АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 8. «Мы посещали светские мероприятия и вводили в заблуждение смертных своим вполне человеческим обликом

«Мы посещали светские мероприятия и вводили в заблуждение смертных своим вполне человеческим обликом. Нас считали кузенами и с радостью принимали у себя в домах. Мы гуляли по улицам города, утоляя нашу бессмертную жажду и наслаждаясь красотой ночного Нового Орлеана. Дома мы вели беседы на любые темы, не касаясь лишь одной – как долго это будет продолжаться? Вечность бесконечна, но только не наш милый союз.

Своим знакомым Лестера я представила как своего дальнего кузена, приехавшего из Франции. Вампиру хотелось бы предстать перед всеми моим возлюбленным, но пришлось соглашаться на роль брата. В конечном итоге Лестер увидел и преимущество своей уступке мне: как «кандидат в мои мужья» он бы не смог так свободно увиваться за молоденькими девушками. Мы с ним были совершенно не похожи, но это объяснялось дальностью нашего «родства». Своей красотой и изысканными манерами вампир довольно быстро сумел обворожить не только глупых, вышедших первый раз в свет, молодых прелестниц, но также и их мамаш. Женская половина общества была буквально им очарована, мужчины же втайне ему завидовали. Утешал и тех и других тот факт, что «первая красавица сезона» недоступна этому «ангелу во плоти», так как является его сестрой. На самом деле, такие дальние кузены могли бы вступить в брак, но нам с Лестером было удобнее делать вид, что наши отношения абсолютно невинны, и мы друг друга не интересуем.

Начало ночи мы проводили в обществе смертных, довольно успешно изображая французских аристократов. Мы ими и были, но только в прошлой жизни. По крайней мере, никто не заподозрил у нас сверхъестественных способностей. Естественно, ведь первым делом мы убивали какого-нибудь простолюдина, дабы оказаться в обществе светской знати, не волнуясь за свой цвет лица. Хотя за все наше пребывание в этом чудесном городе, Лестер все же попробовал и вкус крови местных представителей аристократов. Я же не могла спокойно лишать жизни тех, кто были моими подругами, поклонниками, или просто знакомыми. Лестера же не волновал моральный вопрос относительно того, кем «перекусить». Хотя, по его словам, особой разницы между кровью нищего с улицы и блистательной дамы из общества он не заметил:

- У одного грязь и ужасная вонь, у другой чертова уйма пудры, и духи она использует в недопустимом количестве. Элиза, право, я не знаю что хуже…

Иногда мы ходили убивать вместе, но в большинстве своём каждый предпочитал одиночество в этом личном деле. Также Лестеру не нравилось, как я лишаю жизни очередную жертву, а я не одобряла его способ убийства. Мои жертвы были безлики, зачастую я даже не видела их лицо, и убивала я стремительно быстро. Человек просто видел неясную тень, через долю секунды чувствовал острую боль в области шеи, но а через мгновение ему было абсолютно на всё плевать по причине собственной кончины. Лестеру же необходимо было сначала познакомиться, подружиться, а потом – когда смертный окончательно в него влюбился – и только тогда! - вампир начинает свою любимую игру: «смотри, я тебя убиваю!». Его жертвы перед своей смертью полностью осознавали кем же является этот «прелестный голубоглазый юноша», и в полной мере чувствовали весь непередаваемый ужас прихода своей смерти. Я не любила смотреть на это. Превосходство вампира терялось на фоне унижения смертного. Мне было стыдно и неприятно видеть что может сделать страх и боль с человеком. Лестера же это не просто забавляло, он получал огромное удовольствие, превращая разумное существо в подобие животного. Хотя, может, я и не права. Может, он делал этот спектакль специально для меня, а когда убивал один, то делал это также быстро и почти безболезненно, как и я? С собой на охоту вампир звал меня нечасто, но каждый раз это было показательное зрелище. Словно, издеваясь над человеком, он хотел что-то доказать. Но кому? Я поражалась его жестокости, необоснованной, а потому страшной. Лестер же просто подсмеивался над моей жалостью к смертным, называя это непозволительной глупостью для вампира.

После полуночи мы возвращались домой, и устроившись в удобные кресла, начинали беседовать. Обсуждали проведенный вечер, делясь впечатлениями. Это было мое любимое время суток. Лишь во время этих поздних разговоров не было нужды притворяться чьей-то сестрой, не надо было кого-нибудь убивать, дабы продлить свое существование. Можно было просто наслаждаться обществом вампира, который лишь в эти часы представлялся не только хорошим компаньоном в нереальной жизни бессмертного, но и другом. Лестер был единственным живым существом, с кем я могла быть полностью откровенна, а это многого стоило. Надеюсь, что и для моего собеседника они были по крайней мере приятны.

