АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Часть пятнадцатая

Я понимала, что проводить с Максом каждый вечер недели было не самой лучшей идеей, потому как она вдребезги разбивала мою способность думать о чем – нибудь, кроме него. Во время своей утренней пробежки, я вспомнила о том, чем мы с ним занимались в клубе, после чего у меня родилась самая дикая фантазия из всех, что когда – либо посещала мою голову: залезть под стол к Максу, и отсосать ему, пока он будет говорить по телефону, или заняться с ним сексом в лифте, поднимаясь в его квартиру.

Было так приятно, наконец, предаться этим мечтам, что я уже перестала волноваться о том, что он напрочь разрушил всю структуру моей идеально выстроенной жизни. И после того, что он сделал для меня в клубе, я поняла, что для этого мужчины я готова была пройти по раскаленным углям.

Несомненно, я очень нервничала. Клуб, казалось, потакал любым темным прихотям и поддерживался клиентами, которые вынашивали в своем сознании эти фантазии, возможно дольше, чем жила я. Я не знала, существовали ли там какие – то неписаные правила, которые мне следовало придерживаться. Громко не разговаривать. Не перекрещивать ноги. Не смотреть клиентам в глаза. Не пить свой коктейль слишком быстро.

Мои родители, по сравнению со всем этим миром, были такими невинными. Их идея дикой ночи сводилась к просмотру Монологов Вагины, и ужину в каком – нибудь азиатском ресторане. Даже на сегодняшний день, для моего папы суши признавались слишком рискованным мероприятием.

И вот она я, посетила секс – клуб, и в первый же вечер в нем позволила Максу лизать свою принцессу в комнате, где каждый посетитель клуба мог на нас поглазеть.

В конечном итоге, я понятия не имела, стали ли мы объектом воплощения чьих – то вуайеристических фантазий. Мы покинули комнату через заднюю дверь, где нас встретил друг Макса - Джонни и позволил нам выйти из клуба через черный ход. Макс внимательно смотрел на меня весь остаток вечера, словно задаваясь вопросом, не стану ли я от него закрываться, или реветь. И меня, на самом деле, очень сильно трясло, но только потому, что все это казалось правильным. Макс стоял на коленях, у меня между ног, но даже не позволил сделать ему того же самого. Вместо этого, он долго меня целовал, помог одеться и одарил меня таким многообещающим взглядом, что по моему телу побежали мурашки.

Одно дело было поиграть в библиотеке, но тот раз, по сравнению со вчерашним вечером в клубе, просто померкнул. И потом, на обратном пути домой, с рукой Макса на моей коленке, и его губами на моей шее, моем ушке, моих губах и – наконец – его телом надо мной и во мне, что переросло в совершенное безумство на заднем сидении его лимузина, я поняла, насколько безумной стала моя жизнь.

Безумно хорошей.

Безумно замечательной.

Я так давно не испытывала этого чувства эйфории, что … я вообще забыла каково это.

“Ты сейчас впадешь в экстаз”,- сказал Джордж, когда в четверг утром я проходила мимо его стола. Он зажал свою ручку между зубами и пробормотал: “Ты думаешь о своем Максе”.

Какого черта он об этом узнал? Я что, улыбалась как идиотка? “Что?”

“Он тебе нравится”.

Я сдалась. “Да, нравится”,- призналась я.

“Я видел, как он смотрел на тебя, когда приходил сюда в понедельник. Он разрешит тебе носить свои яйца в твоей сумочке”.

Скорчив рожицу, я открыла дверь своего кабинета. “Я думаю, что их лучше оставить там, где они сейчас находятся, но спасибо за идею”.

“Он был здесь сегодня утром”,- сказал Джордж как бы между прочим.

Я замерла на полпути в свой кабинет, в ожидании.

“Казалось, был расстроенным, что не застал тебя, но я заверил его, что ты с утра похожа на медведя, пока не выпьешь семнадцать чашек кофе, и редко приходишь на работу раньше 08:00”.

“Спасибо”,- пробурчала я.

“Пожалуйста”. Он потянулся и вытащил конверт из ящика стола. “Он оставил вот это”.

Я взяла конверт в руки и зашла в свой кабинет, чтобы прочитать. Я увидела маленький, неразборчивый почерк Макса.

