АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ЭКЗАМЕН НА ЭФФЕКТИВНОСТЬ УСТРАНЕНИЯ СТРАХОВ. подобного процесса психотерапии, тем более, что проиг­рывание дневных страхов развивает воображение и гиб­кость мышления ребенка

подобного процесса психотерапии, тем более, что проиг­рывание дневных страхов развивает воображение и гиб­кость мышления ребенка, способствует его самоутверж­дению и активизации возможностей преодоления опас­ностей. Тогда ночные страхи снимаются легче, что и будет отражено в играх по преодолению страха перед засыпа­нием и ночных страхов. Эмоционально чувствительные и впечатлительные дети видят во сне устрашающие ис­тории. Ночью, как никогда, разыгрывается воображение и «сказка становится былью». Что тогда говорить о конф­ликтах в семье, больницах и отлучении от матери? Ре­бенок не столько боится, сколько испытывает беспокой­ство, превращающееся ночью в бесконечный сериал страхов и ужасов. В других книгах автор иллюстрирует это рисунками пациентов.

Страх чудовищ представим по годам. Первым будет страх волка — в 2—4 года. Именно в этом возрасте волк в представлении малышей является чудовищем. Во сне это отражается ночными кошмарами, что и будет первым опытом более или менее осознанного страха смерти. Мы уже говорили в предшествующих книгах: человек пер­вый раз «умирает» во сне, от ужаса воображения. В 4— 5 лет на смену волку появляется Баба-Яга днем и ночью, вот такая въедливая. С небольшим опозданием на аван­сцену выступает Кощей (5—6 лет). Дальше при наиболь­шем возрастном страхе смерти от него остаются одни «рожки да ножки», чтобы своим скелетом пугать детей до 8 лет. Баба-Яга тоже не уступает своих позиций и до 10 лет оборачивается Пиковой дамой, уже не отправля­ющей впечатлительных детей в печку, а обладающей негативной силой воздействия. Это свидетельствует о за­рождении в сознании детей магического настроя, как преддверия их повышенной возрастной внушаемости в младшем школьном возрасте. Кощей напоминает детям о себе в этом возрасте Черной рукой, весьма подходящей для его скелета. Тут же крутятся черти как представители

потустороннего мира. Заканчивается фантасмагория инопланетянами, которых «видят» чувствительные дети 9—11 лет.

Пока учтем и другой неприятный факт — родители детей с неврозами гораздо чаще, чем у детей без нев­розов, не хотели ребенка, а случайность его появления была как гром среди ясного неба (особенно при неврозе страха).

Итак, желательно, чтобы при проигрывании чудовищ ребенок оставался собой, как мальчик 6 лет, до сих пор боящийся Бабы-Яги. Мать «преуспела в этой роли», угрожая с грудного возраста всяческими карами за не­послушание, причем своим скрипучим голосом всегда говорила (ругала) на повышенных тонах, такой была раздраженной из-за мужа, с которым никак не склады­вались отношения. Да и мальчик очень походил на от­ца, и все свое недовольство мужем она выплескивала на сына, обвиняя его во всех мыслимых и немыслимых грехах. В игре мальчик без обиняков назначил мать на роль Бабы-Яги, отец получил почетную роль защитника всех детей и человечества, а мальчик отразил свои стра­хи шороха, внезапного воздействия, прилета Бабы-Яги и появления Кощея Бессмертного. Он беззаботно играл на площадке, когда возникла из ниоткуда Баба-Яга и пыталась утащить непослушного мальчика. Но не тут-то было — мальчик не растерялся и оказал сопротивление. Вскоре подоспел отец, но его помощь уже не понадоби­лась: Баба-Яга испугалась, заохала и незаметно исчезла, а вместе с этим исчезли и страхи мальчика. Вскоре по­явился Кощей (студент), пытающийся отбить мальчика у отца. Но мальчик бесстрашно стал сражаться с Коще­ем и победил, так что отцу осталось только погладить героя по головке с чувством глубокого удовлетворения.

Прежде чем рассмотреть сценарий проверки и одно­временно психотерапии страха чудовищ у девочки 6 лет с неврозом страха, как и у предыдущего мальчика,

отметим, что это самый «подходящий» возраст для стра­ха смерти, символом которого и являются чудовища.

Как прелюдию к игре рассмотрим образ. Змея Горы-ныча. Он может появиться из никуда, из космоса, бездны, со дна морского. Восточные его корни несомненны. Ки­тайский и монгольский прототип — дракон, изрыгаю-щий пламя. Змей Горыныч — существо многоголовое. Ко­личество голов различно, но наиболее распространенный вариант — три головы. Змей — предтеча всех сексуаль­ных маньяков — похищал только женщин для своего удо­вольствия, иногда их заглатывал, когда был голодным, а с мужчинами не церемонился совсем — сжигал, чтобы не мешали. Женщин же похищал весьма изощренно — когда они спали и от неожиданности не могли сообразить, что к чему, тем более оказать какое-либо сопротивление. Как же справиться с этим чудищем? На то есть русские богатыри, но не так-то это просто — нужно отсечь все го­ловы злодею, чтобы они не отрастали, сжечь как можно быстрее. Так сказать, «око за око». Такая предыстория.

Как же мы проигрывали в качестве экзамена исто­рию девочки? В психотерапевтическом спектакле было несколько действий. В первом из них — деревня, где течет обычная жизнь: кто-то варит кашу, кто-то подме­тает, наказывает детей за непослушание и т. д. Мужчин, естественно, нет — все в поле и в лесу: сеют, пашут, за­готавливают дрова и т. п. А кумушки рассказывают, что где-то в другом царстве-государстве живет Змей Горыныч, могущий прилететь внезапно, в любой момент, даже ког­да все спят, сжечь все и всех на своем пути, даже кор­мильцев, работающих в поле, и унести беззащитных жен­щин вместе с девочками в рабство на все времена. Од­нако, кроме разговоров, никаких реальных мер защиты не предпринимается, все надеются на русское авось.

