АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Часть первая 13 страница

– Уверен, что скоро мы сможем устроить телеконференцию и начать процесс передачи проекты.

«Потренироваться»? «Начать»? Разве я этого уже не сделала? Я отдала Гульотти бумаги на подпись и договорилась, что он отошлет их обратно «Федэксом».

– Хорошо. Я велю Энни позвонить и все устроить. Прежде чем подписать контракт, мне бы хотелось обсудить условия с вами лично.

– Это вполне разумно.

Сердце снова стукнуло в ребра, но на сей раз меня окатило волной паники и стыда. Все выглядело так, словно наша встреча с Гульотти была специально устроенным для меня спектаклем, а настоящими делами в настоящем мире ворочали эти двое мужчин.

Может, все эта конференция была одной гигантской фантазией? Я почувствовала себя полной дурой, вспомнив, как радостно делилась всеми подробностями с Беннеттом. Как гордилась тем, что вычеркнула это из списка его дел и позаботилась обо всем, чтобы он мог спокойно поправляться.

– Генри упомянул, что Хлоя получила стипендию «Джей Ти Миллер». Это невероятно. Она собирается остаться в «Райан Медиа» после окончания учебы? – спросил Гульотти.

– Пока не уверен. Она умная девочка, но ей, конечно же, необходимо набраться опыта.

У меня дыхание перехватило, словно я угодила в безвоздушное пространство. Беннетт, должно быть, шутил. Я знала и без всяких подтверждений от Эллиотта (а он подтверждал это сотни раз), что после выпуска могла выбрать себе место в компании. Я вкалывала на «Райан Медиа» долгие годы, выматывая из себя душу, чтобы успеть справиться с работой и закончить бизнес‑школу. Я была знакома с некоторыми проектами лучше, чем занимающиеся ими люди. И Беннетт знал это.

Гульотти хмыкнул.

– С опытом или без, я бы взял ее, не задумываясь ни на секунду. Она умеет постоять за себя.

– Еще бы, – с самодовольной усмешкой ответил Беннетт. – Кто, по‑вашему, ее учил? Встреча с вами дала ей блестящую возможность опробовать себя в деле, и я очень это ценю. Не сомневаюсь, что в будущем она справится с любой работой. Когда будет готова.

Это не было похоже ни на одного из знакомых мне Беннеттов Райанов. Ни на любимого мужчину, с которым я рассталась лишь несколько секунд назад, благодарного мне и гордого тем, что я смогла его заменить. Ни даже на Прекрасного подонка, скупого на похвалы. Это был кто‑то совершенно другой. Кто‑то, называвший меня «девочкой» и ведущий себя так, словно сделал мне великое одолжение.

От злости к щекам прилила кровь. Спотыкаясь, я отступила в холл. Чувство было такое, словно мне перекрыли воздух.

Опыт? «Отлично» справилась? Он был моим «наставником»? Да в какой же вселенной?

Я стала рассматривать туфли постояльцев, входивших и выходивших из вращающихся дверей. Почему мне казалось, что желудок провалился куда‑то, оставив после себя наполненную кислотой яму?

Я достаточно долго вращалась в деловом мире, чтобы понимать, как это работает. Люди на самом верху попадали туда вовсе не потому, что делились с кем‑то своими лаврами. Они попадали туда, раздавая большие обещания, демонстрируя большие претензии и еще большее эго.

В первые шесть месяцев работы в «Райан Медиа» я привела им клиента с шестидесятимиллионным контрактом.

Я руководила стомиллионным проектом для «Л'Ореаль» с их линейкой средств по уходу за кожей.

Я разработала последнюю кампанию для «Найк».

Я превратилась из деревенской простушки в акулу бизнеса.

