АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

IV. Анализ предложенного определения

_ 94. Изобретение есть решение требующей творчества утилитарной проблемы *(650).

Изобретение есть, следовательно, прежде всего решение проблемы. Во всякой технической деятельности нужно различать три стадии *(651): постановку вопроса (проблема) - решение проблемы (изобретение) - осуществление на практике найденного решения.

Изобретение не нужно смешивать ни с постановкой проблемы *(652), ни с практическим осуществлением найденной идеи. Под постановкой технической проблемы нужно понимать указание на существование неудовлетворенной материальной потребности, а под решением ее - сопоставление потребности с определенными средствами, могущими ее удовлетворить. Понятие проблемы поэтому совпадает с понятием результата, достигнутого изобретением: идя сверху вниз, мы говорим о проблеме, решенной изобретателями, а идя снизу вверх - о результате, достигнутом посредством изобретения.

Когда Гете писал:

"Wщsste nicht, was sie Besseres erfinden kфnnten,

Als wenn die Lichter ohne Putzen brennten"

- то он ставил техническую проблему, которая была решена изобретением стеарина.

Основной принцип, на котором зиждется все патентное право, гласит, что проблемы (результаты) не патентуются *(653). Такого рода правило является совершенно необходимым: иначе пришлось бы давать невероятно широкие исключительные права на удовлетворение всеми мыслимыми способами данной человеческой потребности *(654). Поэтому изобретателю Лемаршану невозможно было обеспечить исключительное право приготовлять невзрезанные сардинки без косточек, так как оказалось, что того же результата можно достигнуть двумя, совершенно различными путями *(655). Точно так же нельзя было бы получить патент на измерение времени *(656), на новый тембр музыкальных звуков *(657), на увеличение дальности полета снаряда, на уничтожение накипи в паровых котлах, на кирпичи малого удельного веса *(658), на предупреждение скольжения верховых лошадей *(659),на употребление оси велосипедного колеса для производства электрического тока *(660) и т. д.

Одно из русских постановлений совершенно правильно отклоняет просьбу о привилегии на такое предложение, которое не составляет оконченное изобретение, а лишь "тему для такового, неоднократно возникавшую со времени изобретения электровоза Гейлемана".

Определение немецкого Патентамта 30 ноября 1895 г., в коем сказано, что "изобретение часто заключается не в решении данной проблемы, а просто в постановке этой последней" *(661), не может быть приводимо как доказательство возможности иного ответа на указанный выше вопрос: полный текст определения показывает, что в цитированном случае мы имеем дело с неудачно формулированной мыслью, так как изобретение, несомненно, заключалось в указании, какого рода подножка наиболее удовлетворяет данной потребности швеи *(662).

Было бы, однако, ошибочно возводить указанный тезис в абсолютное правило, предписываемое будто бы самою сущностью вещей: Robinson *(663), например, подробно распространяется о невозможности выдать патент на удовлетворение данной потребности ввиду того, что "не изобретатель ее создал" (idea of end never generated by thй inventer). Его соображения могли бы быть, конечно, с успехом применены и к способам удовлетворения потребности (ср. у него же, стр. 134, прим. 1). С точки зрения Natur der Sache, ничто не препятствует выдать патент на передачу образцов на расстояние; если таких патентов не дают, то только из соображений целесообразности, дабы по возможности урезать права держателей исключительных монополий.

Из только что указанного основного принципа вытекают два главных следствия, а именно: 1) наличность одного или нескольких общеизвестных способов удовлетворять данной потребности не служит препятствием для признания самостоятельным изобретением иного способа удовлетворять той же потребности (иного решения той же проблемы). Если указан был определенный способ сжигать дым в печных трубах, то является самостоятельным изобретением указание на возможность иными приемами достигнуть того же результата *(664); и 2) иное решение той же проблемы не может быть рассматриваемо как нарушение прав первого изобретателя *(665).

_ 95. Изобретение есть решение проблемы.

