 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
Глава 24. Никита лежал на диванеНикита лежал на диване. Со стороны казалось, что юноша мирно спит – таким безмятежным был весь его вид. Но вампира не обманешь: смерть он чувствует за версту. Правда, в этот раз интуиция их подвела – они вначале увидели, а потом уже пришло это ощущение безысходности… - Мой Бог, - выдохнула Элиза, Лестер же за ее спиной протяжно присвистнул. Очень медленно они приблизились к лежащему юноше. Сейчас двумя бессмертными владели одинаковые эмоции, а потому движения их были почти синхронны. Когда не в первый раз сталкиваешься с чем-либо, вырабатывается даже определенный ритуал… Но все же первым около Никиты оказался Лестер. - Он жив? – спросила девушка, прервав тем самым неестественную тишину. - Конечно, нет, - с еле уловимым раздражением ответил вампир, и отошел к окну. Живущим вечно было физически невыносимо оставаться рядом с остывшим телом. Но при этом они не могли и уйти. Слишком много связывало бессмертных убийц и того, кто уже отправился в иную вечность. - Думаю, нужно поискать его предсмертную записку, - бесцветным голосом проговорил Лестер. Сухо добавил, - Наверняка, он захотел тебе что-то сказать напоследок. Девушка с испугом посмотрела на своего компаньона. Но последовала его совету, и вскоре нашла небольшой клочок бумаги в кармане брюк Никиты. Разумеется, нехорошо было проверять одежду покойного, но Лестер прав – сомнительно, чтобы Никита не захотел с ней попрощаться. - Что там? – поинтересовался вампир, безучастно наблюдая при этом за жизнью смертных через оконное стекло. Оторвав взгляд от страницы ежедневника, которую Никита приспособил для своего последнего послания, Элиза с грустью вздохнула. - Ничего нового… И протянув листок бумаги своему вечному спутнику, сказала: - Держи. Сам читай. Лестер с видимым безразличием отвернулся от завораживающей картинки существования его будущих жертв. Взял протянутую ему бумагу и стал читать написанные на ней слова. Делать это он начал вслух, и Элиза при звуке его голоса невольно вздрогнула. Но мешать ему не стала. И в какой-то момент девушке почудилось, что она слышит голос своего смертного друга… «Мне кажется, что ты начнешь винить себя. Это будет неправильно. Я благодарю судьбу, которая сделала мне столь чудесный подарок, познакомив с тобой. К великому сожалению, мы принадлежим абсолютно разным мирам. Мне круто повезло, что вообще состоялась наша встреча, ведь наши пути никогда не должны были пересечься… Элиза, мой милый вампир! Я не могу поступить иначе! это решение родилось в моей душе после смерти моего друга Алексея. Когда я собирал статьи о самоубийцах, я всего лишь подпитывал свою уверенность в правильности выбора. Наше же общение с тобой подтвердило то, что я из-за свойственной людям трусости старательно откладывал на неопределенный срок. Это должно было произойти, поверь мне. Но не твоя вина, что я задолго до нашего знакомства решил проститься с собственной жизнью. Тебе прекрасно известно, какие чувства я к тебе питаю. Моя любовь равномерно смешивается с восхищением, которое испытывают к заведомо недосягаемым людям. Но это доставляет мне только радость, ведь лишь за встречу с тобой я готов отдать свою душу. Вот и все. Путь мой закончен. Я верю, что впереди меня ждет свет. Что же еще можно получить взамен боли и страданий, так давно отравляющих все мое существование? Последнее, что я хочу сказать – Элиза, пойми правильно. Я не Лирин и не Француа. Да, я имею смелость любить вампира, но не это чувство подтолкнуло меня на такое решение. Причина моего сегодняшнего – и окончательного! – поступка кроется в моем личном прошлом. Мой грех самоубийства никак не должен отягощать твою душу!!! Все, теперь я с тобой прощаюсь. Когда я поставлю в этом своеобразном послании последнюю точку, ты услышишь мой зов. Твой несостоявшийся друг из двадцать первого века».