Во втором действии еще на подступах к деревне Змей сжигает всех мужчин (студентов), которые падают и «корчатся в страшных мучениях».

В третьем действии Змей (Горыныча мы опускаем для краткости) приближается к деревне. Играющие зло­дея (трое мужчин, взявшись за руки, символизируют го­ловы, а от средней головы тянется, как хвост, накидка), в соседнем помещении все громче топают ногами, вос­производят вой ветра, еще и стуча при этом в барабаны. Жители деревни (женщины) начинают волноваться во сне, вздрагивать, говорить какие-то страшные слова (эта игра помогает и в устранении кошмарных снов).

Вдруг зажигается свет, и посреди деревни оказывается Дракон (Змей Горыныч). Он хватает девочку, поскольку все оцепенели от страха, и уносит ее далеко-далеко в свои владения.

В четвертом действии он показывает свою «добычу» Кощею Бессмертному, который готов ее принять, если де­вочка перестанет как радоваться, так и огорчаться и во­обще не будет выражать никаких эмоций, только выпол­нять его требования. Она должна стать, как бы мы сейчас сказали, роботом, зомби, проще — бездушным человеком. Не следует забывать, что это экзамен, а не предшеству­ющие драматизация страхов и их нейтрализация. Следо­вательно, необходимо дать ответ на угрозу. Девочка со­бралась с силами и заявила во всеуслышание, что она не может не любить маму и папу, тем более не всплакнуть, если ей плохо. Кощей Бессмертный от таких слов как-то сразу стих, сник, затем оживился и сказал: «Раз ты такая, то доставлю тебя к Бабе-Яге на перевоспитание. Правда, у меня нет с ней близких отношений, но это не страшно, я такой, а она другая» (имитируются родительские кон­фликты, реально происходящие в семье девочки).

И оказалась она в избушке Бабы-Яги, где, как вы зна­ете, находится печка. Встретила Баба-Яга девочку, как и полагается, неласково, сразу стала кричать, искать у нее недостатки (Кощей Бессмертный на это был не способен), раздражаться по любому поводу и угрожать всяческими карами, если что-то было не по ней или пахло русским

духом. Девочка, опешив от такого обращения, слушала, не способная возразить. Наконец сообразила, что долж­на ответить, а не молчать как рыба, и сказала: «Вы зря так на меня кричите, у вас не все в порядке с нервами или возраст сказывается, но так вести себя нельзя, нель­зя, нельзя и все!» Теперь уже опешила Баба-Яга от такой дерзости и пообещала завтра зажарить девочку в печке, так как сегодня, она недостаточно горячая.

Наступает ночь, Баба-Яга спит в мечтах о предстоящем дне, заодно похрапывает, свистит, подскакивает во вре­мя сна. Девочка же, улучив момент, бесшумно выходит из избушки в темный лес и бросается прочь. Поскольку Ба­ба-Яга — паранойяльная личность, настороженная сверх меры, недоверчивая, подозрительная, то храп сразу пре­кращается. Она сообщает по мобильному телефону (вре­мя такое) Кощею Бессмертному, что их заложница сбе­жала, и они бросаются в погоню за девочкой (как можно догадаться, в роли Бабы-Яги выступала мать с истериче­скими чертами характера, а Кощеем Бессмертным был отец — компьютерщик с шизоидными чертами характе­ра). Поскольку свет во всех игровых комнатах был вы­ключен, то не смогли Баба-Яга и Кощей Бессмертный пой­мать девочку. Тогда они призвали на помощь Змея Го-рыныча, который, естественно, ускорил погоню, будучи холериком, как и Баба-Яга, в отличие от меланхолично­го Кощея Бессмертного. Однако девочка успела добежать до деревни и ударить в набат. Все сразу проснулись, очнулись, мобилизовались, объединились, взяли ору­жие и приготовились к отражению опасности. Неудиви­тельно, что, когда в деревню влетели Змей Горыныч, Ба­ба-Яга и Кощей Бессмертный, им был дан достойный от­пор. Предводителем защитников, как можно догадаться, была девочка.

В последнем действии драмы-испытания все жители деревни радостно обсуждают свою победу, уверенность и бесстрашие, умение защищать себя и близких, заодно

все хвалят девочку за то, что она показала пример защи­ты от чудовищ, и теперь все будут поступать так же — находчиво и бесстрашно. Игра демонстрирует самоутвер­ждение личности девочки, ее способность бороться со страхами. Как ни странно, мать перестала кричать на дочь, а отец стал более чутким к ее переживаниям.

В более простом варианте экзамена на преодоление страха чудовищ дети играют на площадке, начинают ша­лить, кричать, визжать, толкать друг друга, не желая возвращаться домой, несмотря на просьбы родителей. Это самый подходящий момент для появления «отлич­ной компании» в лице Бабы-Яги, Кощея Бессмертного и Змея Горыныча. Они пытаются утащить непослушных детей с игровой площадки, но не тут-то было: дети объе­диняются, выталкивают пришельцев и решают больше так плохо себя не вести. Тут появляются удивленные родители и вместе с ними произносят: «Мы никогда не будем гулять без разрешения, всегда вовремя будем при­ходить домой, будем слушаться маму и папу, так же, как и они нас» (юмор в этом случае необходим, чтобы разрядить предшествующее эмоциональное напряже­ние). Психотерапевтический эффект был достигнут — все участники игры (трое детей примерно одного возраста: двое мальчиков и девочка) научились лучше защищать себя как в среде сверстников, так и в окружающей жизни, и перестали постоянно думать о своих прошлых проблемах. Родители успехам отпрысков обрадовались, но, чтобы закрепить успех, мы провели разыгрывание их ужасов в детском возрасте (без участия детей, так как не следовало лишний раз демонстрировать страхи роди­телей).

