АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ПСИХОЛОГИИ. ■ Становление и развитие клинической психологии

КЛИНИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

■ Становление и развитие клинической психологии

■ Теоретико-методологические основы клинической психологии

■ Нейропсихология

■ Патопсихология

■ Основы психосоматики

■ Психология аномального развития

■ Психология отклоняющегося поведения

■ Основы психологического воздействия в клинике

■ Психологическое сопровождение диагностического и терапевтического

процесса

■ Клиническая психология в экспертной практике

■ Организационные аспекты деятельности клинического психолога

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ КЛИНИЧЕСКО

ПСИХОЛОГИИ

Становление клинической психологии как одной из основных прикладных отраслей психологической науки неразрывно связано с развитием, как самой психологии, так и медицины, физиологии, биологии, антропологии; ее ис­тория начинается с античных времен, когда психологические знания зарож­дались в недрах философии и естествознания.

Возникновение первых научных представлений о психике, выделение на­уки о душе, формирование эмпирических знаний о психических процессах и их нарушениях связано с развитием античной философии и достижениями античных врачей в анатомии и медицине. Так, Алкемон Кротонский (VI в. до н. э.) впервые в истории знания выдвинул положение о локализации мыслей в головном мозге. Вслед за ним мозг как орган психики рассматри­вал и Гиппократ. Среди большого наследия осталось разработанное им уче­ние о темпераменте с классификацией человеческих типов на соматической основе (гуморальная концепция). Александрийскими врачами Герофилом и Эразистратом, проводившими вскрытия человеческих тел, были дифферен­цированы нервы и обнаружены различия между их чувствительными и дви­гательными волокнами. Ими был детально описан мозг и обращено внима­ние на кору с ее извилинами, что отличало человека по умственным способ­ностям от животных.

Анатомо-физиологические сведения эллинов объединил и дополнил рим­ский врач Гален (II в. до н. э.). В его учении впервые появились первичные представления о психическом факторе как возможном источнике движения. Сочинения Галена были настольной книгой врачей вплоть до XVII в. Воз­зрения античных врачей базировались на различных течениях идеалистической философии того времени (гностицизме, иудейско-александрийской филосо­фии, неоплатонизме, патристике и др.), в которых душа отождествлялась с жизненным началом — в сферу душевных феноменов включались все про­цессы, обеспечивающие слаженную работу организма.

Следующим, довольно длительным периодом, являлись Средние века, про­низанные безудержным мистицизмом и религиозным догматизмом, гонениями на естествоиспытателей и кострами инквизиции. Вначале связь с антич­ным миром была достаточно сильна. Обучение строилось на основе антич­ной философии и естественнонаучных достижений Гиппократа, Галена, Ари­стотеля. Затем знание приходит в упадок, наступают времена мистики и каббалистики, расцветает алхимия и вплоть до XIII в. длятся «темные» годы. Психология в Средние века приобретает этико-теологический характер, опи­раясь на томистскую философию Фомы Аквинского. Развитие представлений о психике в этот период резко замедлилось. Вместе с тем на Востоке накапли­вались знания об анатомо-физиологических особенностях человеческого орга­низма как основе душевной жизни. После падения Александрии, в библиоте­ках которой хранились рукописи греко-римской медицины, ученые и врачи нашли приют в Персии, вскоре завоеванной арабами. Таким образом, остатки вывезенных рукописей попали к арабским ученым, и с середины VII в. в на­уке стали распространяться идеи воскресшего эллинизма. В трудах Авицен­ны (Ибн-Сины), Альгазена, Аверроэса (Ибн-Рущда) акцент ставился на обус­ловленности психических качеств и их расстройств естественными причинами, подчеркивалась зависимость психики от условий жизни и воспитания.

С XIV в. в Италии начинается новая эпоха Возрождения, характеризую­щаяся деятельностью великих гуманистов Данте, Петрарки, Боккаччо. Их твор­чество приводит вновь, как в античности, к «открытию» Человека. Изобрете­ние книгопечатания Гутенбергом в Германии (XV в.) осветило путь гума­низма к реализации своей просветительской задачи. Открытия Коперника, Бруно, Галилея находились у истоков классической науки Нового времени. Бурно развивались медицина, анатомия и физиология в разных странах Европы. Парацельс представил новый взгляд на природу человеческого орга­низма и методы лечения болезней. Анатомическая школа Везалия, пришед­шая на смену анатомии Галена, в поисках материального субстрата психи­ческих процессов, детально описала плотное вещество мозга, что позволило исследователям того времени вновь вернуться к представлениям о неделимо­сти психического. Немецкие схоласты Гоклениус и Кассман впервые ввели в научное обращение термин «психология» (1590). Возросший интерес к пси­хологическим явлениям обеспечил фактическую базу для более поздних ус­пехов психологического анализа Бэкона и Декарта.

Английский философ Бэкон отказался от изучения общих вопросов, свя­занных с природой возникновения души, и сконцентрировал свои научные усилия на эмпирическом описании ее процессов. Отказ от изучения души как особого предмета и переход к исследованию душевных процессов готовили предпосылки для становления новых взглядов на сознание и отмирание на­уки о душе.

В это же время французским философом и математиком Декартом, за­нимавшимся физиологическими исследованиями, разрабатывается понятие о рефлексе (хотя самого термина еще не было). По его схеме, взаимодействие организма с окружающими телами опосредуется нервной машиной, по сути — автоматом, состоящим из мозга как центра и «нервных трубок», рас­ходящихся от него. Внутри каждой из трубок находится натянутая нить, со­кращающаяся, когда на ее периферический конец воздействует какой-то вне­шний предмет. В результате открываются клапаны, благоприятствующие пе­ремещению «животных духов» от мозга к мышцам и сокращение последних. Душа соединена со всем телом, и, особенно — с небольшой шишковидной железой, находящейся в середине мозга. Эта железа улавливает малейшие движения живых духов и даже может под воздействием впечатлений направ­лять их к мышцам. Таким образом, действия внешних предметов на оконча­ния нервов признавались приоритетными в качестве причины двигательных актов. Впервые источником возникновения психического становится стимул, вынесенный за пределы организма.

Спиноза, развивая монистическое учение о субстанции, преодолел дуа­лизм Декарта и на основе своих идей оригинально подошел к проблеме по­знания и аффектов. Он различал три рода познания — абстрактные поня­тия отдельных вещей, общие идеи о существенных свойствах вещей и инту­итивное познание, при котором существенное и индивидуальное выступа­ют в их подлинном единстве в форме конкретных идей. Тем самым Спи­ноза наметил движение познания от абстрактного к конкретному. Он же выделил три основных аффекта — желание, удовольствие и неудовольствие. Аффекты различаются в зависимости от объектов, со стороны которых че­ловек подвергается воздействиям. Из этих первичных аффектов образуется все многообразие страстей человека. Психология Спинозы — новый после Декарта, важный шаг в становлении сознания как объекта психологичес­кого изучения. Вместе они составляют рациональную линию в трактовке сознания. Происходит окончательное выделение сознания как предмета ис­следования, что в свою очередь влияет на формирование новых теоретичес­ких основ психологии. Возникают предпосылки для возникновения эмпи­рической интроспективной и ассоционистской психологии.

Главной целью «отца» эмпирической психологии Локка было исследо­вание происхождения достоверности и объема человеческого познания. Кри­тикуя схоластов за представление о врожденности знания, Локк настаивал на том, что только опыт, как индивидуальная история жизни человека, яв­ляется источником знания. Формирование идей он связывал с понятием ас­социации и впервые ввел этот термин в науку. Локк рассматривал созна­ние как обязательный признак психических явлений, объединяющий также переживания, и формирующий из этого единства личность. Учение Локка об опытном происхождении душевной жизни завоевало популярность в на­учных кругах того времени и оказало значительное влияние на развитие идей таких ассоционистов, как Беркли, Юм, Гартли.

