АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ГРУППОВАЯ ТЕРАПИЯ

Психоаналитическая групповая терапия расширяет стан­дартную ситуацию классического анализа. Она точно так же пользуется интерпретацией сопротивления и переноса, т. е., она распознает в специфической динамике межличностных отноше­ний в Здесь и Сейчас терапевтической ситуации выражение ставших бессознательными интрепсихических конфликтов и на­пряжений пациента.

При этом интерпретируется не только отношение переноса отдельного пациента к терапевту, в аналитическую работу во­влекаются также переносы пациентов друг на друга, перенос каждого на группу и отношение переноса группы в целом к те­рапевту. Аналитическая групповая терапия, как я ее понимаю, не является “психоанализом в группе” в понимании Slavson (1960) и Wolf и Schwartz (1962), она также не есть “психо­анализ группы” в понимании Bion (1961), который интерпре­тирует поведение группы в целом как одного лица. С моей точки зрения, специфические возможности групповой терапии заключаются именно в возможности наблюдать поведение от­дельного пациента в его связи с бессознательной динамикой группы в целом, т. е. связывать интрапсихические процессы отдельного пациента с интерперсональными процессами в группе и ее бессознательной динамикой и делать эту связь отчетливой.

Kemper (1973) также придерживается мнения, что “психо­аналитическая групповая терапия не является ни анализом одного в присутствии других (группы), ни простым, как бы механическим переносом разработанных в диадной ситуации “правил игры” техники психоанализа на групповую ситуацию. Наряду с фокусированием скрытых мультиперсональных вза­имодействий социокультуральным факторам должно быть пре­доставлено еще больше места, чем в диадной ситуации”. Группа как целое формирует при этом, как показывал Fouikes (1948, 1965), как сеть межличностных отношений, своего рода “мат­рицу”, проявляющуюся в специфической эмоциональной атмо­сфере, в напряжении и температуре климата группы, делая тем самым отчетливым, что “пространство между индивидуума­ми” как динамическая величина влияет и определяет собой все поведение в группе. Lewin (1947) впервые сделал доступным это силовое поле группы в своих основополагающих исследо­ваниях, концептуализируя свою теорию, названную им “группо­вой динамикой”.

Вовлечение бессознательных групповых процессов в анали­тическую интерпретацию поведения отдельных членов группы в особенности весомо потому, что в этих процессах вообще мо­жет быть сделана видной основа всех психических процессов. Это в особенности отчетливо разработано Bion (1961). Он смог показать, что динамика этих бессознательных групповых про­цессов следует законам первичного процесса и в существенной мере состоит из проекций, понимаемых им как защита от архаи­ческих страхов, связанных с самыми ранними ступенями пси­хического развития.

Raoul Schindler (1968a) и Heigl-Evers (1968) обозначили эти проективные защитные операции группы как “прегруппальные соотнесенности”, реакцией на которые является защитное формирование групповой структуры; Schindler (1968a) подчер­кивает при этом в качестве признака формирования группы иерархическую структуру, которую он описывает “основной социодинамической формулой”. Heigl-Evers в большей степени акцентирует аспект действия в группе, невротическая конфликт­ная констелляция которой возводится ею к центральному конф-ликту специфической “прегруппальной соотнесенности” и вместе с Schultz-Hencke (1951) понимается как конфликт инстинкта и торможения.

Я хотел бы, прежде всего, разъяснить, что первично-про­цессуальные групповые процессы могут представлять прямой отпечаток самых ранних форм восприятия и взаимодействия в симбиозе матери и ребенка. Группа формирует при этом, так сказать, “первобытную пещеру” в описании Spitz (1955), и именно этот самый ранний уровень коммуникации делает груп­повую ситуацию столь пригодным для терапии архаических заболеваний Я (см. приложение).

Многие терапевты наблюдали, что группа в целом воспри­нимается ее отдельными членами как матерью (W. Schindler, 1955, 1966), а именно, на архаической ступени взаимодействия, соответствующей ситуации симбиоза. Группа делает возможной регрессию Я до стирания границ между Я и не-Я. Она прямо дает совместную почву для фантазий и действий ее участников.

