Организация игры

Первое игровое занятие состоит из двух игр — «Пят­нашки» и «Жмурки».

Введение. Возможно, это самая древняя игра в истории человечества. Ей свойственны азарт и агрессивное вы­ражение чувств. Носиться друг за другом, бить, кричать, угрожать — эти действия выступали прелюдией к взрос­лой жизни, когда нужно было догнать зверя и поразить его камнем, копьем или другим орудием. Таким образом, «Пятнашки», как, впрочем, и все остальные наши иг­ры, обладают социализирующей функцией, т. е. подго­тавливают детей к последующей взрослой жизни.

Слово «пятнать» произошло от «пятно», т. е. отмети­на. Другой смысловой оттенок — «замарать, нанести вред, опозорить».

Когда излишне «правильные» и максималистски на­строенные студенты проходят у нас практику и участву­ют в игре, то искренне обижаются и воспринимают как оскорбление удары в игре по не самому твердому месту, несмотря на участие в ней детей и родителей. Так что «Пятнашки» можно воспринимать в качестве тренинга адекватной реакции на оскорбление в пределах ситуа­ции, не представляющей для личности серьезной опас­ности.

Цель игры — снятие страха внезапного воздействия и физического наказания. Напомним, что защищаться надо, но защита при внезапном воздействии должна быть адекватной и своевременной. Нельзя застывать на месте, так как на это и рассчитывают агрессивные, на­храпистые и стремительно психопатические личности.

Часто некоторые дети и даже взрослые теряются при внезапном к ним обращении, не могут найти нужного слова, а пока молчат или подбирают ответ, «поезд ухо­дит» — они остаются непринятыми, непризнанными, непонятыми, а то и пострадавшими физически. Причи­на таких ситуаций — не столько повышенная эмоцио­нальная чувствительность в сочетании с интровертиро-ванной направленностью и флегматическим темперамен­том, сколько наличие травмирующего опыта, когда еще не умеющего говорить и выражать свои мысли ребенка резко обрывали, ругали, физически наказывали или, хуже того, пугали. В итоге в коре больших полушарий головного мозга возникла доминанта отрицательных эмоций, искажающая детский опыт впечатлений, что не способствует формированию доверия к сверстникам и взрослым. Такой малыш уже не может адекватно и не­посредственно выражать свои эмоции: он должен все вре­мя под кого-то подстраиваться, всех остерегаться, думать

о возможных неудачах. Учиться на ошибках или извле­кать опыт полезно, но не в таком возрасте, тем более размышляя, что и как нужно делать в следующую минуту. Для ребенка первых лет жизни эта нагрузка яв­ляется запредельной, и от переизбытка столь сложных эмоций он погружается в себя и перестает адекватно воз­расту реагировать на внезапно возникающую опасность. Цель игры «Пятнашки» как раз и заключается в снятии избыточного торможения в ответ на сверхсильное, тем бо­лее внезапное воздействие. Для детей, страдающих невро­зами не только из-за хронических психических травм (неадекватное воспитание, конфликты в семье, пробле­мы общения и адаптации в коллективе), но и других (испуги, шоки из-за помещения в больницу, операций, смерти или ухода родителей), независимо от характера психической травматизации, главным является выра­ботка адекватной реакции на неожиданное воздейст­вие — они не будут так сильно пугаться, вздрагивать, за­стывать, а научатся предпринимать активные защитные действия, например убегать от нападающего или даже угрожать ему. Трагедия невротической личности, если так можно выразиться, как раз и состоит в невозможно­сти своевременного ответа на внезапно возникшую опас­ность. Среди причин, препятствующих быстрому реаги­рованию на опасность, можно назвать парализующие волю страхи, тревожность, мнительность, беззащитность и мягкость характера, а также отсутствие соответствующе­го обучения и примера со стороны родителей. Когда ро­дители угрожают физической расправой или наказывают за любые проявления неповиновения и своеволия, то это вызывает торможение и неспособность защититься при любой возникающей опасности. В первую очередь это от­носится к эмоционально чувствительным и впечатлитель­ным, внушаемым и доверчивым детям с явной правопо-лушарной направленностью. Дети с левополушарной направленностью легче вырабатывают более адекватные

рациональные реакции на опасность, и учить их, как и лечить, в данном случае придется гораздо меньше.

Другая лечебная цель игры заключается в формиро­вании более адекватной реакции в ответ на физическое наказание. Мы не будем обсуждать его правомерность, но, независимо от мотивированности и характера испол­нения, оно всегда приводит к появлению травмирующе­го следа в сознании детей, изначально, от природы, не предрасположенных к насилию. Дети не страдали бы неврозами, если бы родители нашли другие, более адек­ватные подходы к решению их возрастных проблем. Это тонкая и одновременно грубая материя — заставить детей исполнять требования взрослых. Как ни странно, дети, предрасположенные к неврозам, боятся не столько самого физического наказания, сколько его угрозы. Тревожно-мнительные и неуверенные в себе родители в такой же степени не способны последовательно реали­зовать свои требования, как и наказать за их неиспол­нение: одно дело — бить ремнем, ставить в угол, лишать удовольствий, не разрешать гулять, смотреть телевизор, другое — пугать самой возможностью наказания. Еще хуже, когда родители то наказывают детей, то все им прощают. Непоследовательность в данном случае только способствует усилению тревожного ожидания и паниче­ских реакций на наказание, будь то «глухая защита» — уход в себя, упрямство, прерывание контакта или же воз­буждение, крики, капризы, истерика, агрессия по отноше­нию к родителям. В игре детям предоставляется шанс — наказать родителей тем же способом: ударить по тому же привычному для детей месту. Сами родители, даже нервно расстроенные, агрессивные или чрезмерно прин­ципиальные, уже не могут после игры поступать с деть­ми прежним образом — бить их когда и как попало. Включается механизм осознания причин и последствий наказания, но это происходит, если в игре участвуют оба родителя, понимая ее цели и задачи. Изменить себя,

отказаться от вымещения на ребенке неприязненных отношений в браке — весьма нелегкая задача, непосиль­ная для каждого второго родителя. Практически только треть родителей в состоянии с помощью игры восстано­вить нормальные отношения с детьми дома.

Для этой и последующих игр характерен такой психо­терапевтический феномен, как стимуляция нераскры­тых возможностей детей и одобрение их успехов. После того как все играющие перебывают в роли водящего и не­явное подыгрывание взрослых позволит главному ге­рою — ребенку — стать или всех догнавшим, или един­ственным оставшимся неуловимым на игровой площад­ке, все дружно приветствуют его успехи: «Молодец», «Вот это да!», «Мне бы так» и т. д. Воодушевляясь подобным образом, даже самый неуверенный в себе ребенок начи­нает выше оценивать себя и верить в свои силы.

Другим немаловажным терапевтическим эффектом игры является эмоциональное оживление ее участников. Нередко родители и дети впервые за долгое время начи­нают смеяться, причем в самых неподходящих ситуаци­ях, когда одни угрожают, обещают расправиться (дог­нать, ударить), а другие убегают с шутливыми криками «Ой!», «Аи!», «Да что это такое?!», «Что ему от меня на­до?» и т. д. Эмоционально активизирующее воздействие игры бывает настолько сильным, что еще по крайней мере несколько дней дети и родители не могут не только грустить, но даже просто ссориться друг с другом. Если же игры продолжаются дома, подобный эффект сохраня­ется в течение всей недели, до следующего игрового занятия со специалистом.

Правила игры «Пятнашки» формировались на протя­жении многих лет.

