АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

I. Положение вопроса в различных законодательствах

_ 122. Ввиду того, что, по русскому праву, решение вопроса: "кто является управомоченным получить патент на изобретение?" - представляется весьма трудным, я позволю себе начать настоящую главу с выяснения наиболее резко очерченных типов возможных решений.

I. В С. Штатах патенты выдаются первым и истинным изобретателям. Самая конституция (I, _ 8) говорит о патентах, выдаваемых to first and true inventors. Однако ввиду невозможности требовать от каждого просителя доказательств того, что он, действительно является истинным и первым изобретателем (probatio negativa: "раньше меня никто не изобретал"), практика довольствуется соответствующим клятвенным заявлением просителя, принимаемым как prima facie доказательство *(882). Конечно, третьим лицам предоставлено право оспаривать первенство даты изобретения: всякий более ранний изобретатель может доказывать (какими угодно способами: торговыми книгами, свидетелями, записными книжками, частными письмами и т. д.), что он дошел до мысли, составляющей сущность данного изобретения, раньше просителя: и патент будет выдан не просителю, а протестующему истинному и первому изобретателю. Такой спор и составляет сущность процедуры interfйrence.

До каких тонкостей проводится начало "first mventor", можно судить из следующих указаний. В деле Smith v. Barter *(883), главный комиссар Tacher так формулировал американскую практику: "Нет нормы более точно установленной, как та, что первым изобретателем является лицо, которое раньше других практически осуществило изобретение, овеществив его в виде машины, допускающей непосредственное пользование; впрочем, нужно упомянуть и о важной оговорке: if thй first to conзoive thй invention is second in rйduction to practice, his right to thй invention shall not be destroyed if he was using due diligence in perfecting it". Таким образом, исходя из принципа first inventer, американцы принуждены ставить и решать такого рода запутаннейшие вопросы:

1. В какой момент надо считать изобретение сделанным: тогда ли, когда в уме автора блеснула первая мысль? - тогда ли, когда он эту мысль воплотил в конкретной форме? - или в какой-либо третий момент, лежащий между двумя только что указанными?

Относительно ответов, даваемых американской практикой на эти вопросы, я отсылаю к работе R о b i n s o n'a *(884).

2. Допустимо ли, чтобы изобретатель, "сделавший" изобретение, мог бесконечно долго воздерживаться как от практического осуществления этого последнего, так и от заявки Patent Office'y, не теряя права на патент? И если - недопустимо, то во всех ли случаях одинаково недопустимо? То есть, говоря конкретно: одинаково ли должны обсуждаться, с точки зрения патентного права, действия изобретателя, сделавшего, но не овеществившего и не заявившего изобретение, как в том случае, когда кто-нибудь другой уже заявил то же изобретение,- так и в том, когда никто еще такой заявки не сделал? *(885).

3. И если неодинаково, то какой промежуток времени должен быть обеспечен первому изобретателю (Conceiver) для того, чтобы он имел возможность овеществить свое изобретение (Recluce) и затем заявить таковое?

Относительно ответа на этот вопрос (понятие "Diligence in Reducing") отсылаю опять-таки к работе Robinson'a *(886).

_ 123. II. Французская система исходит из диаметрально противоположного начала. Право на патент во Франции и других странах романской культуры присваивается первому заявителю изобретения *(887). Поэтому никакого спора о первенстве момента изобретения во французских судах поднято быть не может. Из двух изобретателей получит патент не тот, кто раньше сделал изобретение, а тот, кто раньше заявил (депонировал) свое изобретение в подлежащем правительственном учреждении.- Эта система значительно увеличивает устойчивость и простоту правоотношений, так как момент заявки может быть констатируем формальным документом.

Однако эта система - благодаря своей механической прямолинейности - вызывает возражения с противоположной стороны. Безусловное проведение начала "первый заявитель" должно привести к крайне нежелательным несправедливостям. Изобретатель мог работать десятки лет над своим изобретением, а в последний момент кто-нибудь посторонний подсмотрит у него чертежи, заявит их от своего имени и получит патент. Очевидно, право не может поощрять действия такого "похитителя". Поэтому новейшие законодательства становятся на компромиссную точку зрения: отрицая понятие первого изобретателя (т. е. не желая доводить дело до споров между двумя самостоятельными изобретателями), эти законодательства не механизируют, однако, и первого заявителя, а допускают спор между изобретателем и теми лицами, которые от него, этого изобретателя, узнали об изобретении.

И это приводит нас к англо-немецкой системе.

