АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Теории фаз инфантильного развития и основные психологические защиты

Особенности раннего детства, специфика протекания психосексуальных этапов развития, фиксация на определенном этапе обуславливает особенности характера человека. Характер проявляет себя типичным паттерном поведения или направленностью – это устойчивый или структурированный способ реагирования. В основе психодинамических концепций развития лежит выдвинутое З. Фрейдом предположение о том, что основные характеристики личности, ее базовая структура формируются в раннем детском возрасте, сохраняясь практически неизменными на протяжении всей последующей жизни. При этом отношение к людям, окружающим ребенка в первые годы жизни (в первую очередь – родителям), впоследствии проецируется, переносится на других людей, значимых для индивида (т. н. трансфер), определяя тем самым его взаимодействия в социуме, семейные отношения и пр.

Известная фрейдовская периодизация личностного развития ставит основной акцент на развитии либидо (Фрейд, 1989), рассматривая его как важнейшую движущую силу развития и описывая в основном развитие психосексуальное. При этом, по мнению Фрейда, может происходить как бы «застревание» на определенных этапах развития, приводящее к формированию у взрослого индивида личностных черт, описываемых как «оральный» или «анальный» характер.

Другой ведущей современной психодинамической концепцией периодизации личностно‑социального развития является схема Э. Эриксона (Эриксон, 1995, 1996), с точки зрения которой психическое развитие индивида, формирование идентичности проходит через ряд психосоциальных кризисов. На каждом из нормативных кризисных этапов происходит выбор позитивного либо негативного варианта развития определенных личностных черт, определяющих в дальнейшем жизненную позицию человека, его отношения в социуме. Если внутренние конфликты, свойственные определенной стадии развития, остаются неразрешенными (негативный вариант развития), то в зрелом возрасте они могут проявляться в виде инфантилизма. При этом новые выборы накладываются, наслаиваются на уже произведенные в прошлом и закрепленные в структуре личности (эпигенез).

С эриксоновской периодизацией во многом сходны и другие психодинамические схемы, опирающиеся на эпигенетический принцип. К психодинамическим моделям развития личности, базирующимся на принципе эпигенеза, можно отнести и 3‑этап‑ную модель В. Шутса (Шутс, 1993), представляющую собой не только периодизацию возрастного развития, но и оригинальную метафорическую модель структуры личности (Присоединение – Контроль – Открытость). Эта схема во многом схожа с известной в отечественной психологии концепцией трех компонентов социального развития личности в онтогенезе по А. В. Петровскому (Петровский, 1984), включающей последовательно сменяющие друг друга процессы: (1) адаптации, (2) индивидуализации и (3) интеграции.

Таким образом, классический психоанализ подходит к изучению характера личности двумя очень разными путями, вытекающими из двух предшествовавших им моделей индивидуального развития. Во времена фрейдовской теории этапов психосексуального развития были сделаны попытки понять личность на основе фиксации (т. е. на каком раннем этапе развития данный человек был психологически травмирован?) (Мак‑Вильямс, 1998).

Теория Фрейда постулирует: если ребенок чрезмерно фру‑стрирован или получает чрезмерное удовлетворение на какой‑либо ранней фазе своего психосексуального развития (результат конституциональных особенностей ребенка и действий родителей), он «фиксируется» на проблемах данной фазы. Характер понимался как выражение подобной фиксации, растянутой во времени: если взрослый человек обладает шизоидной личностью, то им либо пренебрегали, либо ему чрезмерно потворствовали в возрасте примерно полутора лет (оральная фаза развития); в случае проявления обсессивных симптомов считалось, что проблемы возникли в промежутке между полутора и тремя годами (анальная фаза); в случае истерии – ребенок был отвергнут или соблазнен – либо и то, и другое – в возрасте от трех до шести лет, когда интересы ребенка направлены на гениталии и сексуальность (фаллическая фаза развития).

