 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
Глава 14. - Трудно возвращаться туда, где был счастлив- Трудно возвращаться туда, где был счастлив. Боишься разочароваться, что не найдешь то, что было дорого. На корабле я еле сдерживалась от того, чтобы прыгнуть в воду и поплыть, думая что так будет быстрее. Радость и нетерпение – вот те чувства, какие владели мной во время путешествия. Но на пути от Марселя до замка в моей душе появился страх. Я боялась, что изменения произошли не только в моей душе, но и в родных мне местах. - Люди тоже испытывают подобного рода страх, - согласился Никита. - Да. Но сами люди тоже меняются. Я же нет. Будто не было тех тридцати пяти лет. Будто я совсем не уезжала. Те изменения, что произошли со мной, были только в моей душе. - А слуги? – вдруг удивился юноша. – Твой поверенный? Что они подумали, увидев тебя? Ведь исходя из твоего возраста, внешность ты должна была иметь взрослой женщины. То есть быть вдвое старше. - В прошлое возвращалась я, - усмехнувшись, ответила она, - В замок же приехала дочь Элизы Лирин Мак-Клелланд. - Лирин? - Ты правильно понял. Этим я отдавала дань уважения памяти настоящей Лирин. Но это было лишним. В замке было несколько слуг, причем все новые и мне незнакомые. Никита внимательно посмотрел на Элизу. - Так что? Ты нашла изменения в родном доме? – наконец спросил он. - Там не было близких мне людей. Не было Оноре, - с горечью ответила девушка. – А любовь к груде камней, именуемых замков, со временем проходит, она недолговечна. Мне следовало сразу же уехать оттуда. Ведь находясь там, где все вызывает болезненные воспоминания, нельзя обрести покой в душе. И возможно, не произошли бы последующие события, - закончила она. - Если тебе не хочется об этом говорить… - Я обещала все тебе рассказать, - перебила она его. Потом тверже добавила: – Все.
«Через три дня после своего приезда, я стала наносить визиты в ближайшую деревню. Это излюбленное развлечение всех вампиров – наблюдать за смертными. Мне хотелось понять, насколько же сильны перемены в жизни моих соотечественников. И потом, мне было приятно находиться среди по-настоящему живых. Мое внимание привлек сын одного крестьянина. Этот юноша днем работал вместе с отцом, а по ночам читал книги. В деревне его слегка недолюбливали из-за того, что он был намного умнее своих сверстников. Да и людей старше себя. Француа –так звали этого юношу- цитировал великих ученых, с удовольствием читал произведения философов, и увлекался всемирной историей. И это при том, что дневная его работа не располагала к такому вечернему отдыху. Меня искренне восхитила любовь Француа к книгам, его спокойствие и некая отрешенность от всего мирского. Он исправно работал днем, но ночью… ночью он принадлежал книгам и собственным размышлениям. Свою молодость он тратил на изучение жизни мертвецов. Но они вызывали в нем такое уважение, что это несколько пугало. Я сама не заметила, как им увлеклась. Все ночи я стала проводить у его окна и наблюдала за ним. Это чувство с моей стороны было неправильным и противоестественным, так как дружбы между вампиром и смертным быть не может. Вспомнить, например Лирин. Но опять вампир восхищался человеком! Француа был очень красив. Было несколько жаль, что он все свободное время тратил на книги, а девушек игнорировал. Темные волосы, карие глаза и бледный цвет лица. Невысокий, с аристократичными руками. Глядя на него, нельзя сказать, что он занимается тяжелым физическим трудом. Но я знала, что он никогда не отлынивал от работы. Его внешность полностью соответствовала не его мирской жизни, а духовному развитию. Полгода я наблюдала за ним, любовалась и восхищалась. Представляла его своим другом. Но знакомиться с юношей даже и не думала. Слишком хорошо знала, что это ни к чему хорошему привести не может. Но как-то раз, стоя на своем обычном месте у дома Француа, я задумалась. Я вспоминала Лестера. Где он? Думает ли обо мне? Наверное, нет… Кто я для него? Созданный им вампир, и всего