С решением проблемы не нужно смешивать принципа, на основании которого она решается. Под последним термином я разумею следующее. Проблема, как я указывал выше, устанавливает существование неудовлетворенной потребности. Для того, чтобы удовлетворить такой потребности, необходимо, очевидно, воспользоваться какой-нибудь силой природы. Тот физический или химический закон, на основании которого происходит решение проблемы, я называю принципом изобретения. Вполне очевидно, что принцип изобретения, так же как и проблема его, патентуем быть не может: на голый закон, на употребление данной природной силы во всех ее мыслимых применениях практически невозможно выдать монополию.

Итак, изобретение не совпадает ни со своей проблемой, ни со своим принципом; оно всегда является отношением принципа к проблеме.

В настоящем месте необходимо сделать небольшое отступление, дабы сопоставить полученные уже результаты с исходными посылками настоящей главы.

Указанное отношение принципа к проблеме является отношением целевым: "Для того чтобы удовлетворить данной потребности, нужно исходить из данного принципа". Такова формула, к которой может быть сведено каждое изобретение. Разъединяя перечисленные два элемента, мы нарушили бы и привходящий момент цели; это значит, что отыскивание как проблемы, так и принципа само по себе лишено целевой окраски. В самом деле такие тезисы, как: "человек нуждается в возможности далеко и с силой бросать снаряды" и "порох при зажигании дает громадный объем газов" - оба мыслятся в форме простого констатирования, абсолютного нетеологического познавания. Поэтому нахождение проблемы или принципа не может составить предмета изобретения, а исключительно только открытия. Всякое изобретение, следовательно, решает утилитарную (техническую) проблему.

Этим указанием решается спорный вопрос о соотношении двух понятий, открытия и изобретения (оставленный мною выше открытым, ср. _ 85). Предыдущее изложение позволяет мне следующим образом сформулировать мое мнение по этому вопросу *(666). Открытие и изобретение являются понятиями разного порядка: изобретение есть видовое понятие по отношению к родовому понятию открытия; всякое открытие возможно использовать в различных модуляциях (ср. _ 87); осложненное прохождением момента цели открытие становится изобретением. В одном много нашумевшем решении немецкого имперского суда *(667) высказаны именно эти принципы. Дело шло об уничтожении патента N 10785, имевшего своим предметом способ добывания бинитронафтольсульфокислоты. На суде было выяснено, что кислота эта и ранее имелась в отбросах, получавшихся при добывании желтой краски Марциуса; но существования ее не подозревали и потому утилизировать ее не могли. Изобретатель указал на присутствие названной кислоты в отбросах и стал ее выделять простым, неновым способом. Имперский суд признал наличность не открытия, а изобретения, так как патентодержатель не только установил факт существования нового продукта, но и указал, как надо направить человеческую деятельность для того, чтобы выделять этот продукт из отбросов.

Я не считаю нужным специально полемизировать против иных, предложенных в литературе, разграничений указанных двух понятий: предшествующее изложение было достаточно подробным для того, чтобы дозволить читателю самостоятельно предугадать, как я критиковал бы каждую отдельную формулу. Для полноты изложения я только укажу вкратце, в чем эти формулы заключаются.

Приведенных соображений, прежде всего, достаточно для того, чтобы показать, почему я не могу присоединиться к тем писателям, которые вообще отрицают возможность и целесообразность разграничения двух указанных понятий: так, Renouard *(668), Simon *(669), Cotarelli *(670),Giuliozzie Bruscagli *(671) и другие.

Из теорий, признающих принципиальное различие, но конструирующих его неверно, отмечу следующие варианты.

1. Наиболее часто встречается наивное разграничение "по известности": открыть-де можно дотоле неизвестный, но существовавший уже предмет,- а изобрести только вещь, ранее не существовавшую *(672) (Америка - печатная машина, ср. выше, _ 84). Mаколей, например, говорит, что обычное отрицательное отношение к Макиавелли доходит до стремления изобразить этого писателя в виде изверга, "открывшего существование честолюбия и изобретшего вероломство".