Но повторюсь – вечность бесконечна, но не наш с ним союз. Нет, мы прекрасно ладили друг с другом, делая небольшие уступки, а в большинстве случаев просто закрывая глаза на деяния своего компаньона, но долго это не могло продолжаться. Конечно, если на это была наша воля, мы могли бы спокойно ещё лет двадцать обманывать своим видом окружающих. Я могла бы даже выйти замуж, тем более опыт обманывать своего супруга у меня уже имелся. Для Лестера вопрос женитьбы, по сути не стоял – он слишком любил свою свободу, чтобы связывать свою жизнь, пусть даже на короткое время, с одной из представительниц прекрасного пола. Могли мы также прожить эти двадцать лет, не связывая себя семейными узами, при этом оставаясь своими в обществе смертных.

Нам было хорошо вместе. Так хорошо, что в это даже не верилось. Но всему приходит конец.

Нам он предстал в виде красивой молодой девушки. Она олицетворяла все то, что не дано вампирам. Благодаря ей мы призадумались о таких вещах, без существования которых жили все это время. О детях, в первую очередь. О невозможности скрепить наш союз с помощью рождения ребенка – это будет намного вернее. Лично я узнала еще новое для себя чувство. То чувство, на мой взгляд, которое могли испытывать лишь смертные. Его название – ревность.

Как-то я смотря телевизор – чудо изобретения ума человеческого – я увидела сериал. Мне понравилось название – «Девушка по имени Судьба». Смертная, которая смогла изменить привычный уклад двух вампиров вправе именно так называться. Она не просто вмешалась в нашу жизнь, нет. Эта девушка проделала основательную работу в наших душах. Что о ней еще сказать? Я рада, что она появилась в нашей жизни. При этом, если бы мы никогда с ней не познакомились – я была бы счастлива. Все познается в сравнении.»

- Что-то произошло?

-Да. Не только человек не застрахован от всякого рода случайностей. И также как люди, вампиры уязвимы в этот момент.

Девушка встала с кресла и подошла к открытому окну. И словно смотрев не на тускло освещенную улицу, а куда-то вдаль своего прошлого, с грустью проговорила:

- То время в Новом Орлеане, я имею в виду – до появления в нашей жизни одного человека - было самым лучшим из всех наших отношений с Лестером. Даже наше последующее воссоединение через много лет в России меркнет. Тогда мы были друзьями и могли общаться открыто и просто. Не было взаимных упреков, недоговорённостей и остальных атрибутов разговоров людей абсолютно непонимающих друг друга. Да, были темы, которые мы не затрагивали в наших с ним беседах, но лишь потому, что они были и так ясны и понятны. Когда мы появлялись на светских балах, то у меня было чувства натуральности происходящего. Я не чувствовала, что кого-то обманываю, ведь в другой жизни мы с Лестером вполне могли бы быть родственниками, тем более, что вампира я тогда действительно воспринимала как брата. Я была счастлива. Лишь тот период нашей совместной жизни с Лестером я могу по праву назвать самым лучшим, ведь только тогда в наших отношениях главное место занимали откровенность и понимание. Но мы вампиры, и этим все сказано. Откровенность и понимание не знакомо нам.

Она замолчала и повернулась к Никите.

- Получается, в те годы ты воспринимала Лестера не как возлюбленного? – задумчиво протянул юноша.

Элиза удивленно вскинула брови. Потом тихо рассмеялась.

- Ты все неправильно понял. Любить ведь можно по-разному, и зачастую сие чувство идет под руку с обидой, злостью и ревностью. Можно любить человека, и в то же время его ненавидеть. Любовь многолика и она всегда разная. Счастливой формой ее, наверное, является та, когда в своем возлюбленном можно увидеть еще и хорошего друга, и даже брата. Ведь только при таких отношениях возникают доверие и понимание. Я никогда не переставала любить Лестера, но лишь в те времена я могла ему доверять.

- Но как можно испытывать к человеку столь глубокое чувство, если ему не веришь, и совсем его не понимаешь? – с едва уловимой горечью спросил Никита.

