 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
Четырехлетняя девочка
— Все-то вы можете разобъяснить! - Не все, а только то, что изменить надеюсь! Может быть, и вы захотите задаться вопросом: зачем беду и горе вы благоговейно бережете, а к успеху, счастью пренебрежительны, даже брезгливы? - А как же жертва?! - Жертва или самоубийство?! Вы хотите.принести кому-нибудь в жертву живую женщину: свою мать, сестру, дочь? Сами-то вы готовы принять от кого-нибудь, от самой женщины такую жертву?! Из разговора по поводу этой записки.
Четырехлетняя девочка выглядывала из травы и трогала дерево. И трава была она. И дерево было она. И золотом сквозь зелень сочилась прохладная и теплая голубизна... Я хотел проводить, но проспал. Когда я выбежал, папа был недалеко. Я бежал, как мог. Но это расстояние не уменьшалось. Уменьшался папа. Папа быстро шел на электричку. Он всегда очень быстро ходит. Иногда папа оборачивался и махал мне рукой. Кажется, он сердился, что я не встал и не вышел с ним, а теперь вот не догоняю. Но земля стала какая-то большая, и дорога удлинилась. По ней надо было делать все больше шагов, чтобы пробежать то же расстояние. И сандалии стали почему-то тяжелее. Папа последний раз махнул мне и исчез в электричке. Электричка разогналась, пропала и увезла папу на работу. Я не догнал и не обнял его за шею. Я пошел домой, на дачу. Обратно спешить не надо было. Я не пошел по дороге. Я пробирался сквозь заросли золотистой ржи. Рожь была выше меня. Так что я теперь был не виден с дороги. А голубые васильки, почти вровень с глазами, были мне ориентирами. Васильки я стал рвать для мамы. Мама сегодня на работу не поедет. У нее каникулы.... * * *
Васильки, запах того ржаного поля я ощущаю и теперь... * * *
А еще раньше, на детсадовской даче в Малаховке. Я чуть не поймал сачком самолет. Я только вылез из песочницы, зачем-то взял один из сачков и услышал его. Он летел прямо к нам. Он был больше меня, но короче моего сачка. Я примерился дотянуться рукой с сачком. Не хватало чуть-чуть. Я успел сбегать за стульчиком. Поставил его посредине. Залез и вытянул сачок. Но немного не успел. Самолет оказался впереди моего сачка. Даже за хвост не успел зацепить. Надо было стул поставить ближе к забору. Тогда бы поймал. Он совсем низко летел. Большой бы одной рукой дотянулся... * * *
Четырехлетняя девочка купалась в ощущении, что папа -рядом, весь с ней и совсем-совсем все с ней чувствует. Мама тоже была здесь. Мама смотрела в другую сторону. И, “ну, кажется, совсем даже не знала, что я есть на свете”! Девочка давно поняла это. Еще, когда накануне видела маму с распухшим носом, заплаканную, обиженную на папу. Мама и теперь занималась не ею. Мама была тайной. Она была волшебна и так - до задыханья - красива, что девочка растворялась и исчезала в этой маминой загадочной, как утро или как дождик, красоте. Когда девочка оставалась одна дома, ей казалось, что родители в окно к ней заглядывают и улыбаются ей. Хотя она знала, что они не могут дотянуться от земли до окошка. Ей было хорошо с ними... Разговор, собственно, начался не с этого, а с того, что взрослая студентка педагогического вспомнила, что она “рисуется всю жизнь”. Ей даже приходило в голову, что “это все врут, будто люди сочувствуют друг другу,... что вовсе и не надо сочувствовать никому,... надо только притворяться,... и чем лучше притворяешься,... тем больше будут ценить”. И что дело не в той первой “заслуженной учительнице”, которая их муштровала, как истуканчиков, чтобы считаться лучшей... И не в строгости дедушки, заходя в комнату к которому, она заранее чувствовала себя в чем-то виноватой... Это все ей понятно и все уже - только последствия. - Я от чего расплакалась? Я вспомнила, мне было года четыре. Я была в шубке. Мы опаздывали. И мама меня почти волокла за руку. Я чуть не падала. И было смешно. Вот упаду и стану - снежный ком. И мама меня прикатит на гимнастику. И будут доставать.... Потом там отбор был. Надо было сделать угол. Тренер шла и говорила, кто годится, а кто нет. Я очень старалась. Я привыкла, что я - везде первая. Держала угол и аж носками дергала, ждала, что она меня похвалит. Мне и в голову не приходило, что могут не похвалить. - Вот так? - Я теперь толстый и, сидя в кресле, попытался сделать угол, который даже прямым получился не очень. - Очень похоже, - рассмеялась и поддержала мою прыть девушка. - Я так именно и старалась... - А вы в то время были немножечко полной девочкой? - Не полной, но и не такой жилистой, как она. - Тренер была сухощавой, как мужчина? - Да, как теперь культуристки. - А мама? - Ну, что вы! Мама - красивая! - А тренер? - Ну, ее было жалко немножко. У нее, наверно, ничего кроме работы не было. - Это вы теперь