АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Гемограмма 13 страница

Если мы пытаемся понять состояние человека с точки зрения объективных, научных концепций, мы упускаем из виду целую область человеческих переживаний, которые, в силу своей субъективной значимости, оказывают глубинное влияние на поведение человека. Отношение одного человека к другому, к его окружающей среде и, наконец, к целой Вселенной принадлежит именно этой области. Религия развилась из потребностей человека понять эти отношения, и мы не можем себе позволить игнорировать их, только потому что они несут в себе религиозную коннотацию. Нам не нужно бояться этой религиозной коннотации, если мы не связываем себя обязательствами принимать догмы специфического религиозного учения. Пытаясь понять отношение человека к самому себе и окружающему его миру, мы не можем отвергать концепцию веры.

Вера относится к другой области переживаний, отличающейся от знания. Она гораздо глубже, чем знание, поскольку часто предшествует ему в качестве базиса для последующих действий, и она (вера) будет продолжать влиять на поведение человека, даже когда ее содержание отрицается объективным знанием. Хорошим примером этому служит молитва. Многие люди молились за скорейшее окончание войны во Вьетнаме, или за возвращение любимого здоровым и невредимым, или за чье-то выздоровление. Сейчас большинство из молившихся сказали бы, что молитва не поможет осуществить их желания. Однако знание этого факта не остановило их, когда они молились, ибо эта молитва была выражением их веры. Они чувствовали, что ее выражение оказывало положительный эффект и что через молитву они получали силу и энергию продолжать жить дальше. Чтобы молиться, необязательно верить во всемогущее божество. Сила молитвы заключена в вере человека, произносящего ее. Говорят, что вера может творить чудеса. Мы увидим, что существуют веские причины для такого утверждения.

Молитва — не единственный способ выражения веры. Проявление любви также является выражением веры, может быть, самой глубокой и искренней, на которую способен человек. Проявляя любовь, он раскрывает свое сердце для другого человека и для всего мира. Такой поступок, наполняя человека невыразимой радостью, также делает его уязвимым для самой сильной боли. Поэтому проявлять любовь можно, лишь только имея веру во всеобщую гуманность людей и общую сущность всех живых существ. Человек без веры не может любить, а у человека без любви нет веры.

На самом деле, когда мы изучаем условия жизни, можно заметить, что вера присутствует почти во всех наших ежедневных поступках. Взять хотя бы фермера, который обрабатывает свою землю и засевает ее семенами. У него нет твердой уверенности, что вырастет урожай. Часто случается так, что погибает весь посев. Фермер действует, полагаясь в равной степени как на свое знание, так и на свою веру. Такой подход был особенно свойствен первобытному человеку, чья власть и контроль над сельским хозяйством были чрезвычайно ограничены. Можно сказать, что его вера основывалась на опыте, его личном опыте, а также на накопленном веками опыте других фермеров. Опыт является важным фактором, он может укрепить или ослабить веру человека. Однако я думаю, что он объясняет сущность веры, если только мы не рассматриваем опыт как явление, которое выходит за рамки индивидуального существования.

Размышляя о всех сложностях социального общежития, о взаимозависимости людей, мы вынуждены сделать вывод, что социальный порядок был бы невозможен без веры. Мать верит, что молоко доставят к дверям ее дома, рабочий верит, что на деньги, которые он зарабатывает, сможет купить необходимые ему товары, пациент верит, что врач сделает все от него зависящее, чтобы помочь ему. В тех случаях, когда всего этого не происходит, мы глубоко шокированы. Люди тысячелетиями жили сообществами, и на основании этого долгого разумного опыта они обрели веру в целесообразность совместных усилий. Если такая вера исчезнет, нас ожидает хаос. Несмотря на эти тяжелые времена, у большинства людей есть внутренняя вера, что в конечном счете все образуется. Я думаю, что именно эта вера в организованность, упорядоченность жизненного процесса поддерживает людей в их повседневной деятельности.