Позднее, с развитием эго‑психологии, характер был переосмыслен как совокупность определенных механизмов защиты (т. е. какими способами данный индивид избегает состояния тревоги).

Психологической защитой называется специальная регулятивная система стабилизации личности, направленная на устранение или минимизацию чувства тревоги, связанного с осознанием конфликта. Каждый человек предпочитает определенные защиты, которые становятся неотъемлемой частью его индивидуального стиля борьбы с трудностями. Это предпочтительное автоматическое использование определенной защиты или набора защит является результатом по меньшей мере четырех факторов: 1) врожденного темперамента; 2) природы стрессов, пережитых в раннем детстве; 3) защит, образцами для которых (а иногда и сознательными учителями) были родители или другие значимые фигуры; 4) усвоенных опытным путем последствий использования отдельных защит.

Как правило, к защитам, рассматриваемым как первичные, незрелые, примитивные (защиты «низшего порядка»), относятся те, что имеют дело с границей между собственным «Я» и внешним миром. 3ащиту можно отнести к примитивным, если можно выявить наличие в ней двух качеств, связанных с довербаль‑ной стадией развития. Она должна иметь недостаточную связь с принципом реальности и недостаточный учет отделенности и константности объектов, находящихся вне собственного «Я». К примитивным защитам обычно относятся следующие: изоляция, отрицание, всемогущественный контроль, примитивная идеализация, проективная и интроективная идентификация.

При изоляции происходит блокировка неприятных эмоций, так что связь между каким‑то событием и его эмоциональной окраской в сознании индивидуума не проявляется. Это наиболее универсальная защита. Плата за подавление неприятных эмоций – утрата естественности чувств, ослабление интуиции, а в конечном итоге – самоотчуждение и появление комплекса шизоидности. Очевидный недостаток такой защиты, как изоляция, состоит в том, что она выключает человека из активного участия в решении межличностных проблем. Главное достоинство изоляции как защитной стратегии состоит в том, что, допуская психологическое бегство от реальности, она почти не требует ее искажения: это скорее удаление от мира, чем его непонимание. Благодаря этому использующий эту защиту человек может быть чрезвычайно восприимчивым, нередко к большому изумлению тех, кто махнул на него рукой как на тупого и пассивного.

Еще один ранний способ справляться с неприятностями – отказ принять их существование. Человек, для которого отрицание является фундаментальной защитой, всегда настаивает на том, что «все прекрасно и все к лучшему». Большинство из нас до некоторой степени прибегает к отрицанию с достойной целью сделать жизнь менее неприятной, и у многих людей есть свои конкретные области, где эта защита преобладает над остальными. 3ащитный механизм отрицания позволяет частично или полностью игнорировать информацию, несовместимую со сложившимися представлениями о себе. Обобщенная оценка значимости информации, которая может поступить, ее опасности производится при начальном восприятии ситуации и ее грубой эмоциональной оценке как «чего‑то нежелательного». Подобная оценка ведет к такой перенастройке внимания, когда детальная информация о потенциально опасном событии полностью исключается из последующей обработки.

Всемогущий контроль. Ощущение, что ты обладаешь силой, способен влиять на мир, является, несомненно, необходимым условием самоуважения, оно зарождается из инфантильных и нереалистических, однако на определенной стадии развития нормальных фантазий всемогущества. Некоторый здоровый остаток этого инфантильного всемогущества сохраняется во всех нас и поддерживает чувство компетентности и жизненной эффективности. Если мы успешно осуществляем свое намерение, у нас возникает естественное «пиковое чувство». Всякий, испытавший когда‑либо ощущение «близкой удачи» и вслед за ним выигрыш в некоей азартной игре, знает, сколь прекрасно это чувство всемогущественного контроля. У некоторых людей потребность испытывать это чувство, интерпретируя происходящее с ними как проявление их собственной неограниченной власти, совершенно непреодолима.