лишь… - Кто вы? – раздалось у меня за спиной. Я медленно обернулась. Я совершила большую ошибку – утратила бдительность. Для вампира это недопустимо. Естественно, это был Француа. За своими невеселыми мыслями я не заметила, как он вышел из своей комнаты. И не услышала его шаги за своей спиной. Сейчас он стоял напротив меня и внимательно – даже с любопытством – меня разглядывал. Хотя благодаря крови очередной жертвы я выглядела как обычный человек, все же его взгляд мне был неприятен. - Кто вы? – повторил он более настойчиво. – Я давно понял, что вы за мной зачем-то следите… Будьте добры объяснить причину вашего интереса к моей персоне. И так как я продолжала молчать, он спросил: - Скажите хоть как вас зовут. Возможно, это мне что-то объяснит. По неведомой причине из моих уст вырвалась правда: - Элиза де Лешуаль. Это не вносило ясность, а наоборот, еще больше запутывало. Все знали, что Элиза Лешуаль после смерти своего брата вышла замуж за американца Этьена Мак-Клелланда, и уехала жить на родину мужа тридцать пять лет назад. Элиза Лешуаль не может быть молоденькой девушкой, что Француа сейчас видит перед собой. Да, это ирония, но я не могу быть собой! Потому я быстро поправилась: - Точнее я ее дочь - Лирин Мак-Клелланд. Настороженность и недоверие исчезли из взгляда Француа. О приезде «Лирин» ему было известно. Получается, наше знакомство начинается со лжи. Радость я от этого не испытывала. - Понятно, - тепло улыбнулся он, и как-то неуверенно добавил, - а я Француа. - Знаю, - и заметив его удивление, пояснила, - Слышала, как тебя так называет твой отец. Повисло молчание. Мы не знали, что нужно дальше говорить. Я была в не меньшей растерянности, чем смертный юноша. - Может, вы зайдете ко мне? – неуверенно предложил он. – Конечно, это не замок Лешуаль, но все же лучше, нежели стоять здесь. Мне очень хотелось оказаться в его комнате, посмотреть более близко жилье такого человека, как Француа. Но в то же время мой внутренний голос настоятельно требовал моего ухода не только от этого домика, но и от Француа подальше. Что не нужно даже пытаться приблизиться к тому, что навсегда потеряно для меня. Я имею в виду дружеские отношения с человеком. Мне следует бежать отсюда как можно быстрее. Но искушение было так велико! Француа воспринял мое колебание по своему. - Извините, я не должен был даже и предлагать это. Простите мне эту смелость. Просто я… вы… - Я хочу зайти, - ласково перебила я его. – Но что скажет твой отец насчет столь позднего визита? - Ах это, - с облегчением вздохнул юноша. – Вам не стоит беспокоиться об этом. Мой отец спит, и его сон обычно длиться до самого утра. Но он бы обрадовался столь дорогой гостье. - А ты? Тебе ведь тоже нужен отдых… - Нет, - рассмеялся он. – мне достаточно пару часов вздремнуть и все. Вы мне нисколько не помешаете. Даже наоборот. Вот и все, потерпели крах все мои попытки бороться сама с собой. Я пошла следом за юношей. Вся комната Француа была уставлена полками и ящиками с книгами. Книги были везде. Среди авторов я увидела таких, что оставалось загадкой, где же Француа их достает, и как их произведения читает. Некоторых из особо уважаемых им философов я как-то пыталась прочитать, но их мысли и теории остались выше моего понимания. Хоть я имела преимущество перед юношей, так как являлась вампиром. Это лишний раз доказывало, что внутренний мир и вообще мировоззрение никак не зависит от того смертен ли ты, или же в твоем распоряжении вечность. Помимо книг философов, историков и ученых, я также заметила листы с заметками самого Француа. Перехватив мой взгляд, юноша смущенно покраснел. Я взяла один лист и начала читать. Мне было очень интересно, какие мысли были в голове этого смертного, и насколько они были важны для него, что он доверил их бумаге. Это был почтительный интерес к человеку умнее и лучше, чем являлась я. Мой взгляд зацепился за цитату. «Что такое бессмертие и счастлив был бы человек, обретя он возможность вечно жить? Думаю, что нет. Ведь тогда