Без веры в то, что усилия будут вознаграждены, мотивация к усилию отсутствует. Одна необходимость не является достаточным побуждением. На моих депрессивных пациентов давит такая же необходимость жить, как и на других людей, но ей (необходимости) не удается привести их в движение. Они оставили всякую деятельность, фактически они утратили свою веру и покорились смерти.

Тесная связь между утратой веры и смертью прослеживается наиболее явно в кризисных ситуациях. Когда это вопрос жизни и смерти, сила веры может стать решающим фактором, который дает возможность одному человеку выжить, в то время как другой умрет. Одним из таких чрезвычайных испытаний на прочность веры были концентрационные лагеря нацистской Германии. Посторонним наблюдателям казалось чудом, что кто-то смог выжить в таком ужасе. Тем не менее многие действительно выжили, и среди них был Виктор Франкл, австрийский психиатр. Наблюдая за заключенными, он пришел к выводу, что выживали только те люди, для которых жизнь имела какой-то смысл. Те, у кого не было такой веры, отказывались от борьбы за выживание и умирали. У них не было воли оказывать сопротивление перед лицом пыток, жестокости, предательства, лишений и деградации.

Когда я в первый раз прочел книгу Франкла, мне показались его объяснения недостаточными. С легкостью можно оспорить тот факт, что сильнейшие выжили, в то время как слабые погибли. Были ли они сильнее, потому что жизнь имела для них какой-то смысл, или они обнаружили в ней смысл, потому что были сильнее? Сейчас, я думаю, нет необходимости спорить по этому вопросу. И та, и другая позиция одинаково верна. У сильных людей есть вера, и люди, имеющие веру, — это сильные люди. Эту пару нельзя разделить, ибо каждая из ее частей является отражением другой. Вера человека есть выражение присущей ему, живому существу, жизненной стойкости, точно так же эта жизненная стойкость является мерилом его веры в жизнь. Оба явления зависят от действия биологических процессов внутри организма. Антуан де Сент-Экзюпери описал похожую кризисную ситуацию в своей восхитительной книге «Ветер, Песок и Звезды» /12/. Его самолет потерпел крушение в пустыне во время ночного полета, в котором он сбился с курса. Он и его механик не могли определить свое местонахождение, вдобавок ко всему во время крушения были уничтожены почти все их запасы пищи и воды. У них осталось на двоих пинта (450 г) вина, пинта кофе, немного винограда и два апельсина. В течение трех дней они исследовали пустыню поблизости от самолета, надеясь на спасение. На четвертый день, замученные жаждой, они покинули самолет и отправились в путь, сознавая, что в пустыне без воды они смогут протянуть самое большее девятнадцать часов.

Они ушли без надежды, и, в самом деле, у них не было никаких оснований надеяться на спасение. Но в течение следующих двух дней, несмотря на тот факт, что их практически сожгло солнце, они прошли пешком 124 мили. По словам Сент-Экзюпери, их поддерживала мысль, что их родные дома страдали больше, чем они сами. Они были так измучены, что большую часть времени ничего не чувствовали; но какая-то сила, бившая из источника глубоко внутри них, которую нельзя было ни понять, ни измерить, заставляла их продолжать идти, пока они могли дышать и передвигать ноги. Я бы назвал этот источник верой в жизнь. Пока эта вера жива, человек не сдается. Читая рассказ Экзюпери, я ощущал, что этот человек обладал такой верой. Она пронизывала его произведение.

Как для одного человека в отдельности, так и для всего сообщества вера является той силой, которая поддерживает жизнь и заставляет ее двигаться вперед и вверх. Таким образом, это та сила, которая связывает человека с его будущим. Если у него есть вера, то он может в чем-то довериться будущему, даже несмотря на то, что временами кажется, что оно обманет и не выполнит своих обещаний осуществить его стремления, надежды или мечты. Однако для веры не так существенна связь с личным будущим человека. История изобилует примерами, когда люди жертвовали своим индивидуальным будущим, чтобы поддерживать свою веру. Многие люди шли на смерть, но не отказывались от своей веры. Это может говорить лишь о том, что для них жизнь без веры ничего не стоила.

