АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 21. Мысленно поговорив с теми, кто уже навсегда ушел, Элиза почувствовала облегчение на душе

Мысленно поговорив с теми, кто уже навсегда ушел, Элиза почувствовала облегчение на душе. До этого она никогда раньше не пробовала беседовать с мертвыми, так сама память о них причиняла ей боль. Каждое упоминание их имени вызывало в девушке острое чувство вины, так как она им всем доставила немало страдания. Возможно, что и у человека в определенный момент его жизни возникает такое острое желание покаяться перед теми, кого он поневоле обидел. А если этих людей уже нет в живых, то и остается обращаться к ним уже самой душой.

Осталось же сейчас таким же способом попробовать проанализировать свои отношения и с теми, кто находятся рядом с ней. Возможно, это даст возможность девушке разобраться в самой себе, выгоняя из души все страхи, неуверенность и сомнения.

Никита. Элиза сама не понимала, как она осмелилась снова так рискнуть. Никогда между вампирами и смертными не может быть безоблачных отношений! Они находились не просто в «разных весовых категориях», они были из далеких друг к другу миров. Как любят люди выражаться - лед и пламя. Это очень близко к истине, ведь одна из стихий - вода или огонь - все равно погубит другую. Но ни одна из них не одержит победу.

Их знакомство уже зашло далеко, а ведь еще неизвестно, чем оно вообще может закончиться. Элиза крепко сжала зубы от желания закричать. Зачем, ну зачем она опять так поступает со смертным? Разве мало горя она принесла знакомым ей людям? Знание разрывает сердце, но уже ничего нельзя сделать. Назад дороги уже нет, и можно лишь идти вперед, наивно надеясь на хороший конец. Ей было безумно жаль еще одну разрушенную жизнь. Никита ей напоминал одновременно и Оноре и Француа, но стремление вернуться в прошлое не должно было быть причиной для такого жестокого поступка. А она все хочет получить то, что давно не существует – жизнь обычного человека. Ладно, хотя бы простая дружба со смертным… Но это тоже стало нереальным. Лед и пламя. Вампир и человек.

Остается только ждать. Ее вечный друг прав, сейчас они никак не могут повлиять на судьбу Никиты, тот должен сам принять решение. Да, ожидание буквально режет душу на отдельные части, но это все что есть у девушки-вампира.

Не верно. У Элизы есть еще кое-что, самое дорогое и прекрасное в ее жизни. Ей свыше дана Любовь. Пусть они с Лестером слишком долго шли к взаимному пониманию и принятию друг друга, главное, что этот путь все же пройден. Два вампира, идущие по дороге вечности. Элиза горько улыбнулась при этой мысли. Да уж, две одинокие души, которые долгое время не могли соединиться. И это все на фоне смертей дорогих им людей и еженощных убийств. Высокие чувства, живущие в отнюдь в неромантическом окружении…

Интересно, что сейчас делает сам Лестер? Наверное, тоже размышляет о прожитой жизни. Сегодняшняя ночь подарила философское настроение. В воздухе буквально витает тоска по прошлому. Появляется желание обдумать собственное существование на этой земле. И даже любящие друг друга сердца хотят остаться наедине со своими мыслями. Одиночество в разумных пределах иногда просто необходимо.

Лестер. Вампир, к которому тянется душа девушки, надеясь получить свет. Ведь любовь всегда светла и чиста, иначе это не любовь. Но можно ли так сказать про вечных ночных убийц? Может ли их чувства быть хотя бы отличными от черных, а не именно светлыми? Позволительно ли им вообще испытывать такие чувства к кому-либо? Или ненависть ко всему живому должна постоянно жить в их сердцах?

Элиза не знала ответов на эти вопросы, она просто любила. Сначала влюбилась как молодая неопытная девушка в загадочного Эстоша де Фуа, инстинктивно чувствуя, что он станет ее судьбой. Потом из-за сомнений и страхов пыталась заглушить любое проявление симпатии к вампиру Лестеру. Но несмотря ни на что, любовь девушки уже дала корни, а потому чувству оставалось только расти и развиваться в душе вампирши.

Да, искренняя теплота к другому человеку способна творить чудеса. Это было так, ведь Элиза уже получила относительный покой для себя. И пусть это не человек, а тоже вампир как и она. Они были двумя бессмертными существами, не знающими своего места в мире людей. И эта неизвестность порождала совсем не приятные для собственного сознания эмоции – страх, боль, вину, неприязнь и отвращение. Причем последние стали за столь долгое время почти второй натурой, что приносило страдание обоим вампирам. Как может в сердце с такими эмоциями жить и развиваться любовь? Казалось бы, светлое чувство обреченно на медленное угасание…

Элиза вздохнула, почувствовав на душе неподдельную горечь.

