АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

IV. Система изложения

_ 15. Относительно системы изложения я руководился следующего рода главнейшими соображениями.

Цель патентного права есть уничтожение конкуренции. Изобретатель ставится в особо выгодное положение: он может запретить всем и каждому пользоваться данным изобретением. Действие конкурента-фабриканта, само по себе безразличное, в силу патентного права становится деликтом, контрафакцией. Следовательно, центральной частью данной работы должно быть рассмотрение вопроса о праве патентного запрета. Анализируя это право, мы заметим, что оно с удобством может быть изучаемо по общепандектной схеме: 1) субъект; 2) объект; 3) содержание; 4) нарушение; 5) прекращение.

Субъектом права патентного запрета является тот, кто получил особую грамоту, выдаваемую в России министром финансов ("привилегия"). Объектом же - то техническое единство, которое изложено в приложенном к привилегии описании и патентной формуле *(82). Наше законодательство не знает защиты ни непатентованного изобретения, ни не получившего патента изобретателя. Наличность патента есть необходимое условие возможности преследовать за контрафакцию *(83). Указанный тезис может быть оспариваем в некоторых западных государствах ввиду существования двух институтов, неизвестных нашему законодательству, а именно 1) Vorbenutzung и 2) фабричных секретов. Под институтом Vorbenutzung (немецкий закон 1891 г., ст. 5,1°; австрийский закон 1897 г., ст. 9) разумеется личное и иногда неотчуждаемое право лица, начавшего в тайне эксплуатировать данное изобретение до момента заявки оного третьим лицом,- продолжать эксплуатацию, несмотря на последующую эвентуальную выдачу патента. (Лучшее исследование О. Schanze, Die Befugmss des Vorbenutzers emer patentirten Erfmdung ftlr Fortbenutzung, в его Patentrechthche Untersuchungen, lena, 1901, стр. 181-288 - Cp. Gew. Rechtsschutz, I, cтp. 157-170 и 189-200. Cp. решения reichsgencht'a 14 марта 1882, Gareis, III, cтp. 172-179, 1 мая 1885, Ibidem, V, стр. 161-165, 17 октября 1887, Ibidem, VI, стр. 196, 28 ноября 1895 г., Ibidem, XI, стр. 78 и сл.). Следовательно, блогодаря институту Vorbenutzung в Австрии и Германии держатель непатентованного изобретения защищен хотя бы в том отношении, что его не заставят впоследствии прекратить данное производство. У нас в России он не имеет даже и этой ограниченной защиты. Фабричные секреты дают несколько более широкую защиту третьим лицам, препятствуется не только запретить держателю секрета (под каковым термином разумеются все вообще сохраняемые в тайне сведения, изобретения и неизобретения) продолжать фабрикацию, но еще и выпытывать и разглашать, в чем заключается этот секрет. Следовательно, фабричный секрет слабее в своем действии, чем патент, только в том отношении, что он не отнимает у третьих лиц права самостоятельно выдумать ту же новинку и заявить ее к привилегированию права, которое отнимается выдачей патента. У нас в России фабричные секреты запрещены в крайне ограниченных размерах, лишь по отношению к рабочим, занятым на данной фабрике (Улож. о нак. ст. 1355). Эту статью, следовательно, можно конструировать как повышенную санкцию за нарушение договора найма на фабрику. По отношению же к третьим лицам фабричные секреты у нас в России от выпытывания и заимствования не защищены. Из немецкой литературы о защите фабричных секретов отмечу Chr. Finger, Reichsgezetz fur Bekвmpfung des unlauteren Wettbewerbs, Berlin, 1897, cтp. 288-296 (литер. указания, стр. III-IV), A. Ostemeth, то же название, Berlin, 1896, L. FuId, то же название, Hannover, 1896, стр. 157-169, H. Ortloff, Das Individualrecht auf Bewahnmg der Geschaftsgeheimnisse, в Busch's Archiv, XLVI, стр. 329-343, J. Wechsler, Der Verrat der Fabnk- und Geschaftsgeheimnisse, в Zeitschnft filr gew Rechtsschutz, II, стр. 222-224, E. Katz, то же заглавие, Ibidem, I, стр. 81-69, A. Klem, Zur Gesetzgebung Uber den Verrath von Geschafts- und Fabnkgeheimmssen, в Neuzeit, 1894, N N 6, 8 и 12, Pluto, Das Fabrikgeheimmss, в Zukunft, 2 июня 1894 - Cp. анкету 1877 г., стр. 78 и cл., Ellis, On Trade- Secretsv Patents, в Proceedings, VII, стр. 166-189.