Власть и вера

Как может вера иметь большую ценность, чем сама жизнь? Такое явное противоречие можно разрешить, только если мы примем точку зрения, что дело все не в жизни отдельного человека. Он может пожертвовать своей жизнью ради других жизней или в целях гуманизма. Если у нас есть вера, то тогда для нас вся жизнь в целом представляет собой ценность. Из-за такого бережного и почтительного отношения к жизни мы будем стремиться сделать все возможное, чтобы спасти чью-то отдельную жизнь, включая в эту категорию и жизнь животного. Потеряв чувство, что вся жизнь в целом является ценной, мы отказываемся от нашего гуманизма, и это неизбежно приводит к тому, что наша собственная жизнь становится пустой и лишенной смысла.

Однако во имя веры (религиозной, национальной или политической) люди воевали друг с другом, убивали, разрушали природу. Такое странное поведение требует объяснения, которое мы должны искать в сущности самой веры. Дело в том, что вера имеет двойной аспект: один сознательный, другой — бессознательный. Сознательный аспект представляет собой набор верований или догм. Бессознательный аспект — это ощущение доверия или веры в жизнь, которые кроются за догмой, наполняя идола жизнью и смыслом. Не осознавая этой стороны, люди рассматривают догму как источник своей веры. Они чувствуют себя вынужденными защищать ее от любой проверки на действенность и обоснованность.

Все догмы имеют узкий, ограниченный характер, то есть они развились на основе исторического опыта определенного народа. Они представляют попытку исследовательского ума человека придать какой-то смысл своему опыту и заодно в этом процессе структурировать будущий опыт людей в соответствии с этим смыслом. Поскольку историческое развитие всех людей в их эволюции от животного состояния и до состояния человеческой культуры, независимо от ее уровня, прошло примерно одинаковые стадии, а именно: развитие речи, применение огня для приготовления пищи, использование инструментов, оружия и т. д., — мы обнаруживаем, что их догмы, мифы и верования имеют много общего. Конечно, в них также присутствует много различий, отражающих самобытность определенного народа и его стадию культурного развития. К сожалению, каждый народ отождествляет свою веру с ее какой-то специфической догмой, часто заостряющей слишком большое внимание на различиях. Те, кто придерживается другой догмы, считаются людьми без веры, и поэтому на них взирают как на низших, второсортных людей. Такое отношение, кажется, оправдывает уничтожение одних людей другими.

Хотя различия в вере можно использовать как оправдание и объяснение для войн и завоеваний, я не думаю, что это является настоящей мотивацией. Реальную мотивацию нужно искать в борьбе за власть. Мало кто из людей всецело полагается на веру, как, например, это делает животное. Каждое дикое животное верит, что завтрашний день принесет все необходимое для его выживания. Каждую ночь оно засыпает, нисколько не тревожась о своем будущем. Конечно, животное не знает, что будущее может принести несчастье. Оно живет главным образом в настоящем. Его сознание не может охватить прошлого или будущего, за исключением очень ограниченного отрезка времени. Поэтому вера животного также не сознательна, она является выражением его жизненной силы. Мы, люди, с нашим осознанием времени, смерти, болезней и опасности, не можем полностью положиться только на одну веру, которая обеспечит наше выживание.

Нам нужна уверенность в безопасности, которую мы рассчитываем найти во власти. Чем больше у нас будет власти, тем в большей безопасности мы будем себя чувствовать.

Людям, которые доверяют только силе власти, кажется, что они никогда не смогут обеспечить себе полную безопасность, какие бы меры ни принимались для этого. Причина в том, что не существует полной безопасности. И наша власть над природой или над нашими собственными телами жестко ограничена. Гитлер при помощи власти стремился к господству над всем миром, хотел создать Третий рейх, который бы продолжался тысячу лет. Через двенадцать лет от его мечты остались лишь развалины того, что некогда называлось Великой Германией. Доверие власти как к гаранту безопасности является иллюзией, которая подрывает подлинную веру в жизнь и неизбежно приводит к разрушению. Кроме того, власти никогда не бывает достаточно, и всегда существует возможность ее потери. В отличие от веры, власть — это безличная сила, которая не является частью человеческого существования. Ее может захватить другой человек или другая нация. Поскольку люди жаждут добиться власти, человек, обладающий ею, становится объектом зависти. Он не может спокойно спать, так как знает, что его завистники вечно что-то замышляют или подстраивают, чтобы вырвать у него власть. Таким образом, власть создает странное противоречие: хотя и кажется, что она обеспечивает некую степень внешней безопасности, она также создает состояние тревоги и опасности как внутри самого человека, так и в его отношениях с другими людьми.