- А как ты полюбил меня? – ласково ответила девушка, и продолжила: - Любовь не имеет объяснения, ты просто любишь и ничто не имеет значения. Я прожила несколько человеческих жизней, и поняла одно – не всегда любящие люди счастливы, зачастую их чувство безответно. Но даже если влюбленная пара вместе, в отношениях всегда присутствует недоверие и недопонимание. Здесь вампиры и смертные похожи: мы не знаем, что в душе у нашего избранника. Слова не всегда имеют один смысл, а поступки не всегда объяснимы. Лишь настоящая вера в своего любимого помогает спасти союз двух сердец. А если человек не доверяет своему любимому, то никакого союза и быть не может. Такая любовь обречена быть безответной.

Никита ее не понимал. В его представлении любовь может иметь только одну форму - со своей любимой ты полностью откровенен, и также веришь и ей. Может, он представлял себе это чувство именно так потому, что его отношение к Элизе было таким? Он верил ей, когда не знал кто она. И доверяет сейчас, когда узнал, что она является жестокой убийцей, живущей под покровом ночи.

- Мы отвлеклись, не так ли? – вывел Никиту из задумчивости голос той, о ком были все его мысли.

- Да, - не стал спорить юноша.

Элиза видела о чем он думал. Как хотелось ей сказать, что для нее очень дорого такое отношение к ней! Но она не могла. Это было бы насмешкой над его чувством. Поэтому она решила вернуться к своей истории, хотя последующий рассказ даже сейчас причиняет ей боль.

- Я остановилась на том, что и вампирам знакомо слово Судьба? – голос ее звучал бесстрастно. – До того времени все наши отношения с Лестером были просто детскими шалостями, ведь по сути они никого не затрагивали, кроме нас двоих. Этьен не в счет – он никогда не знал о существовании Лестера, и уж тем более не догадывался о моей нечеловеческой природе. Мы – два бессмертных существа – просто жили среди людей, подстраиваясь под них. Смертных мог напугать наши неестественно белые лица и сверкающие глаза? Пожалуйста, мы перед появлением в свете приводили в порядок свою внешность. Какой ценой – это уже другой вопрос. Просто мы старались жить в согласии со смертными, но при этом никак не влияя на их судьбу. Да, мы с ними дружили, был безобидный флирт, но не более. Если можно так сказать, мы были безлики в обществе людей, ничем не отличаясь от них.

- И что же произошло? – повторил свой вопрос Никита.

- Ничего, если не считать, что в нашей жизни появилась она – девушка, сделавшая наше мирное существование с Лестером невозможным. Вот так: обычная смертная повлияла на отношения двух бессмертных! Чем же вампиры выше людей?

«Повторяюсь, мы с Лестером поддерживали видимую дружбу с окружающими нас людьми. То есть они, конечно искренне считали нас друзьями, но мы-то знали, что это не так. Никто из смертных не был удостоен чести узнать нашу великую тайну – кем же является на самом деле наша прелестная парочка.

Среди моих так называемых подруг была одна девушка. Она особо не выделялась на фоне таких же молоденьких прелестниц, вышедших первый раз в свет. Ее я заметила по двум причинам. Во-первых, Лирин – а так звали ее – занималась самообразованием. Она различными путями выискивала книги, и пыталась самостоятельно по ним выучиться. Естественно, она стеснялась своего увлечения, ведь основное, что должна была уметь девушка ее положения – это заниматься домашним хозяйством. Но что поделать, если в такой прелестной головке не шитье, а философия, и ей предпочтительнее не знание кулинарии, а математические формулы? Об ее тайне я узнала лишь прочтя мысли. Но помимо этого там оказалось и другое пристрастие, и тоже тайное. Она была безумно влюблена в моего «брата». В тот момент я была готова возненавидеть Лестера! Нет, я знала, что им была увлечена вся женская половина общества. Но Лирин не была им увлечена. Она его искренне любила. Ее чувство к нему могло соперничать с моим собственным по своей глубине. Она любила его так, как в далеком прошлом Элиза Лешуаль любила Эстоша де Фуа.

Мне стало ее жаль. Как никто другой я понимала, что она чувствует, и лишь я одна знала, что это бессмысленно. Лестер никогда не обратит на нее внимания больше положенного. Лирин красива, и возможно вампир захочет за ней приударить, но не более. Я не могла сказать об этом девушке, но я могла ей немного помочь. Она хотела видеть как можно чаще моего дорогого «братца», так это легко было устроить. Я просто стала ее ближайшей подругой и она получила доступ в наш дом. К тому же зная о ее другом увлечении, помимо Лестера, я обеспечила ее книгами, которых было достаточно много у нас. Через некоторое время она стала называть меня добрым ангелом-хранителем. Я знала, что это не так, но не спорила.