Дочитав, Лестер с тем же безразличным видом вновь повернулся к окну. Только побелевшие пальцы сжатого кулака выдавали его истинное состояние. В этом кулаке вампир безжалостно смял письмо человека, чье тело находилось в данную минуту в непосредственной близости к бессмертному убийце. - То же самое, Элиза, - прошептал с горечью он. – Почти что ситуация дежа вю. - Да, - так же тихо согласилась девушка. – На его месте я сейчас с легкостью могу представить и Лирин, и Француа. Зачем же он это сделал? Вообще-то последний вопрос Элиза задала в пустоту, но Лестер счел нужным на него ответить. - Сказать «до свидания» своей смертной жизни парень хотел задолго до встречи с тобой. Возможно, он и сам не мог себе искренне признаться в таком желании, но все его поступки говорят сами за себя. Сумасшедшим его назвать, естественно, нельзя. Но увлечение твоего друга мыслями самоубийц совсем не нормально. Поверь, если человек начинает серьезно интересоваться подобными темами, в конечном итоге у него созреет решимость все испытать и на себе. Почувствовать самому все то, что ему знакомо лишь на чужих примерах. - Но Лирин и Француа… - неуверенно начала девушка, но вампир ее перебил. - Забудь о Лирин и Француа, - в его голосе отчетливо слышалось нетерпение. – Твой смертный друг из двадцать первого века абсолютно прав. Его уход из жизни никоем образом не связан с тобой, и ваше знакомство с ним лишь отчасти подтолкнуло к тому, что уже давно было предрешено. Конечно, твое странное желание все же дружить с человеком, несмотря на наше прошлое, не вызывает в моей душе одобрения, но успокойся. На сей не тлетворное влияние бессмертного стало причиной гибели человека, воспылавшего к первому чувствами, далекими от дружеских. Естественно, Никита тебя полюбил. Кто бы сомневался!.. – едва заметная ирония промелькнула в последних словах Лестера. Но закончил он свою речь почти рассеянно. – Не твоя вина, моя дорогая, что этому человеку стала не мила его и без этого короткая жизнь. Но своей прихотью ты просто ускорила момент его кончину, которую он все же бережно от себя отодвигал. Элиза удивленно посмотрела на вампира. - Ты так говоришь… Что с тобой, Лестер? В ответ он рассмеялся. Но в его смехе не было веселья, скорее чувствовалась неприкрытая горечь. - Что со мной? – резко оборвав свой неуместный смех, с издевкой спросил он. – Ничего особенного… Не считая самой малости – бессмертный убийца просто устал от своего бессмысленного существования! Ведь оно так бессмысленно… Хотя что я повторяюсь? Есть смысл или нет – какая, собственно, разница? Элиза, мы обречены жить вечно, но при этом нам не суждено узнать предназначение столь великодушной милости! Смешно, не правда ли? Девушка растерянно смотрела на своего постоянного спутника в их бессмертии. Она поверить не могла, что смерть Никиты так подействовала на всегда хладнокровного вампира. Что гибель ее смертного друга из современного мира способна вывести Лестера из равновесия. Это было слишком неожиданно, и Элиза не знала, как нужно правильно реагировать на столь внезапную вспышку отчаяния. - Я устал, - тем временем проговорил Лестер, будто оправдываясь. – Понимаешь, устал… Мне надоело, что наше могущество не что иное, как мыльный пузырь. На самом деле мы более уязвимы, чем наши смертные жертвы. Мы бессильны. Та вечность, что нам дана взамен еженощных убийств, является просто наказанием. Но за что? За гордость ли? За то, что посмели хотеть быть выше обычных людей и приблизиться к совершенному идеалу? - Это вопрос без ответа, - тихо вставила Элиза. – Ты это прекрасно знаешь. - Да, знаю, черт возьми! – внезапно взорвался вампир. – Моя дорогая, это все, что мы имеем! Одни вопросы, на которые никто – в том числе и мы – не сможет никогда ответить. Нам не дано даже услышать хотя бы намек на вечно ускользающую истину. Мне, честно говоря, надоело вести существование, которому нет абсолютно никакого объяснения. Помнишь, я когда-то представлял жизнь окружающих смертных своеобразным спектаклем? Я тогда искренне восхищался своей способностью вмешиваться в их судьбы, руководить их действиями, влиять на их поступки… Это было так давно, что я успел позабыть то удовольствие, которое мог получать. Но вместо этого я приобрел уверенность в неправильности своего отношения к людям, и к себе – как к их убийце. За прошедшие годы поменялось не только мое