В 7—9 лет дети наиболее подвержены страхам призра­ков, скелетов, вампиров, чертей, Пиковой дамы и Чер­ной руки. Все эти персонажи — реминисценции (воспо­минания-отражения) более ранних переживаний, знако­мых до боли Бабы-Яги и Кощея Бессмертного.

Экзамен у мальчика 7 лет но теме «призраки» проте­кал следующим образом. Был задан вопрос: «Какую роль ты хочешь получить в игре?» (мы помним, что на экзаме­не нужно быть собой). Мальчик же незамедлительно от­ветил: «Хочу быть призраком». В этом случае экзамен со­вмещается с катарсисом — отреагированием страха. Все попытки «призрака» испугать другого мальчика, который ничего не боится,- не увенчались успехом. Более того, он сам стал пугать «призрака», который сразу исчез, раство­рился, пришлось его искать, но все попытки были тщет­ны. Поскольку экзамен, как мы уже говорили, отличает­ся от катарсиса тем, что испытуемый должен быть собой, то в следующем действии мальчик им стал, а роли приз­раков исполняли все остальные участники игры. Нетруд­но предположить, что наш герой дал достойный отпор всем призракам на свете, осознал свою значимость и си­лу, после чего исчезли все остальные страхи.

Девочка 4 лет панически боялась Кощея Бессмертного. Ее папа был не «самым лучшим подарком»: математик, программист, лишенный живых чувств, эмоций, пе­реживаний, он все раскладывал по полочкам и мыслил только по принципу «это правильно или нет» (чем не прообраз Кощея?). Девочка же была эмоционально чув­ствительной, как и мать, но никто из них не мог получить ответных чувств от отца и мужа. Вначале он категорически отказался прийти на игровое занятие, оправдываясь занятостью, хотя прием у нас проводился в субботу и воскресенье. В результате проблема у дочери так бы и осталась, раз она боится не только отца, но и всех представителей мужского пола. Мать обладает гиперсоциальными чертами характера, ее требователь­ность и принципиальность безграничны, в том числе и по отношению к мужчинам. Но ее требовательность не ре­ализуется в отношении мужчины, бесстрастно наблюдаю­щего за неосуществимостью желаний истеричной, в его понимании, жены. Следует уточнить, что супруга более

чем эмоциональна, а супруг — прагматик-рационалист. Поскольку в игре было всего четверо участников (девоч­ка, мать, специалист и совершивший геройский подвиг отец), то девочка сразу выбрала на роль Бабы-Яги мать, а на роль Кощея Бессмертного — отца, специалисту же досталась роль Иванушки-дурачка, который все время охал и ахал: «Как это можно так обижать девочек ни за что ни про что?» Девочка вняла «гласу народа» и стала оказывать все более активное сопротивление посягатель­ствам на свою честь и достоинство. Баба-Яга и Кощей Бессмертный в результате ничего не добились, а девоч­ка-принцесса сделала Иванушку-дурачка своим другом и защитником. Главное в игре «Экзамен» — найти свое­временное и адекватное решение своей защиты. Если это­го не происходит (что бывает редко), то игра повторяется и специалист показывает соответствующие способы за­щиты с единственным условием, чтобы ребенок про­демонстрировал более адекватную той или иной стрессо­вой ситуации модель поведения.

Страх опоздать в детский сад или в школу не про­игрывается, поскольку это осуществлялось в серии игр № б—15, в частности в игре «Автобус».

Испытание на отсутствие страха перед засыпани­ем и страшными снами обычно объединяется в одну иг­ру продолжительностью не менее 30 минут. За это время необходимо уложить нервных и упрямых детей спать, при этом расспросив их (именно перед сном) о дневных проблемах, а также о том, кто из родителей прав, а кто не прав — тот, который не обращает внимания на время засыпания, или тот, который придерживается его с не­укоснительной точностью. При этом возможны разнооб­разные построения игры. Например, в самом простом варианте игры мальчик 5 лет никак не мог, как и рань­ше, заснуть в темноте и без матери. В этом случае дей­ствуют страхи, которые были и у самой матери в дет­стве, т. е. они перешли к ребенку по наследству.

В первом действии игры мальчик пожелал быть самим собой, свет был выключен, все участники игры в сосед­ней комнате громко говорили, а иногда спорили и сер­дились. Когда же мать подошла к уже «спящему» ма­лышу, он неожиданно открыл глаза и попросил расска­зать сказку. Эта просьба окончательно вывела мать из равновесия даже в игре: она заявила, что завтра отведет его к врачу, раз он не может засыпать самосто­ятельно. Мы видим в данном действии актуализацию страха, связанную с предстоящими пугающими сновиде­ниями. У мальчика уже нет отца, с которым мать раз­велась, а его функции выполняет дедушка (отец мате­ри) — мужчина строгий и педантичный, хотя и любя­щий внука, а мать лишена, пусть и частично, чувства сострадания.

Тогда мы попросили одну из женщин, проходящих у нас обучение, исполнить роль матери, укладывающей сына спать. Поскольку мы берем на учебу не всех желаю­щих, а только тех, кто обладает воображением, фанта­зией и общительностью, то со своей ролью участница иг­ры справилась прекрасно. Она спела колыбельную, погла­дила мальчика по голове и даже сказала, что ему будут сниться хорошие сны, в которых он будет сильным и храбрым и все у него будет получаться. Сразу же сочи­нила историю про мальчика, не знавшего, как ему по­ступать в некоторых случаях, но, поскольку он учится в школе, где это все преподается, теперь он знает, как быть уверенным в себе и решительным.

Мать сидела в некотором отдалении, слушая эти истории и обучаясь манере обращения с сыном перед сном. Следует заметить, что эти действия психолога бы­ли отрепетированы заранее, т. е. мы обсудили, в чем за­ключается проблема засыпания у мальчика, как ее ре­шить наилучшим образом и одновременно научить мать более адекватному поведению. При этом матери не вы­сказывались пожелания сочувственно относиться к сыну,

ей просто демонстрировали модель оказания ему психо­логической помощи.