А теперь я объясню причины своего поступка. Во-первых, мне действительно было ее жаль. То, что Лирин испытывала к Лестеру, называется безответной любовью. Во-вторых, она была мне симпатична. Ее желание учиться вызывало у меня восхищение. Голова девушке дана не только для того, чтобы их целовали молодые люди, но и чтобы что-то познавать. И я не видела вреда в нашей с ней близости. Обычная смертная девушка, которая стала чуть ближе, чем остальные, к не совсем смертным вампирам.

Была еще причина. Лирин была мне как дочь. Да, внешне мы с ней смотрелись ровесницами, но… Если бы все сложилась по-другому, то сейчас у нас с Этьеном была бы дочь возраста моей молодой подруги. Самообман, не более. Я прекрасно понимала, что желание иметь собственного ребенка для вампира недопустимо. Зло не должно порождать такое же зло. Бессмертным не дано понять что такое родительская любовь. Но иногда, в редкие минуты, душу охватывает отчаяние. Можно смирится с тем, что больше никогда не увидишь солнце. Через какое-то время убийство каждую ночь становится привычным. Но как понять – и принять – что ты сможешь продлить себя в обычном маленьком существе? В существе, в котором была бы вся ты?

Вампиры не продлевают свой род с помощью деторождения. В этом нет никакой нужды – они сами живут вечно. Может, жестокость нам приписывается не только из-за еженощных убийств? Ведь нам не даны никакие родственные чувства. Мы всегда одиноки. А ведь даже среди смертных одиночество питает зло. Когда человек один, он к окружающим чувствует обиду, злость, и ненависть. Что тогда говорить о вампирах, если для них лишь вечность единственный спутник – всегда и везде?

Я привыкла притворяться обычной смертной, хотя уже давно ею не являюсь. Став вампиром, я многое потеряла – но даже с этим я смирилась. Прелести человеческого существования больше не влекут меня, как было вначале моей бессмертной жизни. Обидно, но терпимо. И лишь то, что я никогда не стану матерью, причиняло мне глухую боль. Я завидовала знакомым смертным, которые ожидали прибавления в семействе, и при этом тихо радовалась вместе с ними. Пусть я буду жить дольше, чем они, их дети, внуки и так далее – какое это имеет значение? В рождении ребенка есть светлая радость, и лишь родительская любовь самая чистая.

Лестер не знал, о чем я думаю, глядя на чужих детей. Я была уверена в том, что Лестер не забивает себе голову такими «человеческими» мыслями. Ему не нужен наследник, он итак видит каждую ночь свое продолжение в зеркале. Вампир для себя является и родителем, и дальнейшим потомством. Делиться же своей тоской я не хотела. Возможно, я просто боялась озвучить самое сокровенное, что было в моей бессмертной душе. Я чувствовала мистический страх, когда представляла своего ребенка на руках. Облечь же свои мечты в слова я не имела права. Я не должна даже об этом думать, ведь потерянное нельзя вернуть.

Повторяюсь, в Лирин я видела свою дочь – смертного ребенка, которого у меня никогда не будет. По этой причине я рискнула сделать то, что ни один здравомыслящий вампир не посмеет сделать. Я приблизила к себе смертную на опасное расстояние, так близко, что это повлекло в дальнейшем слишком много осложнений и проблем. Еще я не подумала о том, что делаю это лишь из-за моих эгоистичных побуждений.

Когда Лестер в первый раз увидел девушку в нашей гостиной, он опешил. Вампир не стал требовать от меня объяснений, он поздоровался с нами и спешно ретировался. Мне его это бегство показалось смешным, а Лирин – бедняжка! – расстроилась до слез.

- У вас красивый брат, - прошептала она и покраснела.

Я же поняла глупость моего поступка. Что мне было делать? Обнадеживать девушку, говоря о достоинствах моего «кузена», или очернить его в ее невинных глазах? Но зачем я тогда все это затеяла? Я решила, что от небольшого флирта между ними вреда не будет. Тем более, между ними могла бы возникнуть дружеская симпатия. Из девичьей влюбленности не всегда рождается большое светлое чувство под названием Любовь. Лестер красив, неудивительно что он вызывает такие эмоции у представительниц прекрасного пола. Если он не даст этой юной девушке повод для каких-нибудь серьезных отношений между ними, то врят ли случится что-либо плохое. А Лирин же будет приятно находится рядом с ее кумиром.