его существование было бы пусто и бессмысленно…». Я почувствовала, что бледнею, воздуха стало не хватать. Но я заставила себя читать дальше. «…пусто и бессмысленно. «Неумирающие»… Какой холод в этом слове. Какое оно бесповоротное, если ты переступил эту конечную линию – обрел вечную жизнь – то назад уже дороги нет. Лучше жить обычной жизнью смертного человека. Какое чудо – жизнь! Жизнь до боли коротка. Но в этом и заключен вызов. Необходимо самым лучшим образом распорядиться этим временем – для радости, работы. Развития, старения… И на это не способны бессмертные. Этот дар им не доступен…». На листе было написано что-то еще, но я уже ничего не видела. Бумага обжигала пальцы, а слова звучали в ушах. Если бы я была фаталисткой, я бы поверила, что это судьба. Француа в растерянности смотрел на меня. Он не понимал мою реакцию на свои записи. - Ты действительно в это веришь? – с трудом произнесла я. Мне вдруг – совсем как человеку – захотелось выпить холодной воды. - Конечно, - он пожал плечами. – Будь это иначе, я бы и не писал. Мне кажется, что бессмертие – это бессмысленность, одиночество и зло. - Да, зло, одиночество и бессмысленность, - отстраненно согласилась с ним я. Услышал бы сейчас это Лестер, уверена, он нашел бы что на это возразить. А я была солидарна с Француа. Невыносимо было так думать, но это соответствовало действительности. Какой в таком случае смысл спорить с самим собой? - Лирин… Я вздрогнула. Ах да, честность же не входит в число достоинств взаимоотношений человека и вампира. - Да? - Извините меня покорно, я хотел сказать – мадемуазель Лирин, - смутился юноша. - Нет, ты все правильно сказал. Зови меня просто Лирин, я же рассчитываю на дружбу с тобой. Так что ты у меня хотел узнать? Француа покраснел. - А что с мадам Элизой? – наконец решился спросить он, и торопливо добавил: - Простите, я не имею права интересоваться у вас об этом, и вы можете не отвечать… - Это не тайна, - неожиданно сердито перебила я его. Я была зла на него и на себя, что опять приходиться говорить ложь. Мне, естественно, было позволительно и не отвечать, но… В голосе Француа чувствовалось не праздное любопытство, а симпатия и искреннее участие. - Моя мать умерла пять лет назад, а отец вскоре снова женился. Мне не захотелось оставаться в доме, где место моей матери занимает другая женщина, поэтому я приехала сюда – в фамильный замок Лешуаль. - Извините, - сказал Француа совсем упавшим голосом. – Я не должен был ничего спрашивать. Меня тронуло его неподдельное сочувствие. В ту ночь мы проговорили почти до самого утра. Я совсем забыла о времени, о том, что мне до восхода солнца обязательно нужно вернуться в замок. Забыла, что я вампир. С Француа я почувствовала себя человеком, и я наслаждалась этим ощущением. В этом была своеобразная ирония – будь я действительно смертной, из-за нашей разницы в возрасте я не смогла бы с ним свободно общаться. К утру мы были уже друзьями. Если бы я не услышала, что за стеной – в соседней комнате – просыпается отец юноши, то вполне вероятно, что это была бы моя последняя ночь. У меня в первый раз за мою жизнь вампира появился настоящий друг. В него я почти влюбилась. Я стала приходить к нему каждую ночь. Слушала его размышления на различные темы, иногда мы с ним спорили, но в большинстве случаев я была с ним полностью согласна. Естественно, некоторые вопросы мы старались не затрагивать. Поразительно, но за все это время о моих визитах в деревню никто из ее жителей даже не догадывался. Конечно, здесь я ни на кого не охотилась – соблюдала своеобразный пост и питалась лишь кровью животных. С отцом Француа я ни разу не столкнулась, хотя о моих посещениях он знал. Но и Француа и его отец делали их этих визитов некую тайну, думая, что это может повредить моей репутации. Это мне льстило, но и смешило в тоже время. Размеренный ход моей такой жизни прервался лишь раз – когда я поняла, что Француа испытывает ко мне не просто дружеские чувства. Он меня любил. Как Лирин Лестера…».