знаете? - Мне ее сразу жалко было. Когда они еще с мамой договаривались. Она дергалась. Стеснялась или суетилась. - Извините, я вас перебил. Что дальше произошло? - А дальше я оттуда вышла квадратная!.. Ну как так может подействовать!? Один пустяк - на всю жизнь!.. Как сглазили! - Теперь говорят: “закодировали”. Не ругайтесь! Расскажите подробно. - Ну, сидела я, изо всех сил тянула носки, ждала, что она меня похвалит... - Что похвалит некрасивая, жилистая женщина, которую вам было жалко? - Я об этом тогда не думала... - Похвалит женственную, едва только не пухлую, красивую девочку, которой надсаживаться в поту противно и рядом с чьей мамой женщина-тренер тушуется? - Позвольте я дорасскажу! - Извините! - Я тянулась изо всех сил, а она пробежала мимо, и рукой махнула: “Квадратная!”. - Не понял?! - Ну, угол должен быть острым. А у меня - не достаточно высоко ноги. - Ну и что? - Меня это как ушибло! Я такого не ждала. Я же ее жалела! Значит, и от нее ничего плохого не должно было быть!.. Это, как во сне: как током поразило, прошло в меня. Я вышла и всю жизнь теперь должна была скрывать, что я - “квадратная”! Квадратная, понимаете?! Чушь какая-то! И учительница, и дедушка, и все остальное - это потом... Им я уже доказывала, показывала, притворялась, что не квадратная!.. Вот тут я и попросил девушку вспомнить что-нибудь, что было до того, как она стала “квадратной”. * * *
Как много раз доказанную теорему, я знал, что эпизод с тренером ничего нового не привнес. Только выявил скрытое. Уничтожительное - “Квадратная!” - заставило малышку осознать плачевный результат того, досадно знакомого психотерапевту, свойства, которое тайно управляло девочкой гораздо раньше. Теперь это свойство можно было заметить, контролировать. Можно было понять. Девочка испугалась и выбрала врать. Продолжать казаться и больше не быть! Всегда не быть. Этот выбор безучастия, когда рвутся природные нити естественного, все проясняющего сочувствования. Когда больше никого не замечаешь. Когда дальше все только слышишь ушами, на все смотришь глазами: “У сороки заболи, а у детки заживи!”, и ничего больше не чувствуешь... Этот выбор обычно совершается от боли. Но, отвлекшись от боли, перестаешь чувствовать! Не чувствуя, не понимаешь больше никого. И всех боишься. Всем угождаешь. И от страха... лезешь всем на глаза. Ищешь всеобщей похвалы... или пытаешься каждого запугать... Это - не редкий выбор. Хотя и совсем не обязательный для ребенка ее возраста. Все, продолжившие инициативное развитие, сделали на ее месте другой шаг. Вытерпев необходимую в жизни ребенка (и взрослого!) боль переживания, они сберегли свой дар живо чувствовать себя и отзывчиво сочувствовать другому. Сохранив верность данному природой сочувствию с мамой, со всяким человеком, они сделали первый выбор самостоятельности, инстинктивной заботы о себе. Получили первый осознанный урок свободы. - Но что спросишь с ребенка?! Разве может человек всю жизнь расплачиваться за поступок в младенчестве?! Это -жестоко!.. - Но это - действительно! И спрашивает не кто-то, а наша собственная жизнь. И апеллировать тут можно только к одной справедливости: к справедливости факта. Факта, что жизнь свою человек с первых проблесков самостоятельности делает собственными выборами и поступками. Что за эти выборы - и за расхлябывающее всякого нестойкого “сострадание” жалельщиков - расплачиваться именно ему. И что для расплаты, то есть конечного результата жизни на любом ее эта tie, не важно, насколько внешние обстоятельства способствовали или мешали верному решению, и насколько ты был мал, когда ошибся. Для самооправдания важно! А для реальных результатов жизни - нет! “Дети расплачиваются за ошибки родителей в четвертом колене”[235]... и даже позже. Так что для себя продуктивнее вопросы: - Как, когда и на что ты в детстве “купился”? - За какие мнимые или явные “пряники” отказался от свободы? - Раньше бы сказали: “За что продал душу”? А для родителей и воспитателей полезен вопрос: - Чем они (родители, воспитатели) благословляют своего малыша на счастье? А чем сызмальства запрещают своему ребенку счастливые выборы?[236] * * *
