АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Альфред Притц, Хайнц Тойфельхарт

ПСИХОТЕРАПИЯ - НАУКА О СУБЪЕКТИВНОМ

1. ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ

Психотерапия, являющаяся в своей основе попыткой «лечения духа» (Стефан Цвейг), с точки зрения истории человечества есть чрезвычайно древняя форма поведения шаманов, священников, врачей, педагогов и других представителей социальных профессий. Цель психотерапии: с одной стороны, при помощи слова и человеческого отношения позитивно повлиять на переживания и поведение человека, воспринимаемые им как болезненные и ненормальные, а с другой стороны — понять Conditio humana, заключить историю его болезни в рамки, поддающиеся индивидуальному познанию. Если сначала психотерапия в ее многочисленных методических разветвлениях и направлениях своей родиной считала теологию — так же, кстати, как и любая иная наука берет свое начало из богословия, — а потом длительное время играла хотя и незначительную, но все же ощутимую роль в медицине, то в нашем столетии ее роль возросла до самостоятельной дисциплины. Это нашло свое отражение, например, в австрийском Законе о психотерапии от 1990 г. следующим образом:

«Параграф 1. (1) Занятие психотерапией в духе этого федерального закона является изученным в процессе общего и специального образования объемным, сознательным и целенаправленным лечением психосоциально или же психосоматически вызванных расстройств поведения и состояний страдания при помощи научно-психотерапевтических методов во взаимодействии между одним или несколькими пациентами и одним или несколькими психотерапевтами с целью смягчить или устранить наличествующие симптомы, изменить нарушенные типы поведения и взгляды, а также содействовать зрелости, развитию и здоровью пациента.

(2) Самостоятельное занятие психотерапией состоит в исполнении на практике под собственную ответственность

описанных в абзаце 1 функций, независимо от того, исполняются ли они на основании свободной профессии или же в рамках рабочих отношений. (Kirein et al., 1991, S.I 18)».

А в комментариях к этому параграфу, в регулирующем этот закон акте, находим следующую формулировку:

«В соответствии с этим психотерапевтическая практика базируется на познании субъективного мира переживаний пациента, стремлении вникнуть в этот мир с доброжелательностью, при помощи методически обоснованного стиля терапии и, в конечном итоге, на объединении всех вышеуказанных позиций.

Термин «психотерапия», происходящий из древнегреческого языка и означающий примерно «чуткая забота о жизни, душе, уме, настроении», уже по своему изначальному значению говорит о том, что ограничение психотерапии сферой лишь лечения болезни никак не оправдано.

Содержание понятия «психотерапия» прошло процесс исторического роста, дойдя в настоящее время до статуса самостоятельной научной дисциплины (Kirein et al., 1991, S.I 19) и вошедшего в этой форме в указанный закон».

В параграфе 14 австрийского Закона о психотерапии описываются профессиональные обязанности. Это выражается в следующем: «Психотерапевт работает по своей специальности лично и непосредственно, но в сотрудничестве с представителями своей или иной науки...» (ср. Kirein et al., 1991, S.144).

В этих формулировках психотерапия упоминается и определяется в качестве самостоятельной дисциплины.

Дальнейшие наблюдения, свидетельствующие о все более возрастающей самостоятельности психотерапии в научном дискурсе, показывают возрастание количества университетских кафедр психотерапии. Психотерапевтические школы, к примеру в Германии или Австрии, подвергаются проверке со стороны органов медицинского страхования, а также министерств здравоохранения на предмет своей «научности», прежде чем они будут одобрены. При этом в центре внимания контролирующих инстанций стоят вопросы теоретически связной системы объяснений («теории») и доказательства их действенности. Процесс этот является чрезвычайно

сложным и тяжелым, поскольку в истории психотерапии он производится впервые и продолжается уже несколько лет (за материалами по этому поводу обращайтесь в австрийское Министерство здравоохранения по адресу: Radetzkystr. 2, 1030 Wien, Psychotherapiebeirat).