Не будем забывать, что это экзамен, поэтому после «засыпания» выключался свет (частично) и в сновидениях начинали появляться «призраки» — все участвующие в игре. Кто-то изображал, показываясь на 15—20 се­кунд, призрака, накинув белый халат, кто-то бил в ба­рабан, появляясь так же неожиданно, кто-то надевал страшную маску и говорил не менее страшным голосом, другие входили в игровое пространство с муляжом змеи, меча и т. д. Однако не тут-то было: мальчик «просыпался» и давал достойный отпор, затем снова «засыпал», а «чу­довища» устраивали недалеко от спящего ребенка «рабо­чее совещание», обсуждая, почему у них ничего не полу­чилось на этот раз, не пора ли им уходить на пенсию, увольняться, а может, попробовать попугать других де­тишек, раз здесь случился конфуз.

Затем свет в комнате включался, означая наступле­ние утра. Приходят родители и спрашивают сына, что ему снилось: он разговаривал, кричал во сне. Сын на это отвечает: «Ерунда все это, что-то снилось, на то сны и бывают, но со всеми ужастиками я справился». Роди­тели облегченно вздыхают и хвалят нашего героя за проявленную храбрость, к ним присоединяются все при­сутствующие: «Миша — замечательный мальчик, надо же, ничего не испугался ночью, со всеми справился, будем брать с него пример, учиться у него и рассказы­вать о его успехах всем окружающим, даже медведю в лесу, волку и зайцам». Эти слова являются внушением, причем весьма действенным. Подобное достижимо толь­ко при самоутверждении ребенка в результате успешно­го завершения игры.

Весьма «суровое» испытание предстоит при проверке и коррекции страха темноты. Этот страх является ин­дикатором беспокойства ребенка, как и степени разви­тия его воображения, фантазии и впечатлительности.

В первом действии ребенок остается в комнате с вы­ключенным светом, где заранее располагаются участни­ки игры, начинающие шуршать, копошиться, царапать стену, издавать нечленораздельные звуки, имитируя тем самым полтергейст. Наш герой должен не застывать в ужасе, а ощупью найти всех возмутителей спокойствия. Затем включить фонарик и проверить, остался кто-ни­будь или нет. Обнаруженные призраки спешно покида­ют поле боя, словно их и не было на самом деле. Скоро наступает утро, включается свет, и все участники игры приветствуют его и желают больше не бояться вообще, и даже в темноте.

Второе действие происходит на «полигоне „подвал"», который есть в каждом учреждении. Все идут вниз по этажам и лестницам, обсуждая, что может быть в подвале: там темно, холодно, вода, крысы, крокодилы и даже рыба-пиранья. Тем не менее нужно закрыть за собой дверь, что уже само по себе является почти героическим поступком, затем спуститься вниз по нескольким ступенькам в полной темноте. Все участники, стоящие наверху, хором говорят: «Неужели он спускается вниз, неужели он поднимется наверх и скажет, что ничего не боится, даже темноты, а заодно спасет мишку (муляж размером практически с ребенка), находящегося внизу?» Дверь открывается, свет включается, и все говорят: «Какой молодец, все выдер­жал и даже помог забытому мишке».

Затем этот же подобный маршрут проходят оба роди­теля (у матери страх темноты такой же, как и у ребен­ка, если не больше, что как раз и свидетельствует о пер­воначальных причинах страхов у детей). Тем не менее задание выполняется: страх преодолен, заслужено всеоб­щее одобрение и восхищение.

Наконец находится еще один герой (курсант), кото­рый раньше тоже был не способен оставаться в темноте, но после показанного ему примера решается на такое испытание, выдерживает его и громко благодарит наше­го пациента. Все хором начинают говорить, что теперь

смогут выдержать подобное испытание, будут так же се­бя вести и навсегда перестанут бояться в таких ситуаци­ях (эффект подкрепления).

После проигрывания ужасов темноты начинается проверка страхов животных, насекомых и прочей не­приятной живности. Сочиняются рассказы о том, какие бывают страшные животные, особенно если они проголо­дались, недовольны или просто такие от природы. Ярко описывается волк, его повадки и натура. Собак лучше не трогать, не дразнить — такие они создания. Медведя не следует будить, нужно обходить его стороной и не вступать в его владения. По отношению к насекомым луч­ше просто заранее предпринимать все меры безопаснос­ти. Пауки и змеи пусть живут сами по себе, не надо их лишний раз беспокоить и раздражать, раз мы все суще­ствуем рядом.

Если у ребенка имеется страх собак, проигрывание начинается с этого страха. Напоминаем, что экзамен — не катарсис, и наш пациент должен быть самим собой, в то время как все остальные играют роли собак. Герой игры «выставляется за дверь», а присутствующие рас­пределяют роли самых различных собак — бульдога, овчарки, бультерьера, ротвейлера, эрдельтерьера, добер­мана, лайки или просто дворняжки.

Все собаки прячутся по разным углам, в то время как ребенок «беззаботно» гуляет «по двору», насвистывая пе­сенку. Вдруг раздается оглушительный грохот, собаки по очереди пытаются испугать пациента, но не тут-то было: он или стоит молча, глядя на собаку, и она тут же ус­покаивается, или кричит «Стой!», яростно сверкая глаза­ми, или убегает за угол, хватает палку, готовый к отраже­нию любой опасности, или просто отмахивается от соба­ки, как от назойливой мухи, и продолжает свой путь как ни в чем не бывало. Перемены ролей здесь не требуется, при необходимости можно игру повторить, но с условием усиления агрессивности собак и ответной защиты.

Страх пауков, своего рода вампиров в представлении ребенка, проигрывается так: все участники берутся за руки, образуя различные переплетения, а ребенок дол­жен найти выход и освободиться из «паутины».