Обнадежив себя такими мыслями, я ласково обратилась к девушке:

- Лестер красив, но эта красота таит в себе опасность. Внешность не всегда соответствует внутреннему содержанию человека. Лирин, милая, ты бы обратила свое внимание на твоих ровесников… Кого мы вчера встретили на прогулке? Мне кажется, очень симпатичный юноша…

- Вы хотите сказать, что ваш брат – плохой человек? – дуреха на мои последние слова не обратила никакого внимания. В ее же вопросе был такой восторженный испуг, что я поневоле поморщилась. Господи, я также мыслила во времена своей молодости? Как же привлекателен грех!

-Что ты! – постаралась я произнести как можно искренне. – Просто мне жаль его будущую жену. Я представляю сколько мук придется бедняжке претерпеть, проходя через каждодневную ревность! Я люблю своего брата, но вынуждена признать, что семейная жизнь абсолютно не для него. Возможно, с годами он измениться, и захочет хранить верность единственной и дорогой для него женщине. Но пока что до этого очень далеко.

-А если он влюбится? – спросила Лирин тихо.

Я внимательно на нее посмотрела. Жаль, что Лестер не познакомился с ней раньше меня. Она то уж точно стала бессмертной бы, даже не спорив. Достаточно было вампиру просто намекнуть на это. Сия невинная душа с щенячьим восторгом бы отправилась в вечный ад на земле.

- Я не знаю, дорогая, - с печальной улыбкой ответила я. – Но сомневаюсь, что в данный момент что либо заставило бы Лестера отказаться от его увлечений. Его манит разнообразие.

- Когда-нибудь он встретит свою любовь. Я уверена в этом. У каждого человека есть своя вторая половинка. – неожиданно твердо проговорила моя младшая подруга.

- Все возможно, - не стала я с ней спорить. И в эту минуту я пожалела о содеянном. Но было поздно, и я это понимала. Я дала надежду этой молодой душе, совсем не желая этого.

Мы перевели разговор на другую тему. Но вечер этим не закончился.

Не успела Лирин уехать, как неожиданно быстро вернулся Лестер. По его лицу нетрудно было понять, как он взбешен.

- Элиза, ты что делаешь?! – не сдерживаясь, прорычал вампир, не успев зайти в гостиную. – Я эту влюбленную девчонку везде избегал, а ты притащила ее в дом! Ты чертова покровительница заблудших душ!

Я вздрогнула от его голоса. Вампир же подошел ко мне, и нагнувшись к самому уху, прошипел:

- Ты видимо позабыла наш разговор на том маскараде. Помнишь парижских самоубийц? Заметь, мне в голову даже не приходила такая мысль о том, чтобы их притащить к себе в жилище!

- Я не понимаю, о чем ты, - я попыталась поднять голову, но вампир мне не дал это сделать. Напротив, он схватил меня за волосы и заставил посмотреть себе в глаза.

- Лестер, мне больно, - вынуждена была я признать.

- Больно? – прищурил глаза вампир. – Странно. А ты представляешь, как будет больно этой глупышке, которая так слепо тебе верит?

Мне необходимо было с ним согласиться, ведь он – черт возьми! – был прав. Но я не смогла. Меня задела его злость: будто он сама невинность, а я то и делаю, что причиняю людям страдания. Проклятая гордость заставила меня произнести:

- Не нужно преувеличивать, мой дорогой! Лирин не настолько глупа, чтобы последовать примеру твоих парижских знакомых, а легкая дружба не сможет ей нанести вред.

Лестер меня отпустил, издав при этом почти болезненный стон. Я в удивлении на него посмотрела, но он быстрым шагом направился к выходу. Не оборачиваясь, он процедил:

- Ничем хорошим это не может закончится. И все равно ты потом сумеешь обвинить во всех грехах именно меня! Так легче… Хотя сейчас я и пытался предупредить…

Вернулся Лестер под самое утро, и прошел сразу к себе. Я хотела с ним поговорить, но он не счел нужным отозваться на мой стук в дверь. Пожав плечами, я ушла. Но и на следующую ночь вампир меня всячески избегал. Я передумала за ним бегать в надежде продолжить нашу беседу, когда-нибудь и у Лестера закончиться терпение.

Вечером ко мне приехала Лирин. Он явно была чем-то расстроена, но на мои вопросы сначала не отвечала. Через некоторое время мне все же удалось из нее вытянуть, что так ее мучило.