В XVIII в. в России широко развернулось просветительское движение, тесно связанное с русским масонством, стремившимся проникнуть в сокро­венные глубины христианства и воплотить его в жизнь. С этим движением связаны истоки формирования психологических взглядов, которые; как это ни парадоксально, дали начало материалистическим традициям в России. Яркими представителями того времени были Новиков, крупный ученый и организатор издательского дела, профессор философии Московского универ­ситета Шварц, призывавший к нравственному и духовному совершенствова­нию человека, Радищев, человек высокой культуры, знакомый с теориями Руссо, Локка, Гельвеция, Лейбница, в трудах которого большое место зани­мала проблема развития психики и в связи с этим сравнение психики чело­века и животных. Книга Радищева «О человеке, о его смертности и бессмер­тии» имела и психологическое значение. В 1796 г. вышла первая русская книга, посвященная психологии — «Наука о душе». Ее автор Михайлов произвел систематизацию психологических знаний в духе эмпиризма Лок­ка, описал ощущения и мысли, как ассоциации представлений.

Конец XVIII — начало XIX вв. ознаменовались развитием психологи­ческих представлений о разложимости психических процессов на некие из­начальные психические «способности», врачи того времени начали искать мозговой субстрат этих «способностей». В 1779 г. немецкий анатом Мейер выдвигает предположение о том, что интеграция всех психических функций осуществляется мозолистым телом и мозжечком, а отдельные психические «способности» локализованы в коре головного мозга, в белом веществе и в базальных областях мозга.

К числу наиболее известных относятся попытки крупнейшего австрий­ского анатома начала XIX в. Галля локализовать моральные и интеллекту­альные качества человека в различных частях головного мозга. В своих ра­ботах он попытался представить его кору в виде совокупности «органов» мно­гочисленных психических способностей (смелости, честолюбия, инстинкта про­должения рода и т. п.) и предположил, что развитие отдельных участков коры, борозд и мозга в целом якобы влияет на форму черепа и поэтому ис­следование его поверхности позволяет диагностировать индивидуальные осо­бенности личности. Подобные представления, не имея ничего общего с нау­кой, носили умозрительный и полуфантастический характер, но идеи Галля о роли коры и связи умственных функций с лобными долями являлись важ­ными и прогрессивными для своего времени.

В начале XIX в., благодаря работам М. Холла и Мюллера, получает даль­нейшее развитие учение о рефлексе. Исследования Штейнбуха и Бэлла зна­чительно обогатили область опытного изучения сенсорных функций. Одна­ко в сфере объяснений общего механизма душевных явлений по-прежнему доминировала ассоциативная концепция, которая воспринималась не только как общая теоретическая схема, но и как система эффективного воздействия на поведение человека в целях его преобразования в желательном для меди­цины и педагогики направлении. В середине XIX в. в исследования психи­ческого немецким физиологом Вебером внедряются математические методы, что выводит зарождающуюся психологическую науку за пределы знания, получаемого только из опыта, к точному математическому выражению: Но­вая линия исследований Вебера оставалась неприметной, пока ее не выделил и не превратил в исходный пункт психофизики Фехнер. Его труд «Элемен­ты психофизики», вышедший в 1860 г., оказал неоценимое воздействие на все последующие работы в области измерения и вычисления психических явле­ний. Другим, не менее важным открытием середины XIX в. было вычисле­ние времени протекания нервных реакций Гельмгольцем. Это доказывало, что нервные процессы, как и все физиологические процессы, протекают в теле с определенной скоростью и, следовательно, психические процессы, будучи не­отделимыми от нервных, совершаются во времени и пространстве и доступны опытному изучению. Исследования Гелъмголъца были развиты и дополнены работами Дондерса и Экснера и оказали значительное влияние на выделе­ние психологии в самостоятельную область знания, так как, во-первых, пси­хика теперь признавалась реальностью, вплетенной в сложную систему вза­имодействия между стимулами внешнего мира и ответной деятельностью организма и, во-вторых, появились возможности разработки методов, способ­ных перевести эту реальность в научные понятия и модели. В это же время Сеченовым был дан значительный толчок развитию рефлекторной концеп­ции после открытия им механизмов центрального торможения. Это откры­тие привело его к важнейшему выводу о рефлекторной природе психики. Опубликованные в 1863 г. «Рефлексы головного мозга» явились основой развития русской физиологии и науки о поведении в дальнейшем. В середи­не XIX в. широкое распространение в биологии и медицине получила кон­цепция основателя современной патологической анатомии немецкого ученого Вирхова о так называемой целлюлярной патологии — несколько односторон­нем представлении о роли отдельных клеток в жизнедеятельности организ­ма. Вирхов утверждал, что любой патологический процесс является суммой нарушений, происходящих в каждой клетке. Несмотря на известную меха­нистичность, эти идеи послужили толчком для различных исследований кле­точной структуры мозга и мозговой коры. В 1861 г. французский анатом и хирург Брока, выступая на Парижском антропологическом обществе, пред­ставил материалы изучения двух больных с потерей речи, обратив внимание на ее связь с поражением нижней лобной извилины левого полушария. Выз­вав горячую дискуссию, эти наблюдения стимулировали исследования по ло­кализации функций в коре головного мозга, в том числе связанные с раздра­жением отдельных участков мозга электричеством. Благодаря работам Брока возник клинический метод изучения структуры мозга. В 1874 г. немец­кий психиатр Вернике описывает 10 больных с нарушениями понимания об­ращенной речи, имеющих локализацию очага поражения в задних отделах верхней височной извилины также левого полушария. Конец прошлого века ознаменовался и другими успехами локализационистов, полагавших, что ог­раниченный участок мозга может являться «мозговым центром» какой-либо психической функции: было замечено, что поражение затылочных отделов мозга вызывает нарушения зрительного восприятия, а поражения теменной области — потерю способности правильно строить предметное действие. Позднее возникает мысль, что в коре головного мозга можно выделить «центр письма», «центр счета» и др.

Одновременно в качестве контраргумента появляются работы другого плана, указывающие на неполноту потери тех или иных психических фун­кций при локальных поражениях мозга, обратимый характер их нарушений, на связь их масштабности с общей потерей массы мозга. Так, известный ан­глийский невролог Джексон, проанализировавший имевшиеся к тому времени противоречия в исследованиях потери речи, на основе динамического подхо­да выдвигает идею о трехуровневой организации работы центральной нервной системы. По его представлениям, никакая психическая функция не является результатом деятельности ограниченной группы клеток мозга, а имеет слож­ную «вертикальную» организацию: первый низший уровень представлен стволовыми отделами мозга, средний уровень — двигательными и сенсор­ными отделами коры, а высший — его лобными отделами. Важнейшим вы­водом из этого несколько устаревшего к сегодняшнему дню, но опережавше­го свое время взгляда, являлась невозможность прямого отождествления ло­кализации симптома с локализацией функции.

Развитие науки середины XIX в. привели к стремительным изменениям представлений о живой природе, о функциях организма, в том числе психи­ческих, как в норме, так и в патологии. Этим изменениям в психологии во­обще и в зарождающейся научной медицинской психологии в частности спо­собствовали также глобальные научные открытия в Европе: теория Дарвина в Англии, раскрывшая законы эволюции; учение о механизмах саморегуля­ции Бернара во Франции, определившее понятие гомеостаза; достижения фи­зико-химической школы в Германии, по-новому представившие основы жиз­ни; открытие механизма центрального торможения Сеченовым в России, ра­дикально изменившее общую картину динамики процессов высшей нервной деятельности.