Страх змей проигрывается таким образом: взявшиеся за руки участники игры пытаются захватить в кольцо гуляющего «по поляне» ребенка, в то время как он пы­тается убежать, пролезть между ногами имитирующих змею взрослых или даже разрубить змею руками. Вари­анты решения игровой задачи, как всегда, становятся предметом импровизации, т. е. не объясняются заранее, и окончательное решение остается за ребенком. Если этого не происходит сразу, атмосфера не накаляется, «змея» терпеливо ждет, периодически сжимая ребенка и тут же отступая, как только он пытается дать сколько-нибудь адекватный отпор.

Особая тема — страх лесных или болотных чудовищ. В русском фольклоре их очень много: это и оборотни, и водяные, и черти, уже не говоря о пиявках, жабах и прочей живности. А водоросли чего стоят — тоже могут затянуть, обвить. Все это изображается так: на игровой площадке лежат и сидят все участники игры, интенсив­ность света уменьшается, наступает полумрак, все ухают, свистят, пищат, потом сразу замолкают, а ребенку нуж­но пройти это «болото», чтобы попасть домой. Гнетущая тишина только подчеркивает драматичность ситуации.

Он начинает пробираться сквозь болото домой, как вдруг все оживает, создавая препятствия для продвиже­ния, его пытаются схватить, утащить под аккомпанемент визга, воя и прочих малоприятных звуков. Несмотря на это наш герой умело отбивается от задерживающей его нечистой силы и попадает в объятия родителей, ждущих его «дома», за пределами игровой площадки. Свет заго­рается, все обитатели болота решают больше не трогать таких храбрых детей и заниматься только своим делом — жить так же, как и раньше.

Игровая ситуация каждый раз носит индивидуальный характер и рассчитана на решение конкретных проблем пациента. В теоретической части уже говорилось, что игровая психотерапия в нашем изложении не является догмой. Каждый раз определяется индивидуальная мето­дика решения эмоциональных проблем, а то, что мы опи­сываем в книге,— это лишь подходы к оказанию психо­логической помощи детям.

Страх транспорта — машины, поезда или самоле­та — проигрывается следующим образом. Вначале все становятся машинами на дороге с двусторонним движе­нием, как и полагается. В середине стоит «регулировщик» (специалист), работающий по всем правилам: поднятая зеленая (синяя) кегля означает прекращение движения для транспорта, и пешеходы спокойно переходят улицу, красная кегля означает противоположную ситуацию. Стресс возникает, когда поднимается желтая кегля: пе­реходить улицу или нет, каждый решает по-своему, не­терпеливые, тревожные дети и взрослые пытаются про­скочить в последнюю секунду, в то время как психиче­ски устойчивые пешеходы предпочитают переждать опасный момент. Далее регулировщик уходит на обед, и начинается невообразимое: машины мчатся с бешеной скоростью, все гудят, сигналят, а несчастные прохожие должны выбрать момент, чтобы с риском для жизни про­скочить мимо всех грузовиков (двое или трое взрослых, взявшихся за руки), иномарок, не любящих соблюдать правила, и просто велосипедистов, несущихся бог весть куда. Все заканчивается благополучно ко всеобщему удовлетворению, и участникам читаются правила о пе­реходе улицы.

Страх поездов означает всегда страх несчастного слу­чая, беды, смерти. Проигрывание страха проходит в два этапа. Вначале держащимися друг за друга взрослыми образуется поезд, в то время как ребенок беззаботно иг­рает на путях. Услышав шум приближающегося поезда,

он должен вовремя убрать все игрушки и заодно себя, чтобы избежать столкновения, травмы или чего-нибудь похуже. Поезд мчится далее, а испытуемый должен проявить чудеса храбрости и ловкости: подбежать к по­езду и суметь перейти из «вагона в вагон», чтобы оказаться в самом первом, помахать рукой машинисту и занять достойное место.

Страх самолетов похож на страх высоты, а также на страх всяких неожиданностей, связанных с транспортом. Участники игры, сидя на маленьких стульчиках, обра­зуют замкнутое пространство самолета. Объявляется по­садка. Как можно догадаться, самолет летит в Тмутара­кань. Охрана проверяет билеты, а заодно и одежду пас­сажиров. Начинается взлет. Как в старые времена, на небольших самолетах, возникает воздушная качка: все склоняются то в одну, то в другую сторону, стараясь при этом удержаться на не слишком прочных стульях. Потом все выравнивается, самолет набирает высоту. Стюардесса разносит напитки и конфеты, как вдруг получает запи­ску от одного из пассажиров, что самолет должен сме­нить курс и лететь не в Тмутаракань, а на край земли или еще дальше. Но не тут-то было: охранник (ребенок) обезвреживает нарушителя, которого затем крепко дер­жат все пассажиры и после посадки сдают куда надо.

Страх стихии — бури, урагана, наводнения, земле­трясения — также носит инстинктивно-защитный ха­рактер, поскольку ребенок этого не испытал, не пережил, но может все это представить, обладая развитым вообра­жением и долговременной эмоциональной памятью, не­осознанно воспроизводящей травмирующий опыт мно­гих предшествующих поколений.

Значима последовательность устранения страха сти­хий: вначале проводится игра «Ураган», затем «Наводне­ние» и в заключительной части — «Землетрясение».

Задаются вопросы: «Что такое буря, ураган?», «Куда кто может улететь, например: дом, корова, лошадь,

человек?», «Где они могут оказаться?», «Как им вер­нуться обратно — с попутным ветром, молнией или гро­мом?».