- А вы разве не знаете? – грустно проговорила она. – Ваш брат начал ухаживать за Констанцией Вейрер. Все говорят о их скорой помолвке.

- Когда он успел? – потрясенно спросила я. Для меня это была ошеломляющая новость. Неужели Лестер на самом деле вздумал связывать себя семейными узами с обычной смертной? Вампир недавно только говорил мне о том, что такие отношения обречены. Или он решил повторить мой горький опыт? Но это не в его характере – зачем добровольно обрекать себя на страдания, если уже есть показательный пример?

И сразу же мне в голову пришла другая мысль, которая принесла с собой отголоски ревности. А вдруг он влюбился в эту самую Констанцию? В этом случае Лестеру ничего не мешает сделать ее бессмертной, а мне отвести роль вечного друга. Гордость не позволила признать, что это не просто отголоски, а самая что ни на есть банальная ревность!

- Если раньше у меня был хоть какой-то шанс, то теперь от него вообще ничего не осталось, - между тем продолжила Лирин. – Ваш брат нашел свою вторую половинку. А вы говорили, что семейная жизнь его не привлекает!

Мне стало безумно жаль эту девушку. Смутная догадка появилась в моей душе при этих словах Лирин, но ее заглушила злость на Лестера. За два вечера умудрился окончательно вскружить голову какой-то там девице, что та захотела связать с ним свою жизнь! Нет, я удивлена не тем фактом, что та девушка согласилась. Меня поражает лицемерие вампира. Только два дня назад он мне читал мораль относительно того, что я издеваюсь над чувствами Лирин. Он посмел меня обвинять в том, что сам так любит делать!

- Дорогая, а ты уверена? – решила я все же уточнить. Хотелось верить, что и у вампира есть какое-то сострадание к смертным, что его окружают.

- О да! – со слезами на глазах ответила моя собеседница, и продолжила, – Это сейчас обсуждают все наши знакомые. Конечно, это же такая пикантная новость для местных кумушек. То, что они так внезапно стали демонстрировать свои отношения, породило массу сплетен. Вплоть до того, что невеста будущая уже носит в своем чреве маленького человечка.

- О Боже, - устало выдохнула я.

Мы не стали больше развивать такую для нас обеих болезненную тему. Я ничем не могла успокоить мою подругу. Необходимо сначала поговорить с Лестером, послушать его объяснения. Должна же быть основательная причина для такого поступка!

Я подошла к Лирин и обняла ее. Она доверчиво прильнула к моей груди. Ее сердца билось слишком близко от моего, и мне пришла в голову мысль – что вот слышится стук двух любящих Лестера сердец. Одно принадлежит обычной смертной девушке, другое находится в груди такого же бессмертного монстра, каким по сути являлся и он.

-Расскажи лучше, что ты сегодня прочитала? – мягко обратилась я к обладательнице смертного сердечка, надеясь ненадолго ее отвлечь от грустных мыслей.

Лестер начал меня избегать. Более того, он даже переехал.

Сначала это меня развеселило, а потом стало злить. Если вспомнить, то это он предложил жить вдвоем, так как это лучший вариант для двух бессмертных. А сейчас что? Нашел мне замену? Почему тогда не счел нужным меня предупредить?

Между тем, Лирин оказалась права. Ко мне подходили наши знакомые и поздравляли с помолвкой моего «кузена». А я же ничего не знала! Более того, я не могла вспомнить – видела ли я вообще эту Констанцию Вейрер? Дело в том, что эта сладкая парочка стала всячески избегать те мероприятия, где могла появиться я. То есть, я длительное время чувствовала себя просто дурой, которая должна что-то делать, не зная, собственно, что именно от нее требуется!

Конечно, это слишком долго не могло продолжаться. Все таки я являлась «родственницей» Лестера, и должна видеться с собственным «кузеном», а не узнавать последние новости о нем от посторонних людей или от Лирин. И мне в голову пришла дельная мысль: я же вампир и умею читать мысли смертных, почему бы этим не воспользоваться? Да, я не видела Констанцию Вейрер, но я знаю ее имя. Попробовать все же можно…

Я мысленно представила Лестера, постаравшись при этом расслабиться. У меня это получилось. А теперь осталось уловить волны любви, направленные в его сторону. Действовала я наугад, ведь если та девушка согласилась на помолвку со светловолосым красавцем, значит она к нему испытывала определенные чувства… Мне хотелось так думать, иначе моя затея с самого начала обречена на провал. С другой стороны – кто не влюблен в Лестера? Но я искала не простую влюбленность в красивую внешность, а более сильное чувство.

