АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Дональд А. Блох 7 страница

Пегги: Моя группа полагает, что тогда для вас будет совершенно безопасно стать женщиной. А я позабочусь о тех последствиях, которые все это будет иметь для ваших родителей.

Я сообщила им, что позвоню отцу и попрошу его прийти на следующий сеанс. Условия курса психотерапии сводились к следующему:

1. Мы определили симптом Рахили как ее проживание в родительском доме и неумение стать самостоятельной женщиной в целях стабилизации отношений между родителями.

2. Мы определили отношения между ее родителями как такие, которые не смогут выдержать ее отсутствия в доме.

3. Мы определили терапевтическую дилемму как необходимость выбора между оказанием помощи Рахили в ее стремлении стать самостоятельной женщиной и сохранением стабильности в отношениях ее родителей.

4. Мы определили решение — и, таким образом, условия изменения — как согласие Рахили передать нам ответственность за сохранение отношений ее родителей. В результате возникла следующая ситуация: если родители позволяли нам оказать им содействие в сфере их отношений, освобождая таким образом Рахиль, то она освободилась бы от своего бремени и смогла бы покинуть родительский дом. Если они не давали на это согласия, то нам пришлось бы просить кого-то из членов семьи взять на себя этот груз либо вновь вернуть его Рахили. Обратив несчастье родителей в горячую картофелину и пустив ее по семейному кругу, мы смогли драматизировать терапевтическую дилемму.

Стадия III. Ввод в действие

терапевтического контракта

Этап 1. Вовлечение отца

в терапевтическую дилемму

После этой сессии я позвонила Сэму, отцу, и сказала, что с пониманием отношусь к его желанию оставаться в стороне от курса семейной психотерапии, но поскольку его жена, по всей вероятности, изложила лишь односторонний взгляд на положение в семье, то я бы хотела, чтобы он по телефону сообщил мне свой взгляд на вещи. Он изъявил полную готовность поделиться своими взглядами и следующие полчаса рассказывал о том, как его жена возлагала слишком большие надежды на Рахиль с самого раннего возраста, вынудила ее покинуть дом и поступить в колледж в возрасте 16 лет и как он ничего не мог сказать по этому поводу, поскольку дети полностью подчинялись жене, которая ни в грош не ставила его мнение. В конце нашей беседы он сказал, что хотел бы прийти на сеанс, если это может как-то помочь Рахили. Я сказала, что дам ему знать, когда, по моему мнению, это могло бы быть полезно, не желая показаться чересчур заинтересованной в его участии.

Через неделю Рахиль переехала от родителей в отдельную квартиру, и я попросила отца прийти на сеанс. Он согласился, но при условии, что одновременно будут присутствовать только Рахиль и его жена, поскольку он не хотел оказаться на сеансе один с четырьмя женщинами. Его условия были приняты, и для начала я сообщила, что мы обнаружили: Рахиль так долго не хотела покидать дом, опасаясь, что ему может быть очень одиноко, если он останется один с женой. Сначала он лишь посмеялся над этим соображением, но после того как я начала обсуждать семейные обеды, на которых Рахиль всегда брала его сторону против матери и ее родительской семьи, он счел эту гипотезу вполне правдоподобной. Отец отметил, что он и Рахиль имели много общего. “Мы с ней одинаковы во многих отношениях, мы понимаем друг друга”. Рахиль с этим согласилась.

Далее отец описал семейный обед, на котором была семья его жены, он сел рядом с Рахилью, поскольку так он чувствовал себя спокойнее, на что мать заметила: “Как Робин Гуд и его парни — они собираются гурьбой и потешаются”.

Пегги: Что будет происходить на этих обедах, если Рахиль больше не будет на них бывать? Я беспокоюсь о том, что может случиться с вашим отцом, когда вас там не будет. Он окажется без союзника.

Рахиль: Он не будет к ним приспосабливаться.

Отец: Я не понимаю, что происходит. Я не считаю, что она беспокоится обо мне при любых обстоятельствах. Ты думаешь обо мне, когда к нам приходят гости?

Рахиль: Разумеется, я беспокоюсь о тебе. Мне бывает очень больно, когда вы оба несчастливы.

Пегги: Как вы узнаете, что кто-то из них несчастлив? Каковы эти сигналы?