Мне всегда казалось, что он хвалит меня против воли, поэтому еще больше удовольствия доставляло доказать, что он не прав, превзойти его ожидания, хотя бы чтобы просто позлить. И вот теперь, когда мы признались друг другу, что наши чувства превратились в нечто большее, он решил переписать историю. Он никогда не был моим учителем, и мне это было не нужно. Он не подталкивал меня к успеху – до этой поездки он скорее стоял у меня на пути. И, как полный мерзавец, вел себя так, что я могла в любой момент уволиться.

Несмотря на все это, я влюбилась в него, а теперь он с радостью толкнул меня под поезд, лишь бы спасти лицо после пропущенной встречи.

Мое сердце раскололось на тысячу кусков.

– Хлоя?

Подняв голову, я наткнулась взглядом на его недоумевающую физиономию.

– Машина готова. Я думал, мы встречаемся снаружи.

Моргнув, я протерла глаз, словно в него попала соринка – хотя на самом деле готова была разнести в клочья холл гостиницы.

– Да. – Я встала и, глядя на него, собрала сумки. – Я забыла.

Из всего того вранья, что было между нами, эта ложь прозвучала ужасней всего – ведь Беннетт знал, что я лгу. Он шагнул ближе. Судя по тому, как его брови сошлись на переносице, а глаза беспокойно забегали по моему лицу, он никак не мог понять, что заставило меня солгать по такому ничтожному поводу.

– Ты в порядке, детка?

Я снова моргнула. Двадцать минут назад, когда он называл меня так, я просто таяла. Но теперь в его словах мне слышалась фальшь.

– Я просто устала.

И снова он понял, что я вру, но на сей раз давить не стал. Положив руку мне на талию, Беннетт повел меня к машине.

Я знал, что у женщин может ни с того ни с сего портиться настроение. И я был знаком с парочкой женщин, постоянно строивших догадки и предположения и способных сделать весьма далеко идущие выводы. Они ударялись в слезы при мысли о поступке, который, по их мнению, я совершу через три дня.

Но, кажется, с Хлоей происходило что‑то другое, да и по‑любому она не принадлежала к этому разряду женщин. Я уже видел, какова она в ярости. Черт, да я успел отведать все пятьдесят оттенков ее ярости, начиная с простого недовольства и кончая настоящим бешенством с угрозой причинения физических увечий.

Но я никогда не видел ее оскорбленной.

Во время короткой поездки в аэропорт она зарылась в документы. Пока мы ждали посадки, она, извинившись, отошла и позвонила отцу. В самолете она уснула, едва мы успели занять наши места, проигнорировав все мои намеки на скорую возможность воспользоваться пустым сортиром и на особую остроту ощущений при занятиях сексом на большой высоте. Она проснулась лишь для того, чтобы отказаться от обеда, хотя, как я знал, позавтракать не успела. А когда вновь открыла глаза во время посадки, то упрямо смотрела в окно, а не на меня.

– Ты не хочешь сказать мне, что происходит?

Она не отвечала, казалось, целую вечность, и мое сердце беспокойно застучало. Я попытался понять, в какой момент сделал что‑то не так. Секс с Хлоей в кровати. И еще секс с Хлоей. Оргазмы с Хлоей. Она кончала много раз, так что дело, видимо, было не в этом. Пробуждение, душ и, можно сказать, признание в любви. Холл гостиницы, Гульотти, аэропорт.

Тут я остановился. От разговора с Гульотти у меня остался немного неприятный привкус. Я не понимал, с какой стати повел себя как ревнивый осел, но, несомненно, так на меня влияла Хлоя. Она выступила на совещании просто блестяще, и я это прекрасно знал, но будь я проклят, если после окончания университета она опустится до работы на такого человека, как Гульотти. Наверняка он бы весь день пялился на ее задницу и обращался с ней, как с лакомым кусочком плоти.

– Я слышала, что ты сказал.

Хлоя произнесла это чуть слышно, и поэтому я не сразу понял, что она заговорила со мной, а затем не сразу осознал, о чем именно она говорит. Мое сердце ухнуло куда‑то вниз.

– Сказал когда?