Изменились общие представления об организме. Теперь отдельный орга­низм воспринимался как целостность, противостоящая среде и взаимодейству­ющая с ней. Начал формироваться системно-детерминистский подход в изу­чении человека и его психических процессов. Во второй половине XIX в. научные методы стали привычным инструментом в исследованиях психичес­ких явлений, особенно в 70-х — 80-х гг. В 1879 г. в Лейпциге Вундтом была организована первая в мире экспериментально-психологическая лаборатория. Вундт стал основоположником психологии как формальной академической дисциплины. Его труд «Основания физиологической психологии», вышед­ший в 1874 г., положил начало психологии как самостоятельной науки. За годы научной и преподавательской деятельности Вундта 17 000 студентов про­слушали его лекции. Он учредил первый журнал по психологии, открыл Ин­ститут экспериментальной психологии, основал свою научную школу, где обу­чались и работали известные в дальнейшем ученые — Крепелин, Мюнстер-берг, Кюльпе, Киршман, Мейсман, Марбе, Липпс, Крюгер (Германия), Титче-нер (Англия), Скрипчур, Энджелл, Г. С. Холл, Уитмер (США), Бехтерев, Чиж, Ланге (Россия), — многие из которых считаются основателями клинической психологии. В первую очередь следует упомянуть Уитмера, который ввел по­нятие клинической психологии, он организовал при Пенсильванском универ­ситете психологическую клинику для отсталых и душевнобольных детей, раз­работал курс лекций по этой проблеме. Уитмер был одним из первых чле­нов Американской психологической ассоциации, организованной Ст. Холлом в 1892 г. и являющейся самой влиятельной организацией психологов в мире и в наше время. В 1907 г. Уитмер основал журнал «Психологическая кли­ника», в первом выпуске которого предложил новую специализацию для психологов — клиническую психологию. Хотя Уитмер способствовал раз­витию клинической психологии и вполне обоснованно пользовался этим тер­мином, на самом деле это направление было намного шире того, чем он зани­мался. Примеру Уитмера последовали многие психологи. Уже к 1914 г. в США действовали почти два десятка психологических клиник по типу уитмеровских. Последователи Уитмера применили его клинический подход к ди­агностике и лечению нарушений у взрослых.

В Германии Крепелин внедрил в психиатрическую клинику психологи­ческий эксперимент уже в начале 90-х гг. XIX в.. Благодаря применению ас­социативного эксперимента он показал различия в характере ассоциаций при шизофрении (F20-F29 по МКБ-10[1]) и маниакально-депрессивном психозе (F31). Ему принадлежит попытка составления схем исследования личности путем измерения ряда признаков: времени течения психических процессов, способности к упражнению, способности восстанавливаться после утомления, глубины сна и др. Из подобных исследований начала зарождаться новая область психологии — дифференциальная психология. Введение психоло­гического эксперимента для решения диагностических задач и классификации душевных болезней открыло новый период в психиатрии — период Крепелина.

Ассоциативный эксперимент в диагностических целях широко использо­вал швейцарский психиатр Блейлер, внимательно следивший за успехами эк­спериментальной психологии, теоретическими взглядами на происхождение неврозов Фрейда. Благодаря этому Блейлер выделил новую форму мышле­ния — аутистическое мышление.

Немецкий психиатр Кречмер приобрел мировую известность своей ра­ботой о связи строения тела и характера, в которой он развил учение о раз­личии между прогредиентными процессами и конституциональными состоя­ниями. В 1922 г. он опубликовал первый учебник под названием «Медицин­ская психология», в котором заложены методологические основы примене­ния психологии во врачебной практике.

Во Франции Бине, помимо экспериментальных исследований мышления, изучал людей с выдающимися способностями, а также воображение, память и интеллект у детей. В 1896 г. он разработал серию тестов для испытания лич­ности. Настоящую известность ему принесла метрическая шкала интеллек­туального развития, разработанная в 1905 г. совместно с врачом Симоном с целью отбора умственно отсталых детей из нормальной школы.

Большая заслуга принадлежала Рибо, основоположнику современной эк­спериментальной психологии во Франции. Он называл патопсихологию ес­тественным экспериментом самой природы. Многие его труды были посвя­щены изучению болезней памяти, личности, чувств. Рибо отмечал, что пси­хология должна изучать конкретные факты психической жизни в их дина­мике. Идеи Рибо получили дальнейшее развитие в работах его ученика Жанэ. Основным методом психологии он считал клиническое наблюдение. Жанэ развивал эволюционные идеи об уровнях поведения. Все функции психики в филогенезе и онтогенезе описывались в последовательности их становле­ния. Поражением того или иного уровня объясняли психические заболева­ния — так, при неврозе (F40-F48) это относится к верхним этажам, а, на­пример, при идиотии (F70-F79) поведение больного находится на стадии реф­лекторных действий. Позже, в 1923 г., он опубликовал свой труд «.Медицин­ская психология», где уделил много внимания вопросам психотерапии. Уче­никами Жанэ были Пьерон, Валлон и Пиаже — основатели современной французской генетической психологии.

В ходе развития и совершенствования экспериментальной психологии ин­дивидуальные различия вначале считали помехой для изучения наиболее ^об­щих законов сознания и психики, однако в дальнейшем к ним начали обра­щаться взоры исследователей. Гальтон в Англии, Бине во Франции, Кеттел и Ст. Холл в США, Крепелин и Штерн в Германии, Лазурский в России были первыми, кто создавал психологию индивидуальных различий.

Глава 10. Становление и развитие клинической психологии и 279

Огромный вклад в развитие клинической психологии внес психоанализ Фрейда, возникший в начале 90-х гг. XIX в. из медицинской практики ле­чения больных с функциональными нарушениями психики, значительно продвинувший вперед психологическую теорию возникновения психических расстройств, а также открывший путь психоаналитического лечения для пси­хологов и врачей; Психоанализ стал центральным течением глубинной пси­хологии, основным предметом и общей проблемой которой являются бессоз­нательная психика и ее влияние на формирование личности. В дальнейшем глубинная психология заняла одну из лидирующих позиций как крупное психологическое направление с многочисленными последователями и талан­тливыми теоретиками в своих рядах.

В России экспериментальную психологию разрабатывали врачи-психи­атры. В 80-х — 90-х гг. XIX в. ими были организованы экспериментально-психологические лаборатории при психиатрических клиниках. Бехтерев от­крыл вторую в Европе экспериментально-психологическую лабораторию в Казани в 1885 г., а затем ряд лабораторий в Санкт-Петербурге для исследо­вания нервнобольных. Сотрудниками этих лабораторий были разработаны методики экспериментально-психологического исследования психически боль­ных, некоторые из них используются в практике по сей день. Корсаков и Токарский открыли психологическую лабораторию в психиатрической кли­нике при медицинском факультете Московского университета; здесь велись разработки по изучению механизмов и расстройств памяти и мышления, вне­сшие ценный вклад в психологическую науку. Психологические лаборато­рии были также открыты Сикорским в Киеве, Чижом в Дёрпте (ныне Тар­ту). В этих лабораториях разрабатывались и апробировались методы иссле­дования для решения психологических, физиологических, психиатрических задач. Первым психологом, открывшим психологическую лабораторию, был Ланге, внёсший большой вклад в развитие научной психологии в России. В 1901 г. Нечаев организовал психологическую лабораторию для исследо­вания основ школьного дела и в 1904 г. при этой лаборатории были откры­ты первые педологические курсы под руководством Румянцева. Соратник Бех­терева Лазурский расширил применение эксперимента, распространив его на исследование личности. Он разработал метод естественного эксперимента, ко­торый наряду с лабораторными приемами позволял исследовать личность че­ловека, его интересы и характер. Лазурский, будучи заведующим психоло­гической лабораторией Психоневрологического института, организованного Бехтеревым в 1907 г., был одним из создателей Санкт-Петербургской психо­логической школы. Россолимо, известный детский невропатолог, разработал свой метод экспериментального изучения личности — метод психологических профилей, имевший большое диагностическое значение для определения лич­ностных дефектов. Крупнейшим событием в истории отечественной психологии явилось открытие Психологического института при Московском универ­ситете в 1912 г., основателем которого был Челпанов. Сотрудники этого ин­ститута составили научное ядро, вокруг которого начала формироваться Мос­ковская психологическая школа. Так развивалась и крепла экспериментальная и прикладная психология в России с конца XIX — начала XX вв.

