АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ДЕТИ И «КОНКУРИРУЮЩИЕ» ПОТРЕБНОСТИ

Степень потребности в детях может быть выявлена на фоне других потребностей личности, в иерархии ее ценнос­тей и интересов, т. е. в ппане «конкурирующих» потребнос­тей. Существо вопроса в том, чтобы выяснить, какое место занимают дети среди прочих ценностей, потребностей, ин­тересов современной личности. Но таковых - множество. Это вызывает определенные трудности методического ха-

рактера, связанные с выбором круга ценностей, на фоне ко­торых целесообразно определять место детей. На самом деле, для человека ценностями являются и жизнь, и хлеб, и воздух, и отдельная квартира, и покладистость характера брачного партнера, а в определенной ситуации и цветной телевизор. Правомерно ли включать в единый контекст те­левизор и детей, чтобы выявить ценность последних?

Разумеется, дети как ценность должны быть включены в семантически ограниченный, а не любой контекст ценностей, чтобы респондент мог сделать правильный выбор и оценку. Авторы известных классификаций ценностей выделяют духов­ные, материальные ценности, ценности-средства, ценности-цели и пр. Ни одна из этих классификаций для нашей задачи не пригодна, поскольку они, как правило, строятся по принци­пу взаимного исключения: чем четче основные классифика­ции, чем больше различий между ценностями, отнесенны­ми к тому или иному классу или группе, тем лучше, надеж­нее классификация. Дети же как ценность могут сопостав­ляться с разными ценностями: материальными (например, в контексте такого вопроса: что лучше сделать сначала - об­завестись отдельной квартирой или родить ребенка?) и ду­ховными (например, в таком контексте: обязательно ли надо закончить учебу, прежде чем иметь детей?). Дети могут быть и ценностью-целью (мать посвятила всю себя воспитанию ребенка), и ценностью-средством (желая сохранить семью, женщина рожает второго ребенка) и т. д.

Ценности, включаемые в единый контекст с детьми, долж­ны, как нам кажется, удовлетворять двум требованиям.

Во-первых, надо, чтобы они принадлежали одному «семан­тическому полю», т. е. соотносились с общим для всех них понятием, в рамках которого мыслит или действует респон­дент (подобно тому, как понятия «рояль», «смычок», «звук», «ноты» соотносятся с более общим понятием - «музыка»). Таких «семантических полей», включающих в себя понятие «дети», может быть несколько. Скажем, респондентам пред­лагается указать ряд условий, необходимых, по их мнению, для счастливой семейной жизни. Дается набор различных ус­ловий, в том числе и дети. Или просят выбрать из предложен­ного набора ценностей те, что способствуют гармоническому

развитию личности. Или предлагается указать наилучшую последовательность жизненных этапов - получение образо­вания, приобретение профессии, получение отдельной квар­тиры, рождение первенца, рождение второго ребенка и т. д. Или надо указать, что должна иметь современная женщина. Или следует перечислить условия спокойной, обеспеченной старости и т. д. Во всех этих контекстах, предлагаемых рес­понденту для осмысления, дети включаются в то или иное «семантическое поле». Методы статистической обработки, например процентное распределение, корреляции могут по­казать относительную роль детей в рамках того или иного круга ценностей, их место в системе ценностей личности.

Степень конкретности - абстрактности, актуальность кон­текста для той или иной группы опрашиваемых различна. Сле­довательно, различна будет и значимость детей в каждом кон­тексте, а также информационная ценность ответов. В зависи­мости от задач и гипотез исследования решается вопрос о том, в каком именно контексте (контекстах) определять по­требность в детях для тех или иных респондентов. Идеально было бы определить место, роль, значимость детей одновре-менно в нескольких семантических контекстах, что характеризовало бы их на фоне различных проблем, интере­сов индивида, этапов его жизнедеятельности.

Во-вторых, ценности, включаемые в единый смысловой контекст, должны быть примерно одинаковой значимости, т. е. должны удовлетворять основные потребности личности в рамках выбранного понятия, жизненной ситуации и т. д. Например, вряд ли уместно в контексте рассуждений о сча­стливой семейной жизни наряду с основными ценностями, такими, как материальное благополучие, взаимопонимание супругов, дети и т. п., предлагать респондентам второсте­пенные или специфические ценности: дачу, телефон, квар­тиру в центре города и т. п.

В качестве смыслового контекста для определения по­требности в детях нами было выбрано понятие «семейное счастье». Респонденты отвечали на вопрос: «Что в принци­пе, по Вашему мнению, нужно для счастливой семейной жизни?» Выбор такого контекста не случаен. Представле­ния о счастливой семейной жизни - сложнейший продукт

воззрений, ценностей, материальных и духовных потребно­стей, отношений и мироощущений личности, с одной сторо­ны, и своего рода психологическая проекция в сознании и подсознании человека опыта поколений и прогрессивных об­щественных идеалов - с другой.

Квинтэссенция индивидуального и общественного е по­нятии «семейное счастье» определяет различие личностей и своеобразие их побудительных мотивов в достижении если не идеала, то приемлемого в обществе стандарта семьи. В сознании индивида актуализируются семейные ценности, ин­тересы, мотивы деятельности, возникшие на основе его ма­териальных и духовных потребностей, потенциалов -эмоци­онального, интеллектуального, творческого и др. В этом смыс­ле понятие «счастливая семейная жизнь» включает в себя элементы индивидуального самосознания, которые становят­ся интерогенными (берущими начало из внутренних потен­ций индивида) побудительными мотивами поведения и ори­ентации на конкретные показатели, условия, при которых возможно, по мнению человека, семейное счастье.

В поведении и мыслях личности находят также отражение нравственные, этические, религиозные, политические, образ­цовые в обществе стандарты отношения к действительнос­ти, т. е элементы общественного нравственного сознания. Они становятся экстерогенными (берущими начало в окру­жающей действительности) побудителями представлений о семейном счастье.

В таком синтезе личного и общественного в пред­ставлениях о счастье проявляется качественная специфика семьи как социального института. Оставаясь связанной не­расторжимыми узами с обществом, следуя его образцам и нормам, выступая субъектом различных общественных от­ношений, семья в то же время основывается в своей дея­тельности на привычках и мнениях брачных партнеров, име­ет неповторимое сочетание многогранных житейских проблем. Как одна из форм моральных отношений, «счастье» от_: носится к группе вторичных идеологических отношений, та­ких, «...которые, - как отмечал В. И Ленин, - прежде чем им сложиться, проходят через сознание людей...». То же отно­сится и к понятию «семейное счастье». Однако надо иметь в

виду, что представления о семейном счастье складывают­ся не независимо от воли и сознания людей, но как резуль­тат осознания тех или иных условий жизни. Они, как любая моральная категория, могут возникать, лишь когда человек оказывается способным осуществлять свободный выбор в реализации своих намерений, оценивать возможные ва­рианты поведения.