Девушка замолчала, не в силах продолжать дальше. Никита тоже молчал, понимая, что все слова сейчас будут пустыми и бессмысленными. Он почувствовал, что Француа – это и есть тот человек, о котором Элизе всегда больно говорить, о ком вспоминая у нее всегда перехватывает голос. - Вот я и оказалась на месте Лестера. Испытала те чувства, что были у него, когда смертная осмелилась полюбить вампира. Между нами разница в том, что Лестер слишком горд для того, чтобы показать свои истинные чувства. Ему легче скрывать их за насмешками, нападками и оскорбительными словами. А когда он все же решился открыться, я от него отвернулась. За что и была наказана – меня полюбил смертный. Никита промолчал. Элиза же продолжила: - Я была напугана этой любовью. Чувство Француа заставило меня впервые задуматься о долговечности наших с ним отношений. Или – недолговечности, что более верно. Ведь пройдет лет двадцать и должна буду «постареть». Но останусь-то я той же молодой девушкой, с которой он познакомился. До сих пор я эгоистично относилась к нашей дружбе: получала удовольствие от общения с человеком, не задумываясь о его чувствах. И не думала насколько долго это может продлиться. В ту ночь я к нему так и не пришла. Я хотела разобраться в своих чувствах. В ту ночь, впервые за два года нашего с ним знакомства я убила человека. Я бродила, не замечая дороги и не зная куда иду. Мне было это безразлично. К утру, возвратившись в замок, я приняла решение. Француа никогда не осмелиться признаться мне в любви. Хоть мы и договорились не обращать внимания на такой «пустяк», но юноша всегда помнил о разнице нашего происхождения. Мне просто не следует показывать, что я знаю о его чувстве. Пусть двадцать лет – но они будут наши! - Но… - Никита удивленно поднял брови. – Ты же могла сделать его вампиром и… - Нет, - жестко перебила его Элиза. – Конечно, теоретически я могла бы это сделать, но зачем? Я же знала его отношение к бессмертию. Такое же как и у меня. Но даже если бы он и захотел, то все равно нет. Видишь ли, Француа внешностью и характером слишком был похож на Оноре. Если бы я подарила Француа вечную жизнь, я бы оскорбила этим память своего брата. В Француа я видела Оноре. Это была моя большая ошибка – ведь нельзя объединять в одно целое двух разных людей, лишь потому что это является моим большим желанием. В том, что была испорчена жизнь этого незаурядного человека виновата лишь я и никто более. Все, что произошло далее с Француа, это из-за меня. Мне нужно было слушать свой внутренний голос, - еле слышно закончила она. – но мне так хотелось чувствовать себя смертной…
«Приняв эгоистичное решение продолжать эти странные отношения между мной и Француа – не обращая внимание на его любовь ко мне – я успокоилась. На следующую ночь я опять пришла к нему, будто ничего и не произошло. Через некоторое время я настолько привыкла игнорировать его чувства, что не заметила как сильная влюбленность переросла в ту любовь, о которой пишут в книгах. Я, конечно, любила Француа, но как брата, как друга… Его же любовь меня пугала и доставляла неудобство. Я не могла ответить на нее взаимностью. Даже если бы хотела. Но в этом мире существует вампир, которому мое сердце отдано навеки. Меня это злило, но поделать с этим ничего не могла. Оставалось лишь смириться, что я и сделала. Сам Француа вскоре тоже привык к своей любви, стал воспринимать ее как должное. И ему она перестала приносить боль. Француа радовало и утешало то, что я принадлежала ему полностью. Что он единственный человек, разумеется кроме моих слуг, с кем я имею общение. Конечно, он даже не догадывался о причинах моего почти затворнического образа жизни. Разница в воспитании не позволяла ему задуматься о том, что девушки «моего» возраста и происхождения должны проводить время на светских балах в Париже, пытаясь там найти себе мужа. Но никак не прозябать в глуши и одиночестве. И не ходить по ночам в дом простолюдина. Мне неведома причина того, что ему эти мысли не приходили в голову, что они его не смущали. Может, именно из-за другого воспитания. Пять лет я провела со своим смертным другом. Пять лет я прожила, пусть не совсем обычной, но почти человеческой жизнью. За это время Француа ни разу не догадался о моей сверхъестественной природе – я ему не оставляла даже малейшего шанса узнать кем я являюсь на самом деле. Для него я была, хоть и с некоторыми тайнами, но любимой женщиной. Лучшим – наравне с книгами – другом. Мои визиты к нему лишь по ночам не вызывали никакого удивления. Повторюсь, днем он работал вместе с отцом. Вот и выходило, что единственным временем для наших встреч оставалась ночь. Пять лет безоблачного счастья… и это все рухнуло в один миг. Я возвращалась после очередного свидания с Француа и раздумывала над его словами, что «любовь – это как плот в океане: с одной стороны это опора под ногами, но с другой – такая ненадежная…». Я была полностью с ним согласна. Я прошла к себе в комнату, и уже собиралась пройти в соседнюю – где у меня стоял гроб – когда услышала насмешливый голос за своей спиной: - Если у тебя появился за время нашей разлуки новый муж, то ему стоит призадуматься, откуда же его женушка может возвращаться почти под утро. Где же она проводит ночи? Он оглушительно расхохотался., а я оцепенела. Конечно, это был Лестер.
