АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Часть первая 11 страница

В лифте Хлоя упомянула, что ее подруга Джулия была поставщиком большей части столь любимого и ненавидимого мной гардероба. Сегодняшний утренний комплект, состоявший из обтягивающей юбки‑карандаша и темно‑синей блузки, тоже попал в мой список. Я несколько раз пытался убедить Хлою, что нам надо вернуться в комнату и кое‑что взять, но она только иронически поднимала бровь и спрашивала:

– Взять что‑нибудь? Или кого‑нибудь?

Я старался не обращать внимания на насмешки, но сейчас жалел о том, что не уговорил ее на еще один заход перед началом конференции. Интересно, удалось бы?

– Почему бы не подняться обратно в комнату? – шепнул я мисс Миллс на ухо, когда она принялась тщательно вчитываться в постер какого‑то студента‑младшекурсника, посвященный ребрендингу небольшой компании сотовой связи.

Графики были прикреплены скотчем прямо к щиту для постеров. Что за убожество.

– Ш‑ш‑ш.

– Хлоя, тут ты не узнаешь ничего нового. Давай сходим, возьмем по чашечке кофе, и, может, ты даже отсосешь мне в ванной.

– Твой отец говорил мне, что лучшие идеи могут прийти из самых неожиданных источников, и велел читать все, что попадается под руку. К тому же это мои коллеги по университету.

Я подождал, покручивая запонку, но, похоже, вторую часть моего заявления она комментировать не собиралась.

– Отец понятия не имеет, о чем говорит.

Естественно, она рассмеялась. Отец ежегодно попадал в рейтинг двадцати пяти лучших гендиректоров практически с моего рождения.

– Минет – не обязательный пункт программы. Я могу трахнуть тебя у стены, – прошептал я, прочистив горло и убедившись, что никто нас не слышит. – Или уложить тебя на пол, раздвинуть ноги и вылизать так, что ты кончишь.

Чуть вздрогнув, она улыбнулась студенту у следующего постера и направилась туда. Какой‑то мужчина протянул мне руку и спросил:

– Простите, вы не Беннетт Райан?

Я кивнул и рассеянно ответил на рукопожатие, глядя, как Хлоя удаляется.

Та часть зала, где мы стояли, была почти пуста, если не считать студентов. Но даже они начали разбредаться к более интересным стендам, где крупные компании – в основном спонсоры конференции – вывесили свои глянцевитые, пестрящие логотипами постеры, чтобы помочь новичкам привлечь на презентацию больше зрителей. Хлоя, склонившись над блокнотом, записала что‑то. «Ребрендинг для „Дженкинс Файненшл“»?

Я перевел взгляд с ее руки на лицо, сосредоточенно нахмурившееся. Она не вела проект для «Джейкинс Файнешнл». Более того, он не был и моим. Это был небольшой проект, которым спустя рукава занимался один из младших менеджеров. Неужели моя практикантка была в курсе, насколько эта фирма пострадала от нашей неуклюжей маркетинговой кампании?

Прежде чем я успел задать вопрос, она уже перешла к следующему постеру. Я был совершенно заворожен видом работающей Хлои. Раньше я никогда не позволял себе наблюдать за ней в открытую, а глядя исподтишка, успел заметить лишь, что она исключительно умна и настойчива. Я даже не догадывался, насколько хорошо она знакома с делами компании.

Мне хотелось как‑нибудь ее похвалить, но все слова в голове путались, а в груди разрасталось странное чувство – как будто высокая оценка ее работы спутала бы мне карты.

– Твой почерк стал лучше.

Она улыбнулась мне, щелкая ручкой.

– Отвали.

Член шевельнулся у меня в брюках.

– Я просто бесполезно трачу с тобой время.

– Тогда почему бы тебе не поручкаться с исполнительными директорами в зале для торжеств? У них там завтрак. Те самые маленькие шоколадные маффины, от которых тебя якобы воротит.

– Сейчас я бы съел что‑то, но не маффин.