«Семейное счастье» - категория социально-психоло­гическая в том смысле, что формирование представления о нем есть общественный процесс. Человек познает себя, вгля­дываясь, как в зеркало, в другого человека. В становлении норм семейной жизни существенно то, что человек имеет воз­можность рассмотреть, понять, оценить состояние других се­мей, близких по стилю жизни, В различных системах жизнеде­ятельности формируется не только представление об оцен­ках других семей, но и потребность уподобляться лучшим из них (естественно, качественная оценка этих лучших семей носит субъективный характер).

Именно на основе этой потребности конструируются пред­ставления об условиях счастливой семейной жизни: все луч­шее в других семьях желательно для индивида и в его семье. Социально-психологическое содержание категории «семей­ное счастье» заключается также в том, что (наряду с прочи­ми моральными нормами, взглядами, идеалами) представ­ления о семейном счастье воздействуют на существующую практику, ориентируют человека в окружающем мире. На этом основании, например, в проведенном нами обследо­вании была высказана гипотеза о взаимосвязи представле­ний о семейном счастье с демографическим поведением личности, о влиянии этих представлений на число рождае­мых и планируемых детей в семье,

Абстрактному понятию «семейное счастье» соответствуют умственно-эмоциональные элементы жизнедеятельности, общения людей, конкретные формы супружеских отношений, условия существования семьи, потребности и цели деятель­ности личности. В этом смысле семейное счастье имеет вещ­ную, предметную основу. Руководствуясь данным положени­ем, мы попытались определить сферы жизнедеятельности современного человека, имеющие непосредственное отноше-

ние к семье, взаимодействию супругов, самочувствию лич­ности, а затем исходя из них наметить круг условий, кото­рые вероятнее всего могут стать эмпирическими индикатора­ми (предметными выразителями) понятия «семейная счаст­ливая жизнь».

В результате вероятные условия счастливой семейной жизни логически разделились на три группы: материальные условия ~ отдельная квартира и материальное благополу­чие; семейные условия - взаимопонимание супругов, дети, уверенность в прочности брака, интересный досуг в семье; вНесемейные условия, среди которых в свою очередь можно выделить: а) условия статуса и престижа - интересная ра­бота, желаемое образование, хорошее положение на рабо­те и б) условия независимого существования супругов - круг друзей, самостоятельность действий. Респондентам пред­лагалось указать два-три из перечисленных условий, необ­ходимых для семейного счастья.

Данные основного нашего обследования показали, что условия материального характера (отдельная квартира и ма­териальное благополучие) значительно преобладают в пред­ставлениях мужчин (49,3% в среднем выбора этих условий) и женщин (44,7% в среднем) по сравнению с другими группами условий семейного и внесемеиного плана. Семейные усло­вия в свою очередь указываются всеми опрошенными зна­чительно чаще, чем условия внесемейные (в среднем они составили 30,4 и 17,1% выбора к числу опрошенных). Сре­ди условий внесемеиного плана несколько большую роль в счастливой семейной жизни, по мнению всех опрошенных, играют статусные и престижные по сравнению с условиями независимого существования супругов.

Несколько иная последовательность условий и картина мнений мужчин и женщин обнаруживается при анализе роли каждого отдельно взятого условия, не объединенного в ту или иную логическую группу (табл. 5).

На первом месте среди условий счастливой семейной жизни, по мнению всех опрошенных, оказывается взаи­мопонимание - 50,4% выбора к числу опрошенных, на вто­ром - сразу два фактора - отдельная квартира и материаль­ное благополучие (соответственно 47,4 и 46,6% выбора), на

Таблица 5

Предпочтения условий счастливой семейной жизни (в % к числу опрошенных)

* При разнице t (коэффициент Стьюдента) не менее 2,0 различия зна­чимы на уровне 0,05; при разнице более 2,6 — на уровне 0,01; при разнице 3,3 — на уровне 0,001.

третьем - дети (42,3% выбора). Эти условия близки по свое­му процентному показателю и объединяются логически - все они составляют как бы базу счастливой семейной жизни. В такой последовательности суждений легко усмотреть здра­вый житейский смысл.

Указанные условия можно объединить понятием «ба­зовые». На четвертом месте - фактор «интересная работа» (32,3%). Это условие несколько обособлено: по своему про­центному выражению оно статистически значительно менее важно любого «базового» условия счастливой семейной жиз­ни и значительно более важно, чем все прочие условия, отме­ченные респондентами. Такое положение фактора «интерес­ная работа» среди остальных условий счастливой семей­ной жизни, бесспорно, указывает на его особую роль.

Пятое место среди условий счастливой семейной жизни заняла уверенность в прочности брака (17% к числу опрошен­ных). Доля этого фактора значительно меньше, чем всех пре­дыдущих, включая интересную работу, и несколько боль­ше, чем доля таких факторов, как круг друзей (14,6%), сво­бода, самостоятельность (13,4%), желаемое образование (12,8%), хорошее положение на работе (12,4%), интересный

досуг в семье (12%). Эту группу факторов можно объеди­нить под названием «факторы притязательного характера». Итак, группировки условий счастливой семейной жизни, полученные в результате эмпирического исследования и статистической обработки, оказались в значительной мере отличными от первоначальных логических группировок. Тео­ретически, как помнит читатель, нами были обозначены три группы условий - материальные, семейные и внесемейные (в том числе статусные, престижные и независимого суще­ствования супругов). Фактически же получились четыре груп­пы условий (в порядке их значимости для семейного счастья): базовые условия - взаимопонимание супругов, отдельная квартира, материальное благополучие, дети (средний процент выбора условий этой группы к числу опрошенных - 46,6%); интересная работа (32,3%); уверенность в прочности брака (17,0%); условия притязательного характера - друзья, самостоятельность, образование, положение на работе, до­суг в семье (13%). Различия между этими группами условий статистически значимые, что и послужило критерием их раз­граничений по группам.