2. Некоторые австрийские писатели, под влиянием в высокой степени неудачного постановления ст. 1 австрийского Закона 1852 г. *(673), конструируют понятие открытия в виде нахождения сызнова старых забытых или утраченных изобретений: так, Woerz *(674), Ammermullеr *(675), в новое время даже Schanze *(676) и Kohler *(677). У старых практиков, которым необходимо было во что бы то ни стало объяснить, как надо понимать "патентуемое открытие", упоминаемое в законе *(678), подобная конструкция еще может быть извинена; но к чему понадобилось Коhlеr'у называть "переизобретение" открытием, рискуя дать путаницу в терминах, я решительно не могу понять.

3. Не менее грубую ошибку можно усмотреть и в тех конструкциях, которые стараются разграничить два родственных понятия по большему и меньшему количеству содержимого в них вещественного элемента, т. е. противополагая материальные изобретения нематериальным открытиям *(679). Я покажу ниже, что только совершенное непонимание сущности изобретений может видеть в них наличность вещественного элемента! (ср. _ 96, in fine): изобретение столь же маловещественно, как и стихотворение, драма, картина или научное открытие. Наличность же материального субстрата одинаково необходима во всех указанных случаях.

4. Четвертую и последнюю группу составляют те теоретики, которые, не отрицая принципиального отличия, конструируют его в неопределенных выражениях, не представляющих ни одного точного момента, на который бы могла направить свои удары критика. Сюда относятся такие указания, как, например: "открытие относится к изобретению, как теория к практике" *(680), причем научно не обосновывается различие последних двух понятий. Kohler в одном месте прибегает даже к такому критериуму: изобретатель может "gewisse Klassen sich zinspflichtig machen", "sich seine Erfmdung bezahit machen" *(681).

Если упомянуть еще о конструкции, проводящей границу по моменту творчества-созидания (см. выше, _ 85), то все известные литературе попытки будут тем исчерпаны.

Для того чтобы заключить анализ данного вопроса, мне остается упомянуть еще об одном обстоятельстве.

Утверждая, что ни принцип, ни проблема не могут быть изобретены, что всякое изобретение заключается в целевом сопоставлении проблемы с принципом и что открытие принципиально отличествует от изобретения,- я мог дать повод к одному недоразумению, ныне подлежащему устранению.

Логически понятия открытия и изобретения относятся к двум принципиально несхожим областям. Но практически они могут быть нередко весьма близкими, почти родственными. Некоторые открытия так близки к запросам жизни, что могут совершенно легко быть превращены в изобретения. Тому, кто открыл свойство селена придавать стеклу красноватый оттенок, должно быть тотчас же ясно, как превратить это абстрактное открытие в норму для целесоответственных действий. "Селен дает красноватый оттенок стеклу" - ergo: "для того, чтобы обесцветить зеленое стекло, нужно прибавлять к нему селен". Легкость перехода к такому изобретению нисколько не уничтожает патентуемости *(682). Точно так же открытие Рентгена само собой подсказывало, в каких направлениях свойства х-лучей могут быть утилизируемы: цели медицинского, химического, графологического, даже таможенно-полицейского исследования представлялись как бы сами собой всякому исследователю, познакомившемуся с открытием *(683). Но, несмотря на это, нельзя не отличать изобретения, утилизирующего свойство х-лучей для определенной цели, от открытия, констатирующего то же свойство в абсолютной форме.

До тех пор, пока нет налицо правила для человеческой деятельности, нет и изобретения. Превращение *(684). же чистого познания в нормативное указание может быть нередко совершенно весьма элементарной логической операцией, не уничтожая принципиального различия двух форм мышления *(685). Навряд ли правильно".

_ 96. Изобретение есть решение проблемы *(686).

