АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология
|
ИГРОВАЯ НЕЙТРАЛИЗАЦИЯ ПОСЛЕДСТВИЙ ПСИХИЧЕСКИХ ТРАВМ
Игровая нейтрализация последствий психических травм тоже является авторской методикой, прошедшей проверку на протяжении нескольких десятилетий и доказавшей свою эффективность в устранении страхов и психических травм. Но нельзя ли эту методику применять сразу, а потом заняться устранением страхов? Мы убедились, что это — не самый лучший путь, так как нужно вначале через проигрывание страхов и историй развить ролевую гибкость и способность более непосредственно выражать свои чувства, прежде чем апеллировать к прошлому опыту.
Так как в основе игровой нейтрализации лежит катарсис, рассмотрим его несколько подробнее, прежде чем дать полную картину терапевтического действия игровой нейтрализации в нашем понимании.
Катарсис (греч. очищение) — термин «Поэтики» Аристотеля, обозначающий очищение духа при помощи страха, гнева, сострадания и прочих чувств. Под его влиянием появляется особое душевное просветление (то, что в современной психологии обозначается как инсайт), что, в свою очередь, через сострадание, сопереживание и взятие роли способствует развитию нравственно-этических чувств и установок личности.
Обратимся к истории, характеризуя разные стороны катарсиса, но не обязательно рассматривая его как
целостное, законченное психически (и психологически) явление.
В первобытном обществе катарсис был уже ярко представлен в обрядах по излечению, снятию порчи и сглаза. Как правило, это было групповое действие, в котором под влиянием плясок, хороводов, пения и ритмических воздействий музыкальных инструментов эмоциональное возбуждение переходило грань своего «я», помогало отрешиться от своих бед и переживаний и войти в новые трансцендентные состояния, программируемые предводителем племени, шаманом или колдуном. Это могли быть и пляски перед охотой, где люди входили в роли животных, настраиваясь на постижение их привычек, что позволяло исключать травматизацию и обеспечивать племя пищей. В древних празднествах и обрядах нередко ниспровергались святыни, над ними смеялись, ставили в несвойственные им ситуации, а то и просто издевались. Здесь, следовательно, не было трепетного отношения к нравственным ценностям, а, наоборот, присутствовало выражение агрессивных чувств. Однако обычно это носило кратковременный характер, затем наступало примирение с той святыней, которая раньше была чуждой и непонятной и к которой испытывали двойственные
чувства.
В античной Греции культ Диониса (бога растительности, покровителя виноградарства и виноделия) сопровождался играми и обрядами, содержание которых составляло оплакивание страданий и гибели Диониса и ликование по поводу его воскресения (задолго до Христа). Средствами возбуждения экстатических состояний была все более громкая музыка, однообразные звуки флейт, неистовые ночные пляски (чем не современная дискотека?), одурманивающие напитки (в настоящее время — наркотики, предлагаемые на каждой дискотеке), сексуальная несдержанность. После такого празднества возникало состояние опустошенности, усталости, разбитости,
а то и просто настигал сон (еще бы, после таких излишеств). Итак, в этом случае мы отмечаем элементы эмоционального возбуждения, сопереживания по поводу несчастной судьбы Диониса, преодоление этих чувств в последующих частях мистерии и «заслуженный отдых» — «отключение», пусть и временное, от всех проблем. Главным при этом является ощущение не печали, а безмерной радости, которой может и не быть в повседневной жизни. Велика и роль соучастия — группового действия и разделения эмоций всеми его участниками. Проявления рассмотренных психологических механизмов катарсиса можно увидеть и в наших национальных праздниках Ивана-Купалы и Пасхи. Языческому обрядовому искусству средневековья было свойственно острое ощущение победы над страхом перед непонятными еще силами природы. Стремление преодолеть этот страх находит свое отражение в различных формах сценического уродливо-смешного: в «вывернутых наизнанку» символах смерти, в веселых «растерзаниях». Поэтому одним из обязательных элементов народного праздничного веселья было переодевание, ряженье, а то и самобичевание (самоосуждение), как и в сектах аскетов-фанатиков, подвергающих себя самобичеванию с целью «искупления грехов», что было распространено в Италии и Западной Европе в XIII—XV веках. Иногда этот обряд или обычай обретал характер массового психоза по мере распространения на почве развития религиозного аскетизма и фанатизма. Можно считать, что на Руси эмоциональное отреагирование представлено скоморошеством, которое было наиболее популярно в XVI—XVII веках. Помещик, например, гротескно изображался толстяком (как и американский дядя Сэм в коммунистической России), а двое скоморохов в лохмотьях (символ бедности и нищеты) начинали гонять его прутьями (что, конечно, не допускалось в обычной жизни, разве что во время бунтов и революций), а остальные кричали: «Добрые люди,
посмотрите, как холопы из господ жир вытряхивают». К скоморошьим представлениям относился и народный кукольный театр, главным героем которого являлся Петрушка, предшественник клоунады, сатирических спектаклей и телевизионных программ «Куклы». В США и сейчас существует праздник День всех святых, когда высмеиваются страхи и ужасы повседневной жизни. Чем страшнее маски на лицах, тем искреннее радость зрителей. С этим перекликается и карнавал в Бразилии, и концерты рок-музыкантов, например А. Купера, где на сцене воздвигают виселицы и гильотины, а сам он предстает в образе законченного злодея (внешность этому способствует). Далеко не всегда это можно назвать катарсисом в традиционном понимании, поскольку, вызывая чувства агрессии и недовольства, подобные представления (как и матч для футбольных фанатов) могут иногда спровоцировать деструктивные, социально опасные действия (как после концертов группы «Алиса»). Более того, современные исследования показали, что бесконтрольный выброс эмоций гнева (а это тоже эмоциональное преодоление) в 4—5 раз повышает вероятность ранней, в пятидесятилетнем возрасте, смерти от сердечных заболеваний по сравнению с возрастом «ухода» более уравновешенных людей. Если стучать кулаком по столу и извергать проклятия (угрозы), это может привести к печальным последствиям, так как такое поведение — тоже стресс, который не всегда может перенести организм, даже если он и «железный». Можно добавить, что частые гормональные стрессы при вспышках гнева приводят к критическому накоплению гормонов (адреналина в первую очередь), которое рано или поздно неблагоприятно отразится на деятельности сердечно-сосудистой системы, если нет альтернативных путей решения конфликтных ситуаций. Все возвращается на «круги своя» в лучшем случае, а в худшем — только усиливает безнаказанность и жестокость, например в обряде отпущения
грехов у древних евреев (отсюда и пошло выражение «козел отпущения»). Процветал он в Земле обетованной в давние времена и был данью народным языческим празднествам. В определенный день раз в году следовало взять двух одинаковых козлов: одного принести в жертву и съесть, перед другим совершить исповедь за грехи и отослать его со специально назначенным человеком в пустыню — пусть козел несет на себе беззакония и грехи всего народа. Там козла отводили на гору и сбрасывали вниз. О смерти козла сообщал вернувшийся человек. Важно было и то, что козел погибал вдали от людей. У племен майя и в некоторых религиях обряд жертвоприношения был обязательным.
Близкий к катарсису пример — история зарождения джаза в Новом Орлеане. Сопровождающие негритянскую похоронную процессию музыканты, вместо того чтобы исполнять траурные, щемящие мелодии, танцуют, весело насвистывают, поют и музицируют вполне жизнеутверждающе. Однако своим музыкальным произведениям они все же давали патетически религиозные названия, например «Когда святые маршируют». Да и негритянские спиричуэле (жанр музыкального духовного фольклора), исполняемые в церквах, не только вызывают печаль, но и приближают живущего на этой земле к пониманию добра и зла, жизни и смерти.