В первой трети XX в. в психологии произошел разрыв между развиваю­щимися эмпирическими и прикладными исследованиями в психологии и те­оретико-методологическими основаниями психологической науки, особенно субъективно-идеалистического представления о психике. Период открытого кризиса в психологии продолжался до середины 30-х гг. XX в. Начали воз­никать самостоятельные направления в психологии, претендовавшие на со­здание новой психологической теории. Важнейшими направлениями перио­да открытого кризиса стали бихевиоризм, глубинная психология, гештальт-психология. Каждое из них опиралось на свои теоретические представления о природе психических процессов, имело собственную теорию личности в норме и патологии, разрабатывало основы психологического воздействия на человека.

В 1913 г. в США Уотсон, выступая с критикой структурного и функцио­нального подходов в психологии, призвал рассматривать психологию как объективную экспериментальную область естественных наук, основной тео­ретической задачей которой должно быть прогнозирование поведения чело­века и управление поведением. С этого момента начинает свое развитие би­хевиоризм, как отдельное направление в психологии. Значительное влияние на формирование бихевиоризма оказали условно-рефлекторная теория Пав­лова и теория сочетательных рефлексов Бехтерева. Павлов продемонстриро­вал в своих экспериментах, что высшая нервная деятельность может описы­ваться на подопытных животных в терминах физиологии, без привлечения понятия сознания. Условные рефлексы Павлова предоставили науке базовый элемент поведения, посредством которого можно было изучать сложное и мно­гогранное поведение человека в лабораторных условиях. Уотсон воспользо­вался этой идеей и сделал ее основой своей программы. Павлов с удовлетво­рением отмечал, что работы Уотсона и дальнейшее развитие бихевиоризма в США являются убедительным подтверждением его идей и методов. Бехте­рев полагал, что поведение высшего уровня можно объяснить как сочетание или накопление моторных рефлексов более низкого уровня. Процессам мыш­ления присущ аналогичный характер — в том смысле, что они зависят от внутренних действий речевой мускулатуры. Это положение и было развито позднее Уотсоном. Бихевиоризм Уотсона представлял собой попытку пост­роить науку, свободную от менталистических понятий и субъективных ме­тодов, науку столь же объективную, как и физика. Это означало, что все сферы поведения должны были рассматриваться в объективных терминах «стимул — реакция». Эксперименты Уотсона с условными рефлексами при­вели его к заключению, что эмоциональные расстройства невозможно свести только к сексуальным факторам, как утверждал Фрейд. Уотсон считал, что проблемы взрослого человека связаны с обусловленными реакциями, сфор­мированными в детстве или подростковом возрасте. А если они являются следствием неправильного воспитания в детстве, то соответствующим воспи­танием можно предотвратить появление расстройств в более зрелом возрас­те. Он разработал программу оздоровления общества — экспериментальную этику, основанную на принципах бихевиоризма. Несмотря на то, что эта про­грамма так и не достигла поставленных целей, сам Уотсон получил широкое признание как основатель научной школы. К 1930 г. бихевиоризм представ­лял собой уже крупное направление и в дальнейшем продолжил свое разви­тие в работах необихевиористов Толмена, Халла и Скиннера, опиравшихся на принципы операционизма Бриджмена. Толмен в 1932 г. описал собствен­ную систему целенаправленного бихевиоризма, определяющую целенаправ­ленность поведения, ввел важное для бихевиоризма понятие промежуточной переменной и латентного научения, чем оказал большое влияние на дальней­шее развитие теории научения. Халл дополнил теорию научения законом о первичном и вторичном подкреплении, ввел в науку гипотетико-дедуктив-ный метод, как он считал — единственно адекватный метод бихевиоризма. Самой влиятельной фигурой необихевиоризма на протяжении нескольких де­сятилетий являлся Скиннер (всеобщее признание его пришлось на послево­енные годы). Он выдвинул концепцию оперантного научения, согласно ко­торой организм приобретает новые реакции благодаря тому, что сам подкреп­ляет их, и только после этого внешний стимул вызывает реакции. Речь чело­века Скиннер считал вербальным поведением, и как любое поведение она подлежит подкреплению, прогнозированию и управлению. Взгляды на при­роду процесса научения вышли за пределы лабораторий и воплотились в концепции программированного обучения и поведенческой психотерапии.

Гештальт-психология возникла в период открытого кризиса как реакция против атомизма и механицизма всех разновидностей ассоциативной психо­логии, а также и бихевиоризма. Она явилась наиболее продуктивным вари­антом решения проблемы целостности в психологии. Гештальт-психологи выступили с новым пониманием предмета и метода психологии — важно начинать с наивной картины мира, изучать реакции так, как они есть, изу­чать опыт, не подвергшийся анализу, сохраняющий свою целостность. В этой структуре отдельные элементы выделяются, но они вторичны и определяют­ся по своему функциональному значению в целом. Основными представите­лями этого направления считаются Вертхаймер, вокруг которого сплотились Келлер, Коффка и Левин, образовавшие Берлинскую школу. Вертхаймер в 1912 г. в книге «Экспериментальные исследования восприятия движения» поставил под сомнение привычное представление о наличии отдельных эле­ментов в акте восприятия и доказал целостный характер восприятия, несво­димого к ассоциации ощущений. Гештальтисты ввели новые единицы восприятия — фигура, фон, прегнантность и др. Получив развитие первоначально на основе изучения феноменов восприятия, гештальт-психология была затем применена к объяснению интеллектуального поведения антропоидов Келле­ром, который ввел понятие инсайта, творческого мышления человека Вертхаймером, онтогенетического развития психики Коффкой, личности человека Левином, разработавшего психологическую теорию поля. В 1921 г. Вертхаймер, Келлер и Коффка основывают журнал «Психологические исследо­вания», где публикуют достижения своей школы. С этого времени она начи­нает влиять на мировую психологию. Важное значение имели обобщающие статьи Вертхаймера — «К учению о гештальте», «О гештальт-теории»; Ле­вина — «Намерения, воля и потребности»; книги Келлера — «Гештальт-пси­хология» и Коффки — «Принципы гештальт-психологии». Все это способ­ствовало усилению влияния гештальт-психологии. Левин, продолжая работу над теорией поля, применил структурно-динамический подход к различным сторонам и проявлениям личности. Под его руководством были созданы но­вые методы исследования, значительно обогатившие психологию. Это опыты на прерванное действие, разработанные Овсянкиной, на замещение — Лисс-нера и Малера, на выявление уровня притязаний Хоппе, опыты на запомина­ние незавершенных и завершенных действий, известные больше как «эффект Зейгарник» — по фамилии русской ученицы Левина Зейгарник, которая по возвращению из Берлина стала одним из пионеров патопсихологии в Совет­ской России.