Примитивная идеализация (и обесценивание). У многих людей потребность идеализировать остается более или менее неизменной еще с младенчества. Их поведение отражает архаические отчаянные усилия противопоставить внутреннему ужасу уверенность в том, что кто‑то, к кому они привязаны, всемогущ, всеведущ и бесконечно благосклонен, при этом психологическое слияние с таким сверхъестественным другим обеспечивает им безопасность. Они также надеются освободиться от стыда: побочным продуктом идеализации и связанной с ней веры в совершенство является то, что собственные несовершенства переносятся особенно болезненно; слияние с идеализируемым объектом – естественное в этой ситуации лекарство. Примитивное обесценивание – неизбежная оборотная сторона потребности в идеализации. Поскольку в человеческой жизни нет ничего совершенного, архаические пути идеализации неизбежно приводят к разочарованию. Чем сильнее идеализируется объект, тем более радикальное обесценивание его ожидает; чем больше иллюзий, тем тяжелее переживание их крушения.

Проекция, интроекция и проективная идентификация. Проекция – это процесс, в результате которого внутреннее воспринимается как приходящее извне. Это неосознаваемое отвержение собственных неприемлемых мыслей, установок или желаний, которые приписываются другим людям, чтобы переложить ответственность за происходящее внутри «Я» на окружающий мир. Интроекция – это процесс, в результате которого идущее извне ошибочно воспринимается как приходящее изнутри. Обиходные синонимы ее – внушаемость, «флюгерность». Это тенденция присваивать убеждения, чувства и установки других людей без критики, без попыток их изменить и сделать «своими собственными». В результате граница между «Я» и средой перемещается глубоко внутрь «Я» и человек настолько занят усвоением чужих убеждений, что ему не удается сформировать свою собственную личность. Когда проекция и интроекция работают сообща, они объединяются в единую защиту, называемую проективной идентификацией.

Защиты, причисляемые ко вторичным, более зрелым, более развитым (или защиты «высшего порядка»), «работают» с внутренними границами – между Эго, супер‑Эго и Ид или между наблюдающей и переживающей частями Эго. К защитам высшего порядка относятся: вытеснение (репрессия), интеллектуализация, рационализация, морализация, компартментализация (раздельное мышление), аннулирование, поворот против себя, идентификация, отыгрывание вовне.

Сутью вытеснения (репрессии) является мотивированное забывание или игнорирование. Защитный механизм вытеснения обычно позволяет избежать внутреннего конфликта путем активного выключения из сознания (забывания) не информации о каком‑то поступке или событии в целом, а только истинного, но неприемлемого мотива своего поведения. Вытеснение направлено на то, что раньше было осознанно, хотя бы частично, а запрещенным стало вторично и поэтому удерживается в памяти.

Интеллектуализацией называется вариант изоляции аффекта от интеллекта более высокого уровня, чем при примитивной изоляции. Человек, использующий изоляцию, обычно говорит, что не испытывает чувств, в то время как человек, использующий интеллектуализацию, разговаривает по поводу чувств, но таким образом, что у слушателя остается впечатление отсутствия эмоции. Интеллектуализация сдерживает напор эмоций таким же образом, как изоляция сдерживает травматическую сверхстимуляцию.

Рационализация – это защита, связанная с осознанием и использованием в мышлении только той части информации, которая позволяет воспринимать свое поведение как хорошо контролируемое и не противоречащее объективным обстоятельствам. При этом неприемлемая часть ситуации из сознания удаляется, особым образом преобразовывается и после этого осознается, но уже в измененном виде. Рационализация может противоречить фактам и законам логики, но это необязательно. Иногда ее иррациональность заключается только в том, что сознательный мотив деятельности не является подлинным. Например, человек утверждает, что его профессиональная некомпетентность проистекает из физического недомогания: «Если бы я избавился от головных болей, я бы сосредоточился на работе». В этом случае советы подлечиться, не перегружаться, расслабиться, очевидно, не помогут, поскольку человек именно потому и болен, что на службе от него нет никакого толку.

