АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Двойственная природа жертвования в трансформации системы самосохранения

В нашей сказке возможный брак между волшебником и третьей дочерью представляет — как и в случае брака заколдованной Рапунцель и ее Принца — окончательно установившиеся (переходные) отношения между архетипичес-ким миром и человеком. Однако в данном случае эти отношения не могут быть вполне реализованы после того, как третья сестра вышла победительницей из ужасной комнаты. Это лишь начало трансформации системы самосохранения. Волшебнику требуется более глубокая трансформация, а третья дочь все еще находится в плену в его "чудесном" доме вместе со своими тайно воскрешенными сестрами, т. е. она все еще является субъектом его инфля-цирующего колдовства. Она должна найти путь из этого инфляцированного "великолепия" и возвратиться к человеческой реальности. Ее борьба за это представлена во второй части сказки.

Как нам известно из данных наблюдения за психологическим развитием детей, а также из клинической практики, в этом бурном процессе продвижения от генерированной травмой инфляцированной "околдованности" к укорененному в реальности человеческому эго требуется принести в жертву инфляцированные энергии архаичной Самости. Все великие мировые религии описывают это жертвование. Обычно сам бог приносит себя в жертву ради человека, нисходя от всеобъемлющей полноты, воплощаясь во времени и пространстве. Это требует ответной жертвы от эго, идентифицировавшегося с Богом (по Юнгу, от эго, идентифицировавшегося с Самостью).

Используя юнгианский язык, мы говорим о постепенном очеловечивании архетипического мира, когда participation mistique уступает дорогу сознанию. Эдвард Эдин-гер представляет это как циклический процесс, в котором инфляцированное эго ребенка, постоянно противостоявшее родительским дисциплинарным ограничениям, в унижении отступает, а затем восстанавливается для интимного союза с родителями. Процесс повторяется вновь и вновь: акт инфляции, наказание, унижение и страдание, восстановление любви. Постепенно в итоге появляется дифференцированное эго, способное выдержать противоположности (см. Edinger, 1972: 41).

В этом процессе есть и любовь, и ненависть. Ребенок "любит" расширять свои человеческие возможности — возможности эго и сознания, но также он "терпеть не может" жертвовать богоподобным всемогуществом архетипичес-кой сферы, с которой идентифицируется его эго. Мария-Луиза фон Франц замечает, что этот процесс одновременно является

для эго — расширением сознания... но для Бога — ограничением опыта. Этот зеркальный процесс означает, что великолепный, всемогущий Бог помещается в убогую клетку человеческого существования. Это поясняется одним из понятий христианской теологии: процесс кенозиса (от греческого "опустошать"), который означает, что Христос (будучи со своим Отцом до Его воплощения как Логоса, Логоса Иоанна) обладает полнотой Отца, всеохватным единством (oneness) с божественным миром, вне определенности. Как писал апостол Павел: "но уничижил Себя Самого" — ekonose heauton (Флп. 2: 7). Он уничижил Себя для того, чтобы стать смертным, уничижил Свою всеохватную полноту и единство для того, чтобы стать определенным.

(von Franz, 1970: 10)

Другими словами, рост эго влечет за собой двойное жертвование — одновременно и инфантильной, и инфляционной тенденций. Что касается диады, состоящей из нашего волшебника и его "невинных", подобных детям жен, живущих в неведомом великолепии, мы могли бы сказать, что обе ее стороны должны пойти на жертву. Мы видели, что диадическая структура — Защитник/Преследователь и его клиент-невинное дитя — является базовой несущей конструкцией системы самосохранения. Ее энергии, с одной стороны, невероятно инфляцированны, величественны и "царственны" —это король или королева, а с другой, в равной степени инфантильны, невинны и имеют жертвенный характер — это божественная жертва. Как только эта структура "король/ребенок" подходит к интеграции, обе ее стороны приносятся в жертву посредничающей человечности — ограниченной и способной принять личную ответственность. Околдованная "невинность" дочерей потеряна в потайной комнате, волшебник теряет свою колдовскую власть, когда третья дочь сочленяет (re-members) своих сестер и через это обретает власть над волшебником.

Дата добавления: 2015-05-19 | Просмотры: 636 | Нарушение авторских прав