И нашла. Конечно, это была Лирин. Она и сейчас думала о вампире, хотя в этот момент ей признавался в любви молодой человек, которого я не знала. Но он был прекрасен, этот юноша. Лестер, пожалуй, даже уступав ему в этом. У вампира ведь неживая красота, та, которая обжигает при первом же соприкосновении с ней. А у сметного, что стоял сейчас на коленях перед Лирин, энергия била через край. В склоненной голове читался вызов жизни – той жизни, что дана всего один раз, и которая смехотворно коротка, чтобы ее тратить на бессмысленную борьбу. Жаль, но эти двое смертных этого не понимают, а потому он хочет взаимности от девушки, чье сердце уже принадлежит другому. Она же любит того человека, который – как она же знает! – никогда не будет с ней. Увидев эту сцену, я почувствовала грусть. Лирин и этот незнакомый мне юноша были бы отличной парой. Но они предпочитают потратить себя на борьбу - борьбу, где нет победителей, а есть только побежденные.

Я искренне сочувствовала Лирин, но искала я сейчас не ее мысли, хотя они тоже были мне небезразличны. Потому я постаралась настроится на другую волну, но уловила целый вихрь чужих эмоций. Господи, сколько же в Новом Орлеане влюбленных в моего «кузена» дурочек? Причем, их чувство сильнее легкой влюбленности! О чем мы с Лестером думали, когда решили жить среди смертных? Что останемся незаметными? У нас сверхъестественная красота, она притягивает, как магнит. Я не самоуверенна, но, думаю, что и моих воздыхателей не меньше, чем у Лестера. К чему это может привести? Не знаю…

Ладно, попробуем по-другому: будем искать те чувства, которые – как кажутся их обладательнице – взаимны. Наверняка, это и будет та девушка, женихом которой является вампир. Я не ошиблась: это и была Констанция Вейрер. Более того, именно сейчас она находилась в непосредственной близости от моего «кузена». Мне повезло, именно в этот момент они разговаривали о моей персоне.

- Но, милый! – капризно говорила сия молодая особа, - я хочу познакомится с твоей сестрой! Я ее видела несколько раз, но мы так и не были представлены… Она твоя единственная родственница, те же приличия требуют, чтобы ты нас познакомил. Скоро наша свадьба, а ты всячески избегаешь Элизу... Вы поссорились?

Я глазами девушки увидела Лестера. Он явно был в смятении. Называть истинные причины нежелания меня видеть ему не хотелось, но при этом с Констанцией он не мог поспорить.

- Видишь ли, дорогая, - медленно проговорил вампир, - Элиза тебе врят ли понравится.

- Почему же? – удивленно подняла брови его невеста. – Наши общие знакомые очень тепло отзываются о ней.

Лестер хмуро взглянул на нее, но не нашел, что ответить. А я не могла определить что именно он к девушке чувствует. Голос вампира не был холоден в обращении с будущей женой, но при этом и не выражал особой теплоты. Безразличие?

- Милый, мои родные тоже настаивают на этом знакомстве, - тем временем нажимала на Лестера Констанция. – Мы все же не дикари и должны соблюдать правила приличия. Я твоя будущая жена, а ты меня прячешь от Элизы – твоей единственной родственницы…

- Понимаешь, - как бы нехотя признался Лестер, видя что ему придется найти причину своему странному поведению, - моя сестра меня ревнует.

- Что? – удивлению девушки, казалось, не было предела.

- Да. Мы же не близкие родственники и вполне могли бы связать себя законными узами брака. Элиза влюбилась в меня - как в мужчину, а я отношусь к ней, как к сестре. Если честно, я боюсь сейчас с ней встречаться. Представляю, насколько она разозлилась, когда узнала о моей предстоящей свадьбе. Вот так, милая.

Констанция наморщила свой хорошенький лобик, силясь осмыслить сказанное Лестером.

– Многие говорили, что при обоюдном желании вы могли бы составить прекрасную пару, но не хотите. Ты ищешь себе жену, а Элиза мужа. К вам все и относились как к родным брату и сестре…

- Я и отношусь к Элизе, как к сестре, но она видит во мне мужчину, - спокойно повторил вампир. – Она вынуждено согласилась с моим предложением о родственных отношениях. Иначе бы я уехал. А сейчас я здесь, хоть и представляюсь всем ее братом.

- Но у нее столько поклонников! – воскликнула девушка.