В своей «Поэтике» Аристотель отмечал, что люди приходят смотреть театральные представления для того, чтобы дать выход чувствам, не находящим удовлетворения в обычной жизни, посредством сопереживания с тем, что изображают актеры. Тогда они очищаются от скверны, испытывая так называемый катарсис. Сострадание в античной трагедии вызывается страхом — чувством, свойственным всем людям, страхом оказаться в таком же положении, как и герой трагедии. Страх и сострадание должны быть, согласно Аристотелю, «очищены» опять-таки путем сострадания и страха, т. е. подобное устра-
няется подобным (или клин вышибают клином, добавили бы мы). Далее, как известно, в мифе об Орфее, спускающемся в ад, чтобы вернуть возлюбленную, можно увидеть символ катартического преображения человека благодаря страданию, сочувствию и желанию помочь. Подобно этому художник, врач или психолог спускаются в глубину человеческих страстей, выводя из темноты подсознания искаженные силы жизни, чтобы превратить их в новые возвышенные свойства личности.
Вячеслав Иванов в книге «Дионис и прадионисий-ство» (Баку, 1923) утверждал, что существует два типа катарсиса: катарсис Аполлона и катарсис Диониса. В катарсисе Аполлона очищение ощущалось как восстановление единства в душе, разделившейся или одержимой. благодаря востребованности собственных бессознательных энергий (что составляет кредо ортодоксального психоанализа). Тогда спасающий целостность личности катарсис достигается путем прояснения и просветления, связанных с пониманием гармонической упорядоченности (целостной и адаптивно действующей психической системой организма). Человек же, находящийся во власти Диониса, охваченный сильным иррациональным чувством (ужасом, страхом, самозабвением), лишен возможности перевоплощения. Он находится в экстатическом исступлении и не имеет готового прообраза того, во что он должен воплотиться. Подражание «страстям Дионисовым» — не образное воссоздание того или иного явления «в уме», но погружение в само это явление. Мы видим в концепции Вячеслава Иванова две противоположные, но нередко дополняющие друг друга в жизни линии катарсиса: интеллектуальную (рациональную) и чувственную (эмоциональную). Это соответствует левополушарному и правополу-шарному типам билатерального реагирования.
Когда Борису Пастернаку было особенно тяжело, он начинал писать, как одержимый, родственной душе — Марине Цветаевой и успокаивался на время, получив от
нее ответное письмо, полное сочувствия и признаний. Встретились они только один раз, на закате жизни, когда буднично, прозаично, «по-стариковски» попили чаю. О былых чувствах друг к другу уже не вспоминали. В период переписки они сопереживали друг другу, помогали гасить накопившиеся негативные эмоции, и это поддерживало их, в чем-то вдохновляло, но жизнь текла в прежнем русле. Это был интеллектуальный, недоступный реальности опыт общения, но с погружением, осознанием и переосмыслением своих проблем.
Напомним и то, что хор в античной трагедии должен был выражать общее мнение, т. е. хор формулировал способ оценки событий. Представление, кроме эмоционального воздействия, включало понимание и осознание событий, происходящих на сцене.
Гете однажды рассказал, что в молодости был безответно влюблен и переживал это настолько тяжело, что стал помышлять о самоубийстве. Чтобы преодолеть депрессию, оставалось одно средство — описать ее. Так появился знаменитый роман «Страдания молодого Верте-ра», благодаря которому автор вернул душевное равновесие и остался жить — с собой покончил его герой. В этом случае мы видим определенное сочувствие и разделение переживания — только не с другом, а с самим собой, в виде убийства героя. Это был катарсис, но весьма односторонний и не отвечающий канонам жанра.
А что описал Л. Н. Толстой в знаменитой повести «Отец Сергий»? Его герой отрубил себе палец, а сам автор как бы кастрировал себя, чтобы избежать обуревавших его душу сексуальных фантазий и желаний, поскольку его темперамент не соответствовал чувственности его законной и единственной, как мы знаем, супруги — Софьи Андреевны. Как бы он хотел видеть свою чопорную и в то же время взбалмошную жену в образе Наташи Ростовой, которая, однако, так и не стала счастливой. И смерть гения тоже была его трагическим катарсисом:
он ушел из семьи, чтобы хотя бы таким способом освободиться от тяжести семейных кандалов. В противоположной ситуации оказалась его героиня — Анна Каренина, тоже покончившая с собой, в то время как ее супруг своей безграничной принципиальностью во всем напоминал жену автора романа.
Очень часто художник и музыкант выражают в своем произведении нереализованные мечты. Не этим ли объясняются радостные, полные ликования произведения трагически несчастного в жизни глухого Бетховена? А Вагнер, например, признавался, что он в жизни не испытал настоящей любви и поэтому хотел воздвигнуть памятник этой прекрасной мечте. И задумал сочинить музыку к «Тристану и Изольде». Что тогда говорить о художниках и писателях, переживающих свои сочинения, поступки своих героев как свои собственные? Можно вспомнить такого плодовитого писателя, как Жорж Сименон, заявившего в порыве откровенности: «Но всей жизнью, которая была посвящена постепенному избавлению от унаследованных страхов, я получил право судить о нем (о Феллини) и восхищаться им, поскольку чувствую, что его судьба схожа с моей». Да, описав все возможные страхи в своих книгах, он наконец избавился от них, но уже в весьма зрелом возрасте и не смог больше написать ни строчки, разве что мемуары. Страхи, таким образом, были движущей силой его творчества, и он избавлялся от них с помощью перипетий в жизни героев своих книг.
Но всегда ли нужно освобождаться от прошлого (как в психоанализе) или отказываться от него по принципу действия «здесь и сейчас» (гештальтпсихология)? Практика показывает, что при этом многое зависит от желания пациента, его веры в применяемый способ лечения и эмоционального контакта со специалистом, а препятствием этому может быть недостаточная эффективность психологической помощи и развитие невроза.
Проигрывание, особенно в сочетании с преодолением негативных эмоций, способно вызвать эффект катарсиса в виде эмоционального облегчения, как это произошло в одном из рассказов А. Грина: мальчик боялся гнева отца, поэтому взял однажды пистолет из его коллекции и застрелил гнев, который, как он увидел, «сидит в сундуке». Прибежавшему испуганному отцу мальчик сказал, что застрелил его гнев. Отец успокоился, и страх сына перед отцом прошел.
Знаменитый художник В. Кандинский так определял свое кредо: «Главное для меня — создавать. Я должен освобождаться от обуревающих меня фантазий!» Что происходит с людьми, если они вовремя не освобождаются от таких фантазий, известно всем психологам, психиатрам и психотерапевтам. Такой известный психотерапевт, как М. Е. Бурно (Москва), на основании многолетней практики работы с больными психастенией (склонными к навязчивым состояниям) утверждает, что только творчески усиленные переживания способствуют эффекту их катартического смягчения, т. е. уменьшению интенсивности навязчивостей, которые, по признанию всех специалистов, считаются наиболее трудными для устранения.
В своей незаконченной работе «О взрыве» А. С. Макаренко писал, что в коллективе всегда существует комплекс противоречий «разных степеней» конфликтности, поэтому рекомендует, выбрав из общей цепи конфликтных отношений самое яркое, убедительно разрешать его методом «взрыва». Под ним понимается доведение конфликта до высшего предела, т. е. до такого состояния, когда уже ничего нельзя трансформировать, когда антагонизм между личностью и обществом достиг крайней степени непримиримости, когда перед членом общества возникла дилемма — быть его членом или уйти из него. В других работах А. С. Макаренко также обсуждает ситуацию «взрыва», хотя, по его словам, «взрывной маневр» очень болезнен и педагогически труден.