Этот тезис прежде всего устраняет одну, в сущности пустую контроверзу, в прежнее время часто появлявшуюся в патентной литературе, а именно, можно ли выдавать патенты на изобретения, явно противоречащие законам природы (напр., закону тяготения, закону инерции удельного веса и т. д.)? В Проекте I была ст. 56, исключавшая из патентирования "изобретения, явно противоречащие законам природы"; для большей осторожности в Проекте I было прибавлено: "напр., вечные двигатели"; но даже и эта формула показалась опасной Министерству юстиции, которое высказало тонкое "сомнение, не устраняется ли таким способом пытливость изобретателей от самых великих открытий, так как законы природы познаются постепенно" *(687). В возражениях Министерство Финансов правильно указало, что всякое сомнение будет толкуемо в пользу изобретателя *(688), а также что именно у нас в России при малом развитии образования невозможно выдавать патенты и брать пошлины за "изобретения явно нелепые" *(689). Государственный совет вычеркнул всю формулу, считая, что "пункт б представляется излишним, так как из смысла ст. 1 проектируемого положения явствует, что привилегии могут быть выдаваемы только на осуществимые изобретения" *(690).

В конце концов, надо признать, что контроверза получила правильное решение при ошибочной мотивировке. Само собою разумеется, что особо упоминать в законе о "невозможных изобретениях" как о лишенных защиты, конечно, нет необходимости. Но столь же очевидно, что подобные выдумки не только не "применимы в промышленности", но еще и вовсе не составляют изобретений. В них нет решения проблемы; они не указывают, как надо поступать для того, чтобы достигнуть поставленной цели. Ошибка, конечно, не есть решение. Поэтому правильная мотивировка должна была бы ограничиться указанием на то, что все perpйtua mobilia и т.п. выдумки не суть изобретения.

Практика придерживается мотивировки Государственного совета. Она отказывает в патентах на неосуществимые выдумки, "так как вследствие недостижимости ожидаемых результатов предлагаемый двигатель не может быть причислен к изобретениям, сделанным в области промышленности" *(691).

Из тезиса, что изобретение есть решение проблемы, вытекают, кроме указанного выше, еще два более важных следствия; одно - положительное, а другое - отрицательное.

Начну с последнего. Решением проблемы, как я указал выше, называется указание такого принципа, пользуясь коим как нормой деятельности можно достигнуть данного результата. Из этого следует, что изобретение не предполагает полного научного выяснения связи между причиной и получаемым следствием. Изобретатель обыкновенно идет немного впереди научного деятеля: он работает с большим дерзновением и потому нередко проникает в области, еще не освещенные лучом точной науки. От него требуют, как от знахаря, только определенного указания на то, что при таких-то условиях получается такой-то результат. Поэтому было бы в высокой степени ошибочным отказывать в патенте потому, что изобретатель, например, "не умеет научно установить, путем каких реакций получает он данный результат", или (особенно часто встречаемый на практике случай!) "потому, что он, очевидно, искажает основные химические законы" *(692). Патент вообще не призван быть научным трактатом: пусть теоремы, основываясь на которых изобретатель строит свой прибор для вычерчивания эллипса из одного центра, неверны; если прибор действительно вычерчивает эллипс - он представляет изобретение *(693).

Указанное отрицательное условие нужно доводить до крайних его последствий даже и в тех случаях, когда они невыгодны для изобретателя. Например. Если изобретатель остановился на пороге изобретения и не добился результата не потому, что он стоял на неверной дороге, а потому, что он, исходя из ложных научных посылок, не поверил в возможность достижения данного результата,- он не сделал изобретения. Конкретно: сто лет тому назад Malouin выдумал способ предохранять железо от ржавчины, покрывая его слоем цинка *(694), но не применял его к железным трубам, за невозможностью оцинковывать их внутри; много позднее было указано, что железную трубу достаточно оцинковывать снаружи, для того чтобы устранить ржавление также и изнутри. Поэтому если бы даже и было доказано, что Malouin случайно изготовлял оцинкованные снаружи трубы, но был уверен, что они должны ржаветь внутри, то этот факт не служил бы доказательством сделанного им изобретения. Изобрел данные трубы Vоltа, указавший, что они не ржавеют. Правильное научное объяснение не требуется от добившегося результатов, а ложное - не искупает вины человека, остановившегося на полпути.