Из этого вытекает важное систематологическое следствие: значит, о патентном запрете можно трактовать только тогда, когда предварительно изложено учение о выдаче патента. Это учение, в свою очередь, распадается на пять частей: 1) Кто может просить патент? 2) На что можно просить патент? 3) Как осуществляется право просить патент? 4) Какая санкция установлена законом за нарушение норм о праве на получение патента? 5) Как прекращается это право?

Следовательно, все мое изложение, по самому существу дела, должно распасться на две части. В первой я буду изучать то правоотношение, которое создается постановлениями русского закона о праве данных лиц при данных условиях требовать выдачи привилегии на данное изобретение. Эта часть (книга II: "Право на патент"; юридическое отношение между изобретателем и Отделом промышленности) распадется на четыре главы:

Глава I. Объект права на патент (изобретение);

Глава II. Субъект права на патент (изобретатель);

Глава III. Содержание права на патент (порядок получения патента); и

Глава IV. Нарушение права на патент и восстановление нормального порядка (уничтожение патента и т. д.).

Мыслима была бы еще пятая глава о прекращении права на патент; но ввиду того, что это право прекращается ipso jure отпадением каждого из субъективных и объективных условий его существования, подобная глава не могла бы иметь самостоятельного интереса.

Вторая часть работы посвящена правам из выданного патента (Книга III: "Право из патента"; юридическое отношение между патентодержателем и третьими лицами) и распадается на пять глав:

Глава I. Субъект ("патентодержатель");

Глава П. Объект ("учение о патентной формуле");

Глава III. Содержание ("права и обязанности патентодержателя");

Глава IV. Нарушение ("контрафакция"), и

Глава V. Прекращение ("прекращение патента").

Самостоятельно поставлена мной вступительная часть, посвященная истории и патентного законодательства, и догматики (книга I). Эта часть распадается на три главы:

Глава I. Западноевропейские государства и С. Штаты;

Глава II. Россия, и C. Штаты;

Глава III. Международные отношения *(84)

_ 16. В изложенной схеме я хотел бы обратить внимание читателей на две особенности. Во-первых, на выделение права на патент в совершенно самостоятельную книгу, не менее, если не более важную, чем та, которая посвящена праву из патента. Этим выделением я стремился возможно сильнее подчеркнуть правовой характер (в противоположность привилегионному) защиты изобретательских интересов. Я хотел указать, что выдача патента не есть свободный административный акт, а что Отдел промышленности, совершая эту выдачу, принужден держаться в строгих рамках подзаконной деятельности. Подобный тезис казался бы на первый взгляд самоочевидным труизмом. Однако я не могут не указать, что даже Положение повсюду говорит о привилегиях на изобретения и усовершенствования. Под привилегиями же мы обыкновенно разумеем акты конститутивные для создаваемых ими правомочий. Поэтому основной задачей моей работы было показать, что привилегии выдаются в России по принципу не факультативному (по благоусмотрению, по соображениям целесообразности или еще что-нибудь в этом роде), а по принципу облигаторному, т. е. что Отдел промышленности должен выдать патент, если соблюдены все законные требования, и что проситель может требовать выдачи патента.

Стремлением подчеркнуть это положение объясняется, между прочим, и самое заглавие книги, уклоняющееся от законодательной терминологии. Я надеюсь, мне удастся в тексте работы доказать, что так называемые "привилегии на изобретения и усовершенствования" решительно ничем, кроме своего происхождения, не заслужили такого названия; что с 1870 г. в России нет привилегий на изобретения, а есть только право изобретателя; что, наконец, нужно бороться против подобной неточности терминологии, потому что кличка "привилегия", так долго соединявшаяся с представлением о несправедливых институтах, до сих пор тормозит нормальную эволюцию патентного права. Правильнее всего было бы назвать мою работу: "Патентное право". Но ввиду того, что в России под патентами обыкновенно разумеют документы, удостоверяющие уплату торговых налогов, я избрал совершенно нейтральный заголовок: "Право изобретателя".