Сара,

В пятницу утром я на неделю улетаю в Сан – Франциско на конференцию. Мы можем увидеться сегодня вечером?

Макс.

Взяв свой телефон, я провела пальцем по экрану и нажала на его имя.

Он ответил черев ползвонка. “Ты все еще в медвежьем настроении?”

Я рассмеялась. “Нет. Сейчас я пью свою шестнадцатую чашку”.

“Твой ассистент тот еще фрукт. Мы очень мило о тебе побеседовали. Я рад, что на время моего отсутствия он не станет с тобой заигрывать”.

“Сказать по правде, я думаю, что он больше твой фанат, чем мой. И если у тебя есть склонности поиграть за другую команду, то ты от него никогда не отделаешься”.

“Я все слышу!”- крикнул Джордж со своего места.

“Тогда перестань подслушивать!”- крикнула я в ответ и улыбнулась в трубку. “И да, сегодня вечером я свободна”.

“Где встречаемся?”

Я засомневалась буквально на секунду, потом предложила: “У меня дома?”

В трубке все стихло.

Потом я услышала улыбку в голосе Макса, когда он, наконец, спросил: “В кровати?”

“Да”. У меня дрожали руки. Черт, прошлым вечером все изменилось. Мысль о том, чтобы оказаться с Максом в постели все еще казалась самым диким приключением. Я даже подумала о том, сможем ли мы это пережить.

“Тогда встречаемся у тебя к 20:00? У меня поздний звонок с западным побережьем”.

“Отлично”.

До 20:00 я трижды успела сменить свой образ: повседневный? сексуальный? повседневный? сексуальный? повседневный? сексуальный? пока, наконец, не вернулась к тому, в чем была сегодня на работе. Я поправила свою кровать, вытерла везде пыль, и дважды почистила зубы. Я не имела понятия о том, что мне делать, и была абсолютно уверена, что не нервничала так даже в тот вечер, когда, собственно, потеряла девственность.

Когда он постучал в дверь, меня все еще продолжала бить дрожь. Макс никогда не видел мою квартирку, но когда он вошел, он даже не стал оглядываться. Он обхватил ладонями мое лицо, толкнул меня к стене и крепко прижал свои губы к моим, открывая их, посасывая мой язык и мои губы. В том, как он меня целовал, не было ничего нежного. Это было жестко и отчаянно, руки, хватающиеся за плечи и безрезультатно пытающиеся стянуть одежду со своего пути, и губы, почти израненные от того, насколько реальным все это было. Через плечо у него висела сумка, и когда он прижал меня к стене, она завалилась вперед и с глухим звуком сильно ударилась о стену.

“Блядь, я просто теряю весь свой самоконтроль,- сказал он в мои губы. “Теряю свой долбанный рассудок, Сара. Где твоя спальня?”

Я попятилась назад, увлекая его и его дикие поцелуи за собой в сторону маленькой спальни. Там у меня была зажжена только прикроватная лампа, и комнату освещало лишь небольшое кольцо желтого света. Белые стены, большая кровать, огромные окна – и все это в малюсеньком пространстве.

Он рассмеялся, оглядываясь вокруг, и убирая своего руки от моего лица. “У тебя крошечная квартирка”.

“Я знаю”.

Сняв свою сумку через голову, он бросил ее на мою кровать. “Почему? Ты же можешь позволить себе больше”.

Я пожала плечами, завороженная его горящим взглядом. Почему мы говорим о размере моей квартиры? Я хотела знать, что было в его сумке. Он всегда носил с собой только бумажник, телефон и ключи от дома. “Сейчас мне больше и не нужно”.

Он посмотрел мне прямо в глаза, кивнул один раз, а его губы изогнулись в полуулыбке. “А ты непростая женщина, Сара Диллон”.

Иногда, после длительной пробежки, я ощущала такой прилив адреналина, что ничего не могла с собой поделать, снова выходила на улицу и бегала еще. Я чувствовала в своей крови так много энергии, что не могла успокоиться. Сейчас я ощущала себя так же.

“Макс, я…”,- я подняла свои руки, чтобы показать ему, как сильно они у меня дрожат. “Я не знаю, что мне сейчас делать”.