1. Необходимо определить границы пространства, где можно бегать и пятнать друг друга. В домашней обста­новке игровая площадка обозначается любыми предмета­ми, положенными на пол. Почему так важно определить

территорию игры? Как раз в этом и состоит смысл со­блюдения первого правила — выбегающие в пылу игры за пределы игровой площадки, т. е. нарушающие это правило, наказываются и (или) сами становятся водя­щими (вначале) или временно исключаются из нее (впоследствии). Как в футболе провинившийся сидит на штрафной скамейке и ждет своего часа, так и выбывший из игры не исключается окончательно, бесповоротно. Как только будут запятнаны все участники или истечет определенное для игры время, она возобновляется, как «феникс из пепла» и можно опять попытать счастья. Во всяком случае, если таких «отсидок» несколько, есть вре­мя подумать о своих ошибках и попытаться их проана­лизировать. Специалист участвует в игре наравне со все­ми, одновременно выполняя функцию контролера с ле-вополушарной направленностью, или цензора. В подобной роли может выступать и сам проштрафившийся игрок, в наибольшей степени осознающий таким образом свои «прегрешения».

В ограничении игрового пространства и заключается смысл обучения по принципу «играй, играй, но не забы­вайся» — контролируй себя в опасной ситуации, чтобы избежать беды, несчастья, поражения. Если это все же произойдет, то конец света не наступит — возможность для исправления ошибок будет предоставлена.

Наказание за нарушения правил — это дисциплини­рующий аспект игры: ребенок, как и взрослый, должен отвечать за свои поступки в доступной для его возраста форме и испытывать в качестве наказания известные неудобства. В игре нет поблажек никому, и если кто-то воспринимает все слишком болезненно, «дуясь» при этом, что нередко происходит с чрезмерно обидчивыми и самолюбивыми детьми, то им предлагается просто по­сидеть на скамеечке — игра продолжается. Обычно это действует как «освежающий душ», и через несколько минут ребенок уже проявляет желание участвовать в игре

наравне со всеми. Ускорить подобную «перестройку от­ношений» помогает и один бесхитростный прием — к ребенку подсаживается взрослый «нарушитель», кото­рый начинает охать и ахать, а то и негодовать или про­сить прощения за ошибки в игре. В игру оба провинив­шихся обычно возвращаются вместе.

2. Водящий постоянно, неожиданно для играющих, меняет направление движения: может внезапно обернуть­ся, побежать назад, прыгнуть в сторону или вверх, за­стыть на секунду и тут же еще быстрее броситься вдо­гонку. Именно непредсказуемость его действий вносит оживление в игру, заставляет всех играющих разбегать­ся, мгновенно реагируя на постоянно меняющуюся ситу­ацию. Убегающим нельзя останавливаться, говорить «чур», поскольку это упрощает игру, нарушает ее дина­мику, создает иллюзию защиты и в то же время создает помехи водящему.

3. Пятнать можно только по «пятой точке», это усло­вие доводится до сведения играющих как большой секрет или военная тайна. Шлепки по другим местам считаются недействительными. Таким образом, можно увертывать­ся, даже прыгая на одном месте и дразня водящего.

4. Бегать нужно, не «набрав в рот воды», а шумно, кричать, возмущаться: «Ой!», «Аи!», «За что?», «Ни за что не сдамся!», «Сколько можно?» и т. д. Ведущий тоже «подливает масла в огонь», угрожая догнать, пере­гнать, ударить как следует, расправиться и т. д. Несмот­ря на неограниченные возможности самовыражения, дети с неврозами вначале бывают настолько «зажаты», что не используют вербализацию своих чувств даже в иг­ре. Только после шутливых угроз со стороны взрослых они начинают активнее отвечать тем же в роли водяще­го, благодаря чему и достигается эффект эмоционально­го преодоления подавленных раньше переживаний.

5. Беспорядочно расставленные на площадке стулья, банкетки ни в коем случае нельзя задевать. Нарушитель

или становится вначале водящим, или затем выбывает из игры. Особенно строго это правило соблюдается в от­ношении коляски «со спящим ребенком», поскольку все были предупреждены, что ребенок (кукла, лежащая в ко­ляске) будет плакать и его придется бесконечно долго успокаивать. Что уж тогда говорить о черном кейсе, где лежит, как все догадываются, заложенная в него бомба.

6. Нельзя пятнать, протягивая руку через стул, так как можно ее ушибить, или сломать и попасть в боль­ницу. Это неудивительно, если учесть, что перед играю­щими не просто стул, а монолитная колонна из мрамора или гранита. Один из курсантов для наглядности пока­зывает, что может произойти, если нарушить это прави­ло: он пытается запятнать другого через стул, но его рука застывает на месте воображаемого препятствия, затем, «ушибленная», падает как плеть.

7. Не меньшую опасность представляет собой «коло­дец» — красный обруч (хула-хуп), лежащий на краю площадки. Тот, кто в азарте игры перепрыгнет через него, неминуемо провалится, утонет, исчезнет, его при­дется вытаскивать веревкой, подъемным краном или еще чем-нибудь. Для пущей наглядности курсанты уса­живаются, взявшись за руки, как бы образуя отверстие колодца; кто-то пытается перепрыгнуть «колодец», но сразу же оказывается в плену переплетенных рук, зак­рывающих все пространство внутри обруча. Здесь-то и нужна посторонняя помощь, чтобы вызволить из ко­лодца. Перепрыгнувший в игре колодец не имеет права быть водящим, сразу исключается из игры и попадает на скамью штрафников. В подобной ситуации оказывают­ся как дети, так и взрослые, что нивелирует их возраст и делает игру более естественной. Взрослым ста­новится стыдно читать дома бесконечные нотации, по­скольку они тоже являются нарушителями, как, впро­чем, и сам специалист.

г

8. На первой стадии игры запятнанный сам становит­ся водящим, т. е. никто из нее не выбывает. Это условие задает своеобразный психологический настрой: прежде­временное выбывание из игры наиболее болезненно. Если ребенок никогда в своей жизни не играл и при этом крайне аффективно реагировал на любую неудачу, то повторение подобного опыта в ситуации общения с не­знакомыми людьми может только усилить комплекс неполноценности, спровоцировать уход в себя и отказ от участия в игре. Тогда возникнет угроза прекращения эмоционального контакта с ребенком и, следовательно, невозможности оказания ему адекватной психологиче­ской помощи.

В другом варианте игры запятнанный выбывает на штрафную скамью, число участников быстро уменьшает­ся, и итог определяется по количеству оставшихся на площадке участников. Поскольку время игры не беско­нечно, вышедшие из игры начинают хором считать до 10, подгоняя водящего. Дети и родители обычно считают вразнобой, опережают или отстают друг от друга. Чем не модель развития невротических расстройств у детей: родители или чрезмерно ускоряют темп взаимодействия, или же не могут вовремя откликнуться на обращения детей. Обычно один из курсантов начинает дирижиро­вать хором проигравших участников, и все синхронно, как на стадионе, начинают счет: «один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, девять с четвертью, девять с бантиком, девять с конфеткой, девять с поло­виной, девять еще больше, девять скоро, десять и все!» Игра сразу останавливается, производится подсчет неза­пятнанных участников. Их хвалят: они такие молодцы, не поддались, увернулись, защитились.

Настрой на игру — существенный компонент лечеб­ного воздействия. Можно трактовать его как прелюдию, увертюру, введение или разминку. Лучшее определение, на наш взгляд — это создание психологического настроя

на активизацию страхов и их преодоление. Игра — не рассуждение, а конкретное решение проблемы защиты от страха. Для этого нужно максимально драматизиро­вать ситуацию, что под силу лишь сочувствующей и по­нимающей аудитории, способной молниеносно или по крайней мере своевременно реагировать на любые кол­лизии в игре. Тон обычно задает специалист, заранее под­готавливающий психологов и врачей, проходящих обу­чение.