Легкая улыбка тронула ее губы. Она не сводила с меня глаз, пока другая студентка рассыпалась в приветствиях.

– Я следила за вашей карьерой, сколько себя помню, – с придыханием прощебетала незнакомка. – И слушала ваше выступление здесь в прошлом году.

Улыбнувшись, я ответил ей рукопожатием, настолько кратким, насколько позволяли приличия.

– Спасибо, что подошли.

Мы добрались до конца прохода, и я взял Хлою за локоть.

– До моей встречи еще целый час. Ты хоть понимаешь, что со мной делаешь?

Наконец‑то она подняла глаза. Зрачки у нее расширились настолько, что радужка казалась почти черной, а губы сочно блестели.

– Думаю, тебе придется отвести меня в номер и показать.

Хлоя все еще шарила по чемодану в поисках новых трусиков, а я уже на пять минут опаздывал на встречу, назначенную на час дня. Мне предстояло встретиться с Эдом Гульотти, руководителем коммерческой службы одной небольшой фирмы в Миннеаполисе. Мы часто заключали субподрядные договора с его фирмой, когда дело касалось незначительных сделок, а сейчас хотели передать им контракт покрупнее, чтобы посмотреть, как они справятся. Застегивая молнию, я утешался мыслью, что и сам Эд хронически опаздывал.

Однако на сей раз Эд не опоздал. Он уже ждал меня в одной из переговорных гостиницы. Двое его молодых помощников сидели рядом, сияя улыбками и источая энтузиазм.

Я терпеть не мог опаздывать.

– Эд, – сказал я, протягивая руку.

Он представил меня своим ребятам, Дэниелу и Сэму. Они по очереди пожали мне руку, но в тот момент, когда я добрался до Сэма, он вдруг уставился на дверь за моим плечом.

В комнату вошла Хлоя. Сейчас, с распущенными волосами, она выглядела невероятно сексуально, но при этом профессионально. Непонятным образом моя прекрасная ассистентка ухитрилась скрыть тот факт, что пару минут назад шумно кончила на письменном столе у себя в номере.

Гульотти и его парни жадно следили за ней, пока она шла через комнату, отодвигала стул и усаживалась рядом со мной. Сев, Хлоя повернулась ко мне и чуть улыбнулась. Ее губы налились кровью и припухли, а на подбородке виднелось небольшое красное пятнышко. След от моей щетины. Ну и дела.

Я откашлялся, ожидая, пока все наконец‑то обернутся ко мне.

– Давайте приступим.

Это была вполне рядовая встреча – я уже тысячи раз проводил такие. Я описал проект в самых общих терминах, никакой конфиденциальной информации, и, конечно, Гульотти сказал мне, что его ребята отлично с этим справятся. Познакомившись с ними, я пришел к тому же заключению. Мы запланировали еще одну встречу на завтра. Я должен был представить проект во всех деталях и официально передать им. Совещание продлилось не более четверти часа, и у меня еще оставалось полно времени до двухчасовой встречи. Я оглянулся на Хлою, вопросительно подняв бровь.

– Еда, – со смехом сказала она. – Давай поедим.

Остаток дня был продуктивным, но я работал на чистом автопилоте. Если бы кто‑нибудь спросил меня, о чем именно говорилось на совещаниях, мне бы понадобилось немало времени, чтобы припомнить детали. Приходилось благодарить Хлою и ее привычку все дотошно конспектировать. Ко мне подходило множество коллег, и, вероятно, в течение дня я пожал сотни рук, но запомнил только ее прикосновения.