_ 17. Вторая главная особенность моей систематики заключается в том, что я не предпосылаю моему изложению конструктивной главы. Сделано мной это изменение общепринятого порядка сознательно и по следующим главнейшим соображениям. Что такое "юридическая конструкция"? Под этим названием мы должны разуметь синтетическое "сведение" того материала, который аналитически изучается на всем протяжении работы. Шаг за шагом рассматривает исследователь отдельные конкретные вопросы, шаг за шагом толкует он, пользуясь всеми правилами герменевтики, постановления положительного закона. Наконец, в известный момент его работа кончена: все отдельные догматические вопросы исчерпаны. Значит ли, что работа уже и закончена? Очевидно, нет. Для законченности ей не хватает такой последней общей формулы, которая сводила бы воедино все детали. Подобный заключительный аккорд должен быть полезен, с одной стороны, читателю: иначе ему было бы трудно разобраться в массе умозаключений, тянувшихся друг за другом в аналитической последовательности на протяжении сотен страниц. С другой стороны, такой "аккорд" должен быть полезен и самому автору: долгий труд его может быть уподоблен работе архитектора, тщательно отделывавшего каждую деталь воздвигаемого здания; но вот последний камень обтесан и положен на свое место; пора отойти на несколько шагов назад и окинуть одним взором всю совокупность созданной постройки: только издали ведь видно, насколько отдельные детали гармонируют друг с другом, насколько целостно общее впечатление.

Итак, и для самого исследователя, и для читателей "конструкция" естественным образом является последним словом работы. Мне захотелось сохранить этот естественный распорядок и в самом расположении глав: конструктивная часть поставлена у меня поэтому в самом конце работы, в форме "послесловия".

Этим приемом я несколько уклоняюсь от общепринятой систематической схемы: конструктивная глава ставится обыкновенно в начале исследования, тотчас за исторической частью. Если вдуматься в дело, то можно наметить два главных мотива, почему исследователи обыкновенно поступают именно так. Постараюсь показать, что эти подразумеваемые, но иногда не высказываемые мотивы несостоятельны.

I. Конструктивную главу авторы очень часто смешивают с Dogmengeschichte. И тогда система изображается у них в такой форме: 1) история положительных законодательств, 2) история "теорий". А к истории теорий в конце, в виде естественного придатка, прибавляют критику этих теорий и "собственную конструкцию". Такой взгляд на дело, довольно распространенный, влечет два неудобства. 1) "Теории" приходится излагать отдельно от "законодательств". Между тем взаимодействие этих двух факторов настолько очевидно, что исторический очерк только тогда и может быть более или менее глубоким, когда он не лишен важного подспорья для уразумения былых, отошедших в вечность, тенденций и намерений: когда он не лишен возможности последовательно и постоянно параллелизировать "теории" с "законодательствами". 2) Низводя собственную конструкцию до уровня поправки к истории доктрин, исследователь сам себя обрекает на бесплодную работу: не имея возможности ссылаться на (неизвестные еще читателю) детали догматической работы, он принуждает себя ограничиваться довольно сомнительной диалектикой. Указания на противоречия в пределах данной доктрины, на случайные несогласованности с каким-либо выдающимся постановлением закона, на "неверность (?) исходной посылки", нередко даже на "взаимоуничтожающее значение двух только что изложенных доктрин, так основательно развивающих друг друга",- вот приемы, коими принуждена оперировать додогматическая конструкционная глава. Стараясь избежать перечисленных неудобств, я всю смену различных "теорий" изобразил в общеисторической главе, отрицая, следовательно, чтобы эти теории имели самодовлеющее значение. Подвергать же "критике" эти теории мне вовсе не пришлось: самое изложение должно показать, почему явилась данная доктрина, в связи с какими общественно-социальными явлениями она зародилась. А раз установлена каузальная связь - всякому становится очевидным, что с отпадением перечисленных социальных явлений должна отпасть и "теория": нет критики более уничтожающей, чем критика каузальная. Поясню примером. Теория Шеффле создалась в такой момент, когда боролись за авторское право и против патентов (таково было правовоззрение!); соответственно она и подогнана: "и автору, и изобретателю необходимо-де иметь некоторый Vorsprung для того, чтобы получить полагающуюся им ренту; у изобретателя, долго работавшего над изобретением и, следовательно, сжившегося с ним, такой Vorsprung имеется естественным образом; стихотворение же может всякий воспроизвести немедленно; следовательно, надо обеспечить автору искусственный Vorsprung". Раз эта теория приведена в эволютивную связь с определенными социальными явлениями, критика ее совершается азбучно просто: явления эти отошли в вечность, изобретателей мы теперь ставим на одну доску с авторами (таково наше миросозерцание): значит, теория Шеффле потеряла raison d'кtre. A ведь было бы смешно, если бы я стал "критиковать", исследуя, действительно ли у изобретателя всегда имеется естественный Vorsprung...