... Я хотел помочь девушке обнаружить для самой себя уже известное мне, сделавшее ее безвольно зависимой от чужого порицания свойство. Хотел, чтобы и для нее, взрослой, это, тяготеющее над ней стеснение стало явным и... ей подвластным. Но удастся ли девушке теперь присоединиться к... себе первой, еще свободной от нужды всех покорять?![237] Чтобы присоединиться, ей надо было отыскать себя еще не “закодированную”, еще - “такую, как все” - не ищущую всеобщего одобрения и опеки, но живо и самостоятельно занятую собой. С этого эпизода мы и начали наш сегодняшний разговор. Когда она глядела из травы и трогала дерево, то трава, она и дерево были вместе. И ей было светло и тепло - хорошо, как дома. А дома... - Дома папа занят вами. А кто для него мама? - Мама для него - все. Он спиной к ней. Но как будто из нее выходит. Мама - где-то не здесь мыслями.... А он, как ее посланник на земле. Он не видит ее, а как-то, говорю, спиной весь ее чувствует,... что ей надо.... Ведь сказано, что “жена - это шея, которая крутит головой - мужем”. Шея не знает, но крутит. Ну, вот... Папа ее жизнь чувствует. Ведь знать - голове положено?.. - А как мама - к папе? - Мама в него влюблена! Ну, это очень просто. И сложно объяснить. Только вы меня не перебивайте!.. -?! - Я не перебивал. - В общем, мама на папу обижена! - Как это? - Не перебивайте!.. В общем, всем своим телом... всем девичеством и всей женственностью, красотой... мама папу любит... Не перебивайте!.. -?! - Я слушал. Я пытался вместе с ней быть тем четырехлетним ребенком, быть ею теперешней и вместе исследовать ее тогдашние переживания. - Папа это чувствует, знает. Поэтому они - вместе. Но сама мама про это ничего не знает. Понимаете?!.. -?! - Я пытался. Я оставался собой и пытался помочь им обеим (моей юной собеседнице и девочке, о ком она рассказы вала и кем на время становилась) оставаться в реальности, а старшей общаться и со мной и с собой маленькой. Ей надо было перевести на взрослый язык то, что знала она - четырехлетняя девочка. - Любит. Чувствует. Этой своей любовью всем существом ему доверяет. Этим доверием - нас, его детей, рождает. Но ничего про это не знает. Понимаете?! Она вообще про себя не знает. Кажется еще меньше, чем про то, что я есть, ей незнакомая. Я хоть знаю, что она есть и - загадка, а она даже не догадывается о себе. Я путано, наверно, говорю, но вы дослушайте. - Вы понятно говорите. И я внимательно слушаю. - Не перебивайте!.. Мама в папу влюблена и обижена, как пятилетняя девочка.... Не перебивайте!.. Она от доверчивости не боится, и совсем про него не догадывается.... Как про меня не догадывается... или про себя.... И совершенно без оглядки влюблена. Мама влюблена и чувствует себя “принцессой”. А папа, наверно, сначала с ней, как с маленькой, играл, как король притворяется принцем. Но в тот момент, про который я рассказываю, папа не играет совсем. Он любит маму, которую я чувствую, но про которую ничего не знаю.... Может быть, и про себя ничего не знаю?.. А он знает! Погодите! Про меня - потом. Я хочу досказать.... Наедине с собой я так подробно не умею думать.... Только не перебивайте! -!?. - Папа любит маму и не обращает внимания на “принцессу”... “Ах, вы не считаете меня принцессой?! - Обижается мама. - Значит, я никто?! Значит, вы меня не любите? Значит, вы меня презираете! - “Вы” - это все и никто - это весь злой мир. - Значит, вы меня ненавидите?! Ну и не надо! Сами вы противные! Я вас - не-на-ви-жу I Ах, как я обманулась! Какая я несчастная”! Мама обижена, как ребенок. И втайне ждет, когда ее пожалеют и утешат. Мама сама не заметила себя. Не заметила папиной жизни. И не может знать папиного отношения к себе. Не умеет вникнуть в его отношение к ней и получить от него понятную ей поддержку. Потому, что не знает своего отношения к папе. Вообще не знает, чего хочет, не может узнать, есть это или нет в ответ... Вот!.. Кажется, договорила... - Правильно ли я понял, что папа той четырех летней девочки любит ее маму не “принцессой”, а реальную, со всеми знакомыми и неизвестными ему ее свойствами? И что на это его отношение ваша мама интуитивно, как дочка, откликается доверием? Чувствует его, но не знает? Потому, что, увлеченная игрой, не знает того, что чувствует она? - Нет! Это папа откликается на то, что мама всем своим существом его выбрала! Я же чувствую, как она его любит! А уж потом он ее, выбравшую его, выбирает. И не прячет этого.... А дальше, вы правы, она бессознательно отвечает на его отношение. Девушка подвела меня к какой-то важной догадке, которую я пока никак не мог уловить и вернуть ей вопросами... - Правильно ли я понял, что ваша мама в том эпизоде любит, скорее, не папу, а его любовь к себе? Сознает не свою нужду в нем, а его к ней отношение? Пока он это отношение выказывал, она жила с верой, что ее мечта сбывается и все чудесно. А, когда папа перестает отношение демонстрировать (мужчин часто тяготит показуха), мама, не умея ощущать его не показываемое чувство к ней, вместо того, чтобы спросить себя: как она сама относится к вашему папе, мама чувствует себя отвергнутой, заброшенной, и обижается? Чего ей от мужа надо, и есть ли это для нее у него, ваша мама тогда не спрашивает и не узнает? - Да. - Могу ли я сказать, что, не зная своего отношения к мужу, обиженная, ваша мама отгораживается, и несет