АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 7. Клерк и Гусеница.

Работать в школе с каждым днем становилось все трудней и трудней. Под нас: меня, Сергея и Елену мою лучшую подругу, конкретно «копали». И чем больше мы приносили для школы побед, тем глубже вгрызалась саперная лопатка в душу. В мае месяце я положила директору на стол пять грамот стопкой (пять номинаций – пять призовых), действие равнозначное появлению красной тряпки на корриде, ноздри начальницы сильно раздулись. Другой реакции я и не ожидала, мы больше десяти лет находились «под колпаком». Планы наших руководителей были слишком очевидны, мы просчитывали их в два счета. Часами «высиживались» вредоносные мысли: «Убрать всех тех, кто не прогибается, и тогда можно будет делать все, что хочешь!», наше присутствие не давало возможности расслабиться.

Весточки о том, как разворачиваются школьные события, приносили «на хвосте сороки» те самые, которых они же прикормили и приручили. Их «подруги» часто получали несправедливые нагоняи от своих «покровительниц», выполняя за начальство всю их бумажно-номенклатурную работу. Завуч так сильно упивалась властью, что разговаривать стала в последнее время не оборачиваясь к собеседнику, то есть «задом». На дверях ее «аудиенции» - маленькой комнатушки, заваленной разного рода выписками, приказами и протоколами появилась бумажка с графиком кто и в какие минуты может ее посетить, чтоб сдать отчет. Ее вальяжную походку с мыльницей в руках «В столовую обедать!» можно было наблюдать ежедневно, как живописную картину, выполненную маслом. Маленького роста, но крупная телом, любительница хорошо покушать позволяла своим подругам, над которыми так же измывалась, устраивать чаевню на третьем этаже в одном из кабинетов. Дети часто рассказывали, что церемония чаепития могла продолжаться и во время уроков. Были и такие, кто слышал, как за чаем учителя обсуждали вслух их родителей, не стесняясь детей. Как «Гусеница» - однажды на педсовете провела такое сравнение моя подруга. Имея взгляд хорошего художника, она разглядела портрет женщины, напоминающий насекомое, все время жующее литья. Ее фигура, в любых одеждах начиная от шеи, делилась на несколько жировых складок, что ничем невозможно было скрыть. Саму себя уважающую, ее не уважало больше половины родителей в школе и жителей поселка. Многих, очень многих наш завуч вместе с директрисой обидела. Из школы ушли самые сильные по учебе дети, уволились талантливые учителя: Флюра Кавеевна – одна из самых сильных учителей по баяну во всей Республике, Альбина Григорьевна – сильнейший руссовед, Рифат Вазыхович – руководил художественной школой, выпускники школы выполняли серьезные работы, достойные выставок. После его ухода школа закрылась. Ведущий информатик и отличный классный руководитель Елена Львовна, которая всегда и везде побеждала с детьми по своему предмету и часто возила детей по разным городам. Халиса Халиловна - грамотный завуч учителей татарского языка.

Были попросту разграблены стенды из кабинета пчеловодства, которые мы с Сергеем вывозили на августовскую Конференцию. На ней мы выставили целую обзорную панораму: домик в цветах с забором, улей, пчеловод с дымящимся дымарем, баночки с медом, стенды с фотографиями, как дети осваивают профессию, стенды с предметами, необходимыми для занятий на пасеке – пасечным инвентарем. Вдоволь нафотографировавшись на организованном фоне, все там же и побросали. Нас с Сергеем даже приглашать не стали «А зачем?». Мы, стоя в стороне, только усмехнулись, глядя как позируют «полезные» для общества и школы люди. Директор не позаботилась о том, чтобы все, что было привезено, доставили в школу. «Одноразовые люди, пользуются только однажды и ничего не берегут. Таких - миллионы! Будь Вы поумнее, смогли бы развить это дело до «Забеспределья!»- рассуждала я вслух». Тем более, что пчеловодство вызвало не мало интереса у многих руководителей школ в Республике, и в частности у методистов из Министерства Образования. За пакет документов, что мы с Сергеем Евгеньевичем собрали, послав на Республиканский конкурс «Авторских разработок», получили первое место. Это как раз и было мощным раздражителем для нашего начальства.