Для проигрывания образуются два круга: один, близ­кий к ребенку, вращается в одну сторону, а другой, со­стоящий из большего количества участников,— в проти­воположную. Все начинают имитировать звук усилива­ющегося ветра и при ускоряющемся движении слегка касаются и задевают друг друга. Главное при этом, что­бы ребенок, стоящий в центре круга (в обруче хула-хуп), остался на месте, не был бы унесен ветром, а это являет­ся непростой задачей, поскольку даже некоторым взрос­лым, не говоря уж о родителях, с трудом удается сохра­нять равновесие. Причем оба круга вращаются в разные стороны, и все задевают друг друга, но как бы мимолетно, поскольку главное — скорость, ветер и желание удер­жать ребенка в центре круга, как на островке безопас­ности. Обычно так и происходит, ко всеобщей радости, когда все образуют единый круг и затем хлопают в ла­доши, дружно заявляя, какой способный, сильный и ре­шительный наш герой, если сумел удержаться, несмотря ни на что, на месте, теперь его никто и никуда не унесет, и все будут брать с него пример.

Страх наводнения предваряется расспросами о том, что и где тонет, как дед Мазай спасал зайцев, что может плыть по улицам при наводнении, например: кошка, собака, шкаф, стол, парта, ручка, тетрадь и т. д. Далее все образуют несколько рядов, держась за руки, присе­дая и снова поднимаясь, имитируя волны. При каждой попытке ребенка их преодолеть, они могут отбросить его назад, но инициатива ненаказуема, борьба с водной сти­хией продолжается, преодолевается последний, девятый вал, и волны утихают. Но нужно вернуться обратно, опять начинается шторм, и все повторяется.

Родители, как и другие взрослые, с помощью игры учатся соблюдать определенную соразмерность в игровом

__________________ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ЭКЗАМЕН НА ЭФФЕКТИВНОСТЬ УСТРАНЕНИЯ СТРАХ ОВ

поведении: с одной стороны, нельзя давать ребенку воз­можность беспрепятственно «проплывать сквозь волны», с другой — отбрасывая назад, дать шанс «выплыть на по­верхность» и преодолеть все волны до конца. Все друж­но хлопают в ладоши, отдавая должное способности ре­бенка преодолеть такие же препятствия, как и в экст­ремальных видах спорта.

Наиболее сложной является проверка страха земле­трясения. Вначале рассказываются душераздирающие истории о том, как земля разверзлась под ногами, кто-то провалился, не успев перепрыгнуть через расщелину. Каждый из присутствующих взрослых экспромтом сочи­няет все более жуткие истории на эту тему, как если бы сам был их участником.

Посредине игровой площадки ставится стол, на него помещается обычный стул. Испытание состоит в том, что­бы ребенок сумел преодолеть эти первоначальные пре­пятствия: он забирается на стол и стул, стоит на нем, широко расставив ноги и не держась за спинку. Взрослые держат не ребенка, а стол и стул и начинают потихонь­ку их раскачивать, имитируя землетрясение. Ритм зада­ет специалист, не допускающий слишком быстрых и силь­ных колебаний. Однако сила землетрясения, как и пола­гается, нарастает и достигает максимального по шкале Рихтера значения — 12 баллов. При этом важно соблю­дать баланс между реальными возможностями ребенка удержаться наверху и силой колебаний. Они могут вре­менно ослабевать и возрастать при каждом удобном случае, затем все происходит в обратном порядке — сила толчков (сотрясений) постепенно ослабевает до сте­пени легкого покачивания. Наконец все останавливает­ся, успокаивается, затихает, но на этом испытание не за­канчивается — нужно еще спрыгнуть с высоты прямо в руки стоящего внизу специалиста (родителям лучше этого не доверять, поскольку «ловля» ребенка требует опыта и сноровки). Как и в предыдущих случаях, все

хлопают в ладоши, восхищаясь успехами ребенка, жмут ему руку и говорят ласковые слова.

Прыжок ребенка с такой большой для него высоты как раз и демонстрирует отсутствие данного страха. Тем не менее для фундаментальной проверки отсутствия страха высоты у нас существует своеобразный полигон под названием «Лестница с перилами». Держась руками за верхнюю часть перил, в то время как ноги находятся на их нижней части, ребенок начинает продвижение впе­ред, точнее — вверх. Необходимо при этом еще умело огибать перила при переходе на другой этаж (их всего три). Главное условие — не касаться ногами пола. Спе­циалист идет рядом, страхуя ребенка, но не прикасаясь к нему руками. Далее идут родители и все остальные участники, подбадривая нашего героя. Когда путь пре­одолен, предлагается выйти через чердачное окно на крышу здания и пройтись по ней, возвратившись с дру­гой его стороны. Ребенок абсолютно этому верит, но, как можно догадаться, это шутка, розыгрыш, говорят, что идти уже не нужно, так как все знают о его смелости и отсутствии страха высоты. Все радуются, но неожи­данно специалист обращается к матери с предложением повторить маршрут ребенка. Следует немая сцена, затем возгласы: «Ни за что! Зачем?!» и т. д. Такая реакция естественна, так как на основании наших многолетних наблюдений страх высоты присутствует у 90% матерей, т. е. именно они являются источником его у ребенка. Потом этот страх к нему вернется и родители усомнятся в профессионализме специалиста: ребенок снова нач­нет бояться высоты, перестанет кататься с горки, а то и спрыгивать с самой незначительной высоты. Итак, ма­тери вначале отказываются от такого испытания, но все дружно обещают страховку и заявляют, что сами хотели бы пройти это испытание. Естественно, главным «стра­ховщиком» становится муж, за ним на всякий случай идут специалист и все остальные. Затем все, в том числе

и ребенок, поздравляют мать с успешным завершением испытания. Все собираются снова в большой комнате, образуя круг, в центре которого стоит ребенок. Вдруг спе­циалист командует: «Хватайте его!» — и взрослые, вклю­чая специалиста, подбрасывает его все выше и выше, но падает он на скрещенные руки взрослых (имитация батута). После последнего приземления его ставят на но­ги и дружно поздравляют. Только в этом случае можно быть уверенным в окончательном преодолении ребенком страха высоты.