Исследуя человеческую историю, можно, на примере развития народа или нации, проследить очевидную тенденцию — от веры во власть до упадка и гибели. Взять хотя бы древних иудеев. Покинув Египет, они были слабыми, бедными людьми, единственным богатством которых была вера. Эта вера дала им силу, поддерживавшую их в скитаниях и битвах с племенами, которых они встречали в пустыне. Они хотели стать государством могущественным и великим, и их вера дала им возможность добиться этой цели. Но после того, как они поселились в Палестине, их стали разъедать конфликты между призывами к вере и жаждой власти. По мере того, как увеличивалось их могущество, их вера медленно разрушалась. Они стали ссориться между собой и со своими более или менее сильными соседями. Те соседи также жаждали власти. Поэтому было неизбежно, что рано или поздно их (иудеев) победит восходящая держава, основанная на молодой и более крепкой вере. Удивительно заканчивается история древних иудеев. Когда они снова обессилели и были разбросаны по всей земле, их вера вновь ожила и помогла им еще раз выстоять перед лицом всех несчастий и бедствий на протяжении следующих двух тысячелетий.

История древних греков ничем не отличается от иудейской. Города-государства выросли на вере греков в себя и в свою судьбу; эта вера четко отражена в их мифологии и в легендах Гомера. По мере того как они росли, они обретали могущество, которое давало им возможность расти еще больше. Но там, где вера объединяет, власть разделяет. Борьба за власть между великими городами Афинами и Спартой, ознаменовавшая начало более чем сорокалетней Пелопоннесской войны, уничтожила веру, которая до этого связывала греков в их взаимопомощи друг другу. Их участь была схожей с участью тех империй, которые были свергнуты молодым и здоровым народом, здоровым в том смысле, что их вера была не испорчена длительной борьбой за власть.

Арнольд Тойнби всесторонне исследовал взлеты и падения цивилизаций, уделив должное внимание всем сложным силам, задействованным в этих сильнейших переживаниях человеческого духа.

Читая Тойнби, не перестаешь поражаться тому огромному значению, которое он отводит роли духовных факторов в росте и упадке цивилизаций. В сокращенном издании Д. С. Сомервелла можно найти следующее высказывание: «Они потеряли веру в традиции своей собственной цивилизации». И, говоря о нашей цивилизации, он замечает: «Упадок не в техническом отношении, а в духовном». В то же время Тойнби дает ясно понять, что стремление к власти ведет к потере народом своего творческого потенциала. Такой вывод можно сделать из следующей цитаты: «Фактически мы уже имели возможность убедиться на примере истории любого общества, что когда творческое меньшинство дегенерирует в господствующее меньшинство, пытающееся с помощью силы удержать свое положение, которое оно перестало заслуживать, то такая перемена в характере правления вызывает, с другой стороны, раскол правящей верхушки с пролетариатом, не желающим больше восхищаться и подражать своим правителям и стремящимся освободиться из рабства».

Тойнби прекрасно осознавал, что историю нельзя отделять от жизни самих людей, если их история является предметом изучения. Именно сущность человека определяет и творит историю, а не наоборот. Если истинным является то, что высокомерная гордость предшествует падению человека, также является истинным и то, как указывает Тойнби, что самопоклонение в народе становится одной из причин его общего духовного упадка. С точки зрения психологии, это означает, что раздутое эго, либо одного человека, либо всей нации, является предпосылкой, ответственной за крушение как всей социальной структуры, так и отдельной личности. Можно рассматривать людей с точки зрения истории целых народов, а можно рассматривать историю с точки зрения индивидуальной психологии.