«Это твоя судьба, написанная моей рукой» - сказал ей Лестер в далеком прошлом, когда она была еще молодой и глупой девчонкой. Знал бы он тогда, как его слова близки к правде, но при этом все же не были ею. Вампир все же сделал девушку такой же бессмертной убийцей, хотя она всячески отказывалась от ненужного ей дара. Но дальнейшая их жизнь не была во власти вампира, а потому он ее и отпустил. Дал девушке возможность почувствовать сполна свое одиночество среди смертных, дал ей пожить без поддержки другого вампира. Тогда Элизе казалось, что страшнее наказания быть не может. Незадолго до этого она потеряла горячо любимого брата; ее предал сначала Эстош де Фуа, коварно превратившись в циничного вампира, а потом и тот ее оставил одну в незнакомом ей мире. Она была одна, хотя очень сильно нуждалась в дружеском понимании, в возможности с кем-нибудь говорить откровенно. Но при этом Элиза так и не решилась признаться в этом своему мужу, боялась увидеть на его добром лице ужас и отвращение. Ей было необходимо присутствие Лестера, но он так и не пришел.

А когда они встретились в Новом Орлеане, душа девушки уже смирилась со своей участью. Назад дороги не было, а потому ей вечно быть ночным хищником. Глупо было это оспаривать, если в это же время можно просто наслаждаться жизнью. Тем более, что через двадцать с лишним лет она снова встретила того, «чьей рукой написана ее судьба». Ну и что, если все эти годы девушка старательно пыталась вырастить ненависть к этому самоуверенному вампиру? Ведь, не смогла же.

Их существование в городе смертных была самообманом. Они навсегда потеряли возможность полноправно участвовать в жизни обычных людей. А каждодневная ложь может привести к плачевным результатам. Даже если их притворство не в состоянии раскусить все то общество, в котором они столь нагло начали вращаться, то само сознание неизбежно идет по пути саморазрушения. И пусть вампир сам по себе олицетворение зла, но и его душа может распасться на мелкие осколки. Не зря Элиза и Лестер бояться, как выражается последний, «пресловутого вампирского сумасшествия».

А потом появилась ОНА – девушка по имени Судьба. Несостоявшийся ребенок двух бессмертных. Утерянная возможность продления своей взаимной любви в живом и родном человеке. Девушка, чья любовь к вечному убийце, погубила ее саму.

Элиза отдавала себе отчет, что ее сближению с Лирин сопутствовало желание иметь собственных детей. у каждой женщины наступает такой период, и вампир в этом не исключение. Смертным хоть дано право приютить в своем доме чужого ребенка, если им небеса не дарят собственных детей. Только вот что делать было ей и Лестеру? Взять на воспитание малыша, и каждый раз явственно ощущать его неповторимый запах крови? Каждую ночь бороться с непреодолимом искушением, заложенным в их тела самой природой?

О да, есть еще вариант – сделать достаточно взрослого ребенка таким же кровожадным монстром, которыми по сути являлись они сами? Но это невозможно. Даже отбросив свое мнение на счет такого рода бессмертия, Элиза все равно не смогла бы так поступить с душой человека. Десятилетний ребенок еще настолько мал, чтобы мог самостоятельно принимать решения, а делать выбор за него два вампира просто не имели права.

Смирившись с тем, что она сама является своим продолжением в веках, а Лестер будет с ней вечно, в девушке не угасло желание стать матерью. И познакомившись с Лирин, она получила шанс почувствовать себя в этой роли. Элиза не хотела причинять смертной какой-либо вред, наоборот – она свято верила, что делает той лучше. Может, так оно и было. Должно было быть, если не вмешались бы другие взаимоотношения, чувства и эмоции. Втроем они не смогли создать что-то единое целое, и в этом нет ничьей вины. Просто желание каждого не соответствовало мыслям кого-то другого вампира или человека. Элиза видела в Лирин их с Лестером ребенка, но сама смертная девушка так не считала. Она видела в вампире своего возлюбленного, но тот не отвечал на ее чувства. Сам он прекрасно осознавал, что хорошего конца у такого рода отношений быть не может, но перевес был на женской стороне. Лестер пытался достучаться до сознания Элизы, но та была слепа и глуха ко всему, что мешало исполнению ее желания.

Девушка-вампир прикусила губу. Что ж, она лишь через много лет поняла насколько благородно по отношению к ней вел всегда вампир. Он каждый раз давал ей шанс самой убедиться в своей правоте. И каждый раз страдал наравне с нею.

И вот Лирин не стало. Казалось, вместе с уходом смертной девушки что-то ушло у двух вампиров из взаимных чувств по отношению к другому. Это было странно, но будто они в самом деле потеряли родного ребенка, и теперь не могут этого простить друг другу. Элиза содрогнулась при воспоминании, что она хотела тогда обвинить Лестера в гибели девушки. Но вампир был ни причем, девушка сама сделала такой страшный выбор. А Лестеру было в то время гораздо хуже, чем Элизе, ведь несмотря ни на что он чувствовал ответственность за этот поступок Лирин. Да, он не убивал девушку, но именно из-за любви к нему она и попрощалась со своей жизнью.