Сколь типичны представления ленинградцев о семейном счастье? Ответить на вопрос помогают итоги исследований, проведенных в других городах. Правда, проблема здесь была поставлена в несколько иной плоскости. Так, исследование, осуществленное в Минске, выявило отношение к детям в системе ценностных ориентации. Несколько различались цен­ности, предложенные респондентам для размышления. Од­нако совпадение результатов опроса ленинградцев и минчан не вызывает сомнения в том, что в обоих случаях дети «кон­курируют» с прочими потребностями личности. На первом месте у молодежи Минска оказалась супружеская верность, затем - денежный достаток, на третьем месте - отдельная квартира, далее-напичие детей, согласие в организации быта, совместное проведение досуга.

Эстонские ученые показали, что дети в системе брачных ценностей молодых людей, вступающих в брак, занимают третье или четвертое место. Более зрелые люди, начиная примерно с 30 лет, оценивают детей ниже. Но при этом их выше оценивают те, кто имеет высшее или незаконченное

высшее образование. Согласно исследованиям социологов из Латвии, большинство опрошенных отнесли детей к наи­важнейшим ценностям. Такая закономерность характерна как для состоящих в браке, так и для разведенных.

Теперь рассмотрим различия мнений об отдельных усло­виях семейного счастья у мужчин и женщин. По результатам наших обследований оказалось, что взгляды мужчин и жен­щин в значительной степени совпадают (показатель ранговой корреляции Спирмена - 0,72 при р=0,01). Имеющиеся раз­личия касаются лишь некоторых условий. Так, по мнению муж­чин, первостепенное и равное значение для семейного счас­тья имеет материальное благополучие (49,3%) и отдельная квартира (49,3%), на втором месте - взаимопонимание (44,1%), затем - дети (37,5%). Причем роль детей среди первостепенных условий счастливой семейной жизни стати­стически менее значима по сравнению с факторами «кварти­ра», «взаимопонимание». Женщины на первое место среди условий счастливой семейной жизни ставят взаимопонимание (56,7% - разница с оценкой данного условия мужчинами ста­тистически значимая), затем - детей (47,2% - разница с оцен­кой мужчинами значимая). На третьем месте у них два фак­тора: отдельная квартира и материальное благополучие (в среднем 44,7% - разница с мужчинами незначимая). Процентное выражение фактора «взаимопонимание» у жен­щин статистически значительно больше по сравнению с дру­гими условиями, названными женщинами.

Четвертое место у мужчин и женщин занимает интересная работа при отсутствии статистической разницы, что свидетель­ствует о равном значении данного условия для тех и других. В оценке прочие условий счастливой семейной жизни во мнени­ях мужчин и женщин принципиальной разницы нет. Женщины несколько чаше указывают прочность брака, интересный до­суг в семье. Мужчины чаще предпочитают свободу действий, самостоятельность, хорошее положение на работе. По этим пунктам семейного счастья, видимо, еще есть разногласия, но они невелики и существенной роли в отношениях полов играть не могут.

Рассмотрим различия в зависимости от социальной при­надлежности опрошенных. Наименьшую оценку фактору «вза-

имопонимание» дают группы, не имеющие высшего обра­зования, - работники сферы обслуживания (38% к числу оп­рошенных в группе), неквалифицированные и квалифициро­ванные рабочие (44% в каждой группе). Статистически бо­лее значимо ориентированы на это условие по сравнению со средней оценкой для всех групп студенты (66,2%), инже­нерно-технические работники (58,5%), преподаватели вузов и техникумов (57,8%). Не отличается от средней тенденции ориентация учителей и врачей, творческих работников и домашних хозяек.

Если же сравнивать, как оценивают условие «взаи­мопонимание» мужчины и женщины из разных профес­сиональных групп, то надо отметить, что все женщины выби­рают это условие в 1,3-1,6 раза чаще по сравнению с мужчи­нами, за исключением квалифицированных рабочих, учите­лей и врачей, где в ответах мужчин и женщин разница незна­чительна.

Детей как условие семейного счастья значительно выше среднего по всем группам оценивают рабочие не­квалифицированного труда (49,5%) и преподаватели вузор и техникумов (49,1%). Более низкую оценку дают студенту (34,8%) и работники сферы обслуживания (35,8%). У ос­тальных групп оценка детей близка к средней для всех оп­рошенных. Принадлежность мужчин и женщин к социаль­но-профессиональной группе при оценке данного условия роли не играет.

Чем же обусловлено то обстоятельство, что только 42,8% опрошенных считают детей условием семейного счастья, а для студентов и служащих со специальным образованием эта доля оказалась еще меньше? Что думает человек, указывая (или не указывая) детей в качестве условия семейного счастья?

Может быть, для некоторых респондентов семья вообще немыслима без детей: независимо от того, счастлива она или нет, дети разумеются сами собой? В этом случае отвечаю­щий действительно мог не отметить наличие детей как усло­вие семейного счастья, считая их обязательным атрибутом супружеской жизни. Однако вопрос в анкете задан не о семье вообще, но о счастливой семье. Вряд ли стоит думать, что значительное число респондентов при ответе на вопрос под-

менили контекст рассуждений и имели в виду семью вооб­ще, которую действительно трудно представить без детей, а не семью счастливую, которая становится таковой при наличии или отсутствии определенных условий, включая и

детей.

Пожалуй, объясняя полученные данные, следует от­казаться от предположения, что дети для всех - перво­степенное условие семейного счастья. Менее половины об­следованных разделяют этот оптимизм, остальные вынесли детей за скобки семейного счастья. Дети «конкурируют» с целым рядом материальных и духовных факторов и отнюдь не для всех являются особой ценностью, хотя это не исклю­чает того, что семья вообще предполагает наличие детей. Причем, согласно данным для социально-профессиональных групп, выбор детей в качестве условия семейного счастья находится в некоторой отрицательной связи с идеальным чис­лом детей в семье (коэффициент ранговой корреляции Спир-мена равен -0,42) и желаемым числом (-€,15). Незначительна положительная связь выбора детей в качестве условия семей-■>го счастья с их реальным числом в семье (0,30) и довольно Люока - с планируемым числом детей в семье (0,68).