Улыбнувшись, Хлоя наконец‑то обернулась ко мне, и я с ужасом обнаружил, что она плачет.

– Что ты сказал Гульотти.

– Это звучало собственнически. Извини.

– Звучало собственнически… – пробормотала она, вновь отворачиваясь к окну. – Это звучало пренебрежительно – по твоим словам выходило, что я наивная дурочка! Ты вел себя так, словно вся встреча была для меня лишь упражнением. И я чувствую себя глупо из‑за того, что так подробно описала ее тебе вчера. Я ведь считала, что это по‑настоящему.

Негромко рассмеявшись, я накрыл ее ладонь своей.

– Парни вроде Гульотти очень самолюбивы. Им необходимо чувствовать, что важные люди к ним прислушиваются. Ты сделала все, как надо. Просто он хочет, чтобы именно я передал ему официальный контракт.

– Но это абсурдно. И ты подыграл ему, использовав меня как пешку.

Я удивленно моргнул. Именно это я и сделал. Но ведь таковы правила игры.

– Ты моя практикантка.

Резко засмеявшись, она снова повернулась ко мне.

– Ну конечно же. А ты все это время неустанно хлопотал о моей карьере.

– Разумеется.

– Откуда ты знаешь, что мне надо набраться опыта? Ты практически не видел, как я работаю, до вчерашнего дня.

– Стопроцентная неправда, – я покачал головой, чувствуя, что начинаю сердиться. – Я знаю это, потому что наблюдал за всем, что ты делаешь. Я не хочу наваливать на тебя дополнительные обязательства, поэтому сохраняю контроль над этим проектом. Но ты отлично справилась на встрече, и я очень горжусь тобой.

Закрыв глаза, она откинула голову на спинку сиденья.

– Ты назвал меня «девочкой».

– В самом деле? – Порывшись в памяти, я понял, что она права. – Наверное, я просто не хотел, чтобы он увидел в тебе деловую женщину в обличье секс‑бомбы, которую он сможет нанять и трахать дни напролет.

– Господи, Беннетт. Ты такой козел! Может, он хотел нанять меня, потому что я способна хорошо справляться с работой!

– Я прошу прощения. Я повел себя как ревнивый дурак.

– Ревнивыми дураками меня не удивишь. Но ты вел себя так, словно сделал мне одолжение. Словно снизошел до меня. Не уверена, что сейчас подходящий момент для еще одного урока по этике отношений между боссом и практиканткой.

– Я уже говорил тебе, что ты великолепно выполнила свою работу.

Покраснев, она гневно уставилась на меня.

– Раньше ты бы никогда так не сказал. Ты сказал бы: «Хорошо, возвращайтесь к работе». И все. А перед Гульотти ты выставил все так, словно я у тебя под каблуком. Раньше ты бы просто сделал вид, что мы не знакомы.

– Нам действительно надо обсуждать, почему я раньше вел себя как кретин? Ты и сама не была Мисс Дружелюбие. Зачем ссориться из‑за этого сейчас?

– Дело не в том, что ты раньше вел себя как кретин. Дело в том, что ты ведешь себя как кретин сейчас. Ты ударяешься в другую крайность. Вот почему нельзя спать с собственным боссом. Раньше ты был нормальным начальником – делал свое дело и не мешал мне делать мое. А теперь ты добренький наставник, зовущий меня «девочкой» в разговоре с человеком, перед которым я прикрывала твою задницу… Невероятно.

– Хлоя…

– Меня вполне устраивало, что иногда ты вел как законченный козел, Беннетт. Я привыкла к этому и этого ожидала. Так уж устроено между нами. Потому что за всем этим фырканьем и хлопаньем дверьми я всегда видела, что ты меня уважаешь. Но то, что ты говорил сегодня… это провело под всем этим какую‑то черту.

Покачав головой, Хлоя отвернулась к окну.

– По‑моему, ты реагируешь слишком остро.