Лестер отпустил Элизу, понимая что теперь ей одиночество просто необходимо. Только наедине с собою, она сможет себя понять. Но он сделал ошибку, подарив ей настоящее одиночество. Когда девушка играла в семейную жизнь, вампир постоянно был рядом, и контролировал ситуацию. Он прекрасно знал, когда его вмешательство будет нужно. Во Францию же он позволил ей поехать в полном смысле этого слова одной.

А перед этим сделал страшное признание. Наверное, только невыносимое горе заставило вампира сознаться в том, о чем желательно навсегда забыть. Зачем ему нужно было ворошить прошлое и говорить то, что сама Элиза бы никогда не узнала? В их отношениях и так была пропасть, Лестер же своими словами сделал ее еще шире и глубже. Конечно, она потом уже и не слушала его рассказ о том, как он сам стал вампиром. Ее сознание было полностью оглушено тем, что именно Лестер убил ее брата.

Во Францию Элиза поехала залечивать раны. Она наивно надеялась своим приездом на родину вернуть человеческое прошлое. Прошлое, где она была еще смертной, счастливой и беззаботной. Прошлое, где был жив Оноре. Естественно, вместо этого она получила только горькое разочарование.

Появление в жизни Элизы молодого крестьянина тоже было следствием несбывшихся желаний. Но если в Лирин она хотела видеть их с Лестером смертного ребенка, то Француа ей представлялся другом. Настоящим другом, которого у нее никогда не было.

И опять такое непозволительное желание завело слишком далеко. Потому что сам юноша стал относится к ней отнюдь не по приятельски. И их отношения всегда сопровождал обман, ведь Элиза опять боялась признаться в том, что она не человек. А дружба не может быть построена на лжи.

Приезд Лестера был как нельзя кстати. Конечно, сама Элиза так не думала, в тот момент она была готова возненавидеть вампира. Обманчивое спокойствие ее вечного спутника настораживало. И не зря. Довольно скоро Лестеру надоела роль постороннего наблюдателя, и он сам познакомился с Француа. Против ожидания девушки, юноша не ужаснулся столь пугающему соседству. Наоборот, был только рад дружить с бессмертными монстрами. Его не пугало, что в нем самом бежит ароматная кровь, которая всегда возбуждает аппетит вампиров. Ему льстило внимание таких необычных существ, которыми являлись Элиза с Лестером. Ну а когда последний сделал Француа заманчивое предложение, тот просто не смог отказаться, хотя это и был верный путь к погибели собственной души. Юношу привлекала ночная жизнь вампиров, они казались ему более совершенными созданиями, нежели человек. Бессмертные существа возможностей имели больше, нежели обычный смертный. Цена же этим возможностям кажется не столь высокой, какой она является на самом деле.

Элиза отгоняла от себя неприятную для нее мысль, что в отношении вечной жизни Француа ничем не отличается от абсолютного большинства других людей. Для смертных бессмертие так и осталось на уровне мечты, хотя многие еще делают попытки его для себя приобрести. Создаются таблетки, микстуры, машины… Кто знает, может кому-то и удалось эту мечту воплотить в реальность? Но если это даже так, эти счастливчики никогда не поделятся своим секретом. Потому что бессмертие само по себе не может быть массовым, это из области фантастики писателя – садиста. Планета должна постоянно обновляться, а не хранить всегда в себе останки еще живых людей.

Существование вампиром в окружении таких же ночных хищников, все же не принесло счастья Француа. Жестоко было притворятся другом существу, которого любишь всем сердцем. Такого рода чувства из разряда – или все, или ничего. Нельзя поддерживать приятельские отношения, когда в душе пылает огонь далекий от легкой дружеской симпатии…

Некоторое время Элиза с Лестером и Француа все же утешали себя призрачной иллюзией безмятежного существования. В это время они учили друг друга чему-нибудь новому в их ночной жизни. Сравнивали отношение к их черному дару другого вампира со своим собственным. Менялись впечатлениями от каждой прожитой ночи, выражали свое мнение на животрепещущие для смертных проблему, и анализировали жизнь людей в общем.

Тогда трое вампиров пытались создать видимость родственных отношений, где все занимают равное место. Два брата и сестра, наверное так. В таком союзе нет ревности, но при этом объяснимо покровительское отношение к Элизе. Как младшая сестренка она заслуживает особого внимания, любви, заботы. Ей можно выразить восхищение, сделать внеочередной подарок; ей можно поклоняться.

Но обманывать самих себя не всегда получается. наступает момент, когда настоящее чувство берет верх над разумом, душой и телом. Оно начинает руководить не только мыслями живого существа, но и его действиями. Любовь противится лжи, хотя иногда притворство бывает лучше искренних проявлений чувств.

Француа сделал свой выбор, оставив после себя лишь горстку пепла.

Встретившись после долгих лет с солнечным светом, молодой вампир совершил то, что до сих пор боялись выразить словами Элиза и Лестер. Сейчас Француа наделен куда большими знаниями, чем они – прожившие более двухсот лет. Но от чего убегал он, избрав этот самоубийственный путь? Любовь ли была той причиной, что толкнула его в объятия рассвета? Или душа вампира более не могла вынести окружающий ее мрак?

