АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 12. Я ожидала увидеть одного из слуа или ночного летуна, но это был человек

Я ожидала увидеть одного из слуа или ночного летуна, но это был человек. Он выглядел человеком, хотя и был горбат. Он был красив, с короткими каштановыми волосами и улыбчивым лицом. В руках он держал черный саквояж.

Я удивленно посмотрела на Шолто, и он сказал:

— Он человек, но слишком долго прожил у нас, чтобы вернуться к людям.

Люди могли жить в волшебной стране и не стареть, но если они вернуться, то все утекшие годы обрушатся на них в одно мгновение. Если же Вы решили остаться в волшебной стране хоть на какое-то время, то вряд ли Вы могли бы возвратиться и остаться человеком как прежде.

— Он был доктором прежде, чем приехал к нам, но и в волшебной стране он учился долго. Он вылечит твоего Громовержца.

Я поняла, что все еще продолжаю касаться Мистраля через одежду. По его лицу было понятно, что ему плохо. Обычно белая кожа была почти такой же серой, как и волосы. Некоторые из сидхе могли бы гламором добиться того же эффекта, но не в этом случае.

Богиня отвлекла меня магией, чтобы позволить мне потерять одного из моих королей? Конечно нет.

Заговорил целитель:

— Король Шолто и Принцесса Мередит, имею честь служить. — Это была просто вежливость. Его карие глаза все это время смотрели на пациента. Мне это понравилось. Слушая пульс Мистраля, его широкое лицо было очень серьезно, а у глаз собрались задумчивые морщинки.

Он коснулся одной из частично излеченных ран.

— Мой король, какая-то магия излечила его раны, но он все еще очень болен. Чем нанесли эти раны?

— В него стреляли холодным железом, — ответил Шолто.

Целитель сжал губы, и провел руками над Мистралем.

— Давайте найдем комнату, где я смогу его лучше осмотреть.

— Тогда идемте в мои покои, — сказал Шолто.

На мгновение целитель пораженно застыл, а потом сказал:

— Как пожелает король. — И направился назад к туннелю, из которого появился.

— Мередит, следуй за целителем. — Сказал Шолто.

Я начала было возражать, что хотела бы смотреть за тем, как лечат Мистраля, но что-то в выражении лица Шолто заставило меня просто кивнуть. Я последовала за доктором и оглянулась только для того, чтобы увидеть как Шолто несет на руках Мистраля.

Шолто был прав. Не было никакой гарантии, что среди слуа у меня не было врагов. Мы думали, что здесь я была в большей безопасности, но и здесь, возможно, были желающие меня убить. Просто у последних были другие причины. Ведьмы, которые когда-то были личной охраной Шолто, попытались убить меня из ревности. Они были больше, чем просто телохранители, как были мои стражи, и ведьмы думали, что Шолто забудет их, как только он попробует плоти сидхе. Но ведьмы теперь были мертвы. Двоих убила я обороняясь. Последнюю убил собственноручно Шолто, чтобы спасти меня. Были еще среди его двора те, кто боялся, что переспав со мной, Шолто станет полноценным сидхе и не будет уже слуа и их королем. Или то, что моя магия превратила бы их в бледную версию Благих. Этого же боялась и моя тетя Андаис, Королева Воздуха и Тьмы.

Итак, я шла между целителем и Шолто. Несмотря на угрозу жизни Мистраля, моя безопасность была превыше всего. Так будет всегда? Теперь мне нигде не будет безопасно — ни внутри, ни вне волшебной страны?

Я молилась Богине о нашей безопасности, о власти, о Мистрале. Вокруг нас разлился аромат роз и трав — тимьян, мята, базилик, как будто мы шли по цветущему лугу, а не по каменному полу, который был у нас под ногами. В отличие от холмов других дворов холм слуа фактически был пещерой из камня и скорее выточен водой, нежели высечен вручную.

— Я чувствую запах трав и роз, — сказал Шолто позади меня.

— Я тоже, — ответила я.