Итак, все, включая взрослых, усаживаются на ма­ленькие стульчики вокруг специалиста, и он начинает беспристрастно, как бы между прочим, задавать вопро­сы присутствующим. В первую очередь вопросы адресу­ются детям, затем — родителям и только после этого — остальным. Каждый может вообразить, что хочет, при­чем чем более оригинален ответ, тем лучше. Взрослые кивают головой в знак согласия, говорят, как это здо­рово, пожимают руки детям или аплодируют. Так же подчеркнуто эмоционально группа реагирует на расска­зы детей, родителей и остальных участников — все де­лают испуганные лица, отшатываются, закрывают лицо руками, дрожат «от страха». Чем более «нервной» в дан­ном случае является аудитория, тем выше эффектив­ность самой игры. Эмоциональный настрой уже создан, ребенок в большей или меньшей степени верит во все происходящее, таким образом в игре достигается макси­мальный успех.

Специалист спрашивает, что такое бежать, от кого и зачем, кто может появиться в самое неподходящее время, что значит ударять, бить, за что наказывают детей, правильно или неправильно, кто такие дети и взрослые и какие отношения могут быть между ними. Данный левополушарный анализ и нужен для последую­щего раскрытия в игре правополушарной направленности. Нами обнаружена универсальная закономерность при лечении неврозов не только у детей, но и у взрослых:

недостаточно проработать психологические проблемы, нужно уменьшить, «обесточить» возникшие под их вли­янием физиологические изменения или ограничения функциональной активности, по крайней мере в коре больших полушарий головного мозга. Чтобы устранить доминанты страха, тревоги, возбуждения, торможения, депрессии, следует вначале оживить их, довести до сте­пени неприятия, чтобы потом «сбросить» в игре благо­даря нахождению новых способов решения старых проб­лем с максимально полным раскрытием себя как лично­сти, способной к позитивным переменам. Психотерапев­тически организованная игра предоставляет такие воз­можности преодоления прежних психических травм. Налицо здесь и психологический эффект десенсибилиза­ции, когда воображаемые до игры страхи во время нее оказываются не такими уж ужасными, более того, с ни­ми можно справиться, защититься и даже одержать при­знаваемую всеми участниками победу.

Проведение игры. На игровой площадке торжественно размещаются «реквизиты» — повернутые в разные сто­роны стулья, банкетки, «коляска со спящим ребенком» и пресловутый круг-колодец. Причем все предметы рас­ставляются друг от друга на таком расстоянии, чтобы между ними могли пробежать один или два участника. Громко объявляется, что стул — это колонна, в коляске лежит ребенок, который будет плакать несколько лет, если потревожить его сон, в черном чемоданчике нахо­дится бомба, готовая взорваться в любой момент, а в ко­лодце (хула-хуп) кто только ни живет (спрашивают вна­чале детей, затем родителей и других взрослых): зеле­ные лягушки, коричневые жабы, пиявки, змеи, оборот­ни, крокодил и даже рыба-пиранья, способная мгновен­но обглодать кадого до последней косточки. После по­добных ужастиков все выстраиваются в ряд на краю площадки; ребенок стоит рядом с посторонними взрос­лыми, что уменьшает психологическую зависимость от

родителей хотя бы в игре. Устраивается перекличка, как на уроке физкультуры. Иногда все строятся по ро­сту, но начинают с ребенка, подчеркивая тем самым его значимость. За ним слева направо распределяются взрослые. Задается вопрос: «Кто готов к игре?» В ответ все дружно отвечают, что готовы играть и выигрывать, а то и проигрывать, если не повезет. Подобные шутли­вые уточнения усиливают интерес к игре, способствуя нарастанию игровой активности.

Все равномерно распределяются на игровой площадке, застывая в любых позах. Первым водящим, как можно догадаться, становится специалист. После хлопка он стре­мительно носится по площадке, внезапно меняя направ­ление, угрожая и задавая нужный эмоциональный наст­рой, как уже отмечалось, в первой половине игры запят­нанный автоматически становится ведущим. Это одновре­менно и прощение, и вознаграждение, коль скоро он по­лучает право фактического руководства игрой.

Соразмерять свои возможности с возможностями де­тей — первое условие игры. Взрослым можно и нужно немного медлить, чтобы не сразу догнать ребенка, или же проявить «оплошность» и оказаться запятнанным и выбывшим из игры. Здесь не нужно никакой нарочи­тости, тем более фальши, но гибкость необходима, что­бы игра состоялась и обеспечила терапевтический эф­фект.

Во второй половине игры «демократия заканчивается» и начинает действовать правило: запятнанный покидает игровую площадку и садится на штрафную скамейку. Темп игры автоматически ускоряется, поскольку число участников сокращается, а выбывшие из игры все более эмоционально подбадривают оставшихся, как зрители на стадионе, и затем начинают считать до десяти, по­скольку время игры ограничено. Более того, пятнающий может схватить кеглю, мяч или дубинку, что сопровож­дается смехом всех участников игры.

В роли водящего успевают неоднократно побывать все играющие. Подобный ролевой кругооборот создает прецедент вариативности поведения в стрессовых ситуа­циях, в которых можно самому угрожать и подвергаться угрозе, испытывая, «примеряя» в неординарных услови­ях оптимальную модель взаимодействия, противодей­ствия и защиты.

Необходимо вовремя остановить игру, особенно когда ребенок одержал победу, дружно и громко его похва­лить.

Длительность игры не больше 20 минут. Однако это «целая вечность», учитывая оптимальное сочетание тем­па игры с ее эмоциональной насыщенностью. Необходи­мо вовремя заметить пресыщение игрой и усталость участников. Как и остальные игры, «Пятнашки» будут успешнее при участии нескольких детей. Оптимального результата удается добиться в первую половину дня, когда дети наиболее активны, еще не устали и не так «загружены переживаниями», как вечером.

Наблюдение за игрой позволяет выявить темперамент играющих. Кто-то бегает так быстро, что невозможно увернуться, и это несомненное проявление холерическо­го темперамента, когда же скорость перемещения по иг­ровой площадке явно недостаточна, взрослым приходит­ся подыгрывать, незаметно снижая темп игры. В этом случае налицо флегматический темперамент, поэтому все вынуждены делать быстрые скачки, застывая время от времени на одном месте, чтобы дать возможность медлительному ребенку приблизиться. Между тем неко­торые родители уносятся от своего чада «прямо в кос­мос», оставляя его с проблемой одиночества в игре. Чем не отражение семейных взаимоотношений при неврозах у детей? При этом игра раскрывает отношения в семье, показывает приемлемый путь для решения проблем ре­бенка.

В игре «Пятнашки», как ни в какой другой, все участники проявляют как вариативность, так и негиб­кость, а то и заторможенность. В последнем случае дети и особенно родители повторяют одни и те же действия, застревают на несущественных деталях, настаивают там, где можно было бы проявить большую уступчивость и понимание намерений играющего. Не существует ме­дикаментозного средства, способного решить эту нейро­физиологическую и одновременно психологическую проб­лему. Можно снять перевозбуждение транквилизатора­ми или искусственно вызвать подъем активности с по­мощью активирующих медикаментов, но когда срок дей­ствия химических препаратов заканчивается, все остает­ся по-прежнему, если не хуже, поскольку не решены психологические проблемы возникновения неврозов. Вариативность и спонтанность — главные достоинства игры в «Пятнашки», способствующие совершенствова­нию навыков принятия решений и развитию эмоций. В начале игры некоторые дети, предрасположенные к возникновению навязчивых состояний, обычно с лево-полушарной направленностью личности, носятся, как спутники, вокруг одного участника, обычно матери, не замечая скучающих от бездействия остальных играю­щих. При этом они машут руками, как птицы, и не могут не только ударить, но даже прикоснуться к кому-нибудь. Только в конце игры, когда другие дети или взрослые показывают адекватные действия, меняется тактика, но необходимы еще и домашние игры, чтобы в следующих играх они были более непосредственны.