Уверенность в прочности брака как условие семейного счастья отмечают 17% опрошенных. Мнения большинства социально-профессиональных групп близки к средней тенден­ции ответов по всему массиву опрошенных. Значимо выше оценка этого условия лишь у домохозяек (22,5%). Как ви­дим, стабильность семьи, вероятность развода (а именно это обстоятельство вытекает из условия «уверенность в проч­ности брака») не связываются у большинства с представле­ниями о семейном счастье. Это психологически понятно: семья может быть прочной, но не быть счастливой. Напри­мер, супруги не намерены разводиться (удерживают дети, общее хозяйство, меркантильные расчеты и пр.), но их жизнь лишена радости, взаимопонимания, покоя. Иное дело- по­ложение женщины-домохозяйки. Она временно или посто­янно не работает, материально зависит от мужа. Видимо, это объясняет то, что домашние хозяйки в большей степе­ни, чем остальные, видят в прочном браке залог семейного счастья.

Уверенность в прочности брака как одно из условий сча­стливой жизни чаще (на 4-14%) отмечают женщины из тех или иных групп, чем мужчины. Более существенные разли­чия находим в группах рабочих неквалифицированного и ква­лифицированного труда, работников сферы обслуживания, ИТР и творческих работников.

Интересный досуг в семье значительно важнее в пред­ставлениях о семейном счастье лишь для домашних хозяек по сравнению с другими группами (20,1%). Представляется, что последнее обстоятельство можно объяснить тем, что ос­новные жизненные заботы домашней хозяйки ограничены семьей. Интересный досуг в семье чаще выбирают женщи­ны, а не мужчины.

Пока были рассмотрены отдельные условия, что еще не дает достаточной информации о месте детей в структуре представлений о семейном счастье у различных социально-профессиональных групп.

Структура представлений о семейном счастье в нашем исследовании отражает: а) последовательность условий се­мейного счастья (ранги по убывающим величинам процент­ных показателей) в ответах респондентов; б) число группиро­вок условий семейного счастья, статистически значимо раз­личающихся по своему среднему процентному показателю и составленных из условий с близким процентным выражени­ем; в) степень связи между отдельными статистически разли­чающимися группировками условий счастливой семейной жизни. В отдельные группировки объединены условия, полу­чившие равные или близкие проценты выборов (различия не превышают 6,5%). Если различия в процентах выборов ка­ких-либо условий семейного счастья свыше 6,5%, то эти ус­ловия попадают в разные группировки, причем, чем больше различия, тем больше отстоят группировки друг от друга.

Число полученных группировок условий у различных соци­ально-профессиональных групп неодинаково. Это, на наш взгляд, свидетельствует о том, что представления о семей­ном счастье в сознании тех или иных групп опрошенных диф­ференцируются более или менее отчетливо. Очевидно, чем большее число самостоятельных группировок условий насчи­тываем в ответах опрошенных, тем больше смыслового раз-

личия придают они отдельным условиям, тем самостоятель­нее эти условия. У работников творческих профессий, ра­ботников сферы обслуживания, учителей и врачей структу­ра представлений об условиях счастливой семейной жизни включает всего по три группировки условий. Служащие госучреждений, рабочие квалифицированного и неквалифицированного труда, студенты, преподаватели ву­зов и техникумов указывают четыре группировки, а домохо­зяйки и инженерно-технические работники - пять.

Структуры представлений о семейном счастье у различных опрошенных групп можно условно разделить на три типа в зависимости от того, какие условия оказались у них в первой, центральной группировке, где объединяются наиболее зна­чимые по частоте выборов условия семейного счастья:

1. Материально-ориентированная структура; в ней на первом месте одно из условий материального плана - от­дельная квартира или материальное благополучие. Такая структура представлений о семейном счастье характерна, например, для работников сферы обслуживания и служащих госучреждений.

2. Психологически-ориентированная структура, представ­лений, здесь доминирующее положение занимает взаимо­понимание супругов. Структура характерна для инженерно-технических работников, учителей и врачей, преподавате­лей вузов и техникумов, домохозяек и студентов.

3. Психологически- и творчески-ориентированная струк­тура представлений. В ней главенствующую роль играют два условия разных планов: взаимопонимание и интерес­ная работа. Такая структура представлений об условиях се­мейного счастья отмечена у творческих работников.

У всех социально-профессиональных групп опрошенных дети вошли во вторую группировку условий семейного счас­тья. Таким образом, ценность детей, если об этом судить на основе их положения в иерархии прочих условий семейного счастья (и только на основе иерархии), весьма высока и от­носительно одинакова для большинства социально-профес­сиональных групп. Однако и характер «конкурирующих» ус­ловий, т. е. условий, столь же важных для семейного счас­тья и потому вошедших в одну группировку с детьми, раз-

личен. Так, у преподавателей вузов и техникумов дети заня­ли второе самостоятельное место в структуре представле­ний об условиях семейного счастья, и никакие иные усло­вия «не конкурируют» с ними. У других групп опрошенных дети вошли в группировку близких по смыслу условий се­мейного счастья наряду с взаимопониманием (рабочие не­квалифицированного и квалифицированного труда, работ­ники сферы обслуживания) либо в комбинации с такими ус­ловиями, как отдельная квартира, материальное благопо­лучие и взаимопонимание (служащие госучреждений, ин­женерно-технические работники, творческие работники и до­мохозяйки).

В последние (третью, четвертую или пятую) группировки у всех социально-профессиональных групп опрошенных вхо­дят условия, которые создают возможность независимого существования супругов (круг друзей, свобода, самостоя­тельность), условия статуса и престижа личности (желаемое образование, хорошее положение на работе), а также такие условия, как уверенность в прочности брака-и интересный досуг в семье. Ранговое место этих условий приблизитель­но одинаково у всех социально-профессиональных групп, хотя частота выборов несколько различается. В большин­стве случаев последовательность условий счастливой жиз­ни в зависимости от величины выборов, т. е. по рангам, у разных групп опрошенных идентичная, о чем свидетельству­ют очень высокие показатели ранговой корреляции Спирме-на (0,97-0,71).

Однако при внимательном рассмотрении структур ока­зывается, что социальная принадлежность все же наклады­вает заметный отпечаток на мнения. При весьма схожей иерархии выбранных условий структуры представлений о семейном счастье у социально-профессиональных групп различаются количеством группировок взаимосвязанных условий, процентным выражением выборов одного и того же условия, типом ориентации всей системы представле­ний, что зависит от того, какие условия выдвинуты отвечаю­щим на первый план - материально-бытовые, психологичес­кие или творческие. В итоге структура представлений о се-

.

мейном счастье у многих групп отличается своеобразием -например, у неквалифицированных рабочих, студентов, твор­ческих работников, домашних хозяек.