После прихода к власти в Германии фашизма основатели гештальт-пси­хологии эмигрировали в США. Здесь теоретические исследования не полу­чили значительного развития. Только Левин, который увлекся социальной психологией и ввел понятие групповой динамики, применимое как к инди­видуальному, так и групповому поведению, развил свою теорию поля вве­дением дополнительной категории — социальное поле, и создал свою шко­лу в Америке. В прикладном аспекте его группы социально-психологического тренинга стали предшественниками групп разрешения конфликтов, столь популярных в 60-70-е гг.

В 30-х гг. продолжались исследования по проблеме соотношения мозга и психики. Однако попытки непосредственной локализации самых слож­ных психических функций в ограниченных участках мозга сопровождались получением такого обширного материала, что в 1934 г. немецкий психиатр Клейст, изучавший главным образом нарушения высших психических фун­кций вследствие военных травм головного мозга, составил локализацион-ную карту мозга, в которой связал отдельные, в том числе и социально обусловленные функции, с деятельностью конкретных участков коры (наиболь­шую известность получила цитоархитектоническая карта коры мозга Бродмана, построенная на основании гистологических исследований, проведен­ных еще в начале века и включавшая десятки участков, имеющих различ­ное строение).

Существенный вклад в исследования по проблеме локализации функ­ций был внесен Павловым, разработавшим учение о динамической локали­зации функций, об образовании в коре головного мозга 4динамических сте­реотипов», о мозговой изменчивости в пространственной приуроченности воз­будительных и тормозных процессов. В его работах формулируются и обо­сновываются представления о первой и второй сигнальных системах, вы­двигается и разрабатывается понятие об анализаторах, их ядерной и периферических частях. Не меньшее значение имеют и исследования мор­фологии мозга и его рефлекторного функционирования, проведенные в начале века организатором и первым директором двух крупнейших науч­ных учреждений — Психоневрологического института и Института по изу­чению мозга — Бехтеревым.

Среди зарубежных исследований первой половины XX в., способствую­щих пониманию роли мозга в психических процессах, наибольшую извест­ность получили работы английского физиолога Шеррингтона и канадского нейрохирурга Пенфилда.

Глубинная психология начала свой путь развития с психоанализа Фрей­да, который разработал свою собственную, отличную от традиционной, ме­тодологию, основанную на выявлении особенностей переживаний и действий человека, обусловленных неосознаваемыми мотивами. Фрейд предложил своеобразную психологическую технику — метод свободных ассоциаций. Целью метода было возвращение в сознание вытесненных представлений и переживаний, которые могли быть причиной невротических расстройств или аномального поведения пациента. Фрейд тщательно занимался самоанали­зом, и многие его теоретические рассуждения основывались на собственных невротических расстройствах. Он предпринял работу по самоанализу, что­бы лучше постичь себя и понять своих пациентов. Основным средством са­моанализа Фрейд считал анализ сновидений и в 1900 г. обобщил свой опыт в книге «Толкование сновидений», которая и сегодня считается одной из главных его работ. В 1901 г. Фрейд опубликовал книгу «Психопатология обыденной жизни», где высказал предположение о том, что бессознательные идеи, конкурируя между собой за прорыв в сознание, оказывают су­щественное влияние на мысли, поступки и действия человека, изменяя их. В 1902 г. к Фрейду обратилась группа студентов, в том числе Адлер и Юнг, с просьбой руководить еженедельным семинаром по проблемам психоана­лиза. Так возникла психоаналитическая школа Фрейда, которая создала основные теоретические предпосылки для формирования одного из трех доминирующих направлений современной психологии и психотерапии — динамического направления, объединяющего в себе большое число теорий, опирающихся на концепцию бессознательного. Фрейд стал первым теоре­тиком, указавшим на важность исследования детства для понимания при­роды психики человека.

В 1911 г. из-за теоретических расхождений Фрейдовское общество поки­дает один из любимых учеников Фрейда Адлер — основатель индивидуаль­ной психологии. В 1914 г. от Фрейда отошел и швейцарский психиатр Юнг, которого он считал своим духовным сыном и наследником психоаналитичес­кой школы. Юнг разработал собственную аналитическую психологию.

Помимо индивидуальной психологии Адлера и аналитической психоло­гии Юнга психоанализ Фрейда явился истоком для обширного течения в психологии, возникшего в 30-х гг. XX в. — неопсихоанализа. Его крупней­шими представителями стали Хорни, разработавшая характерологический анализ, Фромм с его гуманистической психоаналитической теорией, Салливан, создавший интерперсональную теорию психиатрии, Эриксон — автор психосоциальной концепции. Период создания этих теорий охватывает де­сятилетия как до Второй мировой войны, так и после нее. Глубинная психо­логия проникла не только в психиатрию и психологию, но и в литературу и искусство, культурологию, антропологию и социологию.

В России интерес к глубинной психологии сопровождался клинической проверкой гипотез Фрейда; она имела как своих сторонников, так и против­ников? Российские ученые встретили идеи Фрейда о ведущем значении в про­исхождении неврозов (F40-F48) сексуальных переживаний со спокойным ин­тересом.

Критические замечания в адрес психоанализа касались лишь односторон­ности взглядов Фрейда, игнорирования им других факторов в происхожде­нии неврозов, помимо сексуальности. Практически каждая публикация Фрейда отражалась в реферативных обзорах на страницах «Журнала не­вропатологии и психиатрии». Большинство крупных работ было переведено на русский язык и издано отдельными книгами. Вопросам психоанализа особое внимание уделяли такие русские врачи и ученые, как Осипов, Выру­бов, Асатиани, Вульф, Розенталь, Лурия, Лившиц и др.

После Октябрьской революции 1917 г. и гражданской войны в Совет­ской России еще продолжалось изучение психоанализа. Были наивные по­пытки объединения психоанализа с марксизмом, носившие общее название фрейдомарксизма (Лурия, Фридман). После того как марксизм-ленинизм в СССР стал единственной теорией, фрейдизм, как и бихевиоризм и другие пси­хологические концепции, были подвергнуты жесткой критике и запрещены, как пропаганда буржуазной идеологии. В 20-е годы в нашей стране активно издавались научные труды зарубежных психологов: Фрейда, Адлера, Келлера, Коффки, Торндайка, Пиаже, Кречмера, во вступительных статьях к которым отечественными учеными давалась обстоятельная характеристика их теорий и методов. Продолжались и устанавливались новые личные контак­ты советских психологов с зарубежными. Представители советской психоло­гии активно участвовали в международных конгрессах и симпозиумах. Бурно развивалась прикладная психология, особенно психотехника и педология. К 1923 г. в стране насчитывалось 13 научных институтов, занятых изучением проблемы труда, большое количество педологических лабораторий. С 1928 г. начал выходить журнал * Психология, педология и психотехника», где пуб­ликовались результаты исследований, проводимых в нашей стране. Актив­но развивалась психодиагностика. Так, при московском отделении ВИЭМ в патопсихологической лаборатории под руководством Выготского, Биренба-ум и Зейгарник исследовалась психология умственной отсталости. Патопси­хологические исследования разрабатывались в Психоневрологическом инсти­туте под руководством Бехтерева, а затем Мясищева.