жизнь, с папой и вообще, как обузу? Что все, чего она в действительности хочет, но о чем не догадывается, она теперь осуществляет не как свое желание, но для папы, для вас, для страны, как непременную обязанность, жертву...? И устает от жизни?! - Я же сказала, что мама, как пятилетняя девочка, обиделась. И ото всех отвернулась.... И играет в свои игры.... А чтобы не приставали, откупается: делает все, что положено жене, матери, инженеру. Только все, как в дочки-матери играет, без смысла для себя... Конечно, устает. Не для себя же. И ждет благодарности. - За халтуру? - За усилия, за усталость, за то, что жизнь - в прорву! - Вы сердитесь. - Я уже привыкла не сердиться. Но, если позволишь себе с этой колокольни посмотреть, - отчаянье кромешное. Я не сержусь. Жалко их! Все меж ними есть, а жизнь - бесконечная морока. - Это - их выбор. - Я понимаю. - Давайте вернемся в тот двор, где трава, дерево и солнце. Дома папа, мама - все вокруг вас. С кем вы еще равны? Кроме травы и дерева. - С девочками. Да, еще! Я отошла от девочек, к мальчишкам подошла. Они в войну играли. “Тах-тах!”. Держусь за дерево. Прошу, чтобы меня приняли. Они стали объяснять правила. Потом махнули на меня рукой: “Ты - девчонка. Все равно не поймешь”. И убежали. - Вы опять остались “квадратная”? - Нет! Совсем нет. Наоборот. Они же ни с кем из девочек не разговаривали, а со мной разговаривали. Я - единственная. - Не такая, как другие девочки? - Н-ну, да. - И мальчиков не заполучили, и от девочек отделились? - Почему? - Разве здесь не то же, что с тренером? - Казалось, что иголка с кощеевой смертью где-то совсем рядом. Наплыв догадок толкал рассказывать за девушку. А надо было, чтобы она добиралась до себя сама! - Нет. Я от них гордая ушла... - Вы чего просили у мальчишек? - Чтобы в игру приняли. - А чего получили? - Как чего? Ничего. А чему же рады? - Ну, как?.. Вы думаете - комплименту? - А, как вы думаете? - Но я... Я не думала.... То есть я и у них просила оценки?.. Как и у тренера?.. Только не думала об этом? Но тогда, значит, - я бессознательно у всех просила оценки!.. Не помню, чтобы я с кем-нибудь по-другому общалась! - Остановитесь пока на тех эпизодах. И не нападайте на ребенка. Вам не судить надо, а узнать. Побудьте в том вашем времени моим помощником-психологом, который хочет помочь девочке. - Теперь вам ясно, что и там, как и с тренером, вы просите оценки, чтобы вам “5” поставили? - Ну, да... - В одном случае “пятерку” получили, ею опьянены, и не заметили, что и всех и себя потеряли - вы же “принцесса” и в вас влюблены. Вы играете принцессу и чувствуете себя ею. Уже не собой! - Я все-таки не смог удержаться от систематизации вслух. - В другом случае - вам поставили “двойку", вы - не “принцесса” - вас не любят. Вы себя потеряли и это заметили! Спохватились, испугались. Но уже поздно! Что и почему произошло - не понятно. А без понимания не изменишь! Поверили, что не принцесса... И не захотели узнавать, кто вы. А поверили, что - никто. И стали притворяться. Мама хоть в свой допятилетний мир спряталась. А вы? - Но это только в рефлексии так. Потом! А там, у дерева, я и с мальчишками и с девочками - в жизни. Вместе. Только, когда отхожу, отделяюсь. - А возвращаетесь, снова - вместе? - Ну, не совсем. И да, и нет. Вроде бы я с ними и не с ними. Да, пожалуй, отделена. - Давайте попробуем иначе! Кто у вас дома занят папой? Не обслугой, а. им, как он вами, мамой? - Все! Мама ведь только в мыслях его не знает, а жизнью вся с ним!.. Я занята папой. Я их обоих чувствую! Я не стал спорить. Мелькавшая прежде догадка вылилась в форму простой и грустной мысли.... Вернее я только теперь понял, что имела в виду девушка, когда говорила о папе, что он “посланник мамы на земле”: “Мама девушки, как и очень многие, чувствующие, что их любят, женщины, делегировала мужу не только угадывание всего своего потаенного внутреннего мира, но и осознание собственных ее нужд. Переложила на него и обязанность все ее нужды осуществлять. Перепоручила заботу о себе - мужу. Не отдав себе в этом своем перепоручении отчета, и, поэтому, даже не спросив и не поставив мужчину в известность, сама любимая мужем женщина заботиться о себе беспечно прекратила. Интуитивно она фактически сделала мужчину, которому доверилась, своей инициативой! Трагично, что этой своей “переселенной инициативе” мама девушки теперь совершенно не подвластна. Перепирается с “инициативой”, артачится и дуется на “нее”... Эту мысль, о том, как женщина оставляет себя “без головы” и без заботы, “передавшись” любящему ее человеку, придется оставить на потом. Не потерять бы только суть этого парадокса: в таких отношениях мужчина -живая инициатива любимой женщины! Интересно, часто ли сам мужчина догадывается об этой делегированной ему функции? И часто ли мы помним, что ту же функцию инициативы и заботы о них безотчетно перепоручают подростки взрослым и инфантильные люди любых психологических возрастов всему миру “хороших людей”?...” - Остановитесь. Обратите внимание на другое! Кто так точно мне рассказывал про себя, про папу и про маму? Вы? - Ну, да. - Значит, вы рассказывали не про них? - Как? -...