Поскольку «Пятнашки» — наиболее эмоционально захватывающая игра, то она выявляет и такие слабые стороны ребенка, как перевозбудимость, которая являет­ся признаком невротических расстройств. Обычно пере­возбудимость обнаруживается в виде нарастания беспо­рядочных, плохо координированных действий. В этом случае помогает изменение темпа игры и даже временное

неучастие в ней ребенка (поскольку он запятнан), что позволяет ему снова играть наравне со всеми.

Истощаемость нервной системы при неврозах прояв­ляется в снижении темпа игры, отсутствии успехов и от­казе от ее продолжения. Справиться с этим помогает со­кращение продолжительности игры и помощь в дости­жении быстрых результатов.

В «Пятнашках», как и в рассматриваемых далее играх, наиболее ярко проявляется полярность установок «агрессивность — беззащитность»: в одном случае удары подчеркнуто сильные, несоразмеримые с возможностями и возрастом участников, похожие на реальную, а не на условную угрозу; в другом случае ребенок никого не способен ударить, не может даже поднять руку и скорее не бегает, а ходит. Так же он ведет себя и со сверстника­ми: просто не может защитить себя. Однако в игре пред­полагается обучить его более адекватным ответам с по­мощью игрового вовлечения и подражания.

Дети с поведением типа А требуют особого подхода. Они крайне честолюбивы (в родителей), ориентированы только на успех и не признают никаких уступок. Да и игра для них — атавизм грудного возраста. К тому же они все воспринимают буквально, они лишены чувства юмора и детской непосредственности. Один из таких юных пациентов (мальчик 11 лет, сопровождавший сес­тру 4 лет с неврозом страха) заявил: «Не буду я играть в эти дурацкие игры». Мальчику с подобными установ­ками удается в школе достичь лидерских позиций, но по­скольку он отличается односторонностью, неуступчивос­тью, стремится одержать победу любой ценой, невзирая на обстоятельства, его взаимоотношения с одноклассни­ками очень сложные. Мать, гордая успехами дочери в игровых занятиях, после которых она излечилась от невроза, нашла единственно верный подход к сыну. Она пригласила его не на игровое занятие, а для оказания нам помощи в восстановлении детской железной дороги.

После этого как бы случайно его попросили помочь и в игровом занятии с мальчиком-сверстником, где, как можно предполагать, он добился успехов. После двух иг­ровых занятий, к удивлению мамы, он перестал жало­ваться на проблемы взаимоотношений в школе.

После окончания игры «Пятнашки» детям предостав­ляется возможность до начала следующей игры свободно играть во всех игровых помещениях. Ставится условие обязательного закрепления тематической игры дома, по­скольку на следующем занятии ребенок должен сам по­казать, как он усвоил правила пройденной игры, осущест­вить руководство ею в сокращенном варианте. Это подоб­но повторению домашней темы.

Дома «Пятнашки» можно усложнять до бесконечно­сти, например протянуть веревочки, через которые сле­дует перепрыгивать, отметить участки, где нужно не бе­жать, а ползти и т. д. Все это делает игру творчески занимательной и каждый раз новой. Взрослые здесь только показывают пример, основная же инициатива принадлежит ребенку, повышая его интерес к игре.

«Пятнашки» — мощный энергетический заряд для всех последующих игр, поскольку позволяют восстанав­ливать активность «забытого» или заторможенного пра­вого полушария, без чего невозможно восстановление адекватного возрасту межполушарного взаимодействия и успешное лечение неврозов. Подтверждает этот вывод и то, что скрытые левши, и даже дети с внешне лево-полушарной направленностью при поздравлении после игры протягивают не правую, а левую руку. Естествен­но, они не превратились в правополушарных, но очевид­но, что они стали более непосредственными, интуитивно чувствующими, быстрее реагирующими, тем более на опасность. Как раз это и является условием адекватной психической защиты.

Введение. Жмуриться — это закрывать глаза, чтобы ничего не видеть. Причиной этого может быть испуг, страх, отвращение, горе и печаль. Но можно, как это делают дети, так зажмуриться из-за воображаемых и ре­альных испугов и страхов, что «пропадает свет в окне», глаза невозможно открыть и ничего не видно, кроме собственных опасностей, подстерегающих на каждом углу днем и ночью. В игре поиск осуществляется с за­вязанными глазами и в кромешной темноте (свет вык­лючается), что создает ситуацию неизвестности и не­предсказуемости, когда кого-то найдут сразу, кого-то позже или не найдут вообще. Так что «Жмурки» — это и выработка умения находить выход из неясных и не­предсказуемых ситуаций.

Цель игры, как и «Пятнашек» — устранение страха неожиданного воздействия. Различие заключается в том, что в игре «Пятнашки» преодолевается страх резкого, внезапного воздействия, а в игре «Жмурки» — страх неожиданного воздействия. Неожиданность отличается от внезапности большей экспозицией воздействия, в то время как внезапность не связана с длительностью ожи­дания опасности. Хотя это различие условно, тем не менее эмпирическим путем мы нашли оптимальную последовательность игр в терапевтической программе на ее первоначальном этапе — от устранения страхов вне­запного и неожиданного воздействия в играх «Пятнаш­ки» и «Жмурки» до устранения страхов непредсказуе­мого воздействия в последующей игре «Прятки». При этом происходит условное перемещение страхов из инстинктивной в социальную сферу вследствие измене­ния характера игры.

Дополнительные цели игры заключаются в уменьше­нии страхов темноты и замкнутого пространства, устра­няемых также в последующей игре «Прятки». В данной

игре эффект обеспечивают предварительные условия: раз глаза завязаны, да к тому же в помещении царит полумрак, таинственность и загадочность, возникает ситуация неопределенности.

Терапевтические механизмы игры достаточно слож­ные. Во-первых, игра «Жмурки» подразумевает поиск других вслепую. Это может произойти и в жизни: погас костер, свеча, лампочка, а необходимо найти остальных, да и все вещи тоже. Однако в кромешной темноте не всегда удается найти то, что нужно. Кроме того, можно натолкнуться на ведро, и оно загремит, на стену, стул, который развалится на части, вообще уйти не туда — скажем, в открытую дверь, в окно, в космос. О подоб­ных опасностях игроки предупреждаются заранее как о чрезвычайных событиях или по крайней мере просче­тах, неудачах, ошибках, но только не смертных грехах. Когда же в процессе игры водящий обнаруживает в тем­ноте, неизвестности себе подобного, его охватывает ра­дость: он не единственный человек на свете. Но при этом нужно определить, кто именно стоит перед водящим, на ощупь. Тактильный контакт сразу вносит определен­ность, которой сменяется неизвестность, ожидание. Эта радостная встреча похожа на встречу двух космиче­ских кораблей в Галактике. При этом возникает вопрос: что это за корабли, можно ли с ними установить кон­такт, опознать и предпринять какие-то реальные дей­ствия? Итак, для водящего первоначальная фаза игры завершается встречей — он нашел того, кого искал, в кромешной тьме и неизведанном пространстве.

Но не менее важно и другое терапевтическое воздей­ствие игры — эффект от столкновения, когда водя­щий неожиданно для себя, в самый неподходящий мо­мент, уже налетев на стулья и прочие препятствия, внезапно прикасается к одному из замерших участни­ков. Безусловно, это вызывает легкий шок у водящего и у того, кого он обнаружил. Еще больший терапевти-

ческий эффект от столкновения обнаруживается у того, кто скрывается, «боясь» быть обнаруженным. Он дол­жен молчать как рыба, или цепенеть от страха», пока водящий ощупывает его и пытается определить, кто перед ним. Выдержка во время этой процедуры — обя­зательное условие, так как это помогает нервно-возбу­димым, импульсивным и не в меру эмоциональным детям стабилизировать эмоции и тренировать самообла­дание.