- Конечно. – подтвердил Лестер. – Как же иначе ей обратить мое внимание на себя? Сестренка желает вызвать во мне банальную ревность.

Девушка была огорчена этой новостью. Это многое осложняло на ее взгляд.

- Как нам быть? – с грустью спросила она у своего жениха. – Если мы не будем с ней ладить, это вызовет массу сплетен. Я не хочу начинать свою семейную жизнь таким образом.

Мне показалось, или в глазах вампира действительно промелькнуло раздражение? Ответил же он спокойно:

- Просто Элизе нужно дать время, чтобы она успокоилась. Я знаю свою сестру, долго она не будет злиться. Она умеет проигрывать с достоинством.

- Ты уверен? – не поверила Констанция. При этих словах я почувствовала ее ревность. Ранее она не воспринимала меня как соперницу, сейчас же я перестала быть просто родственницей. Если в других девушках она не видела угрозу для их взаимоотношений с Лестером, будучи уверенной в своей красоте, то я иное дело. Она знала, что проигрывает мне во внешности, хотя и не знала в чем именно. Женская интуиция ей подсказывала это. Хоть Лестер и говорил, что испытывает ко мне лишь братские чувства, но это же всего слова.

Вампир, конечно, прочитал мысли своей невесты. Теперь в его голосе отчетливо сквозило недовольство глупостью женского пола:

- Да, я уверен. До свадьбы еще достаточно времени, поэтому не нужно спешить. С Элизой ты успеешь и познакомиться, и даже пообщаться. Моя сестра умная женщина, и прекрасно понимает, когда необходимо отступить. Тебе же не следует огорчаться по пустякам.

- Хорошо, - вынуждена была согласиться девушка.

Вампир привлек ее к себе, и я явственно ощутила исходящий от нее запах крови. Я была голодна, вот в чем дело. Сейчас я пойду на охоту, и утолю свою жажду, но прежде я хотела дослушать их разговор.

- Куда мы сегодня поедем? – спросила Констанция, словно подслушала мои мысли.

- Сегодня выбираешь ты, - устало вздохнул Лестер.

Девушка, немного подумав, решила:

- Поедем к Сабрине Олоер, сегодня бал в честь выхода в свет ее младшей сестры. Нас туда звали, помнишь?

Вампир лихорадочно стал соображать, какова вероятность того, что я сегодня тоже захочу поехать именно туда. Вспомнил, что семейство Олоер недолюбливает меня, а потому я достаточно редко получаю от них приглашения. У них было пятеро незамужних дочерей, и балы они устраивали, собственно, чтобы найти им вторых половин. При моем присутствии шансы очень сильно уменьшались, неудивительно их игнорирование моей персоны. Лестер прекрасно был осведомлен об этом, так как он-то был в том доме желанным гостем.

- Я согласен, - радостная улыбка появилась на его лице. Не нужно придумывать причины для отказа. – Давно не видел Сабрину, интересно: младшая сестра также похожа на нее, как и три остальные? Как их родители не путают?

- Думаю, что похожа, - в ответ рассмеялась Констанция.

Я не стала больше слушать их беседу, главное я узнала. Чувствовала я сейчас себя абсолютно разбитой и очень голодной. Все силы я потратила на то, чтобы незримо присутствовать при чужом разговоре, и теперь их необходимо восстановить. А потом нужно найти спутника, с которым я могу без приглашения заявиться на бал к Олоерам. Да, я решила встретиться с этой сладкой парочкой, которая так старательно от меня прячется.

Лестер-то каков, а? Столь искусно лгать способен не каждый. Мне было безразлично отношение ко мне его невесты, но что если это все правда? Он влюбился, а я мешаю его счастью с другой женщиной? Во мне он видит теперь лишь вечного друга, а Констанцию желает сделать своей возлюбленной? Я хочу поговорить с вампиром, чтобы все выяснить все до конца, меня не устраивает такое положение вещей. И единственный выход – это самой найти Лестера, а не ждать, когда же он решиться на встречу со мной.

С этими мыслями я вышла из дому, предварительно послав записку одной знакомой девушке. Как я и думала, она еще не решила куда поехать этим вечером. С моим предложением поехать к Олоерам она согласилась, хоть и с неохотой. Большего мне и не нужно было. Я утолила жажду, и поспешила назад – как раз вовремя, через несколько минут за мной заехала эта знакомая с ее братом.

В карете я только и думала о моем предстоящем разговоре с моим «кузеном».»

Дата добавления: 2015-01-18 | Просмотры: 489 | Нарушение авторских прав