А - про их отражение в себе? Про себя? Про части своей личности? Вы были папой - вы рассказывали про папу. Вы были мамой - вы рассказывали про маму. Вы были собой и бегали в траве, и приставали к мальчишкам. - Как это? Я про них говорила. - Но вы же свои ощущения вспоминали? - Свои. Погодите. Крыша поехала... Да! Умом я вас поняла. Чего-то не хватает, чтобы догнать ощущением... - Попробуйте это свое состояние, которым вы вспоминали отца, использовать! Назовем это вашим ресурсом. Не трудитесь понимать. Я спрошу понятнее. Как бы вышел из ситуации с мальчишками ваш отец на вашем месте, будь он вами - девочкой? - Он бы побежал с ними, - я теперь очень хорошо ощущал обстоятельства за девочку, о которой мне рассказывала девушка. И она тоже изучала себя маленькую вместе со мной из своих теперешних двадцати трех лет. Сочувствовала ей, но и наблюдала со стороны. На этом месте девушка замялась. - Нет! Это я глазами папу придумала, как всех мальчишек! Он бы остался... Как сказать?.. С чувством неловкости. - Почему? - Игра не интересовала его. (Меня ж - не игра интересовала!) Чего полез к ребятам?! Взяли бы - не играл, а повинность отбывал - притворялся. Не взяли - обидно. Ему было бы досадно на себя, зачем к ним без нужды пристал, не в свое лез. И других путал. - Ага... - я чуть не забыл, о чем говорим, так меня обдало ощущением, что мы очень близко подошли к главному. - А как бы на вашем месте поступила мама? - спросил я автоматически. Я вспомнил... Девушка говорила. Я, почти не понимая, слушал... * * *
...Мы жили тогда на Зацепе. Мне было - лет пять. Большие дворовые ребята - уже школьники - играли у котельной на горах шлака в войну. Они сражались друг с другом “на шпагах”, войско на войско. Шпагами были деревянные палки. У кого - какая. Некоторые заранее специально сооружали себе “настоящее” личное оружие - шпагу с эфесом. В тот день в войске нашего двора не хватило одного бойца, и меня позвали для равного числа. Мне досталась ножка от гнутого стула, которую я еле удерживал двумя руками. Несмотря на то, что “шпага” у меня была такая длинная, меня почему-то сразу доставали и закалывали. И я никак не мог понять, когда начинается новый бой, а когда одно войско выиграло, и все отдыхают. Когда мне удавалось, наконец, кого-нибудь заколоть, оказывалось, что это недействительно - перерыв, и никто еще не играл. А, когда я просто стоял, меня пихали в грудь палкой, и я был убит... * * *
-...Ну и не очень-то надо! - глазами сверкнула бы - Я и не хотела! - услышал я последнюю реплику студентки и спохватился. - Чего не хотели? Извините, я представлял, как ваш папа “играл в войну” - я рассказал свое воспоминание. - Напомните мне, пожалуйста, о чем шла речь. Чего не надо? - Вы спросили... Я отвечала на ваш вопрос, как за меня повела бы с мальчишками мама. - Повторите последние слова. - Мама бы сказала: “Ну и не очень-то надо!.. Я и не хотела!” - Постаралась бы обидеть? - Скорее задеть. Да и не до них ей бы было! Хм! Было бы еще хуже! -?.. - Мама бы непременно добилась, чтобы ее взяли! Ввязалась бы в игру... ненужную ей. Победила бы в ней всех! Победительница, стала бы играть с ними часто. Забыла бы, что ей это не надо.... Я и вела себя там, как она!.. Только саму маму потом лень бы спасла... Или вкус... Надоело бы -бросила. А я потом добросовестно отрабатываю. Или бросаю от ума, что и надо бы не бросать... Я везде веду себя, как покоряющая, нападающая или обиженная мама. - Я снова включился. - Я правильно понял, что в своем поведении вы просто храните верность маме? - Я так не думала... Похоже... - Маме лучше от этой вашей верности ее стилю? - Я об этом сходстве сейчас первый раз подумала... Да нет... Кому лучше? Рисовка одна... Мама на меня сердится. Не думаю, что она узнала бы свое - в моем поведении... Сейчас стало как-то неловко маму обсуждать!.. - Не нападайте на меня! Не обсуждайте! Не я вас к этому подбиваю. Никого не обсуждайте! Описывайте. И не маму, а себя. Вы же о “себе-маме” рассказываете... - Извините, я чего-то испугалась и поспешила себя выгородить. Правда, извините! - Так, если вы ведете себя на своем месте “мамой”? Чьи интересы вы осуществляете? - Ничьи. - Как так? - “Мама” доказывает, что она “самая”! Доказывает кому-то, что она лучше всех! И лучше этих мальчишек. Она как бы требует, чтобы они, никакие