Когда Француа не стало, с Элизой был Лестер. Но девушка вновь его оттолкнула, ища душевного спокойствия в одиночестве. Она тогда еще не понимала, что бежит не от опасности, а наоборот – той гавани, куда душа всегда стремится попасть. И лишь привычка искать в поведении вампира какой-нибудь подвох заставила ее вновь не принять протянутую руку помощи. На сей раз у девушки не было определенной цели, куда можно было бы поехать в поисках счастливого прошлого. Оставалось только путешествие.

И все равно это стало возвращением назад. Ведь не само по себе место хранит воспоминания, а именно мысли, связанные с ним. Поневоле картинки из прожитой жизни буквально оживают в памяти, когда глаза замечают что-то знакомое.

«Путешествие по волнам прошлого» - так охарактеризовала тогда Элиза свой бесконечный переезд из одного города в другой. Нигде она бы не смогла найти утешения для себя, ведь мысли преодолевали расстояние вместе с нею. Не важно где девушка в этот момент находилась, призраки прошлого всегда были ее постоянными спутниками. Везде вампир встречала сильно похожих на кого-то из ее прежних знакомых людей. Будто двойниками Оноре, Этьена, Лирин и Француа был заселен весь земной шар. Только Лестера почему-то не было заметно среди этих оживших мертвецов… Конечно, вампир пребывал в добром здравии, но он тоже был частью ее прошлой жизни. Основной частью.

И лишь в России, в этой вечно холодной стране с непонятной для нее культурой, девушка получила озарение. Понимание, которое полностью перевернуло ее представление о бессмертии, Лестере и тех людей, что прошли через их жизнь. Да и к самой себе.

Лестер – вот ее жизнь бессмертного существа. Будь она обычной смертной Элизой Лешуаль, то ее судьбой был бы Эстош де Фуа. Но она вампир, да и Лестер уже не французский дворянин. Их жизненные пути навеки переплетены, и лишь она одна не дает им образовать одну линию. Не одиночество является спасением для души. Только постоянно бьющееся рядом сердце другого вампира может успокоить и утешить. Лишь присутствие любимого вампира способно укрыть от всех тревог вечной ночи.

Взглянув на свою прошлую жизнь другими глазами, Элиза почувствовала настоящий ужас. Каждый раз она делала все, чтобы оттолкнуть Лестера как можно дальше. Она нисколько не ценила подаренную свыше любовь, наоборот – всячески ее изживала из своего сердца. Да и чувство Лестера к ней на протяжении многих лет подвергалось тяжелому испытанию.

Лишь снова встретив вампира девушка почувствовала облегчение. Несмотря ни на что, Лестер не перестал ее любить. Это было чудо! Элиза в тот момент была безумно счастлива. Столь радостные эмоции может испытать, наверное, только женщина, подарившая любимому мужчине первенца. Да, вампиры не могут иметь собственных детей, но и у них может родиться Любовь.

Горькая улыбка скривила губы Элизы.

«Зачем я сейчас все это вспоминаю? – с болью спросила себя девушка. – Мы нашли друг друга, но это ничего не изменило. Я совершаю те же ошибки, а Лестер мне позволяет это делать.

Лирин, Француа… Теперь Никита. Почему я следую слепому желанию сблизиться со смертными? Как сказал когда-то Лестер: «Люди для нас лишь корни и корм». Но я не могу принять это, как истину в последней инстанции! Несмотря на причиняемые страдания, я все пытаюсь что-то себе доказать… О Боже, зачем?»

«Если событие произошло один раз, оно может более никогда не повториться. Но если событие происходит дважды, то непременно произойдет и в третий раз». Неужели появление Никиты в жизни вампиров было предначертано выше? Элиза отказывалась в это верить. Это было слишком жестоко.

«Все будет хорошо. Я просто уверена в этом. Настало время для прихода света в наши сердца, ведь мы так долго жили во тьме… Любовь заставит уйти мрак из наших душ», - попыталась себя приободрить девушка-вампир, но даже в мысленном обращении к самой себе слышалась неуверенность.

Лестер в это время тоже совершал путешествие в прошлое. Только он к этому время успел устроиться в гостиной. Свое любимое кресло вампир поставил вплотную к окну, и теперь сквозь стекло смотрел на темную улицу. Через открытую форточку слышался далекий смех – люди праздновали какой-то свой праздник. Теплая погода создавала идеальную погоду для долгого времяпровождения вне дома. И человечество с благосклонностью принимала столь щедрый дар от природы. Ведь в этой стране больше половины года дуют холодные ветра, что не располагает для желания выходить на улицу из тепла квартиры без крайней нужды. Но этот народ, как успел уже убедиться Лестер, ко всему довольно быстро привыкает.

Длинная зима все же не может длиться вечно. Когда же наконец наступает долгожданное тепло, смертные начинают сполна компенсировать то время, что вынуждены были провести без свежего воздуха.