И молодой Гете боролся со своими слабостями подобным образом: повышенную чувствительность к шуму исправлял по вечерам барабанным боем (хорошо, что у него не было соседей), страх высоты — восхождением на самую высокую площадку монастырских башен или на небольшую, но отвесную скалу. Так он снимал головокружение, которым страдал из-за первичной нервной ос-лабленности. В анатомическом театре и клинике Гете учился тому, чтобы переносить самые отвратительные зрелища (тогда было модно смотреть, как устроен человек, пока анатом разделывал его на части), со страхами одиночества боролся путем ночных посещений пустынных мест. В этом также мы видим катартический феномен драматизации своих переживаний, связанных с чувством уязвимости, путем проигрывания ситуаций, возвышающих способности или приближающих их к личностно (осознанно) допустимому пределу. Уже в этом заключается отличительный признак катарсиса — превращения отрицательных эмоций в положительные.
Приведем взгляды и мнения представителей психологии и медицины по поводу данной проблемы. По представлениям одного из классиков поведенческой (бихевиористской) терапии Л. Вольпе (1958), понятие «преодоление», введенное 3. Фрейдом, означает новое эмоциональное переживание ситуации, которая некогда была пережита с чувством страха. Преодоление страхов приносит пользу только в том случае, когда эмоциональное воспроизведение прошлого сочетается с реальным переживанием терапевтической ситуации и сопереживанием врача (психолога). Идеи подобной терапии страха при работе с детьми, пережившими какое-либо травмирующее событие, впервые подробно были изложены американским психиатром Д. Леви (1939). Дальнейшее развитие этих идей продолжила дочь 3. Фрейда, знаменитый детский психоаналитик А. Фрейд в работе с детьми, пережившими бомбежки Лондона в годы Второй мировой
войны. Если ребенок имел возможность выразить в игре свои переживания, то он освобождался от страхов и пережитое не развивалось в психическую травму. В дальнейшем идеи катарсиса в детской игре широко использовались представителями главным образом французской и американской школ психиатрии. Необходимо вспомнить и блестящий опыт катартического лечения больных Месмером в XVIII веке, когда они эмоционально взаимно индуцировались, обхватив чан, «наполненный магнетической силой», вскоре возникали конвульсии, как и во всех подобных ритуалах, и затем все засыпали в специальном зале, где играла тихая чарующая музыка (теперь мы бы определили это как музы-котерапию). Есть и более конкретные варианты гипнока-тарсиса, например преодоление прошлых переживаний в гипнотическом или трансовом состоянии сознания под влиянием внушений специалиста. К этому особенно предрасположены больные истерией, на что указывали в свое время психиатры, с которым первоначально работал 3. Фрейд. Есть и модификации воспроизведения прошлого травмирующего опыта в состоянии релаксации под влиянием установок специалиста. Однако в наше время эти способы катарсиса не используются так широко, поскольку требуют участия высокопрофессионального специалиста, прошедшего длительную подготовку.
Зато часто разыгрываются «спектакли» снятия порчи и сглаза «потомственными колдунами», многие из которых были нашими студентами, а теперь решили любым способом заработать впрок много денег. Тем не менее даже в этих мистификациях присутствует катарсис, и он будет наблюдаться до тех пор, пока их клиент не поймет, что является жертвой и отдал все свои деньги по собственному желанию. Но люди продолжают обращаться к «колдунам», так как у них есть желание и интерес, они испытывают возбуждение и страх от неизвестности,
облегчение от внушенной «ясности» происшедшего и «радость» по поводу предстоящих «блестящих» результатов.
Даже в Средние века таких «прорицателей» преследовали и наказывали, считая ведьмами. В настоящее время при попустительстве властных структур в отношении оккультизма научное понимание катарсиса стало утрачиваться. Им никто не занимается, его не изучают, зато процветает шарлатанство.
На основании изложенных воззрений и нашего практического опыта психотерапии не одной тысячи пациентов с неврозами, будь то дети или взрослые, можно рассмотреть в качестве обобщения психологические механизмы и способы достижения лечебного катарсиса, т. е. снижения до безопасных уровней повышенного прежде нервно-психического напряжения.
Среди психологических условий катарсиса можно выделить следующие:
1) страдание, испытанное раньше, вне зависимости от того, помнится ли оно или нет;
2) эмоциональное вовлечение, будь то исповедь, рассказ, игра или щемящее душу воспоминание;
3) репродуцированное переживание боли, страха, отчаяния и страдания;
4) внешнее выражение этих чувств — экспрессия в отличие от предшествующей импрессии;
5) драматизация чувств — усиление до степени аффекта;
6) последующее состояние облегчения от высвобождения из-под гнета отрицательных эмоций;
7) изменение поведения на более адаптивное в результате вновь полученного опыта.
Важно подчеркнуть сочетание в катарсисе всех действующих начал. При отсутствии хотя бы одного из них катартический процесс не может быть полным, он просто распадется на отдельные фрагменты, которые могут
быть и полезны сами по себе, но не обеспечат эффекта очищения в целом.
Поясним катарсис более подробно.
Эмоциональное возбуждение — проявление интереса, например яркое воспоминание, воскрешение страха, печали, тоски, чувства неудовлетворенности (незавершенности) или вновь возникшего любопытства. Это состояние сопровождается переживанием, которое уже само по себе означает активизацию чувств, своего рода эмоциональный настрой.
Сопереживание кому-то или чему-то (событию) подразумевает наличие эмпатии (способности к сочувствию, сопереживанию). Оно может выражаться в виде раскаяния, исповеди или щемящей душу тоски о том, что могло быть, но не совершилось, даже просто ностальгии по прошлому или, наоборот, отрицание его при восприятии только происходящего в настоящее время.
Чувственный аспект катарсиса подразумевает спонтанность, а не заданный извне и тем более не внушенный процесс.
Проигрывание, пусть и в уме, но с эмоциональной окраской перипетий своего существования, поиска новых путей самоутверждения и развития альтернативных способов переживания стресса как понимания того, что было и что может произойти. Одному человеку это удается с первой попытки, другому — требуется пройти через несколько браков, профессий, на что может уйти вся жизнь.
Улучшение способности к постижению нового опыта, как и приобретение уверенности в себе.
Итак, среди способов реализации катарсиса можно назвать следующие: интерес (мотив, возбуждение), сопереживание, спонтанность, проигрывание и улучшение способности к постижению нового, более позитивного и менее травматичного для личности опыта.
Среди перечисленных способов реализации эффекта катарсиса нет главных и второстепенных, все они значимы
и благодаря взаимосвязи приводят в итоге к изменению поведения на более позитивное, чем прежде.