«Мне стыдно за Ваше пчеловодство!» - как-то сказала нам завуч. «Развейте свиноводство!» – сказал ей Сергей «У Вас это лучше получится!». Они рушили все, что другие кропотливо создавали. На то, что уходили сильные по учебе ребята, она беззаботно отвечала: «Пусть идут! На моей зарплате это не скажется!». «Как вы так можете говорить! Вы ведь завуч школы и должны быть больше всех заинтересованы в том, чтобы ученики остались!»- возмущался, говоря ей прямо в лицо Сергей. Однажды, чтоб старшеклассники не пошли к Сергею Евгеньевичу на урок физкультуры, вместо того, чтоб помочь с организацией уроков на улице, отослала весь класс в больницу за справками. Ребята все справки показали учителю и рассказали ему, что прекрасно себя чувствуют, и кто их научил так поступить.

Школьный ансамбль был попросту истреблен. Сережа сам нашел для кружка ВИА кругленькую сумму - 70 тысяч на аппаратуру, и бессчетное количество раз, благодаря современной технике успешно выступал с детьми на смотрах. Но из-за хулиганств руководства, в сердцах все, что берег, отдал им. «Дыма без огня не бывает» - думала я, ведь все над чем мы работали, получало только палки в колеса. Нам то и дело приходилось обиваться от взбалмошного начальства. За последние 10 лет для школы не было приобретено «ничегошеньки». «Экономия» позволяла получать нашему руководству солидные премиальные в конце года «Сколько же Вы еще будете экономить на детях?». Окна в спортивном зале были выбиты насквозь, дети занимались, замерзая весь учебный год, особенно мерзли в зимний период, полы в зале не мылись. Запасные выходы были завалены хламом, и в случае пожара могли сыграть очень злую шутку. Сергей Евгеньевич не раз поднимал этот вопрос, но он так и оставался нерешенным. В школе, в закутке типа «туалет» без окон, на грязном деревянном настиле вместо кровати, много лет проживала больная старушка. Очень тяжело было на нее смотреть. Измученная болезнями, она не имела даже возможности помыться теплой водой. Женщина страдала серьезным психическим заболеванием, разговаривала сама с собой, за что некоторые «добрые» дети обижали ее: смеялись, зло подшучивали и даже порой распускали в своем баловстве руки. Родители и многие учителя были обеспокоены и возмущены: «Ее обязательно и давно уже нужно было устроить в специальное заведение!», но никто для нее ничего не собирался делать. Женщина числилась работницей школы, а кто получал за нее ее деньги, мы могли только догадываться, позже выяснилось, что женщина страдала открытой формой гепатита.

Во время Великого Поста «постящаяся» глава учебного заведения, дама с весьма крупными габаритами, с какой бы Вы стороны не сделали к ней заход, обладатель «ямы желудка» могла при всех учащихся и учителях «навернуть» целую тарелку с горкой рыбы. Тогда, как у детей лежали сухие макароны на дне их тарелок. Оплаты не производила. На совесть уповать не приходилось «Такие люди, совестью не пользуются!»

Хотелось верить в хорошее и мы пытались везти себя достойно даже с такими руководителями. «Я написала книгу о матери - героине» - как-то раз сказала я директору, ответа не последовало, реакция была нулевая или же все-таки со знаком минус. Мне очень хотелось донести до ребят, что такое мать, провести с ними уроки, воспитывающие в детях любовь и уважение к родителям, но я не встретила никакой поддержки, только пустое холодное безразличие «Нельзя изменить душу, если сам человек этого не хочет!». Позднее те же сороки принесли весть, как меня обсуждают в школе «Писательница наша! Произведение она написала!» тон говорящих передать было невозможно. Я не реагировала на подобные выпады, потому что получала слова благодарности за те эмоции, что многие люди испытали во время ее прочтения. Напечатанную на обычных, даже не книжных листах «Амину» за месяц прочли более двух тысяч человек, дальше счет сбился. Чувствительных, добрых, мыслящих людей оказалось так много, что я даже была не готова, что повесть оставит после себя такие сильные впечатления и люди смогут провести свои собственные сравнения, что были в их жизни. Зашла в туалетную комнату, встретившись, лоб в лоб с директрисой. Там от только что выстроенной скульптуры, которую попросту не пожелали смыть, исходили удушающие испарения «А это Ваше произведение!» - подумала я, а вслух сказала: «За что мне все это!? Почему именно я должна была увидеть этот факт вопиющей невоспитанности человека, имеющего высшее образование?! Не знаю, слышал ли кто-нибудь меня!»