Вампир наблюдал за веселящейся компанией и искренне радовался за них. Хотя тоска щемила бессмертное сердце ночного хищника. Да, эти самые люди могут стать его сегодняшним ужином, но при этом у них есть то, что навеки потерял их потенциальный убийца – возможность испытывать обычные смертные эмоции.

Никогда ранее он не пытался оживить в памяти давно ушедшие времена. Зачем ворошить прошлое, если само настоящее каждую ночь заставляет обращать на себя внимание? Но сейчас было самое подходящее настроение для того, чтобы мысленно вернуться назад.

Началом своей бессмертной жизни Лестер считал свое знакомство с прелестной смертной девушкой Элизой Лешуаль. До этого существование Лестера как вечного человекоубийцы, было абсолютно бессмысленно. У него не было определенной цели, и при этом он еще полностью не осознал, какой дар, собственно, получил. В душе недавно ставшего вампира бушевали именно человеческие эмоции, поэтому и думал он до сих пор как обычный смертный. Что говорить, если его дальнейшее поведение было бы более характерно для вспыльчивого юноши, а не для хладнокровного ночного хищника. Но Элиза этого, естественно, не знала. Лестер понимал, что в то время ожидать ответную любовь девушки было верхом глупости. Она слишком любила жизнь саму по себе, чтобы это чувство разменивать на отдельных составляющих эту жизнь.

Выше же понимания было его собственное отношение к этой легкомысленной смертной. Вампир настолько боялся ее потерять, что стал совершать те поступки, при мысли о которых даже у него – вечного убийцы людей! – холодеет сердце. Конечно, он не ангел с белыми крылышками, но и у него есть предел для жестоких деяний.

Оноре. Первая жертва их союза. Человек, пострадавший за то, что невольно стал на пути двух любящих сердец. Причем сами эти сердца еще не были уверенны в своей любви…

Лестер крепок сжал кулаки, только этим выражая свою боль. Он не мог спокойно вспоминать брата Элизы, ведь двести лет назад стал его убийцей. При этом вампир сознательно оборвал жизнь человека, видя в нем единственную помеху для становления Элизы бессмертной. Он искренне верил в лживые слова своей любимой, ей полностью доверял… Лестер был так уверен в ее честности, что не читал мысли девушки. Хотя для вампира это недопустимый промах.

Лестер никогда бы не стал обвинять девушку, но своим обманом она подписала брату смертный приговор. Понятно, что сама Элиза к своим словам относилась более чем беспечно, но именно они и привели к столь плачевному результату. Вампир вздрогнул, вспомнив как это произошло.

«Картина моего предательства до сих пор жива в моей памяти. Поверь, лишь слепое отношение к твоей сестре заставило так сделать. Моему поступку нет прощения, я знаю. Но я люблю Элизу, она моя душа. Может, это как-нибудь облегчит мою вину перед тобой… Она бы не смогла стать счастливой, став женою Этьена Мак-Клелланда. Со мной она тоже не обрела счастье, но кто знает, что было бы лучше?

Мне тяжело думать об этом. Как мужчина ты меня должен понять. Мы многое отдаем нашим спутницам, но не всегда делаем это правильно. Все мои жертвы, все попытки подарить свою любовь, были бессмысленны… Или нет?

Я благодарю тебя за ту судьбоносную встречу с той, которая стала потом моей жизнью… Прости, что свое чувство к Элизе я поставил выше нашей с тобой дружбы. Вспомни, ты тоже не раз ради благополучия сестры забывал обо всем… Естественно, не совершая при этом предательства, никого не обманывая, и живя в мире с самим собой…

Я не имею права просить у тебя прощения. Меня угнетает мысль, что я совершил такое зло. Убийство каждую ночь хоть как-то может быть оправданно… Твоя же смерть – это огромный булыжник на моей совести. Звучит некрасиво, но соответствует действительности.

Мне остается только ждать встречи с тобой. Пусть я не верю в загробную жизнь, но все же надеюсь тебя когда-нибудь снова увидеть. Нам необходимо поговорить, уверен, тебе будет что мне сказать… друг».

Усилием воли вампир постарался отогнать от себя мысли об Оноре. У Лестера не было больше сил вспоминать брата Элизы. Чувство вины перед ним и перед девушкой терзало сердце, хотя с тех пор и прошло двести лет. Это предательское убийство будто живое существо впиталось в душу, намереваясь остаться там навечно. Оно каждую ночь просыпалось вместе с Лестером, заставляя заново переживать тот подлый поступок по отношению к тому, кого искренне считал своим другом.

- Это даже звучит пошло, - попытался с сарказмом произнести вампир, но лишь прошептал. И в голосе его была не ирония, а только боль. В ответ со стороны улицы раздался чей-то заливистый смех.

- Я не могу думать об Оноре, - с отчаянием проговорил бессмертный убийца.

И мысленно представил лицо другого человека – человека, с которым сам Лестер никогда не был знаком. Но этот смертный тоже был частью их с Элизой прошлого. При воспоминании этого времени на лице вампира промелькнула улыбка – его девочка никак не хотела прощаться со своей смертной жизнью. Она все еще наивно верила, что став бессмертной, она сможет оставаться и человеком. Но это невозможно. К сожалению, Элизе пришлось на собственном опыте в этом убедиться.