Морализация является близкой родственницей рационализации. Когда некто рационализирует, он бессознательно ищет приемлемые с разумной точки зрения оправдания для выбранного решения. Когда же он морализирует, это означает, он ищет оправдание тому, почему он обязан двигаться в данном направлении. Рационализация перекладывает то, что человек хочет, на язык разума, морализация направляет эти желания в область оправданий или моральных обязательств. Там, где рационализатор говорит «спасибо за науку», морализатор будет настаивать на том, что это «формирует характер».

Компартментализация (раздельное мышление) – еще одна интеллектуальная защита, ближе стоящая к диссоциативным процессам, чем к рационализации и морализации, хотя рационализация нередко тут служит ее поддержкой. Ее функция состоит в том, чтобы разрешить двум конфликтующим состояниям сосуществовать без осознанных замешательства, вины, стыда или тревоги. Изоляция подразумевает разрыв между мыслями и эмоциями, а раздельное мышление означает разрыв между несовместимыми мысленными установками. Когда некто использует компартментализацию, он придерживается двух или более идей, отношений или форм поведения, конфликтующих друг с другом, без осознания этого противоречия. Для непсихологически думающего наблюдателя раздельное мышление ничем не отличается от лицемерия.

Аннулирование может рассматриваться в качестве естественного преемника всемогущественного контроля. Аннулирование – термин, обозначающий бессознательную попытку уравновесить некоторый аффект (обычно вину или стыд) с помощью отношения или поведения, которые магическим образом уничтожают этот аффект. Ярким примером аннулирования может служить возвращение супруга домой с подарком, который предназначен для компенсации вспышки гнева накануне вечером. Если мотив осознается, технически это нельзя назвать аннулированием. Но если аннулирующий не осознает чувства стыда или вины и, следовательно, не может осознать собственного желания искупить их, в этом случае уместно применить это понятие.

При ретрофлексии (повороте против себя) граница между личностью и средой смещается ближе к центру «Я» и ретрофлекси‑рующий индивидуум начинает относиться к самому себе так, как он сам относится к другим людям или объектам. Если первая попытка индивидуума удовлетворить свою потребность встречает сильное противодействие, то он, вместо того чтобы направить энергию на изменение среды, направляет ее на себя. У ретрофлек‑сирующего индивидуума формируется отношение к самому себе как к постороннему объекту. Первоначальный конфликт между «Я» и другими превращается в конфликт внутри «Я». «Речевым» грамматическим индикатором ретрофлексии является использование возвратного местоимения. Ретрофлексирующий индивидуум говорит: «Я должен управлять самим собой. Я должен заставить себя сделать эту работу; мне стыдно за самого себя», – что свидетельствует о четком разделении «Я» как субъекта и «Я» как объекта действия.

Идентификация – это разновидность проекции, связанная с неосознаваемым отождествлением себя с другим человеком, переносом на себя его желаемых чувств и качеств. Это возвышение себя до другого путем расширения границы «Я». Идентификация связана с процессом, в котором человек, как бы включив другого в свое «Я», заимствует его мысли, чувства и действия.

Отыгрывание вовне – поведение, обусловленное бессознательной потребностью справиться с тревогой, ассоциированной с запретными чувствами и желаниями, а также с навязчивыми страхами, фантазиями и воспоминаниями. Проигрывая в реальности пугающий сценарий, пациент, бессознательно испытывающий страх, оборачивает пассивное в активное, превращает чувство беспомощности и уязвимости в действенный опыт и силу, независимо от того, насколько болезненна драма, которую он разыгрывает.

Знание концепции защит и разнообразия защитных механизмов, используемых людьми, очень важно для диагностики характера. Основные диагностические категории, используемые психотерапевтами для описания типов личности, несомненно, имеют отношение к устойчивым процессам индивидуальной специфической защиты или группы защит. Иначе говоря, диагностическая категоризация – это своего рода скоропись для обозначения свойственного человеку защитного паттерна. То, что мы у зрелых взрослых называем защитами, не что иное, как глобальные закономерные, здоровые, адаптивные способы переживания мира.