Что является целью научного обоснования психотерапии? Во-первых, это постановка таких практических целей, как защита населения от методов, которые могут оказаться вредными вследствие их произвольности, недоступности для понимания, или базирующихся на оккультной основе. Следующей, тесно связанной с предыдущей целью является разделение наук при распределении исследовательских субсидий, получаемых психотерапией, которые поэтому не должны направляться ни в какую другую дисциплину. Это же касается и разграничения профессионально-политических компетенций между научными дисциплинами. Если бы, например, психотерапия все еще оставалась частью теологии, то нельзя было бы определить ее специфическую профессиональную роль, так же как если бы психотерапия была частью медицины или частью психологии. Ибо эта профессия в своих основах опирается на такие «самостоятельные» науки, как теология, медицина или психотерапия. Резкое разграничение соответствующих наук свидетельствует больше о проблемах их самостоятельности, чем об их фактической независимости, что с психотерапевтической точки зрения является фактом очевидным. Кроме того, проведение границ в современном научном дискурсе все более утрачивает свое значение, распространение дискурса в глобальной сети данных часто оттесняет на маргинальные позиции те территории, которые объявили себя самостоятельными, но оказались не в состоянии поддерживать научный диалог. Третья цель является самой достойной и, пожалуй, самой важной: получение знаний. О каком типе познания идет речь в психотерапии? Фрейд говорил о совмещении «лечения i< исследований» в психотерапии. Сегодня это совмещение иг рает ведущую роль во всех развитых психотерапевтически:* методах. Это совмещение даже может служить для распозна вания тех методов, которые не достигли еще научного уров ня психотерапии: так, существуют методы, обслуживающие

некоторые аспекты психотерапевтической деятельности, однако не делающие никакого вклада в психотерапевтические исследования, следовательно, являющиеся «всего лишь» терапевтическими методами. В этом совмещении находит свое выражение также одна из главных методик психотерапии: психотерапевтическое познание возможно лишь в конкретном межличностном контакте между психотерапевтом(-ами) и пациентом(-ами). Непосредственная цель участников этого акта есть самопознание либо в смысле истории собственной жизни, либо в смысле того, как складывались их отношения, либо в отношении телесности ко всем психосоматическим проблемам, либо в смысле анализа жизненных целей или иных аспектов личности в психосоциальном контексте. Следует отметить, что этот процесс познания является общим, более того, зачастую производится при помощи психотерапевта самим пациентом. Насколько может быть сомнительным критерий очевидности исследований в сфере естественных наук, настолько важным является он для психотерапии. Только те познания, которые могут быть осознаны и понятны на уровне переживания, для пациента настоящие познания. Психотерапевтическое познание всегда субъективно и никогда не объективно. Оно становится по-настоящему понятным только в общем контексте пространства-времени и конкретной личности. Поэтому непосредственность в процессе познания для психотерапии необходима. Для научной сферы психотерапии полученные таким образом знания становятся плодотворными лишь в контексте взаимодействия научного дискурса, который в свою очередь становится «дееспособным» вследствие взаимного созерцания. Экскурс субъекта в его специфическое становление и будущее в конечном итоге делает возможным процесс выздоровления, то есть изменение в поведении и переживаниях, в фантазиях, да и во всей личности. Это понимание собственной субъективности имеет культурную специфику. Хотя, например, африканский опыт во многом отличается от нашего, тем не менее над всеми отличиями существует общечеловеческий опыт, что проявляется в сравнительных психотерапевтических исследованиях: к примеру, преодоление страха, вины и смерти имеет центральное значение во всех культурах.

2. ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И ПСИХОТЕРАПИЯ

Если поставить психотерапию в ряд других самостоятельных наук, может возникнуть вопрос, какое значение имеет тот факт, что некие соображения и действия считаются научными. С другой стороны, имея некоторое представление о научности, можно спросить, что должна предлагать такая деятельность, как психотерапия, для того, чтобы соответствовать своей заявке на научность. Обоим вопросам посвящен следующий раздел.

Со второй позиции лучше не начинать разговор об утверждении научного статуса. Но не из особой симпатии к психотерапии, а просто исходя из тех соображений, что, как можно видеть, психотерапевтическая деятельность существует, так что все размышления и обычные действия, возникающие в ней, исполняют, очевидно, те же задачи, из-за которых люди вообще занимаются наукой: то есть решают проблемы, которые в широком смысле служат сохранению жизни, общества, жизненного уровня и т.д. Под таким углом зрения наука рассматривается как инструмент. Гипотезы, знания и методы ученых рассматриваются лишь с точки зрения их успехов при построении жизненных взаимосвязей. Они не описываются и не объясняются исходя из их отношения к какой-либо так или иначе устроенной действительности.

Здесь и находится опорная точка для соображений, исходящих из предпосылки, что реальность и субъективная реальность не обязательно должны совпадать, и что следует скорее различать два понятия реальности: во-первых, данный мир, а во-вторых — наше субъективное представление о нем. Отношение между этими двумя реальностями не интересует инструменталисте кое видение, а тем не менее оно является главной темой теории познания и неразрывно связано с духовной жизнью западных стран.