Рахиль: Когда я говорю с матерью, я слышу, что в ее жизни причиняет ей несчастье, и наоборот. Однако я не считаю, что кому-то из вас следует держать меня подальше от всего этого. Вам не следует пытаться все это скрывать.

Пегги: Вы полагаете, что можете быть им полезной?

Рахиль: Я могла бы быть — не думаю, что они считают, что меня это может волновать.

Мать: Я не думаю, что она о нас совсем не волнуется. Она очень за нас переживает. Она была очень полезна, она улавливает мое настроение, разговаривает со мной, когда у меня плохое настроение.

Пегги: Я полагаю, что вас волнует не только то, что будет с вашим отцом, когда вы переедете, но и что будет с матерью, вас также не оставляет равнодушной.

Рахиль с этим согласилась, и мать с отцом затеяли спор о потребностях и чувствительных сторонах каждого из них.

Пегги: (Вновь воспользовавшись родительским конфликтом как возможностью дать определение причинам, по которым Рахиль не может оставить дом.) Что произойдет, когда с вами не будет Рахили?

Отец: Она уже не с нами.

Пегги: Что же произошло?

Отец: Последние несколько месяцев у нас все складывалось плохо.

Пегги: Возможно, вам лучше было бы вернуться домой, Рахиль.

Рахиль: Я не вернусь домой.

Мать: Я не хочу, чтобы она возвращалась домой. Мы сумеем лучше наладить свою жизнь, если ее не будет дома.

Пегги: А вы сумеете?

Отец: Но если она хочет быть дома — я не думаю, что нам следует — я не думаю — правда, Элен?

Пегги: (Обращаясь к Рахили.) Это огромный соблазн, не правда ли?

Рахиль: Нет. Я действительно не хочу возвращаться домой. Я не хочу.

Мать: Я рада.

Пегги: Я не знаю. Как вы вдвоем собираетесь самостоятельно все это решить?

Мать и отец: (Одновременно.) Я не знаю.

Рахиль: Вы думаете, что все это так и будет продолжаться вечно?

Отец опять сказал, что это не ее забота, но Рахиль продолжала настаивать на том, что это именно ее забота и чтобы они попытались найти какое-то решение.

Рахиль: Мне бы хотелось, чтобы вы оба могли быть счастливы.

Отец: Каким образом мы можем добиться этого?

Рахиль: Я не знаю, но вы явно ничего для этого не делаете.

Здесь я пояснила отцу, что во время предыдущего сеанса группа порекомендовала мне не оказывать помощь Рахили, если только она не согласится передать мне всю ответственность за их несчастье. Я спросила, желает ли он, чтобы я взяла на себя эту от­ветственность, и он отказался от моего предложения. После этого мать начала давить на отца.

Мать: Вы видите, как Сэм любит все за всех решать? Когда ты говоришь, что не явишься сюда, чтобы помочь нам, я в твоей власти.

Отец: Я не хотел начинать все с самого начала. Я уже проходил все это, и все равно ничего не помогло.

Пегги: Да, вы мне об этом говорили.

Мать: Что тебя смущает? Ты чувствуешь свою незащищенность? Ты полагаешь, что это лишняя трата денег? Что для тебя важнее — лишняя трата денег или наше счастье?

Отец: Но почему я обязательно должен выбирать на основе того, что важнее?

Мать: Ну вот, приехали!

Отец: Итак — либо терапия, либо ничего?

Мать: Конечно. Это не имеет значения — мы не имеем значения.

Пегги: Возможно, вы смогли бы этого добиться и без психотерапии, но что меня волнует, так это будете ли вы в состоянии добиться этого без Рахили?

Мать: Нам тогда следует пойти и повеситься, чтобы все это не отражалось на Рахили.

Пегги: Но каким образом вы собираетесь сделать так, чтобы Рахиль оставалась вне всего этого?

Между родителями завязался спор, а Рахиль попыталась медитировать. Психотерапевт сделала перерыв для того, чтобы проконсультироваться с группой.