“Разденься для меня”. Он полез в свою сумку, и вытащил оттуда огромный, красивый фотоаппарат. “Этой ночью я хочу сделать фотографии всего”,- сказал он, смотря на меня через объектив фотокамеры. Звук ее затвора участил биение моего сердца в несколько раз. Я чувствовала головокружение, как будто вот – вот потеряю сознание.

“Включая наши лица”,- сказала я тихо.

“Да”,- ответил он хриплым голосом. “Точно”.

Я посмотрела вниз на свою одежду: я была в шелковой блузке цвета слоновой кости с жемчужными пуговицами и в черной прямой юбке.

Разденься для меня.

Мне нравилось, что у меня была задача, на которой мне нужно было сосредоточиться. Тяжесть прошлой ночи все еще давила на мое сердце и вид Макса в моей спальне меня почти добил.

Я подняла свои руки к верхней пуговице на блузке.

Мои пальцы все еще дрожали.

Быть с ним в моей квартире, где свидетелем станет только его фотоаппарат – было ни на что не похоже. Что мне показать ему этой ночью? Свое тело? Или все, что спрятано внутри: свое сердце, свои страхи и дикое, бесконечное влечение к нему?

Я услышала щелчок, за которым последовал грубый голос Макса. “То, как ты нервничаешь, заставляет меня думать о том, что ты не знаешь, что я люблю тебя”.

Я посмотрела на него – мои глаза широко распахнулись, а руки застыли.

Щелк.

“Я люблю тебя, Лепесточек. Я понял это уже давно, но прошлым вечером для меня все изменилось”.

Я кивнула, чувствуя еще большее головокружение. “Хорошо”.

Он прикусил губу, затем отпустил ее, чтобы расплыться в порочной улыбке. “Хорошо?”

“Да”. Я вернулась к своим пуговицам, расстегивая одну за другой. Я пыталась не расплыться в самой широкой улыбке на свете.

Щелк.

“Тебе больше нечего сказать, кроме как ‘хорошо’?”- спросил он, выглядывая из – за свой фотокамеры. “Я сказал, что люблю тебя, и в ответ не заслужил хотя бы ‘спасибо’ или ‘как мило’?”

Я почувствовала, как блузка слетела с моего тела на пол, и повернулась к нему спиной, заводя руки назад, чтобы снять лифчик – щелк – и бросить его к блузке.

Щелк. Щелк.

Я расстегнула молнию на своей юбке, и она присоединилась к остальным вещам, потом я повернулась к Максу лицом.

“Я тоже люблю тебя”. Щелк. “Но я боюсь”.

Он опустил свою камеру, глаза устремились на меня.

“Я не хотела в тебя влюбляться”, - сказала я.

Он сделал шаг ближе. “Если это тебя хоть как – то успокоит, то ты очень достойно сопротивлялась”.

Макс не отложил фотоаппарат, когда шагнул ко мне и поцеловал меня. Он просто свободной рукой взял мое лицо в свою ладонь и прижался к моим губам.

“Я тоже боюсь, Сара. Я боюсь, что я тебе не подхожу. Боюсь, что мы все испортим. Боюсь, что ты устанешь от меня. Но дело в том, - сказал он, улыбаясь,- что я больше никого не хочу. Ты полностью разрушила меня для других женщин”.

Он, должно быть, сделал сотни моих фотографий, пока я закончила раздеваться, залезала в кровать и смотрела, как он пробирался ко мне, рассказывая о том, что еще он чувствовал: что он был сбитым в толку, ненасытным, что он готов был поблагодарить Энди, вместо того, чтобы убить, что он искренне переживал, что меня ему всегда будет мало. И он заворожено запечатлевал каждую мою реакцию на его слова.

Нависнув надо мной, он навел на меня камеру, прижимая свое тело к моему. Я закрыла глаза, теряясь в ощущениях его близости, и в мягких звуках щелчков фотоаппарата. Когда я открыла глаза, мой взгляд встретился с его.

Я потянулась, направляя фотокамеру к своей шее. Он делал снимки, позволяя мне поднимать ее выше и выше. Он смотрел на меня через фотообъектив.