В своей предыдущей книге я показал, что погоня за властью ограничивает переживание удовольствия, которое «дает энергию и мотивацию для творческого процесса». Власть расширяет эго, потому что усиливает чувство контроля, который является нормальной функцией эго. Но у слабой личности ощущение власти может с легкостью переполнить эго, таким образом отделив его от духовных ценностей, присущих телу. Эти ценности включают в себя ощущение единства с другими людьми и с природой, удовольствие от спонтанного взаимодействия, которое лежит в основе творческой деятельности, а также веру в себя и в жизнь. Поскольку эти ценности составляют неотъемлемую часть жизненного процесса, они принадлежат области тела, а не эго. Между ценностями тела и ценностями, принадлежащими функционированию эго, существует антитеза. К ценностям последнего относятся индивидуализм, контроль и знание. Через знание мы получаем больше контроля и становимся более индивидуалистичными. Но когда эти ценности соединяются с властью и начинают доминировать в личности, они диссоциируются с духовными ценностями тела. Здоровое состояние эго превращается в патологическое.

Поэтому не нужно допускать, чтобы антитеза между ценностями тела и эго становилась антагонизмом, который в своей высшей точке приведет к расщеплению личности. Благодаря своему полярному отношению друг к другу эти два набора ценностей могут способствовать росту личности, ее обогащению. Поэтому человек, являющийся настоящей личностью, может остро осознавать свою связь с другими людьми и свою зависимость от природы и Вселенной. Его контроль будет отражением его самообладания. Он владеет самоконтролем, а не наоборот, как это происходит у подчиненной контролю невротичной личности. Его знание будет усиливать его веру в жизнь, а не подрывать или отрицать ее.

Полноценной личности, находящейся в контакте со своим телом и обладающей крепкой верой, можно доверять власть. Она не ударит ей в голову, потому что не играет значительной роли в ее жизни. Такая личность может брать или отказываться от власти по своему усмотрению. Она будет пользоваться, но не злоупотреблять ею. С другой стороны, человек, который верит во власть и полагается целиком на нее, превращается в демагога (или полубога), разрушающего, но не созидающего.

Мир оказался сегодня в опасном и отчаянном положении, потому что у нас слишком много власти и слишком мало веры. Такая ситуация может привести к двум возможным последствиям. Первое: многие люди впадут в депрессию, потому что окажутся бессильными осуществить свои мечты. Другие станут повстанцами и революционерами, стремящимися с помощью насилия добиться больше власти и исправить то, что они считают социальной несправедливостью.

Их насилие является противоядием от их собственных депрессивных тенденций. У них бы началась депрессия, если бы они перестали прибегать к насилию. Насилие и депрессия — две реакции на чувство бессилия. Третья реакция — это употребление наркотиков и алкоголя. Употребляющий наркотики также пытается противодействовать чувству бессилия при помощи галлюцинаций или наркотических эффектов. Однако ни один из этих способов не помогает. Наше единственное спасение лежит в вере.

Психология веры

За человеком закрепилось название животного, творящего свою историю. Это означает, что он осознает свое прошлое и его волнует его будущее. Он знает, что он смертен (никакое другое животное не несет бремени этого знания), но он также знает, что его личность связана глубокими корнями с наследием его народа. Он также связан с будущим (которое есть его бессмертие) посредством знания о том, что через него это наследие будет передано дальше, другим поколениям. Ни один человек не может жить только для себя. Он должен ощущать — что бы он ни делал и каким бы незначительным ни казалось это дело, — что он работает в той или иной степени на будущее своего народа. Все исследования первобытных людей показывают, что они чрезвычайно остро ощущали себя звеньями в великой цепи племенной жизни. Знания и навыки племени, обеспечивавшие средства для его выживания, а также его традиции и мифы, определявшие место племени в окружающем мире, торжественно передавались из поколения в поколение. Каждый человек — живой мост, который соединяет прошедшее с будущим. Пока эти два столпа прочно закреплены и остаются незыблемыми, жизнь легко протекает через и над мостом, наделяя каждого индивида верой, которая придает смысл его существованию. Когда жизненные связи народа между прошлым и будущим разъединены, он теряет веру в себя и в свою судьбу. Мы уже видели, что первобытные люди впадали в депрессию, когда была уничтожена их культура. Как и любой другой человек в депрессии, они также могли взяться за бутылку или потерять всякий интерес и желание продолжать жить.