Последней каплей стали страшные события, связанные с гибелью девочки из 9 класса Катеньки. Девочка из порядочной семьи, в которой были любящие ее родители. Мама – сама доброта, отец работяга и брат умница и очень воспитанный парень. Классный руководитель школы сама послала съездить двух девочек за тканью в Зеленодольск. Материал был нужен для костюмов на бал Золотой Осени. Все отказались, а Катя со своей подружкой Викой согласились. Девочки ушли с двух последних уроков, успели побывать дома, переходя железнодорожные пути, попали в очень опасное узкое место между поездами. Сильные завихрения воздушного потока от проходящего товарного и встречного пассажирского не дали твердо удержаться на ногах. Длинные волосы Кати зацепил товарный, и буквально отсек голову девочке. Вика, как могла, пыталась удержать Катю за руки, но силы были не равны, она стала очевидцем самой ужасной трагедии в своей совсем еще юной жизни. Выжившая одноклассница долго не могла выйти из шокового состояния.

Молодой учитель, недавно поступивший к нам в школу на работу Дмитрий, вез на своем автомобиле с места происшествия Вику, их классного руководителя и директрису. Он стал невольным свидетелем отвратительнейшего разговора «ответственных за жизнь». Говорившие, даже не приняли его во внимание. Оцепенел, когда услышал слова директора, она обращалась к классному руководителю: «Ну что, кого будем делать козлом отпущения?» это единственное, что ее беспокоило в тот момент, погибшая пролежала на рельсах без караула много часов. Директриса прекрасно знала, кто и когда отправил девчонок за покупками, но не стеснялась и не заботилась о психике выжившей, что стала таким же невольным свидетелем заговорческого плана.

Как только вошли в школу, первым делом спросила демонстративно на весь коридор: «Ну, Сергей Евгеньевич, как будешь выкручиваться?». Сергей ответил четко: «Ко мне на урок дети не приходили, их отпустили гораздо раньше, так и написал в объяснительной. Расписание быстро подменили, его урок, после трагедии быстро подняли, но факт так и остался фактом, девочки уехали за урок до урока у Сергея. А еще он сказал так: «Если б я был виновен, поверьте мне на слово, то уж точно бы не выкручивался, а сказал бы все, как есть!». Я всегда во всех вопросах, касающихся школы, была на сто процентов уверена в муже и не я одна. Его не любила администрация за то, что Сергею уже неоднократно поступало предложение возглавить школу, всякий раз он отказывался, это была самая настоящая зависть и боязнь потерять насиженное место. Его любили и уважали многие: дети младших классов, подростки, выпускники и их благодарные родители.

Наша администрация с подружками, выкручиваясь, пустила по деревне слух, что именно Сергей отправил детей на погибель. И началось - со всех сторон к нам стали приходить люди и выражать слова поддержки, но «Шила в мешке не утаишь»: правда, вышла наружу, как бы этого не хотели настоящие виновники. Мы с трудом пережили эту страшную трагедию. Девочка наша соседка, мы хорошо знали всю ее семью. Руководство школы, по словам мамы Кати, нелестно охарактеризовало девочек, обвинив их, Бог знает в чем перед РОНО. Якобы девочки с плохим поведением, вольные, что не соответствовало действительности. Это была откровенная ложь во имя собственного спасения. Катенька была очень скромная, ласковая, нежная, любила заниматься танцами, она была ангелом, это был самый добрый и послушный ребенок, ее любили все. Этот несчастный случай на планерке директриса прокомментировала так: «Ну что ж, бывает!». Лицо, не выражающее никаких эмоций «человек в футляре» или «клерк», как говорил Сергей: «Она хороший клерк, но не хороший руководитель! С бумагами у нее все в ажуре, со всем другим никак!». Период сверхсильных переживаний, сопряженных с надломом в душе и ежедневными слезами и бессонными ночами, иногда удавалось заснуть.