Следует также установить причины, препятствующие эффекту катарсиса или исключающие полностью его результат. Вначале отметим, что чем старше пациент и чем больше прошло времени после того или иного травмирующего события, тем менее выражен эффект катарсиса. Но нельзя сказать, что катарсис наиболее эффективен в первые годы жизни детей, так как они «еще не настолько настрадались», не способны осознать и проиграть травмирующую ситуацию. Подобные «недостатки» возраста устраняются к пяти годам, когда заметно усиливаются интеллектуальные возможности и способность к принятию и проигрыванию ролей. Соответственно, возрастает осознание и способность проигрывать чувства. В пожилом и старческом возрасте, границы которого индивидуальны, происходит процесс инволюции способности к пониманию (осознанию) и принятию ролей ввиду уменьшения гибкости мышления и эмоциональной чувствительности (но только не у долгожителей). Становится сложнее по-новому взглянуть даже на события своей повседневной жизни, не говоря о пережитом много лет назад. Между тем способность варьировать свои воспоминания, перемещать их, располагать в иной временной последовательности помогает преодолеть тяжелое психологическое состояние, вызванное актуальными проблемами, и оказывается «панацеей», спасающей от неконтролируемого накопления эмоционального стресса. Чем дольше и сильнее стресс влияет на сознание и самоконтроль человека, тем он меньше способен с возрастом освобождаться от стресса.
Сгустим краски и поставим вопрос так: нужен ли катарсис умирающему? Обязательно, так как в этом случае эмоции предельно напряжены, как и осознание конца, вся жизнь предстает в ином ракурсе, т. е. проигрываются в душе события, предшествующие трагедии
небытия, и здесь наиболее велика психотерапевтическая роль исповеди, причастия, отпущения грехов. Грехи есть у всех людей, но только их признание и желание измениться, даже перед лицом смерти, является нравственным перерождением — сущностью катарсиса. То же можно сказать и о тревожащем душу признании своей вины в разрыве отношений, нанесении боли и обиды окружающим, как и о переживании упущенных возможностей. Теперь обратимся к зарождению жизни и спросим: нужен ли катарсис женщине во время беременности и в чем он выражается? Больше всего — в желании иметь ребенка, радости при возникновении беременности, нежности и заботе о его будущем, проигрывании (воспоминании) своего детства и волнующем ожидании появления новой жизни. Таким образом, в этот период имеют место все перечисленные способы достижения катарсиса, являющегося одним из гарантов наиболее положительного психического развития ребенка, во всяком случае — в первые годы его жизни. Ни с чем не сравнимы и более интенсивные катартические чувства радости, облегчения и покоя сразу после родов, поскольку они сопровождались болью.
Если вернуться к беременности, то в своей практике мы наблюдали, как ее нежеланность, отсутствие осознания материнской роли и отрицательное отношение к своему детству действуют самым неблагоприятным образом на психическое развитие детей, прежде всего на их эмоциональную сферу. Более того, у ребенка может быть нарушена и способность к катарсису, который если и появляется, то в рудиментарном виде и в значительно более старшем возрасте.
У кого же еще затруднен или невозможен катарсис? Для ответа на этот вопрос обратимся к нашему опыту проведения игровой терапии.
Во-первых, катарсис невозможен у людей, неспособных к эмоциональному возбуждению (вовлечению),
т. е. излишне рациональных или заторможенных до депрессии, а также исключается полностью у людей бесчувственных — шизоидов.
Во-вторых, катарсис недоступен для тех, кто неспособен к переживаниям и эмпатии.
В-третьих, катарсис отсутствует у интеллектуально примитивных личностей, живущих по принципу «здесь и сейчас».
В-четвертых, катарсиса нет у неспособных принимать и играть роли.
В-пятых, катарсиса не бывает при отсутствии чувства вины, что обычно сопровождается абсолютной уверенностью в своей правоте во всем, начиная с бытовых мелочей и кончая устройством Вселенной.
В-шестых, катарсиса нет у людей, не помнящих родства, т. е. отрицающих прошлое, не придающих ему значения.
В-седьмых, катарсис исключен у неспособных извлекать уроки из прошлых ошибок и заблуждений и постоянно их повторяющих.
При проведении катарсиса не обойтись без психодрамы, базовые положения которой были изначально разработаны Дж. Морено в 1912 году на основе опыта работы с детьми в детских садах Вены. В основе лечебного действия психодрамы лежит катарсис, источником которого, согласно Дж. Морено, является спонтанность как способность к адекватной реакции на внезапно возникающую ситуацию в тех случаях, когда ни память, ни логика не могут служить ее основанием. Подобная способность у невротика ослаблена, как и нарушено равновесие между миром реальности и миром воображения. Психодрама, соединяя реальную действительность и воображение, устраняет это противоречие. Поскольку невроз является своеобразной драмой отношений, то при ее воспроизведении в виде игры создается возможность выяснения самой сути нарушения отношений, способного вызвать невроз.
Наиболее полно человек раскрывается во взаимодействии с другими людьми в непредвиденных и жестко не фиксированных ситуациях общения. Вариантом психодрамы можно считать и комедию дель-арте, где существует лишь сюжетная канва, а текст, произносимый героями пьесы, рождается в процессе постановки. Это не исключает, а, напротив, усиливает, как и в психодраме, роль режиссера, который предлагает участникам стать главными и второстепенными персонажами, а также играть роль аудитории, без чего не может обойтись ни одно театрализованное действие. То же самое относится к монологу, дублю, зеркалу, перестановке ролей, технике пустого стула и еще многому, что впервые стало использоваться в психотерапии. Важно подчеркнуть, что это были групповые методы, в то время как в медицине в 1920—1930-х годов преобладали индивидуальные, в том числе психоаналитические, методы работы. В последующие годы психодрама стала включать в пантомиму, ритмику, танцы, музыку, т. е. разнообразные приемы арттерапии, родоначальницей которой она и являлась. В 1960-х годах появились различные модификации психодрамы, например аналитическая психодрама, социод-рама (ее впервые также предложил Дж. Морено), этнод-рама, гипнодрама, лечебный театр и т. д. В отличие от классического психоанализа в психодраме большее внимание уделяется не прошлым, а настоящим переживаниям личности. Свободные ассоциации заменяются спонтанными действиями, а визуальные наблюдения врача и кушетка — приближенной к жизни обстановкой. Цель психодрамы — не превратить пациентов в актеров, а побудить их стать на сцене тем, чем они в действительности являются, и сделать это более полно и глубоко, чем это происходит в реальной жизни. В связи с этим нет необходимости полностью перевоплощаться, т. е. становиться кем-то, хотя можно и представить себя в прошлой и будущей роли. Образы будущей жизни могут
быть представлены другими участниками игры, ознакомленными с переживаниями пациента и его желаниями. Существенным в психодраме является и сам процесс играния различных ролей — главных, дополняющих, второстепенных, развивающих действие и заканчивающих его в драматическом развитии. Таким образом, для психодрамы как сценического действия важна не столько завязка, сколько развязка, решение той или иной жизненной ситуаций. Оценка заслуг Дж. Морено в развитии науки о человеческой душе выражена в эпитафии на урне с его прахом: «В память о человеке, который внес в психологию радость и смех».
Существуют и критические оценки психодрамы: во-первых, считается, что она слишком театрализована и усложнена в процессе выбора и играния ролей; во-вторых, часто решает социальные проблемы в ущерб личностным и эмоциональным; в-третьих, пытается заменить все другие методы психотерапии одним; в-четвертых, игровое действие нередко слишком растянуто по времени, поскольку нужно выполнить все предусмотренные условия психодрамы, а также определить, кто и как будет играть. Все эти замечания не носят принципиального характера, а отражают историю развития психодрамы. Расцвет психодрамы как группового метода психотерапии пришелся на 1960—1970-е годы, особенно во Франции и Германии, где появились оригинальные ее разработки, особенно для психодрамы в детских и семейных группах.