Наиболее технически сложным является проигрыва­ние страха глубины. Строится достаточно большое со­оружение из столов и банкеток, которые ставятся друг на друга, так что высота конструкции может достигать 3 с лишним метров (в восприятии ребенка это будет го­раздо больше). Образуется как бы колодец с небольшим отверстием наверху. На его «дно» кладутся змеи (муля­жи, сделанные другими детьми), механические скачущие лягушки, водоросли (пакля) и т. д. Яркость света умень­шается, и участники игры начинают обсуждать (сочи­нять) истории, связанные с глубиной: что может быть на дне пропасти, ущелья, на морском дне. «Всплывают» и истории об открытом люке на улице, где внизу булькает вода, живут лягушки, жабы, крокодилы и даже рыба-пиранья. После нагнетания подобных ужасов все стано­вятся вокруг «колодца». Поскольку эта хрупкая конст­рукция может развалиться в любой момент, все готовы на всякий случай ее поддержать.

Ребенок взбирается наверх, спускается в колодец, до­стигает дна и поднимается наверх, затем аккуратно спу­скается с этого сооружения, ко всеобщему удовлет­ворению. После этого конструкция разбирается, все, включая ребенка, уносят столы на место. Если после проигрывания страха высоты ребенка дружно подбрасы­вали вверх, то в данном случае все происходит наоборот: один из мужчин (отец, специалист и т. д.) внезапно

хватает его за ноги и поднимает вниз головой несколько раз. Остальные дружно восклицают: «Надо же, и сей­час не боится, надо брать с него пример, если бы мы так играли в детстве, то никаких страхов не было бы и в помине».

Страх замкнутого пространства проигрывался уже неоднократно (вспомним «Прятки», «Лимонный сок», «Автобус» и т. д.). Тем не менее, если ребенок продол­жает болезненно реагировать на сжатие, ограничение его жизненного пространства, то все садятся в кружок, пе­реплетают руки, а ребенок должен «развязать» их, как шнурки, и, подобно Дэвиду Копперфильду, выйти из окружения (цепи) целым и невредимым.

Страх воды не проигрывается, поскольку для его пре­одоления нужно только научиться плавать или просто держаться на поверхности воды. Показываются соответ­ствующие «сухие» приемы и даже рекомендуется пойти в бассейн, естественно, вначале — в лягушатник.

Страх огня, пожара — наиболее распространенный страх в возрасте от 5 до 10 лет, отражающий страх смер­ти. Эти страхи заслуживают пристального внимания, поскольку при игнорировании их травмирующего влия­ния могут превратиться в будущем в страхи всего неожи­данного, случайного, непредсказуемого, а также в страх несчастья, беды, который обычно негативно влияет на уве­ренность в себе и способствует развитию мнительности.

Проигрывание данного страха должно быть ради­кальным. Родители предупреждают ребенка, чтобы он в их отсутствие не играл со спичками. Все взрослые ухо­дят кто куда: на улицу, на работу, в магазин. Когда ре­бенок остается один, он находит небрежно оставленные спички и поджигает свернутую в рулон бумагу. Все участ­ники игры изображают соседей, взволнованно реагирую­щих на запах гари в доме. Пожарные (взрослые, стоя­щие друг за другом, взявшись за руки) уже готовы к вы­езду после звонка соседей, но ребенок начинает дуть что

есть силы на разгорающееся пламя и гасит его. Если это не удается, пожарные быстро прибывают, и все дружно тушат пожар. Сразу появляются родители, упрекают ре­бенка за такое вольное обращение со спичками (в ком­нате стоит еще запах гари). Они требуют попросить про­щения и дать обещание больше не вести себя таким образом. Ко всеобщему удовлетворению ребенок это обе­щает.

Страх войны практически не проигрывается, по­скольку достаточно представлен в игре «Сражение». Иногда можно устроить дополнительное сражение на ме­чах (пластмассовых, со шлемом и щитом в придачу). Действен и такой фрагмент игры «Сражение», как «руко­пашная». Все пытаются или повалить друг друга, или хо­тя бы просто посадить на пол.

Самую внушительную победу одержала девочка 8 лет с неврозом страха, исчезнувшим после таких игр. С ней никто не мог справиться, она применяла подсечку, уг­рожающе кричала и расправилась со всеми своими не­другами, врагами, неприятелями на много лет вперед, почувствовав свою значимость и умение защищаться.

Страх открытого пространства (то, что в клиниче­ском варианте называют агорафобией), по существу, яв­ляется противоположностью страха замкнутого прост­ранства (в клиническом варианте — клаустрофобия). Страх открытого пространства проигрывается в двух ва­риантах. В первом (если группа большая — не меньше 8—10 человек) все вначале толпятся, задевают друг друга — имитируется скопление людей на улице. Затем, как по мановению волшебной палочки, все куда-то ис­чезают, растворяются, и ребенок остается один-одинеше­нек. Как в игре «Прятки», он ищет бывших с ним людей, те начинают искать остальных, после того как все най­дутся, устраивается хоровод с песнями и танцами.

Во втором варианте, более типичном, страх проигры­вается следующим образом. Родители с девочкой 6 лет

хотят перейти улицу, нарушая правила, но девочка не идет с родителями, оставаясь на тротуаре. Вдруг появ­ляется милиционер, грозно указывающий девочке, что она должна стоять на месте, даже не шевелиться и ждать, пока для пешеходов загорится зеленый свет. На все ее попытки объяснить, что родители перешли на другую сторону, милиционер отвечает, что это его не интересует и он может наложить крупный штраф на родителей, а саму девочку отправить в исправительное учреждение. Затем милиционер куда-то пропадает (у него много дел), а девочка, волнуясь, пытается перебе­жать улицу при движущемся транспорте. Тем не менее все оканчивается благополучно, ее радостно встречают родители, а саму улицу вскоре объявляют пешеходной зоной, и родители вместе с дочерью, не спеша, прогули­ваются пусть и по пустынной, зато не представляющей опасности улице.