_ 124. III. Третьей системы придерживаются немецкое, австрийское и английское законодательства. По ст. 3 немецкой Новеллы 1891 г. право получить патент имеет тот, кто первый заявил данное изобретение Patentamt'y; однако "если сущность заявки самовольно заимствована из описаний, чертежей, моделей, приборов или приспособлений третьего лица и если это третье лицо протестует против выдачи привилегии", то первый заявитель таковой не получает *(888). Аналогичны постановления австрийского Закона 1897 г., ст. 4 и 5. Эти постановления сводятся, в сущности, к тому, что между двумя изобретателями решает день заявки, а не момент изобретения ("kein Priorifвtsrecht hinsichtlich der Urheberrschaft"). Но заявка сама по себе не создает права на патент: 1) в случаях похищения (как в Германии, см. выше) и 2) в случаях, если вообще будет доказано, что заявитель не является изобретателем (постановление, не имеющее аналогичных в германском законодательстве).

Что касается Англии, то относительно ее можно указать на следующее любопытное явление. Основной закон (1623 г.) говорил о first and true inventer, т. е. давал именно тот критерий, который заимствовала у него американская конструкция (см. выше, _ 122). Но ошибочно было бы думать, что указанные четыре слова имеют в Англии то же конкретизированное значение, что и в С. Штатах. Судья J e s s e 1 так формулировал английскую доктрину по этому вопросу *(889): "Насколько мне известно, вскоре после издания Статута о монополиях [1623 г.] возник вопрос... о том, кого из двух лиц, одновременно и самостоятельно изобретших в Англии одну и ту же вещь,надо считать first and true inventer. Решено было, что таковым является тот из них, кто первый взял патент (!). Возник и другой вопрос. Если лицо, взявши патент, не было бы - в просторечии - первым и истинным изобретателем потому, что кто- нибудь изобрел ту же вещь раньше его, но патента не взял,- то как должны были бы отнестись к такому патентодержателю юристы? Решено было, что - с точки зрения патентного права - такое лицо являлось бы first and true inventer". Таким образом, путем интерпретации английские юристы заменили первого изобретателя - первым заявителем и, сохраняя американские термины, вложили в них немецкое содержание. Судья Т i n d а 1 категорически указывал *(890): "Может случиться, что несколько исследователей будут стартовать в одно и то же время, что несколько конкурентов будут идти одной и тою же дорогой; в этом случае тот из них, кто первый возьмет патент, будет считаться имеющим на него право (!)". А сам W а 11 а с е таким образом резюмирует английскую доктрину *(891): "Если лицо, выдающее себя за изобретателя, не само сделало данное изобретение; т. е. если оно позаимствовало это изобретение из книги или из более раннего патента, или похитило таковое у другого лица, или ознакомилось с ним путем нарушения доверия,- то патент будет ничтожным". Чистая австрийская система: "keine Prioritat der Urheberrschaft".

_ 125. К какой группе относится Россия?

Оказывается, что Положение 1896 г. имеет не менее шести статей, регулирующих данный вопрос. Многословие - обычный недостаток русских законов, сочиняемых обыкновенно без определенной системы. Из шести статей, трактующих об одном и том же предмете, каждая одна пара будет по необходимости противоречить каждой другой. Так и оказывается.

Статья вторая Положения 20 мая 1896 г. гласит:

"Привилегии на изобретения и усовершенствования выдаются как русским, так и иностранным подданным, и притом не только самим изобретателям, но их правопреемникам".

Привилегии, значит, выдаются - по точному смыслу ст. 2 - самим изобретателям и их правопреемникам. Американская система.

Берем статью пятнадцатую.

"15. Привилегии на изобретения и усовершенствования выдаются первому лицу, заявившему о том ходатайство, хотя бы во время производства дела поступили просьбы от других лиц о выдаче привилегии на то же изобретение или усовершенствование".

Привилегии выдаются первому лицу, заявившему о том ходатайство. Французская система, диаметрально противоположная американской.

Как бы резким ни казалось противоречие, содержащееся в этих двух статьях, однако эти статьи при некотором желании возможно согласить. Для этого надо предположить, что наше Положение присваивает право просить патента лишь самим изобретателям (ст. 2), но презюмирует таковыми, donec probatup contrarium, первых заявителей. Это будет являться подобием австрийской системы: ст. 2 ведь говорит не о первом изобретателе, а лишь о самом изобретателе. Следовательно, keine Prioritat der Urheberrschaft. Однако замечу, что предполагаемое толкование требует, как логической консеквенции, чтобы против первого заявителя дозволено было начинать административный протест (ст. 10) или иск (ст. 26), доказывая, что заявитель не является изобретателем (напр., доказывая, что заявителю данное изобретение сообщено посторонним лицом). Между тем оказывается, что ни ст. 26,- как мы сейчас увидим,- ни ст. 10 не допускают возможности подобного иска. В самом деле, что касается ст. 10, то точный ее смысл категорически противоречит возможности протестовать против выдачи привилегии, ссылаясь не на отсутствие новизны и не на "похищение" изобретения, а просто на отсутствие Erfmderqualitвt.

