АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология
|
Терапевтическое воздействие игры
Наряду с психоаналитической доктриной игры, когда применяются методы наблюдения и невмешательства вместо руководства и рекомендаций, все в большей степени получают развитие современные интегративные психологические принципы игры. Это синтез наблюдения за спонтанной деятельностью детей, с тем чтобы наилучшим (оптимальным, наиболее' естественным) образом использовать его для решения актуальных проблем и восстановления (укрепления) психического здоровья, самочувствия, раскрытия резервов роста и наиболее полного, социально адекватного познания и отражения окружающей действительности. Следовательно, лечебное воздействие игры значительно шире ее психологической задачи или коррекции, существующих сами по себе, не заменяя, а дополняя психотерапию неврозов. Все это эффективно только при одном условии — в случае заинтересованности ребенка хотя бы в том, что с ним
будут играть, уделять больше внимания, чем раньше, хвалить за успехи, не отрицая временных неудач и поражений.
Ниже рассмотрены механизмы лечебной игры на физиологическом и терапевтическом уровнях.
Физиологическое действие лечебной игры состоит в создании новых положительно заряженных функциональных доминант в деятельности коры больших полушарий мозга. Именно они нейтрализуют и устраняют чувство страха, недовольства и печали как главных видов отражения дисфункционального состояния при неврозах.
К физиологическим аспектам воздействия лечебной игры следует отнести и восстановление оптимального билатерального взаимодействия левого и правого полушарий головного мозга. При неврозах у детей, как уже отмечалось, нередко подавляется активность ведущего правого полушария, что выражается в появлении не свойственных детям тревожности, сомнений, чувства опасности, ритуальных (защитных) действий. После проведения игры, в которую удалось эмоционально вовлечь ребенка и где он смог спонтанно выразить свои чувства, он подает при прощании не правую руку, как это было до игры, а левую, что указывает на активизацию его природно преобладающего правого полушария. Более того, ребенок может восстановить свою скрытую или явную лево-рукость, если она была следствием естественного, но затем подавленного межполушарного взаимодействия в первые годы жизни. Результат лечебной игры очевиден при заикании, связанном с переучиванием левшей и информационно-смысловой перегрузкой левого, недоминирующего, полушария головного мозга. Тогда заикание проходит при устранении блокирующих речь страхов, неуверенности в себе и проблем в общении. Собственно, на достижение этих результатов и направлены все игровые занятия.
Терапевтические факторы игры
1. Преодоление заторможенных и отрицательно действующих на личностный рост эмоций. Подробно мы изложим это, рассказывая о катарсисе. Здесь же отметим, что грамотно организованная игра дает возможность устранить непосильное бремя отрицательных эмоций с помощью разработанных нами методик принятия и играния роли. При этом основной принцип — взятие роли, которая раньше была недоступна, отвергалась и против которой воздвигнута защитная стена страха: насколько ребенок раньше боялся этой роли (образа), насколько он агрессивен по отношению к ней в процессе игры. Само преодоление отрицательных эмоций происходит с помощью других участников игры, драматически подчеркивающих тот страх, который раньше был присущ ребенку. Перемена же ролей показывает отсутствие прежнего страха: дети могут сопротивляться воздействию шоковых или перманентно действующих фруст-рирующих факторов.
Приведем историю мальчика 5 лет с явно правополу-шарной направленностью, с поздним развитием речи и почти одновременно начавшимся заиканием. Его водили к лучшим логопедам, которые исправляли речь на «правильную». Между тем он не может сейчас и не сможет в обозримом будущем так медленно и взвешенно говорить, будучи холериком. Очередным логопедом был установлен режим молчания, когда запрещалось произносить какой-либо звук в течение недели, и затем режим «чрезвычайного положения»: нужно было долго думать, как сказать слово и по какому поводу. Подобную мучительную пытку мальчик перенес только потому, что с ним никто и никогда не играл. Властная мать не допускала выражения детских эмоций, крика и веселья, поскольку паранойяльно убеждена в их вредности из-за опасности перевозбуждения и усиления заикания (так ей внушил опять же хороший в других отношениях
невропатолог). Но «запретный плод сладок», поэтому мальчик при общении на игровой площадке так радовался сверстникам, что начинал говорить еще сбивчивее, понять его становилось совсем нелегко. К тому же после режима молчания на его лице появлялось нечто вроде судорог, да и сон стал беспокойным. Видно было, как мучительно для него общение с родителями и специалистами, не учитывающими своеобразие темперамента, характера и причин заикания. На приеме было выявлено большое количество страхов, скованность, зажа-тость в непривычных ситуациях и неудивительно, так как его эмоции и речь были заблокированы. Мы дали ему возможность, может быть, впервые в жизни свободно поиграть без опасений, замечаний, наказаний и ежеминутного контроля. Эффективность игры была настолько велика, что на время исчезли блокирующие механизмы самовыражения: игра стала естественной, непринужденной и ненапряженной, эмоции «били фонтаном». Мать была поражена, когда ее пригласили в игровой зал, где она, не замечаемая ребенком, смогла наблюдать совершенно чистую речь сына в роли волка с его угрозами и агрессией в отношении других, более послушных сказочных персонажей. Становилось понятным, какой прессинг испытывал раньше ребенок при попытке избавиться от непереносимого нервно-психического напряжения.