Этап 2. Драматизирование

терапевтической дилеммы

Группа согласилась, что если я продолжу оказывать давление на отца, чтобы он прошел курс терапии, то этим я приму сторону матери, и его сопротивление будет все больше и больше нарастать. Мы решили, что группа должна поддержать его независимую позицию, и рекомендовали, чтобы бремя родительского несчастья было передано Сэнди. Поскольку Сэнди считалась существом сверх­человеческим, а предстоящая работа также была сверхчеловеческой, то она казалась наиболее подходящей кандидатурой. Я зачитала следующее сообщение:

На группу, ранее не встречавшуюся с Сэмом, произвела впечатление его способность самому позаботиться о себе. Как бы то ни было, ранее мифология семьи привела нас к обратному убеждению. Мы верим, что и мать обладает достаточной силой, чтобы сделать то же самое. Что же касается Рахили, она достаточно долго несла на себе бремя родительского несчастья и сейчас должна передать его Сэнди.

Все трое дружно расхохотались. Отец спросил, встречалась ли я когда-нибудь с Сэнди, и я ответила: “Нет, но я надеюсь на скорую встречу”. Рахиль сказала, что они только что разговаривали о том, какая она сверхчеловеческая натура, и я ответила: “В таком случае мы выбрали правильного кандидата на эту работу”.

Отец согласился приходить на все сеансы, но только для того, чтобы помочь Рахили, а не для того, чтобы работать над своими отношениями с женой. На следующий сеанс со всей семьей пришла и Сэнди.

Стадия IV. Противодействие силам изменения

Этап 1. Определение изменения в пределах

терапевтического контракта

В самом начале сеанса Рахиль сообщила о внезапном и неожиданном изменении. Впервые за полтора года у нее началась менструация и ее вес увеличился на несколько фунтов. Действуя далее в соответствии с моим определением проблемы, я поздравила отца с тем, что ему удалось убедить Рахиль в том, что он может организовать свою жизнь без ее участия.

Рахиль: Я должна вам сообщить, что у меня произошло кое-что потрясающее. У меня начались месячные. Это совершенно потрясающе.

Пегги: Что, в самом деле?

Рахиль: Да, когда была в гостях у сестры (Долго смеется.)

Пегги: Это первый раз?

Рахиль: За полтора года. Я уже перестала и вспоминать о них.

Пегги: Вы решили стать женщиной?

Рахиль: (Со смехом.) Я подумываю об этом.

Пегги: Вам необходимо об этом серьезно подумать.

Рахиль: Да, я знаю, что это очень важный шаг.

Пегги: (Обращаясь к родителям.) Ну что ж, а как вы оба относитесь к тому, что с ней произошло?

Отец: Почувствовал большое облегчение оттого, что она вышла на свой собственный путь. Все приходит в норму — правда, пока не совсем, но уже на пути к этому.

Пегги: Вы не боитесь, что можете потерять своего приятеля?

Отец: Нет. Я молюсь об этом. (Смеется.) Я рад, что Рахиль начинает возвращаться к нормальной жизни. Она также сказала, что прибавила три фунта. Она этим очень счастлива. Похоже, она совсем не беспокоится о лишних трех фунтах.

Пегги: Я считаю, что вы проделали очень хорошую работу.

Отец: Я проделал?

Пегги: Да, я считаю, что вы проделали очень хорошую работу. Последний раз, когда вы были здесь, вы убедили Рахиль, что можете организовать свою жизнь без ее содействия, что с вами все будет в порядке, что если даже ваш брак и не был самым удачным, или если вы не останетесь вместе, то...

Отец: Ну, другим детям мы этого пока не говорили. (Имея в виду других сестер.)

Пегги: Да, но вы сказали об этом Рахили, и я считаю, что вы проделали прекрасную работу, уверив ее в том, что с вами все будет в полном порядке и ей ничто не препятствует стать самостоятельной женщиной.

Отец: Да, и за последние две недели наши отношения с Элен даже заметно улучшились.

Сэнди была извещена о том, что ей предстоит стать преемницей Рахили и вместо нее нести бремя родительского несчастья. Все выразили полнейшее изумление. Сэнди отказалась, заявив, что у нее на руках новорожденный младенец, а кроме того, родители уже явно сами способны управиться со своим грузом.