Несколько менее ясным является текст ст. 26. Эта статья гласит:

"26. Выдача кому-либо привилегии не лишает других лиц права, в течение двух лет со дня подробного обнародования привилегии (п. 1 ст. 21), оспаривать судебным порядком принадлежность привилегированного изобретения или усовершенствования в целом составе, или в некоторых его частях, а также правильность выдачи самой привилегии. По истечении сего срока привилегия может быть признана недействительной только по приговору уголовного суда в случае возбуждения уголовного преследования".

Дополняющее постановление содержится в ст. 29, пункт 4:

"29. Действие привилегии прекращается... 4) если судом будет признано, что привилегия выдана не по принадлежности или не согласно установленным правилам (ст. 26)".

Из этих двух статей можно заключить, что привилегия, выданная не по принадлежности, может быть прекращена согласно ст. 26 и 29, п. 4. Но тогда возникает вопрос: что надо считать привилегией, выданной не по принадлежности? И нельзя ли считать такой привилегией именно ту, которая выдана лицу, не имеющему Erfmderqualitа't?

Статья 26 допускает целых три толкования.

I. "Привилегия, выданная не по принадлежности, есть просто привилегия, выданная более позднему из двух заявителей". Это решение было бы самым простым: оно приводило бы нас к чистой французской системе. Однако оно недопустимо по трем соображениям: а) в таком случае потеряла бы всякое значение цитированная выше ст. 2 ("сами изобретатели"), ибо тогда ни о каких изобретателях не было бы возможным говорить: остались бы одни заявители, б) В ст. 26 "принадлежность изобретения" очевидным образом противополагается "правильности выдачи самой привилегии"; а так как ст. 15 поставлена - систематологически - в последовательности статей, указывающих правила, как, кому и на сколько времени выдаются привилегии (ст. 11-16), то естественно предположить, что нарушение ст. 15 ("п е р в ы й заявитель") предусмотрено вторым термином ст. 26 ("правильность выдачи самой привилегии"; ст. 29, п. 4: "не согласно установленным правилам"), а не первым, и что под "принадлежностью изобретения" ст. 26 разумеет что-то другое, в) Наконец, подтверждает такое толкование и ст. 20, п. 7: текст патента на привилегию должен содержать, в-седьмых, "предварение, что правительство не ручается в принадлежности изобретения или усовершенствования просителю". Откуда можно заключить, что Положение весьма ясно понимает различие и даже противополагает просителя тому другому лицу, кому изобретение принадлежит *(892).

Из всего этого можно заключить, что под "принадлежностью" изобретения Положение разумеет что-то другое, более глубокое, чем право первого заявителя получить привилегию (ст. 15). Первое толкование, таким образом, отпадает.

II. "Привилегия, выданная не по принадлежности, есть такая привилегия, которая выдана лицу, присвоившему себе (укравшему) чужое изобретение". О присвоении чужих изобретений говорится в трех статьях Положения. А именно:

"Ст. 10. Если до разрешения выдачи привилегии в Департамент торговли и мануфактур поступит от кого-либо подкрепленное надлежащими данными заявление о том, что изобретение или усовершенствование уже известно или введено в употребление, то о содержании такого заявления объявляется просителю, для представления объяснений в трехмесячный срок со дня получения о том объявления. Если же в таком заявлении против просителя возбуждается обвинение в присвоении себе чужого изобретения или усовершенствования, то дело о выдаче привилегии прекращается и сторонам предоставляется обратиться к суду".

Затем, ст. 15 предписывает выдавать привилегии первому заявившему, "за исключением случая возбуждения против первого просителя обвинения в присвоении себе чужого изобретения или усовершенствования".

Наконец, ст. 26 (см. выше, стр. 327) говорит глухо об "уголовном преследовании".

Это толкование также не выдерживает критики и разбивается о самое простое и, в то же время, самое безусловное возражение: авторы Положения проглядели то обстоятельство, что никакого обвинения как такового в присвоении себе чужого незаявленного изобретения возбудить в Российской империи невозможно, за отсутствием в Уложении (а также и в будущем Проекте) статьи, которою бы такое "присвоение" каралось. Малости не заметили: позабыли, что nullum crimen sine lege.