Я работала над картиной «Кресло у камина» 171 тысяча 600 клеток, вышивка крестом успокаивала нервную систему и позволяла поразмышлять над жизнью. *Передо мной вышивка. Вышивка очень большая, на чистом месте, где я еще не поработала иглой, пятна, от кофе. Очень огорчилась* проснувшись, я сказала: «Ничего, я вышью картину до конца, и пятна закроются сами по себе!» так и случилось, правда, вышла наружу.

Этим же вечером мы посетили маму погибшей Ирину, Сергей крепко обнял ее и сказал: «Ирина, я не виновен в смерти Кати!» - она ему ответила: «А я знаю это Сережа, Катя мне рассказала обо всем, твоей вины здесь нет!» мы еще долго стояли молча друг против друга, зубы предательски стучали.

После похорон, под действием сильных успокоительных, Ирина написала по убедительной просьбе некоторых записку такого содержания: «Прошу Вас отпустить мою дочь с уроков!» число и подпись. «Просьбы чудовищнее, этой мы просто не знали!». В школе сделали поминки, обобрали родителей ровно в половину, как если бы они заплатили за стол в любом другом месте. Отец Вики сильно ругался, стоя на крыльце «Школа должна была сделать этот поминальный обед бесплатно!» - многие придерживались такого же мнения. Другая подружка Катеньки Настя бегала по школе вся в слезах, собирая в помощь родителям деньги. Директор грубо, схватив ее за рукав, затащила в учительскую и отчитала, девочка ушла из школы, забрав документы.

Ирина жаловалась что дочка ей даже не снится, отчего мать не находила себе места. В канун сорокового дня. *Я оказалась на острове. Остров был где-то в небе, но это не конечная точка, это место перехода из одного мира в другой. На острове христианский храм многовековой. Я вижу гигантские красивые деревья, они на острове, что выше нашего. Сквозь зеленую пышную листву на меня поступает яркий солнечный свет. В мою сторону летят косяки журавлей (нереально красиво!). Я оборачиваюсь назад: в храме арочные маленькие окна, заглядываю внутрь. Там на старинном столе свеча и свернутые, пропахшие временем свитки (я чувствую их запах). Свитков много, они повсюду: на столе, старых полках. Иду дальше, на пути к лестнице в храм меня встречает девочка в красивом платье, волосы грязные. Она бежит ко мне навстречу, крепко обнимает (Катя, я это знаю точно). «Что ты здесь делаешь?» - спрашиваю я ее. «Светлана Николаевна, мы здесь не учимся, я здесь жду своего парня!» - говорит она мне и, сильно обняв, убегает. Я поднимаюсь по ступеням выше. На ступенях стоят бабушки-молельщицы, что были на похоронах, и отпевали усопшую. На старинном твердом полу расстелен большой плащ с капюшоном, одежда монаха, я иду по ней дальше, выхожу на балкон. Вижу священника, он говорит всем громко во всеуслышание: «Раз она украла, отдайте ей все!». Во дворе, среди ящиков с соленой рыбой сидит очень крупная женщина, она вся испачкана в соленой рыбе* (Я знаю, кто это и что за соль прилипла к ее рукам) «Так, один на один с этой солью и останется, до конца своих дней» - подумала я.