Феномены, которые мы называем защитами, имеют множество полезных функций. Они появляются как здоровая, творческая адаптация и продолжают действовать на протяжении всей жизни. Личность, чье поведение манифестирует защитный характер, бессознательно стремится выполнить одну или обе из следующих задач: 1) избежать или овладеть неким мощным угрожающим чувством – тревогой, иногда сильнейшим горем или другими дезорганизующими переживаниями; 2) сохранить самоуважение (Мак‑Вильямс, 1998).

Хотя большинство аналитических диагностов, рассматривая этапы развития ребенка, меньше акцентируют влечения, отличаясь этим от Фрейда, психоаналитики никогда всерьез не подвергали сомнению три его положения: 1) существующие психологические проблемы являются отражением предшествующих событий детства; 2) взаимодействие в ранние годы создает шаблон для последующего восприятия. жизненного опыта, и мы бессознательно понимаем его в соответствии с категориями, которые были важны в детстве; 3) идентификация уровня развития личности – это кардинально важная часть нашего понимания характера человека.

Психоаналитическая теория развития сохранила все те же три фазы инфантильной психологической организации: 1) первый год и половина второго года жизни (оральная фаза по Фрейду); 2) промежуток от полутора‑двух лет до трех (анальная фаза по Фрейду); 3) время между тремя‑четырьмя и примерно шестью годами (эдипова фаза по Фрейду). Приблизительная периодизация этих стадий отражает индивидуальные различия детей, последовательность всегда одна и та же, даже если ребенок опережает или отстает в развитии.

Переработка Эриксоном (1995) трех инфантильных стадий Фрейда в терминах межличностных задач позволила описывать фиксацию клиентов на ряде проблем, это: первичная зависимость (доверие‑недоверие), вторичные вопросы сепарации‑ин‑дивидуации (автономия или стыд и сомнения) или более углубленный уровень идентификации (инициатива или вина).

На 1 – й симбиотической (оральной) фазе основное значение имеет радость получать от других, эмоциональное принятие себя, доверие к миру. Потребности организма приводят к динамическому контакту с другим через область рта как моторного центра. Согласно периодизации Э. Эриксона (1996) на данном этапе на основе коммуникации с матерью (или лицом, осуществляющим уход за ребенком) происходит формирование базового чувства доверия к окружающим, к миру (позитивный вариант развития) либо изначального недоверия, изолированности, сопровождающихся ощущением «отлученности», «разделения», «брошенности» (негативный вариант). Нерешенные внутренние конфликты данного периода могут позднее, в зрелом возрасте, приводить, по мнению Э. Эриксона (1995), к аутизму, депрессии, «депрессивным формам страха пустоты и покинутости» (т. н. оральный характер). У В. Шутца (1993) этот период и связанная с ним часть структуры личности рассматривается как «присоединение» (непосредственный эмоциональный контакт с матерью, впоследствии же, в более взрослом возрасте, – с окружающими).

Следствие нарушения этой фазы – шизоидность. В результате эмоционального отвержения не зафиксирована потребность в эмоциональных контактах (развитие речи обгоняет развитие моторики, чувствительность к себе, сухость к другим, склонность к «мертвому» коллекционированию, замещающему контакты). Другой вариант – нарциссический выбор как неспособность выбрать другого, отрицание новизны. «Нарциссизм – эмоциональное состояние, при котором человек реально проявляет интерес только к своей собственной персоне, своему телу, своим потребностям, своим мыслям, своим чувствам, своей собственности. В то время как все остальное воспринимается лишь на уровне разума» (Фромм, 1994).