– Возможно, – ответила она и, нагнувшись, принялась копаться в сумочке, разыскивая телефон. – Но я вкалывала как проклятая, чтобы добиться теперешнего своего положения. И ты просишь рискнуть всем этим?

– Мы можем совмещать наши отношения с работой. Всего‑то несколько месяцев, Хлоя. Мы сможем работать вместе и быть вместе. А то, что происходит сейчас, это просто болезнь роста.

– Не уверена, – ответила она, моргнув и устремив взгляд куда‑то мимо меня. – Я просто пытаюсь принять правильное решение, Беннетт. Прежде я ни разу в себе не сомневалась, даже когда считала, что ты сомневаешься. Но теперь, когда я стала думать, что ты наконец‑то совершенно меня понял, ты вдруг начал относиться ко мне снисходительно… – Она подняла голову и с болью взглянула на меня. – Я не хочу начать сомневаться в себе сейчас. После всего, что я сделала.

Самолет подпрыгнул на посадочной полосе, но даже это встряхнуло меня меньше, чем то, что она сказала. Я вел деловые переговоры с главами крупнейших корпораций. Я сметал с пути менеджеров, пытавшихся раздавить меня. Я мог бесконечно спорить с этой женщиной и с каждым словом ощущать себя все больше мужчиной. Но в тот момент я не смог выговорить ни слова.

Сказать, что я провел следующую ночь без сна – значит, ничего не сказать. Я не смог даже прилечь. На каждой плоской поверхности мне виделся ее отпечаток, пусть она ни разу не была у меня дома. Одно то, что мы говорили об этом – а ведь я планировал привести ее сюда сразу же после возвращения, – заставил ее призрак прочно поселиться в пустых комнатах.

Я позвонил Хлое. Она не ответила. Конечно, это было в три утра, но я знал, что она тоже не спит. И от этого ее молчание угнетало меня только больше. Я был уверен, что она влипла так же глубоко, как и я. Но решила, что это неправильно.

Завтра все никак не наступало.

Я пришел на работу в шесть утра, чтобы успеть в офис раньше нее. Я взял кофе для нас двоих и изменил свое расписание так, чтобы она смогла не спеша вернуться к работе после трехнедельного отъезда. Я отправил Гульотти контракт по факсу, сказав, что представленная ему в Сан‑Диего версия была окончательной и все обговоренные с Хлоей условия сохраняются. Я дал ему два дня на то, чтобы вернуть документы с подписью.

А затем я принялся ждать.

В восемь в мой кабинет вошел отец в сопровождении Генри. Папа нередко хмурился, но обычно не из‑за меня. Генри никогда прежде не выглядел рассерженным.

Но сейчас оба они смотрели на меня так, словно хотели прикончить на месте.

– Что ты сделал?

С этими словами он бросил на стол передо мной листок бумаги.

Я похолодел.

– Что это?

– Заявление Хлои об уходе. Она передала его утром с Сарой.

Прошла целая минута, прежде чем ко мне вернулся дар речи. За все это время тишину нарушил только вопрос Генри:

– Бен, братишка, что случилось?

– Я облажался, – в конце концов ответил я, протерев глаза основанием ладоней.

Отец опустился на стул. Выражение лица у него было сосредоточенное. Он сидел сейчас на том самом месте, где меньше месяца назад Хлоя с раздвинутыми ногами ласкала себя и мешала моему телефонному разговору.

Боже, как же я допустил, чтобы дошло до такого?

– Расскажи мне, что случилось.

Отец говорил очень тихо, но это было затишье перед бурей.

Я ослабил галстук, задыхаясь в клетке собственных ребер.

Хлоя меня бросила.

– У нас отношения. Вернее, были отношения.

Генри заорал: «Я это знал!» – одновременно с папой, который завопил: «У вас было что?»

– Все началось в Сан‑Диего, – быстро добавил я. – До Сан‑Диего мы просто…

– Трахались? – с готовностью выпалил Генри и заработал мрачный взгляд от отца.

