, хватается грязными пальцами и навсегда перестаёт быть первозданным и чистым.
- Когда же ты поняла это? – почему-то казалось, что ответ будет горьким.
Печальная улыбка коснулась губ Фрэнки. Не глядя Гарри в глаза, она прошептала:
- Когда узнала и полюбила ЕГО. Оказалось, что я на самом деле увидела то, что все только думали, что видят. ОН оказался куда большим, чем хотел казаться. Скорее даже строго противоположным созданному ИМ самим и навязанному ЕГО воспитанием образу. ОН верен своим принципам, разборчив в дружбе и предан в любви. Я стала ЕГО другом, я добилась ЕГО доверия, без слов доказав, что достойна и того, и другого. Ты же получил ЕГО сердце, стал ЕГО сердцем, ты разбуди ЕГО настоящего и научил ЕГО любить. Ты знаешь, о ком я?
- Да, - очень тихо.
- Что ты чувствуешь к нему сейчас?
- Я не знаю... – потупившись.
- Ты должен знать, - сурово. – Твои чувства стали прежними? Или ничего не изменилось? Говори, чёрт возьми!..
Она была жестока, но её чистая боль заставляла быть такой и никого и ничто не щадить.
- Откуда ты знаешь?.. – поражённо выдохнул.
- Знаю – что? – прищурилась. – Что вы с Драко любили друг друга? О, так это моя вина, сладкий. Я заколдовала тебя, магией заставив влюбиться в Малфоя. То же самое произошло и с ним, только не моими стараниями. Результатом послужила прекрасная история любви. Жаль, что финал оказался печальным. Перед уездом Драко попросил меня освободить тебя. Я сделала это, Поттер, теперь ты чертовски свободен!.. И что?.. Ты рад? Ты счастлив?! В любом случае мне уже всё равно, в любом случае уже ничто не изменится. Драко мёртв, слышишь?! Он больше не будет страдать из-за тебя, любить вхолостую и отталкивать тебя, боясь за чужие жизни и ни во что не ставя свою собственную!.. Теперь он по-настоящему свободен, а ты останешься томиться в аду, и эти суки, которые теперь знают твой маленький грязный секрет, не задумываясь, бросят в тебя камень, эти бесы разорвут тебя на куски и даже после не оставят в покое, принявшись терзать твою душу!.. Ты рад?! Ты счастлив?!!
Боль бывает нестерпимой, такой, что он, не задумываясь, выхватил палочку и направил себе прямо в сердце:
- Круцио!..
Боль бывает нестерпимой, но чертовски заслуженной и потому желанной. Катаясь по земле, корчась до ломоты костей, закусывая губу до крови, он безумно улыбался, чувствуя, как слёзы застилают глаза, как внутри жалобно скулит душа, оплакивая потерю любимого... Он любил его!.. Он только сейчас осознал, как же сильно, как иступлённо он любил его! Всегда, ещё до начала времён! И никто, кроме них двоих, в это замешан не был. Магия тут ни при чём. Она закончилась, а чувство осталось. И да, он рад, что жизнь его – ад!.. И да, он счастлив, что его Драко свободен от страха и фальши!..
- Прекрати! – грянул голос, в котором неожиданно послышались слёзы.
Коротким взмахом палочки она сняла непростительное проклятье, вторым разоружила замершего лицом вниз черноволосого мальчика. Безумные крики превратились в сдавленные всхлипы. Она стояла над ним со вскинутой палочкой, как палач, и беспомощно глотала непрошенные, предательские слёзы, и зачем-то считала секунды. Их ещё будет бесконечно много, отвратительных секунд страшной потери. И ничто не поможет. Время не залечит ран, а только уничтожит искорёженную душу. Забвение не станет избавлением, спасением и благодатью. Каждая новая секунда будет полна боли, вины и горечи, будет единстенным и самым ярким напоминанием, что никогда ничто не будет прежним, как и сам брошенный на растерзание врагам их бывший герой и спаситель, что мёртвый юноша, его единственный любимый, уже не вернётся, не улыбнётся ему своей сумрачной, чуть вызывающей улыбкой, не посмотрит из-под ресниц ласково, не шевельнёт чувственным губами, роняя несусветную глупость, грубость, принятую за нежность, язвительность, принятую за добрую шутку, слова, полные ненависти, принятые за признание в вечной любви. И принятые не напрасно, потому что только таким образом можно понять и принять белокурого демона по имени Драко Малфой. И полюбить больше себя самого и этого уродского мира.
Так и поступил Гарри Поттер. На свой страх и риск. Так и поступил Гарри Поттер. И страшная потеря убила в нём свет, а любовь его стала проклятьем. И сейчас, лёжа на снегу, ощущая во рту металлический вкус крови, изнемогая от приятной истомы во всём теле после того, как боль закончилась, медленно, но неотвратимо осозновая своё одиночество, сотрясаясь от одной только страшной мысли, что Драко умер, так и не узнав, что любовь Гарри – одна из самых искренних вещей на земле, непереносимей всего для Гарри Поттера было то, что перенести можно всё.

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 299 | Нарушение авторских прав