Отражение и описание действительности, процессы познания, методы прямого или непрямого познания реальности и истины в той же мере были темами в этом стремлении к всеобъемлющему знанию, как и сомнение по поводу того, возможно ли познание действительности вообще. Вследствие

этого наука была призвана служить не техническому или общественно-прикладному прогрессу, а познанию, которое само по себе уже содержит собственную ценность. Идея того, что научное знание, оторванное от требований и интересов ежедневной жизни, есть и должно быть знанием ради знания, определяла самопонимание науки от классической античности и вплоть до нового времени.

Исходя из этой позиции, которая проводит различие между действительностью как таковой и субъективной действительностью (затем названной «реальностью»), наука по необходимости рассматривается в поле напряжения между этими двумя полюсами. Для лучшего понимания выдвигаемых при этом претензий на научность в этом месте необходимо сделать хотя бы беглый обзор дискуссии по теории познания.

Что такое познание и как можно достичь описания реальности — вот те вопросы, которые занимают человечество вот уже многие тысячелетия. При их обсуждении было предложено множество самых разных ответов.

Если предположить, что принципиально возможно познать реальность такой, какою она является, а также указать на то, чем является и чем не является познание, то именно из этого вырастает для наук заявка на нормативность. И тогда они оказываются перед задачей вступить на пути, которые ведут к познанию, и обосновать то, как упомянутое познание происходит. С этим связана и претензия на то, что науки должны способствовать появлению на свет некоей «Истины».

Поскольку существуют различные предложения по поводу того, какие методы следует употреблять для достижения познания (иными словами, для рассмотрения действительности), были предприняты различные попытки определения того, что следует понимать под истиной. Чтобы лучше понять количество и разнообразие таких попыток, нужно, наверное, осознать то, что эти намерения всегда наталкивались на колоссальные трудности. Исправление ошибок в попытках преодолеть эти трудности снова давало толчок для занятий этими вопросами, исходя из новых предпосылок.

Вне зависимости от того, можно ли какие-то из этих попыток признать успешными или же все их рассматривать

как поражение (например, Wallner, 1990), — одни при указании путей в неверном направлении, другие при определении понятия истины, — так или иначе, науки, по крайней мере сейчас, отказались от намерения делать свои утверждения на единой и общезначимой познавательной основе (Stroeker, 1992). Они оставляют без освещения вопросы познания, то есть вопросы об отношении между действительностью и реальностью, или же недвусмысленно постулируют освобождения от эпистемологических гипотез (Prinz, 1990).

Истинность научных высказываний уже более не обосновывается тем, что в них содержится описание реальности. Их истинность определяется на основании методики проверки и вместе с тем на основании принципиальной возможности расследовать эти высказывания рационально и аргументированно.

Путь к научным результатам и их признанию есть путь познания опыта. Это познание опыта, а также методы проверки, ведущие к нему, — к примеру, в варианте попперов-ской «фальсифицируемости», то есть опровержимости (Popper, 1971), — определяет таким образом научное познание как познание по необходимости гипотетическое. Оно в принципе подлежит критике и может быть не только дополнено или видоизменено другим опытом, более того, оно зиждется на обоснованной репрезентативными методами гарантии того, что оно соответствует указанной сфере опыта и что оно до сих пор выдерживало проверки в этой сфере. Такая истинность научного познания остается принципиально временной.

Правда, это определение истинности с точки зрения современной науки еще ничего не говорит об его объяснении в научно-теоретическом или эпистемологическом смысле, тем не менее здесь видны интересные аспекты самопознания наук.

Итак, предполагается, что ученые требуют от науки, чтобы она давала полезные результаты. Эту полезность мож но определить и как аргументированную понятность, хотя лишь при условии вынесения за скобки познавательно-тео ретического вопроса. При этом следовало бы проверить и

предложить такой метод, который позволяет проверку и оценку этих утверждений. Здесь надо добавить, что наука, приносящая истинные результаты, должна быть направлена на определенный предмет. Следовательно, признаками науки должны быть предмет, метод и истинное познание.

Если же выйти за рамки области чисто научных постулатов и вступить вновь в область одной из теорий науки, то здесь, безусловно, встретишься с критическим рационализмом Поппера. В его работе опровержимость, то есть риск не выдержать испытания опытом, является определяющим признаком теории о научном опыте. Вследствие длительного поиска, длительной проверки опровергаемых теорий, их провала и нахождения и испытания более удачных теорий, наука достигла прогресса. Хотя наука всегда удалена от абсолютно верных знаний, она может этим пугем достигать все большего приближения к действительности. Свою «Логику исследований» Поппер заканчивает такой фразой: «Никогда целью науки не является фантом окончательных ответов: ни в прямой форме, ни в форме внушения соблазна; ее путь остается нескончаемой, но ни в коем случае не решаемой задачей — снова и снова находить новые, углубленные и обобщенные вопросы и каждый раз заново и все более строго проверять по необходимости временные ответы» (Popper, 1971, S.225).