Факт узнавания того, кто находится перед ним, нейтрализует стресс водящего от столкновения, неся с со­бой радость удачи, успеха, удовольствия от игры — все­го того, чего так недостает детям с неврозами в реальной жизни.

Главный терапевтический эффект игры — преодо­ление последствий испуга. В разной степени испугу подвержены все, но дети с неврозами — особенно. Они могут испугаться звука внезапно полившейся воды в ван­ной, гудка машины, плохих прогнозов погоды или «предсказаний» астрологов, которые звучат каждый день по^радио. Принято считать, что испуг — тот же страх. Тем не менее испуг, как и ужас, более конкретен, реа­лен в отличие от нередко воображаемых и тем самым абстрактных страхов. Испуг является рефлекторной ре­акцией на неожиданную опасность, появление которой подобно грому среди ясного неба. У эмоционально чувст­вительных и впечатлительных натур возникает состояние эмоционального шока или потрясения, нередко оставля­ющего неизгладимый след.

Итак, три феномена игры в «Жмурки»: слепой поиск, столкновение и узнавание.

Самый неожиданный результат игры в «Жмурки» — полное излечение от сомнамбулизма (лунатизма). На­помним, лунатизм наиболее часто встречается у детей 7—11 лет, когда они максимально впечатлительны и вну­шаемы.

Правила игры. Давным-давно игра «Жмурки» была одной из самых популярных, наряду с горелками, рус­ской лаптой, городками, играми с-мячом и, конечно, «Прятками». Времена те ушли, а вместе с ними и воз­можности для естественного преодоления страхов у детей. Возврат к детскому мироощущению происходит в тера­певтической игре следующим образом. Задается вопрос: «Кто первым будет искать с завязанными глазами?» Как правило, никто не высказывает желания попытать сча­стья первым. Тогда на это «решается» специалист, вслух выражающий сомнения в успехе своей инициативы. Этим создается эффект игрового подзадоривания. Коль скоро возможна неудача, остальные участники, в первую очередь дети, начинают испытывать возрастающее чув­ство уверенности в себе — уж они-то не поддадутся, их не найдут, они станут недосягаемыми, неприкасаемыми и сумеют уклониться от опасности, избежать ее.

1. В полумраке, подчеркивающем таинственность происходящего, один из участников, обычно родитель или ребенок школьного возраста, завязывает специали­сту плотно закрытые глаза полотенцем. После этого во­дящий пять раз оборачивается вокруг себя. Внезапно остановившись, он должен интуитивно определить, где же находятся безмолвно стоящие и ничем не выдающие себя остальные участники игры.

Можно пойти не туда, вообще выйти в никуда, но все молчат, не хлопают в ладоши, чтобы привлечь внима­ние, уже этим демонстрируя свое терпение, выдержку и, что самое «страшное» для детей с неврозами, хладно­кровие. Водящий должен сам определить, коснувшись шкафа, двери, окна, в каком направлении он движется, и, нащупав край игрового покрытия, уже увереннее продолжать поиски. Другими словами, водящий должен сам выйти из состояния неопределенности и ожидания, его действия должны стать целенаправленными и при­вести к успеху — обнаружению участников игры.

2. Неизвестность, неопределенность, а также сильное, отчасти наигранное беспокойство, сомнения в успешности выполнения задания являются стимулом для преодоле­ния нерешительности. Можно действительно пойти не туда, куда следует, и вообще не дойти до цели. Перед началом игры все участники об этом предупреждаются и даже рассказываются истории о том, как один из иг­рающих «вышел» через окно, другой — поднялся на по­следний этаж, долго ходил по крыше, затем спустился вниз и очутился в подвале, где с ним чего только ни про­исходило. Именно преодоление страха неизвестности и будет главным стимулом для достижения терапевти­ческого эффекта игры «Жмурки».

3. Участникам нельзя под угрозой вывода из игры (за этим наблюдает участник с левополушарной направ­ленностью, который с самого начала находится вне игры в качестве контролера) подавать «признаки жизни», дви­гаться, шумно дышать, стучать от страха зубами. Тем более нельзя обмениваться информацией, говорить, хло­пать в ладоши, поскольку это категорически запрещено. Нужно застыть, как бы приклеиться к площадке, т. е. исчезнуть, раствориться, но можно приседать, изворачи­ваться, не сходя с места, что само по себе требует вы­держки и терпения.

4. Вариативность поведения «исчезнувших» на время участников игры предполагает попытки испугать водя­щего, перейти от страха к агрессии: можно, скажем, сделав шаг вперед одной ногой (другая должна оставать­ся на месте), громко ударить в барабан, просто хлопнуть в ладоши над ухом водящего, набросить на него покрыва­ло или свистнуть. Для водящего это тяжкое испытание, поскольку он при этом не должен дрогнуть, наоборот, воспользовавшись случаем, может тут же найти «зло­умышленника». Так проигрывается ситуация риска — можно испугать, будучи агрессивным, но возрастает угроза попасться, быть обнаруженным, выведенным из

игры. С одной стороны, подобные реакции полезны для неуверенных в себе, боязливых детей с неврозом страха; с другой — нужно быть готовым нести ответственность за такой «проступок». Условие равновесия состоит в со­четании азарта, импульсивности и их последствий, ког­да, оказавшись вне игры, можно провести анализ «пре­грешений» и, снова включившись в игру, уже не делать подобных ошибок. Тогда спонтанное по сути игровое поведение становится рациональнее. Именно так и не иначе устанавливается оптимальное равновесие между функционированием левого и правого полушарий голов­ного мозга. От того, как сам специалист учитывает эти пропорции, во многом зависит эффективность не толь­ко восстановления межполушарного взаимодействия, но и устранения невротических расстройств. Правила и спон­танность должны уравновешивать друг друга в терапев­тической игре при неврозах.

5. Ищущий идет с разведенными в стороны руками, как бы ощупывающими все внешнее пространство, а ког­да сталкивается с участниками игры, должен опреде­лить, кто же находится перед ним. Предварительно все участники представились: папа, мама, студентка, Вася (брат), Лена (сестра), профессор и т. д. Участник игры, которого коснулся водящий, молчит, ничем не выдавая себя, несмотря на ощупывание водящего (кстати, это рез­ко уменьшает болезненную чувствительность к щекот­ке). Водящий «не узнает» участника игры, называя его мамой или папой. «Неузнанный» должен молчать, сто­ически терпя ощупывание и даже щипки. Когда же про­исходит «узнавание», найденный громко заявляет: «Ой, аи, это я... (папа, мама, студентка, профессор и т. д.)» — и покидает пределы игровой площадки.

6. При смене водящего (в процессе игры все по очере­ди оказываются в роли водящего) участникам нужно каждый раз искать новое место на игровой площадке, т. е. стоять не там, где они были раньше. Можно встать

на стул, ребенок может залезть под него. Двое взрослых могут накинуть на себя простыню и встать друг за другом, тогда нужно «узнать» каждого в отдельности. Не нужно спешить с усложнением игры, вначале «задачки» должны решать взрослые и только потом, через научение и под­ражание,— дети.