мировоззрение, изменилась моя душа. Сейчас любая боль, которую я поневоле причиняю смертному, вызывает во мне страдание. - А как же утоление жажды? – осмелилась спросить девушка, когда вампир замолчал. - Оно тоже не приносит прежнего успокоения, - будто признаваясь в постыдном, промолвил Лестер. – Размышляя над этим, я пришел к выводу, что наш вампирский голод сродни семейной жизни у смертных. Вначале эйфория. Всепоглощающая страсть, в которую окунаешься с головой. Ты любишь свое чувство и оно любит тебя, принося при этом тебе неземное наслаждение…А потом наступает неминуемое охлаждение, когда уже, собственно, всем пресытился. И начинаешь исполнять все те обязательства, которые раньше приносили только радость, именно как супружеский долг. И если говорить о нашем вечном голоде, то этот долг еще и жизненно необходимый. - Ты никогда не был женатым человеком, - покачала головой Элиза. – Не нужно сравнивать свои чувства с тем, чего никогда тебе не довелось испытать. Я тоже, хоть и имею опыт замужества, не могу так делать. Моя семейная жизнь является пародией на то, что смертные называют узаконенными отношениями. И дело не в том, что я вампир. Думаю, и будучи обычной смертной, я не была бы в восторге от брака с Этьеном Мак-Клелландом. Лестер на эти слова не стал отвечать. Его беспокоило слишком близкое присутствие трупа, который уже успел остыть. Но и уйти вампиры не могли. Будто что-то прочными нитями привязало их к телу Никиты. Бессмертный убийца не понимал, что лично его могло удерживать рядом с телесной оболочкой юноши, которую уже давно покинула душа. Никита был приятелем Элизы, через девушку мужчины и узнали о существовании друг друга. При этом они никогда не встречались. Единственным разом, когда вампир и этот человек находились достаточно близко был тот памятный вечер. Это было несколько дней назад, но сейчас кажется, что прошла целая вечность… Лестера тогда искренне позабавило выражение лица юноши. Что он написал на клочке бумаги? «Мой друг! Повесь чеснок и, возможно, я к тебе больше не вернусь. Поклонник твоего таланта». Вроде так, хотя какая разница? Главное, собственная выходка очень развеселила вампира, он снова почувствовал себя молодым и способным на разного рода шалости. Лестер поморщился при этом воспоминании. Он действительно предвкушал реакцию Элизы на свой поступок, как она будет возмущаться и злиться. Иногда вампиру доставляло истинное удовольствие выводить девушку из себя… Он резко оборвал свои мысли, когда взгляд его ненароком коснулся бездыханного тела. Этот труп приковывал к себе получше некоторых цепей, раз вампиры до сих пор остаются рядом с ним. Возможно, оно таило в себе разгадку того, что уже не первый век пытаются найти вечно живущие? - О чем ты думаешь? – тихо спросила девушка. Лестер вздрогнул – настолько далеки были в этот момент его мысли. - Размышляю о вечности, - с неохотой ответил он. – Сейчас у твоего друга вечность куда более надежная, чем имеем мы с тобой. Во всяком случае, там все уже определенно, и наверняка все вопросы имеют свои ответы. - Ты не можешь быть в этом уверен, - скептически поджала губы девушка. - Естественно, уверенности у меня в этом нет, - легко согласился собеседник Элизы. И почти весело добавил: - Но я, по крайней мере, хочу в это поверить. Девушка-вампир внимательно посмотрела на мужчину. Несмотря на кривую улыбочку, что сопровождала его последние слова, говорил он абсолютно серьезно. Элиза это видела отчетливо, а потому и несказанно удивилась. Зачем Лестеру скрывать свои истинные чувства? Или же он стыдится тех эмоций, что внезапно завладели его душой? - Что же тебе мешает это сделать? – почти шепотом произнесла девушка, но вампир ее услышал. - Сомнение, моя дорогая, - иронично улыбнулся он. – Я не могу искренне верить в то, о чем знаю лишь из чужих рассказов. Причем слова эти принадлежат не самим очевидцам, а тем, кто имеет ровно столько же сведений, что и я. Видишь, как все запутано? Элиза с болью взглянула на мертвого юношу. - Никите уже сие известно, - заметив куда она смотрит, произнес вампир. – Хотел бы я знать, счастлив ли он сейчас от этого