Она постоянно отвлекала меня, и больше всего меня беспокоило то, что правила игры изменились. Мы по‑прежнему находились в рабочей обстановке, но все остальное было совершенно новым, и в этом новом мире мы могли играть любые выбранные нами роли. Желание обладать ею стало даже сильнее, чем тогда, когда требовалось держать дистанцию. Вечером, во время речи в честь открытия конференции, я снова безуспешно попытался переключиться на что‑нибудь более полезное. Я сидел прямо у сцены, и более того, всего год назад я сам выступал на открытии конференции, и все же мне никак не удавалось сосредоточиться. Краем глаза я заметил, как Хлоя переменила позу, и рефлекторно оглянулся на нее. Когда наши взгляды встретились, все остальные звуки слились в монотонный шум, звенящий вокруг, но не способный пробиться в сознание. Не задумавшись ни на секунду, я наклонился к ней. Она наклонилась навстречу, и по ее губам скользнула озорная улыбка.

Я вспомнил сегодняшнее утро и очевидную панику Хлои. Я, напротив, был странно спокоен, как будто все, что мы сделали, вело именно к этой секунде, к осознанию того, как легко просто быть вместе. Звонок мобильника где‑то за спиной вырвал меня из транса и заставил обернуться. Выпрямившись в кресле, я удивился тому, как сильно, оказывается, перегнулся через стол. Оглядевшись по сторонам, я замер. На меня смотрела пара незнакомых глаз.

Незнакомец понятия не имел, кто мы, и не знал, что Хлоя работает на меня, – он просто взглянул на нас и быстро отвернулся. Но в тот миг чувство вины, которое я столь тщательно подавлял, обрушилось на меня с двойной силой. Все здесь знали, кто я такой, но никто не был знаком с ней. Если бы стало известно, что мы спим друг с другом, предвзятое мнение в нашем кругу было бы обеспечено Хлое до конца карьеры.

Быстро покосившись на Хлою, я понял, что она заметила написанную на моем лице панику. Остаток лекции я смотрел только вперед, ни разу не взглянув на нее.

– Ты в порядке? – спросила она в лифте, нарушив тяжелое молчание, сопровождавшее нас все четырнадцать этажей.

– Да, просто… – Я почесал в затылке, избегая ее взгляда. – Я просто думал.

– Вечером я собиралась прогуляться с друзьями.

– Неплохая мысль.

– У тебя встреча со Стивенсоном и Ньюберри в семь. Мне кажется, вы встречаетесь в том суши‑баре, что тебе нравился, в квартале Гасламп.

– Я помню, – ответил я, расслабляясь по мере того, как беседа переходила в привычное рабочее русло. – Напомни, как зовут их ассистентку? Она всегда приходит на встречи.

– Эндрю.

Я удивленно взглянул на нее.

– С каких пор «Эндрю» стало женским именем?

– У них новый ассистент.

Как, черт побери, она это узнала? Хлоя улыбнулась.

– Он сидел рядом со мной на открытии и спросил, буду ли я сегодня на ужине.

Я тут же подумал, не тот ли это глазастый незнакомец. Возможно, он спрашивал потому, что заметил, как я на нее смотрю? Я начал бормотать нечто невразумительное, но Хлоя быстро перебила меня:

– Я сказала ему, что у меня другие планы.

Мое беспокойство вернулось. Я хотел, чтобы она пошла со мной сегодня вечером. Скоро она уже не будет моей практиканткой. Смогу ли я тогда остаться ее любовником? И могу ли я сейчас оставаться ее боссом?

– Тебе бы хотелось пойти?

Она покачала головой, глядя в дверь. Мы уже доехали до тридцатого этажа.

– Я лучше займусь своими делами.

Недолгая поездка от ресторана до гостиницы прошла в тишине и одиночестве. Компанию мне составляла только безнадежная путаница в голове. Я пересек просторный холл, поднялся на лифте и автоматически направился в сторону номера Хлои, но тут сообразил, что мы вообще‑то живем не вместе. Я не смог вспомнить, какая из комнат моя, и проверил три двери на этаже, после чего сдался, спустился в лобби и уточнил у портье. Только вернувшись, я понял, что мой номер находится по соседству с ее комнатой.

