АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 2. Все мы разные.

Разношерстная толпа, населяющая техникум делилась на множество подгрупп подобравшихся по своим интересам: «гопники» - широкие спортивные штаны с лампасами, прожжённые сигаретами олимпийки, сношенная спортивная обувь, борзый, пренебрежительный тон к окружающим, наглый взгляд и плевки кто дальше; «середнячки» – приличная одежда, тон разговора – тихий, девиз: «Нигде не высовывайся! Делай, что скажут!»; «элита» - дорогая одежда, кроссовки фирмы «Nike» и «Adidas», куртка аляска, джинсы – бананы, хорошие сигареты, взгляд брезгливо-надменный с вызовом: «Скажите спасибо, что я сегодня пришел на учебу»; «заучки-ботаны» - этими пользовались все, кроме тех, кого они не боялись, ну, разве что сами себя; другая категория «обычные» - одежда фирмы «Все что есть» на ногах прощайки, на обед в кармане стабильно шестьдесят – сорок копеек на каждый день, у них попрошайничали и стреляли в столовой все, кому не лень: «Дай десять копеек! У тебя есть десять копеек?». Я относилась к категории «обычные» без личных претензий на другие, мама купила на осень серого цвета пальто трапеция за тридцать пять рублей, на зиму полушубок из комиссионки, что нашла мне тетя Резеда. Моя подруга так же не шиковала, одевалась в той же «фирме», что и я, звездной болезнью мы не были заражены, жили и учились просто. Я часто оставалась на ночь у Милы. Ее мать и старший брат очень хорошо относились ко мне, жалели, что мерзну дорогой, а я угощала их выпечкой. Мама все так же работала кондитером на заводе «Серго» и пекла вкусные песочные грибочки дома, это был эксклюзив, что не оставлял равнодушным никого только одним своим видом, не говоря уже о том, что это было безумно вкусно!

Милу угораздило влюбиться в парня по имени Мазай предводителя местной гопоты, он был намного старше ее, много пил и вел себя с нею грубо, по хамски, синяки на теле оставались надолго. Я жалела подругу: «Милка! Кинь ты этого козла! Как он может обращаться так отвратительно с такой красавицей?». Больше всего Мила нравилась мне за свой характер: добрая, честная, веселая девушка, она сильно стеснялась своей полноты «Глупая, тебя это не портит, а украшает!» - говорила я ей. Мы могли болтать с подругой всю ночь напролет, тем для разговоров было предостаточно, а утром, нас будил ее брат Алмаз: «Вставайте, болтушки! Пора на учебу!» мы вставали, умывались, завтракали, добирались до КАТа, и заруливали вместо него в кинотеатр на новый фильм. Кроме нас там можно было встретить весь КАТовский «бомонд», кинотеатр находился в двух шагах от места учебы и нередко просмотр фильма прекращался в середине, в зале включался свет, и учителя выгоняли студентов на уроки, провожаемые под дружный смех и аплодисменты других зрителей. Градация по документам была такой: отделение «Механика», «Самолетостроение» и «Холодная обработка металлов резаньем» не важно где ты учился, важно, как ты это делал, в общем и целом лоботрясов хватало и там и тут, все обучались в одних и тех же стенах, различались лишь темы изучаемого материала. Самолетчикам больше нашего приходилось проходить «допуски посадки» в чертежах моделей летательных аппаратов и его частей. Мы же, просиживали часам над сборочными чертежами станков.

Я как-то решила защититься первой, развернула свой необъятный чертеж и «задвинула» такую речь, как работают детали станка на уроке, что вел у нас сам зав.отделением нашего профиля Сахабиев «Ну, ты, Харламова даешь!» - пацаны сильно удивились, а Сахабиев сказал: «Что я и говорил!». Если б все они знали, что еще вечером, я, закончив эту сложную двухнедельную работу, лежавшую на столе, по неосторожности почти сгубила, стиранный шерстяной шарф – подарок Ани пронесла над столом к батарее, притворившись сухим, он решил слить из себя за секунду всю воду, что скопил изначально. Вода растеклась по всему чертежу, который занимал весь, состоящий из трех частей в разложенном виде в комнате стол, чёткие линии стерлись. Секундное замешательство, думала, разревусь, отец смог найти такие слова, что я взяла себя в руки и до утра занималась исправлениями «Сама виновата!» эти мысли заставили сконцентрироваться и не раскиснуть, никто ничего не заметил, я получила «пять», эту страницу жизни смело можно было «перелистнуть» я утвердилась в отметках и там.

