АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Неврозы как ошибка личностного развития

“Имеющиеся данные (пока в основном клинические) позволяют утверждать, что практически в каждом человеке и уж наверняка в каждом новорожденном ребенке заложено активное стремление к здоровью, заложена тяга к развитию, к актуализации человеческого потенциала. Лишь небольшая часть населения достигает точки самоидентичности, или “самости”, точки полной самоактуализации. Располагая врожденным импульсом к воплощению своей “человечности”, человек, как правило, не реализует его. Анализируя этот феномен, Маслоу указывает на то, что общепринятый “подход к человеку, когда за норму выдают среднестатистическое, подталкивает к выводу, что эта “нормальность” — лучшее, чего можно ждать от человека, и потому должно довольствоваться ею”. Однако Маслоу склонен считать такого рода “норму” скорее “болезнью, или уродством, или задержкой человеческого развития, которые встречаются сплошь и рядом и которые мы не замечаем” [там же, с. 39].

Маслоу видит преимущества в замене понятий “психическое здоровье” и “болезнь” на более прагматические, доступные и поддающиеся количественному измерению понятия “вочеловеченность” и “недочеловечность”. При этом он замечает, что недочеловечность может быть как обратимой, так и необратимой. “Так, например, параноик вселяет в нас гораздо меньше оптимизма, чем, скажем, милый, очаровательный истерик. И, конечно же, этот ущерб не статичен, он динамичен в духе фрейдизма” [там же, с. 46]. В своем первоначальном варианте фрейдизм говорил о внутренней диалектике между импульсом и защитой от этого импульса. Точно также и ущерб человечности приводит к определенным последствиям и вызывает к жизни определенные процессы. Очень редко все ограничивается ущербом вочеловеченности. У большинства людей подобного рода утрата способностей не только пробуждает всевозможные защитные механизмы, хорошо описанные Фрейдом и другими представителями психоанализа, такие как репрессия, отрицание, конфликт и др., — но она порождает и стремление противостоять... Конфликт сам по себе, несомненно, является проявлением некоторого здоровья... С этой точки зрения невроз не может не обнадеживать... Внутренний конфликт означает, что человек, испытывающий страх, не верящий в себя, человек со сниженной самооценкой и т.д., тем не менее, тянется к человеческому наследию, к тем понятным радостям жизни, на которые каждый из людей имеет право просто в силу своей принадлежности к человеческому роду. Можно сказать, что конфликт в этом случае — это неуверенное, неуклюжее стремление к самоактуализации, к вочеловеченности” [там же, с. 47].

Если в каждом человеке заложено активное стремление к здоровью и тяга к самоактуализации, то почему так мало людей ее достигают? В чем причина уклонения от роста и развития? Маслоу отвечает так. “Мы пытаемся избежать ответственности, которую возложило на нас (или, вернее, предлагает нам) наше устройство, наша судьба, а иногда и случай, точно так же, как Иона тщетно пытался избежать своей миссии” [там же, с. 48]. “Мы боимся своих лучших способностей (как и своих низших побуждений)” [там же]. Этот механизм, препятствующий личностному росту, Маслоу назвал “комплексом Ионы” и объяснял его “страхом перед высшим началом”, классическое описание которого дал Р. Отто в своей знаменитой работе “Священное”. “Если сопоставить наше соображение, — писал Маслоу, — с мыслями Элиаде о сакрализации и десакрализации, то становится ясна и универсальная причина этого страха. Это боязнь простой конфронтации с Богом или богоподобным. В некоторых религиях неизбежным следствием подобной конфронтации считается смерть. В верованиях многих народов с примитивной культурой присутствует местность или предметы, на которые наложено табу, поскольку они в силу своей сакральности могут быть опасными для человека”.

В основе сакрализации и ресакрализации “лежит страх, благоговейный ужас перед высшим и лучшим”. Следует подчеркнуть, что это страх необходимый, оправданный, здоровый, естественный, в отличие от фобии или страха “быть излеченным” [там же, с. 50]. Это “страх перед всепоглощающим, лишающим рассудка, спокойствия и, может быть, даже жизни, страх перед экстазом причастности к высшему началу... Страх поддаться ему, страх, который напоминает нам об аналогичных страхах при фригидности... Уклонение от роста может быть вызвано, в том числе, и еще одной разновидностью страха, который называется “страхом перед паранойей”. Явление это известно давно и рассказано в легендах о Прометее и Фаусте, их можно найти практически в любой культуре. Греки, например, называли это страхом величия. Христиане привыкли называть это “гордыней” и сочли одним из грехов, судя по всему, взаимоотношения человека со своей высокой самооценкой от века были проблематичными” [там же].