Сегодня можно провести параллель между многими аспектами нашей культуры и этим феноменом. Традиции и обычаи, по которым западный человек жил на протяжении столетий, утрачивают свое влияние. Почти в каждой области жизни происходят изменения, которые делают прошлое неуместным и неактуальным. Никто уже не может жить сегодня, как жили его дедушка с бабушкой. С таким удобством, которое нам дает повсеместное использование автомобилей, и с легкостью передвижения в любую точку земного шара на реактивном самолете — это физически невозможно. Но изменения также коснулись и человеческих отношений. Ослабли семейные узы, и появилась совершенно новая сексуальная мораль. Даже стали отличаться способы зарабатывания на жизнь, например, сильно уменьшилось число людей, непосредственно задействованных в сельском хозяйстве, больше людей стало работать в сферах обслуживания, чем в производстве; кроме того, появились новые профессии, такие, как социальная работа, психологическое консультирование, программирование компьютеров. Таким образом, проблемы, возникшие у нового поколения, отличаются от тех проблем, с которыми сталкивались их предки, в результате чего мудрость прошлого, так кропотливо собиравшаяся на протяжении многих лет борьбы за выживание, кажется или в самом деле осталась невостребованной.

А что же будущее? Совершенно очевидно, что в мире, где перемены стали неотъемлемой частью распорядка дня, будущее стало таким неопределенным, каким оно еще никогда не было. Ученые даже ставят вопрос о выживании человека. Рене Дибо из института Рокфеллера считает, что у нас, вероятно, осталось не больше ста лет, и время человека закончится. Кроме того, нельзя исключать опасность ядерной войны, которая представляет реальную угрозу сделать землю необитаемой еще раньше этого срока.

Но самое удивительное в этой ситуации — это то, что большое количество людей еще не впали в депрессию. Одна из причин заключается в том, что многие люди, особенно старшего возраста, обладают сильной личной верой, происходящей из личных переживаний, которые они испытали в отношении к матери и к семье. Других поддерживает оптимизм, основанный на вере в силу и технологические возможности современного общества. Казалось бы, логично предположить, что, если мы можем послать человека на Луну, нам подвластно все. Будущее покажет, оправдан был такой оптимизм или нет. Я указал, что вера во власть не равнозначна вере в жизнь. Опасность сегодняшней ситуации в том, что мы теряем нашу веру в жизнь.

Сам процесс, ввергший нашу культуру в хаос и разъевший всю прошлую веру, также дал современному человеку возможность по-новому взглянуть на себя. Он стал себя считать всемогущим. До двадцатого столетия человек всегда чувствовал себя подчиненным высшей власти, власти одного бога или нескольких. У него никогда не было ни смелости, ни средств, чтобы бросить вызов высшей власти божественного Провидения. Такое отношение меняется или уже изменилось во многих людях. И вопрос не в том, есть Бог или нет. Бог в современном понимании мертв, его не существует. Современный человек больше не признает высшей власти. Он считает, что природа управляется физическими законами и что, если он будет в состоянии понять эти законы, он сможет подчинить себе природу. Это довольно дерзкая мечта, и наука, кажется, продолжает снабжать человека средствами для ее достижения. В своих лабораториях ученые не видят никаких препятствий для того, чтобы осуществить эту цель. Средства массовой информации подкрепляют ее для общественности новостями о каждом успехе в наших поисках знаний. В результате во многие умы проникла мысль, что, может быть, нам удастся избавить организм от старения и победить таким образом смерть.