С другой стороны, группа делает возможным расщепление переноса. Она не может поэтому представлять только мать, она служит представлению всей группы интернализованных объектов. Это, возможно, также основа того, что именно пред­ставители кляйнианской школы очень много работают с груп­пами. Наряду с уже цитированными Bion (1961) и Kemper (1958, 1959, 1973), здесь следует прежде всего упомянуть Gonzales (19969, 1972), Grinberg (1956, 1957), Langer (1957, 1958) и Rodrigue (1957).

Благодаря расщеплению переноса может быть смягчена и известным образом нейтрализована связанная с близкими к психозу картинами динамика переноса. Это в особенности важно потому, что расщепляется также и связанная с процес­сами переноса значительная деструктивная агрессия, которая в группе может легче переноситься и прорабатываться, чем в диадной ситуации (Ammon, 1970d).

В то время, как необходимой предпосылкой классического анализа является то, что пациент в терапевтической ситуации должен обладать интактными границами Я и, хотя и невроти­чески ограниченную, но способность к рефлексии, терапевтиче­ская группа позволяет лечить также тех пациентов, чья проб­лема как раз и состоит в том, что они не могут выстроить эту согласованную границу Я и поэтому имеют лишь крайне незна­чительный инсайт в свое поведение и конфликты. Для этих пациентов группа как целое, так сказать, перенимает функ­цию Я отграничения и контроля и задача терапевта состоит в том, чтобы освещением этой связи отдельного пациента и группы в целом помогать при прогрессирующем формировании и дифференцировке функций Я.

Проекция и идентификация, расщепление и отрицание, определяющие как архаические защитные механизмы симпто­матическое поведение пациента, меняют в рамках терапевтиче­ской группы свою функцию и становятся движущей силой те­рапевтического процесса. Отдельные члены группы, которые чаще не в состоянии рефлексировать и наблюдать свое соб­ственное поведение, часто могут распознавать и с чрезвычай­ной отчетливостью понимать значение поведения других. Их реакция на патологическую симптоматику других больных кон-фронтирует их с бессознательной динамикой их поведения. Группа как целое играет, так сказать, роль зеркала, которую играет терапевт в классическом анализе, с той разницей, что перед человеком держат несколько зеркал, отражающих era личность в разных аспектах, одни из которых вырисовываются отчетливо, другие же лишь в общих чертах.

В переплетении разнообразных проекций и идентификаций терапевтическая группа в Здесь и Сейчас ситуации становится сценой инфантильных конфликтов ее членов. При этом группо­вая терапия дает возможность также молчащим пациентам участвовать в терапевтическом процессе. Они могут идентифи­цировать себя с другими пациентами, могут относить к себе реакции, которые провоцируются со стороны группы и тера­певта их поведением и могут участвовать таким образом в те­рапевтическом процессе без прямого вербального самовыраже­ния.

Это — пример того, что в группе можно обойти механизмы архаической защиты, например, молчание. В то время, как в классическом психоанализе предпосылкой является принци­пиальная способность к инсайту на собственные конфликты и систематическое разрешение всякого сопротивления, групповая ситуация делает возможной инсайт на собственные конфликты путем распознавания их в поведении других, причем часто жизненно важные для пациента формы сопротивления сохраняются и могут быть обойдены.

Группа может, однако, лишь тогда реализовать это воздей­ствие, когда она как целое перенимает за ее отдельных членов существенные функции Я отграничения и контроля. Она должна поэтому, чтобы позволить своим членам защищенную регрес­сию, отграничить саму себя, должна сформировать групповое Я, воспринимаемое отдельными членами как защиту.