Условия семейного счастья либо сохраняют имеющееся, либо обретают большее или меньшее значение в зависимо­сти от возраста опрошенных. Каждой возрастной группе при­сущи свои особенности. Сравнивая выборы условий семей­ного счастья людьми различных возрастных групп, логично задать вопрос: в каком возрастном периоде происходит за­метное изменение в их суждениях? Ответ можно получить с помощью ранговой корреляции.

Как и следовало ожидать, близкие возрастные группы име­ют весьма схожую иерархию условий семейного счастья, на­пример группы до 20 лет и 21-24 года (0,94) или группы 35-39 лет и 45-49 лет (0,92). Больше всего различий у мужчин моло­дого и пожилого возраста, причем граница проходит в возра­сте 35-39 лет. Иерархия ценностей счастливой семейной жиз­ни имеет больше всего различий между возрастной группой до 20 лет, с одной стороны, и возрастными группами старше 35 лет - с другой. Очевидно, эти различия отражают в себе разницу, обусловленную не только возрастными особеннос­тями респондентов, но и социально-экономическими, полити­ческими условиями, пережитыми людьми разных поколений (война, годы восстановления народного хозяйства и др.), а также условиями воспитания и образования, которые в зна­чительной степени изменились к лучшему для современной молодежи.

Совокупным влиянием причин можно объяснить и тот факт, что в зависимости от возраста мужчин значительно меняет­ся оценка детей как условия счастливой семейной жизни (в иерархии условий они занимают от 3-го до 7-го места). При­чем до 20 лет потребность у мужчин в детях значительно меньше, но постепенно с возрастом она повышается. В 30-44 года мужчины чаще склонны отмечать это условие, а в возрасте 44-49 лет роль детей вновь несколько умень­шается.

Взаимопониманию с супругой мужчины всех возрастов отводят довольно значимую роль среди условий семейного плана, ставят это условие на 2-3-е место. В возрасте 35-39

лет происходит некоторая переоценка этого условия - оно занимает 4-е место. Затем по мере увеличения возраста мужчин его значение вновь повышается и оно вновь зани­мает 2-3-е место в иерархии прочих условий. Наибольшее значение взаимопониманию с супругой мужчины придают в возрасте 40-44 года, наименьшее - 30-34 года.

Почти не меняется с возрастом отношение к условию «уверенность в прочности брака»: оно чаще всего оказы­вается на 6-&-м месте, но в возрасте 30-34 года - на пред­последнем, 10-м месте. Малопривлекателен для мужчин как условие семейного счастья интересный досуг в семье: ему отводят 9-11-е место мужчины в различных возраст­ных группах.

В суждениях женщин о семейном счастье также можно отметить условия, значение которых не изменяется или изме­няется с возрастом.

Условие «взаимопонимание» у женщин во всех возрастах на первом месте, за исключением женщин в возрасте 40-44 года, когда оно оказывается лишь на 4-м месте. Максимум выборов оно получает в 21-24 года.

Как условие счастливой семейной жизни дети оцениваются женщинами в зависимости от возраста по-разному. Самое большое число голосов «за» отдают женщины в возрасте 45-49 лет, т. е. 2-е место среди прочих условий семейного счас­тья в этом возрасте, минимум голосов - в возрасте 25-29 лет и 30-34 года - 3-4-е место.

Уверенность в прочности брака как условие семейного счастья чаще выбирается в возрасте до 20 лет - 5-е место. Затем процент выборов постепенно снижается и становится минимальным в возрасте 35-39 лет.

Интересный досуг в семье, по мнению женщин всех воз­растов, мало способствует счастью, ему отводится 7-9-е ме­сто среди всех условий.

Если у мужчин в отдельных возрастных группах имелись заметные различия в представлениях о семейном счастье, то ориентация женщин более стабильна. У женщин уже в моло­дом возрасте складываются определенные взгляды на се­мью, которые остаются в основном неизменными на протя­жении всей жизни. У женщин нет такого возрастного перио-

да, который бы разграничивал одни убеждения от других. Об этом свидетельствуют высокие показатели ранговых кор­реляций между выбираемыми условиями семейного счас­тья в разных возрастах.

Степень идентичности суждений о семейном счастье муж­чин и женщин разных возрастов можно увидеть с помощью коэффициента ранговой корреляции Спирмена. Наибольшее сходство взглядов у представителей разного пола обнаружи­ваем у мужчин в возрасте 25-29 лет и у женщин в возрасте 40-44 года (0,87), у 40-44-летних мужчин и у 45-49-летних жен­щин (0,85). Как видим, совпадение представлений наблюда­ется в определенных возрастах. Наибольшие различия в представлениях об условиях семейного счастья у мужчин до 20 лет и у женщин старше 30.

Во взаимоотношениях супругов, в частности в принятии решений об увеличении размеров семьи, определенную роль играет единство взглядов о тех или иных сторонах семейной жизни. Причем у супругов могут быть определенные представ­ления о мнении друг друга - согласованные или несогласо­ванные с личной точкой зрения. Единство или различия во взглядах супругов могут иметь разные последствия для се­мейной жизни: укреплять ее или провоцировать напряжение, конфликты, ставить под угрозу брачный союз. С другой сто­роны, предположение о том, что думает брачный партнер по поводу счастливой семейной жизни, может стимулировать различный эмоциональный настрой супругов - чувство ду­ховной близости, приятное переживание взаимно разделяе­мых ценностей или чувство духовного неудовлетворения по­зицией близкого человека, досаду, отчаяние и т. д.

Конструкция вопроса, касавшегося представлений об ус­ловиях семейного счастья, позволила выявить не только мне­ние респондента (женщины или мужчины), но и представле­ние респондента о мнении супруга(и). Отвечавший при запол­нении анкеты указывал, что среди условий семейного счас­тья важно для него лично и для брачного партнера.

Мужья не очень точно прогнозируют точки зрения жен (ко­эффициент корреляции Спирмена - 0,43). Жены иначе оце­нивают условия семейного счастья по следующим пунктам: материальное благополучие и отдельная квартира; хорошее

положение на работе (оценка женщин ниже, чем думают му­жья), интересная работа, свобода, самостоятельность, ин­тересный досуг н семье (оценка жен выше). Мужья, прогно­зируя мнение своих жен, не ошиблись при оценке таких ус­ловий, как дети, уверенность в прочности брака, круг дру­зей (здесь проценты выборов почти совпадают).