– Да. Мы просто…

Мою грудь пронзила боль. В памяти всплыло ее лицо, такое, каким я его видел, наклоняясь для поцелуя. Ее нижняя губа, зажатая у меня в зубах. Ее смех, щекочущий мои губы.

– Как вам обоим известно, я вел себя как последняя сволочь. Она, конечно, отвечала мне полной взаимностью… – уверил их я. – А в Сан‑Диего это превратилось в нечто большее. Черт.

Я протянул руку к письму, но тут же отдернул пальцы.

– Она действительно уволилась?

Отец кивнул с совершенно бесстрастным выражением лица. Всю жизнь мне казалось, что у него такая суперсила: ничем ни выдавать своих чувств в те минуты, когда переживаешь сильнее всего.

– Вот почему мы придерживаемся определенных правил поведения на рабочем месте, Бен, – сказал он, чуть смягчив резкий тон уменьшительным именем. – Я думал, что ты будешь умнее.

– Знаю.

Я потер лицо, а затем сделал Генри знак присесть и рассказал им все: о своем пищевом отравлении, о встрече с Гульотти и о том, как Хлоя вполне компетентно меня заменила. Я пояснил, что мы уже практически решили быть вместе, когда в гостинице я столкнулся с Эдом.

– Ты на редкость тупой сукин сын, – заметил мой брат, когда я закончил рассказ.

Мне оставалось только согласиться с этим.

Сурово отчитав меня и уверив, что мы еще обсудим все мои многочисленные проступки, отец отправился к себе в кабинет, чтобы позвонить Хлое и предложить ей работать с ним до окончания практики. Он беспокоился не только о «Райан Медиа», хотя останься Хлоя в компании после получения степени, она легко могла бы стать одним из самых ценных сотрудников нашего отдела стратегического маркетинга. Дело было еще и в том, что в случае ухода из фирмы ей оставалось меньше трех месяцев на раскрутку нового проекта на новом месте, а комитет стипендии «Джей Ти Миллер» требовал строгий отчет по проделанной работе. Учитывая их влияние на бизнес‑школу, их отзыв должен был определить, сможет ли Хлоя окончить свою степень с отличием и получить личное рекомендательное письмо от генерального директора «Джей Ти Миллер».

Решение комитета могло стать блестящим началом ее карьеры или позорным финалом.

Мы с Генри весь следующий час просидели в каменном молчании: он свирепо смотрел на меня, а я упрямо пялился в окно. Я шкурой чувствовал, как ему хочется меня вздуть. Отец, вернувшись в мой кабинет, взял со стола заявление Хлои и начал складывать аккуратными треугольниками. Я все еще не решался взглянуть на эту бумажку. Хлоя напечатала письмо на компьютере. Впервые с момента нашей встречи мне больше всего на свете захотелось взглянуть на ее до смеха отвратительный почерк вместо ровных и безличных черно‑белых строк Times New Roman.

– Я сказал ей, что компания очень ее ценит, что наша семья любит ее и что все мы хотим, чтобы она вернулась. – Тут отец сделал паузу и посмотрел на меня. – Она ответила, что тем больше причин сделать все самостоятельно.

Чикаго превратился в альтернативную вселенную, где Билли Сианис никогда не проклинал бейсбольный клуб «Чикаго Кабс», Опра никогда не существовала, а Хлоя Миллс больше не работала на «Райан Медиа». Она уволилась. Она отказалась от одного из самых крупных проектов за всю историю «РМГ». И отказалась от меня.

Я вытащил папку с проектом для Пападакиса из ее стола. Юристы составили контракт, пока мы были в Сан‑Диего, и требовалось лишь поставить подписи. Хлоя могла бы посвятить последние два месяца своей магистерской программы усовершенствованию слайдов для презентации. Вместо этого она решила начать все с нуля на новом месте.