Будучи замужем за Этьеном Мак-Клелландом, новоявленная вампирша познавала отнюдь не науку семейной жизни. Девушка начинала принимать свою новую природу, столь явно отличающуюся от ее прежней жизни. Естественно, этот процесс не обошелся без боли и страдания. Тем более становиться бессмертной у нее никакого желания не было, то есть все происходящие с ней изменения девушка воспринимала с ужасом и отвращением.

За свое долгое существование на этой земле Лестер повидал немало людей. И он знал, что абсолютное большинство смертных с огромной радостью променяют свою душу на призрачное бессмертие. Немногие найдут в себе силы отказаться от такой радужной перспективы никогда не умирать. И лишь единицы в самом деле не захотят принимать этот черный дар. Элиза была из числа последних.

Странно, но в то время Лестер не чувствовал ревности. Интуитивно он понимал, что девушка не будет никого делать вампирами, поэтому Этьен не представляет никакой опасности. Элиза всегда будет чужой в мире смертных. О какой любви может идти речь, если девушка и ее так называемый муж находятся в разных мирах? Они никогда не смогут друг друга понять, а без этого не возможно доверие. Конечно, глупо рассуждать таким образом. Но Лестер чувствовал, что семейная жизнь его любимой не будет долгой.

Немаловажным фактором было еще и то, что Элизе отводилось строго определенное время. Долго обманывать окружающих ее смертных она не могла. Ее молодость бросалась в глаза. И если в мужчинах она вызывала восхищение, то в женщинах при виде не стареющего лица закипала зависть вперемешку со злобой. И это только в первые десять лет. Потом у слабого пола в душе зародилась настороженность, к которой прибавлялся испуг. «Это противоестественно!» - читалось в их мыслях.

Лестер всегда был поблизости. Да, он давал своей любимой возможность повзрослеть без посторонней помощи, но при этом и не хотел причинить ей вред. Сама она не осознавала нависшей над ней опасности. До конца не приняв себя как вампира, Элиза пыталась найти призрачную поддержку среди окружающих ее людей. Или нет?

Новоявленная бессмертная к этому времени уже успела почувствовать, что такое одиночество. Но оно еще не было полным. Этих смертных она хоть знала, и довольно долго. Что будет с ней, когда девушка их покинет? Тогда у нее точно никого не будет рядом! Эти мысли и заставляли Элизу отодвигать свой отъезд от человека, которого она в течении двадцати лет называла своим мужем.

Игнорировать же зов своей любимой, Лестера заставляло несколько причин.

Во-первых, желание увидеть именно его персону у девушки было неискренним. Она просто искала того, с кем можно было бы разговаривать без обмана, и не боясь при этом быть отвергнутой. Вампира эта причина оскорбляла и злила. И слишком задевала самолюбие. Да, конечно, у Элизы помимо него не было больше знакомых бессмертных существ… Все равно, Лестеру неприятно было думать о том, что девушка его звала лишь из-за того, что он один мог откликнуться на ее крик.

Но не гордость заставляла вампира молчать. Элизе необходимо было повзрослеть, а сделать это она могла лишь в одиночестве. Она должна была научиться обходиться без его вечной поддержки. Ей и без этого очень сильно повезло. Из-за своего упрямства – столь свойственного юности – девушка не желала открывать глаза на совершенно очевидные вещи. Кто еще на ее месте додумался бы ослушаться своего создателя, и попытаться жить как обычная смертная? Возможно, не только возраст был виною такой глупости, но не это важно. Как ей могла в голову придти столь дикая мысль, что бессмертие можно совмещать с жизнью простого человека?

Лестер усмехнулся при этом воспоминании. Элиза тогда не задумывалась ни о чем. Каждый прожитый день у нее оставался в прошлом, в будущее же она вообще не смотрела. Ей весь мир казался данностью. Есть он – хорошо, нет – тогда зачем о нем размышлять?

Семейная жизнь налагает определенные обязательства. Муж же девушки был поистине святым человеком, раз он сквозь пальцы смотрел на причуды своей молодой супруги. Какая к черту аллергия на солнечный свет? Что же эта странная болезнь так долго о себе молчала? Ведь Этьен сам видел, как его будущая жена разъезжала по окрестностям с ним на пару, и солнце ей нисколько не мешало. И вдруг за одну ночь – брачную ночь! – у девушки появилась стойкая неприязнь к светлому времени суток. Это объяснение было больше похоже на бред, но Этьен Мак-Клелланд верил словам Элизы. И никогда не сомневался в том, что жена ему говорит правду.

Лестер в этом находил сходство между собой и этим мужчиной. Вампир тоже верил беззастенчивой лжи их общей знакомой девушки. Но как всякий влюбленный человек, он находил оправдание для столь неблаговидного поступка своей любимой. Просто Элиза сама не могла отличить правду от обмана, так как не знала что есть что.