Теперь посмотрим, что думают жены о представлениях мужей об условиях семейного счастья. Оказывается, женщи­ны очень ошибаются, делая выводы за мужей, и указывают иную последовательность условий семейного счастья по срав­нению с той, которую указывают сами мужчины (коэффици­ент корреляции - 0,1). При этом только четыре условия се­мейного счастья женщины оценили правильно, прогнозируя мнение мужчин, - дети, уверенность в прочности брака, круг друзей, желаемое образование. Прочие условия мужчины оценивают не так, как предполагают жены. Наибольшая раз­ница обнаружена в суждениях о взаимопонимании, хорошем положении на работе. Здесь мужья ниже оценивают эти фак­торы, чем предполагают их жены. Различны мнения о мате­риальном положении, отдельной квартире, свободе, самосто­ятельности: мужчины оценивают их выше, чем предполагают об этом женщины. Женщины стремятся понять психологию мужей, считая для них более важными, чем для себя, усло­вия статусного и престижного характера, тем не менее их оцен­ка не совпадает с мнениями мужей.

Итак, мы рассмотрели ценность детей на фоне условий семейного счастья, как его понимают жители современного крупного города. Полученные результаты позволяют сделать ряд выводов социологического и социально-психологическо­го содержания как в отношении потребности современника в детях, так и относительно представлений о семейном счас­тье вообще.

1. Понятие «семейное счастье» включает, по пред­ставлениям современного человека, достаточно широкий круг условий материального, семейного и внесемейного плана. Опрашиваемым предлагалось оценить одиннадцать условий, при наличии которых человек имеет возможность эффектив­но действовать в различных сферах своей жизнедеятельно­сти - в семье, на производстве, в неформальном общении с

другими людьми, проявить себя как личность и т. п. Ни одно из этих условий не было категорично отвергнуто обществен­ным мнением. Это значит, что каждая из указанных сфер жизнедеятельности современного человека так или иначе связана с представлениями о семейном счастье.

Понятие «счастливая семейная жизнь» не ограничивается одним-двумя меркантильными факторами, не сводится толь­ко к семейным заботам или отношениям супругов. Это дает основания считать, что представление о счастливой семей­ной жизни у большинства людей неотделимо от понятия пол­ноценной, всесторонне развитой личности. Наш вывод под­тверждается данными выборочных социологических исследо­ваний, проведенных в ряде крупных (Москва, Ленинград), сред­них (Пенза, Махачкала) и малых (Егорьевск, Дубна) городов и охвативших несколько тысяч женщин. На вопрос, с чем ассо­циируется у них счастье, 96% женщин ответили: «С любимой профессией и семьей». В сложном многообразии условий, комплексно отражающих понятие «счастливая семейная жизнь», содержится фактическое доказательство того, что советская семья действительно является ячейкой общества в том смысле, что она отражает в своем идеале обществен­но ценные идеалы человеческих взаимоотношений, всесто­ронне и гармонически развитой личности.

2. В представлениях людей понятие «семейное счастье» не абстрактный набор символов, не перечень дальних перс­пектив, ценностей, оно «материализовано». Для семейного счастья, по мнению большинства, требуется хорошая осно­ва, заложенная в практике общения супругов, это выражает­ся в необходимости взаимопонимания; материальная основа существования, в соответствии с чем опрошенные указыва­ют на необходимость финансового достатка и хороших жи­лищных условий; материальная основа реализации брачных отношений супругов - рождение детей. В такой последова­тельности и «материализованности» суждений о семейном счастье легко увидеть, что изучаемая разновидность мораль­ных отношений существует не только как элемент сознания, но и как практическое отношение, как житейская практика.

В свою очередь представления о счастливой семейной жизни всегда складываются на основе материальных обще-

ственных отношений, конкретных условий существования, как производные от них. Как и любая моральная категория, категория общественных отношений «семейное счастье» -понятие социальное и историческое.

Вполне можно допустить, что в различные моменты су­ществования социалистического строя идеал благополучной семьи наряду с непременными условиями (например, труд­но представить себе семью сколь угодно далекого будуще­го без взаимопонимания и детей) будет характеризоваться общественным мнением посредством других условий, про­диктованных новыми факторами общественных отношений, прогрессом общества, потребностями личности. По мере удовлетворения материальных потребностей и по мере раз­вития человеческой личности на первый план будут выхо­дить все новые духовные потребности - потребность в ин­формации, в приобщении к искусству, общественной и на­учной деятельности, жажда путешествий, увлечение люби­мым делом. Это значит, что в будущем в контексте семей­ного счастья у детей появятся новые «конкуренты».

Сказанное позволяет сделать вывод о демографической политике, которая должна осуществляться в обществе. Что­бы дети заняли более высокий ранг в иерархии ценностей, необходимо прежде всего «освободить» им соответствую­щее место, т. е. в какой-то мере удовлетворить «конкури­рующие» потребности, предполагая, что произойдет жела­тельный сдвиг ценностей. По всей вероятности, в обозри­мом будущем трудно «потеснить» материально-бытовые потребности людей, удовлетворить их настолько, чтобы они перестали «конкурировать» с детьми. Но что касается, на­пример, фактора «взаимопонимание», то общество уже сегодня располагает реальными возможностями осуще­ствить ряд мер, направленных на укрепление и нормализа­цию супружеских отношений. Сюда входит и подготовка молодежи к семейным ролям, и «служба брака», помогаю­щая найти брачного партнера, и кабинеты сексолога, где супруги могут получить консультацию по вопросам интим­ной жизни, и психотерапия семейных отношений, и лекцион­ная работа по разъяснению различий в мужской и женской психологии, и т. д.

3. Основой семейного благополучия большинство опро­шенных назвали взаимопонимание супругов. Понятие «вза­имопонимание» в контексте семейных отношений очень ем­кое по своему социально-психологическому содержанию. Взаимопонимание супругов предполагает общность эмоци­ональных переживаний, осознанных и бессознательных ус­тановок, мотивов действий по отношению друг к другу, ка­кую-то степень сходства взглядов, адекватности восприя­тия действительности, взаимную уступчивость, готовность жертвовать личными интересами ради семьи, детей, парт­нера по браку. Взаимопонимание возможно при соблюде­нии общественных норм и норм семейной жизни, принятых супругами по взаимной договоренности, а главное - при условии предвидения поведения брачного партнера.