Лестер, черт бы его побрал! Почти шесть лет прошло с последней нашей с ним встречи. Семь лет… «…Элиза, я хочу тебя предупредить: когда мне покажется, что достаточно долго провела время в одиночестве, я приеду к тебе». За эти шесть лет не было и ночи, чтобы я не вспоминала о нем, но я не хотела, чтобы он приехал. Особенно сейчас. Черт. Черт. Черт. А он продолжал смеяться. В этот момент я его ненавидела. - В чем дело, Элиза? – проникновенно спросил Лестер. – Ты не рада меня видеть? Или мои слова относительно мужа оказались правдой? Ты меня удивляешь, - добавил он и опять засмеялся. Я, наконец, повернулась к нему. Лестер оборвал свой смех и тоже посмотрел на меня. Так мы стояли достаточно долго. Пытались найти перемены друг в друге. Я вздохнула. Внешне мы, естественно, никак не изменились, а в душе… Но судя по первым словам Лестера - с того, что он начал разговор с насмешки… Нет, он все тот же. Вечный эгоист и самодовольный вампир. Перестав пытливо меня рассматривать, Лестер отошел к окну. Гримаса отвращения появилась на его вечно красивом лице. - Как вижу, меня здесь не ждали, - с презрением подвел он итог своему наблюдению. – Но я рад, что приехал. Элиза, ты издеваешься над своей природой. Подумать только! Кровь животных… Что происходит? – холодно спросил он и не дожидаясь моего ответа, продолжил: - Не важно. Главное, что я этому смогу положить конец. Проигнорировав его последние слова, я только поинтересовалась: - Как ты догадался? Я удивилась, что он смог заметить какую именно кровь я употребляю. Я не знала, что это можно каким-то способом определить. В ответ Лестер в который раз рассмеялся. - Никак. Это не объяснить словами. Просто знай, что если я – не дай Бог, конечно – вдруг начну пить кровь какой-нибудь зверушки, причем не в силу обстоятельств, а лишь по своему желанию, то это ты сразу заметишь. – И уже более серьезным тоном продолжил, - Ну и как ты проводишь свое время? Естественно, кроме истребления животных… Нашла покой в родных местах? Мне вдруг стало стыдно. Мне было неприятно вспоминать то чувство, которое заставило меня шесть лет назад вернуться на родину. Все этой бессмысленности…То, что я смогла обрести здесь была лишь моя дружба с Француа, а остальное так и осталось мечтой. Но я не желала, чтобы об этом знал Лестер. Для него это лишний повод для насмешки. Не важно, что это сможет причинить мне боль. - Да, - с некоторым вызовом ответила я. – Я нашла спокойствие. Мне нужно было намного раньше сюда приехать, не ждать столько лет. Я счастлива, что вернулась домой. Кажется, Лестер не поверил моим словам. Он как-то странно хмыкнул и спросил: - А под каким именем произошло сие возвращение в отчий дом? Или ты решилась приехать сюда как Элиза Лешуаль – женщиной, а не юной девушкой? Мне не хотелось говорить правду. Не хотелось вызывать призрак той боли, что я видела на лице Лестера в ночь гибели смертной, которая отдала ему свое сердце и свою жизнь. Но вспомнив многочисленные насмешки и нападки со стороны Лестера, которые меня задевали, а ему доставляли удовольствие, я ответила: - Лирин Мак-Клелланд. Дочь Элизы Лешуаль и Этьена Мак-Клелланда. Улыбочка, что до этого кривила губы Лестера, исчезла. На его лбу появилась мрачная складка. Бледность покрыла лицо, а взгляд потускнел и стал безжизненным. Я почувствовала что-то вроде горького удовлетворения. - Лирин, - ничего не выражающим голосом повторил он. – Дочь Элизы Лешуаль и Этьена Мак-Клелланда. Лестер вдруг зло на меня посмотрел и прошипел: - Как ты могла? Как осмелилась оскорбить ее память? Присвоить ее имя и сделать ее дочерью своего муженька-американца? Это ты, Элиза, дьявольское отродие. Это в тебе нет ничего святого! Я потрясенно смотрела на него. Я понимала, что причинила ему боль, и сделала это преднамеренно. Но никто не давал вампиру права оскорблять и обвинять меня. Меня охватил гнев и я сделала то, что не должна была делать. То, что не сказала шесть лет назад. - Не тебе это говорить, - холодно бросила я. – Конечно, убила она себя сама, но причиной ее смерти стал ты. Можно сказать, что это ты ее убийца. Я не выдержала и отвернулась. - Скоро рассвет, - глухо продолжила