Добавим, что идеи психодрамы, даже без знакомства с ними, нашли естественное развитие в театре, где допускается обращение к залу и актер должен на время изменять свою роль, а то и меняться местами со зрителями и даже устраивать представление прямо в зале. Тогда все в большей степени вовлекаются в групповое действие и испытывают эмоциональное удовлетворение от своего участия. В детских представлениях, особенно
кукольных (вспомним Петрушку), как раз и практикуются обращения к детям, которые тут же дружно отвечают.
Во время проведения игр у нас тоже нет зрителей, все участники. Роль режиссера (специалиста), участвующего в игре, сводится к тому, чтобы перед началом очередного действия объявить правила игры. Затем он, как и все остальные не может выходить из игры. Своеобразная виртуальная психодрама возможна при просмотре трагичных фильмов вроде «Титаника», «72 метра», где все тонут, погибают, зато зрители после переживаний расходятся домой с явным чувством облегчения.
Теперь перейдем к рассмотрению авторской концепции игровой нейтрализации последствий психических травм. Подобное занятие проводится после игровой драматизации оставшихся страхов и перед психологическим экзаменом на их преодоление. Очевидно, что одна-единственная психическая травма может нанести гораздо больший ущерб для психического развития, чем все остальные вместе взятые, например нежеланность ребенка, ощущаемая им по физическому дискомфорту еще в утробе будущей матери, не очень заботящейся о сохранении беременности, преждевременно рожающей, чтобы избавиться от бремени, кормящей как попало и отдающей крошку в чужие руки. Тем более, если рождается ребенок не того пола, которого ждали, ощущение двойной нежеланности обеспечено ему на всю оставшуюся жизнь.
Нежеланный ребенок отвечает на желание родителей продлить свое беззаботное существование целым комплексом последующих проблем, в том числе повышенной возбудимостью или тормозимостью (в зависимости от темперамента — холерического или флегматического), большей склонностью к импульсивным (непредсказуемым) реакциям и развитием невротических и психопатических изменений личности. Этот вывод, сделанный
нами после многолетних исследований, позволяет утверждать, что первоначальной психической травмой для ребенка является его нежеланность, отражающаяся на многих аспектах дальнейшего существования. Обычно такой ребенок бывает не в меру капризным, своевольным, совершает опрометчивые поступки в будущем и нередко заканчивает свою жизнь самоубийством. Психическая травма действует интенсивнее, если отсутствует опора на идентификацию (отождествление) с родителем того же пола: у мальчиков это отец, у девочек мать. Как раз в этом случае и возникают драмы из-за отсутствия опоры, привязанности, смысла жизни, надежды на будущее. Можно сказать и проще: если у мальчика был отец, которым он гордился, то вероятность психической трав-матизации, связанная с крахом профессиональных надежд, будет всегда меньше, чем у мужчин, у которых отец являлся отрицательным примером поведения или его не было совсем. Психическая травма также связана с эмоциональными аспектами отношений родителей, будь то их конфликт, развод или охлаждение чувств к детям, безразличие, а то и жестокое обращение.
При ранних психических травмах разлуки (помещение в больницу без матери, проживание с родственниками, посещение яслей) непосредственное участие матери в игре является основным условием ее эффективности. Если супруги дорожат своим браком и любят детей, то непосредственное участие отца в лечебных играх поможет восстановить его отношения с матерью ребенка, т. е. явится для него катарсисом, какими бы отношения в семье ни были раньше. Можно критически отнестись к этим выводам, однако наш опыт позволяет утверждать, что игровая нейтрализация последствий психических травм у детей просто немыслима без непосредственного участия, содействия и сочувствия обоих родителей, давших жизнь ребенку и относящихся к его проблемам как к своим собственным.
И все же что представляет собой психическая травма в настоящем и последующем воспроизведении на протяжении жизни ребенка и взрослого? Психическая травма есть невосполнимое переживание того, что случилось в жизни индивидуума как нечто, мешающее его нормальному самочувствию, что он сам не может понять, как и изменить свое поведение и привычки. Это не фатализм и не предопределенность, это естественный ход событий — воспроизведение, или, точнее, отражение жизненного опыта. «Правильность» — в объективности психической травмы, т. е. она «действует и побеждает», если налицо ее проявление в настоящем. У детей это выражается в увеличении количества страхов, а с возрастом — ив усилении неуверенности в себе; у взрослых это проявляется в заметной мнительности, проблемах в профессиональном самоопределении и склонности к снятию психического напряжения с помощью конфликтов, дополнительной сексуальной активности или так называемого аддиктивного поведения — курения, алкоголизма, употребления наркотиков.
Такое поведение присуще личностям с психопатическим поведением, которые чем больше выражают себя в социально неприемлемых (неодобряемых) формах (прежде всего — агрессией), тем меньше испытывают моральные переживания.
Итак, психическая травма не есть отрицание или «удачное» замещение испытанного, скорее она предстает как аффективное состояние вследствие отсутствия окончательного решения в повторяющихся травмирующих условиях жизни. Любой человек, страдающий неврозом, может это «доказать» большим количеством попыток, не приносящих результата, все более частым чувством разочарования, если не сказать — отчаяния. Главная опасность в этом случае — постоянно накапливающееся чувство незавершенности, неоконченности из-за несвершившегося, потерянного, невосполнимого,
обременяющее с возрастом и превращающееся в депрессивный опыт.
Когда ребенок начинает непосредственно аффективно ощущать психическую травму? Чем ребенок младше, тем сильнее его переживания в виде боли, тоски и страха, когда он захвачен этими чувствами, «не может без них жить», т. е. безраздельно находится в их власти. Можно вспомнить несколько травмирующих детскую психику инквизиторских примеров из недавней медицинской практики, когда запрещали приносить новорожденных детей к матери раньше чем на третий день после родов или когда врачи не разрешали матери быть вместе с ребенком в больнице в первые годы его жизни. Можно упрекнуть и самих матерей, которые, стремясь избавиться от детей, отдавали их сразу в ясли, на попечение родственников, отправляли на несколько смен в санатории и пионерские лагеря (успешно возрождающиеся на хозрасчетной основе в настоящее время). В последующие годы вместо тотальной депрессии, беспокойства и страха у детей вырабатывается более дифференцированное, частично осознанное отношение к психическим травмам, при этом они могут возмущаться, считать, что мама и папа их не любят, начинают избегать травмирующих событий посредством развития защитного поведения, агрессивности или ухода в себя. Получается, что детская травма не проходит сама по себе, так как возобновляется в памяти, пусть и на неосознанном уровне, при повышенной природной впечатлительности и художественной (правополушарной) одаренности. У такого одаренного ребенка это обусловлено и эйдетизмом (образной памятью) — способностью к воспроизведению в сознании в качестве реальности образов прошлого, настоящего и будущего, причем с такой же яркостью или даже сильнее. В последнем случае это будет консуммация — накопление отрицательных эмоций до степени их неуправляемости.
Жизнерадостный настрой, положительный опыт, реализация возможностей и способностей могут успешно снять последствия травмирующих детских переживаний. В то же время травматизация в настоящем способна оживить и зафиксировать прежние переживания, даже создать впечатление их необратимости, фатализма, о чем любят рассуждать современные «маги», «колдуны» и просто мошенники.
Перейдем к методологии игровой нейтрализации последствий психических травм.
При игровой нейтрализации психических травм воспроизводятся главным образом ранее происходившие события, это не рассчитано на использование настоящего опыта или на проецирование себя в будущее. Эти особенности отличают ее от лечебных игр по преодолению страхов и их игровой драматизации, направленных на преодоление психических травм в настоящем.