Взаимопонимание способно проявляться в широком спек­тре социально-психологических состояний и процессов, харак­теризующих общение близких людей: от вынужденного или равнодушного соглашательства до логически находимого со­гласия; от интуитивного предвосхищения реакций и действий брачного партнера до глубокой эмпатии (т. е. взаимного про­никновения в психологию друг друга, понимания потребнос­тей, мотивов поступков, распознавания малейших оттенков психических состояний). Здесь и интимная доверчивость, выз­ванная необходимостью найти участие и сочувствие в дру­гом человеке, и осознанное стремление получить поддерж­ку и совет, обращаясь к супругу как к собственной совести, идеалу порядочности, справедливости, честности. Необхо­димы также понимание привычек, интересов, убеждений друг друга, полное разделение взглядов на жизнь и духовные ценности. Взаимность может проявляться от общих ситуа­тивных переживаний до подобия в переживаниях действи­тельности.

Естественно, что каждый отвечавший на вопросы анке­ты, выбирая пункт «взаимопонимание» в качестве условия счастливой семейной жизни, видел в нем свой смысл. Но можно уверенно сказать, что, как бы дифференцированно человек ни воспринимал понятие «взаимопонимание» в кон­тексте супружеской жизни, неизменно для каждого в нем будут семантическая категория положительности, нрав-

ственный идеал добра и справедливости и психологичес­кая категория желательности взаимопонимания в практи­ческом общении супругов. В этом смысле понятие «взаи­мопонимание» отвечает идеалу семейных отношений, кото­рый наряду с другими факторами предполагает гуманизм, равноправие в отношениях мужа и жены', единство взгля­дов, убеждений, ценностей, готовность делить радости и трудности жизни.

Исключительная роль взаимопонимания в представ­лениях о семейном счастье тем более очевидна, если учесть цементирующую основу брака в социалистическом обще­стве. Материально-экономическое положение, статус суп­ругов, необходимость сохранения традиций рода, религиоз­ные установки и прочие внешние факторы, скрепляющие брачный союз, утратили былое значение.

Подведем итоги содержания всей главы о потребности в детях.

Многоплановый подход к этой проблеме с учетом мотивов разного порядка - субъективного и объективного - дает объемное представление об изучаемом явлении. Мы выя­вили разные эмпирические планы, которые позволили диф­ференцировать позиции представителей тех или иных соци­ально-профессиональных, половозрастных групп. Получен­ные сведения дают возможность формировать демографи­ческое сознание людей, целенаправленно воспитывать де­мографические установки, в частности по отношению к много­детным семьям; вести в случае необходимости пропаганду по увеличению рождаемости с учетом психологических раз­личий, присущих отдельным слоям населения.

Мы убедились в том, что потребность в детях обладает, как и многие потребности, качеством многозначности. Она сопряжена с удовлетворением личностью ряда других по­требностей - духовных, материальных, созидательных, пе­дагогических, социально-психологических и т. д. Следователь­но, потребность в детях включена в систему потребностей конкретного человека, отражающую не только его индивиду­альность, но и исторические и социальные условия бытия.

Потребность в детях обладает специфическим качеством пластичности. Пластичность потребности в детях выража-

ется в том, что она не есть некоторое жесткое, раз и навсег­да сложившееся эмоционально-понятийное образование в сознании личности, но сложный синдром взаимосвязанных и в той или иной мере согласованных отношений, взглядов человека, осознаваемых или неосознаваемых им функцио­нальных ролей детей в жизнедеятельности родителей и об­щества. Качество пластичности обусловлено тем, что потреб­ность в детях возникает под влиянием нескольких побуди­тельных начал. Основные из них - чадолюбие и стремление личности «вписаться» в общественно заданный образец качествен но-количестве иного воспитания потомства. Каче­ство пластичности проявляется в различных эмпирических планах, т. е. сферах отношений, суждений, практического поведения человека. Подчиняясь некоторой общей тен­денции отношений индивида к детям, данная потребность имеет при этом свои нюансы. Поэтому трудно найти, да вряд ли и есть в этом необходимость, способ и метод, позволяю­щие выразить потребность в детях каким-то единым показа­телем, как бы ни была заманчива эта задача. Всякая попыт­ка решить ее - более или менее грубая абстракция от под­линного содержания сложного, многофакторного социально-психологического явления, которое выражается понятием «по­требность в детях».

В условиях малодетной семьи потребность в детях может иметь разную мотивацию у одного и того же человека. Она различно проявляется в отношении к первенцу и последую­щим детям. По отношению к первому ребенку в современных условиях жизни она наиболее интенсивна у большинства лю­дей. В сознании индивида данная потребность не дифферен­цирована в том смысле, что, принимая решение о рождении первого ребенка, индивид не задумывается, почему именно ему хочется иметь ребенка. Потребность в первом ребенке - общераспространенное явление, т. е. характерное для изучаемой нами совокупности - населения крупного горо­да. Потребность же во втором, а тем более в третьем ребен­ке чаще всего специфически мотивирована. Это означает, что в принятии решения участвует сознание и самосознание личности: имеет место борьба мотивов, актуализируются от­дельные потребности, сопряженные с детьми, и функции,

которые имеют дети в жизнедеятельности семьи и личнос­ти. Семья не заводит, например, третьего ребенка на том основании, что так принято. Поскольку в обществе распрос­транен иной стандарт, супруги как-то мотивируют свое ре­шение иметь третьего ребенка: «любим детей», «у нас де­вочки, а хотелось бы и мальчика» и т. д. Но по всей вероят­ности, в многодетной семье мотивация рождения третьего, четвертого и последующих детей вновь утрачивает диффе­ренциацию, подобно тому как она имеет обобщенную фор­му («так принято», «таковы традиции») в этнических груп­пах, где многодетность традиционна.

Таким образом, непервые дети для большинства людей не являются актуальной потребностью. А это значит, что та­кая потребность не может быть побуждающим источником поведения. Не стимулировав потребность в детях (вторых, третьих), нельзя добиться увеличения семьи даже при усло­вии значительного удовлетворения материально-бытовых нужд и материального стимулирования рождаемости.

Потребность в детях обладает качеством мобильности. В иерархии ценностей личности, принадлежащей к той или иной социально-профессиональной или половозрастной груп­пе, дети занимают определенное, но не постоянное место. Изменение их позиции сопряжено с отношением личности ко всем «конкурирующим» факторам, например к условиям сча­стливой семейной жизни. Чтобы повысить «ценность детей», недостаточно и необязательно поднимать их престиж в гла­зах определенной части общества, хотя такой путь измене­ния ценностных ориентации кажется на первый взгляд более приемлемым.