Коридор расширился и мы оказались перед двумя фигурами, закутанными в плащи и стоящими перед двустворчатой дверью. На мгновение я подумала, что это были ведьмы, которые когда-то охраняли его, но когда фигуры повернулись к нам, то оказалось, что это были мужчины. Они были почти так же, как Шолто высоки, бледны и мускулисты, но их лица были более гладкими, губы — более тонкими, а глаза горели темными пещерами.

— Мои кузены, — сказал Шолто. — Хаттан и Эмхаир.

В нашу прошлую встречу охрана состояла из двух его дядей, но оба они погибли, защищая его. Я задавалась вопросом, были ли эти двое сыновьями погибших дядей, но спрашивать не стала. Не всегда уместно напоминать о смерти отцов. Люди имели тенденцию начать обвинять вас, если вокруг вас много смертей. Смерть дядей Шолто была не моей ошибкой, но если нельзя обвинить в ней кузена и короля, то я являюсь лучшей целью.

Я поприветствовала их, они ответили очень формально:

— Принцесса Мередит, Вы удостоили наш ситхен своим присутствием.

Это было слишком вежливо для слуа, поэтому я автоматически ответила в том же тоне — у меня были годы для выработки такой привычки:

— Имею честь быть среди слуа, поскольку Вы — решительная рука Двора Неблагих.

Они проводили нас глазами, пока мы проходили через двери. Один из них, кто именно я не знаю, поскольку они были очень похожи друг на друга, сказал:

— Это название было дано слуа королевской особой Неблагих уже очень давно.

Шолто поднес Мистраля к большой кровати у противоположной стороны комнаты. Я повернулась, чтобы ответить стражу.

— Тогда это было слишком давно, так как слуа давно присягнул Двору Неблагих. Я прибыла сюда сегодня в поисках убежища и безопасности у слуа, а к неблагим или благим. Я и будущий ребенок вашего короля ищем безопасности среди его подданных.

— Значит слухи верны? У Вас будет ребенок Шолто?

— Да.

— Оставь их, Хаттан, — сказала другая охрана, Эмхаир. — Они устали.

Хаттан поклонился и начал закрывать двери, но одновременно продолжал наблюдать за мной так, как будто это было важно. Его пристальный взгляд был ощутимо тяжелым. Бывали такие моменты, когда я могла почувствовать не только волшебство, но и как судьба вершится рядом со мной. Я знала, что и Хаттан, и наша маленькая беседа были чем-то очень важны. Я чувствовала это, но все же с нетерпением дождалась, когда закрылись двери, и я могла подойти к кровати и посмотреть на Мистраля.

Шолто и целитель освобождали Мистраля от остатков одежды. Я помнила его живым и сильным, очень сильным. Сейчас же он неподвижно лежал на кровати, как мертвый. Его грудь поднялась и опала, но его дыхание были неглубоким. Его кожа все еще имела ту же нездоровую сероватую бледность. Без одежды стало видно, сколько ран было на нем. Я насчитала семь пока Шолто не загородил Мистраля от моего взгляда. Он схватил меня за руку и отвернул меня от кровати.

— Ты бледна, моя принцесса. Присядь.

Я покачала головой.

— Это Мистралю больно.

Шолто взял обе мои руки в свои и внимательно посмотрел на меня. Он, казалось, изучал меня. Освободив одну свою руку, он коснуться моего лба.

— Ты прохладная на ощупь.

— Я была на холоде, Шолто. — Я попыталась посмотреть на кровать.

— Мередит, если встанет выбор — осмотреть тебя и малышей или Мистраля, то я выберу тебя и младенцев. Так что сядь и докажи мне, что у тебя нет шока. Поездка с дикой охотой — это не для женщин, и я никогда не слышал о беременной женщине или богине, которая участвовала бы в этом.

Я слышала его слова, но все, о чем я могла думать, что Мистраль может умереть.

Он сильнее сжал мою руку. Боли было немного, но хватило, чтобы я уставилась на него хмурым взглядом.

— Ты делаешь мне больно, — сказала я.

— Я встряхнул бы тебя, но не знаю как это отразится на младенцах. Мередит, ты нужна мне, позволь позаботиться о тебе и мы сможем позаботиться о Мистрале. Ты понимаешь меня?