Стадия V. Противодействие побочным

эффектам изменения

Этап 1. Определение сопротивления

в рамках курса психотерапии

Ни Рахиль, ни ее семья не были готовы к таким значительным изменениям, и у Рахили произошел рецидив. Мы немедленно осознали свою ошибку: мы не предвидели последствий изменения и не предсказали возможности рецидива, что могло бы снизить вероятность его проявления. Семья воспользовалась еврейскими празд­никами как возможностью восстановить беспорядок в семье, в центре которого оказалась Рахиль. Отказавшись пойти в синагогу на еврейскую Пасху, она вызвала небольшой кризис. Мать реагировала на это в своей обычной манере, стараясь вызвать у дочери чувство вины, отец попытался вступиться за Рахиль, а сама Рахиль впала в депрессию, чтобы сконцентрировать на себе общее внимание. Она со слезами на глазах жаловалась на свою квартиру, на свою работу, на курсы, которые посещала, и закончила так: “Сейчас в моей жизни нет ничего хорошего”.

Вся семья дружно принялась анализировать причины депрессии Рахили и давать ей полезные советы, как из нее выйти. Отец за­тронул весьма болезненную тему отказа Рахили пойти в синагогу на Пасху и спросил, не связана ли ее депрессия с ощущением вины. Она сказала, что нет, и отец заявил: “Это хорошо”. Мать с большой горячностью стала возражать. В продолжение следующего обмена мнениями они говорили почти одновременно.

Мать: Я не считаю, что это хорошо, это моя проблема. Я считаю скверным то, что Рахиль, которая любит нас и которую мы любим, способна делать такое, что заставляет нас вновь и вновь испытывать боль...

Отец: К этому нам давно следовало привыкнуть.

Мать: Когда же будет “хорошо” такое ее деяние, от которого нам будет приятно?

Отец: Элен... нет... это... (Неразборчиво.)

Рахиль: Как ты можешь требовать от меня делать то, во что я не верю?

Отец: Элен, это что-то... (Неразборчиво.)

Мать: Но ведь ты веришь. Ты сама говорила мне, что веришь.

Отец: Элен, она верит совсем по-другому...

Рахиль: Нет, я не верю. Я верю по-своему. Я не верю в соблюдение кошерности, я не верю в посещение синагоги, я не верю в свидания с еврейскими мальчиками, я не верю во все это!

Мать: Хорошо. А я верю, Рахиль, что это является признаком того, что ты недостаточно нас любишь. Я рассматриваю это как весьма эгоистичное деяние. Ты ни с кем не считаешься. Она может делать все, что ей вздумается, поскольку ей не хочется сделать для нас что-то приятное. Она совершенная бунтарка.

После этого мать произнесла длинную речь, в которой излагалась вся история бунтарства Рахили. Закончила она рассказом о том, насколько важна для нее еврейская традиция.

Мать: Я с плачем молилась о том, чтобы продолжалась наша еврейская традиция.

Рахиль: Извини, мамочка, но даже если ты себе все глаза вы­плачешь, я из-за твоих слез более еврейкой становиться не собираюсь.

Мать: Вот поэтому-то я и не считаю, что ты слишком уж нас любишь.

Рахиль: Ну, мамочка, если ты судишь таким образом, то я и в самом деле ничем тебе помочь не могу.

Мать: Совершенно верно, это мои чувства, и я сужу таким образом. Да.

Пегги: А если бы она любила вас по-настоящему, то поверила бы, во что вы верите?

Мать: Нет, бог мой, вовсе нет! Ведь я же знаю, что она верит. Она сама говорила мне, что верит. Она верит в Бога. Всю свою жизнь она каждый вечер читает самую главную молитву нашей религии — даже я этого не делаю.

Рахиль: А почему ты этого не делаешь? Ты что, меня не любишь?

Мать: Рахиль, перестань кричать на меня.

Пегги: Вы ей не ответили.

Мать: Почему я не читаю этой молитвы? А ты когда-нибудь просила меня присоединиться к твоей молитве?

Рахиль: Нет, это индивидуальная молитва. Ты должна читать ее сама.

Мать: Почему ты на меня кричишь?

Рахиль: Почему ты не читаешь этой молитвы? Ты меня любишь?