Позиционное изменение детей в структуре ценностей лич­ности может наступить в результате воздействия на иные ком­поненты структуры, путем понижения значения иных «конку­рирующих» ценностей или посредством уменьшения роли «конкурирующих» ценностей в сознании индивида. Напри­мер, с помощью воспитательных мер можно добиться того, чтобы в сознании молодежи не сталкивались и не мешали друг другу такие факторы, как необходимость получения об­разования и рождение ребенка. Огромную роль в переори­ентации отношений к детям могут сыграть развенчивание

культа вещей, накопительства, борьба с «психологией ме­щанства» и т. д.

Наконец, потребность в детях обладает качеством отно­сительной адекватности. Дело в том, что потребность в детях, как и любая потребность, может быть по-разному пред­ставлена в сознании индивида, т. е. более или менее отчетли­во и адекватно осознаваться как нужда, как цель. Осознание же человеком своих объективных нужд - это процесс, зави­симый не только от психологических состояний, опыта, зна­ний личности, но и от социальных факторов - воспитания, политики общества, содержательности доносимой широким массам информации о причинно-следственных явлениях в обществе и т. д. Поэтому осознание потребностей может быть адекватным или не вполне адекватным и даже извра­щенным. Но в свою очередь понятие «адекватное - не­адекватное» - относительно, поскольку критерии осознания потребностей бывают различными с точки зрения функций тех предметов, в которых есть потребность (индивид может переоценивать или недооценивать их с этой стороны), с точки зрения реальных обстоятельств жизни индивида (он может учитывать или не учитывать их и потому искаженно видеть свои потребности) и т. д.

Адекватность - неадекватность потребности в детях у большинства жителей крупного города также следует оцени­вать по разным критериям. Если учитывать процесс урбани­зации, установки общества относительно качества воспита­ния детей и прочее, то потребность в малодетной семье -явление адаптационного характера, и в этом смысле оно адек­ватно отражается в сознании большинства. Но что касается иного критерия - социально-психологического, то наши исследования дают основание предположить, что потребность в детях выражается у большинства жителей крупного города неадекватно. С точки зрения социальной психологии, функ­ций детей в жизнедеятельности семьи и личности, малодет-ная семья, потребность в которой переживает современник, не отвечает гуманистическим принципам нашего общества, идеалу всесторонне и гармонически развитой личности.

Заканчивая обсуждение вопроса о потребности в детях, следует заметить, что данная потребность - лишь основа,

побуждающий источник репродуктивного поведения. Одна­ко между потребностью и действием индивида, направлен­ным на удовлетворение потребности, очень много опосред­ствующих внешних условий и психологических факторов. Прежде всего следует учитывать, что потребность - не толь­ко определенное отношение между субъектом и объектив­ным миром, но еще и возникшее в результате этого отноше­ния субъективное состояние, в той или иной степени стиму­лирующее к деятельности.

Одним из центральных субъективных состояний, воз­никших в результате переживания потребности и в то же время обусловливающих взаимосвязь потребности и пове­дения, является установка. Следующая глава рассматривает это психическое явление с точки зрения репродуктивного поведения.

БЕРЕМЕННОСТЬ

Л. Ф. Курило

ПРАВО РОДИТЬСЯ¹

Согласно международным нормам каждый человек об­ладает правом иметь детей, быть здоровым и самостоятельно принимать решения по этим вопросам. При контакте пациен­та с врачом, при проведении консультаций и диагностики реа­лизация этих прав зачастую ставит специалистов-медиков перед необходимостью решать целый комплекс достаточно противоречивых морально-этических проблем. Особенно сложная ситуация в этом смысле сложилась в области реп­родуктивных технологий, где в последнее время появилось много нового.

В практической медицине сейчас широко используются методы искусственного оплодотворения, конечная цель кото­рых - лечение бесплодия, и мужского, и женского. Они бази­руются на трех подходах. Первый - искусственная инсемина­ция женщины спермой мужа или донора. Затем, экстракорпо­ральное оплодотворение (ЭКО) яйцеклетки in vitro, получен­ной от женщины, как правило, после гормональной стимуля­ции с последующим переносом (трансплантацией) развиваю­щегося эмбриона в утробу матери (ПЭ). И наконец, вынаши­вание эмбриона (плода) так называемой суррогатной мате­рью. Определенные этапы каждого из названных подходов постоянно совершенствуются, позволяя все большему числу людей надеяться на положительное для них решение пробле­мы деторождения. Можно назвать, скажем, метод микрооп­лодотворения одной яйцеклетки одним сперматозоидом, по­лучение сперматозоидов микропункцией эпидидимиса, транс­плантацию гамет в трубы матки, использование ооцитов (яй­цеклеток) после их криоконсервации и т.д.

Эти методы позволили получить новые данные по некото­рым фундаментальным вопросам, таким как механизмы со-

• Человек. 1995. № 4.

зревания ооцитов и взаимодействия гамет в процессе опло­дотворения у человека, первые этапы дробления эмбриона человека, закономерности элиминации эмбрионов на началь­ных этапах развития, уровень и типы хромосомных аберра­ций в яйцеклетках и эмбрионах на ранних стадиях развития. Появились новые возможности предимплантационной диаг­ностики.

Однако, несмотря на все успехи, использование репродук­тивных технологий, особенно в медицине, воспринимается неоднозначно как исследователями, так и общественностью. Раздаются даже голоса о том, что дальнейшее развитие этой области несет угрозу человечеству, так как неизвестны отда­ленные последствия оплодотворения in vitro, и что необходи­мы жесткие критерии, сдерживающие и регламентирующие репродуктивные технологии.

Морально-этические вопросы концентрируются, в основ­ном, вокруг следующих проблем: статус эмбриона человека, срок развития эмбриона, начиная с которого он может рас­сматриваться как личность, правомочность манипуляций с половыми клетками и с эмбрионами человека, как с медицин­скими, так и с исследовательскими целями, правомерность замораживания эмбрионов и половых клеток человека и ис­пользование их для реципиентов, права и обязанности доно­ров половых клеток, психологическое состояние пациентов -участников процедуры искусственного оплодотворения, слож­ности суррогатного материнства, правомочность выбора пола плода. Искусственная инсеминация обсуждается значитель­но реже. Однако и здесь далеко не все вопросы еще решены.

Дата добавления: 2015-11-02 | Просмотры: 539 | Нарушение авторских прав