Любой достигнутый эффект психотерапии должен закрепляться дома путем повторения и нахождения более оптимальных разрешений стрессовых и конфликтных ситуаций. Родители, надо отдать им должное, прислушались к нашим советам и ослабили навязчивый контроль за речью.
Особенно успешными были игры в тряпичные куклы с чередованием ролей и коррекцией реплик ребенка, если они не соответствовали взятой роли. Когда, держа в руках тряпичного волка, он снова начинал заикаться при нападении на зайчика, зайчик шутливо говорил: «Как
же ты меня испугаешь, если сам дрожишь от страха? Волки так не говорят». Тогда подзадоренный волк без запинки говорил, чего он хочет от зайчика: конечно же, съесть его, но может передумать, оставить в живых, отпустить при условии, что он больше не будет попадаться ему на глаза, поскольку такая уж у него натура, привычки и образ жизни. Далее разыгрывалась ситуация, когда волк пытается догнать всякий раз ускользающего зайчика и признает в конце концов, что зайчик такой же ловкий, как и он, и жить им в лесу придется вместе, несмотря на различие вкусов. Самое удивительное — чистая речь мальчика при игре, когда он сердился, гневался, угрожал, преодолевая блокированные ранее эмоции. Даже в гимназии, в которой он обучался впоследствии, не наблюдалось явных нарушений речи. Выздоровлению от невроза способствовало и более быстрое прекращение явлений невропатии как исходной нервно-соматической ослабленности. К десяти годам исчезли частые простудные заболевания, ангины, аллергические проявления, нарушения сна и аппетита. Речь стала полностью свободной, более того, наш бывший пациент начал по собственному желанию участвовать в художественной самодеятельности, сдал на «отлично» все экзамены и поступил в престижный вуз с конкурсом 10 человек на место.
2. Преобразование негативных, деструктивных чувств в позитивные, конструктивные чувства. Страх в этом случае превращается в уверенность в себе, раздражительность и капризность — в более адекватные реакции, а необоснованная печаль заменяется радостью от возможности познать себя и утвердиться в новом качестве.
3. Дезактуализация угрожающих образов с целью раскрытия и направления в позитивное русло индивидуальных психических возможностей ребенка.
4. Оживление (реанимация) эмоций способствует адекватному самочувствию, возрастному и индивидуальному
развитию. При отсутствии игр в детстве нет эмоций увлечения, азарта и возбуждения, столь характерных для естественных игр детей. В лечебной игре эти эмоции получают свое новое воплощение, например в виде открытой радости, переживания и печали по поводу как реальных, так и воображаемых событий. Например, девочка трех лет от роду, уже пребывая в неврозе страха и заикаясь при встрече с незнакомыми людьми, после спонтанной игры на приеме и похвалы за успехи в совместной игре в кегли, по словам матери, стала громко и чисто говорить, даже улыбаться и петь, чем привела в изумление родителей, а также бабушек и дедушек, не терпящих своеволия, самонадеянности и экспрессивности. Все же нужно отдать должное родителям, вспомнившим, какой дочь была непосредственной, эмоционально живой в первые годы жизни. После четырехмесячного курса проработанных совместно игр заикание прошло без следа. 5. Создание жизнерадостного настроя как условия адекватного самопознания и самоутверждения, означающего появление веры в себя и свои возможности. Следует помнить, что не бывает детей с неврозами, у которых бы не наблюдались заниженная самооценка и неуверенность в себе при одновременно подчеркнутом стремлении к самоутверждению. Именно остро переживаемая несостоятельность, неспособность защитить себя и настоять на своем, быть решительным и последовательным характеризует как детей, так и взрослых с невротически неизжитым опытом переживаний. Все это ведет к постоянной внутренней неудовлетворенности, препятствует раскрытию себя и достижению жизненно значимых целей. Тогда эмоциональное состояние не может быть оптимальным, более того, оно становится пессимистичным с депрессивным оттенком. И лечебная игра с ее оптимистичным, жизнеутверждающим настроем является средством оживления заторможенных и отрицательно измененных эмоций. Лечебная игра тем и отличается от
обычной игры, что предоставляет дополнительные возможности самоутверждения в пределах социальной реальности. Нельзя делать ребенка «летящим в космосе, преследующим и все уничтожающим вокруг суперменом». Он должен столкнуться с реальными, более или менее осознанными в его возрасте опасностями, чтобы выработать адекватные реакции. Обычно пример подобного опыта детей заставляет не очень «продвинутых» в этом отношении родителей удивиться, если не ужаснуться тому, как ребенок приобретает опыт решения проблем, похожих на их собственные. Тогда и родители начинают понимать, что не следует печалиться по поводу якобы безвыходной ситуации, словно это был конец света. Специалисту приходится каждый раз внимательно определять не только эмоциональное, но и в целом психическое состояние родителей, прежде чем лечить по их желанию нервные расстройства детей.