Положительное следствие может быть формулировано так. Решение проблемы относится по необходимости к миру идей. Поэтому важным началом патентного права является именно признание простой, но долгое время несознанной истины, что сущность изобретения не исчерпывается теми материальными предметами, в коих оно воплощено *(695). Лучше всего явствует эта истина в изобретениях, имеющих своим предметом какие-нибудь способы производства, т. е. прямо-таки лишенных материального воплощения. Но и всякая машина, орудие, прибор, аппарат индивидуализируются в патентном праве только постольку, поскольку они могут быть выражены в виде единой технологической идеи. Патент защищает не данную машину и даже машину данной формы, а вообще машину, достигающую данного результата благодаря осуществлению данных принципов. Если ацетиленовый генератор регулируется в газообразовательной своей способности тем, что излишний газ давит на стенки сосуда с водой и тем заставляет воду отходить от приемника с карбидом, то можно сделать бесчисленное количество непохожих друг на друга приборов, которые все будут воспроизводить именно это изобретение *(696).

Изобретение всегда невещественно *(697).

_ 97. Наконец, изобретение есть творческое решение проблемы.

Нашему Положению указанный признак известен в форме требования, чтобы изобретение обладало существенной новизной *(698). А именно, ст. 3 гласит: "Привилегии выдаются лишь на такие изобретения или усовершенствования, которые представляют существенную новизну или во всем своем объеме, или в одной или в нескольких частях, или же в своеобразном сочетании частей, хотя бы и известных уже в отдельности".

А ст. 4, п. д прибавляет:

"Привилегии не могут быть выдаваемы на изобретения и усовершенствования... д) не заключающие в себе существенной новизны (ст. 3), а составляющие лишь незначительные видоизменения известных уже изобретений или усовершенствований".

Под существенностью нововведения надо разуметь следующее. Во всякой отрасли техники имеется много *(699) таких задач, которые могут быть решены путем логически последовательного размышления. Каждое проведение электрического освещения в частной квартире требует преодоления некоторых, ранее в таком именно виде не встречавшихся, трудностей: знания общих законов электротехники и некоторой рутины достаточно для того, чтобы монтер, "набивши себе руку", решил такие проблемы достаточно удачно. Но все это будут приемы, "не превышающие среднего уровня того, что доступно каждому электротехнику" *(700). Немецкая практика обозначает такие приемы термином "handwerkmвssige Gepflogenheit" или "Durchschnittsmass gewerblichen Kфnnens *(701) ".

В одном из новейших решений швейцарского союзного суда *(702) указанная категория формулирована весьма рельефно. "Не составляют изобретений,- говорит этот суд,- такие конструкции, которые не основываются на самостоятельной творческой идее, а представляют продукт технической умелости (Geschicklichkeit)... Предлагаемый корсет с прокладками из губчатого каучука представляет несомненные преимущества по сравнению с доныне известными приспособлениями того же рода, так как он дозволяет большую свободу движений и облегчает испарения. Но соответствующие свойства губчатого каучука давно были известны, и поэтому в применении этого материала именно к корсетам суд усматривает не творческое изобретение, а простую ремесленную умелость (hand-werkmassigen Kunstgriff)".

Американская практика выражается приблизительно в том же направлении *(703). "Не всякое улучшение может быть названо изобретением; для того, чтобы иметь право на защиту, улучшение это должно быть результатом изобретательской деятельности (inventive faculties) и возвышаться результатами, очевидными (obvious) для всякого опытного в данной отрасли техники лица". В другом решении *(704): "Закон о патентах не имеет целью гарантировать монополию за всякий пустяк (trifling device), всякий намек на новую идею (shadow of a shade of an idea), который был бы выдуман естественным и необходимым образом всяким другим опытным механиком, поставленным в данные обстоятельства". В массе американских решений поэтому противополагается mechanical skill и inventive skil *(705) и указывается, что изобретателю недостаточно проявить только "здравый рассудок" *(706), "знание, опытность и настойчивость" *(707), "умелость, такт" *(708), а нужно проявить "crйative work", творческую работу *(709).