Далее проигрывается группа так называемых меди­цинских страхов. Они проигрывались и раньше, если обнаруживался последующий травмирующий отклик в психике ребенка (игровая нейтрализация последствий психических травм, или катарсис). Специфика же дан­ного проигрывания при его актуальности заключается в «посещении поликлиники», где нужно пройти осмотр, сделать прививку, вылечить зубы и т. д. Все «специали- сты» в белых халатах, снабженные атрибутами профес­сии, стоят в отдалении друг от друга или в соседних ком­натах. Пациента встречает регистратор, заполняет кар­точку (на все вопросы нужно отвечать быстро, в том числе назвать дату своего рождения, адрес, кто провожа­ет в детский сад или в школу, время прихода, ухода, ча­сто ли бывают болезни и какие именно). Начинается су­матоха, если к одному и тому же врачу пытаются попасть сразу несколько пациентов, но регистратор наводит по­рядок, указывая, кто кого должен посещать в первую оче­редь. Везде разложены флаконы с лекарствами (пустые

аптечные склянки), кто-то держит на всякий случай громадный шприц, систему для переливания крови или клизму. Невропатолог размахивает молоточком, как ку­валдой, терапевт готов выслушать через деревянный сте­тоскоп весьма внушительных размеров (дудка-свирель) всех подряд, врач-отоларинголог с лопаткой и фонарем готов осмотреть все полости рта, ну а стоматолог, по­щелкивая щипцами, только и ждет, чтобы вырвать если не все зубы, то хотя бы каждый второй.

Когда мы работали в городском отделении невро­зов при детской поликлинике □ 26 Выборского района Санкт-Петербурга (1968—1988), то по договоренности с врачами приводили к ним в кабинет прямо во время приема несколько наших пациентов, была даже борма­шина, которая жужжала, как настоящая. Естественно, что все это было имитацией, т. е. игрой в нашем представ­лении. Психотерапевтический эффект был столь велик, что ребенок мог после этого пойти к любому врачу без душевного трепета, особенно, как нетрудно догадаться, к стоматологу. Но эффективность игры повышается, если в ней присутствует юмор и драматизируются страхи страха при сыгранности всех участников. Не забудем, что на одного пациента-ребенка может приходиться до пяти и более взрослых, и все они заранее настраиваются на определенную эмоциональную тональность игры и ее ожидаемые результаты.

Несколько по-другому проигрывается страх боли. Все вначале рассказывают, когда им было больно, при ка­ких обстоятельствах и чем все это закончилось. Некото­рые вспоминают об этих переживаниях со страхом, дру­гие просто начинают рыдать, а третьи отмахиваются и молчат, а то и прячутся за спинами остальных участ­ников.

Разыгрывается сценка в транспорте: ставятся стулья, «троллейбус» резко тормозит, пассажиры падают, ушибаются, кричат от боли, но ребенок в этом случае

не проявляет таких реакций. Троллейбус продолжает путь, и удивленные пассажиры спрашивают героя, как это ему удалось не закричать, не застонать, даже просто удержаться на месте, хотя некоторые пассажиры про­должают мучиться от боли и винить всех на свете.

Далее воспроизводится обстановка в детском саду или в школе (без воспитателя и учителя). Здесь-то и царит полный «беспредел». Кто-то ставит подножку и весело смеется, когда другому больно. Просто щипнуть — пус­тяковое дело, как и дернуть за косичку, раз она есть, ну а кнопки подложить на стул — самое большое удоволь­ствие. Поднять за уши вверх со словами «Видишь Мо­скву?» сейчас не удастся, но попытаться можно, как и ударить как бы невзначай, а уж кто зажимает палец в двери (специалист контролирует отсутствие травм, но не боли), тому так и надо, раз он такой неловкий, даже пройти нормально не может, хотя уже все вышли. Аде­кватность поведения испытуемого состоит в отсутствии чрезмерных аффектов, обвинений кого-либо и в быстрой реакции на происходящее: необходимо или «унести но­ги», или дать отпор, или, наконец, достойно выдержать все приключившееся и сделать правильные выводы. Они и будут оптимальным итогом развития данных событий, могущих произойти в любое время дня и ночи и в раз­ных обстоятельствах жизни.

Страх неожиданных звуков, будь то звонок, гудок, гром среди ясного неба, иерихонская труба или окрик взрослого, проигрывается так: испытуемый стоит внизу лестницы, а остальные участники прячутся на третьем этаже по комнатам. Каждый «вооружен» — кто бараба­ном, кто кеглей, кто-то может закричать что есть силы, или на пути испытуемого, проходящего по коридору, мо­жет внезапно упасть стул, перед подъемом по лестнице может прокатиться со страшным грохотом пустое ведро. Тем не менее нужно пройти весь коридор, не испугать­ся, а то и дать отпор обидчикам.

Это испытание и является завершением экзамена. Обычно мы добавляем несколько препятствий, например, в коридоре нужно пролезть через стул, на ребенка мо­жет быть наброшен обруч (хула-хуп), от которого он дол­жен как можно быстрее освободиться, защитить себя от внезапно появляющихся разбойников, не испугаться на­правленного на него игрушечного пистолета и вырвать его из рук нападающего, т. е. проявить чудеса сноров­ки и мужества. При затруднениях в прохождении столь сложного маршрута могут помочь мать, отец или кур­сант, пройдя этот маршрут вместо ребенка, в то время как тот находится среди пугающих. Обычно подобный вари­ант развития событий встречается не чаще чем в 10— 15% случаев, но он возможен, чтобы успешно завер­шить экзамен. Сам же страх неожиданного воздействия может быть драматизирован предложением ребенку пройти по коридору с завязанными глазами, испуг его при этом будет, конечно, более сильным: кто-то топнет ногой, постучит по кастрюльке, издаст жуткий звук. Но несмотря на это ребенок продолжает путь, и в конце ко­ридора с него торжественно снимают повязку родители, а остальные участники начинают приговаривать: «Как это нам, опытным, поднаторевшим в таких действиях, не удалось его испугать? Придется прекратить заниматься подобными нехорошими делами».

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 613 | Нарушение авторских прав