в ее глазах, ее признали “принцессой". И тогда она их забудет. Мама, правда, - самая! Но не этим. “Я-мама” играю роли... “Мама” - осуществляю не интересы чьи-то, а претензии, выдумки беспочвенные. Против всех. - В каких бы отношениях с недемонстративными - реальными мамиными интересами было бы описанное вами папино поведение на вашем месте, за вас? - Мама бы сказала: “Ну и не очень-то надо!.. Я и не хотела!” - Постаралась бы обидеть? - Скорее задеть. Да и не до них ей бы было! Хм! Было бы еще хуже! -?.. - Мама бы непременно добилась, чтобы ее взяли! Ввязалась бы в игру... ненужную ей. Победила бы в ней всех! Победительница, стала бы играть с ними часто. Забыла бы, что ей это не надо.... Я и вела себя там, как она!.. Только саму маму потом лень бы спасла... Или вкус... Надоело бы -бросила. А я потом добросовестно отрабатываю. Или бросаю от ума, что и надо бы не бросать... Я везде веду себя, как покоряющая, нападающая или обиженная мама. - Я снова включился. - Я правильно понял, что в своем поведении вы просто храните верность маме? - Я так не думала... Похоже... - Маме лучше от этой вашей верности ее стилю? - Я об этом сходстве сейчас первый раз подумала... Да нет... Кому лучше? Рисовка одна... Мама на меня сердится. Не думаю, что она узнала бы свое - в моем поведении... Сейчас стало как-то неловко маму обсуждать!.. - Не нападайте на меня! Не обсуждайте! Не я вас к этому подбиваю. Никого не обсуждайте! Описывайте. И не маму, а себя. Вы же о “себе-маме” рассказываете... - Извините, я чего-то испугалась и поспешила себя выгородить. Правда, извините! - Так, если вы ведете себя на своем месте “мамой”? Чьи интересы вы осуществляете? - Ничьи. - Как так? - “Мама” доказывает, что она “самая”! Доказывает кому-то, что она лучше всех! И лучше этих мальчишек. Она как бы требует, чтобы они, никакие в ее глазах, ее признали “принцессой". И тогда она их забудет. Мама, правда, - самая! Но не этим. “Я-мама” играю роли... “Мама” - осуществляю не интересы чьи-то, а претензии, выдумки беспочвенные. Против всех. - В каких бы отношениях с недемонстративными - реальными мамиными интересами было бы описанное вами папино поведение на вашем месте, за вас? но и наблюдала со стороны. На этом месте девушка замялась. - Нет! Это я глазами папу придумала, как всех мальчишек! Он бы остался... Как сказать?.. С чувством неловкости. - Почему? - Игра не интересовала его. (Меня ж - не игра интересовала!) Чего полез к ребятам?! Взяли бы - не играл, а повинность отбывал - притворялся. Не взяли - обидно. Ему было бы досадно на себя, зачем к ним без нужды пристал, не в свое лез. И других путал. - Ага... - я чуть не забыл, о чем говорим, так меня обдало ощущением, что мы очень близко подошли к главному. -А как бы на вашем месте поступила мама? - спросил я автоматически. Я вспомнил... Девушка говорила. Я, почти не понимая, слушал... * * *
...Мы жили тогда на Зацепе. Мне было - лет пять. Большие дворовые ребята - уже школьники - играли у котельной на горах шлака в войну. Они сражались друг с другом “на шпагах", войско на войско. Шпагами были деревянные палки. У кого - какая. Некоторые заранее специально сооружали себе “настоящее” личное оружие - шпагу с эфесом. В тот день в войске нашего двора не хватило одного бойца, и меня позвали для равного числа. Мне досталась ножка от гнутого стула, которую я еле удерживал двумя руками. Несмотря на то, что “шпага” у меня была такая длинная, меня почему-то сразу доставали и закалывали. И я никак не мог понять, когда начинается новый бой, а когда одно войско выиграло, и все отдыхают. Когда мне удавалось, наконец, кого-нибудь заколоть, оказывалось, что это недействительно - перерыв, и никто еще не играл. А, когда я просто стоял, меня пихали в грудь палкой, и я был убит... * * *
-...Ну и не очень-то надо! - глазами сверкнула бы - Я и не хотела! - услышал я последнюю реплику студентки и спохватился. - Чего не хотели? Извините, я представлял, как ваш папа “играл в войну” - я рассказал свое воспоминание. - Напомните мне, пожалуйста, о чем шла речь. Чего не надо? - Вы спросили... Я отвечала на ваш вопрос, как за меня повела бы с мальчишками мама. - Повторите последние слова. - Папа прямо бы осуществлял мамины интересы, приноравливая их к моменту. Я же сказала, что папа - мамин посыльный на земле. Папа чувствует, чего маме нужно. Папа - это мама инициативная - воплощенное мамино хотение... Никак не умею привыкнуть к тому, что собеседники в моем кабинете сами приходят к тем выводам, которые чуть раньше мелькнули у меня, и которые у меня хватило терпения им не высказать! - Значит, если вы - реализуете свой “папин ресурс”, то вы осуществляете не только себя - “папу”, но и - “маму”. Вы - “папа” наиболее полно