Вспомним гениального Франсуа Рабле, знаменитого автора романа «Гаргантюа и Пантагрюэль», между прочим доктора медицины. М. М. Бахтин, исследовавший его творчество, отмечал целебное действие смеха, как и лежащую в его основе Гиппократову философию смеха — не пасовать перед недугами, стараться во что бы то ни стало сохранять бодрость и силу торжествующего жизнелюбия, духовную активность, заряжать себя энергией жизни и побеждать недуг с помощью неиссякаемого оптимизма. Все врачебное искусство доктора Рабле заключено в этих принципах, как нельзя лучше подходящих для игровой психотерапии неврозов. Когда ребенок не хочет уходить из игрового помещения и туда начинает заглядывать встревоженная мать, становится ясно, что решать надо проблемы скорее самой матери, а не ребенка. Только каждая четвертая мать может позволить себе «роскошь» обойтись без патологической эмоциональной зависимости ребенка, которая ей нужна для оправдания собственного невроза, влияния на мужа
или нежелания работать. Часто улучшения эмоционального состояния детей удается добиться скорее, чем это можно ожидать от родителей, и прежде всего от матерей. Вот почему необходимо в первую очередь решать супружеские проблемы и уж потом помогать детям. Более того, ставшие эмоционально радостными и непосредственными в соответствии со своим возрастом дети, обретя подобный опыт в лечебной игре, снова могут eго утратить в унылой, тревожно-напряженной и конфликтной обстановке в семье. Чтобы закрепить и упрочить положительные результаты лечебных занятий, необходима совместная игра детей и родителей дома по проработанным на приемах сценариям.
Итак, лечебная игра создает жизнерадостный, оптимистический настрой, способствующий уверенности в себе, в своих действиях и поступках, что подразумевает восприятие себя в роли активной личности, свободной от трагизма и излишнего беспокойства.
6. Закрепление достигнутых в игре успехов лучше всего осуществляется с помощью внушения, которое во время игры не проводится, поскольку роли взаимодействующих лиц исключают внушение как таковое.
После окончания игры и конспектирования ее содержания родителями для последующего воспроизведения дома специалист обращается ко всем присутствующим с просьбой сказать хором фразы типа: «Катя — хорошая девочка», «Катя отлично играла», «У нее все получилось как надо», «Теперь она будет играть в эти игры и дома», «Мы ждем ее». При конкретных функциональных нервных расстройствах, например заикании, энурезе и тиках, групповые внушения тоже носят соответствующий направленный характер: «Катя замечательно говорила, совсем легко и свободно, так будет и дома. Все лучше и лучше», «Нина ночью будет сухая, сама проснется, все почувствует и будет видеть много хороших снов», «Миша совсем перестанет чувствовать свои лиш-
ние движения, и никто не будет напоминать ему об этом» и т. д. После подобного суггестивного группового речитатива все взрослые участники игры пожимают ребенку руку, гладят по голове, говорят комплименты и вручают памятные сувениры (заготовленные заранее). В итоге ребенок не хочет покидать помещение, даже несмотря на просьбы родителей (перед приемом все было наоборот), играет еще самостоятельно некоторое время и уходит с желанием участвовать в новых обещанных ему играх.
7. Психологическая очистка негативных последствий семейного воспитания — последнее разработанное нами направление в игровой психотерапии *.