Не мог понять Лестер другое: как Этьен мог заблуждаться насчет своей жены столько лет? Неужели любовь смертного так слепа? Ведь для того, чтобы осознать необычность человека рядом с тобой живущего не нужно обладать особым чутьем. Достаточно просто внимательнее к нему присмотреться…

Но муж девушки не утруждал себя таким разумным поступком. Он просто любил. В итоге девушке удалось прожить двадцать лет, играя в семейную жизнь. Трепетное отношение Этьена позволило ей существовать в придуманном мире.

Естественно, долго это все равно не могло продолжаться. Хоть муж девушки и не желал замечать ее странности, но он не был дураком. В возрасте зрелой женщины выглядеть молоденькой девушкой еще дозволительно. Разумеется, в рамках разумного. Вот только в шестьдесят лет иметь внешность двадцатилетней – это уже перебор. Конечно, когда-нибудь Этьена озарила бы неприятная для него мысль, что Элиза не та, за кого так старательно последние годы себя выдает… Нет. Остальные смертные не дали бы этому случиться. Девушку и без этого уже считали колдуньей. Какие шестьдесят лет? Ей повезло, что она вовремя исчезла, иначе не миновать костра. А он не только для ведьм смертелен, вампирам огонь тоже не доставляет удовольствия…

«Я преклоняю перед тобой колени. Ты единственный, кто любил Элизу, не зная кем она является на самом деле. И при этом ее обожествлял...

Мы с тобой не были знакомы, более того – ты не догадывался о моем существовании. Но я всегда был рядом, мой образ жил в сердце твоей жены… Это было бы издевательством, если бы я был тоже смертным. Это давно не так, поэтому в моем лице ты никогда бы не увидел соперника.

Я восхищаюсь тому обожанию, которое ты с лихвой дарил Элизе. Ты никогда не требовал от нее взаимности, хотя сам каждый день дарил свою любовь. Возможно, это и есть настоящее чувство, но дано это понять немногим. Врят ли мы с тобой встретимся, ведь и в земной жизни наши пути не пересекались. Рядом мы были только в мыслях той, которую оба и любили. Пусть так будет и впредь».

Голоса смертных отдалились, но смех все равно доносился до ушей вампира. Странно, но именно ночное время суток люди считали самым романтичным. Но темнота хранит в себе и многочисленные опасности. Хотя, бесспорно, она прекрасна! Особенно, если сполна ею насладившись, оказываешься где-нибудь на берегу – не важно реки или моря. И усевшись на песок – или камни? – готовишься к великолепному зрелищу. И получаешь его, этот благословенный подарок природы, это каждодневное чудо. Что может быть великолепнее рассвета? Только закат… Но лишь в утренние часы чувствуется, что весь мир просыпается вместе с тобой, что ты часть этого мира. И нет ничего лучше окунуться в этот момент в ледяную воду… И греться потом еще холодными лучами солнца, но при этом все равно чувствуя его тепло. И те силы, что подарили тебе минуты восхода небесного светила, сохраняют бодрость на весь день…

Чья-то собака залаяла под окном, заставив вздрогнуть бессмертное тело.

«Далеко же тебя унесли воспоминания, месье Вампир, - попенял самого себя Лестер. – Осталось теперь поддаться чувству ностальгии, и пресловутое сумасшествие постучится в Ваши двери…».

Да, приятнее думать о том, что было так дорого в своей смертной жизни. И слишком больно пытаться анализировать собственное прошлое. Тем более – зачем? Но помимо воли мысли Лестера вернулись к призракам их с Элизой взаимоотношений…

Взгляд бессмертного убийцы бездумно блуждал по темной улице, но видел он лишь лицо той смертной девушки. К ней одной он всегда питал лишь нежность, она одна никогда не вызывала никаких негативных чувств. Она была для него взрослым смертным ребенком, его и Элизы. Лирин была их дочь, всем существом вампир осознавал это.

Но как могли они навязывать свою волю другому человеку? Почему они решили, что и сама девушка относиться к ним как к родителям?

Всем свойственно ошибаться, бессмертные существа в этом плане тоже не являются исключением. Как обидно понимать это! И дело здесь отнюдь не в гордости.. Они с Элизой вампиры, имеют в своем распоряжении вечность, способны читать мысли людей… Так почему же они не могут самих себя оградить от страданий, сожалений и раскаяния? Или это тоже входит в программу наказания для бессмертных?..

Лирин. Девушка питала к Лестеру чувство, далекое от дочерней привязанности. Вампиру иногда казалось, что ею владеет даже одержимость этой самой любовью. Он не понимал, как можно в течении стольких лет жить рядом с предметом своего обожания, не посягая при этом на реальное бессмертие. И поддерживать настоящие дружеские отношения с той, которую любит он сам. Не это ли есть безумие?

Они тоже хороши. О чем они думали, когда позволили Лирин быть рядом? Да, девушка о многом догадалась, но это не было поводом быть ей все время при них. О какой дружбе можно говорить между вампирами и обычным человеком? Лестер не раз говорил это Элизе, пробовал ее предупредить о тех последствиях, которые неминуемо наступят… И сам в итоге совершил ту же ошибку.