*В небе школьный подоконник без окна, я на нем сижу. Неизвестно откуда-то взявшаяся черная корова пытается запырять меня своими рогами, я изворачиваюсь, рога бьют мимо, удар уходит под руку*

Вечером мы встретились с Ириной, я понесла ей на поминальный стол меда. Наш с ней разговор был тяжелым. Я обняла ее и сказала: «Это тебе от дочери, объятья принадлежат тебе. Девочка ждет своего парня, поговорите обязательно с ним!» - убедительно попросила я маму Катеньки. «Ой, Светлана, а ведь он говорил, что не хочет жить, выложил место гибели цветами, даже уже пытался это с собой сделать!» - сказала обеспокоенно Ирина. Я повторила свою просьбу. «А что касается грязных волос» - постаралась дать она свое объяснение «Так это, наверное, плохо помыли в морге!». «Нет! Это не механическая грязь! Ты отправила дочку, согласившись с клеветой и исказила факты!». «Правда! Понимаешь, нужна правда, какая бы она ни была!». «Мы не даем ее крыльям подняться!». «Не нужно никого судить у всех дети, от этого ребенка не вернешь, а вот очистить ее имя, мы должны!» так думала не я одна, так думали: Сергей, Елена, многие родители, кто знал Катеньку, ученики. Пройдет немало времени, прежде чем она напишет опровержение и сделает попытку очистить свою душу. На сороковой целый поднос с поминальными угощениями, на наших глазах «ушел» на третий этаж, вместо того, чтоб быть розданным детям «Есть едоки не чета некоторым!».

Обстановка в школе накалялась, становилось все хуже и хуже. Дело дошло до того, что на каждую царапину или маленький порез на уроках труда у Сергея Евгеньевича составлялись протоколы, как факт несчастного случая, все делалось для того, чтобы были причины из школы его уволить. Глубокий порез на лице девочки Аделины на уроке, подруги заведущей, мальчик, что пролежал долго со сломанной ногой на железной дороге, пока его не обнаружили, все это осталось «шито – крыто», замечали только травмы наших ребят: шишки, ушибы.

В поселке начались самые настоящие волнения. Как снежный ком, они нарастали и нарастали с такой быстротой, что столкновение было уже неизбежно. Мама одной девочки, которой был положен аттестат особого образца «за отличную учебу» собрала вокруг себя единомышленников против загнивающей бюрократической устаревшей машины времени. Морально устойчивый, решительный и смелый человек, ко всему красивая, воспитанная женщина Татьяна не побоялась открыто выступить против произвола в школе. Родительских подписей и подписей от жителей поселка набралось около семидесяти. Другой революционер, Евгений пригласил телевидение, чтоб «Неповадно было изворачиваться!». Он был лидером, когда учился, выступал у Сергея Евгеньевича в школьном ансамбле, очень красиво пел и играл на гитаре, лидером остался и по жизни. Ему была глубоко небезразлична жизнь в его родной школе. Родители вступились и за нас, они были нашей надежной защитой и опорой, нас уважали и любили за дела, а мы старались этому уровню соответствовать. Родители кричали: «Не дадим Светлану Николаевну в обиду!». Родителей пришла на собрание целая туча, никогда прежде не приходило столько народу. Кто только что не вспомнил: обид накопилось столько, что не перечесть: даже обида такого характера как, завуч школы, будучи еще комсоргом, не приняла в комсомол девочку за то, что отец девочки пил «При чем здесь ребенок!»- хотелось спросить «А у вас в семье все безгрешные?». «Бог делает так, что со временем все встает на свои места!». «А вы хотели бы ездить в морозы в школу в другом районе?»-спрашивали возмущенные «А вот нам приходиться!». Местный председатель профкома, что работала в школе, занималась тем, что нужно было не ее членам, а выгодно начальству. На неугодных людей составлялись протоколы, все делалось так, как хотелось этого руководству, и было по большому счету неважно, мудрое ли решение было им принято. Революция длилась в течение двух месяцев, таких «ценных» работников рьяно защищала администрация города, на сторону родителей и учителей изгоев встал председатель Общественной палаты РТ, одним только своим распоряжением решил все проблемы разом. Анатолий Алексеевич – очень образованный интеллигентный деловой человек, не бросающий слов на ветер, решил все наши проблемы одним росчерком пера.