Мать обвинила Рахиль в сарказме. Я спросила отца, испытывает ли он те же самые чувства, что и мать, в отношении того, что Рахиль не ходит в синагогу. Он сказал, что ему хотелось бы, чтобы она посещала синагогу, но он не принимает это так близко к сердцу, как жена. После этого я спросила Клер и Сэнди, испытывали ли они какие-нибудь трудности при обретении независимости в этой семье. Обе описали то давление и порицания, которым они подвергались на протяжении всей своей жизни. На вопрос о том, каким образом им удавалось этому противостоять, Клер ответила, что она скрывала от родителей больше половины всех своих дел, а Сэнди заявила, что всегда делала то, что хотела. На обоих родителей посыпались упреки в неумолимой строгости, и сеанс закончился всеобщим спором о том, кто во всем этом больше всего виноват.

Во время этого сеанса группа отсутствовала, и членам семьи было сказано, что сообщение от нее они получат несколько позже, когда будет просмотрена видеозапись. На консультации с группой я определила рецидив как проблему системную, а не индивидуальную, и послала следующее сообщение.

Группа пришла к убеждению, что Рахиль приняла муд­рое ре­шение относительно того, что она еще не закончила своей работы по выведению родителей из их несчастья. Поскольку Сэнди и Клер отказались принять на себя этот труд, ей следует вернуться домой для его завершения.

Мы пришли к соглашению о том, что на следующем сеансе я займу более терпимую позицию по отношению к данному сообщению, поддержав независимую позицию Рахили, противостоящую непреклонной позиции группы, таким образом усиливая треугольник, в который входят психотерапевт, семья и группа.

Этап 2. Смещение определения проблемы

На следующей сессии Рахиль наотрез отказалась вернуться домой, а родители настаивали на том, что для решения их супружеских проблем она им больше не нужна. Будучи таким образом отвергнута, Рахиль начала жаловаться на свою жизнь — на работу, квартиру, начальника, на чувство изолированности и одиночества. По мере того, как она высказывала свои жалобы, семья, следуя своей характерной модели, давала ей “полезные” советы, преисполненные общих мест, о том, как вытянуть себя из трясины за собственные шнурки. Мы рассматривали этот “плач” Рахили как реакцию на отказ от такой важной для нее работы, как исправление брака родителей, и решили просить семью предоставить ей возможность погоревать здесь о своем уходе из семьи и не пытаться ее подбадривать. Для них это оказалось делом невозможным.

Пегги: Группа сделала наблюдение, что несчастность Рахили, по-видимому, является упреком вам, и вы не позволяете ей быть несчастной. Рахиль, они хотят сказать: очень важно, что вы несчастны, и ваша семья позволяет вам такою быть. Как вы можете заставить их позволить вам быть несчастной?

Рахиль: Я полагаю, мне просто нужно быть в удалении от них.

Отец: Тогда мы будем о ней беспокоиться.

Мать: Я беспокоюсь о своих детях, особенно когда они остаются одни.

Пегги: Это должна быть счастливая семья, поэтому вам трудно допустить, что бы кто-либо в семье чувствовал себя несчастным.

Мать: Вы, Пегги, говорите о фасаде?

Пегги: Все семьи должны быть счастливыми. Это очень сплоченная семья, поэтому для вас очень важно чувствовать, что все в ней счастливы. А когда кто-либо несчастен (мать всхлипывает), то это становится невыносимо, не так ли? Как вы можете убедить свою мать позволить вам быть несчастной?

Рахиль: Я не знаю. Я не могу ее успокоить.

Мать: (Всхлипывая.) Я каждый день о тебе волнуюсь.

Внезапно в разговор вступила Клер и заявила, что она никогда не говорила матери о своих проблемах из-за того, что не хотела вызывать подобную реакцию. Между матерью и Клер завязался горячий спор. Мать заявила, что не может не плакать о проблемах своих детей. Тогда я перевела разговор на проблему, касающуюся родителей.

Пегги: А по поводу несчастности Сэма вы тоже плачете?

Мать: Да, немножко. Плачу, конечно. Он об этом даже не знает.

Отец: Я этому не верю. Я действительно этому не верю.

Мать: Поэтому я ему и не говорю.

Отец: Я этому не верю. (Родители начинают спорить.)

Пегги: Когда вы плачете о его несчастье?