II. Конструктивную главу очень часто ставят перед догмой по практическим соображениям. При этом практические соображения такого порядка могут быть разгруппированы в две категории: а) одну - более грубую и b) другую - более тонкую.

Ad a. Грубо ошибочными являются те квазипрактические соображения, которые в наиболее выпуклой форме выражены у Тilliиre'a и у КоhIеr'а.

Первый говорит: "Раньше, чем анализировать закон о патентах, я должен ответить на коренной вопрос, а именно, составляют ли эти патенты "привилегию", дарованную из милости, или "собственность", гарантированную по праву; потому что в первом случае я должен буду толковать закон в возможно более рестриктивном духе, а во втором - стараться дать изобретателю возможно более защиты". А второй изображает ту же мысль в следующем поразительном примечании к своей работе об авторском праве *(85): "Treffend (!) Ed. Laboulaye (Etudes etc., p. XXII): "Si le droit des auteurs est une propriйtй, on ne peut trop l'etendre; si c'est un privilиge, il est sage de le restreindre". Таким образом, оба указанные автора находятся в несомненном логическом кругу: конструкция есть результат толкования конкретных постановлений закона,- а они хотят закон толковать на основании конструкции! Выходом из этого круга может служить только один прием: конструкцию им приходится делать дедуктивной, компонуя ее диалектическим путем из "основной" посылки. Изложенная грубая ошибка, таким образом, исходит из априоризма конструкции (отнюдь не синтез!) и основывается на полном отрицании принципа законности: правоверный юрист не позволит себе толковать закон более ограничительно только потому, что этот последний основан, по мнению автора, на несимпатичной "конструкции". Мысль Laboulaye, столь хвалимая Коh1еer'ом, содержит отрицание наиболее святых заветов юриспруденции.

Ad b. Более тонкими являются практические соображения следующего порядка: закон надо толковать; для того чтобы его толковать, необходимо предварительно синтезировать его (хотя бы провизорно); а затем, на основании этого синтеза ("общий смысл закона"), можно заполнять те пробелы закона, где нет expressis verbis выраженных норм.

Поскольку эти соображения не сбиваются на те, которые изложены в предыдущем абзаце, я считаю их чрезвычайно солидными, однако не безусловно точными. Общие начала герменевтики учат нас, как толковать закон: освященные веками приемы дозволяют нам пользоваться текстом закона и контекстуальными аналогиями,- определяют взаимное отношение и "ценность" текста и подготовительных материалов,- указывают на взаимозависимость норм одного и того же законодательства как органического целого. Ошибка обыденной герменевтики заключается в том, что она сводит всю деятельность толкователя к логическим операциям. Между тем это, очевидно, неправильно: во всяком применении закона есть место, сознательно законодателем оставленное для индивидуального творчества; это творчество проявляется и в процессе конкретизации закона, и в более важном процессе заполнения недостающих объективных норм. Только влиянием старого увлечения всемогуществом диалектики можно объяснить обычную ошибку: думают, что из совокупности двадцати норм, среди которых нет нужной двадцать первой, можно вывести восходящим путем сперва "общий смысл" этих двадцати норм, а затем обратно нисходящим путем именно недостающую двадцать первую; имеют какой-то мистический страх перед "общей" формулой, думая, что обобщение дает какой-то с неба свалившийся добавочный смысл. Пора оставить это притворство. Пора сказать, что закон ставит рамки, внутри которых судья свободно творит *(86): и это творчество не есть диалектическое вытягивание того, что "сокрыто" в общем смысле закона,- а настоящее, истинное, свободное творчество. В пределах, указанных законом (и выясненных обычными приемами герменевтики), судья творит право; да простят мне эту ересь!