С виду он был зеркальным отражением номера Хлои, но и только. Этот душ не смывал с нас завесу условностей прошлой ночью; на этой кровати мы не спали в объятиях друг друга. Эти стены не слышали ее стонов, когда она полностью раскрывалась подо мной. Этот письменный стол не пострадал от быстрого утреннего секса. Проверив телефон, я обнаружил два пропущенных звонка от брата. Просто великолепно. В обычной ситуации я бы уже несколько раз переговорил с отцом и братом, рассказал бы им о встречах или о потенциальных клиентах, с которыми удалось пообщаться. Но пока что я так никому и не позвонил. Еще немного, и они точно поймут, что голова у меня на этой неделе занята чем‑то другим.

Было уже одиннадцать вечера. Интересно, она все еще гуляла с друзьями или уже вернулась? Может, она лежала там, за стеной, без сна, мучаясь сомнениями так же, как и я? Инстинктивно я потянулся к телефону и набрал номер ее комнаты. Раздалось четыре гудка, после чего включился автоответчик. Я повесил трубку и позвонил ей на мобильный.

Она ответила после первого же гудка.

– Мистер Райан?

Меня передернуло, хотя чему тут удивляться? Она была с другими студентами и, конечно, не могла назвать меня Беннеттом.

– Привет. Я… э‑э, я просто хотел удостовериться, что ты сможешь добраться до гостиницы.

В трубке раздался ее смех, заглушенный шумом голосов и громкой музыкой.

– Тут снаружи примерно семьдесят штук такси. Так что я просто возьму одно из них, когда соберусь обратно.

– И когда же это будет?

– Когда Мелисса покончит с этим бокалом и, вероятно, еще с парочкой. И когда Ким станцует с каждым похотливым самцом в этом клубе. В общем, до восьми утра точно управлюсь.

– Ты, никак, откровенно наглеешь? – спросил я, широко ухмыльнувшись.

– Ага.

– Ладно, – вздохнул я. – Просто пошли мне смс, что у тебя все в порядке, когда вернешься.

Немного помолчав, она ответила:

– Пошлю.

Я нажал на отбой и швырнул мобильник на кровать, а затем чуть ли не целый час просто сидел и смотрел себе под ноги. Я даже не представлял, что мне делать одному.

В конце концов я встал и отправился вниз.

Я все еще торчал в холле, когда в два часа ночи Хлоя вернулась, с раскрасневшимися щеками и сияющей улыбкой. Входя в дверь отеля, она как раз прятала телефон обратно в сумочку. Мобильник у меня в руке звякнул. Я взглянул на экран.

«Я добралась нормально».

Она прошла мимо стойки регистрации, направляясь прямиком туда, где на диванчике у лифтов сидел я. Увидев меня, сонного, в помятом костюме, Хлоя остановилась как вкопанная. Я был уверен, что на голове у меня творится что‑то ужасное, так как все это время чертовски волновался. И тут я внезапно задумался, что вообще тут делаю, зачем жду ее, как ревнивый муж? Я лишь понимал, что не могу в одиночку решить нашу судьбу. Надо было как можно скорее во всем разобраться.

– Беннетт? – спросила она, неуверенно оглянувшись на подругу.

Та помахала на прощание и двинулась к лифту. Мне было плевать, что подумает эта студентка, но я чувствовал на себе ее взгляд, пока двери лифта не закрылись.

На Хлое было маленькое черное платье и туфли с такими каблуками, что я бы подал петицию о назначении их обязательной униформой практикантов. По крайней мере пока не кончится ее практика. Тонкие ремешки перекрещивались от ее выкрашенных розовым лаком ноготков и до середины голеней. Мне тут же захотелось сорвать с нее платье и оттрахать прямо на диване, держась за эти каблуки.

– Привет, – пробормотал я, зачарованно пялясь на представшие передо мной ноги длиной в несколько миль.

Она подошла ближе и остановилась всего в шаге от меня.

– Что ты здесь делаешь?

– Жду.