Рахиль: Когда вижу, что он несчастлив в своем бизнесе, несчастлив со своими партнерами, несчастлив в отношениях с нашими соседями, когда он причиняет себе вред и очень переживает из-за этого. Когда я вижу, что у него складываются несчастливые отношения в мужем Клер, когда я вижу, как он несчастен из-за своей матери и больного зятя, мое сердце переполняется болью — и я никогда не решаюсь показать ему, что меня это беспокоит, поэтому я забиваюсь в свой уголок и переживаю все в одиночестве.

Пегги: (С участием.) Вы плачете о нем и не позволяете ему об этом знать?

Мать: Плачу? Нет. Плачу я о своих детях.

Этап 3. Предписание впутывания

Группа обсудила бесполезность всяких попыток убедить мать позволить кому-либо из ее детей быть несчастным. Беспокойство о своих детях было ее важной пожизненной работой. Рахиль это знала и всегда держала мать в курсе своих дел, постоянно предоставляя ей возможность о чем-нибудь поволноваться.

Вместо того, чтобы пытаться отвратить мать от слишком уж непосредственного участия в этих делах, мы решили предписать впутывание в них семьи — но таким образом, чтобы в этой договоренности участвовал и отец. Мы ввели дополнительную задачу, которая частично перенесла участие матери в жизни своих детей на ее мужа. Задачу данного маневра мы видели в том, чтобы опробовать готовность родителей ликвидировать ту трещину в своих отношениях, что обозначилась с уходом Рахили.

Пегги: Группа убеждена в том, что я добиваюсь невозможного, пытаясь уговорить мать со столь нежным сердцем, как у Элен, поз­волить своим детям страдать. (В качестве реплики в сторону я говорю: “Как много в этом мире страдающих еврейских матерей”. Мать машет рукой в знак признательности.) Для Рахили точно так же невозможно разбить сердце своей матери. Поэтому мы рекомендуем Рахили каждый день звонить и рассказывать матери о своем несчастье. Матери потом следует делиться этим с Сэмом, который будет ее утешать. (Мать плачет, отец реагирует отрицательно.)

Отец: Я не желаю такого рода сцен. Я не хочу, чтобы она каждый день звонила и вынуждала Элен быть несчастной, и не хочу, чтобы она поверяла это мне. Я не могу представить, чтобы кому-то от этого стало легче.

Пегги: Вы не станете этого делать даже ради своей жены и Рахили?

Отец: (Со смехом.) Это напоминает предписание.

Пегги: Так оно и есть — именно предписание врача.

Отец: Это ужасно, это лекарство слишком горькое на вкус.

Мать: Почему это так сложно, меня утешить?

Отец: Элен, но вся эта идея не стоит...

Мать: Почему, родной мой? Единственное, что изменится — так это я буду получать утешение, потому что она и так звонит каждый день и изливает мне душу, а я ее слушаю.

Отец: (Удивленно.) Ты действительно звонишь каждый день?

Мать: А я не делюсь с тобой этим, потому что я получаю... (она указывает большим пальцем вниз.) Единственная разница была бы в том, что ты бы меня обнял. (Она гладит его.)

Клер: Было бы хорошо, если бы ты хоть чуточку был на маминой стороне.

Отец: Я вовсе не считаю, что я не на ее стороне.

Пегги: (Горячо.) Сэм, это очень важно. Вы можете сделать это для Рахили — и для вашей жены тоже?

Отец: Конечно же, я могу это сделать.

Рахиль действительно каждый день звонила матери, как требовалось, но мать вскоре устала от ее жалоб, перестала пытаться ее подбадривать и давать ей советы и наконец сказала, что свои проблемы ей следует решать самой.

После этого сеанса родители взяли месячный отпуск, более решительно порывая связь, существовавшую между ними и Рахилью. Напуганная этим разрывом, Рахиль вновь переехала в их дом, где почувствовала себя отрезанной от мира и одинокой, без своего привычного занятия посредничеством. Она погрузилась в мрачное расположение духа и постоянно жаловалась, что чувствует себя несчастной и никому не нужной.

