АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 6. Ведерко с орешками.

Утром мы получили телеграмму, папа куда-то быстро засобирался: «Нужно съездить на родину» - сказал мне он. Мама молча собрала чемодан из самых необходимых вещей: пары рубашек, носок и нижнего белья, в чемодан положили зубную пасту и щетку. В пакет собрали немного еды, чтобы перекусить в поезде. Он взял на дорогу денег, крепко нас всех обнял и уехал на станцию. В доме сразу опустело и стало непривычно тихо, даже Сашка вел себя не как обычно, он мирно катал свой игрушечный КАМАЗик по паласу и никого не беспокоил. Я села за стол вырезать одежки для своих бумажных кукол. Это было моим любимым занятием. Кукол было две Оля и Катя. У Оли короткая стрижка из светлых волос, у Кати были тёмные волосы. Мои картонные девочки любили модничать и часто менять наряды, которые я сама аккуратно вырезала им. Платьица, туфельки, шапочки, носочки, гольфики, юбочки, плащи, пальто и даже предметы личной гигиены: все что вырезалось, в полном наборе было достаточно, чтобы игра стала интересной. Так проходили дни, нас водили в детский сад, после дорога домой, они были похожи один на другой точь в точь и, как две капли воды, повторяли друг друга. В Совхозе расположились целыми ротами солдаты, весной их всегда бывало много, шла подготовка к уборочной, ремонтировали технику, строили новые дома для приезжих, красили вывески и фасады магазинов. Мама, как ее мучили вздохи и комплементы со всех сторон, присвистывали в след солдаты, теряли голову, влюблялись в нее. Мама говорила: «Вот нахалы, даже не обращают внимания на детей». Однажды нам выстроили живой коридор. Солдаты встали в длинный ряд, а мы продолжали идти под их пристальным вниманием, другой дороги до дома просто не существовало. Я слышала все, что они говорили о нас: «Мы только полюбуемся», «Откуда такие красавицы?», «Кому интересно достанется маленькая?», «Какие у нее длинные ресницы!», «Какие у нее черные глаза, интересно она их мыла?» Мне хотелось крикнуть: «Да мыла я их, мыла!» и очень хотелось пнуть, кому ни будь в коленку, заступиться за нас с мамой, особенно за нее, но эти огромные кирзовые сапоги доходили мне чуть ли не до носа. Я не расплакалась, а только разозлилась. Я насупила брови и тут же: «Ой, как красиво она сердится!». «Подождите, вот приедет папка, он точно сможет достать до коленки» - бубнила я себе под нос весь остаток пути.

«Коля» - услышала я в субботу утром, мы готовились завтракать. «Папочка! Ты приехал!» - закричала от счастья я. Я выпалила ему все, что мы пережили без него, а он прижал меня к себе и сказал: «Вот я покажу им Кузькину мать!». Я не знала, как она эта мать выглядит, наверно очень страшная, если этой женщиной можно напугать целую роту солдат и уж, наверное, это будет куда серьезнее, чем пнуть по коленке. Мы расположились в зале на диване, папа сел напротив нас, он то и дело поднимался с места для того, чтобы обнять то одного, то другого. Он выглядел страшно уставшим, его глаза, обычно веселые, не излучали света, они были красные, мне казалось, он даже дрожал. Он передал мне ведерко, детское пластмассовое ведерко, вокруг которого были изображены мультипликационные герои Волк и Заяц из белого вырезанного тонким слоем пластмасса. Ведерко было до краев наполненное грецкими орешками и конфетами в цветных обертках, таких конфет в наших магазинах не продавали: «Это тебе от бабы Фени» - сказал папа и, замолчал. Его вид был настолько подавленным, что это передалось нам всем, кроме Сашки «Конечно, он глупый, ему все равно». «Бабушки больше нет» - тихо сказал он. «Она умерла» я не понимала, что значит слово «Умерла», «Ушла», «Уехала», «Не приедет никогда» мне было не понятно. Отец с трудом сдерживал слезы, его руки беспомощно перебирали фотокарточки. На снимках, в деревянном ящике, как я позже узнала, что этот ящик называется гроб, лежала бабушка, я не помню ее совсем, вокруг красного гроба стояли грустные люди в черном, без шапок. Всех ближе, склонив низко голову, стоял мой отец. И самое парализующее зрелище, что очень сильно меня испугало, это была яма, вырытая так глубоко, что стало просто жутко представить, что именно в эту яму помещают тех, кто умер! «Как страшно!»

Я смотрела на это красивое ведерко, и не видела в нем угощений, для меня оно было как память от бабушки, которую я почти не знала, но я видела, как много она значила для моего отца его мать. Я так и не съела от туда ни одного орешка, такое грустное оно было.

Глава 7. Весна.