Он отпустил мои руки, и мягко держа под локоть, усадил меня на стул, который все это время там стоял. Это было для меня так, как будто до этого момента я не видела комнату. Все, что я видела, были Мистраль, Шолто, и, возможно, целитель. У меня был шок? Шок вернулся, потому что отступило волшебство? Или просто все вчерашние события наконец достали меня?

Стул, на который Шолто меня усадил, был большим. Подлокотники под моими руками были деревянными, гладким от касания многих рук на протяжении многих лет. Подушки подо мной были мягки, а драпировки на спинке стула — из шелка глубокого фиолетового цвета, как зрелый виноград, и более темного цвета вина. Я осмотрела комнату и поняла, что большая часть комнаты была отделана в оттенках фиолетового и винного. Почему то я ожидала черного и серого цвета, которыми была отделана комната королевы. Шолто провел так много времени при Дворе Неблагих, стараясь быть таким же, как неблагие, вписаться в их ряды. И я только что поняла, что черные одежды, которые он носил при дворе, были совсем не в его вкусе. Я была у него дома и все мои представления о нем оказались неверны.

Среди винного и фиолетового были вкрапления красного и лавандового, золотого и желтого, и они были сплетены с более темными цветами. Моя квартира в Лос-Анджелесе была в основном бардовая и розовая. Я не думала об этом до сих пор, но у моих мужчин есть свое собственное мнение об обстановке нашего дома. Я носила их детей, но действительно не знала их любимые цвета, за исключением Галена. Я знала, что Галену всегда нравился зеленый, еще с тех пор, когда была маленькой. Но для остальной части моих мужчин, даже для Дойла и моего потерянного Холода, у меня никогда не было времени узнать у них, что они любят или не любят из мелочей. Цвета, подушки, коврики, или голое дерево? Что они предпочитали? Я понятия не имела. Мы переходили из одной чрезвычайной ситуации в следующую и уже так долго, что казалось это было нашей работой. Не было времени даже волноваться о таких вещах, которые обычно обсуждают семейные пары.

Я росла рядом с отцом среди людей, американских людей, и я знала, что значит быть парой. Но у меня была та же самая проблема, которая была у всех членов королевских семей. Мы могли пытаться быть обычными, но недолго. То, чем мы были, будет всегда перечеркивать то, кем мы были.

Шолто появился передо мной с чашкой в его руке. Над ней вился пар и пахло чем-то сильным, теплым, сладким. Можно было узнать некоторые из составляющих, не все.

— Это глинтвейн, но его нельзя пить беременным.

Целитель проговорил от кровати.

— Вы видели, что слуга наливал вино?

Я прищурилась, глядя на него из-за плеча Шолто.

— Нет, — сказала я.

— Тогда Вы должны выпить это, принцесса Мередит. Полагаю, что у Вас шок, а сколько еще Вы можете выдержать сегодня будучи беременной близнецами? Ваше тело выносливо, и хотя факт, что Вы происходите от божеств плодородия помогает Вам, все же частично Вы человек и частично брауни. Ни одна из этих частей не защитит от осложнений.

— Что Вы знаете о брауни? — Спросила я, поскольку Шолто обернул мои руки вокруг чашки. Мне нужны были обе руки, чтобы удержать деревянную чашку.

— Пока Генри живет у нас, он часто осматривал малых фейри, — сказал Шолто. — Одной из причин, почему он приехал в наш холм, было его любопытство по поводу нашего многообразия. Он думал, что он сможет большему научиться у нас.

— Вы помогали в родах брауни? — Спросила я.

Шолто подтолкнул чашку к моему рту. Мои руки продолжали держать чашку, но не помогали Шолто. Было странно чувствовать себя пассивной, как будто ничего не имело значения. Они были правы, мне нужна была помощь.

— Да, — ответил доктор, — и обещаю, принцесса, что одна чашка разбавленного вина не повредит ни Вам, ни Вашим детям. Зато поможет яснее думать, согреет и поможет забыть те ужасы, которые Вы видели этой ночью.

Он казался очень любезным, карие глаза были искренни.

— Умеете Вы очаровать, — сказала я.

— Хорошо, клянусь, что я действительно обучался на врача. Но да, я тот, кого люди называют теперь экстрасенсом. Когда-то давно меня считали колдуном и вместе с горбом на спине это считалось опасным. Ведь я общался с дьяволом.