Сегодня мы услышали взрыв. По этажу потянуло гарью с какими-то гадкими примесями. «Я не хочу ничего знать, что там случилось!» - взмолилась я. «Не бойся! Это взорвали унитаз!» - сказали ребята из группы. Два экспериментатора с отделения «Самолетостроение» бросили в него натрий. Содержимое унитаза живописной картиной в росписях очутилось на потолке, сам унитаз разложился на две ровные половинки, а парней как ветром сдуло «Наверное, взрывной волной!» - подумали мы. Крепкий блондин с голубыми глазами по имени Сергей кличка «Сурчак» позднее, в подробностях рассказал, как они с другом Зуфаровым Забаром по кличке «Зуфер», избавились от нагревшегося во влажных ладонях натрия, что бесхозно находился в трехлитровой банке в кабинете химии, который использовали на уроках для проведения опытов небольшими кусочками, а тут целая банка гремучей смеси! Влага раскалила натрий до кипятка, он начал обжигать ладони Зуфера, который не нашел другого более удобного места для того, чтоб избавиться, кроме как туалетная комната. Выбежав из туалета, и свернув за угол длинной коридорной стены, нарушители спокойствия встретились лоб в лоб с зав. отделением Ивановым, сделали круглые глаза и спросили Иванова: «Что случилось?» «Что случилось?» одновременно спросил он их, все пожали плечами и разошлись. Страшные новости с места «катастрофы» быстро облетели учебное заведение, приведя в бешенство заведующего и учителей, но до слез насмешив студентов. Дальнейшее хранение вещества история умалчивает, интерес к нему значительно возрос, его содержимого хватило на многие другие химические опыты, проведенные без преподавателя. В техникум приехал на милицейском уазике инспектор по делам несовершеннолетних, всех собрали в актовом зале, для беседы о правонарушениях подростков, его водитель припарковался у дверей входа и крепко заснул, облокотившись на руль, обладатели состава нашли ему новое применение, рыхлый кусок размером с брусок мыла кинули под днище уазика. Натрий, нагревшись о снег, прожег его до асфальта, прозвучала новая серия взрыва, в результате которого образовалась воронка размером с машину, водитель вывалился в сугроб, а наблюдавшие, «миролюбиво» курившие за углом, восхищались силищей, что хранилась в их арсенале.

В техникуме комсомольской линией занималась крепкая бой баба Галина Сергеевна Гоголева «Не много ли на мою голову Галин?» - вопрос возник сам собой. В свои сорок с небольшим лет, она наводила страху на тех, кто часто пропускал занятия или был замечен в совершении хулиганских поступков. Ее боялись все, но она же одновременно и нравилась всем за свой неугомонный характер и жесткие шутки. Никто не хотел попасть под ее язвительные замечания во всеуслышание, каждый лавировал, как только мог, это была ходьба по острому лезвию, интерес от которой только больше возрастал, особенно у наших пацанов. Галина любила нераскрывшиеся пионы, которые часто получала от студентов, это было ее маленькой слабостью, весть о которой быстро разлетелась по «технарю». Не редко у ее дверей, с наступлением весны, можно было увидеть парочку с букетиками нераспустившихся пионов. «Штрафники! Не повезло вам ребята! Бутоны в твоем букете почти распустились, как будешь выкручиваться?» с долей иронии и нескрываемыми издевками подтрунивали мы. Галина Григорьевна занималась разной работой, в том числе всевозможной политической пропагандой и организацией поездок. «Готовьтесь к отправке в Молдавию на два летних месяца в стройотряде!» - говорила нам Гоголева в начале второго курса, все ждали этого момента. Нам пришлось отпрашиваться у родителей с приведением массы доводов, что это вовсе не опасно.