Третья причина в сопротивлении личностному росту в том, что нас страшит правда. “Зачастую постижение правды влечет за собой необходимость принять на себя ответственность за те или иные поступки, а это может вызвать у нас тревогу. Отсюда следует очевидный способ избежать ответственности и связанной с ней тревоги — избегать правды” [там же]. Как известно, правда является одной из характеристик мира, предстающей взору в мгновения высших переживаний и, одновременно, это высшая ценность, или вечная истина. Дорога к главным нравственным и ценностным решениям, к “правильности” идет через познание человеком своей природы, своих особенностей, через открытие правды о себе. Сложность обычно заключается в том, что человек, задавшись целью узнать, чему он равен, что он собой представляет на самом деле, подходит к этому вопросу с точки зрения “долженствования”. Познание своей глубинной сущности — это одновременно и постижение фактов, и постижение ценностей. Часто на пути постижения своего глубинного “Я” человек ощущает конфликт между той правдой, которую он узнал о себе, и теми завышенными требованиями, которые он предъявлял к себе.

Подобные несоответствия в иных случаях могут вызвать тяжелые переживания, нередко депрессию. Но депрессия, которую испытывает человек, вставший на путь самоосуществления, не должна расцениваться как типичная психопатология. Если она оказывается “на службе самоактуализации” и способствует более глубокому самораскрытию, в ней следует усматривать скорее болезненное проявление личностного роста, нежели “просто болезнь”.

“Психически здоровое общество”, по Маслоу

По Маслоу, “полная актуализация возможностей человека — имея в виду общество в целом — может иметь место только при некоторых “благоприятных условиях”, т. е. чтобы человек был хорошим, ему нужны хорошие условия жизни и хорошее окружение” [121, с. 21]. Общество, которое благоприятствует наиболее полному развитию и реализации человеческих возможностей, Маслоу, подобно Фромму, определяет как “психически здоровое общество” [там же, с. 11], или “хорошее общество” [там же, с. 21]. Для создания такого общества, считает Маслоу, нужно выявить “хороших людей как пример для всех”. “Самые здоровые в психологическом смысле люди (как и самые творческие, самые сильные, самые умные, самые праведные) должны быть использованы в качестве биологического материала для исследования, или, говоря метафорически, их можно и нужно использовать как пионеров — первопроходцев, призванных поведать нам, показать нам и провести нас, менее любознательных, менее чувствительных, менее смелых, на еще не познанные, неосвоенные территории” [там же, с. 21 — 23]. Следуя такому принципу, Маслоу создал утопию “Эупсихея” (Eupsychia) — современный гуманистический миф об обществе, которое могла бы создать тысяча здоровых семей, обосновавшись на пустынном острове, где был бы установлен полный синергизм (согласованная работа вместе), а в основу управления следовало бы заложить философию анархизма, согласно которой правительство не должно ограничивать свободу индивидуума. Основные потребности и метапотребности здесь уважаются, а человек имеет право сделать какой угодно выбор (т. е. Маслоу описал грезу об обществе, характеризующемся свободным выбором, социальной гармонией и психическим здоровьем). Показательно, что, обсуждая перспективы создания такого идеального общества, Маслоу задавался вопросом о том, как такое общество будет защищать себя от больных, деструктивных и безнравственных личностей. Он вынужден был признать, что для защиты от подобных асоциальных элементов необходим репрессивный аппарат. Иными словами, гуманистическая утопия может стать социальной реальностью, лишь поставив себе на службу антигуманные методы, предназначенные для отбракованных “плохих”.