осуществляете оба своих родительских радикала? - Всю себя! - Не знаю! Этого я не знаю. Мы вас отдельную из той тройки (мама, папа, вы) еще не рассматривали. Как не рассматривали и “загадку” вашей мамы... Давайте пока - о том, что вы уже вспомнили!.. А как бы, будучи вами, повел себя ваш папа с женщиной - тренером? - Он бы ее пожалел. Видел бы, что спорт - единственное, что у нее есть... - Вы тоже пожалели. Тоже видели. - Не так. Я жалела, как бы надеясь ее задобрить... свысока.... Он бы ушел. Ему нельзя к женщине подходить, если у нее нет с ним шансов.... Если она сама или ее дело его не заботит... Но мне нравились девочки, которые гимнастикой занимались!.. Как они двигались... - Вы хотели потеть, чтобы так двигаться? - Нет! Мне, как они выступали, нравилось... Папа бы, как с мальчишками, понял бы, что ему здесь не до гимнастики, не до тренера. Извинился бы и ушел... снежный ком из меня скатывать. Я понимаю, что мы с мамой задели тренера. Она уже была “жизнью задета”! А тут мама с неосторожностью счастливой женщины. Это она только с папой - обиженная, а без него - мимо всех идет! Никого нет. Все маму любят. Я из кожи лезла, чтобы заметили. Добавила - жалостью, может, слишком сытой ей показалась. А, скорее, она за маму на мне отыгралась. Я-то ей кто? Кукла! Меня все любили! Вот и наказала меня “квадратной”. - Вот это уже - знакомый сказочный сюжет! “В наказание злая колдунья в лягушку превратила”. Это кто сейчас в вас сочинил?! “Папа” или “мама”? - Сама. - Я понимаю - все сама. Чьим ресурсом вы воспользовались? Кто в вас эту “порчу” сочинил? “Папа” или “мама”? - Простите! Теперь я потерялась... Папа эту женщину видит. Не лезет с жалостью в ее дела, но она ему понятна. Он ее не боится. Ею занят, с ней общается. Ее оценка ему -частная реплика. К тому же он знает, что притворялся, а не делал угол. Не было чего оценивать. Для него ситуация -только напоминание - не втирай очки, дураков нет! - А вы - “мама”? - Я - “мама” себя показываю. Интуитивно чувствую обидность для других своего поведения. Жду, когда дадут “сдачи”. Другого человека не вижу, не понимаю, и боюсь. Неожиданность приводит в ужас - “Квадратная”! А потом придумываю... чужое злодейство. - Сама себя наказала? И наказание закрепила знакомым мифом?! - Ну, да. Народную семантику сказок я изучала. - Правильно ли я понял, что в “мамином” ресурсе вы маму вовсе не осуществляете? - Как?! - Вы сами только что пугались облегченного разговора о маме?! Чуть на меня не свалили? Так? - Так. Но я извинилась. - Я не об этом! Не кажется ли вам, что вы как-то увлеклись самокритикой? - Почему? - Потому, что самокритика безобидным занятием только кажется! Ошибешься - в таких “играх” увязнешь, не вылезешь. Для дочери снижено думать о матери это - не только добровольно делать себя сиротой... но еще и самой отрывать себя от своих самых глубоких источников энергии, подрубать свои корни! Само такое намерение парализует, заставляет невольно спрятаться, закрыться и от общения, и от самой себя. Угроза отказа от мамы приводит в растерянность, вызывает тупость... в голове! Можно критиковать мамино поведение, но не маму! Мама - всегда права!., для дочери! - Почему об этом?!.. - Потому, что,... похоже, вы совсем не маме следуете! - А кому же? - Разве вы реализуете свое удивление мамой? Маму-загадку, маму-тайну, мамин талант?! - Н-нет. - Правильно ли мне показалось, что вы мамину обиду воплощаете? Служите ее давней ошибке, девчоночьей глупости, ее упрямству подростка? Старательно передразниваете судорогу ее злой маски? Сколько маме лет было, когда она в маску эту влезла? Вы же теперь, кажется, старше ее тогдашней? И подчинены давно не маме, а младшей, чем вы, девочке. Может быть, лучше попробовать той девочке посочувствовать? - Я, кажется, понимаю то, что вы говорите... Да. Я, правда - старше! * * *
Мне стало вдруг ясно, что девушка никогда не обращалась к материнскому ресурсу. Как не пользовалась и отцовским! Не выбрала ни папу, ни маму! Не выбрала, какой их жизни следовать! Передразнивает то, что видит, а не доверяет тому, что чувствует, не замечает чувствования. Зрительными ощущениями отвлеклась, защитилась от боли. Она передразнила задиристое, обиженное и обидное материнское поведение напоказ и в пику отцу... и всему миру. Передразнила отцовскую критику маминого поведения, а не его служение маминой жизни. Этим запретила себе - ей теперь нельзя - наследовать и свойства отца, и свойства матери, нельзя быть похожей ни на кого из них, не “предав” другого из родителей. Не реализуя своего сочувствия отцу, девочка не осуществляет его участия в его женщине. Только наблюдает и хвалит. Не сочувствует вместе с ним маме. Мамой тогда любуется, тоже не вникая. Не сочувствуя маме, не