— Старый король слуа, — догадалась я.

Он кивнул.

— Однажды меня заметили с некоторыми из слуа, и это стало последним в моей судьбе среди людей. Теперь пейте. Пейте и все будет хорошо. — В его слова была не только забота. Еще была власть. Я знала, что волшебство его слов подействует больше, чем содержимое чашки.

Шолто помог мне держать чашку, и от первого же глотка пряной жидкости я чувствовала как уходит напряжение. Тепло растеклось по всему телу, неся комфорт. Это как обернуться любимым одеялом зимней ночью. С чашкой горячего чая в одной руке, любимой книжкой в другой, рядом с любимым человеком, ощущая его голову на своих коленях. Все это было только в одной этой чашке теплого вина.

Я допивали и Шолто уже не нужно было помогать мне держать чашку.

— Лучше? — спросил целитель.

— Намного, — ответила я.

Шолто взял у меня чашку и поставил ее на поднос, стоящий на маленьком столике рядом со стулом. Рядом стояла лампа на изогнутой ножке. Это была современная лампа, а значит в комнату было проведено электричество. Как же много я пропустила пока была в изгнании на Западном побережье. И сейчас, глядя на эту лампу, и понимая, что ее можно включить щелчком выключателя, это было очень утешительно. В последнее время бывали моменты, когда волшебства слишком много, и поэтому даже признаки технологий людей казались сейчас не такой уж плохой вещью.

— Вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы присоединиться к нам в кровати? — спросил целитель.

Я подумала, прежде чем ответить, а потом кивнула:

— Да, вполне.

— Принесите ее, мой королю, я нуждаюсь в вашей общей помощи.

Шолто помог мне встать и у меня на мгновение закружилась голова. Его рука твердо держала меня под локоть, а вторая нежно поддерживала за талию. Комната прекратила кружиться перед глазами и я не была уверена от чего именно было головокружение — от волшебства в вине, волшебства этой ночи, или из-за двух новых жизней в моем теле. Я была частично человеком, скорее всего частично людьми были и мои близнецы. Но слишком быстрым было такое проявление беременности, не так ли?

Шолто подвел меня к кровати, около которой был скат, а не подиум. Я задалась вопросом, зачем последнему королю слуа был нужен именно скат. У чистокровных ночных летунов не было ног, а значит скат был для него удобнее. Конечно, они могли летать и, возможно, скат предназначался для одного из предыдущих королей.

Кто-то обхватил пальцами мое лицо. Это поразило меня и заставило посмотреть на целителя.

— Вино должно было позаботиться об этой растерянности. Не уверен, что она чувствует себя достаточно хорошо, чтобы помочь нам, мой король. — Целитель выглядел взволнованным, и я чувствовала его беспокойство. Я поняла, что он мог спроецировать свои эмоции. Если он мог бы выбрать, какие эмоции разделить с пациентами, тогда это был поразительный дар.

— Что мы должны делать, Генри? — спросил Шолто.

— Я положил припарки на каждую рану, они должны вытянут часть яда, но все жители волшебной страны сами являются волшебными. Они нуждаются в магии, чтобы выжить, как люди нуждаются в воздухе или воде. Я давно был уверен, что причина смертельной опасности холодного железа для волшебной страны в том, что оно замещает магию. В действительности, железо в его теле разрушает магию, которая поддерживает его жизнь. Мы должны дать ему другую магию в замен потерянной.

— Как мы это сделаем? — спросил Шолто.

— Эта магия на порядок выше того, чем обладаю я. Нужна магия сидхе, которым я никогда не буду. — В его словах был привкус сожаления, но не горечи. Он смирился с тем, кем он был.

— Я не целитель, — сказал Шолто.

Вернулся запах роз и трав.

— Здесь не нужны целители, Шолто, — сказала я. — Ваш врач — сам великий целитель.

Генри поклонился мне. Его горб не позволил поклониться низко, но это было столь же изящно. как любой из поклонов, которые мне отдавали.

— Это самая приятная похвала из тех, что я слышал, Принцессой Мередит.