III. Остается, наконец, третье толкование. Я не считаю его особенно элегантным; скажу даже больше: оно кажется мне в значительной степени искусственным. Однако я принужден принять его, ввиду того что оно все-таки лучше первых двух, а также ввиду того, что никакого четвертого я выдумать не мо г.

Обращаю прежде всего внимание на то обстоятельство, что Проект III (ст. 24) трактовал не о присвоении, а о похищении изобретения. Присвоение же появилось лишь в журнале Государственного Совета. Между тем, согласно установившемуся словоупотреблению, присвоить можно лишь что-нибудь такое, что уже находится во владении, что уже вверено присвоителю.

Следовательно, указанные статьи можно было бы толковать таким образом. Одно лицо (А) может сообщить другому (В) какое-нибудь изобретение и поручить ему (путем договора) или сохранять такое изобретение в тайне, или заявить это изобретение от своего (А) имени. (В) может не исполнить своего договорного отношения к (А), или просто разболтав секрет посторонним лицам, или же даже заявив изобретение к патентованию от своего (В) имени. Мыслимы, кроме того, и более сложные отношения. Например, (В) может сделать изобретение и затем по договору предоставить (А) право испросить на это изобретение привилегию на свое, (А), имя (о таком отношении см. подробности ниже, II, passim), т. е. может обязать себя не делать заявки раньше (А). Этого уговора (В) также может не сдержать. В обоих случаях возможен гражданский иск (А) к (В) о понуждении последнего исполнить договор. Я предполагаю (как ultimum refugium!), что такой иск можно назвать иском (обвинением?) о присвоении себе чужого (?) изобретения и что гражданский суд может установить, путем толкования частного договора, кого сами стороны признали имеющим право на получение патента. Некоторое косвенное доказательство этого положения дает мне, между прочим, ст. 15 in fine *(893). В этой статье expressis verbis предусматривается случай, когда суд будет устанавливать первенство на получение привилегии, несмотря на то что два лица заявили в один и тот же день. Оба эти лица заявили в один и тот же день - оба они могут быть самостоятельными изобретателями. О каком же первенстве говорит закон? И что будет устанавливать суд, раз Положение не дает ему для того никаких норм?

Я думаю, что и эта норма рискует остаться без юридического содержания. Единственным спасением может быть следующий исход: если бы оказалось, что между указанными двумя заявителями имеется договор по поводу заявки данного изобретения к привилегированию, то суд на основании этого договора может определить, кому стороны, личной своей автономией, присвоили первенство на получение привилегии.

Указанные толкования далеко не безупречны. Но ввиду того, что до сих пор никаких иных попыток согласить перечисленные шесть статей в литературе не было сделано, я позволяю себе пустить их как пробный шар.

_ 126. Резюмирую все сказанное.

1) "Изобретатели" в ст. 2 появились по недоразумению (замечу, что больше нигде в Положении этот термин не встречается). Составители Проекта I желали уничтожить сомнение, часто возникавшее в период действия Положения 1833 г. по (делопроизводственному) вопросу о том, можно ли выдавать привилегии на имя юридических лиц ("фирм"). Сомнение это было тем более основательно, что ст. 177 Уст. пром. гласила: "Право на получение привилегий присвояется равно как русским подданным, так ииностранцам, коим дозволено устроивать фабрики и заводы без вступления в подданство". То есть мыслимо было предположение, что закон имеет в виду лишь физических лиц; предположение тем более допустимое, что ст. 193 не дозволяла передать выданную привилегию компании на акциях.

В конце 70-х гг. практика уже окончательно стала на точку зрения допустимости выдавать привилегии на имя юридических лиц,- но в новом проекте предположено было устранить указанное недоразумение специальной нормою. Так и создалась ст. 4 Проекта I, гласившая:

"Право получения привилегий предоставляется как русским подданным, так и иностранцам, и притом на одинаковых основаниях как самим изобретателям, так и правопреемникам их, в том числе обществам, товариществам, фирмам и т.п.".

Государственный совет внес небольшие "редакционные" изменения и создал ныне действующую ст. 2. Ею "изобретатели" должны быть рассматриваемы, как une faзon de parler; русский закон не знает американской системы.

2. Затем, привилегии выдаются первому заявителю (ст. 15). Если вникнуть в закулисную историю этой статьи, то можно, в сущности говоря, нарисовать целую трагедию беспомощности тех, кто составлял Проект I.