7. Запрещается стоять рядом родителю и ребенку: они должны быть разделены игровым пространством, т. е. каждый сам отвечает за свою личную безопасность. Это может стать первым опытом преодоления невроти­ческой привязанности и зависимости, как правило, ос­нованных на чрезмерном количестве страхов и тревог. Дошкольники, особенно в возрасте 3—5 лет, часто не же­лают оставаться без матери ни на минуту, а сама мать панически боится отсутствия чада даже в течение не­скольких минут. В этом случае приходится уступать: ребенок и мать остаются рядом, но когда рано или позд­но ребенок сам становится водящим, то это уже подра­зумевает самостоятельное нахождение матери на игро­вой площадке.

8. Узнанный участник выходит из игры и садится на штрафную скамейку — стулья, стоящие вне игрового пространства. Но это не пассивное пребывание вне игры. Выбывший играет роль контролера, без слов подталки­вая водящего в нужном направлении, когда тот оказы­вается за пределами игровой площадки. Здесь также действует эффект неожиданности: когда водящий «бес­печно» идет в неправильном направлении, внезапное прикосновение контролера действует как запрет на про­должение нецелесообразного движения и научение опти­мальному достижению успеха.

Настрой на игру. Все садятся на детские стульчики в разных концах помещения, гасится свет (горит только свеча), и специалист начинает спрашивать о том, что та­кое темнота, неизвестность, неожиданность, встреча, столкновение, испуг, поиск. Ассистенты рассказывают

«жуткие истории» о том, как погас свет и в полной тем­ноте они пытались ориентироваться в квартире, при этом наткнулись на стул, шкаф, спящего дедушку, что-то упало, разбилось, сложнее всего было найти кухню, туа­лет, просто дверь. Тем не менее они все это наконец пре­одолели, проявив смекалку, выдержку и самообладание, да и, ко всеобщей радости, утром забрезжил свет. Отме­чается, что эта игра — не очень страшная, а самая страшная — «Прятки» — впереди. Во что будем играть после нее, об этом пока не знает никто, это тайна, да и состоится ли она, неизвестно: все будет зависеть от ре­зультатов игры «Жмурки». Ведь жмуриться — закры­вать глаза от страха, ужаса. Можно так закрыть глаза, что их трудно будет открыть, а чтобы это все-таки сде­лать, придется прибегнуть к помощи врачей. Терапевти­ческая игра для того и предназначена, чтобы научиться не теряться, находить оптимальное решение и не пани­ковать по поводу отдельных неудач, какими бы они ни были.

Проведение игры. После настроя на игру все выстра­иваются по росту, как на линейке, и слушают инструк­цию — правила игры. Первым в роли водящего высту­пает «горящий от нетерпения» специалист. Ему завязы­вают глаза, пять раз он поворачивается вокруг себя и начинает искать безмолвно замерших участников игры. На игровой площадке остается реквизит от пред­шествующей игры «Пятнашки» — те же стулья, «спя­щий ребенок», убирается только обруч, изображающий колодец. Водящий с завязанными глазами испытывает своего рода эмоциональный шок, внезапно натыкаясь на преграды в виде стульев, коляски, натянутых веревок или, что еще хуже, нескольких стульев, поставленных друг на друга и готовых разлететься с оглушительным грохотом при малейшем прикосновении. Со словами «Это не то, где же все остальные?» водящий продолжа­ет поиск, по мере возможностей ускоряя его. Когда уже

становятся узнанными несколько участников, они, нахо­дясь вне игровой площадки, начинают дружно считать: «один, два, три,..., десять», после чего водящий снима­ет повязку и подсчитывает количество ненайденных участников игры. При умелом режиссировании игры ребенку удается достичь приемлемых результатов — он не худший, а, скорее, лучший, и если не победитель, то все равно нашел многих участников игры. В худшем по­ложении обычно" оказывается специалист, явно уступа­ющий ребенку по своим достижениям. В конце игры оп­ределяется, какое количество участников нашел и узнал каждый водящий. Достижения детей всячески поощря­ются, так как они, ничего не видя, не зная, нашли в се­бе решимость начать поиски и добились своего — вот они стоят, найденные и узнанные, как реальный резуль­тат проявленной ребенком инициативы. Подчеркивается (в качестве внушения), что при страхе, отказе и неуве­ренности подобные результаты были бы невозможны. В этом случае все произошло наоборот — решимость и настойчивость преодолели страх и привели к успеху. Эти слова сопровождаются соответствующими реплика­ми, возгласами, рукопожатиями, и даже если ребенок кого-то не нашел (что является скорее исключением при правильном проведении игры), все равно он остается до­волен: ведь ему уделяется столько внимания, да и у боль­шинства других участников куда более скромные успехи.

Длительность этой игры больше — иногда до 30 ми­нут. За это время в роли водящего успевают побывать все участники игры.

Наблюдение за игрой дает много ценного. Как и дру­гие разработанные нами игры, «Жмурки» позволяют наглядно убедиться в способности ребенка и взрослых преодолевать неожиданные препятствия, проявлять на­ходчивость и в то же время следовать правилам. Так, водящий с завязанными глазами при левостороннем

вращении обнаруживает преобладающую активность правого полушария (с учетом перекрещивания нервных путей, ведущих от конечностей к головному мозгу). Соответственно, при вращении в правую сторону преоб­ладает функциональная активность левого полушария (это соотношение не является стопроцентным, но досто­верно) *.

Игра в полной мере обнаруживает страх, вызванный неожиданным, внезапным соприкосновением с незнако­мым лицом, символизирующим в воображении (пред­ставлении) опасность. Это естественная реакция, но па­нически бояться всего нового, незнакомого и при этом не пытаться объяснить его, отказываться от контакта — это чисто невротический феномен, тормозящий творче­скую и социальную активность. Ребенок в роли водящего вначале действует робко и, наткнувшись на участников, испытывает не меньший, если не больший страх. Он же не может мгновенно определить, кто находится перед ним. Но так происходит только в начале игры. Очень боязливому ребенку лучше быть в роли водящего ближе к середине игры или в ее конце. Главное, чтобы он сам изъявил желание водить, и в этом случае чрезвычайно важен пример родителей, братьев, сестер или других де­тей, участвующих в игре. Помогают и «неудачи» асси­стентов, «не способных» никого найти, несмотря на счет до десяти.

Требуется немалое терпение, чтобы выдержать ощу­пывание и ничем не выдать себя. Особенно это трудно детям с повышенной, нередко усиленной невропатией чувствительностью кожных покровов. Столь же нелегко

* Этих данных, как и описаний методик, нет в литературе, при­чем автор может вращаться только в левую сторону, будучи природно правополушарным, с левой толчковой ногой. Правополушарные пред­почитают спать на левом боку, левополушарные — на правом, а сме­шанные — на спине или на животе.

сдерживать свои эмоции, чтобы не рассмеяться, не про­изнести некстати слово или просто не издать звук от ужаса или испуга. Очень трудно стоять на одном месте импульсивным детям с холерическим темпераментом, да еще вдобавок нервно перевозбудимым вследствие невро­за. Тем не менее интерес к игре таков, что задействуют-ся все резервы организма, чтобы ее продолжать, не по­лучать замечаний и тем более раньше времени не «сойти с дистанции».

В игре заметна и невротическая, основанная на бес­покойстве, привязанность детей к родителям, когда ре­бенок буквально вцепляется в мать. Вспоминается маль­чик 6 лет с неврозом навязчивых состояний. Будучи интеллектуально развитым, с левополушарной направ­ленностью от природы, он общался только с матерью, от которой эмоционально зависел во всем, как годовалый ребенок. В детский сад он не ходил (мать не работала), а сверстников видел только на картинках или по телеви­зору. В процессе игры он мог стоять только в непосред­ственной близости от матери, от страха непроизвольно, несмотря на запрет издавать звуки, шепча: «Ой, мама». Когда рядом с ним оказывался водящий, он не накло­нялся, как все остальные, и не называл себя, даже бу­дучи узнанным. Когда же он сам стал водящим, то больше всего походил на лунатика и найти хотел только мать. Если же натыкался на других участников игры, то не мог их ощупать и узнать и начинал искать снова. Опре­делить его поведение как неопытность неправомерно, фактически это беспомощность, которая проявляется у таких детей как странность, отчужденность. Мать об­рекла сына на воспроизведение всех ее тревог в отноше­ниях с незнакомыми людьми, поскольку ей самой с дет­ства был присущ страх одиночества.