Как она ухитрялась раньше выносить от меня все и сломаться теперь, на такой малости? Неужели настолько важно было обращаться с ней, как с равной, в присутствии такого человека, как Гульотти? Ради этого она готова была пожертвовать всем, что нас связывало?

Я хрипло застонал, осознав, что уход Хлои напрямую связан с этим вопросом. Я был свято уверен, что мы можем сохранить наши карьеры и отношения – но ведь я уже проявил себя. А Хлоя была практиканткой. Ей всего лишь хотелось, чтобы я успокоил ее и убедил, что ее карьера не пострадает от нашего безрассудства. Вместо этого я сделал нечто прямо противоположное.

Надо признаться, меня изрядно удивило то, что офис не гудел от сплетен о моих подвигах. Похоже, во всю эту историю были посвящены только папа и Генри. Хлоя всегда хранила нашу тайну. Я гадал, знала ли Сара о том, что произошло, и поддерживала ли связь с Хлоей.

Вскоре мое любопытство было удовлетворено. Через несколько дней после того, как Чикаго стал другим, Сара без стука ворвалась в мой офис и провозгласила:

– Это совершенно идиотская ситуация.

Я отложил папку, которую держал в руках, и смерил Сару долгим ледяным взглядом.

– Хочу напомнить вам, что эта ситуация – не ваше дело.

– Мое, учитывая, что я подруга Хлои.

– Учитывая, что вы служащая «Райан Медиа» и работаете у Генри, нет.

Она смотрела на меня какое‑то время, после чего кивнула.

– Понимаю. И никому ничего не скажу, если вы об этом.

– Естественно, я об этом. Но также и о вашем поведении. Я не позволю вам вламываться в мой кабинет без стука.

Она была смущена, но непоколебима. Я начал понимать, почему они с Хлоей стали такими близкими подругами: у обеих упрямство граничило с безрассудством, и обе были верными до последнего.

– Хорошо, – сказала она.

– Можно поинтересоваться, зачем вы здесь? Вы ее видели?

– Да.

Я смотрел выжидательно. Я не собирался давить на Сару, но как же хотелось вскочить с кресла и вытрясти из нее все подробности.

– Ей предложили место на «Студио Маркетинг».

Я шумно выдохнул. Неплохая фирма, хотя и маленькая. Молодая компания, где было несколько отличных младших менеджеров, но, впрочем, и парочка настоящих козлов в руководстве.

– Кто ее руководитель?

– Парень по имени Джулиан.

Я прикрыл глаза, чтобы не выдать свою реакцию. Трой Джулиан был и у нас в правлении: свинья с непомерно раздутым эго и слабостью к юным красоткам, балансирующей на самой границе законности. Хлоя должна была знать это – так о чем же она думала? Давай соображай, кретин.

Возможно, она считала, что Джулиан даст ей проект, в котором она сможет существенно продвинуться за три месяца и набрать достаточно материала для презентации?

– Какой у нее проект?

Сара прикрыла дверь, чтобы информация осталась между нами.

– Корм для собак «Сэндерс».

Я вскочил, треснув ладонями по столу. Ярость душила меня, так что пришлось зажмуриться и взять себя в руки, чтобы не выплеснуть ее на ассистентку моего брата.

– Это крошечный проект.

– Она только студентка в магистратуре, мистер Райан. Конечно, это крошечный проект. Только тот, кто влюблен в нее, позволил бы ей работать с десятилетним маркетинговым контрактом на миллионы долларов.

Больше не взглянув на меня, она развернулась и вышла из кабинета.

Я не мог дозвониться Хлое ни на мобильный телефон, ни на домашний, и она не отвечала на емейлы, которые я посылал на почтовый ящик, указанный в личном деле. Она не звонила, не появлялась и ничем не показывала, что хочет поговорить со мной. Но когда вам кажется, что кто‑то вскрыл вашу грудь огромной киркой, когда вы лишаетесь аппетита и сна, то совершаете странные поступки. Например, находите домашний адрес вашей практикантки, едете туда в субботу в пять утра и терпеливо ждете, пока она выйдет из дома. А когда она весь день не выходит, то убеждаете охранника на входе, что вы – ее двоюродный брат и сильно беспокоитесь о ее здоровье.