— Я лишь была честна. — Запах роз усилился. Это был не тяжелый, пресыщенный аромат современных роз, но свет, сладкий аромат дикой местности. Травы добавили теплый, пушистый оттенок к аромату. Как будто мы стояли посреди сада, засеянного травой и защищенного цветущими кустами диких роз вместо ограды.

Стена около большой кровати подалась, как кожа какого-то огромного животного. Перемещений ситхенов благих и неблагих почти не видно. В одно мгновение это один размер, в следующее — больший или меньший. Но мы были в ситхене слуа и, возможно, сможем увидеть этот процесс.

Темный камень потянулся, как каучуковый, в темноту более полную, чем любая ночь. Это была темнота пещеры, даже больше, это была изначальная темнота, когда еще не появился свет, когда не было ничего, кроме темноты. Люди забывают, что первой была темнота, не свет, не слово Бога, а темнота. Прекрасная, полная, не нуждающаяся ни в чем, не спрашивающая ничего, просто темнота.

Аромат роз и трав был настолько реален, что я мог чувствовать его на языке, как воду в летный день.

Рассвет разорвал темноту. Солнце, которое не имело никакого отношения к небу вне стен ситхена, поднималось в дальней части неба, и его мягкий неяркий свет осветил сад. Я хотела бы сказать, что это был регулярный сад, который требует много времени на уход за ним, хотелось видеть чистые, изогнутые викторианские линии, но мои глаза не могли уловить форму растений. Это было так, как будто чем дольше попытаешься разглядеть деревья и каменную дорожку между ними, тем меньше деталей видят глаза. Это походило на регулярный сад, основанный на не евклидовой геометрии. Сад, нерукотворные формы которого не существовали за мгновение до восхода подземного солнца. И так уж важна нестандартная геометрия по сравнению с этим?

Ограда окружала весь сад. А было ли это секунду назад? Я не могла ни помнить это, ни не помнить. Это просто было. Это была ограда из диких роз, как та, что я однажды видела в видении. Это было странное видение, удивительное и почти смертельное. Я старалась не помнить того огромного борова, который почти убил меня прежде, чем его кровь пролилась на снег, потому что он мог стать слишком реальным.

Я думала о выздоравливающем Мистрале. Я думала о своих младенцах. Я думала о человеке, который стоял около меня. Я потянулась к руке Шолто. Он был почти испуган, глядя на меня расширенными глазами, но он улыбнулся в ответ на мою улыбку.

— Давайте перенесем его в сад, — предложила я.

Шолто кивнул, и нагнулся, чтобы поднять Мистраль, остающегося без сознания. Я оглянулась на целителя.

— Вы пойдете, Генри?

Он покачал головой.

— Эта магия не для меня. Возьмите его и спасите. Я расскажу, где Вы.

Шолто сказал:

— Я думаю, что сад останется здесь, Генри.

— Увидим, не так ли? — Генри сказал с улыбкой, но в его глазах было сожаление. Я видела такой взгляд у других людей в волшебной стране. Тот взгляд, который говорит, что независимо от того, как долго они остаются в волшебной стране, они знают, что никогда не смогут быть одними из нас. Мы можем продлить их жизнь, их юность, но они останутся людьми и только.

Я знала каково это быть смертной среди бессмертных. Я знала каково это знать, что я старею, а другие нет. Я была частично человеком и такие моменты, как этот, заставляли меня вспоминать, что это означало. Даже с самой сильной магией в всей волшебной стране, которая появилась у меня, я все еще сожалела, что была смертной.

Я встала на цыпочки и нежно поцеловала Генри в щеку. Он удивился, но остался доволен.

— Спасибо, Генри.

— Это — честь для меня служить членам королевской семьи этого двора, — сказал он, со слезами в голосе. Он коснулся пальцами щеки в месте, где я поцеловала его.

И я пошла к Шолто, который держал на руках Мистраля, как будто тот ничего не весил, и, наверное, он мог так держать его всю ночь. Одной рукой я коснулась руки Шолто, второй — голой кожи Мистраля, и мы вышли в сад.

Дата добавления: 2015-08-26 | Просмотры: 491 | Нарушение авторских прав