Что же тогда послужило причиной отчужденности матери по отношению к посторонним людям? В детстве с ней никогда не играли чрезмерно принципиальные

и вечно озабоченные родители, часто не разговаривав­шие друг с другом по нескольку недель из-за очередного выяснения отношений. Будучи похожей на отца, девоч­ка страдала не столько от диктата матери (бабушки ребенка), сколько от неучастия отца в ее эмоциональных проблемах. Попытки восполнить эту эмоциональную ущербность с помощью мужа окончились неудачей. Мужа, физика по специальности, привлекали только аб­страктные понятия, с этих позиций он и воспринимал рождение сына и объяснял свое неучастие в воспита­нии. Итак, мать «странного» мальчика потерпела неуда­чу с двумя мужчинами — отцом и мужем. Частично ви­новата в этом ее мать, относящаяся к мужчинам потре­бительски. И отношение к будущему зятю у бабушки было таким же снисходительным, критичным: «Посмот­рим, что он из себя представляет», «Ты достойна лучше­го мужа» и т. д. Подобное предубеждение у зависимой от нее дочери имело свои последствия. Увидев, что муж не занимается сыном, она стала обвинять его во всех смертных грехах, что недопустимо по отношению к лич­ностям с левополушарной направленностью, так как они не вступают в конфликт, а устраняются. Муж стал про­падать в лаборатории, возвращаясь слишком поздно, чтобы не оставалось времени на выяснение отношений. Эмоционально «накаляясь», мать все чаще стала перено­сить свое раздражение, недовольство на сына, но при этом не отпускала его от себя ни на шаг. Невроз ребенка в этих обстоятельствах был гарантирован. Он стал без конца спрашивать: «Мама, ты меня любишь?», «Скажи, а вдруг что-нибудь случится?», «Пойдем скорее, а то опоздаем», т. е. он торопил и так обеспокоенную мать. Его навязчивость, как и неотступное следование за ма­терью, были откликом на ее тревоги и двойственность чувств. В нормальных условиях мальчик этого возраста должен становиться более уверенным и менее подвер­женным тревогам, если он может отождествить себя

с адекватно поступающим отцом. Но если отец все вре­мя отсутствует, заменой идентификации себя с отцом становится инфантильная привязанность к матери, не соответствующая в такой степени возрасту мальчика.

Рассмотренный пример весьма характерен: и особен­ности поведения мальчика, и характер его взаимоотно­шений с матерью наглядно проявляются не только в иг­ре «Жмурки», но и в игре «Пятнашки» (он бегал только за матерью, не смея ее запятнать), а также в последу­ющей игре «Прятки» (не мог прятаться отдельно от ма­тери). Однако психотерапия для того и существует, чтобы менять неадекватные отношения сына с матерью. Систематическое повторение игр дома дало положи­тельные результаты — у мальчика удалось вырабо­тать самостоятельность и ответственность за свои по­ступки.

Во всех случаях проигрывание той или иной лечеб­ной темы в домашних условиях вносит в игру своеобра­зие. Так, поиски участников игры можно вести по всей квартире, позволяется в крайнем случае хлопать в ладо­ши, называть имя ребенка и т. д.

Некоторые дошкольники протестуют против такой процедуры, как надевание повязки на глаза, не видя в нем обязательного правила игры. Обычно это своеволь­ные, капризные и упрямые дети, привыкшие не подчи­няться никаким правилам, на чем обычно и не настаи­вают анархически настроенные, невротичные и неуве­ренные в себе родители. Столь же наглядной оказывает­ся и истерическая настроенность ребенка, когда он, об­легчая себе задачу или стараясь достичь стопроцентно­го результата, пытается подглядывать из-под повязки. В этом случае повязку поправляют и игра начинается снова. Некоторые дети так боятся темноты и замкнутого пространства, что категорически отказываются от повяз­ки. Обычно это указывает и на чрезмерную насторожен­ность — синтез тревожности и недоверчивости.

В качестве примера вспомним историю мальчика 4 лет с тяжелым заиканием. Его сверхактивная мать, с громоподобным голосом, торопливо говорящая, в от­личие от молчаливого и погруженного в себя отца, с предубеждением относилась ко всем мужчинам, в том числе к мужу и врачу. Такая ее позиция только усили­вала заикание у сына при общении со сверстниками противоположного пола. С мальчиками он говорил более спокойно и непринужденно, но только вначале, когда же в группе приходилось «отвоевывать себе место под солнцем», то заикание проявлялось с еще большей силой. Поскольку без повязки на глазах игры дома невозмож­ны, то на следующем занятии ему было предложено самому закрыть глаза и честно не подглядывать. За ним следовала мать, уже с завязанными глазами. Освещение в помещении было минимальным, и игра прошла ус­пешно. В роли обычного участника игры он стоял, уже не шелохнувшись.

Итак, первое игровое занятие включает две игры — «Пятнашки» и «Жмурки». Общая его продолжитель­ность — 50 минут.

Игра проводится как отдельное, второе по счету за­нятие.

Введение. Прятаться, «исчезать», «растворяться», быть незаметным, чтобы избежать опасности,— это древняя защитная реакция человека. Когда мимо проно­сится мамонт, бизон или тигр, самое лучшее — спря­таться, переждать опасность и вновь продолжать охоту. Слово «прятать» означает и «скрывать свои чувства и на­мерения», чтобы не быть уязвимым, не подвергать­ся остракизму и наказанию. В этом есть своеобраз­ный рационализм — уйти в себя, отгородиться от дей­ствительности, играть роль. Есть настолько скрытные

натуры, что раскрыться они могут только в процессе эмоционального вовлечения в игру, показав свою истин­ную сущность. Но для этого нужно иметь желание иг­рать.

Цель игры — преодоление страхов темноты, одиноче­ства и замкнутого пространства.

Терапевтическое воздействие игры состоит в воз­можности спрятаться, оказаться в безопасности при наличии внешней угрозы обнаружения. В игре «Пят­нашки» защитный механизм реагирования на угрозу состоит в убегании, в игре «Жмурки» — в застывании на одном месте, а в игре «Прятки» — в поиске безо­пасного меёта, где играющего нельзя обнаружить, во всяком случае сразу. Одновременно это и преодоление страха темноты, поскольку приходится прятаться почти без освещения, причем в одиночку и там, где тесно, мало места. При игре в «Жмурки» ребенок стоит отдель­но от матери, но он ее видит, в этой же игре все пря­чутся, будучи невидимыми друг для друга, и это способ­ствует еще большему уменьшению невротической зави­симости от матери.

Значительное влияние процесс игры оказывает на сны с кошмарами — их становится меньше, и, главное, ре­бенок всегда может проснуться, освободиться от сна. «Прятки» снимают психологические последствия тяже­лой беременности и родов, когда было темно, действова­ло сжатие матки (замкнутое пространство), а чувство одиночества вызывалось ощущением невозможности сво­евременно появиться на свет. Этому обязательно со­путствует гипоксия (недостаток кислорода), включаю­щая защитные механизмы инстинкта самосохранения в виде безотчетного чувства страха (ужаса), усиления или ослабления внутриутробной двигательной актив­ности.

Правила игры.

1. Нужно успеть спрятаться до того, как водящий начнет искать.