В нашей профессии существует миф: если родители сходятся и освобождают ребенка от положения посредника, ребенок автоматически совершает скачок, обретая зрелость, умение приспособиться к жизни и свободу от симптома. Случается это редко, поскольку социальное развитие ребенка было задержано в связи с его озабоченностью проблемами родителей. Отказавшись от этого весьма важного положения в семье, ребенок, как правило, переживает период ощущения утраты самоидентификации. Наша следующая задача состояла в том, чтобы помочь Рахили найти для себя другое положение. Но этого нельзя было осуществить тем же самым способом, к которому пыталась прибегнуть семья: оказывая моральную поддержку и давая полезные советы, — поскольку она лишь восставала против них. Вместо этого мы решили воспользоваться ее бунтарской жилкой, поставив ее на службу изменению, и определить ее ощущение несчастности и неудачливости как ее метод отделения от своей семьи, которая такое большое значение придавала счастью и успеху. Для содействия в осуществлении этой задачи мы решили привлечь ее сестер. В своих попытках добиться независимости Рахиль никогда не испытывала поддержки с их стороны, поскольку сестры часто принимали сторону родителей, когда те наставляли или понуждали ее к чему-либо. Та поддержка, которую она получила от них в этом новом союзе, оказалась потрясающе благотворной.

Стадия VI. Привлечение подсистемы братьев-сестер

Этап 1. Образование коалиции с сестрами

Сестры были более чем счастливы возможности встречаться без родителей и быстро присоединились к моей позиции, что Рахили необходимо продолжать бунтарствовать, чтобы установить свою независимость. На следующем сеансе я постоянно придавала жалобам Рахили новое звучание, исходя из данных установок.

Рахиль: Я чувствую, что уже выдыхаюсь.

Пегги: Ну, уж ваши родители наверняка этого не одобрили бы.

Рахиль: Нет. Я должна продолжать.

Пегги: Вот это правильно, а выложившись полностью, вы этим самым скажете им “нет”, что требует немалого мужества.

Сэнди: (Задумчиво.) Да, это совершенно справедливо.

Рахиль: Но у меня нет самоуважения.

Пегги: А ваши родители хотят, чтобы у вас было самоуважение?

Рахиль: Думаю, что да.

Пегги: И вы говорите, что у вас нет самоуважения? Вы говорите, что ваши родители хотят, чтобы вы были счастливы, а вы говорите: “Я несчастна”.

Рахиль: Мои родители хотят, чтобы я поправилась.

Пегги: А вы остаетесь худой.

Рахиль: Я прибавила пять фунтов, и меня это очень расстраивает.

Пегги: Я могу это понять, поскольку вы чувствуете, что в отношениях с ними сдаете свои позиции, что вы делаете что-то, чего они от вас добиваются, и поэтому проигрываете как личность.

Рахиль: Мне следует перебраться в Каламазу, убраться ко всем чертям из Нью-Йорка и даже не думать о том, чтобы угождать своим родителям.

Сэнди: (Уже полностью солидаризируясь со мной.) Слушай, что говорит Пегги. Ты живешь именно для того, чтобы приносить им огорчения.

Рахиль: Я хочу угождать самой себе.

Пегги: Ну, так вы и угождаете себе как раз тем, что огорчаете их. В вашей жизни сейчас самое главное — говорить “нет” своим родителям, и вы нашли массу способов делать это.

Рахиль: Я хочу угождать себе.

Пегги: Так вы и угождаете себе именно тем, что огорчаете их.

Сеанс закончился тем, что группа предложила Рахили опереться на помощь сестер в запланированном ею восстании, заявив, что для нее самой будет слишком тяжело продумать все нюансы этого тонкого замысла. Сестры выразили полную готовность, а Сэнди заявила, что для нее это было бы хорошей подготовкой.

Этап 2. Отмежевание от сестер

Мы не сумели предвидеть, что Рахиль воспримет помощь сестер как нажим с целью заставить ее измениться, поскольку эта помощь предоставлялась в контексте курса психотерапии. Прежде чем образовать с ними союз, она дала ясно понять, что сначала должна взбунтоваться против их ожиданий относительно ее прогресса в курсе терапии: оставалась в депрессии и в завуалированном виде угрожала самоубийством. Я определила эти угрозы как ее способ отмежеваться от ожиданий своих сестер.

Клер: У меня зла не хватает. То, что делает Рахиль, — это просто какая-то враждебность. Говорит о том, что покончит с собой. И несмотря на то, что я ее люблю, я просто в негодовании от того, как она со мной обращается.

Дата добавления: 2014-11-24 | Просмотры: 650 | Нарушение авторских прав