К другим последствиям нарушения данной фазы относятся: психастеничность – страх за свою жизнь и жизнь близких, боязнь нового; ограничение контактов со средой немногими привычными условиями и совершенствование средств защиты от мира; невроз базального страха (базального уровня беспокойства) – страх быть, страх разрыва единства, страх эмоциональных отношений.

Во 2‑й, анальной, фазе, фазе роста, у ребенка развивается все больше способностей. Возникают дифференциация функций, категоризация позиций в ситуации, ориентировка в амбивалентных переживаниях, способность быть разным; эмоциональное доверие, сопереживание; чувствительность к отношениям в семье, идентификация себя со значимыми членами семьи; выделение себя из системы межличностных отношений, аутентичность. Моторные и речевые навыки помогают становлению воли и автономности. Вопрос регулирования анальной области распространяется на более общие вопросы контроля и сепарации, а также на способность исследовать возможные границы внутри конфликта.

К этому же периоду относится начало осознания ребенком собственного «Я», развития «Я‑концепции» и формирования самостоятельной регуляции деятельности, стремление к самостоятельности – «Я сам» (Коссаковский, 1989). Задача этого периода – борьба против чувства стыда и сильного сомнения в своих действиях за собственную независимость и самостоятельность. Появляются переживания по поводу собственной безопасности (по поводу опасности для чувства «Я»).

Следствия нарушений на данной стадии – диссоциация. Представление о полоролевых отношениях, отношениях мужчина/женщина, муж/жена не сформировано, т. е. не определена внутренняя позиция по отношению к этим дихотомиям, вместо нее сформирован амбивалентный образ себя. При отсутствии одного из родителей, например отца, ребенок не может:

• сформировать адекватный образ мужчины, в результате затруднена идентификация себя со своим полом: у мальчика просто нет прообраза, у девочки нет противопоставления женскому полу;

• сформировать адекватный образ отношений муж/жена, взрослых отношений между мужчиной и женщиной, в результате формируется искаженный образ как отношений между мужчиной и женщиной, так и семейных ролей.

Результатом нарушения данной фазы является эпилептоид‑ность – эмоциональная вязкость, напряженность, агрессивность, затяжные аффективные реакции (аффект). Устойчивость к негативным воздействиям при отсутствии фиксации на позитивных. Как следствие – агрессивность, задержка индивидуа‑ции. Поведение амбивалентное, например, «люблю – кусаю», то есть стремлюсь удержать то, что уходит. Если же партнер не удовлетворяет потребности собственника, то он отвергается.

Агрессивность – ресурс для выхода из симбиоза (в этом и состоит нормальная задача агрессивности) – при регрессии превращается из средства в стереотип поведения. Социальный тип, связанный с данной фазой: агрессор, направляющий агрессию на других, преобладает комплекс власти. К другим последствиям нарушения данной фазы относятся: невроз навязчивых состояний (страх быть собой), патология самоконтроля; формы ананкастических симптомов: навязчивые мысли, компульсивные действия, навязчивые страхи.

По Э. Эриксону, на этой фазе в связи с приучением ребенка к самоконтролю, требующему «автономной воли», формируются такие личностные черты, как автономия, самостоятельность, в дальнейшем перерастающая в ответственность и уверенность в себе (позитивный вариант), либо зависимость, неуверенность, стыдливость (негативный вариант). Аналогичные представления даны у В. Шутца, по мнению которого данный этап и соответствующий ему компонент структуры личности представляются как «контроль».

И наконец, на третьей, генитальной (фаллической), фазе растет осознание половой идентичности в различных социальных контекстах. Возможности понимания, уважительных, доброжелательных отношений слишком часто оказываются нереализованными – они отвергаются или используются для манипулирования. Однако, если коммуникация проходит в целом благополучно, закладываются основы для интеграции ума, души и сексуальности, а также для равновесия между либидозными импульсами и творческим выражением.