Его руки дрожали, пока он настраивал фокус, делая снимок за снимком моего лица, того, как он проводил пальцами по моему подбородку, как гладил мою щеку, потом он отвел фотокамеру в сторону, снимая наши поцелуи.

И в эту секунду все свелось к ощущению его губ на моих губах, его волос в моих руках, его языке на моем теле, его губах, шепчущих слова у моей кожи. Я чувствовала каждый вздох, который он делал и каждый малейший звук, который он издавал. Я чувствовала, как его губы становились все более жадными, пока он спускался ниже по моему телу. Медленно, он ввел в меня два пальца и стал сильно всасывать мой клитор, толкая меня к оргазму. Я оставалась тихой; я не хотела слышать свой голос. Я хотела чувствовать только его.

“Ты прекрасна”,- прошептал он, когда я начала кончать, выкрикивая его имя, а затем он, наконец, поднялся ко мне, глубоко целуя меня в губы. “Это необыкновенно. То, как ты действуешь на меня”.

Я потянулась к нему и провела ногтями по его груди, на этот раз, побуждая его воспользоваться моим телом, чтобы он взял все, что ему было нужно, чтобы он почувствовал все, что, хотел. Мои руки двигались в своей собственной гармонии, блуждая, скребя, притягивая его ближе и отталкивая его назад так, чтобы я могла видеть его лицо, когда он готовился в меня войти. Я провела своими пальцами еще ниже, чувствуя, как его мышцы напряглись под моими прикосновениями.

Я прошептала: “Пожалуйста”.

Макс простонал на выдохе, опустился на меня, и одним движением полностью заполнил собой. Ощущение было поразительным – все разом – его грудь на моей груди, его лицо у моей шеи, мои руки вокруг его шеи, мои пальцы в его волосах, его руки, раздвигающие мои бедра и располагающие их вокруг себя и вращение его бедер, пока он двигался во мне.

Пожалуйста, пускай это никогда не кончается. Я хочу, чтобы этот момент никогда не кончался.

Мы не могли говорить, мы были скользкие от пота, и это - подумала я – вот это значит заниматься любовью.

Он перекатил меня наверх, и мы смотрели друг на друга, пока все это не стало слишком сильно, слишком интенсивно, и, кончая, я позволила своим глазам закрыться. Я услышала щелчок фотоаппарата, и почувствовала, как он с тяжелым ударом приземлился на кровать, и Макс снова навис надо мной, на этот раз став более диким, своими руками поднимая мои бедра выше, и сдвигая свои брови в сосредоточении.

Сейчас моими глазами улавливались лишь изображения света и теней, но я отказывалась их закрывать.

Он навалился всей своей тяжестью на меня; его губы прильнули к моим, и мы держали их открытыми, чувствуя дыхание друг друга. Он еще ближе прижал свои приоткрытые губы ко мне, снова перекатываясь на меня, и мы начали говорить без слов.

Я близко, молча умоляли мы друг друга. Я близко.

Мы оба пропустили ужин, и я с затаенным вниманием смотрела, на то, как Макс совершал налет на мою кухню.

На нем были боксеры и больше ничего, и я вспомнила, что мне никогда и не доводилось просто пялиться на его обнаженное тело. Безусловно, Макс был высоким и мускулистым, но он комфортно чувствовал себя в своем теле. Мне нравилось смотреть, как он почесывал свой живот, исследуя содержимое моего холодильника. Я потерялась от того, как он шевелил своими губами, пока перечислял все, что видел на полке с овощами и фруктами.

“Женщины, охренеть, какие потрясающие”,- пробормотал он, лазая в разнообразии имеющегося у меня сыра. “У меня в холодильнике стоит горчица. Может, завалялось еще несколько старых картофелин”.

“Я недавно ходила за покупками”. Я надела его футболку и подняла ее, чтобы вдохнуть его запах. Она пахла как его мыло, его дезодорант и запах его тела, присущий одному только Максу.

“А я в прошлый раз ходил за продуктами в мае”.

“Что ты ищешь?”

Он пожал плечами, вытаскивая кисть винограда. “Закуску”. Он взял упаковку с шестью бутылками пива и поднял ее в руке, расплываясь во все тридцать два зуба. “Стелла. Прекрасный выбор”.

“Я в доле”.