чувствует нужды и права пользоваться своим знанием, что та в обидах - лишь маленькая глупая девочка. Послушно подчиненная маминым обидам, им и угождая, не чувствует дочь и не понимает, что маме же будет лучше не от слепого следования ее (мамы) промахам, но если она (дочь) - уже взрослая - пойдет “маме наперекор", но исправит все мамины детские ошибки своей, под свою ответственность самостоятельностью. Своим счастьем осуществит маму живую, обаятельную и любимую. Вместо этого, безучастно оставив маму для себя “загадкой”, слепо завидуя и подражая ей, как идолу, дочь в отношениях со всеми мазохистски убеждает себя в своем в сравнении со своим идеалом ничтожестве. Упрямо стремясь повторить показушную мамину роль, лишает себя и побуждения и внутреннего права на самостоятельность,... на свои оценки, на свое “хочу”, на выбор поступков, нужных ей, на свою жизнь - "закодирована”! Не матери она подражает, а ее сомнамбулическому двойнику. Вечному образу проштрафившейся “безгрешницы”, которая загипнотизирована страхом осуждения мужем (и всем миром). Ее мама этот страх переняла от своей мамы, та - от своей... И терпят они, друг за другом, жизнь, как путь от рождения к смерти, без смысла для себя, без благодарности! Эту жестокую программу осуществляют своей жизнью, а потом болезнью почти все мои пациентки! Схоронились от ожидаемого бесчестия в злую игру: “Я принцесса! У меня все - окей!.. А вы - никто! И меня не интересуете!.. Я вас победю, или я вас боюсь!”... И не маме верна моя собеседница, а тысячелетнему запрету... слепоте, в которой нет вопроса: “Почему? Зачем гак? От чего?”. Совсем по Тютчеву:
Вдали от солнца и природы, Вдали от света и искусства, Вдали от жизни и любви Мелькнут твои младые годы, Живые помертвеют чувства, Мечты развеются твои... И жизнь твоя пройдет незрима, В краю безлюдном, безымянном, На незамеченной земле, - Как исчезает облако дыма На небе тусклом и туманном, В осенней беспредельной мгле...
(Русской женщине. Федор Иванович Тютчев). Не сочувствуя с матерью, девушка не понимала ее мотивов. Не имела свободы выбирать свои направления. Была подчинена маминой ошибке, как Валерия Егоровна и Сережа подчинены “играм” своих партнеров[238]. Теперь меня почти знобило от вопроса! Когда, где девочка ушла от первозданного сочувствия матери? Что ее от сочувствия отвлекло, что заманило? * * *
В дверь стучали. Разговор пора было заканчивать. А я теперь слушал ее, как отец моих детей. Хотелось спросить: догадывается ли девушка, что в действительности, она ждет, когда родители разберутся со своими отношениями и таким своим действием сами благословят те самостоятельность? Что она просто длит в себе их тяжбу? Что ждет их поступка, вместо своего? То ли мстит им, то ли хочет быть им живым укором? Сохраняет мнимую беззаботность детства, живя чужой, не понимаемой ею волей? Больно! - Вы понимаете, что, отказываясь от своей жизни, зачеркиваете и папину и мамину? - я чувствовал, что не сдержался. - Мама ваша, может быть, то же, что вы, с собой когда-то проделала! Как и она - вам, теперь вы запретите жизнь всем, кого и вы родите! И так бесконечно! Извините за выплеск! Мне показалось, что сочувствие маме и папе не чувство вины у вас вызовет, а даст силы освободиться от “злых чар”! - Я понимаю вас. - Тогда не можете ли вы вспомнить, когда и зачем выбрали бояться маму, завидовать ей, а не сочувствовать? - Я не помню!.. - Оставьте вопрос себе, или для другого разговора. А пока... Правильно ли я понял, что, храня верность маминой обиде, вы не делаете ничего полезного ни себе, ни людям, ничьих интересов не осуществляете? И никакой кому-нибудь нужной жертвы здесь нет? - Какая жертва?! Унижаю на бегу других, чтобы возвыситься на миг в своих глазах!.. - Доказываете всем, что они “квадратные”? Стали сами “тренером”, и за нее всех избиваете? - Саму себя избиваю! Мщу себе за слабость, за то, что не смогла себя отстоять, победить, угол сделать... Не знаю зачем!... - “Сладку ягоду рвали вместе. Горьку ягоду - я одна”?.. А зачем ее рвать - горькую?!.. Зачем всегда - одна?!.. Может быть, мне не показалось, что на этом этапе вашего понимания осуществлять папин радикал (как вы сказали, - “маму инициативную”), учиться заботиться вместе с ним о маме, интересоваться ее неназванными интересами, а не производимым впечатлением и есть для вас пока интересоваться собой и делать то, чего хочешь?.. Может быть пока вести себя, как вел бы себя в ваших положениях, будь он вами, ваш папа, и есть ответ на ваш вопрос, чего вы хотите?.. Ответ на вопрос: кто вы?.. - Н-ну.... Так... неожиданно.... Но “папой” чувствовать мне действительно легче... Свободно как-то...
Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 598 | Нарушение авторских прав |