Я, в силу своего характера, в любой войне позволю десять раз себя ударить, одиннадцатого раза не будет, будет бой такой, что неповадно станет остальным. Это была десятая по счету пощечина, бой дали, да такой, что «Мало не показалось!». Мы не подписывали никаких жалоб, я выступила открыто «против» такого руководства на собрании родителей и руководителей районного отдела Образования. Я вступилась за уволенных и выдворенных из школы людей. У многих накипело столько, что они высказывались и высказывались. «Как только наших руководителей не прикрывали!»: то переносили родительское собрание, то назначали собрание лишь членов родительского комитета, то собрание объявляли закрытым. Лишь одна из членов приехавшей комиссии, председатель профкома района сказала что: «Люди имеют полное право присутствовать и высказаться на собраниях!» «Слава Богу, что хоть кто-то сохраняет достоинство и пытается соблюсти права человека, а в данном случае – заказчиков на получение качественного образования!».

Череда прокурорских проверок показала, что все факты нарушения и бездействия руководства налицо, на что и был составлен документ, подтверждающий это. Зав.РОНО оценила работу директора как «неуд», но зарвавшаяся и зажравшаяся в прямом значении этого слова, одна руководительница теперь сидит еще выше в РОНО, возглавляет работу методистов по начальному образованию, другая - уволилась сама, бросив в самом конце года школу и уничтожив школьную документацию. Глава района сам одобрил столь ценную кандидатуру директора, что стала методистом. «Главы приходят и уходят, а их поступки остаются!». Позднее кто-то из детей прочтет на странице в контакте завуча слова, которые она выставила: «Надо, чтоб даже после смерти люди боялись твоей могилы!». «А вот это вряд ли! Самое большее, что сделают многие – высморкаются или сплюнут!» «И такие злые люди работали в учебном заведении много лет!» - на душе стало еще тяжелее.

*От маяка, что находится рядом с Татарским книжным издательством, исходил свет во все стороны Казани*

*Четыре фигуры проплыли, словно по воздуху мимо места, где спит Сережа, приблизившись ко мне. Фигуры разного возраста, судя по разной высоте, людей завернутых в коконы. Их нельзя было видеть, тела были закрыты от меня тканью, которой на Земле не существует - тончайшие волокна пепельно–серого цвета, словно паутинка* Утром мне позвонили из Издательства «Светлана Сурчакова?» «Да, это я», «Приезжайте Вас будут печатать!»

Мне снилось что *Передо мной стоит баночка с золотой краской, а рядом бумага зеленых оттенков* В мастерской Издательства мне показали, как может выглядеть моя будущая книга, передо мной разложили все спектры зеленого и предложили сделать буквы золотыми. Все так, как я уже видела в своем сегодняшнем сне.

Стоя в коридоре филиала ОАО «Татмедиа» полиграфическо-издательского комплекса «Идел-Пресс», после одобрения ее в печать директором, я не могла ничего ответить Сергею, по щекам ручьем текли слезы. Мимо прошли несколько пышно разодетых женщин писательниц после собрания. На меня покосились. Одна из них, дама с большим помпезным бантом на груди сказала: «Мы читали Вашу повесть, всем нам она понравилась, но, как Вам удалось напечатать ее бесплатно?! Люди годами стоят в очереди в ожидании решения по поводу их произведений» «Даже не пытайтесь понять. Мне помогал Бог, он посылал мне людей, которые меня услышали. Вы ждете за свои издания денег, я ничего не жду, я раздам напечатанные книги детям!»

Сережа показал повесть небезразличным людям, ее напечатали именно в Татарском книжном Издательстве. Это был от него подарок – «всей моей жизни». Через два года она стала «Книгой года РТ» и была признана самой читаемой книгой в Татарстане и Башкирии, а в Москве на литературном конкурсе «Педагогических инноваций» заняла Лауреата. На причитающийся мне гонорар я закупила экземпляры и раздала их бесплатно по школам, в некоторых прошли конференции, по произведению, посвященные «Году семьи». Дети задавали мне вопросы, я точно знала «Книгу прочли, и она им понравилась!» для меня это было самой высокой наградой, которую не заменит никакое денежное вознаграждение.

Дата добавления: 2016-03-26 | Просмотры: 309 | Нарушение авторских прав