Первые нейропсихологические исследования в нашей стране начали про­водиться в 20-х гг. Выготским. На основании изучения различных форм психической деятельности он сформулировал основные положения о разви­тии высших психических функций и смысловом системном строении созна­ния. Опираясь на разработанные теоретические положения, Выготский про­анализировал изменения, возникающие в высших психических функциях при локальных поражениях мозга, особенности этих системных нарушений у ребенка и взрослого. В результате этих исследований им были найдены и описаны принципы динамической локализации функций, отличающие ра­боту мозга человека от работы мозга животных. Существенное влияние на понимание отношений между психическими функциями и мозгом оказали экспериментальные и теоретические работы Бернштейна (с 20-х гг.) по био­механике и физиологии организации движений, содержащие одну из пер­вых четких формулировок принципа обратной связи.

В периоде открытого кризиса в Советской России силами ведущих ученых закладывалась новая методология психологии на основе марксизма, что ши­роко и остро обсуждалось на 1-ми 2-м Всероссийских съездах по психоневро­логии в 1923 и 1924 гг. в выступлениях Корнилова, Бехтерева, Выготского.

В январе 1930 г. прошел Первый Всесоюзный съезд по изучению поведе­ния человека, а вслед за ним реактологическая дискуссия 1930-1931 г., кото­рые определили «единственно верный» методологический фундамент совет­ской психологии на основе ленинской теории отражения. «Самокритика» не обошла выдающихся психологов того времени Выготского, Корнилова, Доб­рынина и др.

Развитие прикладной психологии у нас в стране было приостановлено на многие годы после Постановления ЦК ВКП(б) в июле 1936 г. «О педологи­ческих извращениях в системе наркомпросов». Идеологизация психологии и психотерапии, длительная изоляция от ведущих направлений этих наук в других странах тенденция к биологизации медицины в целом явились при­чиной задержки развития медицинской психологии при формальном призна­нии значения ее роли в медицине.

Внутренняя логика развития отечественной медицинской психологии со­ответствовала теоретическим исследованиям таких ведущих ученых с миро­вым именем, как академики Бехтерев и Павлов (лауреат Нобелевской пре­мии 1904 г.), которые были воспитаны на учении о нервизме, разработанном плеядой выдающихся русских врачей XIX-XX вв. — Зыбелиным, Мудровым, Дядьковским, Захарьиным, Манассеиным, Боткиным. Эксперименталь­ное изучение высшей нервной деятельности в лабораториях Павлова, выделе­ние типов нервной деятельности (физиологический эквивалент темперамен­та), взаимосвязей между первой и второй сигнальными системами привело к теоретическому обоснованию экспериментальных неврозов, которое Павлов перенес! в клинику. Таким образом, был заложен методологический фунда­мент патофизиологической теории неврозов (F40-F48) и их психотерапии. Это направление получило название павловская психотерапия, использо­вавшая на практике экспериментальные данные о возникновении и тормо­жении условных рефлексов, понятия о торможении, иррадиации, индукции, фазовых состояниях. Этими терминами описывался и сам психотерапевтичес­кий процесс. Павловская психотерапия привлекла внимание многих врачей и исследователей, которые в теорий и на практике развивали и дополняли ее новыми данными. Бирман разработал в 30-е гг. глубокую аналитически-диалектическую психотерапию, отводя ведущую роль исправлению извращен­ной целевой социо-рефлекторной установки невротической личности посред­ством социо-рефлексотерапии.

В 30-40-е гг. XX в. в результате методологических, теоретических, экс­периментальных и прикладных исследований, в тяжелых условиях строжай­шего политического контроля, возникли первые исходные и очень разные ва­рианты теории деятельности, разработанные Рубинштейном, Леонтьевым, Теп­ловым, Ананьевым. Мясищев начинает разработку одной из приоритетных в отечественной психологии концепций — психологию отношений. Ученик Бех­терева, Лазурского, Басова, Мясищев развил теоретические построения о вза­имоотношениях личности и среды своих учителей и концепцию психологии личности как системы отношений индивида к окружающей действительнос­тью, в отличие от обычного понимания, рассматривающего личность как систему функций. На основании психологии отношений Мясищев в 1939 г. сформулировал клинико-патогенетическую концепцию неврозов. Теоретические положения Мясищева в дальнейшем были развиты его соратниками, уче­никами и последователями Авербухом, Яковлевой, Зачепицким, Страумитом, Карвасарским, Мягер, Либихом, Немчиным, Тупицыным, Исуриной, Ташлы-ковым, Абабковым и др.

В довоенный период советские психологи сумели и организационно ук­репить свою науку. В 30-е гг. были созданы кафедры психологии в педин­ститутах Ленинграда под руководством Рубинштейна и Харькове, где рабо­тали Леонтьев и Запорожец. В 1941г. Узнадзе и его коллегами был создан Институт психологии в Тбилиси, где разрабатывалась теория установки. В 1942-1944 гг. организованы кафедры и отделения при главных образова­тельных учреждениях страны — МГУ (Рубинштейн) и ЛГУ (Ананьев). Од­нако в последующие годы невосполнимый урон психологии был нанесен Объе­диненной павловской сессией Академии наук СССР и Академии медицинс­ких наук СССР 1950 г., а вслед за ней в 1951 г. научной дискуссией на объединенном заседании расширенного президиума Академии медицинских наук и пленума правления Всесоюзного общества невропатологов и психиатров. Вскрыв «извращения и ошибки», эта идеологическая кампания привела к снижению роли психологии и ее прикладных отраслей, подмене ее физио­логическим учением о высшей нервной деятельности академика Павлова, умершего еще в 1936 г. На самом высоком уровне проводились инструктив­ные «совещания» с целью новой перестройки психологии, перевода ее на малопродуктивную для этой науки физиологическую почву. Лишь к 60-м гг. ситуация стала меняться и возникли предпосылки к возрождению психо­логической науки и ее прикладных отраслей.

Во второй половине XX в., после Второй мировой войны 1941—1945 гг. крупные направления, возникшие в период открытого кризиса, постепенно теряют свою популярность, претерпевают изменения и существенно преобра­зуются, В философии и психологии вначале в Европе, а затем и в США вни­мание привлекает к себе экзистенциализм, который зародился в недрах фран­цузского сопротивления немецкой оккупации. Первыми представителями этого течения, сплотившего вокруг себя интеллектуалов того времени, считаются философ Сартр и романист Камю — лауреаты Нобелевской премии по лите­ратуре. Развитие этого учения в психологии и психиатрии стало возможным благодаря работам Хайдеггера и Ясперса. Центральной хайдеггеровской идеей является иное понимание бытия. Индивид не существует как Я или субъект в отношении внешнего мира, он и не объект или тело, взаимодействующее с другими вещами, составляющими мир, а существует через бытие-в-мире. Швейцарские психиатры Бинсвангер и Босс перенесли онтологию абстракт­ного Бытия на проблемы изучения бытия индивидуального и, на основе бо­гатейшего клинического материала, разработали так называемый, бытийный анализ (дазайн), направленный на реконструкции внутреннего мира опыта.

Экзистенциализм становится основанием для развития гуманистически ори­ентированной психологии. К концу 50-х гг. в мировой психологии возник­ли два новых направления — когнитивная и гуманистическая психология.