На тарелке он свалил в кучу виноград, орехи, и несколько кусков сыра и кивнул в сторону спальни. “Закуску в кровать”.

Усевшись на плед, он угостил меня несколькими виноградинками, положив мне их в рот, потом закинул парочку себе, и пробормотал: “Знаешь, у меня есть идея”.

“Говори”.

“Через две недели я собираюсь провести у себя дома благотворительный вечер. Как насчет того, чтобы мы появились на нем вдвоем в качестве пары? Макс и Сара: безумно влюбленные”. Он подкрепился еще несколькими орехами, затем добавил: “Я даже не приглашу никого из прессы”.

“Тебе не обязательно этого делать”.

“Не обязательно. Но я сделаю”.

Я замолчала на некоторое время, чтобы сформулировать то, что я хотела сказать, и пока я это обдумывала, Макс терпеливо, и молча ел. Это был такой резкий контраст с Энди, который всегда требовал от меня немедленного ответа сразу после своего вопроса. Но правда заключалась в том, что мой мозг работал иначе. У политиков эти быстрые вопросы и ответы подобны устному ракетболу. Но мне всегда требовалось некоторое время на обдумывание того, что я хотела сказать. А в случае с Максом, мне понадобилось два месяца, чтобы разобраться в чувствах, которые я к нему испытывала.

“Я имею в виду, причина, по которой я так долго не хотела, чтобы меня фотографировали с кем - то еще, крылась в том, что у меня так много совместных фотографий с Энди. И они будут всегда… и кто угодно, в любое время с легкостью сможет их достать. Я буду чувствовать себя униженной каждый раз, когда буду видеть очередное фото, на котором я изображена с ничего не ведающей улыбкой, а он с искусственной и лживой”.

Он прожевал, затем ответил: “Я знаю”.

“Но я думаю, ты прав. Может, на этот раз обойдемся без прессы. Просто побудем среди гостей и посмотрим, как все сложится”.

Макс наклонился вперед и поцеловал меня в плечо. “Меня устраивает”.

Он скормил мне еще одну виноградинку, потом поставил тарелку рядом с водой на прикроватную тумбочку, и стянул с меня свою футболку через голову.

На этот раз, когда ночь погрузилась в свою самую глубокую тьму, а ветер завывал за нашими открытыми окнами, мы неспешно занимались любовью. Мои ноги были вокруг его тела, его лицо зарывалось в мою шею, и мы двигались в унисон, он подо мной, просто чувствуя и наблюдая.

Ничто с этим не сравнится.

Ничто.

Когда солнечный свет только начал освещать небо, Макс лежал позади меня, свернувшись клубочком. Он выглядел чудесно. Растрепанные волосы, тепло его рук и ног, обернутых вокруг меня. Он был уже твердым и прижимался ко мне - голодный и откровенный, требующий хоть какого – то трения еще до того, как проснется его сознание.

Но когда он увидел, что я за ним наблюдала, он не произнес ни единого слова. Он просто потер свое лицо, посмотрел на мои губы, и потянулся к бутылке, которую мы оставили на тумбочке. Макс сначала предложил воду мне, потом выпил сам, убрал ее в сторону и провел своими руками вверх по моему телу до моей груди.

Я сразу же растворилась в ощущениях, а он перекатился на меня, подался вперед, заставляя меня чувствовать его, и целуя меня в губы. Я была сонная, и он был сонный, спускаясь ниже по моему телу, и посасывая мою грудь, целуя мои ребра и бедра. Я обвила его своими руками и ногами, желая укутаться каждым сантиметром его мягкой кожи. Я хотела его обнаженным на мне. Потом его губы у меня между ног, потом его пальцы везде – везде.

Его руки двигались неспешно и умышленно - он дразнил. Он медленно разжигал огонь в моем теле. Он целовал меня всюду, даря мне наслаждение своими руками, губами и словами; спрашивая меня, что мне понравилось, как будто раньше мы этого не проделывали. Но я поняла одно: здесь, в моей кровати все было по - другому. Прошлой ночью моя жизнь изменилось, и все, о чем я могла думать - это насколько мне стало хорошо от того, что я, наконец – то, открыла ему свое сердце.

Дата добавления: 2014-12-11 | Просмотры: 920 | Нарушение авторских прав