Поэтому речь идет о том, чтобы путем тщательного отбора пациентов и компетентного формирования состава группы соз­дать предпосылки для группового терапевтического процесса. По моему опыту хорошо, когда разные члены группы, под­вергшиеся основательному обследованию в ходе нескольких индивидуальных бесед, приблизительно соответствуют друг другу по возрасту и уровню интеллекта, а в остальном как можно более гетерогенны с точки зрения симптоматики, пола, профессии, интересов, расы, религии, национальности. Следует, однако, учитывать, что пациенты со специфической симптома­тикой, например, сексуальной перверсией, мутизмом, заиканием, не должны включаться в терапевтическую группу по одиночке. Постоянно занимая краевую позицию, они могут с самого на­чала тормозить групповой процесс. Такой член группы обра­зует, так сказать, дыру в ее границе, он привлекает к себе всю агрессию и внимание, вследствие чего не возникает то, что Ezriel (1950) удачно назвал “совместное групповое напряже­ние”, особое агрегатное состояние группы, свидетельствующее о том, что она может чувствовать и воспринимать сама себя. Напротив, два мутичных, два перверсных и т. д. больных легче переносятся группой и сами чувствуют себя лучше, что в свою очередь стимулирует групповой процесс.

Так же, как терапевт должен помимо переноса и противопереноса до известной степени идентифицировать себя со своим пациентом, это, естественно, относится и к пациенту и к чле­нам группы помимо всякой патологии. Иначе они не смогут взять на себя друг за друга функцию вспомогательного Я (auxiliary egos), что делает возможной совместную прора­ботку динамики переноса.

Сколь чрезвычайно важным является правильный состав группы, показывает постоянно наблюдаемый факт — некомпе­тентно структурированные группы через короткое время распа­даются.

Важнейшая задача в начальной фазе терапевтической группы состоит поэтому в том, чтобы установить групповые границы. В начале терапии, на первом совместном сеансе за­ключается групповой договор, обязывающий отдельных членов к регулярному участию в занятиях, абсолютной конфиденциаль­ности относительно полученной на группе информации, исклю­чению личных или интимных контактов членов группы между собой и равной для всех плате за лечение. Члены группы обя­заны координировать с терапевтом свои отпуска с тем, чтобы обеспечивалось постоянное присутствие полного состава.

Все пункты этого группового договора, функционирующего как своего рода Сверх-Я группы, служат для установления и внешнего укрепления групповых границ, которые, так сказать, сценически представлены кругом — порядком рассаживания больных и терапевта на занятии.

Группа демонстрирует двойную динамику. С одной стороны, переживание наблюдения и видения себя другими, описание других и восприятие описания себя другими способствует по­следовательному поддержанию контроля реальности, чем могут быть значительно усилены именно пациенты со слабым Я. С дру­гой стороны, групповая ситуация в особенности способствует возникновению феноменов переноса, которые, как говорилось, достигают архаического уровня и могут проявлять сильную ди­намику. Часто совместное выступление против терапевта свиде­тельствует о том, что группа как целое сформировала свои гра­ницы, и что в ход вступил процесс переноса.

Эта динамика переноса несет тогда выраженно симбиотический характер. На первый план выступают прежде всего проб­лемы зависимости, страха перед поглощением, страх уничтоже­ния и конфликтная динамика деструктивной агрессии. Терапевт на этой фазе группового процесса прежде всего имеет задачу гарантировать интактность групповой границы. Если группа под влиянием защиты от бессознательного страха выступает против слабейших своих членов или возможного изгоя в группе. чтобы напасть и вытеснить из группы, терапевт должен высту­пить на защиту этого члена группы, вызвать на себя агрессию группы, тем самым способствуя ее объединению.

Защита слабейшего члена важна и потому, что он постоян­но олицетворяет и выражает бессознательный конфликт, зани­мающий группу. Можно сказать, что каждая группа не силь­нее слабейшего своего члена, поэтому задача терапевта — сле­дить, чтобы группа почувствовала это и научилась решать конфликты не расщеплением, т. е. изгнанием членов, а про­работкой.

Это в особенности отчетливо выступает при параноидной психотической реакции какого-либо члена группы. Такая реак­ция показывает, что группа в целом достигла архаического уровня регрессии и что пациент стал носителем связанного с этим бессознательного страха, на основе своей специфической конфликтной ситуации, предрасполагающей его к этой реакции в Здесь и Сейчас группы.

