АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ЧЕТВЕРТАЯ ВСТРЕЧА

етр Андреевич читает. Он в пенсне, отчего лицо его кажется строгим и чу­точку сердитым. Дверь не закрыта, и к профессору идут сотрудники. Один из разговоров мне запомнился. Врач просит Петра Андреевича поговорить с матерью больного ребенка.

— Мальчик не подлежит госпитализации, но она очень хотела бы с вами встретиться...

— Да, да, пожалуйста, — тотчас отзывает­-
ся Петр Андреевич. — Только у меня эта не­
деля, знаете, насыщена до предела, давайте
в понедельник. И еще просьба: придет один
товарищ, ему какой-то умник сказал, что у
него рак легкого, надо будет разубедить че-­
ловека. Так вы уж, пожалуйста, направьте
его ко мне.

Я очень хочу, чтобы все поняли, что озна­чает этот короткий разговор. Два случая — это две жизни. Мать обеспокоена состоянием

сына, она страдает, не спит ночей, ей кажет­ся, что если мальчика оперировать, он будет спасен, а упустишь дорогие дни — ребенок погибнет. Врач, наверное, убеждал ее не вол­новаться. Но мамы народ несговорчивый, особенно когда речь идет о здоровье детей. Петр Андреевич понял, что с этой женщиной необходимо побеседовать самому.

Появляется еще один врач и сообщает о тяжелом состоянии ребенка, которого опери­ровали вчера. Петр Андреевич выслушивает внимательно, внешне спокойно, и лишь по тому, как изменился голос — стал глуше и печальнее, — понимаю: известие волнует его.

— Трудная у нас клиника, — произносит
он, когда мы снова остаемся одни. — Они (он
имеет в виду ушедшего врача) иной раз тут
по трое-четверо суток проводят... Так на чем
мы в прошлый раз остановились? — спраши-­
вает он, помолчав.

— На том, как вы стали героем.
Петр Андреевич грустно улыбается.

— Н-да, героем... Кончился этот поход, и
я получил Владимира четвертой степени и
контузию впридачу. По излечении в лазарет
пошел, где мне и положено было быть со­
гласно назначению. Между прочим, с лазаре­-
том этим связаны у меня два знаменатель­
ных воспоминания: первая печатная работа
и фронтовое знакомство с профессором Оп-
пелем. С работой так получилось... Тогда не
то что теперь — ясных взглядов и установок

на многие положения не было. Например, оперировать ли раненных в живот? Одни го­ворили, что нужно оперировать, другие ут­верждали, что смертность у оперированных выше, чем у неоперированных. Как быть? Человек я был активный, да и до сих пор остался таким... — Он закуривает, затяги­вается, стряхивает пепел и откладывает па­пиросу. — Начал оперировать. Понаблюдал, и оказалось, что после операции умирает меньше, чем без операции. Вот об этом я и написал свою первую статью в газету «Рус­ский врач». Вернули мне статью через неко­торое время, всю исчерканную, редактор все иностранные слова красными чернилами на русские переправил. А я-то старался как можно умнее, научнее сказать... Пока пере­писывал я эту статью, перепечатывал, вре­мя прошло. Но нет, не пропала статья. Уже в восемнадцатом году увидел ее в журнале «Научная медицина».

Затем он рассказывает о фронтовом зна­комстве с Владимиром Андреевичем Оппе-лем, у которого несколько позже довелось ему начинать свою врачебную службу в ака­демии.

Профессор Оппель, приехав на фронт, ин­спектировал медицинские учреждения. За­глянул он и в лазарет доктора Куприянова. А там на столе в прихожей лежала брошюра профессора — «Руководство для молодых врачей». А на брошюрке той были пометки,

Сделанные рукой Петра Андреевича: «Сам бы попробовал», «Ерунда на постном масле».

— Дело в том, как мне казалось, — заме­чает Петр Андреевич, — что профессор Оппель в полку не бывал и не знал сложив­шихся тогда очень трудных условий работы
врача в полку.

Конечно, рассвирепел профессор, отчитал молодого врача...

— Что хорошо, знаете, — говорит Петр Андреевич, — это то, что позже, сколько я с ним ни встречался, Оппель никогда не вспо­минал об этом случае.

— Учителя у меня хорошие были, — за­думчиво произносит он.

Под руководством Оппеля, Федорова и, главным образом, профессора Шевкуненко Петр Андреевич подготовил докторскую дис­сертацию «Хирургическая анатомия наруж­ного основания черепа».

— Чтобы вас немного развлечь, — говорит он, — поведаю о таком факте. Защита про­шла хорошо. Но один из оппонентов, а имен­но Владимир Андреевич Оппель, кстати, блестящий оратор, придрался ко мне и горячо
разносил за одно только слово. У меня было написано по-латыни «базис». Вы же, гово­рит, в классической гимназии учились. Как же вы пишете «базис», если надо писать „базеос"?». А я как раз хорошо знал, что на­до писать именно «базис». Говорю ему: «Я прав». «Это надо доказать, молодой чело-

век». Наутро беру необходимые книги, иду к Оппелю, доказываю. «Собрать всех!» — распорядился он. Явились ассистенты и вра­чи. «Слышали, я вчера выступал? — спра­шивает их Оппель. — Так я был не прав. Он прав. Всё. Можно разойтись!»

Еще один случай. Речь пойдет о профес­соре Шевкуненко. У него, оказывается, была привычка обрывать свою лекцию буквально на полуслове и предлагать: «Доктор Купри­янов, продолжайте». Такая странная манера имела одно положительное качество: застав­ляла ассистентов всё время быть, что назы­вается, в состоянии мобилизационной готов­ности.

— И сейчас эти качества мне помогают, — замечает Петр Андреевич.

Мы идем длинными коридорами. Петр Ан­дреевич то и дело раскланивается с больны­ми, нянечками, сестрами, врачами.

Он очень торопится. А при выходе из кли­ники его встречает женщина с заплаканны­ми глазами. С первых же слов их разговора я понимаю: это мать умирающего ребенка.

Петр Андреевич успокаивает ее. Проходит десять — пятнадцать минут. Профессора ждет машина, но он не уезжает до тех пор, пока на щеках у матери не высыхают слёзы.

Дата добавления: 2015-11-02 | Просмотры: 8158 | Нарушение авторских прав