Другая особенность состоит в более объективном отражении происходящих событий, пусть и не досконально, в то время как в играх по преодолению страхов и их игровой драматизации фантазия не ограничивается и можно проигрывать то, чего не было на самом деле, но представляется значимым, трудным или угрожающим для индивидуума.
Ничто так не ранит душу невротика, как упущенные возможности и нереализованные желания, т. е. он живет либо прошлым, либо настоящим без реальности настоящего. Травмирующие переживания в прошлом нейтрализуются катарсисом, будущее конструируется через рациональный анализ и проигрывание того, что бы желалось. Травмирующие переживания в настоящем преодолеваются проигрыванием страхов и их драматизацией.
При игровой нейтрализации устраняются именно последствия психических травм, а не они сами. Что же означает термин «нейтрализация» и почему мы предпочитаем
его термину «устранение»? Устранение последствий психической травмы нередко означает и устранение ее самой, а этого не следует делать хотя бы потому, что на ее месте появится пустота, быстро заполняемая другими, часто нежелательными аффектами. Что было, то было, и разумнее изменить эмоциональное отношение к происшедшему, но для этого надо его помнить, что не всегда возможно как по причине малого возраста, так и вследствие вытеснения "(амнезии) психической травмы. Когда мы проигрываем происшедшее в прошлом, мы его оживляем, но уже в психологически более адаптивном варианте. Следовательно, память прошлого не улетучивается как дым и не загоняется в подсознание, а сохраняется как пережитое, но уже без прежнего чувства страха и других отрицательных аффектов. Именно в этом и состоит феномен нейтрализации, когда мы вспоминаем пережитое уже без прежней боли и страдания или, находясь в аналогичной ситуации (если память не сохранила прежних чувств), не обнаруживаем прежних стрессовых напряжений.
Нужно ли проигрывать амнезированные переживания? Безусловно, поскольку они составляют первичную цепочку развития невротических (психогенных по своему характеру) симптомов. Более того, с них и надо начинать терапевтическое моделирование пережитых когда-то травмирующих ситуаций. Как правило, амнезированные переживания относятся к первым годам жизни, но бывают и исключения: можно «забыть» и недавно происшедшие события. А какие из них проигрывать первыми, решает всегда специалист, определяющий первичность травм и на основании этого строящий свою работу. Главное в игровой нейтрализации — не только и не столько анализ или исключение переживаний, сколько проработка прежнего травмирующего опыта в новых, предлагаемых игрой обстоятельствах. Этот процесс и будет означать стирание, или нейтрализацию, травмирующего
канала эмоциональной памяти при сохранении жизненного опыта в целом.
Вспомним одно из игровых занятий с мальчиком 10 лет с неврозом страха. В возрасте 8 месяцев (когда и зарождается страх неожиданного, внезапного воздействия) он упал с кроватки, после этого стал бояться любой неожиданности, независимо от ее источника. В игре один из участников поторопился и слегка толкнул мальчика с кушетки. Он, однако, успел испугаться не столько неожиданного воздействия (для этого нужна специальная временная экспозиция), сколько боли от ушиба и отказался от дальнейшего участия в играх, несмотря на все просьбы родителей. Из этого случая не следует делать трагических выводов. Конечно же, он должен был сам упасть, но в какой момент это могло произойти, никто бы не смог сказать: «Именно сейчас, не раньше и не позже». Определенная интрига игры, если можно так выразиться, состоит в ее непредсказуемости, т. е. в спонтанности и импровизации. Есть временные рамки игры, есть приблизительный сценарий, но неожиданность, непредсказуемость событий сюжета является, как и в ролевой драматизации страхов, одним из условий построения ролевого действия в игровой нейтрализации.
Не следует рассчитывать на безусловный эффект игровой нейтрализации во всех случаях перенесенных психических травм. Существуют весьма значительные нравственно-этические ограничения, не позволяющие использовать методику в самых, казалось бы, «подходящих» случаях: прежде всего это относится к невосполнимым утратам, таким, как смерть близкого человека, тем более родителя, уход одного из них (развод), конфликты между родителями, семейные эксцессы на почве алкоголизма, сексуальное насилие, депрессии и стремление к суициду (у подростков и в более старшем возрасте). Эффективность нейтрализации в лучшем случае будет нулевой, а в худшем — может состоять лишь в фикси-
ровании прежних травм, которое очень характерно для практики так называемых колдунов, прорицателей и астрологов. Обычно после вмешательства таких «специалистов» нам намного труднее работать из-за появления в сознании родителей иллюзорной веры в возможность мгновенного чудесного исцеления и решения всех проблем. То, что у них не получилось в первый раз, они рассчитывают компенсировать впоследствии, при этом не желая обращать- внимания на недостатки своего характера и конфликтные отношения с ребенком. Эффективность игровой нейтрализации будет успешнее, если родители будут:
1) относиться к ребенку с пониманием, уважением и любовью;
2) стараться не напоминать постоянно о его прошлых травмах;
3) вспоминать свои прежние переживания, связанные с ребенком, и совместно их проигрывать;
4) более рационально относиться к своим травмам, сопоставляя с аналогичными переживаниями у детей;
5) своевременно устранять конфликты в своих семейных отношениях;
6) избегать частых угроз, порицаний и физических наказаний;
7) не иметь выраженных отклонений в характере и личности (в частности в социальном плане).
Из патологических особенностей характера родителей, препятствующих эффекту катарсиса, следует выделить такие черты, как истеричность (эгоцентризм, двойственность, неестественность чувств и желаний); вытеснение (амнезию) проблем, связанных с ребенком; паранойяль-ность (недоверие, предубежденность, подозрительность и ревнивость); возбудимость и неустойчивость (беспричинная склонность к аффектам, нетерпение, непоследовательность и импульсивность, несобранность).
В результате практического опыта установлено, что у детей до 5 лет преобладает эмоциональная сторона игровой нейтрализации, причем это касается не столько ликвидации последствий психических травм, которые могли еще и не развиться, сколько их предупреждения.
В старшем дошкольном и младшем школьном возрасте эффективность игровой нейтрализации будет наиболее оптимальна — как эмоционально, так и рационально. Если у детей, по крайней мере до 4—5 лет, фактором, осложняющим нейтрализацию, будет недостаточная ролевая включенность в воспроизводимые события, то у подростков и взрослых отрицательное значение приобретают скепсис и недоверие.
Независимо от возраста (у детей это представлено в большей степени) положительное влияние на игровую нейтрализацию оказывают: живость (эмоциональность), непосредственность, открытость, незначительный уровень тревожности и мнительности, гибкость и контактность.
Нецелесообразно применение методики при выраженном утомлении детей, апатии и депрессии, возбуждении (неуправляемости), использовании транквилизаторов или каких-либо иных психотропных средств. Подобное необходимо выявить заранее, так как в противном случае рассматриваемое психологическое воздействие будет безрезультатным. По возможности не следует проводить игровую нейтрализацию во время геомагнитных бурь, а также вечером, когда уменьшаются восстановительные ресурсы организма.