открытия… На несколько минут повисло молчание. В этой тишине бессмертные убийцы пытались что-то для самих себя понять, а часы на стене беззвучно отчитывали их время. - Странно, - медленно протянула девушка, когда молчание затянулось. – У меня такое ощущение, что Никита не хочет меня отпускать. Мы и без этого слишком долго находимся рядом с его телом…Что это значит, Лестер? В ее голосе едва слышалось волнение, но этого хватило, чтобы вампир понял ее чувства. Она была напугана, хотя даже себе боялась в этом признаться. Непонятный страх уже начал сковывать ее сердце – страх, которому девушка не могла назвать причину. Чтобы ее отвлечь, Лестер полушутливо проговорил: - Я еще кое-что нашел в карманах нашего покойного друга. Тебе любопытно будет это послушать. Никита оставил нам на память свои записки о вампирах – размышления на досуге, так сказать. Элиза с недоумением взглянула на лист, что держал сейчас в руках ее вечный компаньон. Лестер же начал зачитывать, не став ждать ее согласие на это. «Лишь чей-то извращенный ум мог придумать таких демонических существ, как вампиры. Кровососущие монстры, бывшие когда-то людьми, и ставшие по разным обстоятельствам ночными – зачастую одинокими – ходячими мертвецами… Что за бред? Разные страны, любое столетие и множественные сумасшедшие писатели приписывали этим бессмертным потребителям чужой крови разнообразные привычки, страхи и – главное! – их внешний вид. То они ужасные монстры, которых впору показывать лишь в дешевых ужастиках; то ничем не отличимые от обычных людей, разве чуть бледноваты… Господа, определитесь! В одних источниках вампира начисто лишены сексуального влечения (это, конечно, более было бы верно: кормящую вампиршу-мать представить себе все же проблематично); в других - бледнолицые мертвецы не вылезают из постели… Ау! Нет необходимости так дискредитировать наш двадцать первый век. Хотя Брем Стокер вряд ли бы додумался наделить своего Дракулу повышенной потенцией… Что удивляет, так устное народное творчество не столь сильно измывается над этими представителями бессмертных. Более всего на этом поприще преуспели работники пера (ручки, клавиатуры). С прошедших времен до нас дошла самая малость ценнейших сведений об этом интересном подвиде нечистой силы: они явно не дружат с солнечными лучами, являются обладателями довольно-таки симпатичных клыков, имеют слегка болезненный цвет лица (возможно, кровь у них находится в другом месте? Так этим можно объяснить их тягу к постельным удовольствиям…). Перечень устрашающих предметов слишком банален. С этими средствами смертные идут на войну практически с любой нечистой силой. Святая вода, распятие, осина, чеснок… Здесь даже не выделяется боязнь солнечного света, с давних пор ночь считается поистине «темным» временем суток, и отдана всякой нечисти. Для видимого равновесия день можно присудить «господам хорошим», вроде все как довольны… Гробы? Глупый вопрос. Надо же было хоть кого-нибудь в эти деревянные ящики с атласной обивкой, почему бы и не вампиров? А то все кровать да кладбище, здесь же золотая середина. Такое решение «кого-то там» даже не отличается оригинальностью. Про бессмертие же вообще промолчим. Вернемся к писателям, вот у кого фантазии действительно хоть отбавляй. Ладно, постельные утехи бессмертным обладателям клыков мы простим. Естественно, у них в их долгой жизни должна же быть еще какая-нибудь радость, помимо отсасывания красной жидкости из чужого организма (некоторые выдумщики совместили эти два удовольствия. Наверняка, получился дьявольский коктейль). Но чем дальше, тем все круче повороты сюжета! Наши ночные бродяги уже не бояться солнца, разгуливают средь бела дня по улицам, намазавшись – наверняка! – дурно пахнущим гелем (может и мазью, кремом или еще чем-нибудь. Черт знает, какие секреты они используют для сохранения своего вечного тела), или вообще ничего не нанося на себя из фармакологической и косметической продукции – это уже зависит от настроения писателя, что творит сей бред. Чеснок они используют, как приправу, святую воду – как дезодорант, а распятие – простое (или золотое – в зависимости от финансового