Построение такой гуманистической утопии, по духу созвучной наивному утопическому мышлению XVI—XVII вв., вскрывает одну неразрешенную концептуальную проблему психологии Маслоу: его образцы самоактуализации действенны лишь за пределами конкретного социума, на идеальном необитаемом (неиспорченном “плохими” людьми) острове, в философском уединении или на пике мистического экстаза. При этом суровые реалии и противоречия социальной жизни оказываются за пределами рассмотрения; здоровый человек не просто автономен по отношению к обществу — в акте трансценденции он преодолевает любые социальные ограничения. Более того, здоровье становится у Маслоу “элитарным” свойством личности — оно характеризует лишь определенную (незначительную) часть общества, его творческую “элиту”. Такие качества, как творческая незаурядность личности, духовная автономия и склонность к самопознанию, так же как и демократический склад характера, не могут быть признаны общими для всех; у огромного числа индивидуумов они выражены слабо и практически не проявляются. Соответственно, такие индивиды — “рожденные ползать” — в силу своей ограниченности или “недочеловечности” на здоровое существование претендовать не могут. “Оценочный подход”, предложенный А. Маслоу, приводит к знаменательному выводу: здоровье — это достояние избранных, самых талантливых и незаурядных; оно перестает быть универсальной, общечеловеческой характеристикой. Какими бы сходными не казались нам переживания одаренных людей, они слишком редки, исключительны и не могут быть признаны всеобщими. А значит подавляющее большинство представителей человеческого рода, которые “глухи”, невосприимчивы к высшим переживаниям, не располагают даже относительным здоровьем. Так разрушается устойчивая ассоциация “здоровое, т. е. общепринятое, нормальное” — ассоциация, столь характерная для адаптационной модели здоровой личности. Здоровье перестает быть общей для всех нормой существования и превращается в высокий идеал, воплотить который удается лишь немногим — избранным.

Рассмотрев наиболее значительные гуманистические модели здоровой личности, выделим общие характеристики гуманистической модификации антропоцентрического эталона.

К устойчивым характеристикам здоровой личности, согласно гуманистической модели, могут быть отнесены следующие:

1. Самоактуализация, направленность личности на раскрытие своего творческого и духовного потенциала.

2. Полноценное развитие, динамизм и личностный рост. — Здесь подразумевается готовность,к жизненным переменам и внутренней трансформации, способность активно преодолевать трудности и препятствия на пути к целостности, восходя на более высокие уровни осознания и интеграции (данные качества прямо противоположны психической ригидности личности).

3. Открытость опыту и изначальное доверие к процессу жизни. — Данная характеристика указывает на то, что сохранение самости и личностной целостности не требует от субъекта отказа от полноты переживания и жизненного опыта, что личность способна ассимилировать, принять негативные аспекты опыта, вместо того чтобы вытеснять их, и, наконец, что базовое доверие к миру сохраняется при любых невзгодах и испытаниях.

4. Способность к подлинному диалогу. — Как и предыдущая характеристика, это личностное качество предполагает преодоление защит; однако это условие необходимое, но недостаточное. Установление диалога неосуществимо без принятия Другого как безусловной ценности и уникальной целостности, без признания в Ты такого же подлинного и полноправного Субъекта, как и собственное Я. Это основа глубинного понимания, сопереживания и сотрудничества.

5. Свобода в переживании, самовыражении и самоопределении, без которой невозможно ни подлинное творчество, ни самостоятельная личностная позиция и которая непосредственно связана с такими качествами, как ответственность, искренность, конгруэнтность и самопринятие.

6. Осмысленность существования — поиск жизненного смысла или стремление жить осмысленно (“Когда есть ради чего жить, можно вынести любое “как”).

7. Целостность — это скорее высшая цель личностного развития и постоянно проявляющаяся тенденция к интеграции, нежели достигнутое и окончательное состояние. Здоровый человек всегда потенциально целостен, т. е. направлен в своем становлении на обретение цельности и единства.

Признавая значительные достижения гуманистической школы, следует помнить об ограничениях и недостатках рассмотренного подхода. Так, элементы социальной философии приобретают в гуманистических концепциях утопический оттенок: психологи-гуманисты склонны скорее уповать на будущее гуманизированное общество и предлагать рецепты его гуманизации, нежели исследовать индивида в совокупности его “плачевных” социальных обстоятельств. По существу, гуманистическая психология интересуется лишь теми достойными представителями человеческого рода, которым удалось, вопреки социальному давлению, побуждающему к конформизму, найти собственный путь, ведущий к подлинному Я. В силу этого обстоятельства некоторые гуманистические представления о природе человека могут показаться несколько идеализированными. По удачному выражению Дж. Поттера, гуманистическая психология создала “романтический образ Я” [154]. Впрочем, все это ничуть не умаляет значения созданной гуманистами модели здоровой личности, масштаба, пафоса и глубины их научных прозрений.

Отметим, что изложенные нами идеи психологов-гуманистов получили развитие и осмысление в современной отечественной психологии: в трудах Б. С. Братуся, В. Я. Дорфмана, Д. А. Леонтьева, А. Б. Орлова и др. видных ученых.

Дата добавления: 2014-12-12 | Просмотры: 828 | Нарушение авторских прав