Когнитивная психология выросла из исследований необихевиористов, прежде всего Толмена, Миллера, Прибрама, которые указали на необходи­мость включения когнитивных и мотивационных компонентов в структуру поведения. Миллер вместе с Брунером открыли при Гарвардском универ­ситете исследовательский центр по изучению процессов мышления и выбра­ли для обозначения предмета своих исследований термин «когнитивная пси­хология». Ведущими представителями когнитивной психологии стали Найс-сер, Бродбент, Пайвио. Эта психология возникла под определяющим влия­нием информационного подхода. Основную область исследований составля­ли познавательные процессы, а в дальнейшем и исследование эмоциональной и мотивационной сфер личности. В результате был сделан вывод об уровневой организации познавательной активности по переработке, хранению и ис­пользованию информации, включающей ряд блоков. Память, перцептивные процессы, внимание, мышление и его вербальные и невербальные компонен­ты были представлены множеством структурных моделей. В прикладном аспекте когнитивный подход был использован для разработки когнитивной психотерапии Эллиса и Бека, рассматривавших когниции как промежуточ­ные переменные, как структурирующие и регуляционные компоненты эмоци­ональных, мотивационных и моторных процессов.

В 60-е гг. XX в. в американской психологии возникло новое направле­ние, получившее название, гуманистической психологии. Это направление появилось как противовес дилемме бихевиоризм — психоанализ и открыло новый взгляд на природу психики человека. Основные принципы гуманис­тического направления заключаются в признании ведущей роли сознатель­ного опыта и целостного характера природы человека с акцентом на свободе воли, спонтанности и творческой силе индивида. Основоположниками гума­нистического направления признаны Маслоу, Олпорт, Роджерс. Бурный рост интереса к гуманистической психотерапии приходится на 60-70-е годы, когда миллионы людей записывались в группы встреч, на сеансы развития способности чувствовать, курсы раскрытия потенциала человека и т. д. Само гуманистическое направление является наименее однородным и объединяет такие разнообразные методы, как гештальт-терапию Перлса, экзистенциаль­ный анализ Сартра, дазайнанализ Бинсвангера, логотерапию Франкла, био­энергетический анализ Лоуэна, структурную интеграцию Рольф и др.

В 60-е гг. в связи с исследованиями мозга оживился интерес к проблеме сознания и его роли в поведении. В нейрофизиологии Нобелевский лауреат Спэрри рассматривает сознание как активную силу. В нашей стране нейро­психология получает развитие в трудах Лурия и его учеников — Хомской, Ахутиной, Цветковой, Симерницкой, Корсаковой, Лебединского и др. Ими накоплен и систематизирован огромный фактический материал о роли лоб­ных долей и других мозговых структур в организации психических процес­сов, обобщены многочисленные предшествующие исследования и продолже­но изучение нарушений отдельных психических функций — памяти, речи, интеллектуальных процессов, произвольных движений и действий при ло­кальных поражениях мозга, проанализированы особенности их восстановле­ния. Ассимиляция опыта отечественных и зарубежных авторов в области раз­работки нейропсихологических исследовательских приемов позволила Лурия создать комплекс методов клинического исследования лиц с поражениями мозга. Одним из результатов теоретического обобщения клинического опыта стала сформулированная им концепция трехблочного строения функциональ­ной организации мозга. Большое место в творчестве Лурии занимали вопро­сы нейролингвистики, разрабатываемые в неразрывной связи с проблемами афазиологии. Указанные многочисленные исследования в области нейропси­хологии создали предпосылки для выделения этой науки в самостоятельную дисциплину.

Существенную роль в становлении отечественной нейропсихологии сыг­рали ученые и организаторы ленинградской нейропсихологической школы Трауготт, Тонконогий и их ученики Меерсон, Вассерман и др. Благодаря сотрудничеству со специалистами в области сенсорных систем и матема­тического моделирования, теории информации и распознавания образов, по­нятийный аппарат нейропсихологии был обогащен новыми представлени­ями о мозге, как о системе, воспринимающей, хранящей и перерабатываю­щей информацию. В его состав были введены новые, ставшие ныне клас­сическими, понятия: оперативная память, фильтрация сообщений, помехо­устойчивость, статистическое кодирование информации, принятие решений. Был усовершенствован современный нейропсихологический методический арсенал.

Неизменно велик научный интерес к нейропсихологической тематике и среди современных западных ученых — врачей, физиологов, психологов и педагогов, что подтверждается наличием специальных отделений, факуль­тетов и обществ в различных исследовательских и учебных заведениях Ев­ропы и Америки. Среди зарубежных исследований, переведенных на рус­ский язык, заслуженной популярностью пользуются работы Дельгадо, Мил­лера, Галантера, Прибрама и др.

Начиная с середины 60-х гг. XX в. после создания в 1965 г. в МГУ Факультета психологии и кафедры пато- и нейропсихологии, а в 1966 г. в ЛГУ Факультета психологии и специализации по медицинской психологии и введения курса медицинской психологии в медицинских вузах нашей страны, интерес к этой области знаний неуклонно возрастал. Вокруг дисциплины, возникшей на границах психологии и медицины, начались острые дискуссии. Они касались предмета, содержания, объема деятельнос­ти медицинского психолога, а также организации, подготовки кадров, вза­имоотношения врача и психолога, в особенности психолога и врача-пси­хотерапевта в диагностическом и лечебном процессе. Решение этих вопро­сов во многом определяло дальнейшее развитие медицинской психологии, как одной из психологических и одновременно медицинских дисциплин. Прогнозировать дальнейшее развитие медицинской психологии представ­лялось затруднительным без учета становления пограничных с нею дис­циплин, таких как психотерапия, психогигиена, медицинская деонтоло­гия, медицинская социология и др. Превращение их в самостоятельные области знаний могло изменить круг задач, содержание и объем деятель­ности медицинского психолога.

При всех различиях во взглядах на объект и предмет исследования ме­дицинской психологии, объем и задачи, отражаемые литературой этого пе­риода, ее анализ свидетельствует о сближении по крайней мере некоторых позиций. Прежде всего, это касалось самой медицинской психологии, при­знания ее права на выделение в качестве самостоятельной науки на стыке между медициной и психологией. Это необходимо подчеркнуть, так как делались попытки подмены медицинской психологии патопсихологией. Они основывались на доводах преимущественно объективного или субъективно­го характера. К первым можно было бы отнести указания на более высо­кий уровень развития отечественной патопсихологии, более четкое опреде­ление ее предмета, задач и методов исследования, ее самобытный характер — формирование под влиянием научных идей Бехтерева, Корсакова, Бернштейна, Выготского, а в последующем Леонтьева, Мясищева, Зейгарник и др. Доводы второго рода отражали опасения относительно расширения предме­та и задач патопсихологии, размывания ее границ за счет проблем погра­ничной психиатрии, в центре внимания которой всегда были психогенные и психосоматические расстройства, психотерапия. Если учесть, что некоторые из этих областей составляли важные разделы зарубежной клинической пси­хологии, близкой по содержанию к медицинской психологии, а становление и развитие их длительное время осуществлялось на базе психоаналитичес­кой и психодинамической концепций, то упомянутые призывы к осторожно­сти в условиях идеологизации науки в советский период казались еще бо­лее обоснованными в методологическом плане.

В то же время было очевидно, что дальнейшее развитие многих разделов современной медицины: учения о психогенных и психосоматических заболе­ваниях, психотерапии и реабилитации, психогигиены и психопрофилактики едва ли было возможно без психологической науки, участвующей в разработке их теоретических основ. Успешное же развитие указанных областей являлось непременным условием реализации принципов профилактического направ­ления в медицине.

Отсюда неизбежная противоречивость в позициях, отражаемая рядом работ по патопсихологии. С одной стороны, это стремление сохранить патопсихологию в определенных, достаточно узких, рамках прикладной психо­логической науки и в то же время, с другой, — тенденция к ее расширению с признанием возрастающей роли перечисленных разделов медицины и зна­чения психологии в их становлении. Так, например, в методических реко­мендациях «О работе патопсихолога в психиатрической больнице», состав­ленных Зухарем, Рубинштейн и Поперечной, подчеркивалось, что патопси­хология является одной из прикладных областей психологии, направленной на решение задач психиатрической клиники. В ряде других работ указы­валось на значение патопсихологических исследований и деятельности па­топсихолога также в терапевтической, хирургической и других соматичес­ких клиниках, в психотерапевтической практике, профессиональной гигие­не и т. п.