Англичане обыкновенно трактуют настоящий вопрос под не совсем точной рубрикой "Amount of invention", количество изобретения *(710), как будто бы недостаточно осуществить изобретательскую мысль, а нужно еще, чтобы она была крупной, важной изобретательской мыслью. Но то, что они творят под этой рубрикой, совершенно совпадает с вышеизложенными моими соображениями: "Главное внимание судьи должно быть обращено на вопрос, является ли новая выдумка столь далеко отстоящей от известного, as not naturally to suggest itself to a person turning his mind to thй subject" *(711) (сама себя подсказывает всякому, кто станет изучать данный вопрос). И в особенности выпукло формулирована та же мысль у лорда Еsher *(712): "Данное изобретение, конечно, ново в том смысле, что никто о нем раньше не подумал,- но стоит всмотреться в него, чтобы увидеть, что оно настолько легко и просто (easy and palpable), что всякий, подумавши о данной проблеме, нашел бы его; это изобретение сделал бы всякий болван".

Русская практика уже давно и последовательно проводила те же принципы. По одному очень интересному делу общее присутствие комитета высказало, что "сущность прибора известна, а детали его конструкции являются вопросом ремесленной техники, разрешаемым безо всякого изобретения". По другому делу было указано, что бетонная смесь, в которой "предлагаемые добавочные вещества являются лишь нейтральными разбавителями, сообщающими основной массе те свойства которые они имеют, а не какие-либо новые и непредвиденные",- не представляет изобретения, так как всякому технику сама собою понятна возможность добиться данного результата именно данными средствами. По тому же делу было установлено, что изобретение не может заключаться в предложении брать возможно более однородные ингредиенты, так как "очевидно, что однородность состава обусловливает и однородность изделия". В привилегии на способ карбурирования, предложенный одним изобретателем, было отказано несмотря на новизну изобретения, так как "само собою понятно, что при карбурировании газа с малой светящей способностью углеводородами с большою светящею способностью должен получиться газ с большей светимостью". Из других решений: "сущность идеи известна, а форма выполнения при помощи известных в ремесленной технике средств не представляет изобретения"; "замена петель обыкновенного деревенского рукомойника цапфами несущественна"; "устройство шкафа с особыми отделениями для железнодорожных билетов каждого класса не представляет изобретения". В том же смысле технический комитет отказал в выдаче привилегий капитану Я. на фарфоровую кокарду, а инженеру-механику Ш.- на способ сохранения теплоты в кирпичных печах посредством глино-соломенной обделки их, указав, что данные изобретения не отличаются существенной новизной.

Оба просителя принесли жалобы в Правительствующий Сенат. Указ по первому делу гласит так: "Рассмотрев обстоятельства дела и принимая во внимание: 1) что в силу ст. 3 и 4 Высочайше утвержденного 20 мая 1896 г. Положения о привилегиях на изобретения и усовершенствования (Сбор. узак. N 72, ст. 798), привилегии выдаются только на такие изобретения и усовершенствования, которые представляют существенную новизну или во всем своем объеме, или в одной или нескольких своих частях, или же в своеобразном сочетании частей; 2) что в заявленной Я. к привилегированию фарфоровой кокарде не усматривается существенной новизны ни в предмете, ни в способе его изготовления, ни в придаваемых ему свойствах; 3) что вследствие сего отказ в выдаче Я. привилегии на фарфоровую кокарду представляется правильным, Прав. Сенат определяет: жалобу просителя оставить без последствий".

Второй указ воспроизводит первый, с тою только разницей, что второй аргумент гласит так: "...что в предложенном просителем способе обделки кирпичных печей соломой, пропитанной глиной, не усматривается существенной новизны и т. д.".