Здесь нельзя показать те разнообразные трудности, которые так и не нашли разрешения в критическом рационализме. Тем не менее одну из них здесь можно кратко упомянуть. Речь идет об идее постепенного приближения к истине, что, как уже было сказано, предусматривает связь между прогрессом науки и приближением ее высказываний к структуре закона истины. Это утверждение приводит нас на территорию теории познания, однако, очевидно, без определения тех средств, применение которых из этого следует. В слишком уж почтительном отношении к формальной логике (этой ключевой фигуре опровержимости) заметно, что даже самое решительное «нет» в процессе проверки теории может исходить только из той реальности, которая в свою очередь Уже была предварительно сформирована определенными понятиями и предположениями. Скачок от утверждения дей-

ствительности к самой действительности не получается и здесь, потому что даже логически корректный вывод исходит из того опыта, отношение которого к действительности остается неопределенным. Таким образом, даже опровергае-мость не может быть определяющей при поиске местопребывания действительности.

Что же можно сказать на основании идей Поппера и их критики о самопознании науки? Как уже было сказано, здесь для определения истинности результатов предлагается испытание качества, ибо эти результаты приобрели подобие метода проверки. Однако никто не утверждает, хотя это часто связывают, что с помощью этих результатов мы можем узнать что-то о действительности. Итак, сейчас к этому можно добавить, что и попытку приравнять истинные результаты к исследуемому опыту следует признать провалом. В общенаучном отношении истинность результатов представляет собой серьезную заявку, однако убедительно отразить действительность ей все же не удается.

Среди позиций для рассмотрения науки ранее были упомянуты возможности приближения к действительности, а также инструментализм, оставляющий вопрос о познании целиком вне внимания, который по сравнению с критическим рационализмом менее ценит чистый познавательный интерес и в конечном итоге усматривает цель как таковую в технически применимом успехе.

В числе попыток, сильно отличающихся от предыдущих, следует назвать конструктивизм. Основная мысль конструктивизма состоит в том, что человек сам конструирует свою реальность. Конструирует и ученый, когда разрабатывает научные теории. Эти теории являются конструктивными положениями. Поэтому для одной сферы опыта существует не одна-единственная теория, а несколько теоретических конструкций, и, развивая эту мысль, мы с непременностью приходим к различению между миром, в котором мы живем и который существует и без нас (действительность), и сконструированным миром (реальность). При этом действительность как мир, в котором мы живем, не может быть отражена в теориях. Мы сами для себя конструируем нашу реальность, наполненную предположениями, представлениями и т.п.

С этой точки зрения научным может называться такое знание, которое связано с саморефлексией. То есть научное знание устанавливает связи между сведениями таким образом, что связи этих сведений между собой сами рефлектируют себя (Wallner, 1990). Поскольку этот критерий, а также и преимущественно определенные формальные минимальные требования, такие как логическая непротиворечивость, связность и однозначность, могут выступать в научной дискуссии, постольку они пригодны к рациональной коммуникации.

После этого рассмотрения нескольких подходов в свете поставленных в начале раздела двух вопросов следует подытожить и вкратце представить их результаты. Правда, это можно сделать лишь выборочно, альтернативно: или с точки зрения пребывания в рамках соответствующего подхода, или ограничившись лишь одним каким-то аспектом постановки вопроса.

Если соображения и действия считаются научными, то при условии, что абсолютное проникновение в истину возможно, а это означает свидетельство того, что мы что-то узнали о действительности. Исходя из чисто научного понимания, это свидетельствует о том, что полученные результаты истинны, то есть проверены. С точки зрения критического рационализма, за ними признается определенное приближение к действительности, а с точки зрения конструктивизма — общая понятность благодаря коммуникативной доступности конструкций.

Если же требовать от науки познания действительности, то для оправдания своих претензий на научность определенному подходу нужно сначала доказать, что он владеет методом, употребление которого ведет к отражению действительности — то есть к познанию.

В чисто научном понимании и в свете критического рационализма для критического уточнения своего метода подход должен обладать методом проверки, нацеленным на какой-либо ограниченный предмет и дающим временно истинные, иными словами пригодные для опровержения результаты.

Исходя из позиций конструктивизма, научное мероприятие должно быть построено так, чтобы установить связи

между информациями, рефлексирующими сами себя или же позволяющими себя рефлектировать.

Дата добавления: 2015-11-26 | Просмотры: 593 | Нарушение авторских прав