Можно ли в таком случае сделать вывод, что человек обрел новую веру, веру в науку или в способность рассуждающего и исследовательского ума разгадать все тайны, преодолеть все препятствия? Многие люди действительно верят в науку и в эти возможности. Они убеждены в этом. Но убеждение — это не вера; убеждение можно подвергнуть проверке, вера же не нуждается в ней. Убеждение является продуктом сознательного ума, а подлинная вера исходит из сердца. Можно оспаривать человеческие убеждения, но нельзя спорить с верой. Убеждения могут устанавливать содержание веры, но они не являются ее сущностью. Человек может иметь веру против всех убеждений — и эта вера поддержит его во время кризиса.

Еще один аспект нашей изменяющейся культуры заключается в усилении индивидуализации и одиночества среднего человека. Индивидуализация и одиночество не одно и то же, но они развиваются параллельными путями. Соразмерно тому, как человек все больше осознавал себя уникальной, неповторимой личностью, он обрубил узы, связывавшие его с сообществом, к которому он принадлежал. Ему удалось это сделать, получив больше власти в свое распоряжение, власти передвигаться более свободно, общаться через большее расстояние, получать услуги или покупать все необходимое и т. д. Он все еще остается зависимым от своего сообщества, как и первобытный человек, но он уже не чувствует свою зависимость. Он не рассматривает себя как часть более объемлющего порядка, от которого зависит его выживание. Он знает, что сообщество существует, но он рассматривает его только как матрицу для своей личной самореализации. Нас учили не убивать гусыню, которая несет золотые яйца, но нам сказали, что сами яйца вполне можно захватить. В обществе, которое поощряет философию «каждый за себя», отсутствует чувство общности, дающее мощную силу.

Если каждый человек — это целый внутренний мир, тогда у него появляется право внутри своего личного мира стать Богом. Никто не может указывать ему, о чем думать и во что верить. Но такие личные миры очень мало соприкасаются друг с другом. Они общаются лишь на уровне соблюдения норм, правил, но это не настоящие чувства. Как цыпленок, выведенный в инкубаторе, каждый человек живет в своей собственной скорлупе, хотя подвержен общим опасностям, разделяет похожие заботы, но он не связан с другими людьми. Он никогда не чувствовал себя таким одиноким, как в массовом обществе с его верой в технологический прогресс. Условия современной жизни создают массовую культуру, массовое общество и массового человека [противопоставление массовой личности настоящей личности в моей предыдущей книге «Удовольствие: творческий подход к жизни», - прим.]. Люди массового общества похожи на бобы в мешке; они рассматриваются только в количественном отношении. И хотя каждый человек в массовом обществе отличается от другого человека (как отличается один боб от другого боба в мешке), он не является настоящей личностью, потому что у него нет права голоса в его предназначении, и он не может принять никакую ответственность за свою судьбу. С момента рождения в массовой больнице жизнь человека обрабатывается системой, структурированной в средствах массового образования, массовой коммуникации, массовых путешествий и т. д. Механика этой системы не предусматривает проявление личного вкуса или личного суждения. Даже выбор товаров массового производства, которые мы покупаем, обусловлен массовой рекламой.

Индивидуальность является функцией самовыражения, то есть она зависит от способности человека реагировать на жизненные испытания свободно и полно. Самовыражение не осуществляется в вакууме, так как мы находимся среди людей. Каждый акт самовыражения направлен на создание чего-либо и подразумевает получение ответной реакции. Но подлинной отзывчивости и личной ответственности нет места в массовом обществе. Плачущий новорожденный в роддоме не получает ответа от своей матери, изолированной в другой палате. Студент, не принимающий учебную программу, которая чужда и бессмысленна для него, получает слабый отклик от образовательной системы. Система не может отвечать человеческим нуждам, и отсутствие именно этой отзывчивости вынуждает людей участвовать в массовых протестах. Каждый массовый митинг или демонстрация, независимо от провозглашаемых ими целей, в действительности являются протестом против условий массовой жизни. Такой способ — единственная форма выражения, доступная массовому человеку в массовом обществе.

Дата добавления: 2014-12-12 | Просмотры: 664 | Нарушение авторских прав