я. – Нужно идти спать. Делай, что хочешь. Меня не интересует, где ты проведешь этот день. Можешь остаться в замке, если желаешь. До свидания. Я прошла в соседнюю комнату и закрыла за собой дверь. Я слышала, как Лестер бормочет ругательства –причем в свой адрес. По моим щекам потекли слезы. Слезы от злости на себя. Слезы от воспоминаний о Лирин. Слезы из-за того, что я любила Лестера, а сейчас его сильно обидела. Разлука нас не сближает, а, наоборот, отдаляет. Время, проведенное нами врозь, не лечит душевные раны. Делает их глубже. Становится больше недопонимания и взаимных обид. Возможно, я на самом деле дьявольское отродье и лицемерие не позволяет мне это понять? В гибели Лирин я виновата не меньше, чем Лестер. Кем же я являюсь на самом деле? Почему мне все никак не дано осознать? Следующая ночь будет не легче, чем эта. Завтра мне придется рассказать Лестеру о Француа. Я умолчу лишь о чувствах человека ко мне. Я не знаю, как вампир отреагирует на эту новость. Не знаю, что ожидает нас в будущем, но уже страшусь этого. Остается только молиться. Могу ли я обратиться к Господу, или нет? Где ответ на этот несложный вопрос?
Помогла ли молитва или вмешалось что-то другое, но на следующую ночь Лестер являл собой спокойствие. Даже безразличие. Не было заметно, что мои вчерашние жестокие слова как-нибудь задели его. Я обрадовалась – значит Лестер сможет без злости воспринять мое сообщение о дружбе с смертным. Вампир снова вошел в мою жизнь и вновь я должна согласовывать свои действия с ним. - Здравствуй, - поприветствовала я его. – Надеюсь, ты нашел себе комнату и спокойно провел ночь. Лестер удивленно поднял брови и без тени насмешки ответил: - Здравствуй. Откуда такая вежливость? Помнится, вчера ее и в помине не было. Или что-то произошло? Какому событию я должен быть благодарен за столь резкую перемену в твоем отношении моей скромной персоны? - Ничего не случилось. Я лишь поняла, что была несправедлива к тебе. Я рада твоему приезду. Это правда. Просто он был несколько неожиданным и я растерялась. Ты должен меня за это простить. И Лирин я не хотела оскорбить своим таким самозванством… - Не нужно, - перебил он меня. – Ты не обязана мне ничего объяснять. А тем более просить прощения за то, в чем виноват я. Ты права во всем, и я это признаю. Видишь, я не последний негодяй и в состоянии признавать свои ошибки и злые деяния. Лирин пострадала из моего пренебрежительного отношения к людям и стремления – не смотря на чужие чувства - доказать кому-то что-то. Повисло молчание. Что еще здесь можно было сказать? Мы оба раскаялись в сделанных ошибках. Этого было более чем достаточно. Лестер сел в кресло и, нарушая тишину, задумчиво произнес: - Элиза, я не желаю тебя обидеть, но на мой взгляд замок несколько обветшал. Я запомнил его совсем другим, и мне больно видеть такое запустение. Видимо, твои слова относительно того, что ты нашла здесь покой, были лишь попыткой меня задеть. Ведь так? Опять вампир говорил без насмешки. Он просто констатировал факт. - Ты прав, - не стала я лгать. Зачем? – Я старалась, но здесь нет того, что я пыталась найти. Я не вижу смысла следить за замком - здесь больше нет живых людей. Воспоминания в сердце, а не в груде камней. То, что мне дорого, осталось здесь тридцать два года назад. Этого уже не вернуть и бессмысленно мучить себя поисками несуществующего. Того, что уже принадлежит вечности. Но не той, что в нашем распоряжении. Лестер вопросительно посмотрел на меня и я поняла вопрос, который он боялся мне задать. То, что шесть лет назад заставило меня вернуться в замок Лешуаль и заняться пустыми поисками прошлого. То, что незримо встало между нами непреодолимой стеной. Это было шесть лет назад. Может, я и не простила Лестера, но сейчас была близка к этому. Бессмысленно мучить себя и его, пытаясь найти прошлое, которое нам уже недоступно. - Да, - ответила я на его немой вопрос. – Оноре – это мое дорогое личное воспоминание, а не призрак прошлого. Я тебя прощаю. Попытайся теперь сам себя простить. Желаю тебе удачи в этом нелегком деле. - Никогда, - выдохнул вампир и боль послышалась в его голосе. – Ни Оноре, ни Лирин. Они