Особо следует сказать о темпе проведения игровой нейтрализации. Здесь, как и в любом лечебном занятии, есть ограничения во времени, но мастерство специалиста как раз и состоит в том, чтобы вместить занятие в определенные, заранее установленные временные границы, т. е. его нельзя чрезмерно укорачивать или удлинять. Спектакль в театре подразумевает заранее отрежиссированный темпоритм действия, и горе тому актеру, кто,
увлекшись или опоздав, нарушит данный канон, разрушая тем самым единство игрового действия и сыгранность труппы. В нашем случае темп может меняться по ходу игры и связан прежде всего с темпом игры главного героя — ребенка. Другими словами, группа подстраивается под него, а не наоборот. Главное, не брать сразу «с места в карьер», а это зависит в основном от специалиста, который тоже оглядывается на ребенка. В процессе игры темп может меняться, но, как правило, ускоряется в конце, благодаря большей сыгранности группы. При игровой нейтрализации спонтанность и непроизвольность игрового действия, как и в психодраме, подразумевает импровизацию, но только с одной оговоркой: она не должна быть беспорядочной, непредсказуемой в угоду сиюминутным потребностям пациента (ребенка) или желаниям его родителей. Это не означает недоверия, тем более предубежденности, но специалист обязан предотвратить непонимание, а то и фальшь родителей, пытающихся представить себя в более выгодном свете, чем есть на самом деле. Иногда родители пытаются программировать игровое действие, доводя его до неузнаваемости ради своих амбиций и особенностей характера, явно не соответствующих личностному развитию и своеобразию их детей.
Принципиально важно соблюдать в игре естественность, не превращая ее в фарс или трагедию. Специалисту тем более нельзя переигрывать, без конца нагнетать драматические эмоции, скорбеть и плакать всю игровую жизнь.
В игровом варианте совместного с детьми занятия родители учатся (если способны на это) соразмерять свои установки и действия с установками и действиями ребенка на основе понимания его индивидуальных способностей и возможностей. Родители, таким образом, воспринимают ребенка уже не таким, каким он он был раньше, тем более во время конфликтных с ним отношений,
а таким, каким является в настоящее время, когда впервые родители осознают причины собственных проблем. На занятиях не читаются нравоучения, не делаются выводы, а просто демонстрируется решение проблемы с детьми в виде наглядного урока, из которого они сами при желании могут сделать соответствующие выводы. Поощрение как раз и может высказать специалист: «Все идет как надо», «Будем работать дальше», «Кто идет, тот и придет».
Процесс игровой нейтрализации психических травм
1. Игра проводится только после проигрывания тем, связанных со страхами в настоящее время (№ 1—15), и их драматизации.
2. Продолжительность игровой нейтрализации составляет от 45 минут до 1,5 часа (в среднем 1 час). Помимо этого времени 10 минут до игры отводится на самостоятельную (без родителей) игровую деятельность детей — своего рода психологическую разминку (настрой). И после игры дети в умиротворенной обстановке рассматривают картинки и слушают музыку или сами играют на дудочке, свирели, рожке вместе с родителями. Пусть это и будет какофония, но «отвести душу» нужно, снять напряжение и выразить, пусть и без слов, то, что не было высказано в игре.
3. Детям о цели игры не рассказывается, взрослые же о ней знают из предварительного плана лечебных мероприятий. Однако активизация некоторых травмирующих событий необходима, чтобы вызвать ответные, агрессивные и одновременно защитные реакции. Если, к примеру, проигрывается тематика больницы, то вначале в присутствии детей, родителей и ассистентов обсуждается, что такое больница, кто там работает, что делают врачи и медицинские сестры, хорошо или плохо там детям, если плохо, то как: они плачут, молчат, залезают под кровать
от страха, скучают без родителей, боятся, что с ними что-то будут делать, и т. д. Первое слово, как всегда, предоставляется ребенку, причем его просят не вспомнить происшедшее, а рассказать о других детях, которым в больнице также было плохо, даже хуже, чем ему. Если он помнит свои травмирующий опыт, то может расписать его в любых эмоциональных красках, но никогда не уточняется, что это событие произошло именно с ним. Тем самым исключается фиксация на пережитом, так как, вспомнив о нем, ребенок может снова испугаться и не владеть собой некоторое время.
4. Вживание в роль другого является желательным, поскольку повышает эффект эмоционального отреагиро-вания. Ребенок сам решается (по совету специалиста) на изображение его объекта страха. Роли остальных участников игры он уже выбирает полностью самостоятельно. Вживанию в роль способствуют остальные участники игры, драматизируя происходящее с аффектом страха. Уже этим они ставят главного героя в предлагаемые обстоятельства, и он вынужден соответствовать реакциям окружающих.
5. Нельзя, как в кинофильме или спектакле, перескакивать с одной игровой темы на другую, не завершив ее и не доведя до логического конца.
6. Последовательность действий, ясность, определенность — неотъемлемые условия игровой нейтрализации психических травм, логическая последовательность временных отрезков игровой жизни, как в сказках, где есть завязка, интрига, развитие сюжета, где не сразу отрубаются все головы дракона, а вначале совершаются нарастающие по сложности подвиги, завершающиеся победным финалом — развязкой, когда зло побеждается, а добро торжествует. То есть телегу никогда не нужно ставить впереди лошади.
7. Проигрывание психических травм начинается от более ранних к более поздним. Ранние психические
травмы ребенка были следствием испугов матери при беременности, тяжелых родов, ранних разлук с матерью, последующие вызваны посещением яслей, детского сада, пребыванием в больницах, несчастными случаями вроде ожогов и падений, испугов (пожар, собака и т. д.).
8. В игровой нейтрализации не может быть зрителей, наблюдателей из международных организаций, каких-либо иных форм контроля, аудио- и видеозаписей, поскольку все это разрушает целостность, непосредственность игры и эмоциональную включенность участников.
Вспоминается одна студентка, давно мечтавшая встретиться с нами, поучиться, понять происходящее. Когда ей предложили поучаствовать непосредственно в игре, она отказалась, сославшись на плохое зрение. Тогда мы были вынуждены отказать, объяснив специфику игры.
Труднее с бабушками и дедушками, пытающимся не участвовать в игре, а наблюдать за ней и контролировать каждый шаг внука. Учитывая негативный опыт подобных ситуаций, мы заранее ставим условие: или непосредственно участвовать в игре, или ее обсуждать и повторять дома. Правда, повторять игру дома не имеет смысла, так как игровая нейтрализация не рассчитана на дублирование, она является одноразовым опытом повторного переживания травмирующих событий в предлагаемых ситуациях для их успешного преодоления, возможного осознания и поиска более приемлемых решений. Тем не менее при желании бабушек и дедушек проиграть некоторые травмирующие события в отношениях с детьми (родителями детей с неврозами) им предлагалось специальное занятие. Правда, такое желание выразили лишь единицы, но эффективность игровой нейтрализации уже непосредственно с их детьми (родителями) и самим ребенком превзошла все ожидания. Такой высокий результат подтверждает наш вывод о том, что невроз у детей является клинико-психологическим отражением
проблем трех поколений: бабушек и дедушек, родителей и детей. Если бабушки и дедушки позитивно настроены на преодоление невроза у внуков, готовы изменить свои неадекватные взаимоотношения в семье в прошлом и настоящем, мы это приветствуем, поскольку их участие сможет облегчить нашу задачу по оказанию помощи ребенку. К сожалению, это бывает нечасто, значительно реже, чем хотелось бы, вследствие ригидности мышления, склонности к навязыванию своего мнения и продолжающегося конфликта в семье. Встречаются и другие причины, из-за которых родители не способны к участию в игровой нейтрализации: это поведение типа А, чрезмерный рационализм и прагматизм, асоциальные установки, алкоголизм и неразрешимые конфликты. Тогда мы разрешаем бабушкам и дедушкам участвовать в нашем совместном психотерапевтическом проекте, если они, конечно, желают и способны это делать. Именно эти бабушки и дедушки, даже тети и дяди до сих пор вспоминают нас добрым словом. А сами родители детей с неврозами, поумнев, повзрослев, тоже могут уже по-иному относиться к дальнейшему оказанию психологической помощи детям.