Рядом с техникумом находился большой стадион, на котором нас гонял физкультурник осенью и на лыжах зимой, там же мы сдавали серьезные нормативы, там же готовились к выступлению на майской демонстрации, оттачивая четкий шаг и выдерживая линии. Все как один на одно лицо в одинаковых спортивных болоньевых куртках, штанах и шапках, мы были трудно различимы в одной монолитной толпе. Это небольшое развлечение всем одинаково нравилось «Все лучше, чем сидеть за партами!» говорили студенты. В частые поздние репетиции на стадионе вечером, мы с девчонками наблюдали возле туалетов, что были на стадионе, взрослого мужчину, он к своему с удовольствию и нашему отвращению демонстрировал свои обнаженные прелести, ни у кого из нас не возникла догадка сдать этого морального уродца в милицию, ему удалось отыграться на женщине, что пострадала от его действий, как мы услышали от взрослых «Это было место не менее страшное, чем подвал раздевалки» - укрепилось навсегда в нашей девчоночьей голове.

Глава 3.

Сашка пришел с улицы с большим фингалом под глазом и в грязной одежде, но счастливый до неприличия «Что на этот раз?» - хором спросили мы его. С большим удовольствием он принялся рассказывать мне и родителям, как дворовая мелюзга отдубасила дылду - Витька, который ежедневно по очереди истязал малолеток, кому выкрутит руки за спину так, что искры из глаз, кому кулаком двинет в живот, так, что нельзя вздохнуть. Мальчишки толпой свалили на землю одиннадцатиклассника и надавали ему от всей души, у кого, сколько в душе накопилось, поверженный быстро убрался, куда подальше с места правосудия. Сашка сиял, более счастливого лица мне еще не доводилось видеть. «Ты все это придумал?» - спросила я его «А кто же!» - гордо ответил он «Практика по выживанию пройдена на отлично!» с грустью признали мы. День задался «что надо!».

Еще вчера после занятий меня пригласила для разговора Мила, она хотела чем-то поделиться со мной, тем, что не желала, чтоб слышали другие. Встречу назначила в кафе мороженое Грот бара на углу перекрестка улицы Восстания, мы любили там бывать, когда удавалось сэкономить денег на обед. Небольшие комнатки, оформленные в виде пещер из сталактитов и сталагмитов, создавали впечатление, нереального другого неизученного мира, где всегда было приятно находиться. А мороженое – там было лучшее мороженое на всем белом свете! В двухцветном своем виде молочном и шоколадном, выдавленное специальным аппаратом волнистой горкой в мороженицу, посыпанное сверху орешками, оно поднимало настроение любому посетителю и напоминало вкус детства. Играла современная уже полюбившаяся всем музыка, там можно было наслаждаться общением и забыть про заданные уроки, подготовку к контрольным. Мы учились на втором курсе техникума, и вот уже целую неделю Милы не было на парах, я решила, что моя подруга заболела, но тон ее голоса при встрече не подтвердил моих опасений, напротив, она прекрасно выглядела и была в хорошем расположении духа. «Я выхожу замуж!» - торжественно с игривой искоркой в глазах объявила она. «А как же учеба? Тебе только шестнадцать!» - я с ужасом приняла такую новость, она совсем на чуть-чуть была старше меня. «Пойду работать в магазин, как мама продавцом, надоело просто так просиживать штаны!» - заявила она. «Замуж так замуж это твой личный выбор, который я не одобряю, мне кажется, ты спешишь жить! Но бросить учебу это уж слишком!» «Я так решила!» - поставила точку в бессмысленном разговоре Мила. «Сегодня вечером, собирается молодежь в доме Мазая, он пригласил и тебя - мою лучшую подругу, это что - то вроде помолвки. Не бойся, нас там никто не тронет! Если, что – Алмаз сказал, что убьет любого» - звучало убедительно, но я не была любителем пьяных и шумных компаний, Мила это хорошо знала. Я чувствовала, что сейчас моя поддержка ей необходима, как воздух «Все напускное, она не уверена в том, что поступает правильно, но как ее остановить? Парень несерьезный, и кто дал ему такую идиотскую кличку?». «Помоги мне, пожалуйста, я сегодня должна выглядеть хорошо!» мне пришлось согласиться, до встречи оставалось два часа. Мы приехали к Миле домой, она переоделась, нанесла очень скромный макияж, привела себя и меня заодно в полный порядок, мы присели на дорожку, какое-то шестое чувство подсказывало мне, что это не то, что нужно.