Здесь, однако, проявляется двойная функция группы и двой­ная функция выражаемых в ее рамках эмоций. С одной сто­роны психотически реагирующий пациент в данный момент яв­ляется слабейшим членом группы. Его защитные механизмы имеют наименьшую сопротивляемость ставшему в группе ви­рулентному бессознательному страху. С другой же стороны, пациент становится также выразителем того, что все члены группы в разной степени чувствуют.

Стараясь с помощью здоровых, конструктивных компонен­тов Я понять параноидную регрессию и помочь своему психотически реагирующему пациенту, группа прорабатывает его страх одновременно как имманентную ей проблему. Группа, так сказать, обступает пациента, пытаясь вновь интегрировать его своим пониманием, т. е. вновь заключить его в групповую границу. Все групповое взаимодействие может поэтому рас­сматриваться как работа по установлению, поддержанию и раз­витию гибкости границ группы. Таким образом постоянно ве­дется работа и над проблемой отграничения Я отдельного па­циента в группе.

Важную функцию при этом имеют групповые сны. Каждый сон, рассказанный на группе, следует понимать как коммен­тарий, интерпретацию группового процесса. Одновременно он дает информацию об индивидуальной и межличностной психо­динамике автора сна и группы в целом.

Появление групповых снов, тот факт, что могут появляться сновидения в группе и о группе, является чрезвычайно важ­ным дифференциально-диагностическим показателем (Ammon, 1972i,k). С одной стороны, это свидетельствует о возникнове­нии взаимоувязанных границ группы, с другой — что видевший сон больной смог интернализировать эту групповую границу как границу своего Я.

Проблема групповых границ и границы Я занимает группу не только на уровне симбиоза и “первобытной пещеры”. Груп­па скорее стремится к проработке первичного конфликта от­граничения от терапевта, учреждения, в рамках которого она находится, — проработка этой проблематики часто просматри­вается, но чрезвычайно важна во избежание застоя или рас­пада группового процесса — к проработке эдипова конфликта с его либидинозной проблематикой.

Совместный опыт симбиотического конфликта не пропадает для группы даром, он сохраняется в мифологии группы, де­тально описанной Slater (1970), сохраняющий специфические для каждой группы переживания, сны и т. д. и постоянно при­вносимый в групповое общение.

Я уже указывал на то, что задача терапевта в группе со­стоит в том, чтобы последовательно делать осознанной связь индивидуальных выражений в группе с динамикой бессозна­тельного группового процесса. Это предполагает, что, с одной стороны, терапевт осознает динамику переноса на него отдель­ных членов и что он одновременно видит отношение переноса, развиваемого к нему группой в целом. Kemper (1973) указал на то, что каждый отдельный член группы олицетворяет аспект личности терапевта, что так и воспринимается терапевтом. Те­рапевт становится таким образом центральной фигурой (Redl, 1963, 1971) группы. В качестве такового, он выполняет, в осо­бенности на начальной стадии группового процесса, решающую функцию. Как объект совместного переноса всех членов группы и группы в целом, он — олицетворение связи группы и возмож­ности терапии. Он должен своим поведением показать возмож­ность коммуникации между отдельными членами группы, де­монстрируя, что сам может установить удавшуюся связь между различными аспектами своей личности, затронутыми и мобили­зованными в переносе отдельными членами группы.

В особенности на начальной стадии терапевт не должен уклоняться от направленного на него архаически-симбиотического переноса и связанной с ним деструктивной агрессии, пря­чась, например, за учреждение, к которому относится, или за­гораживаясь формальностями. Наоборот, он должен выступать как личность и всем своим поведением показывать, что воз­можно обращаться и с архаическими эмоциями конструктивно и с пониманием. Групповая ситуация, в которую он прямо про­странственно включен, требует поэтому значительно больше гибкости и твердости, чем стандартная ситуация классического анализа. Я хотел бы в дальнейшем остановиться на этом бо­лее детально. В той мере, в которой группа в ходе терапевти­ческого процесса формирует, открывает, постоянно прорабаты­вает и изменяет свои границы, она становится также незави­симой от терапевта.