По-видимому, правильнее было считать патопсихологию лишь одним из разделов медицинской психологии (Лебединский, Мясищев, и др.), при ес­тественном стремлении последней распространять психологические знания на возможно большее число аспектов медицины и здравоохранения. И это рас­сматривалось не как ее недостаток, а как признание возрастающей роли пси­хологии, прогрессивный и перспективный путь развития медицинской пси­хологии.

Нельзя было, поэтому согласиться и с попытками сужения медицинской психологии до психологии соматически больного и выделения наряду с ней как самостоятельных дисциплин врачебной и патологической психологии (Зюбан).

Вот как видел медицинскую психологию в это время (1972) ведущий со­ветский психиатр Снежневский: «Медицинская психология представляет отрасль общей психологии, исследующую состояние и роль психической сферы в возникновении болезней человека, особенностях их проявлений, те­чения, исхода и восстановления. Медицинская психология в своем исследо­вании пользуется принятыми в психологии описательными и эксперименталь­ными методами. Она в свою очередь содержит следующие отрасли: а) пато­психологию, изучающую психологическими методами расстройства психи­ческой деятельности; б) нейропсихологию, изучающую психологическими методами очаговые поражения головного мозга; в) деонтологию; г) психо­логические основы психогигиены — общей и специальной; д) психологичес­кие основы эрготерапии; е) психологические основы организации обслужи­вания больных в стационарах, амбулаториях, санаториях. Возможны и другие отрасли».

Конкретные цели медицинской психологии формулировались следующим образом (Лебединский; Мясищев, 1966; Кабанов, Карвасарский, 1978): изу­чение психических факторов, влияющих на развитие болезней, их профи­лактику и лечение; изучение влияния тех или иных болезней на психику; изучение психических проявлений различных болезней в их динамике; изу­чение нарушений развития психики; изучение характера отношений больно­го человека с медицинским персоналом и окружающей микросредой; разра­ботка принципов и методов психологического исследования в клинике; со­здание и изучение психологических методов воздействия на психику челове­ка в лечебных и профилактических целях.

В соответствии с указанными целями в качестве предмета медицинской психологии рассматривались (Карвасарский) особенности психической дея­тельности больного в их значении для патогенетической и дифференциаль­ной диагностики болезни, оптимизации ее лечения и предупреждения (со­хранения и укрепления здоровья).

Подобное формулирование целей и предмета медицинской психологии со­ответствовало усиливающейся тенденции к использованию ее идей и методов для повышения качества и интенсификации диагностического и лечебного процесса в различных областях медицины со всеми неизбежными на данном этапе трудностями, обусловленными неодинаковой степенью развития того или иного ее раздела.

Наиболее разработанными в это время были такие разделы медицинской психологии, как патопсихология, возникшая на стыке психологии, психопа­тологии и психиатрии (Зейгарник, Поляков и др.), и нейропсихология, сфор­мировавшаяся на границе психологии, неврологии и нейрохирургии (Лурия, Хомская и др.).

Патопсихология, согласно Зейгарник, изучает закономерности распада пси­хической деятельности и свойств личности в сопоставлении с закономернос­тями формирования и протекания психических процессов в норме.

До настоящего времени дискуссионным остается вопрос о разграничении предмета патопсихологии и психопатологии как раздела психиатрии. Труд­ности такого разграничения неизбежны, так как обе науки имеют дело с одним и тем же объектом — нарушениями психической деятельности. Пред­ложение Платонова понимать под психопатологией те патологические изме­нения психики, которые изучает патопсихология, вряд ли могло быть при­нято. Правильно отмечал Блейхер, что психопатология не сводится к пато­логическим изменениям психики. Это наука, не только описывающая кли­нические проявления нарушений психики, но и изучающая их механизмы, в том числе и психологические. Не убедительно звучало замечание ряда ав­торов, что патопсихология исследует нарушения психической деятельности, сопоставляя их с закономерностями формирования и протекания психических процессов в норме. Трудно себе представить в любой области медици­ны, в том числе в психиатрии, изучение патологических расстройств без об­ращения к норме. Суммируя ряд высказываний наших ведущих психиатров и патопсихологов (Снежневский, Зейгарник, Поляков и др.), различие между психопатологией и патопсихологией можно видеть в том, что первая, буду­чи клинической дисциплиной, оперирует медицинскими категориями (этио­логия, патогенез, симптом, синдром) и общепсихопатологическими критери­ями (возникновение, исход, прогноз болезни), основываясь при этом глав­ным образом на клиническом методе, в то время как патопсихология изуча­ет закономерности нарушений психической деятельности, пользуясь в основ­ном своими, психологическими, методами и понятиями.

Задача нейропсихологии, согласно взглядам Лурия, основателя этой от­расли психологии, — изучение мозговых механизмов психической деятель­ности человека с привлечением новых, психологических, методов для то­пической диагностики локальных поражений мозга. Несколько позже Лу­рия видел задачу нейропсихологии как одного из разделов медицинской пси­хологии в квалификации симптома — выделении фактора, лежащего в основе нарушения, и описании особенностей той структуры измененной пси­хической деятельности, которая возникает в результате очагового пораже­ния мозга.

Решение традиционных для условий психиатрической, неврологической и нейрохирургической клиник задач (топической и дифференциальной ди­агностики, оценки структуры и степени нервно-психических расстройств, экспертных задач и др.) в связи с развитием концепции реабилитации в медицине в 60-70 гг. было дополнено исследованиями личности и социаль­ной среды больного в целях получения данных для построения наиболее эффективных психотерапевтических и реабилитационных программ. Изме­нялась относительная значимость отдельных задач, решаемых медицинской психологией. Это касалось, например, задач по топической диагностике в неврологической и нейрохирургической клиниках. Усовершенствование ди­агностической техники с помощью современных методов (рентгеновской ком­пьютерной томографии, магнитно-резонансной томографии и др.) несколь­ко уменьшило ценность собственно психологических (нейропсихологических) методов.

На развитие медицинской психологии оказали влияние исследования по теории и практике реабилитации. Процесс реабилитации Кабанов понимал как системную деятельность, направленную на восстановление личного и социального статуса больного (полного или частичного) особым методом, главное содержание которого состоит в опосредовании через личность ле­чебно-восстановительных воздействий и мероприятий. Он обусловил акту­альность разработки (наряду с патопсихологией и нейропсихологией) третьего чрезвычайно важного раздела медицинской психологии — психоло­гических основ психотерапии и реабилитации. Эффективное использование психотерапии в лечебных, а также в психогигиенических и психопрофилак­тических целях потребовало дальнейшей разработки психологических и со­циально-психологических основ психогигиены и психопрофилактики (Рох­лин).

На выделение в качестве самостоятельного раздела медицинской психо­логии претендовал и комплекс проблем, относящихся к исследованию при­роды, методов лечения и предупреждения, так называемых психосоматичес­ких расстройств, значимость которых в структуре заболеваемости населения постоянно возрастала. Психосоматическим исследованиям с использованием психологических методов посвятили свои монографические работы Губачев, Зайцев, Гоштаутас, Соложенкин, Березин и др.

Дата добавления: 2015-02-06 | Просмотры: 935 | Нарушение авторских прав