9. Неэффективность игровой нейтрализации наблюдается при ее перенасыщенности разыгрываемыми темами. Как в театральном действе существуют мизансцены, а также антракты, так и в этом случае следует соблюдать не только очередность проигрываемых тем, но и их темпоритм и насыщенность. В противном случае может произойти эмоциональное и информационное переутомление ребенка и взрослых, принимающих участие в игре. «Глобальные события»—переживания из-за нахождения в больнице без матери, помещения в ясли, испугов, имеющих последствия и по сей день,— можно проиграть в единственном занятии. Менее значимые травмы можно объединить, но их не должно быть больше трех, на что как раз и уйдет в среднем час «драгоценного»,
т. е. наиболее продуктивного, времени занятия. Поэтому при большем количестве тем или задач следует провести второе занятие, отсроченное по крайней мере на неделю.
Почему не на следующий день или не через месяц? Если ускорять проведение очередных занятий по игровой нейтрализации, то это может вызвать повторный травматизм, т. е. возникновение психологической «грыжи» — перенапряжения от избытка травмирующих раньше и сейчас переживаний. У каждого ребенка есть индивидуальный предел восприятия переживаний, и если они, словно водопад, обрушиваются на уже почти готового забыть или не желающего помнить пережитое, то последствия могут быть катастрофическими — можно основательно увязнуть в своих неразрешенных переживаниях. Вот почему важно не перегружать психику ребенка и родителей, чтобы они еще больше не запутывались в ворохе своих проблем и не испытывали отчаяние, на которое у них уже не остается сил. Неделя — природный цикл для «смены декораций», в данном случае чередования занятий. При длительных перерывах между занятиями по игровой нейтрализации есть опасность прекращения развития положительных изменений по причине угасания достигнутого эффекта к следующему занятию. Этот отрезок времени должен быть точно рассчитан, чтобы разорвать цепочку психологических механизмов, способствующих развитию невроза как психогенного заболевания личности. Наш опыт позволяет определить число пациентов, нуждающихся в однократных (70%) и в двукратных занятиях (30%) по игровой нейтрализации.
10. Можно много работать и ничего не получать в награду. Но в отношении детей с неврозами такого не должно происходить, так как они слишком волновались, переживая происшедшее, и увлеченно участвовали в игре, преодолевая страх и непродуктивное в прошлом напряжение. И не наградить за такой труд — просто
неприлично и неэтично. Не имеет значения, какой будет награда, значительно важнее ее своевременность, т. е. нужно идти «по горячим следам» чувства подъема, испытываемого ребенком. Мы отказались от практики поощрения ребенка «подставным» подарком, когда родители заранее приносят конфеты, шоколад, печенье, игрушку и специалист торжественно преподносит все это ребенку, изображая радость. Подобная фальшь или наи-гранность чувствуется детьми, и тогда дальнейший контакт с ними не будет результативным. Пусть родители купят все это по дороге и сам ребенок решит, что ему нужно.
Прежде чем рассматривать конкретные случаи игровой нейтрализации, приведем статистические выкладки и несколько рекомендаций по ее проведению.
Возраст детей с неврозами при обращении родителей к нам за помощью одинаков у мальчиков и девочек и составляет в среднем восемь с небольшим лет (как раз в этот период у родителей «открываются глаза» на школьные проблемы детей). Лучше было бы прийти раньше, поскольку в процессе консультации становится понятным, что эти проблемы могли быть разрешены еще в младшем дошкольном возрасте, когда невроз еще только развивался. Экономия тогда бы составила несколько лет, а то и больше, если учитывать пропущенное время, за которое ребенок приобрел бремя дополнительных эмоциональных проблем.
Чем раньше ребенок невротически расстроен, тем менее эффективна запоздалая психологическая помощь, и здесь катарсис может сгладить подобный диссонанс. Фактически начало невроза у мальчиков на год опережает начало невроза у девочек (соответственно, 3 и 4 года), т. е. игровую нейтрализацию следует осуществлять у мальчиков в более раннем возрасте, чем у девочек.
Приведем примеры игровой нейтрализации у детей с неврозами. Она может проводиться независимо от вида невроза: будь то неврастения, истерический невроз, невроз страха или навязчивых состояний. Все неврозы неизбежно включают психические травмы, проанализировать которые и устранить их влияние в будущем — долг специалиста.
Мальчик 7 лет с неврозом страха, психические травмы которого начались во время родов (долгое течение, прокол плодного пузыря, принесли матери только на третий день из-за неудовлетворительного состояния ребенка).
В 8 месяцев он испытал шок из-за от удара током: рядом с манежем находилась неисправная розетка, до которой он, как любознательный мальчик, пытался дотронуться, раз стоял уже на ногах. В полтора года он мучился от болевых ощущений при «оздоровительном» массаже. В 3 года проснулся ночью и никого не увидел (жил у бабушки, которая спала в соседней комнате). В 5 лет ему удалили зуб, пообещав, что больно не будет и ему дадут конфетку как хорошему, послушному мальчику, поэтому он не должен огорчать горячо любящих родителей, тем более доктора — «лучшего друга семьи». Непереносимая боль отразилась в памяти в дальнейшем, и, будучи взрослым, он не смог обратиться к стоматологу.
Многое можно поправить, было бы желание, тем более, когда нет спокойствия, снятся кошмарные сны, где давят так, что ничего не остается, кроме розового пятна на полу (у художественно одаренных и правополушар-ных детей сны могут быть и цветными). Само розовое пятно указывает на то, каким мучительным было для него появление на свет.
Прескверная история, если не сказать больше. Сначала не хотели его рожать. Убивали плод несколько раз: то он едва не задохнулся от беспрерывного курения
будущей матери, то сжимался от ужаса при криках и ссорах в семье, то начинал «танцевать» в утробе от свистопляски дискотек и затем «падал от истощения в обморок». А уж о бурной сексуальной активности мамочки и говорить не приходилось, как и о пьянстве. Утомленный такими событиями, замирал, пропадал в никуда, и ни один врач временами не мог обнаружить у него признаки жизни. Тем не менее неотвратимо надвигались роды. Как они протекали, можно догадаться: отсутствие схваток, жалкие потуги и бесконечные стимуляции родовой активности. Тянули его на свет всем миром, используя щипцы, вакуум-экстрактор, а то и просто акушерки руками давили на живот, чтобы быстрее вытянуть ребенка и избавить от мучений мать. Родился ребенок синим (асфиксия), всхлипывал и беспрерывно плакал, вместо того чтобы улыбаться и радоваться жизни.
Первая улыбка у ребенка (в норме в 1,5 месяца) не появляется при тяжелом протекании беременности и родов и последующих эмоциональных и физических расстройствах, способствующих развитию депрессии младенца.
Так он и жил бы со своей родовой травмой и депрессией, если бы обеспокоенная мать не обратилась к нам с запоздалым прозрением, появившимся чувством вины.
Проиграли мы его страхи, а их оказалось немало. Надо отдать должное матери: она принимала активное участие в занятиях, перевоспитываясь, так сказать, на ходу. И страхи мальчик рисовал параллельно с игрой, причем весьма талантливо.
Затем сочинил историю о гроте (пещере), в который попал совершенно случайно, может быть, из-за своей природной любознательности, не смог найти выхода и выбрался, только увидев пробивающийся свет в конце темного царства. Игра происходила в подвале, в полной
Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 541 | Нарушение авторских прав
|