Терапевтическая группа является не только местом пере­носа и воспринимается пациентом не только как группа вну­тренних объектов. Она является, так сказать, отпечатком ре­альной жизненной ситуации пациента. В Здесь и Сейчас те­рапевтической группы он наталкивается на сходные конфликты и трудности, которые ежедневно испытывает в своей семье, в группе своих друзей и сослуживцев. Группа образует на этом уровне отношений, так сказать, групподинамическую лаборато­рию, в которой пациент может изучать свои актуальные труд­ности. Экспериментирующее взаимодействие в группе, которое с помощью терапевта и остальных членов группы делается предметом интроспекции, становится тогда еще одним фак­тором, формирующим Я. В особенности важно при этом, что терапевтическая группа при поддержке терапевта часто впер­вые в жизни больного конфронтирует с причудливыми чер­тами его межличностного поведения, которые в повседневных группах пациента, где поведенчески подыгрывает его патоло­гии, давно воспринимаются им как нечто само собой разумею­щееся. Реакция группы, отдельных членов на это поведение, их здоровое удивление ведет постепенно к тому, что его синтонное Я патологического поведения постепенно становится чуж­дым Я, проблемным и, вследствие этого, доступным проработке.

В этом смысле мы можем сказать, что терапевтическая группа представляет собой поле опыта, который может пред­ставлять как ситуацию симбиоза, “мир первобытной пещеры”, так и реальную ситуацию актуальной жизненной и производ­ственной группы. Между этими двумя полюсами групповая си­туация может стать в рамках той или иной динамики переноса местом действия всех конфликтных констелляций отдельного члена, которые затем могут быть в рамках группы распознаны и проработаны. Предпосылкой этому является возникновение групповой границы, формирование которой делается возмож­ным благодаря отбору и составу членов, пунктам группового договора, сценическому оформлению терапевтической ситуации и функции терапевта как “центральной фигуры”. Групповая граница служит на всех уровнях терапевтического процесса об­разцом для границы Я отдельных членов, она служит посто­янному испытанию различения внутреннего и внешнего, пове­дения патологического и адекватного реальности. Она обра­зует то защищенное пространство, в котором проекции паци­ента могут восприниматься и переживаться как таковые. Она, само собой разумеется, не является ригидной конструкцией, а постоянно меняется и последовательно заново определяется взаимодействием в группе.

Интегративным фактором терапевтической ситуации явля­ется групповая граница — выражение групповой идентичности, которая в ходе терапевтического процесса заново определяется, расширяется и дифференцируется проработкой конфликта чле­нов группы, возникновение и поддержание которой, однако, яв­ляется непременным условием для проработки динамики кон­фликта и переноса. Групповая граница является тем самым выражением терапевтического союза, который члены группы заключают с терапевтом и между собой, и постоянно обновля­ют в ходе разбирательства конфликта.

Особое значение имеет при этом проработка деструктивной агрессии. Ее появление сигнализирует, как я показал (см. гл. 2), о неспособности пациента к коммуникации и должна по­ниматься как результат неспособности коммуникации первич­ной группы относительно конструктивной агрессии ребенка (см. тж. Schmidbauer, 1972).

Терапевтическая ситуация должна выполнить два требова­ния, чтобы иметь возможность проработки этой, связанной именно с архаическими заболеваниями Я, проблематики:

1. Она должна переносить напряжение между конструктивной агрессией и деструкцией, т. е. она должна отвечать потребности в коммуникации и выносить непроизвольное саморазрушитель­ное повторение патогенных конфликтов.

2. Она должна прорабатывать это напряжение и постепенно разрешать его в терапевтическом процессе.