оба будут вечно призраками моих преступлений. А ты, Элиза, вечное напоминание моей вины. Вины перед ними, и также перед тобой. Ты меня прости. Если сможешь. Меня тронула его искренность. Я решила, что это благоприятный момент, чтобы сказать ему о Француа. Какая наивность с моей стороны! Неужели я смогла поверить, что он в самом деле жалеет о смерти двух людей, если на совести вампира столько смертей, что их и не перечесть! Я Лестера не могу обвинять: это сейчас я довольствуюсь кровью животных, но до этого я тоже убивала каждую ночь. Но я не лицемерю, не говорю, что я об этом жалею. Мне очень жаль, что так получается, но я всего лишь следовала своему инстинкту убийцы. Я забылась. Я поверила Лестеру. - Я должна тебе кое-что рассказать. - Да? И что же это? - Здесь я познакомилась с одним человеком и поддерживаю с ним дружеские отношения… Я осеклась, увидев, как изменилось лицо Лестера. Выражение боли, страдания и покорности судьбе полностью исчезли, уступив место холодному цинизму. Отвращение и презрение отразились на его лице. Изменение в его настроении было столь большим и разительным, что я растерялась. - И кто этот счастливый смертный? Прошло ведь совсем немного времени, а ты уже рискнула опять выбрать себе приятеля из… нашей еды, полагаю так нужно называть скопище окружающих нас людишек. Интересно, как бы смотрели знакомые на человека, испытывающего теплые чувства к своей трапезе? Я даже представляю сцену: «Милый, ты почему не ешь эту морковь? Она же такая аппетитная!»… «Что ты, дорогая, я ее люблю. Я не буду ее кушать, я буду с ней дружить. Она теперь будет с нами спать, гулять.… В-общем, этот овощ нам заменит маленького ребеночка, ведь за ней тоже нужно ухаживать. Главное, чтобы она не знала, что мы не родные ее родители. Будем от нее скрывать сей факт…», - Лестер так живо воспроизвел картинку из чужой семейной жизни, что я рассмеялась. Но тут же оборвала смех, поняв, над чем он, собственно, издевается. - Да, этот отнюдь не весело, - согласился со мной вампир. Потом поинтересовался: - Элиза, какие его качества смогли очеловечить бессмертного монстра? Почему тебе хочется еще раз бросить вызов своему естеству? Зачем еще раз убедиться, что дружба между человеком и вампиром не возможна? Я не могу понять тебя. И он с искренним любопытством стал ждать ответа. От его презрительного взгляда я почувствовала желание оправдаться. Поборов это идиотское чувство, я холодно ответила: - Его зовут Француа, он сын крестьянина. Но несмотря на его отнюдь не благородное происхождение, он умнее и воспитаннее многих аристократов. - И как долго ты с ним знакома? – спросил он, проигнорировав мой последний выпад. - Шесть лет, - спокойно ответила я, догадываясь о причине его интереса. - Шесть лет, - присвистнул Лестер. – Теперь не удивительно, что ты меня не ждала. Конечно же, ведь мне нашлась такая замена – аристократ, родившийся по недоразумению в семье простолюдина! Что может быть лучше? Только кровь животных.… Это он тебе посоветовал такую диету? Боже, как ты опустилась!... - Француа не знает, что я вампир, - прервала я его. – Он думает, что я такой же человек, как и он… - Ну конечно же…, - издевательски протянул мой друг из прошлого. – А как же иначе! Опять игры в человека… - деланно вздохнул он и продолжил, - И ведь ты с завидным упорством наступаешь на одни и те же грабли: привязываешься к людям. Просто удивительно. - Что ты хочешь этим сказать? - Ничего, - на сей раз его вздох был искреннее, - Я думал – питал глупую иллюзию – что за эти шесть лет ты хоть относительно этого поменяла свое мнение. Об отношениях между вампирами и теми, кто для первых является едой. Но, видимо, это никогда не произойдет, ты никогда не изменишься. Жизнь тебя, Элиза, ничему не научила. Мне тебя жаль, ты совсем как ребенок – наивное дитя, точнее. Тебе нужно пересмотреть свои идеалы и хотя бы попытаться принять истину такой, какая она есть. А не делать бесплодные попытки подстроить ее под себя. - И какая же эта твоя истина? Что означает – «принять» эту истину? Объясни мне, мой дорогой учитель, - меня возмущало его покровительское отношение ко мне, его поучительский тон