Как и было обещано, никто нас не тронул и пальцем, даже общение было тревожно натянутым. Жених Милы чувствовал себя королем по жизни и не упускал минутки, чтоб не привлечь на себя внимания, все присутствующие должны были успеть за вечер отметить его лидерские качества, рассказать где и как он сумел «нагнуть, поставить на колени» того или другого парня из соседней группировки. Все их истории можно было продолжить самим, заранее заткнув уши, они были предсказуемы и напоминали дворовые байки. Кульминация вечера исходила от самого хозяина тусовки, он предложил желающим с ним выпить на спор бутылку водки, таких не оказалось, пацаны хорошо понимали, насколько опасной была бы такая лошадиная доза. Обойдя всех присутствующих презрительным взглядом, он заметил в глазах членов своей команды нескрываемую усмешку, сказал: «Слабаки!» принялся пить водку из горла не останавливаясь и не отнимая бутылки от губ, это было уже не смешно, но его «друзья» подбадривали его громким улюлюканьем. Алмаз, он же Мазай, он же лидер группировки Жилплощадки, отбросил пустую тару в сторону, бутылка глухо стукнулась о ковер на стене, грубо схватил Милу за руку и потащил танцевать. «Я же сказала, что он «козел!» очень хотелось врезать ему, но слишком не равные силы, даже пьяный он был запредельно опасен. С обвисшими руками на плечах обреченной подруги, он сделал еще два шага в сторону, и рухнул на пол. «Царя зверинца» подняли и понесли на железную кровать, что находилась в соседней комнате. Мы стояли у этой кровати, на которой лежал, развалившись на все стороны света Мазай в луже собственных испражнений «Ты этого хотела?» - спросила я Милу, она молчала, так сильно ей было плохо, что отвечать не пришлось, я увидела взгляд побитой собаки «Ты все еще можешь исправить! Это стремительное движение «в никуда» можно остановить! Только скажи, и кошмар закончится!» она продолжала молча разглядывать своего «возлюбленного», а мне хотелось ее, как следует встряхнуть за плечи, если человек потерял способность здраво мыслить. «Милка, «лучшей» помолвки, чем эта я, наверное, больше никогда не увижу!» меня трясло от того, что подруга словно впала в апатию и плывет по течению в том направлении, что вынесет река, а не туда, куда она хотела бы плыть сама. Эта ее отрешенность начинала меня пугать «Ничего уже изменить нельзя, он сказал, что не даст мне здесь жизни ни с кем другим, поверь мне это не пустые слова!» ее голос был железный и чужой. Мазая увезли, куда-то от его родителей, где он проспал целые сутки напролет, оставив после себя нехорошие разговоры и смешки «Как только он не умер?» - удивлялись мы.

Подруга бросила второй курс на середине своего обучения. Мы все были против: я, ее мама и брат, она стала отрешенно – недоступной. Мы перестали видеться, потом я узнала, что Мила устроилась работать в продуктовый магазине, начала сильно пить и курить, она располнела так, что, наверное, было уже трудно что-то изменить, хотя, я считала, что «Было бы желание!». После она попала в больницу, Мазай ко всем ее ревновал, он ударил Милу так сильно, что она отлетела к стеклянной витрине, разбив которую, порезала ногу об осколки очень глубоко, так, что пришлось зашивать рану. Шрам на ноге проходил от паха до колена, я ездила повидаться с ней, она стала другой: не девушкой это уж точно, скорее женщиной, повидавшей виды. «Ты должна...!» «Нет!» прервала она меня на полуслове «Ничего уже изменить нельзя! Это мой выбор и моя судьба!» - сказала Мила. «Дурочка!!!» - сказала я ей с досадой, жалостью и любовью, наша встреча была последней, мы больше не виделись.

Дата добавления: 2016-03-26 | Просмотры: 333 | Нарушение авторских прав