Все дети получают замечания, советы, указания, они сталкиваются с запретами и наказаниями. Это обычная практика, а то и рутина воспитания, исключающая ситуацию вседозволенности. Запреты действуют как дисциплинирующий фактор, способ социализации и самоконтроля. Однако при неврозах у детей часто отмечается превышение количества советов и запретов, в нем нет реальной необходимости. Подобная избыточная вербальная продукция более всего свойственна тревожно-мнительным родителям, неуверенным в себе, чрезмерно опекающим детей и в то же время не верящим в их способности и возможности. Избыток воспитательной информации, особенно в виде запретов и угроз, часто отмечается у доминантных (властных) родителей, и тем более при паранойяльном (недоверчиво, подозрительно) настрое, когда кажется, что ребенок все делает не так, как нужно и как следует. Бесчисленные замечания, угрозы, запреты и наказания не проходят бесследно для психики ребенка, оставляя «осадок» в виде возрастающего чувства внутренней неудовлетворенности, досады, упрямства и раздражения.
Велика и социальная опасность негативных последствий воспитания из-за непредсказуемости запоздалых
* Более подробно будет освещено в гл. VI.
и уже импульсивно заряженных эмоций взрослых, «стреляющих», подобно гранатомету, по неподходящим целям. Иногда мы видим, как «ни с того ни с сего» вполне благополучный мальчик или девочка совершает агрессивные действия в отношении сверстников или поступки, «порочащие честь и достоинство». Обычно у таких детей благополучные родители, без конца повторяющие, как молитву, слова о благородном, безупречном поведении, что очень похоже на лицемерие. Мы убеждены в том, что детей нельзя обманывать в любом, даже самом нежном возрасте, как не следует и угрожать. Наказывать как раз можно *, если наказание является справедливым, воспитывающим опытом взрослых, но оно не должно быть садизмом, компенсацией неудовлетворенности взрослых. Лучше признать ошибку ребенка, четко обозначить ее, чем недоговорить, скрыть, сделать глубокомысленный вид или задуматься о дальнейших отношениях.
Что же характерно для детей с неврозами? Как раз накопление критической дозы неусвоенного, преждевременного, запредельного информационного «мусора», который оседает в подсознании и отрицательно действует на самочувствие и жизненный тонус. Когда мы работаем со взрослыми пациентами, нас всегда интересует их отношение к морали, внушенной в детстве родителями. Многое амнезируется (забывается), но по имеющимся проблемам и поведению взрослого человека можно представить стиль воспитания в семье. Постоянное, глубоко спрятанное чувство вины и неуверенности в себе может оказаться следствием бесконечных упреков в детском
* Вспомним доктора Б. Спока — детского врача, книги которого, в том числе «Ребенок и уход за ним», расходились в 1970-е годы миллионными тиражами. Кроме ценных советов по уходу за детьми там содержались модные тогда психоаналитические доктрины о невмешательстве во внутренний мир ребенка, недопустимости наказаний, в том числе физических. И что же, на склоне лет Спок признал во многом ошибочными подобные воззрения, убедившись на примере своих сыновей, что все это заканчивается не лучшим образом.
возрасте и недостижимости результатов у более успешных сверстников, а также идеалов, внушенных родителями. Чувство безотчетного страха и паники, возникающее без реального повода, также может быть следствием неотраженных угроз в детском опыте. Раздражительность, нетерпеливость, вспыльчивость ребенка напоминают темперамент и характер родителей, а также конфликтный стиль их взаимоотношений.
Не стоит нийого обвинять в нервных расстройствах ребенка, лучше помочь ему и родителям в процессе специальной игры, во время которой ребенок впервые может возразить родителям, сказать «Нет», «Отстань!», «Прекрати!», «Сейчас покажу!», т. е. все то, что обычно возмущает родителей. Условность игры позволяет все это осуществить, реализовать, компенсировать в эмоциональном накале игры с ее исходном принципом: «в игре все равны и свободны». Раз так, то и родители, и дети могут активнее, чем в жизни, регулировать свои напряженные взаимоотношения без риска быть осмеянными, осужденными и наказанными.
Представим себе игровую ситуацию, не только обеспечивающую снятие негативных последствий семейного воспитания, но и предполагающую помощь в преодолении страхов. В качестве примера приведем игру в футбол, где все равны независимо от возраста и возможностей. Подбегая к суровому на вид отцу, трехлетний сын выпаливает, прежде чем отнять мяч: «Прекрати! Нельзя! Отстань!» Естественно, отец не подчиняется этим приказам и так же поступает при попытке отбить мяч у сына. Но дело сделано: ребенок впервые смог сказать взрослому то, что ему было недоступно в реальной жизни, а родитель при этом должен принять условия игры, т. е. проявить терпимость и воздержаться от незамедлительного наказания. Результат подобной игровой тактики просто поразителен: заметно уменьшается агрессия при взаимодействии друг с другом, а заодно увеличивается продолжительность игр дома.