Для успеха терапевтического процесса, поэтому, чрезвычайно важно, чтобы, с одной стороны, союз между пациентом и терапевтом оставался конфликтоспособным, а с другой — конфликты становились способными к соглашению. Другими словами, обе силы терапевтического взаимодействия — де­структивная динамика бессознательного конфликта и кон­структивная динамика терапевтического союза — не должны прекращать коммуницировать друг с другом. Терапевтическая группа облегчает пациенту расщеплением его переноса на раз­личные лица решающую разгрузку Я, причем проецируемая вовне амбивалентность его чувств облегчает ему идентифика­цию с положительными аспектами терапевтического отноше­ния. В группе это чаще всего проявляется в том, что форми­руются, так сказать, две партии, одна — партия здоровья, ко­торая идентифицирует себя с аспектом союза в терапевтиче­ской ситуации, и партия болезни, которая, так сказать, иден­тифицирует себя с патологией и защищает ее право на жизнь. Обе формы проецируемой идентификации служат защите от архаического страха. Задачей терапевта является, с одной сто­роны, защищать терапевтическую ситуацию от деструктивной динамики партии болезни путем установления жестких границ с другой стороны, вызывать на себя агрессию группы, тем са­мым объединяя ее против себя. Это удается не всегда. В ходе начальной фазы по имеющемуся опыту, 20—40% больных оставляет терапию. Терапевтический союз в этих случаях не достигается или из-за недостаточности мотивации этих паци­ентов пойти на риск терапии, или потому, что их деструктив­ный потенциал столь велик, что угрожает взорвать групповую ситуацию. Самая частая причина не-вхождения в терапевти­ческий альянс и прерывания терапии в том, что пациент в своей жизненной ситуации остается союзником партии болез­ни, которую он поэтому не осмеливается покинуть в терапев­тической ситуации — напр. брак, группа т. н. друзей, идеоло­гии научного, религиозного или политического толка.

Описывая обе партии, складывающиеся в начальной фазе терапевтического группового процесса, я упрощенно представил ситуацию. Деструктивная агрессия и конструктивная агрессия, само собой разумеется, распределяются не так просто на раз­ных лиц. Как партии интрапсихического конфликта, который прорабатывает терапия, она действенна в каждом члене груп­пы. Если об отдельных членах группы говорится, что они пред­ставляют партию болезни, а о других, что они представляют партию здоровья, то под этим имеется в виду, что они занимают позиции на определенный промежуток времени в ходе груп­пового процесса. Вовлекая группо-динамические аспекты этой поляризации в интерпретации, терапевт прилагает усилия как раз к тому, чтобы сделать видной многостороннюю связь про­екций. Это чрезвычайно важно, поскольку деструктивно ведущий себя пациент повторяет в терапевтической группе ситуа­цию первичной группы, в которой его поведение априорно ин­терпретируется как деструктивное, опасное, зловредное и т. д. и подвергается нападкам. Благодаря тому, что его патология в группе понимается и интерпретируется в связи с групповой ситуацией, и его личность заведомо не идентифицируется с его деструктивными акциями, пациент может начать идентифици­ровать себя с группой как объектом, который не может быть тотчас разрушен, а также не угрожает. Эта защитная функция группы становится предпосылкой для регрессии пациента к его архаическим страхам. Пациент может тогда постепенно понимать свое деструктивное поведение как не удавшуюся по­пытку защиты от этих страхов. Однако группа на себя за боль­ного может взять защитную функцию помогающего, понимаю­щего и наблюдающего Я лишь тогда, когда терапевт сам не препятствует неосознаваемой защитой от собственных страхов активному представлению группой архаического конфликта ам­бивалентности.

Терапевт, который регламентирует групповой процесс по­верхностной гармонией бессознательных группо-динамических напряжений, чтобы отразить собственные страхи и бессозна­тельные нарцисстические потребности с помощью группы, об­манывает, так сказать, пациента, лишая его возможности про­работать в рамках терапии решающий уровень его конфлик­тов и страха. Группа будет тогда сначала в застое и, наконец, распадется, т. е. непроработанная деструктивная агрессия раз­рушает возможность терапии, или пациент, который на основе своей специфической биографии становится носителем этой ди­намики, совершит самоубийство, убивая себя, чтобы освобо­диться от враждебных и преследующих объектов, которые он интернализировал и которые не отваживался проецировать из себя в ходе терапии.