состояния и личных предпочтений бессмертного) украшение. Про гробы нечего говорить, сами понимаете, что в них вдвоем особо не развернешься. То, что эти кровавые убийцы имеют душу, вообще не ново. В любой культуре даже неодушевленным предметам приписывают человеческие качества, чувства и эмоции, так почему бы и нашим неофитам не пострадать? Зададимся вечным вопросом уже порядком приевшегося Фокса Малдера: «Где истина?». К сожалению, на этот вопрос может ответить только представитель самих бессмертных. Но захочет ли он это сделать? Для избранного им, естественно, да. А вот остальные пусть остаются в противоречивом неведении. Возможно, это и к лучшему. Закончу же я словами: «Может, вампиры и не существуют… Но я в них верю». Лестер замолчал. Когда же Элиза захотела как-то прокомментировать только что услышанное, вампир проговорил: - Здесь еще есть небольшая приписка. «Элиза, эти слова были написаны лет пять назад. В то время я сильно увлекался просмотром различных фильмов, мне даже не важно было их содержание. По иронии судьбы, абсолютное большинство кинолент посвящено было теме вампиризма. Сейчас мне кажется, что ты должна прочитать то, что я написал задолго до встречи с тобой. Мое отношение ко всему сверхъестественному было неоднозначно. Я знал, что этого не может быть, но при этом отчаянно наделся все же получить подтверждение тому, что и чудеса случаются на свете. Мне это удалось. Спасибо тебе». - Он продолжает удивлять меня и после своей смерти, - хмуро произнесла девушка. – Не ожидала от него столь большой любви к таким театральным поступкам. - Это не спектакль, Элиза, - жестко произнес ее вечный спутник. – Это реальность. Возможно, если мы не ни тешили бы себя глупыми иллюзиями, твой друг был бы сейчас жив. Нужно прямо посмотреть в глаза правде, моя милая. - И что же это за правда, о которой ты говоришь? – почти с вызовом спросила она. – В чем твоя реальность выражается, и как сие применить к нашему существованию? Лестер видел, что его бессмертная подруга начинает терять самообладание. Слишком многое ей пришлось пережить за последнее время, еще чуть-чуть и силы окончательно покинут девушку. Да, мысленно она была готова к самоубийству Никиты… Точнее нет. Она просто не отвергала такой вариант развития событий. И вот, они пришли и оказалось, что это самое малоприятное предположение и стало верным. Девушку бил озноб, да и сам Лестер чувствовал себя не очень уютно рядом с остывшим телом. И при всем этом, вампиров что-то удерживало в этой комнате. - Элиза, мы вечные носители зловредных спор. Когда-нибудь нам придется поделиться своим темным даром с кем-то еще. Ты сама говорила, что тебе надоело одиночество. Лирин, Француа и Никита – это лишь начало неизбежного и большого несчастья. Думаю, нетрудно догадаться куда именно со временем приведет нас такое желание приблизиться к смертным, найти себе единомышленников. Нельзя постоянно закрывать глаза на то, что мы с тобой собственно представляем. - И что же ты предлагаешь? Поверь, я с тобой полностью согласна. Но я не вижу выхода из этого замкнутого круга. Порой мне кажется, что это и есть наше истинное предназначение. Мы живем только ради того, чтобы создавать постоянную угрозу для всего чистого и светлого, что есть в этом мире. Лестер прямо посмотрел на девушку, и еле слышно проговорил: - Есть выход, и ты об этом знаешь. Элиза спокойно ответила на взгляд вампира, с иронией спросила: - О чем ты, дорогой мой? Предлагаешь нам встать в один ряд с призраками нашего прошлого? С Лирин, с Француа? Ах да, теперь и Никиты пополнил эти ряды… - Зря иронизируешь, Элиза. Ты назвала не всех, есть еще Оноре и твой муж американец. - И что же? – все так же насмешливо поинтересовалась она. С улыбкой добавила: - Сейчас я начинаю верить, что мысли о самоубийстве передаются воздушно-капельным путем. Любопытно, от кого ты успел заразиться? От Никиты? Или в тебе эта болезнь жила еще со времен Лирин или Француа? - Такие мысли мне в голову пришли с абсолютно другого источника, - предательски дрогнувшим голосом произнес Лестер. – Все мое долгое существование в этом бессмертном теле заставило