Безусловно, игровая эффективность психологического преодоления негативных последствий семейного воспитания заключается в катарсисе — психическом и духовном очищении от накопленного избыточного нервного напряжения. Одновременно это и опыт более равноправных отношений со взрослыми.
Психологические обоснования лечебной игры
Восполнение недостающих эмоций, прежде всего удовольствия, радости, восторга и удивления. Положительные эмоции, включая интерес и азарт, атрофируются в процессе нервно-психического заболевания — невроза или отсутствуют в первые годы жизни из-за чрезмерной серьезности и требовательности родителей, блокирующих эмоциональное развитие детей. Жить без положительных эмоций — это все равно что постепенно впадать в депрессивное мироощущение. Когда родители говорят, что у них очень умный ребенок, раз он рассуждает о космосе и смысле жизни в 5—6 лет, у нас обычно появляется сомнение в его психической цельности: с одной стороны, в этом возрасте возникают абстрактные мысли, с другой — зацикливание на подобных мыслях должно настораживать. Некоторые психиатры могут пойти и дальше — обнаружить психоз, шизофрению вместо поиска замаскированных, заторможенных или исчезнувших эмоций в результате длительного течения невроза.
В игре ребенок и родители начинают радоваться своим успехам, более активно выражать эмоции, двигаться и жестикулировать. Ребенок при этом «оживает», а потрясенным этим зрелищем родителям предлагается поучаствовать в игре, чтобы и самим эмоционально раскрепоститься, быть более непосредственными и вовлеченными в игровое действие. В этом случае не потребуются никакие антидепрессанты, многочасовые сеансы психоанализа и бесконечные напоминания о болезни ребенка.
Коррекция неадекватного выражения эмоций, как, впрочем, и неблагоприятных черт характера. Успешнее этот процесс протекает после освобождения от невротических расстройств и коррекции неадекватных черт характера. Психологическим фактором в этом случае является принятие соответствующей индивидуально совместимой и социально значимой роли. Коррекция будет заключаться в уменьшении зависимости от ранее неподконтрольных чувств и эмоций, т. е. в развитии самоконтроля, уважения к себе и веры в свои силы и возможности.
Близким к коррекции является развитие позитивно направленных черт характера и личности. С этой целью могут проводиться и отдельные занятия, предполагающие развитие внимания, воли, контактности и общительности, доброжелательности и отзывчивости.
Расширение ролевого диапазона возможностей личности — весьма существенный психологический компонент игровой психотерапии. Дети начинают активнее брать роли, становятся более любознательными и инициативными в общении.
Наконец, игра — это и постоянный процесс обучения новым навыкам поведения и взаимодействия, в том числе в стрессовых ситуациях общения, постижение более удачного опыта взаимоотношений и его закрепление специалистом в оптимально настроенной терапевтической группе.
Социально-психологическая суть лечебной игры
Социально-психологическая суть лечебной игры со-стоит в том, чтобы с помощью разнообразных ролей приобретать опыт общения со сверстниками и взрослыми. Ребенок, играющий со сверстниками, конечно же, будет более защищен от обид, подозрений и неприятия детьми, чем недоверчивый, боязливый, неконтактный и неуверенный в себе. Очевидно, что дети, свободнее, непринужденнее общающиеся со сверстниками, будут
менее ущербными эмоционально, как и более уверенными в себе. Вспоминается эпизод двадцатилетней давности. После игрового занятия трое мальчиков младшего школьного возраста остались по собственной инициативе, чтобы... подраться. Перепуганным родителям нужно было объяснить, что это следствие не столько желания побороть страх, сколько приобретения навыка адекватной защиты в ситуации агрессивного взаимодействия со сверстниками. Игры котят, щенят наглядно иллюстрируют, насколько это необходимо, неопасно, своевременно для приобретения естественного навыка противодействия физической агрессии. Подобные навыки самообороны развиваются в возрасте 2—4 лет, когда ребенок способен дать самый решительный отпор посягательствам на его самостоятельность, что нередко расценивается взрослыми как упрямство.
Социальный аспект игры
Социальный аспект игры заключается в облегчении адаптации в группе и улучшении отношений в семье, создании адекватного уровня социальных отношений и достижений. Дети становятся менее упрямыми, более общительными и отзывчивыми, успешными в усвоении новых знаний. Среди наших бывших пациентов преобладают лица с высшим, часто с медицинским, психологическим или педагогическим образованием, кроме того, их социальный статус выше в сравнении со средними группами людей того же возраста. Подобная статистика указывает на раскрытие в настоящем и будущем творческих возможностей детей, заблокированных (заторможенных) в предшествующий период их жизни.
Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 590 | Нарушение авторских прав
|