Охранник проводил меня наверх и стоял за спиной, пока я стучал в ее дверь. Сердце готово было вырваться из груди. Я услышал шаги. Кто‑то подошел к двери. Я почти чувствовал тепло ее тела всего в нескольких дюймах от меня – нас разделяла лишь тонкая деревянная перегородка. В глазке мелькнула тень. А затем… молчание.

– Хлоя.

Она не открыла дверь. Но и не ушла.

– Детка, пожалуйста, открой. Нам надо поговорить.

Казалось, прошло не меньше часа, прежде чем я услышал:

– Я не могу, Беннетт.

Я прислонился лбом к двери, прижал к ней ладони. В этот момент мне сильно пригодилась бы суперсила. Огненные руки, или превращение в дым, или просто умение правильно подобрать слова. Сейчас даже это казалось невозможным.

– Я прошу прощения.

Тишина.

– Хлоя… Боже, я уже все понял, о'кей? Выругай меня за то, что я открыл в себе новые грани кретинизма. Скажи, чтобы я пошел на хрен. Все, что хочешь, – только не уходи.

Тишина. Но она все еще была за дверью. Я ее чувствовал.

– Я по тебе скучаю. Родная, я очень, очень скучаю по тебе.

– Беннетт, давай просто… не сейчас, ладно? Я не могу.

Она плакала? Я ненавидел себя за то, что не в силах был узнать это.

– Эй, приятель.

Судя по голосу охранника, меньше всего на свете он желал находиться здесь и вдобавок был рассержен из‑за моего вранья.

– Слушай, ты хотел сюда подняться не из‑за этого. По крайней мере, говорил ты другое. И, похоже, с ней все в порядке. А ну‑ка пошли.

Я вернулся домой и продолжил вечеринку, проглотив изрядное количество виски.

Две недели я играл на бильярде в паршивом баре и полностью игнорировал свою семью. Я взял отгул по болезни и днем вылезал из постели лишь затем, чтобы насыпать кукурузные хлопья в миску, или вновь наполнить стакан, или сходить в ванную, где регулярно показывал средний палец собственному отражению в зеркале. Я пребывал в депрессии и, поскольку никогда прежде ничего подобного не испытывал, понятия не имел, как из нее выкарабкаться. Мама пришла с покупками из продуктового и оставила пакет у меня на пороге. Отец каждый день отправлял мне голосовые сообщения с новостями по работе. Мина принесла мне еще виски.

И наконец, явился Генри, вооруженный только запасными ключами от моего дома, и вылил мне на голову ведро холодной воды, а потом предложил подкрепиться едой из китайского ресторанчика. Я уныло жевал, а он грозился развесить по всему дому фотографии Хлои, если я не очухаюсь и не вернусь на работу.

За несколько следующих недель Сара пришла к выводу, что я постепенно схожу с ума и нуждаюсь в еженедельной новостной сводке. Она старалась держаться в профессиональных рамках и рассказывала об успехах Хлои на ее новой работе у Джулиана. Проект шел хорошо. Сотрудники «Сэндерс» были от нее без ума. Она представила свой план кампании исполнительным директорам и получила добро. Все это меня не удивляло. Хлоя была лучше любого из их людей, причем во много раз.

Иногда Сара добавляла немного личной информации. «Хлоя вернулась в спортзал», «Хлоя выглядит лучше», или «Хлоя постригла волосы чуть покороче – смотрится очень симпатично», или «Мы все отправились в ресторан в субботу. По‑моему, ей понравилось, но она ушла рано». «Потому что у нее было свидание?» – подумал я, но затем отбросил эту мысль. Я не мог представить, что начну встречаться сейчас с кем‑то еще. Я знал, что между нами было что‑то особенное, и был почти уверен, что и Хлоя не станет ни с кем заводить отношений.