Вспомним, что по Положению 1833 г. элементарный вопрос: кому выдаются привилегии, кто является субъектом права на патент? - вовсе не мог возникать. Магическая ст. 183 Уст. пром. позволяла выкинуть этот вопрос из области юридического правооборота,- позволяла, если так можно выразиться, аннулировать его: вопрос несомненно существует и существовал, но Положение 1833 г. низводило его "на нет". Если просит привилегию одно лицо, то оно и получает ее; если "во время делопроизводства" станет просить еще другое лицо, то "привилегия вовсе не дается". "Не докучай начальству!" Никакого спора между двумя лицами быть не может *(894).

Как я указывал выше (см. стр. 177), уничтожение ст. 183 было одним из основных требований всех тех, кто агитировал против старого закона *(895). Поэтому введение ст. 9 (ныне 15) было мотивируемо министром финансов именно как изменение порядка делопроизводства: прежде привилегии не выдавались ни одному из двух спорщиков, а теперь они будут выдаваться первому заявителю. "В отмену ст. 183 Уст. о промышл., в ст. 9 Проекта определено, что привилегии выдаются первому лицу, заявившему о том ходатайство, хотя бы во время делопроизводства и поступило прошение о выдаче привилегии на то же самое изобретение от другого лица" *(896).

В истории разбираемого постановления лучше всего можно проследить следы того проклятия, которое вообще лежит на Положениях 1833 и 1896 гг. Их сочиняли не юристы, а техники (см. стр. 186). Их сочиняли не цивилисты, а чиновники того учреждения, которое ведало выдачу привилегий как административную свою функцию. Не мудрено поэтому, что все Положение целиком составлено с точки зрения делопроизводственных принципов. Кому комитет выдает привилегии? На что выдает он привилегии? Что делает проситель? Что делает эксперт? Что делает Комитет? Какую форму имеет патент? Какие публикации производятся и в каких газетах? В Положении нет цивилистического содержания как самодовлеющей цели: некоторые отрывки мыслей брошены лишь там, где их невозможно было не предугадать *(897). Положение рисует действия данного органа правительственной власти, а остальное "рассудит суд". Как рассудит? почему рассудит? - остается тайной: составители Положения даже не знали, например, что они создавали уголовный проступок, коему нет санкции в Уложении (см. стр. 328).

Все сказанное применимо и к "первому заявителю" ст. 15. Этого заявителя авторы Положения мыслили не как цивилистическую фигуру с определенным комплексом прав и обязанностей, а как просителя, как делопроизводственную давно знакомую величину, механически определяемую. Кто из вас, просители, первый заявил, тому мы привилегию и выдадим. А если вы начнете спорить, то "дело прекращается (!!) и сторонам предоставляется обратиться в суд (ст. 10)". Это по прекращенному-то делу! *(898)

Итак, повторяю: при некотором желании можно извлечь из ст. 15 цивилистическое содержание ("право на патент имеет первый заявитель"); но в сущности такого содержания в этой статье нет.

3. Все то, что выходит за пределы делопроизводства, все то, что будет рассуживать суд, все это, по моему крайнему разумению, в Положении совершенно не затронуто. По вопросам этого сорта составители проекта скользили с самым беззаботным добродушием. Если два одновременных заявителя не согласятся получить привилегии на общее имя, говорит представление *(899), то такая привилегия выдана быть не может, "за исключением тех случаев, когда судом будет установлено, кто именно из заявивших должен быть признан первым (?), имеющим по закону (!!) право на получение привилегии". Воистину: "Суд, ты все знаешь, ты все можешь"...

Другой пример: "По статье 10 [ныне 26] оспаривание привилегий ограничено двухлетним сроком, за исключением, конечно (!), случаев оспаривания принадлежности привилегий в уголовном (?) порядке" *(900). А Государственный Совет делает ссылку на эту великолепную оговорку и прибавляет *(901): "Как видно из дела (предст., ст. 150), ограничение двухлетним сроком права оспаривать принадлежность привилегии и правильность ее выдачи не должно касаться случаев оспаривания привилегий в уголовном порядке. Об этом не излишне поместить соответствующую оговорку в ст. 10".

Так получилась ст. 26.

4. Однако, ввиду очевидной необходимости так или иначе истолковать ст. 10, 15, 26 и 29, приходится признать, что коррективом для принципа "первый заявитель" в русском законе установлено "присвоение" изобретений, т. е. нарушение тех договорных отношений, которые существуют между сторонами по поводу заявки *(902).

К анализу наиболее часто встречающегося типа таких договорных отношений я и перехожу *(903).

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 747 | Нарушение авторских прав