Я отчаянно пытался не выдать своих чувств – то, как она на меня действует, как я мечтаю о том, чтобы намотать на кулак ее волосы, как представляю подушечки моих больших пальцев, целиком накрывающие ее крошечные розовые соски и ее нежный клитор, нежней, чем у любой из моих бывших женщин. Я хотел распробовать ее на вкус, от пальцев ног до мочек ушей, и высказать все, что об этом думаю.

– Ты пьян?

Я покачал головой. Не в прямом смысле.

– Кто‑то заметил, как я смотрел на тебя сегодня.

– Я знаю, – она провела рукой по моим волосам. – Во время приветственной речи. Я увидела, как изменилось твое лицо.

– Я запаниковал.

Хлоя ничего на это не ответила, только засмеялась, негромко и хрипловато.

– Я не беспокоюсь о том, что подумают обо мне. Меня тревожит, что подумают о тебе, – сказал я.

Она резко вдохнула, и ее пальцы сжались сильней. Я посмотрел ей в лицо. Похоже, Хлоя была потрясена. Но как она может не понимать, как сильно я на нее запал? Я был уверен, что каждый мой взгляд говорит об этом. Как всегда, мне хотелось обхватить ее руками, притянуть к себе, шлепнуть по заднице, дернуть за волосы, когда я кончу. Снова укусить ее за грудь. Пройтись зубами по спине. Ущипнуть за бедро и затем нежно погладить больное место. Но еще мне хотелось любоваться ей, когда она спит, а затем взглянуть ей в глаза, когда проснется, и сразу узнать, что она чувствует ко мне, по этому первому утреннему, еще затуманенному сном взгляду.

Я начал понимать, что это не просто секс и не просто болезненная зависимость. Секс просто был кратчайшим путем к тому, чем я хотел обладать. Я влюблялся в нее, влюблялся так быстро и сильно, что терял почву под ногами.

И это было чертовски страшно.

Я решил сказать ей правду.

– Мне нужна еще одна ночь.

С шумом втянув воздух, она уставилась на меня – и только тут мне в голову пришла мысль, что она может не разделять моих чувств.

– Не бойся сказать «нет». Просто мне… – Я запустил пальцы в волосы и взглянул на Хлою. – Просто мне бы хотелось провести с тобой и эту ночь.

– Да ты просто ненасытный.

– Ты и не представляешь, насколько.

Наверху, в ее номере, под ее простынями, когда она обвилась вокруг меня, втянула меня в себя, все остальное потеряло значение. Ее запах и стоны совершенно свели меня с ума, и мои толчки были дикими и сильными. Она была насквозь мокрой – кожа снаружи и плоть внутри, горячая и скользкая, втягивала меня все глубже. Обвив ногами мои бедра, она со смехом опрокинула меня на кровать и уселась сверху, и принялась скакать, изогнувшись назад, откинув голову и вцепившись пальцами мне в живот. Ее кожа влажно блестела. Я сел, потому что мне необходимо было чувствовать, как ее грудь скользит по моей. Затем я снова толкнул ее на кровать и навис над ней. На сей раз ее ноги лежали у меня на плечах, а губы дрожали, не в силах выговорить ни слова.

Ее ногти впились мне в спину, и я прошипел «да» и «еще» – мне хотелось, чтобы она пометила меня, оставила след, способный продержаться до завтрашнего утра.

Она кончила, и еще, и еще, дергая себя за волосы, как одержимая. Я повалился на нее, срываясь на дикий крик и пытаясь сказать то, что мы оба уже и так знали: мир за пределами этой комнаты не имеет никакого значения.

Возвращение с орбиты было медленным. Не расплетая рук и ног, мы несколько часов говорили о том, как прошел этот день, о встрече с Гульотти, о деловом ужине Беннетта и моей прогулке с друзьями. Мы говорили о сломанном столе и о том, что я взяла с собой только недельный запас свежего белья, так что рвать трусики отныне запрещалось.

Мы говорили обо всем, не считая того хаоса, в который он погрузил мое сердце.