На этой фазе у ребенка ярко выражена демонстративность, стремление проявить свое «Я», неутоленное «мы». Появляются выделение себя из системы коллективных отношений, социальное доверие, формирование персоны, автоматизация, уверенность, категоризация ролей (персон). Проверяется способность быть эффективным, что‑то совершать, осуществлять, реализо‑вывать, выполнять, т. е. быть способным к действию. Задача этой фазы – развитие активной инициативы и в то же время переживание чувства вины и моральной ответственности за свои желания.

В схеме Э. Эриксона (1996) этот период связан с самоутверждением ребенка в процессе социализации, в ходе групповой коммуникации, игры. При этом происходит формирование инициативности, если проявляемая ребенком инициатива поощряется (позитивный вариант), либо чувства вины (негативный вариант). В аспекте социализации можно рассматривать и соответствующий завершающий этап периодизации В. Шутца (1993) – «открытость», подразумевающий готовность к социальным взаимодействиям, открытость для социальных контактов.

На этом периоде ускоряются темпы социализации, начинается осознавание социального «Я» и формирование индивидуально‑типологических социальных ролей (социотипов). Последнее протекает в тесной связи с дальнейшим формированием ментальной стратегии на основе социальных взаимодействий ребенка, участия его в коллективной деятельности (игровой, затем учебной).

Следствия нарушений развития на этой фазе: разнообразные проявления «Я» в социальном мире ограничиваются «маской», одной ролью, что приводит к идентификации себя с социальной ролью, персоной; выраженная или подавленная истероидность личности. Истероидность – внушаемость, неспособность к волевому усилию, сенсорная жажда, «жажда признания». Коммуникативная подавленность – вытесненная демонстративность: при фиксации не развиваются способности, которые необходимы для социализации, экспликации содержания, идей, чувств.

Рассматривая три фазы психосексуального развития человека как фазы, определяющие различные паттерны взаимодействия с окружающим миром, их можно обозначить следующим образом. Первая фаза – оральная, или фаза кормления, основное значение тут имеет «радость получать от других». Вторая фаза анальная, или фаза роста и контроля, где основное значение имеют вопросы контроля и сепарации, а также исследования возможных границ внутри конфликта. Третья фаза генитальная, основное значение тут имеет осознание половой идентичности в различных социальных контекстах.

Таким образом, три базовых паттерна взаимодействия описывают три ключевых человеческих проблемы. Теперь рассмотрим взаимосвязь паттернов дыхания с проблемами биологического и социального развития. Хотя, безусловно, интерпретацию дыхания нельзя считать надежным методом диагностики (Вер‑ховски, 1999).

Суть первого паттерна – научиться принимать. При нарушениях на данной фазе человек не научился брать, в дыхании выявляется явное преобладание выдоха над вдохом, т. е. человек не умеет брать, только отдавать.

Суть второго паттерна – сепарация и автономия. Для работы с дыханием в рамках этого паттерна крайне важны две темы: равновесие границ и адекватность выражения. Не пройдя эту стадию, человек неспособен на партнерские отношения. Здесь преобладание вдоха над выдохом, т. е. человек не умеет отдавать.

Основная тема третьего паттерна взаимодействия – «встреча и коммуникация». Этот паттерн включает в себя сексуальность и вопросы пола, но выходит за их пределы, в область базовых проблем человеческих отношений и смыслов. В терапевтической ситуации важна внутренняя интеграция ума, души и сексуальности, а также опыт человеческого общения на разных уровнях близости, без нарушения сексуальных границ. Именно дыхание выявляет степень интенсивности переживания, которую клиент может выдержать и выразить.

Данный обзор о работе с паттернами взаимодействия может лишь выявить определенные перспективы. Однако он показывает, как осознавание этих трех базовых паттернов помогает упростить процесс первичной диагностики. Они описывают набор тем и стратегий, которыми должен владеть терапевт, чтобы грамотно работать с проблемами клиента.

Дата добавления: 2014-12-12 | Просмотры: 923 | Нарушение авторских прав