вызывал ярость. Я сама знала, что отношения между вампирами и смертными очень недолговечны, и первой причиной этого является неизбежная кончина вторых – даже из-за старости. Эти отношения причиняют только боль и страдания. Но при этом Лестеру никто не давал права мне указывать условия моего вечного существования. Накладывать свои взгляды на мою жизнь. - Это значит, - с наигранным добродушием начал он отвечать, - что нужно окончательно повзрослеть, сменить наивный юношеский максимализм на здоровый взрослый цинизм. Признать, что есть смертные и есть вампиры; точек пересечения у нас с людьми нет за исключением лишь некоторых. Дружба не входит в эти исключения. Мне жаль, что приходится тебе объяснять очевидные вещи. Элиза, ты же взрослая женщина, хоть и выглядишь как молоденькая девушка. Но разум-то у тебя должен быть умудренного жизнью человека! Тебе не хватило тридцати двух лет, чтобы понять невозможность счастливых, подчеркиваю – счастливых – отношений между смертными и теми существами, чьей пищей они являются? - А как же Лирин? – подняла удивленно я брови, - Она же была одной из презираемой тобой касты живых обитателей Вселенной. Она была человеком. Да и мы стали вампирами задолго до знакомства с ней. Что ты скажешь на это? - Это действительно так, - согласился Лестер тихо. Но тотчас же взгляд его сверкнул опять открытым холодным цинизмом. – Это так, - повторил более уверенно он. – И мне хватило этой попытки сблизиться со смертной. Тебе же, видимо, нет. Меня пугает мысль, сколько еще людей-друзей должно пройти через твою вечную жизнь, пока ты, наконец-то, не поймешь, что своим желанием поиграть в человека, ты лишь причиняешь им непоправимый вред. Не важно, американский ли плантатор или французский простолюдин. Элиза, ты никогда не вернешься в прошлое, никогда не станешь опять смертной. Своей поистине жестокой игрой ты только надсмехаешься над ними. Играя в человека, ты поступаешь бесчеловечно. Даже я не способен на такое, - он вздохнул, но также презрительно продолжил: - Допустим, это глупое театральное действие под названием «Вампир решил связать себя законными узами с представителем рода человеческого» было лишь попыткой убежать от самой себя, но сейчас!.. Элиза, я прав, и ты знаешь это. Да, я была с ним согласна. Он был чертовски прав, но Боже… - Мне это известно, - хмуро ответила я. – Ты говоришь верно: мне нужно перестать строить глупые иллюзии. Но на данный момент я не хочу что-либо менять. Не теперь. Ты не видел Француа, он удивительный человек и я благодарна судьбе за встречу с ним. Мне хочется и дальше поддерживать с ним дружбу. - Как трогательно! – издевательски проговорил вампир. – Я поражен. Думаю, следующим пунктом в нашей программе будет предупреждение о том, чтобы я даже не смел к нему приближаться. Чтобы я не посмел с этим объектом поклонения бессмертного монстра познакомиться, и ни в коем случае вдруг не решил бы им ненароком поужинать. Или позавтракать. Но это не важно. Ведь так? Элиза, я преклоняю колени перед твоей наивностью и слепым доверием к моей персоне. Все во мне оцепенело. Почему-то я совсем не подумала о таком финале своих откровений. До сих пор доверяла Лестеру? После всех его деяний я еще могла ему верить? - Элиза, я пошутил, - устало сказал он. – Я не причиню ни малейшего вреда твоему новому кумиру. Странно, я его даже не видел, а уже испытываю ненависть. Вот что может сделать ревность, - еле слышно добавил он. - Но почему… - Почему я стал таким добреньким, ты это хотела спросить? – задав вопрос, вампир расхохотался. – Элиза, ты удивительная! Получила от меня обещание не трогать твоего друга, но тебе показалось этого мало. Теперь тебя интересуют причины моего нежелания с ним знакомиться!.. Я объясню. Жизнь скучна и хочется как-то ее разнообразить. У меня появилось желание посмотреть театральное представление – я имею в виду твою очередную попытку поиграть в человека. Мне интересно как долго это продлиться, и чем, в конце концов, закончиться. Тебе понятны мои мотивы не вмешиваться в ваши взаимоотношения? Я зритель, а вы – актеры».
Дата добавления: 2015-01-18 | Просмотры: 560 | Нарушение авторских прав |