Я провела пальцем по его груди. Беннетт накрыл мой палец рукой, поднес к губам и сказал:

– С тобой так приятно разговаривать.

Рассмеявшись, я откинула волосы у него со лба.

– Ты говоришь со мной каждый день. И под «говоришь» я имею в виду кричишь, хлопаешь дверью и корчишь гримасы…

Кончиками пальцев он принялся выписывать спирали по моему обнаженному животу, заставив меня потерять мысль.

– Ты знаешь, о чем я.

Я знала. Я точно знала, о чем он говорит, и хотела бы растянуть этот миг, чтобы он продолжался вечно.

– Так расскажи мне что‑нибудь.

Он взглянул мне в лицо и улыбнулся, немного нервно.

– Что бы тебе хотелось знать?

– Честно? Мне хотелось бы знать все. Но давай начнем с малого. Расскажи‑ка мне о женщинах Беннетта Райана.

Он провел длинным пальцем по лбу и рассмеялся:

– С малого? Ты уверена? Хорошо‑о‑о.

Откашлявшись, Беннетт снова взглянул на меня.

– Парочка в старшей школе. Несколько в колледже, несколько в университете. Еще несколько после университета. И затем один долгий роман во Франции.

– Подробности?

Я накрутила на палец прядь его волос, в глубине души надеясь, что не требую от него слишком многого.

Но, к моему удивлению, он ответил без колебаний:

– Ее звали Сильвия. Она работала юристом в небольшой парижской фирме. Мы встречались три года и расстались за пару месяцев до моего возвращения домой.

– Так вот почему ты вернулся?

Уголок его рта изогнулся в усмешке.

– Нет.

– Она разбила тебе сердце?

Усмешка превратилась в широкую улыбку.

– Нет, Хлоя.

– Тогда ты разбил ей сердце?

Зачем я вообще это спрашивала? Неужели я хотела, чтобы он сказал да? Я знала, что он из тех, кто разбивает сердца. Если честно, я была почти уверена, что он разобьет мое.

Наклонившись, он поцеловал меня и несколько секунд посасывал мою нижнюю губу, прежде чем ответить.

– Нет. Просто разошлись. До тебя в моей любовной жизни совершенно не было драмы.

Я рассмеялась.

– Рада, что сумела внести что‑то новое.

Смех Беннетта отдался дрожью в моем теле, потому что его губы были прижаты к моей шее.

– Что да, то да.

Длинные пальцы скользнули вниз по животу, бедрам и, наконец, устроились у меня между ног.

– Твоя очередь.

– Получить оргазм? Да, пожалуйста.

Беннетт лениво обвел пальцем мой клитор, прежде чем проникнуть внутрь. Он знал мое тело лучше, чем я. Когда же мой сварливый босс успел так меня изучить?

– Нет, – тихо сказал он. – Твой черед исповедоваться.

– Я не могу думать, когда ты это делаешь.

Поцеловав меня в плечо, он снова убрал руку на живот и принялся выводить там круги. Я нахмурилась, но Беннетт этого не заметил. Он был слишком увлечен скольжением своих пальцев по моей коже.

– Черт, у меня было столько мужчин. Прямо не знаю, с чего начать.

– Хлоя, – с нажимом произнес он.

– Парочка в старшей школе, один в колледже.

– Ты спала только с тремя мужчинами?

Я отодвинулась, чтобы взглянуть на него.

– Привет, Эйнштейн. Я спала с четырьмя мужчинами.

По его лицу разлилась самодовольная усмешка.

– Понятно. И несомненно, я далеко обставил их всех?

– А я?

Его ухмылка исчезла. Он удивленно моргнул.

– Да.

Это было сказано искренне. Что‑то внутри меня растаяло, разлившись мягким теплом. Потянувшись, я поцеловала Беннетта в подбородок, чтобы скрыть, как на меня подействовали его слова.

– Хорошо.