2. Можно прятаться только по одному.

3. Нельзя прятаться дважды в одном и том же месте.

4. Нужно хранить тайну своего местопребывания.

5. Обнаруженные участники должны ходить по пятам за водящим и торопить его.

6. Искать можно только водящему, остальные, змей­кой следующие за ним, создают обстановку возбуждения и азарта.

7. Выигравшим считается и водящий, нашедший большее количество участников, и те из них, кого не уда­лось обнаружить, тем более несколько раз.

Настрой на игру. В отличие от игры «Жмурки», участники располагаются в разных частях слабо осве­щенной комнаты. Вначале задаются вопросы: «Что зна­чит прятаться?», «От чего и от кого?», «Что такое опас­ность?» и «Какие случаи из жизни может рассказать каждый из присутствующих?» Курсанты сочиняют «ле­денящие душу» истории: мимо проносился грузовик, и они едва успевали спрятаться за дом; навстречу им попался пьяный или «веселая» компания; кого-то на­стойчиво спрашивали, где живут мама и папа; появля­лась отнюдь не мирного вида собака; гремел гром и свер­кали молнии, и при этом удавалось найти безопасное место, спрятаться, затаиться, переждать опасность и сле­довать своей дорогой. Как и прежде, страх доводится до высшей точки эмоционального звучания, поэтому проис­ходящие в игре события уже не покажутся слишком драматичными по сравнению с реальной или вымыш­ленной историей.

Проведение игры. Вначале при ярком освещении участникам называются места, где нельзя прятаться: в шкафах, на люстре, в унитазе, потому что шкаф может

захлопнуться, с люстры можно упасть и разбиться, а в унитазе тебя смоет водой. Подобные объяснения вы­зывают веселье, снимая некоторую тревожность перед предстоящими событиями. Затем проводится экскурсия по всем помещениям, включая подсобные, при этом по­ясняется, сколько участников могут спрятаться в каж­дом из этих помещений, но не указывается, где именно. В этой ситуации требуется известная наблюдательность, чтобы приглядеть и запомнить место своего будущего укрытиям.

Первым начинает искать специалист, чтобы проде­монстрировать соответствующую модель игрового пове­дения. Вначале все выходят на лестницу и стоят у зак­рытой двери, обнаруживая все большее нетерпение. Образуется очередь, возникают перебранки из-за места у самой двери. Кто-то бесцеремонно пытается протис­нуться ближе, его не пускают (все это разыгрывается вместе с ассистентами). В это время водящий, громко то­пая, медленно поднимается по лестнице на второй этаж и, остановившись, хлопает в ладоши, что означает начало игры. Затем он начинает громко считать до десяти, на что уходит около минуты. После чего водящий объяв­ляет, что идет искать, и, так же топая, спускается вниз. Свет заранее выключен, и в помещении горит одна ма­ленькая лампочка или небольшие свечи, зажженные в нескольких комнатах. Не торопясь водящий обходит все помещения и удивленно говорит: «Куда же все подева­лись?», «Были и сплыли», «Исчезли», «Вот это да!», «Где же они?» и т. д. С этими словами водящий заглядывает в угол, за шкаф, под стол, за шторы и делает вид, что никого не видит. Особенно это важно для ребенка, держав­шегося изо всех сил, чтобы не крикнуть: «А я здесь!» — или побежать к маме. «Незамеченный», он преисполня­ется гордости. Первым, конечно, обнаруживается один из взрослых, а последним — ребенок, или его не нахо­дят вообще. Когда найден первый участник игры, он

устремляется за водящим, постоянно торопит, от нетер­пения даже похлопывая его время от времени по плечу. Другой найденный участник присоединяется к ним и так же торопит предшествующего словами: «Ну скорее», «Сколько можно возиться?», «Разве нельзя найти всех сразу?», «Какая медлительность!», «Время идет» и т. д. В конце игры уже получается змейка из найденных участников, создающих атмосферу нетерпения и ажио­тажа.

При замедлении игры более чем на 5 минут бегущие за водящим начинают дружно считать до 10, причем счет от 9 до 10 нарочито затягивается: «девять с хвости­ком, девять с бантиком, девять с конфеткой, девять с по­ловиной, десять без четверти, почти десять, десять!». Обнаруженные участники вместе с водящим выходят в коридор и так же синхронно произносят: «Кто не най­ден — выходи!» Издалека слышен шум — кто-то выби­рается из укрытия и появляется перед удивленными и восхищенными взорами стоящих на лестнице. Произ­водится подсчет ненайденных участников игры, кото­рым присуждается титул «невидимки». Особенно этой награде радуются дети, которых, как можно догадаться, ищут не так тщательно, как взрослых. Подведение ито­гов игры проводится после того, как все играющие по­бывают в роли водящего. На пьедестал почета поднима­ются вначале водящие, нашедшие наибольшее количе­ство участников, затем «невидимки». Отличившихся детей окружают участники игры и после команды спе­циалиста «Хватайте его!» начинают подбрасывать вверх с криками: «Ура!», «Молодец!», «Герой!», «Какой способ­ный!» и т. д. Ребенок даже не успевает испугаться, поскольку находится на эмоциональном подъеме. Его подхватывают, затем хвалят, гладят по голове, пожима­ют руку, просят автограф и т. д. Ни разу мы не видели усиления страха высоты после проведения такой «экзе­куции». Ведь вместе со всеми подбрасывают детей мать

и отец, и само их участие уже исключает ужас, всегда возникающий в непредсказуемой ситуации. Однако и в этом случае можно обнаружить, что отец никогда в своей жизни не подбрасывал ребенка. Это очевидно, когда отец не может быстро сориентироваться, не спосо­бен подхватить ребенка наравне со всеми, а то и просто стоит в стороне, наблюдая за происходящим. К тому же ему не хватает открытости чувств, непосредственности, не говоря уже "об элементарной активности и соучастии. Игры предоставляют единственный шанс участвовать в лечении детей всей семьей. Часто они становятся мости­кам, соединяющим конфликтных или отчужденных родителей. Они возвращаются в свое детство с его проб­лемами из-за семейных конфликтов и отсутствия игр. Процесс этот весьма нелегкий, и по крайней мере каж­дый второй отец и каждая третья мать не могут довести игровые занятия до конца, поскольку иссякают эмо­ции, непосредственность, снова возникают сомнения, тревоги.

После похвалы за успехи в игре ребенку предостав­ляется возможность играть самостоятельно, и, когда он собирается домой, на выходе следуют групповые внуше­ния: «Ваня — хороший мальчик, у него все получилось», «Он просто молодец: скольких нашел!», «Мы будем у не­го учиться», «Ждем его в следующий раз» и т. д.

Длительность игры в «Прятки» составляет час с не­большим: вначале необходимо проникнуться атмосферой игры и перепробовать несколько обязательных ее вари­антов для достижения терапевтической цели. Лучшее время для игры — вечер, когда начинает темнеть, а за­дернутые шторы помогают создать соответствующую атмосферу.

Наблюдение за игрой. Обычно дети теряются в непри­вычной обстановке и не способны действовать самостоя­тельно, тем более в отсутствие матери. Поэтому следует

учитывать психическое состояние ребенка и его индиви­дуальные возможности. Вначале все прячутся только в одной комнате при достаточном освещении, оставаясь наполовину видимыми. Найти всех спрятавшихся не составляет труда, а успех окрыляет, и далее все прячут­ся в других помещениях. Если ребенок не может искать один, то, взяв его за руку, с ним идет мать, незаметно под­сказывая нужное направление. Дома такой робкий ребе­нок играет уже самостоятельно, постепенно преодолевая свою невротическую привязанность.

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 585 | Нарушение авторских прав