Это указывает на то, что мы не должны понимать динамику группового процесса как технический инструмент в руках тера­певта, который тот может или применять, или нет. Бессозна­тельная динамика группы скорее представляет собой естествен­ный процесс, разыгрывающийся во всех группах, сознают это участники, или нет. В терапевтической группе задача терапевта прежде всего в том, чтобы соответствовать опыту этого про­цесса. Он сможет тогда мобилизовать конструктивные компо­ненты Я в пациенте в проработке его деструктивной патоло­гии и сможет при этом помочь группе и отдельному больному открыть свои конструктивные возможности и развить их в со­вместной работе. Работа с терапевтической группой требует, следовательно, и от терапевта специфическую способность ра­ботать с многообразным переплетением взаимных переносов и со своим соответствующим противопереносом в Здесь и Сейчас ситуации, не будучи ограниченным в своей способности вос­приятия иррациональными бессознательными страхами.

В этом значение введения ко-терапевтов в группу. Они мо­гут существенно облегчить работу терапевта, при условии, что оба терапевта сотрудничают друг с другом, своевременно рас­познают и прорабатывают возникающее соперничество. Группе два терапевта предлагают дополнительные дифференцирован­ные возможности переноса, которые могут использоваться те­рапевтически, если, напр., один терапевт в своих вмешатель­ствах использует прежде всего конфронтацию, реагируя прямо и массивно, то ко-терапевт может взять на себя более эмпа-тически оберегающую функцию. Группа может кроме этого идентифицировать себя со свободной от страха коммуникацией терапевтов — аспект, который обогащает возможности положи­тельной идентификации. Оба терапевта предлагают группе сво­бодной от страха коммуникацией, так сказать, образец тера­певтического альянса. Работа с ко-терапевтом дает, кроме того, взаимный контроль противопереноса, так же, как и группа в целом дает постоянную коррекцию противопереноса.

Резюмируя, мы могли бы сказать, что терапевтическая группа дает Я-больному, лишенному инсайта на собственные проблемы, возможность воспринять и наблюдать в рамках группы свою внутреннюю конфликтную ситуацию как межлич­ностный конфликт. Учась понимать наблюдающее поведение своих коллег в группе, он тренирует функции своего Я и мо­жет, обходя свою симптоматику сопротивления, получить инсайт на собственные отщепленные и ставшие бессознательны­ми конфликты.

Множественная персональная ситуация в группе, позволяю­щая это больному, является одновременно великолепной ис­следовательской ситуацией и важным инструментом обучения. Как наблюдатель и ко-терапевт будущий аналитик и групповой терапевт учится у опытного терапевта в Здесь и Сейчас тера­певтической ситуации. Напротив, он может сам в своей тера­певтической работе подвергаться прямому наблюдению и кор­рекции. Дополняют это сопровождающие контрольные занятия в контрольной группе групповых терапевтов и в индивидуаль­ных беседах с контролирующим аналитиком. Таким образом становится возможно достичь постоянной рефлексии и контроля терапевтической работы и обучения, без чего нельзя обойтись в чрезвычайно трудной работе групповых психотерапевтов.

Но и для общего психотерапевтического обучения терапев­тов, которые хотят работать не в группах, а индивидуально, эта форма обучения, позволяющая постоянный контроль и кон­фронтацию с собственной работой и прямое научение в тера­певтической ситуации, имеет большое значение. И по этой при­чине обучение в Немецкой Академии Психоанализа аналити­ческая подготовка обязательно связана с подготовкой группового психотерапевта. Сами группы воспринимают, по нашему опыту, привлечение кандидатов на обучение и ко-терапевтов как обогащение их терапевтической рабочей ситуации.

Дата добавления: 2015-02-06 | Просмотры: 699 | Нарушение авторских прав