Следовательно, толкование закона может и должно обходиться без синтетических предпосылок. Общая герменевтика укажет нам, какие рамки ставит закон для свободного судейского правосозидания. Самое же это созидание должно и может быть изучаемо по своим источникам, т. е. по судебным решениям. Слишком мало внимания обращают у нас в России на эту сторону вопроса: даже и сборников судебных решений низших инстанций почти не имеется. А между тем вне изучения "юриспруденции" (jurisprudence) в самых мелких ее деталях нет и не может быть научного изложения юридических вопросов. Окажутся ли пробелы в сводах судебных решений - их мы будем заполнять не мертвящей диалектикой, а свободным, на все жизненное отзывчивым творчеством. Надо ли будет критиковать имеющиеся судебные решения - мы будем или указывать, что эти решения противоречат объективным нормам-рамкам, или же будем говорить, что творчество осталось в законных рамках, но не представляется чутким к запросам жизни.

Ввиду всех таких соображений я решил строго провести принцип: "Божье - Богови, а кесарево - кесареви". Конструкция имеет своей целью дать формулу, объединяющую в немногих существеннейших признаках все особенности данного института. Конструкция имеет своей целью закрепить и объединить в уме читателя все то, что на протяжении сотен страниц подробно ему разъяснялось. Конструкция поэтому преследует научные цели, и только научные цели. Практика не может руководиться конструкционными формулами уже потому, что научный синтез только тогда и становится на подобающую высоту, когда он отрешается от запросов практики. Конструкция стоит над законом: и тот, кто станет толковать закон на основании конструкции, немедленно впадет в дебри кабинетного мудрствования по поводу законодательных тем.

Я твердо убежден, что жизнь довлеет сама себе и не нуждается в априорных предпосылках. И я считал бы свою задачу исполненной, если бы мне удалось в настоящей работе дать хотя слабое доказательство, что закон можно толковать, и применять, и изучать точно так же, как изучают свои объекты другие положительные науки, т. е. отнюдь не надевая перед началом работы априорных очков *(87).

V. Литература

_ 18. Что касается литературы вопроса, то она указана мной в примечаниях к каждому отдельному вопросу в систематическом порядке. Следовательно, изображать те же сведения в данном месте в каком-нибудь ином порядке (хронологическом, алфавитном и т.п.) было бы бесцельной тратой места *(88). Текущие литературные указания можно найти в Propriйtй Industrielle, Patentblatt, Journal Clunet, Goldschmidt's Zeitschrift, Gewerblicher Rechtsschutz и т. д.

Ограничусь поэтому указанием на те капитальнейшие работы, с которых должно начинаться всякое серьезное изучение патентного права.

Сборников положительных законов можно указать три:

Е. Blancet R. Beaume, Code gйnйral de la propriйtй industrielle, littйraire et artistique, etc., Paris, 1854. Для старого права.

Recueil gйnйral de la lйgislation et des traitйs concernant la propriйtй industrielle, издание Бернского международного бюро, Berne, три тома *(89) с 1896 г.- Лучшее издание. Исторические справки. Все ссылки на законы, сделанные мной без указания источника, почерпнуты в этом авторитетном своде.

С. G a r e i s (и A. W e r n e r) Patentgesetzgebung, Sammlung der wichtigeren Patentgesetze, Ausfuhrungsvorschriften etc., Berlin, 4 тома.

Полное перечисление действующих патентных законов всего мира (и первого действовавшего в каждой стране) - см. Propriйtй Industrielle, XVI, стр. 49.

Специальных журналов, кроме прекратившихся и кроме бюллетеней различных ассоциаций патентных агентов, можно указать пять:

Blatt fiir Patent-, Muster- & Zeichenwesen, Berlin.

Gewerblicher Rechtsschutz & Urheberrecht, Berlin. Цитировано: Gew. Recht.

Propriйtй Industrielle, Berne. Цитировано: Propr. Ind.

Le privative industriali, Torino.

J. P a t a i 1 1 e, Annales de la propriйtй littйraire, industrielle et artistique; с 50-х годов, по одному тому в год. Полное собрание французской jurisprudence. Цитировано: Patai11е, и год.

Для отдельных государств руководящими являются следующие работы:

I. Германия.

J. К о h 1 е r, Deutsches Patentrecht, Mannheim, 1878. Второе издание этой замечательной работы, к сожалению, появилось пока только четырьмя выпусками (из пяти), под заглавием: "Handbuch des deutschen Patentrechts", Mannheim, 1901. Книга эта цитирована дальше как: К о h l e r, Handbuch. Работа эта по своей полноте стоит в литературе особняком. Недостатками ее являются, с одной стороны, насильственное подведение закона под выдуманную автором и почти никем не принятую туманную Immaterialrechtsgiitertheorie; с другой стороны, очевидное "подгоняние" некоторых конкретных вопросов под те заключения, которые Коhеr давал в свое время тяжущимся сторонам и которые он теперь отстаивает per fas et nefas.