Покрывая поцелуями его плечо, я счастливо застонала. Мне нравился его вкус, нравилось вдыхать его чистый полынный запах. Погрузив пальцы ему в волосы, я притянула Беннетта вниз, так что могла целовать и покусывать его подбородок, шею и плечи. Он держался очень тихо, нависая надо мной и не отвечая на поцелуи.

Какого черта?

Он набрал воздуха, чтобы заговорить, но затем снова закрыл рот. Каким‑то образом я ухитрилась оторваться от него и выговорить:

– В чем дело?

– Я понимаю, что ты считаешь меня неисправимым бабником, но вообще‑то это для меня важно.

– Что для тебя важно?

– Я хочу услышать, как ты это говоришь.

Я уставилась на него. Он пристально смотрел на меня, и его глаза наливались знакомой сердитой зеленью. Мысленно промотав в голове последние несколько минут, я попыталась понять, о чем он.

Ох.

– О да.

Его брови сошлись на переносице.

– «О да» что, мисс Миллс?

Меня обдало жаром. Сейчас его голос звучал по‑другому. Жестко. Повелительно. И дьявольски сексуально.

– Да, ты далеко обставил их всех.

– Так‑то лучше.

– По крайней мере, пока что.

Перекатившись по кровати, он взгромоздился на меня, сжав запястья моих рук и придавив к подушке над головой.

– Не дразни.

– Не дразни? Да ладно, – сказала я, судорожно дыша.

Его член прижался к моему бедру. Я хотела, чтобы он был выше. Чтобы он скользил во мне.

– Мы только и делаем, что дразним друг друга.

Как будто решив доказать, что это не так, он сжал член и ввел в меня, обвив мою ногу вокруг своего бедра. Не двигаясь, он смотрел на меня сверху вниз. Его губа чуть подергивалась.

– Прошу, двигайся, – прошептала я.

– Тебе бы этого хотелось?

– Да?

– А если я не буду?

Прикусив губу, я попыталась состроить гневную гримасу. Улыбнувшись, он хрипло выдохнул:

– Вот как надо дразнить.

– Пожалуйста!

Я попробовала двигать бедрами, но он повторял мои движения, так что трения не было.

– Хлоя, я никогда тебя не дразню. Я трахаю тебя до потери сознания.

Я рассмеялась. Он закрыл глаза, потому что при смехе мои мышцы сжались сильнее, плотней обхватывая его.

– Не то чтобы изначально ты была слишком сознательной, – сказал он, кусая меня в шею. – А теперь скажи мне, как тебе хорошо со мной.

Что‑то в голосе Беннетта – нотка уязвимости или то, как он дрогнул на последних словах, – показало мне, что мой босс не шутил.

– Никто раньше не доводил меня до оргазма. Ни языком, ни пальцами, вообще никак.

Беннетт и до этого почти не двигался, хотя явные признаки напряжения выдавали его: плечи дрожали, а дыхание было отрывистым, словно все тело готовилось взорваться в этой путанице из простыней. Но когда я сделала свое признание, он полностью застыл.

– Ни один?

– Только ты. – Я приподнялась, чтобы чуть куснуть его за подбородок. – Я бы сказала, что это дает тебе право называться лучшим.

Он выдохнул мое имя, и его бедра двинулись – назад и вперед. И снова назад и вперед. С разговорами было покончено: его рот нашел мои губы, а затем подбородок, шею и уши. Его рука, скользнув по моей груди, легла на лицо.

И вот когда мне уже казалось, что мы оба растворились в едином ритме и до оргазма осталось совсем чуть‑чуть, так что я вдавила пятки ему в зад – быстрее, глубже! – вот тогда он прошептал:

– Жаль, что я этого не знал.

– Почему? – чуть слышно выдохнула я.

«Быстрее! – кричало мое тело. – Сильнее!»

– Думаешь, ты вел бы тогда себя со мной по‑человечески?

Он расцепил мои ноги, перевернул меня и поставил на колени.

– Без понятия. Просто лучше бы я знал, – прохрипел он, снова входя в меня. – Боже. Как глубоко.