задуматься об этом. Самоубийство – самостоятельное прерывание собственной жизни – не это ли лучший выход? Не является ли это способом расставания с болью и страданиями, длившимся уже многие года? - Ты сам называл самоубийц эмоционально незрелыми личностями, - тихо напомнила ему девушка. - Ну и что? Каждый имеет право поменять свое мнение… Элиза, когда человек прощается с жизнью, это очень печально. Смертному жизнь дарована Создателем, это бесценный дар. Мы же совсем другое дело. С нашим уходом свободно вздохнет весь мир. Сегодня умрем мы, а завтра останутся живы наши возможные жертвы. Подумай, моя дорогая, какую услугу мы окажем огромному количеству людей. - Лирин, Француа, Никита, - задумчиво проговорила она. - Да, Элиза. В нашей вечной жизни построен уже целый ряд. Оноре, Этьен, Лирин, Француа и Никита. Если мы с тобой будем жить дальше, то после твоего смертного друга будет некоторое время стоять запятая. Обязательно найдется кто-то еще, кто дополнит этот своеобразный ряд. Поверь, лет через сто или двести – это не имеет никакого значения – желание приблизиться к людям, заставит забыть об осторожности. И об обещаниях, которое мы даем сами себе. - Если же мы сегодня… - неуверенно начала девушка. - Да, - подтвердил Лестер невысказанное предположение своей бессмертной подруги. – Своими именами мы можем поставить финальную точку. Мне невыносима сама мысль о том, что именно наше с тобой существование является злом. К сожалению, это так. Что же, глупо и дальше спорить с неизбежным. - Ты не боишься? – дрогнувшим голосом спросила девушка. - Я содрогаюсь от ужаса, - честно признался вампир. – Мы, как и наши бесчисленные жертвы, не знаем что ждет нас за этой чертой, называемой смертью. Так ли бессмертна душа, как об этом говорят? И если да – то ждет нас с тобой? - И все же ты хочешь рискнуть, - задумчиво проговорила она. – Возможно, это действительно самое разумное, что мы можем сделать. Прервется наша жизнь - закончится бесконечное зло, которое поневоле исходит от нас… - Я не хочу тебя ни к чему принуждать, моя дорогая, - невесело улыбнулся Лестер. – Ты вправе выбирать, что тебе предпочтительнее. Элиза промолчала. Она с отсутствующим видом рассматривала фотографию Алексея, друга Никиты. В душе же ее велась жестокая борьба. «Лестер прав!» - кричало все внутри нее, но – как всякое живое существо – она панически боялась своего конца. И если для большинства он был неизбежен, то вампиры еще могли его отодвинуть на неопределенное время. Точнее, навсегда. Так зачем себя подвергать самоуничтожению, если о своей смерти двое бессмертных вообще могут не вспоминать? Но что тогда им остается? Это существование одиноких и вечно страдающих? Ладно, если бы они сами жили в этом мире боли и страха. Так нет, своим темным миром они соблазняют других людей, даря им сомнительное удовольствие быть какое-то время рядом с двумя вампирами. Разве стоит продолжать жить, если другим приносишь только лишь несчастье? И это не считая еженощные кражи чужих жизней у смертных жертв. - Лестер, я с тобой, - наконец проговорила девушка. – Какое решение бы ты ни принял. - Почему-то облегчения я не почувствовал, - вздохнул ее вечный компаньон. – Мы с тобой, Элиза, постарели. Мы не ощущаем больше вкуса жизни, и у нас нет желания за нее бороться. Останавливает нас лишь страх перед неизвестностью. - Как думаешь, что нас ждет? - Мне это неведомо, - сказал вампир упавшим голосом. Продолжил: - Питаю смелую надежду, что там все не так плохо, как об этом говорят. Естественно, райские подушки нас не ждут. Но определенное снисхождение ведь должно быть. Творили зло мы не по собственной прихоти, просто по другому бессмертные убийцы не могут жить. Тот, кто нас создал, наверняка учитывал эти нюансы. Хотя – если мы в самом деле порождение зла – то после смерти просто вернемся к себе домой. Представляешь, будем коротать долгие вечера за приятной беседой с самим Дьяволом? Думаю, он окажется приятным собеседником… - Ты все шутишь, - упрекнула его Элиза. – Ты даже перед лицом собственной смерти не в состоянии говорить серьезно! О Лестер, неужели тебе настолько безразлично наше