Лучшим практическим комментарием немецкого закона является:

A. S е I i g s о h n, Patentgesetz und Gesetz betreffend den Schutz der Gebrauchsmuster, Berlin, 1892. Вторым изданием я не успел воспользоваться.

Затем отмечу:

Е. H а г t i g, Studien in der Praxis des Kaiserlichen Patentamts, Leipzig, 1890. Солидная работа по некоторым основным вопросам.

H. R о b о 1 s k i, Thйorie und Praxis des deutschen Patentrechts, Berlin, 1890.

O. S с h a n z e, Das Recht der Erfindungen und der Muster, Leipzig, 1900.

Его же, Patentrechtliche Untersuchungen, Iena, 1901. Использовано отчасти.

С. G a r e i s, Die patentamtlichen und gerichtlichen Entscheidungen in Patentsachen, Berlin, 1881 и след. Полное собрание всех решений, касающихся патентного права, в систематическом порядке. Тринадцать томов, из коих три последних под редакцией A. Osterrieth'a. Цитировано: G a r e i s и номер тома.

Для старого права может быть рекомендован:

R. Klostermann, Die Patentgesetzgebung aller Lander, 1 -e издание - Berlin, 1869; 2-е издание - Berlin, 1876.

II. Франция. Литература очень богата, но вся носит исключительно комментаторский характер. Отмечу:

E. Р о u i 11 е t, Traitй thйorique (?) et pratique des brevets d'invention, 3-е издание, Paris, 1889. Эта книга пользуется наибольшим авторитетом. Цитировано по фамилии.

F. M a i n i e, Nouveau traitй des brevets d'invention, 2 тома, Paris, 1896. Новейшая и весьма полная компиляция. Цитировано по фамилии.

A. Renouard, Traitй des brevets d'invention, Edit. nouvelle (?), Paris, 1844. Для старого права.

III. Англия и С. Штаты. Все работы удивительно однообразны: полумеханическая сводка "cases".

W. R о b i n s о n, The law of Patents for useful inventions, три тома, Boston, 1890. Весьма полезен, так как дает массу цитат из подлинных решений. Цитирован: Robinson, и том.

A. W а 1 k e r, Text Book of thй Patent Laws of thй United States, 3 изд., New-York, 1895.

L. E d m u n d s, The law and practice of letters patent for inventions, второе издание by T. S t e v e n s, London, 1897. Цитировано: S t e v e n s.

R. Wallace &J. Williamson, тот же заголовок, London, 1900. Цитировано: Wallace.

Digest of patent Cases, London, с 1887. Сборник судебных решений.

W. Norton Lawson, The law and practice under thй Patents, Designs and Trade Marks Acts 1883 to 1886. London, 1898. В порядке статей.

IV. Италия и Австрия:

Е. В о s i о, Le privative industriali, Torino, 1891. P. Ritter Beck von Mannagetta, Das osterreichische Patentrecht, Berlin, 1893.

V. Россия. Полное отсутствие научной разработки вопроса. Практическим пособием отчасти может служить моя работа:

Ал. Пиленко, Привилегии на изобретения, практическое руководство и т. д., СПб., 1901.

Из других работ отмечу:

И. К о з л о в, Привилегии на изобретения и усовершенствования в России, СПб., 1897. Текст закона и пересказ.

П. Энгельмейер, Руководство для изобретателей, Москва, 1897. Не имеет юридического характера.

А. Г у р ь е в, О привилегиях на изобретения, к реформе законодательства, СПб., 1894. Полемическая брошюра.

Ф. К а у п е, Привилегии на изобретения, СПб., 1882.

Ф.Каупе, Обеспечение за изобретателем исключительного права собственности на сделанное им изобретение представляется ли справедливым и полезным? СПб., 1882. Обе брошюры - по поводу предстоявшей реформы.

С. Ш а р а п о в, Изобретатель и хищники, СПб., 1898 и его же (?), Александр Тропенас и производство стали по его способу в России, СПб., 1898. Частный вопрос.

А. Борзенко, Промышленная собственность, Одесса, 1894. Довольно много неточностей.

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 783 | Нарушение авторских прав