С приходом весны разливалась в берегах река Ишим. Солнышко пригревало так сильно, что процесс вскрывания реки ото льда на целине протекал очень быстро. Любимым занятием отца была рыбалка. Не знаю, что у него получалось делать лучше - быть комбайнером или быть рыболовом, и то и то он делал умеючи, со знанием, с любовью. С вечера готовились рыболовные снасти, варилась подкормка из круп, начищались до кристальной чистоты блесны. У меня была своя рыба на колесиках, размером с меня саму, если ее поднять, на ее голове сидела в пупырышках лягушка. Отец часто брал нас всех на рыбалку, а я катила за собой свой улов. Такую вот необычную процессию по направлению к реке можно было увидеть со стороны. Соседи по-доброму смеялись нам вслед и говорили: «Николай, зачем тебе удочки, посмотри какого сазана, поймала твоя дочка?». Пока отец рыбачил, мы наслаждались природой. Мне нравилось наблюдать за тем, как бежит вода, как нахлестываются маленькие и большие волны, как пахнет влажностью, как смешно поют лягушки, перекрикивая друг друга. Первая пойманная рыбина была небольшой, и папа выбросил ее на берег, чтобы мы понаблюдали за ней. Глупыш Сашка успел вцепиться в нее зубами и прогрызть своими мелкими острыми зубками рыбе голову. «Ну не сырую же! Выплюнь! Что у тебя во рту?» - требовала мама, вытирая его губы, которые были в песке и свежей крови. «Ты кто у нас кот?». Нам с трудом удалось оттащить его от бедной рыбешки. Такой реакции мы от него не ожидали. Отец просто расхохотался, глядя на нас «Ну вы там даете! Даже готовить не надо?». Мне стало стыдно за Сашку, он напомнил мне дикаря из племени папуасов, которые я видела пот телевизору. Отец ходил за рыбой утром, днем, когда не работал и вечером, мама не знала, куда ее деть. Рыбу жарили, тушили, коптили, раздавали родным и соседям. Это были здоровенные лещи, зубастые щуки, тяжелые, заплывшие жиром сазаны и сомы. Чаще всего вес рыбин достигал от пяти до десяти и выше килограммов, мы взвешивали рыбу просто из интереса, было очень любопытно, кого из местных рыбаков папка обошел в соревнованиях.

Однажды к нам прибежал чей-то маленький котенок, он залез к нам на веранду, забрался на стол и обкусал рыбе голову. Мы приготовили ее для тети Кати, она нужна была ей к ее дню рождения па праздничный стол, рыбина бала большой и весь свой внешний вид потеряла, она была попросту испорчена. Мама у нас известная чистюля: ничего сомнительного или не мытого нам никогда не давала. Она очень сильно рассердилась и запустила в сторону стола шлепку, сама того не ожидая, попала котенку в нос, мама хотела только спугнуть его. Во дворе лежали огромные бревна для строительства будущего сарая, котенок от страха залез под них, и жалобно мяукал, из его маленького носика проступила капля крови. Может эта была кровь рыбья, мы не знали, мама ругала себя за малодушие, она отнесла и положила рыбину к бревнам. Я так расстроилась, что не могла в ту ночь заснуть, слезы все катились и катились на подушку, так жалко мне его было. Мы сами сделали больно себе и этому беззащитному существу. Эту историю мы вспоминали с ужасом, заново переживая и плача. Мы караулили котенка, пока он не вылез из под бревен, и пока мы не убедились, что с ним все в порядке. Нашей рыбы он не захотел, наверное сильно обиделся на нас, все правильно - мы это заслужили. «Не хочешь сделать больно себе, не делай больно другим!» - печально подытожила мама.

Глава 8.

В доме через дорогу жила моя подружка Маринка, мне нравилось играть с этой доброй девочкой. Марина часто прибегала за мной и кричала мне из-за калитки «Свата, пойдем на юлицу!». «Я не Свата, я Света» - говорила ей я, но ничего не менялось, а я и не думала за это на нее обижаться. Маринина мама была приезжей из Болгарии, наверное, они там все так разговаривают, раз ей трудно выучить, как правильно должно звучать мое имя. Когда мы были вместе, наши родители были спокойны за нас. Место наших игр было известно всем давным-давно: это либо веранда, либо ее двор. Мама Марины работала местным врачом, к ним часто обращались за помощью люди и мы были не исключением. Маринка не знала, какая она счастливая, вернее не догадывалась, у нее был самый настоящий стеклянный шприц в железной коробочке. Этим шприцом мы перелечили всех наших кукол по несколько раз. Наше лекарство, вводимое в попку кукле, тут же вытекало наружу через отверстия на месте кукольных ног. Ноги кукол соединялись резинкой внутри их самих и неплотно прижимались к туловищу, поэтому любые передозировки были исключены. Я думала, что когда вырасту, обязательно стану врачом, так нравилось мне это занятие. А еще у меня был целый набор врачебных инструментов, но он был игрушечный и не шел ни в какое сравнение с настоящим инструментом Марины. Досыта наигравшись, мы попрощались, я пошла по направлению к дому и увидела, что наша собака, у нас к тому времени вырос пес огромных размеров, приступила к обеду. Рекс жадно грыз сахарную кость, от нее шел приятный аромат свеже-сваренного супа. Лохматая голова Рекса дергалась при каждой его удачной попытке оторвать кусочек мяса от кости, мама всегда хорошо кормила его. Мне так сильно захотелось погладить нашего надежного охранника по голове, я подошла к нему и, даже не успела запустить руку в его густущую шерсть, как он схватил меня за грудь, я отлетела в сторону и закричала. От жжения кожи на груди и от пережитого испуга я застыла на месте. Больше он меня не тронул. Тут на крыльцо выбежали родители, меня осмотрела мама Марины, ранку обработали, она была легкой - небольшие повреждения кожи. Меня слегка трясло, я испугалась за Рекса: теперь ему достанется. Вечером из охотничьего ружья отец пристрелил его. Он увел его на берег Ишима, привязал к кустам и произвел щелчок, там же возле речки схоронил. Как ни уговаривали его оставить собаку, отец был непреклонен и не изменил своего решения: «Хорошая собака никогда не укусит хозяина!» - говорил он. «Укусила один раз, укусит и второй и третий!» - убеждал нас отец. «Что же я натворила! Прости меня, Рекс! Если это возможно!».

Дата добавления: 2016-03-26 | Просмотры: 344 | Нарушение авторских прав