будущее? - Элиза… Поверь, меня очень сильно волнует все то, что последует за нашим физическим прекращением жизни. Но что толку гадать об этом? Я не знаю, что нас ожидает после смерти, тебе также это неведомо. Так может нам стоит последовать примеру наших общих знакомых, а не сотрясать попусту воздух? Помолчав, Лестер неожиданно спросил: - Или ты разговорами просто хочешь отодвинуть саму мысль об этом? Девушка в ответ горько улыбнулась и выразительно посмотрела на часы. - Нам недолго осталось, если уж мы решились на такой шаг. Рассвет неминуемо наступит через минут двадцать, помешать ему может только конец света. - Да, что маловероятно. Потратим оставшееся нам время на бессмысленные разговоры о том, что нас ожидает? Можно, конечно, еще поговорить о том, а встретимся ли мы с тобой после смерти? В голосе вампира явственно слышалась усталость. Лестер долгие годы сам себе боялся признаться в том, что это и есть закономерный конец их бессмертного существования. Что иначе и быть не может. Сейчас же он чувствовал себя полностью опустошенным. Как путник, который прошел бесчисленные километры к призрачной цели. Теперь эта цель видна невооруженным взглядом, но радости она не доставляет. Лишь разочарование и непонимание, как можно было возжелать ее достигнуть. Зачем было прилагать столько усилий, ради чего прошла вся его жизнь? В душе же Элизы было смятение. Она с радостью последует за своим любимым, но смерть ее страшит. Только мысль о том, что дальнейшее существование не принесет ничего кроме привычной боли, заставляла безропотно подчиняться сложившимся обстоятельствам. Лежащий рядом юноша будто безмолвно призывал: «Что ты медлишь? Следуй за мной, здесь спокойно. Зачем тебе нужна эта жизнь на земле?». И девушка готова была принять это решение – расстаться со своим бессмертным телом. Но получит ли она в ответ бессмертие для души? - Иди ко мне, - вдруг попросил Лестер. Девушка с радостью выполнила его просьбу, почувствовав внезапное облегчение. Ей нечего бояться, ведь рядом был ее вечный компаньон. Вместе они преодолеют любые препятствия, в том числе и страх смерти. В объятиях вампира Элиза чувствовала себя уверенно и надежно. Сильные руки никогда не позволят ей оступиться, сделать неверный шаг. Возможно, если бы она и раньше прислушивалась к мнению своего бессмертного спутника, то многие несчастья можно было бы избежать. - Смерть скорее всего будет означает расставание, - тихо произнесла девушка-вампир. - Необязательно, - шепнул ей на ухо Лестер. – Моя душа навечно принадлежит тебе, она просто без тебя не сможет жить. Задохнется в тех бескрайних просторах вечности. Несколько минут они простояли молча. Потом Элиза медленно проговорила: - Мы сейчас тратим время на тишину. Тебе нечего мне сказать? В ответ вампир ее прижал еще крепче. - Прощаться с тобой я не хочу, питаю надежду на нашу скорую встречу. Строить догадки относительно ближайшего будущего не имеет смысла… Что еще остается делать в эти последние мгновения? Подводить итоги нашей достаточно долгой жизни? Мне кажется это занятие глупым, мы оба прекрасно знаем насколько пустой она была. Хотя и были в ней моменты, которые навсегда останутся в наших сердцах. Но мы не уверенны, что наши души будут живы после рассвета. Так зачем говорить о грустном? - Не нужно, - согласно кивнула девушка. – Я предпочитаю молча наслаждаться твоей близостью, нежели обдумывать правильность нашего решения. Зачем подвергать сомнению наш сознательный выбор? В любом случае, назад дороги нет. - Ты так думаешь? – удивился Лестер. – Мы ведь можем уйти. Ах да, время уже не позволяет нам сделать такой трусливый шаг… Но мы имеем возможность укрыться в этой квартире до следующей ночи. Никто и ничто не способно заставить нас совершить самоубийство, если мы в этом не уверенны. - Поздно, мой милый, - с невыразимой горечью проговорила Элиза. – Думаю, сам момент моего знакомства с Никитой стал началом нашего с тобой конца. Сегодняшняя ночь будто располагала, чтобы мысленно – наедине с собой – мы проанализировали прошлое, вспомнили всю свою жизнь. И когда мы зашли в эту комнату, все пути отступления были