Когда знакомятся вампир и человек, возможно только три возможных варианта развития отношений. Первый: это стереть между ними разницу, то есть человека сделать таким же вампиром. Второй: порвать такие отношения, просто напросто исчезнув из жизни смертного. Третий: поддерживать эту дружбу до естественной кончины человека. Все, вариантов больше нет.

Лестер оторвался от созерцания ночной улицы, и пересел в кресло, что стояло у них в глубине комнаты. Там был обустроен бутафорский камин. Вампир налил себе бокал вина. Иногда на него находило такое настроение, когда хотелось притвориться простым человеком. Сидеть вот так у огня, держать в руке бокал, и тихонько пить из него спиртное. В небольшом количестве вреда оно никакого не делала, наоборот – давало приятное опьянение.

Сейчас Лестер взял в руки вино по другой причине. Бокал помог еще острее почувствовать прошлое, хотя и без него те воспоминания никогда не сотрутся из памяти. Только в том бокале было вовсе не вино…

Рука вампира дрогнула, и жидкость пролилась на белоснежное кресло.

«Как она могла? – Лестер задал себе этот вопрос, наверное, в тысячный раз, - как она осмелилась это сделать?».

Неужели Лирин действительно могла подумать, что он будет в состоянии принять этот дар? Что сможет выпить ее кровь? Да, он вампир и живет только за счет человеческой крови, но даже у него есть душа. Как девушка не могла этого понимать? Или нет? Лучше поставить вопрос иначе: если Лирин искренне считала, что он способен на такой поступок, то как она могла его любить?

Нет, лучше об этом не думать. Души самоубийц не попадают в рай, значит велика возможность того, что они когда-нибудь встретятся. Лестер не сможет посмотреть ей в глаза, но зато сможет ей задать этот вопрос уже лично. Возможно, получит на него ответ… И это будет неважно. Лирин навсегда останется их с Элизой смертным ребенком, которого они все равно потеряли.

«Девочка моя…

Я тебя люблю, слышишь? К сожалению, мое чувство к тебе не является ответом на твои мысли обо мне. Моя любовь далека от той, что ты питала ко мне. Прости, но в тебе я всегда видел только моего ребенка, прелестного смертного дитя…

Я виноват перед тобой. Мне нельзя было тебя обнадеживать. Мне необходимо было оборвать вашу дружбу с Элизой, ведь я догадывался, чем это может закончиться. Ее увезти из Нового Орлеана я, конечно, был не в состоянии. Но были и другие способы не дать развиваться вашим отношениям.

Один раз я уже отправлял смертного в рай, мог это сделать и с тобой… Зачем я тебя заставил страдать в течении стольких лет, хотя конец этой дружбы был и так очевиден? И ты была бы сейчас среди таких же чистых и невинных душ, какой является и твоя душа. Но тогда я не задумывался над тем, к чему может привести такая близость между вампирами и человеком. Ценною такого халатного отношения к двум моим любимым женщинам стала твоя погубленная душа. Элиза меня смогла понять и простить, но готова ли ты последовать ее примеру? Я пойму, если ответ будет отрицательным, ведь для самого себя у меня тоже нет прощения…

Ты любила меня, а я не смог ответить тебе взаимностью. Прости меня. Поверь, это было невозможно, вампиры влюбляются только раз. Наша же встреча произошла слишком поздно. Но моя любовь к тебе была не менее сильной, чем то чувство, что я питаю к Элизе… Она лишь была другой.

Может быть, когда-нибудь мы увидимся. Я не уверен, что это наше свидание будет радостным, ведь между нами слишком много боли и страдания. И меня не покидает уверенность: для нас с Элизой ты навсегда будешь нашим ребенком, но ты нас родителями считать не будешь. Ведь в моем лице ты видишь не отца, а любимого… вампира».

Со стороны окна послышался звук разбиваемого стекла.

«Вот неугомонные смертные!» - уже с раздражением подумал Лестер. Для того настроения, в котором он сейчас пребывал, требовалась умиротворенная тишина, а не эти громкие звуки веселившихся людей. Даже тот смех, которым он наслаждался некоторое время назад, способствовал поднимавшейся злости.

«Интересно, вашей всей крови хватит на то, чтобы утолить мой голод раз и навсегда?» - с искренней задумчивостью он посмотрел в сторону окна.

Эти злорадные мысли немного успокоили вампира. Но, словно в ответ, совсем близко заорала машинная сигнализация.

- Да, в пору моей молодости, - тихо проговорил Лестер, - в мире не существовало столько неприятных для слуха источников шума. Как люди их выносят?

Щеки вампира коснулся легкий ветерок, а в голове в это время прозвучали слова:

- Терпимо. Ведь эти звуки появились не в один миг. Смертные к ним смогли постепенно привыкнуть.

Дата добавления: 2015-01-18 | Просмотры: 484 | Нарушение авторских прав