Но и этих новостей мне не хватало. Почему бы Саре не вытащить телефон и не снять потихоньку несколько кадров? Я надеялся, что наткнусь на Хлою в магазине или на улице. Несколько раз я заходил в «Ла Перлу». Но мы не встречались два месяца. Когда ты влюбляешься в женщину, с которой раньше просто занимался сексом, один месяц пролетает незаметно. Два – это вечность, если любимая женщина бросает тебя.

Так что когда наступил вечер накануне презентации и Сара объявила, что Хлоя готова и держит Джулиана в ежовых рукавицах, но стала «совсем худышкой и просто сама на себя не похожа», я наконец‑то собрался с духом.

Сев за стол, я открыл PowerPoint и файл с планом кампании Пападакиса. Рядом зазвонил служебный телефон. Я решил было не отвечать, потому что хотел сосредоточиться на работе и только на работе. Но на экране высветился незнакомый мне местный номер, и какая‑то часть моего мозга вообразила, что это может быть Хлоя.

– Беннетт Райан слушает.

В трубке прозвенел женский смех.

– Ты не только прекрасный, но еще и очень глупый подонок.

Председатель комиссии Ченг и другие ее члены вереницей вошли в комнату и приветливо со мной поздоровались, прежде чем занять места. Я просмотрела свои записи, трижды проверила соединение ноутбука и проектора и принялась ждать, пока в конференц‑зал зайдут последние зрители. Люди наливали себе воды, и в стаканах позвякивал лед. Коллеги тихо переговаривались друг с другом. Время от времени сквозь монотонный шум голосов прорывался более громкий взрыв смеха.

Коллеги.

Никогда я не чувствовала себя такой одинокой. Мистер Джулиан даже не удосужился явиться на презентацию, чтобы меня поддержать. Ничего удивительного.

Эта комната была так похожа на конференц‑зал в другом здании, расположенном в семнадцати кварталах отсюда. Утром я постояла перед «Райан Медиа Тауэр», мысленно поблагодарив всех работающих там. Ведь они сделали меня тем, кто я есть. А затем я пошла прочь, считая кварталы и пытаясь не обращать внимания на боль, сжимавшую сердце. Я знала, что Беннетта сегодня со мной не будет – терпеливого, теребящего свои запонки и все видящего даже за моим внешним спокойствием.

Я скучала по своему проекту. Я скучала по бывшим коллегам. Я скучала по высоким и жестким стандартам Беннетта. Но больше всего я скучала по тому мужчине, каким он стал для меня. Я ненавидела себя за то, что пыталась выбрать одного из двух Беннеттов и в результате осталась ни с чем.

Секретарша постучалась в дверь, а затем, приоткрыв створку, заглянула внутрь и встретилась взглядом со мной. Она сказала мистеру Ченгу:

– Мне надо, чтобы Хлоя сначала подписала несколько официальных бумаг. Это не займет много времени.

Я молча последовала за ней к выходу, потряхивая кистями рук и уговаривая себя не нервничать. Ты можешь это сделать, Хлоя. Двадцать несчастных слайдов, описывающих ничем не выдающуюся маркетинговую кампанию для местной фирмы по производству собачьего корма. Пятизначная цифра контракта. Проще простого.

Надо было только пройти через это, а затем убраться из Чикаго и начать все заново в сотнях миль отсюда. В первый раз с момента переезда город казался мне совершенно чужим. И все же я пока не чувствовала, что уехать отсюда – это правильное решение.

Вместо того чтобы остановиться у стола секретарши, мы двинулись дальше по коридору в другой конференц‑зал. Женщина открыла дверь и жестом предложила мне пройти вперед. Но вместо того, чтобы последовать за мной, она вдруг закрыла дверь, оставив меня в одиночестве.

Дата добавления: 2014-12-11 | Просмотры: 941 | Нарушение авторских прав