отрезаны. Допустим, мы сейчас передумаем… Что тогда? Я не представляю себе своего существования дальше ближайшего рассвета. Если мы изменим свое решение, то предадим все жертвы, которые когда-то принесли на алтарь вечности Оноре, Этьен, Лирин и Француа. А теперь и Никита. - Это судьба, - вздохнул Лестер. - Я не верю, что наша жизнь была лишь бессмысленным набором случайностей. Хочется верить, что кому-то это все же было нужно. - Это уже не важно, - мягко улыбнулась девушка. – Наше время истекло. Наступление нового дня вампиры ощущали всем телом. Особенно сейчас, когда все клетки бессмертного организма кричали о приближении смертельной опасности. Лишь невероятным усилием воли Лестер и Элиза заставили себя выйти на балкон. Разум же их настойчиво призывал найти себе надежное укрытие от солнечных лучей. Тело желало послушаться внутренний голос, нежели подчиниться воли хозяев. Но вампиры все же преодолели эту преграду. Удобно разместились на перилах. Будто обычные смертные прощаются с ночью, готовясь насладиться великолепным зрелищем рассвета. - Никита…- печально проговорила девушка, будто что-то вспомнив. Но Лестер ее задержал. - Нельзя, Элиза. Ты не сможешь потом вернуться обратно. – Потом мягче добавил: - Не вини себя, мы вовсе про него не забыли. В комнате осталось лишь его смертное тело. Душа же твоего друга находиться там, куда мы собственно и отправляемся. Девушка - вампир затихла. Действительно, о чем она думает в это мгновение? Совсем о другом должны быть ее мысли… Но о чем? Двое бессмертных напряженно смотрели на далекий горизонт. Туда, где должен сейчас родится новый день. Туда, где зарождалась их смерть. До конца осталось считанные секунды, и они оба это понимали. Неожиданно, вместо страха, вампиры ощутили внезапную легкость – не только в теле, но и в душе. - Верю, что мы встретимся, любовь моя, - одними губами произнес Лестер. – Но на всякий случай, давай попрощаемся. Ведь нам не известно, что ждет впереди. Знай, любовь к тебе я не смогу забыть. Никогда. Он крепко сжал руку Элизы. С нежностью она ответила ему. - Я тебя люблю, - успела проговорить девушка. – Прощай… Победные солнечные лучи показались вдали. Начался новый летний день.
- Когда же это прекратится? Сколько можно? – злобно ворчал себе под нос мужчина. – Ладно, если бы мусорили только у себя в квартирах… Так нет, они чувствуют свою ответственность за загрязнение всей улицы! Скоты… Рабочий день у уборщика начинался рано, в это время остальные еще нежатся в своих теплых постельках. Но не это служило причиной для ненависти ко всему роду человеческому у мужчины в эти утренние часы. Каждый день, убирая свою территорию, он натыкался на всевозможный мусор. За сутки люди успевали так засорить этот район, что складывалось впечатление о нашествии инопланетян. А что? Прилетели ночью, вытряхнули свои мусорные баки, и улетели. Верить же, что его же сограждане способны так издеваться над самим смыслом чистоты, мужчина отказывался. Нагнувшись за очередной банкой из-под пива, он почувствовал, как ему на голову что-то посыпалось. Мгновенно выпрямившись, он понял, что это было. Бессильно помахал кулаком в сторону балконов многоэтажного дома. - Говорю же, скоты… Насколько же лень завладела человеком! Нет вот, донести свою пепельницу до помойного ведра, сделать все культурно. Обязательно нужно вытряхнуть ее на улицу. Видит же, что человек внизу стоит… Плевать хотели эти люди на чистоту… Бормотание еще долго не затихало под окнами девятиэтажного дома. Выглянувшее солнце уже сейчас обещало душный день. Вчерашний ливень напоминал о себе лишь еще мокрыми дорогами и блестевшими листочками на деревьях. Но было понятно – пара часов, и о дождике не останется никаких воспоминаний. Время продолжало свое течение, даря людям новые впечатления. Дворник закончил свою работу и ушел. Завтра он вновь примется за уборку, бесполезно ругая своих безответственных соотечественников. Но сегодняшним утром он не заметил самого главного – пепел был иного цвета, нежели от истлевших сигарет. И окурков среди него не было.
Дата добавления: 2015-01-18 | Просмотры: 532 | Нарушение авторских прав |