Итак, необходимо признать, что в каждой отрасли техники существует много проблем, решение коих доступно всякому конструктору, не требуя привхождения технического творчества. Решения таких проблем дают в результате нечто новое, но не существенное и могут быть названы, в противоположность творческим изобретениям, конструкциями *(713). Правительствующий Сенат совершенно правильно установил возможность противоположения этих двух категорий новых выдумок.

_ 98. Итак, существует много новых выдумок, объединяемых формулой "any fool could do it", т. е. не обладающих признаком существенности (творчества). На практике, однако, различие простых конструкций и творческих изобретений не всегда является делом легким.

Особенно часто замечается в этом направлении смешение конструкций с так называемыми маловажными изобретениями, определяемыми по их практическим результатам (ср. выше, стр. 347-348 и примеч. 2 на стр. 247). Старый Устав промышленности категорически отказывал в защите тем незначительным усовершенствованиям, которые показывают единственно остроту или изобретательность ума, но, впрочем, не обещают никакой существенной пользы" (Уст. пром., ст. 175). Можно поставить в заслугу составителям нового Положения, что они выкинули это вредное и бесцельное постановление. Раз патентное право имеет своею задачей гарантировать защиту техническому творчеству, совершенно невозможно входить в рассмотрение вопроса о том, большую или малую пользу принесло это творчество *(714). Раз констатирована наличность "остроты ума" (творчество), изобретатель имеет право на патент. К тому же, и с точки зрения целесообразности, защита малых изобретений является весьма полезной: техника двигается вперед как единичными великими изобретениями, так - в равной мере - и совокупностью мелких улучшений. "Пионерные изобретения", конечно, весьма полезны: но постепенное кораллообразное нарастание мелких усовершенствований также дает материал (и весьма солидный!) для технического прогресса. Если бы государство поощряло только великие изобретения, то оно тем самым убило бы энергию мелких, добросовестных работников *(715) и дало бы лишний толчок необузданности фантазии недоучек.

Итак, различение конструкций и изобретений может быть формулируемо только по наличности момента творчества: как бы мало ни было по результатам усовершенствование, но раз создание его потребовало квалифицированной умственной работы - наличность изобретения не может быть отрицаема.

И это приводит меня обратно к исходному пункту моего анализа: к невозможности дать "объективное" определение понятия изобретения, к необходимости ограничиться определением субъективным.

Изобретение должно быть творчески существенно. Ему противополагаются продукты механического навыка, результаты конструктивных приемов. Ни одно из этих понятий не допускает никакого более "точного" определения: судья, один только судья может вложить в них конкретизированное содержание. И содержание это будет разным в разных условиях места и времени. То, что в С. Штатах будет, может быть, признано не превышающим уровня среднего, механического умения, то для условий русской жизни может оказаться изобретением. Скажу больше: понятие конструктивной умелости в одной и той же стране может, с течением времени, расширяться. От "опытного механика" требуют - в порядке обычного машиностроения - решения таких проблем, которые лет десять тому назад считались бы подлежащими изобретанию. "The standard of mechanical skill bas been constantly raised",- говорит одно американское решение, и, следовательно, понятие изобретение параллельно суживалось. Задача, решения которой хозяин фабрики не позволил бы себе требовать от инженера, нанятого для текущей работы, через десять лет может оказаться вошедшей в число тех проблем, которых не может не решить "знающий" человек. Понятие "знающего человека" есть понятие относительное, а в зависимости от него колеблется и уровень изобретения *(716).

В заключение замечу, что приведенное противоположение конструкции и изобретения не представляет ничего специфически свойственного только патентному праву: авторское право представляет в этом отношении полную аналогию. И в авторском праве защищается не всякий манускрипт или рисунок; если автор ограничился механическим соединением уже известных литературных элементов или музыкальных мотивов, если он начертил банальный рисунок, не содержащий ничего, кроме общих мест, то он не получит защиты своих прав, так как он не создал ни литературного, ни художественного произведения. Литературным же произведением называется такое сочинение, в коем имеется наличность творчества.

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 856 | Нарушение авторских прав