Его движения были плавными, как колыхание ряби на воде, как скольжение солнечного луча по комнате. Пружины матраса сердито скрипели под нами. От силы толчков я сползала вверх по кровати.

– Почти, – смяв пальцами простыни, я молила его продолжать. – Я почти. Сильнее.

– Боже. Я скоро кончу. Давай уже, – он рассчитывал каждое движение, понимая, что вскоре уже ничего изменить не сможет. – Кончай!

Его лицо, голос, запах – все это переполнило сознание, и я послушно взорвалась в оргазме под ним.

Беннетт резким толчком вошел в меня. А затем все его мышцы судорожно сжались, и он кончил.

– Черт, черт, черт… – выдохнул он мне в волосы, а затем затих, навалившись на меня недвижной тяжестью.

Кондиционер, лязгнув, включился и начал монотонно гудеть. Отдышавшись, Беннетт скатился с меня и провел ладонью по моей потной спине.

– Хлоя?

– М‑м‑м?

– Я хочу больше, чем просто секс.

Он говорил так медленно и невнятно, что казался спящим.

Я замерла. Все мысли у меня в голове смешались.

– Что ты сказал?

Он с усилием разлепил веки и взглянул на меня.

– Я хочу быть с тобой.

Приподнявшись на локтях, я уставилась на него сверху вниз, не в состоянии выдавить ни слова.

– Так спать хочется.

Закрыв глаза, Беннетт уронил на меня тяжелую руку и притянул к себе.

– Иди сюда, детка.

Вжавшись лицом мне в шею, он пробормотал:

– Если тебе не хочется, ничего страшного. Я приму все, что ты скажешь. Просто разреши остаться с тобой до утра, ладно?

Внезапно мне совершенно расхотелось спать. Я уставилась в темную стену под мерное гудение кондиционера. Мне было страшно оттого, что эти слова способны все изменить, но еще страшней оттого, что он мог просто не понять, о чем говорит, и завтра ничего не изменится.

– Ладно, – шепнула я во мрак, прислушиваясь к его медленному, ровному дыханию.

Перевернувшись, я для удобства сунула подушку под спину. Его запах вырвал меня из сна, но простыни на другой стороне кровати были пустыми и прохладными. Беннетта в постели не было. Обернувшись к двери ванной, я попыталась уловить хоть какие‑то звуки. Однако ничего не услышала.

Я продолжала лежать в кровати, сжимая его подушку. Глаза начинали слипаться. Мне хотелось дождаться его. Мне надо было почувствовать, как его теплое тело прижимается ко мне, а сильные руки обнимают. Я воображала, как он держит меня в объятиях и шепчет на ухо, что все это по‑настоящему, что утро ничего не изменит. Довольно скоро веки сами собой закрылись, и я вновь погрузилась в беспокойный сон.

Спустя какое‑то время я вновь проснулась, и вновь в одиночестве. Быстро повернувшись, я взглянула на часы – 5:14 утра.

Какого черта? Порыскав в темноте, я накинула на себя первое, что попалось под руку, и подошла к ванной.

– Беннетт?

Ни звука.

Я легонько постучала.

– Беннетт?

Из‑за двери раздался стон и негромкое шуршание.

– Просто оставь меня в покое.

Его хриплый голос гулко отражался от стен ванной.

– Беннетт, с тобой все в порядке?

– Мне нехорошо. Все будет нормально, возвращайся в кровать.

– Я могу тебе что‑нибудь принести?

– Я в порядке. Пожалуйста, просто ложись.

– Но…

– Хлоя, – прорычал он с явным раздражением.

Я развернулась, не понимая, что делать, и борясь со странным, тревожным чувством. Ни разу не видела его больным. Я проработала с ним почти год, и у него даже насморка за все это время не было. Он явно не хотел, чтобы я топталась под дверью ванной, но и заснуть мне бы теперь точно не удалось.

Дата добавления: 2014-12-11 | Просмотры: 940 | Нарушение авторских прав