АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ПСИХИАТРИЯ И ЦЕРКОВЬ. ВОЗМОЖЕН ЛИ СОЮЗ?

Анmонина Шусmрова

ПСИХИАТРИЯ И ЦЕРКОВЬ:

Возможен ли союз?

Заграничные ереси внедряются в России

Психиатрия и Церковь. Возможен ли союз?

Новые ереси в Церкви:

«ПРАВОСЛАВНАЯ ПСИХИАТРИЯ» и

«ПАСТЫРСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ»

«… Вотъ, почему намъ небходимо подорвать вѣру, вырвать изъ ума гоевъ самый принципъ Божества и духа и замѣнить все ариѳметическими разчетами и матеріальными потребностями».

(Сергій Нилусъ. Протоколы сіонскихъ мудрецовъ. Протоколъ №4 «Свобода и вѣра»).

"Психология – это лженаука, кторая сумела войти уже и в наше русское общество. И до такой степени, что даже проникла в ограду церкви: психологи становятся священниками не покаявшись, не оставив психологические взгляды на душу. …Психология от своего рождения была и есть богоборческая система. Она ловко скрывает это на первых этапах своего воздействия на людей – в конечных же своих методиках обучает поклонению бесам и сатане. Теории психологии – это мировоззрение сатаны".

(Антонина Шустрова. "Опасность психологии" 1998г.)

Предисловие автора

«Православная психиатрия», как её нам предлагают во множестве вышедших в последнее время книжек, — представляет собой не действительный союз психиатрии и церкви, а прикрытое многочисленным ложным словопрением внедрение в церковь чуждых церкви атеистических психиатрических и психологических понятий. Под привлекательным названием «православная психиатрия» скрываются неправославные и очень жесткие теории (пришедшие в основном из психологии), направленные на то, чтобы уничтожать в людях остатки совести, стыда, вины, застенчивости, способности к покаянию и смирению. Эти теории действительно действенные, но действенные во зле. И если человек сознательно отдается в их власть, то они действительно могут довести человека до абсолютного «окамененного нечувствия». Этим термином святые отцы определяют такое состояние духа человека, когда он доходит до безжалостности, холодности к чужому и даже своему страданию, неспособности смягчиться.

Необходимым в наше время стало обличение психологии и психиатрии в той её части, которая выходит на психотерапию (психотерапия — практическое применение этих теорий) и предлагает сращение своих методов с методами Церкви. Психотерапия есть практическое применение психологии и психиатрии, «лечение» достаточно здоровых психически людей, не страдающих тяжелой формой одержимости. Психотерапевтами становятся и психологи и психиатры, но, в зависимости от вида полученного образования (медицинские институты и, соответственно, работа с глубокой патологией — у психиатров, и университеты, и работа с легкой патологией психики —у психологов) — будут несколько отличаться приёмы, мнения и последствия работы психотерапевтов с людьми. У психиатров всё более жестко и грубо, в соответствии с тем, что и патология более грубая, и методы их работы, и имеющийся в их «арсенале» «аппарат психиатрических методов подавления» предельно «груб». Будем, по возможности, называть эти течения общим термином «психология», так как психология является сборищем, совокупностью и главным теоретическим источником всех методов и теорий антихристианской обработки личности. И именно психология под разными личинами, в том числе и со стороны психиатрии, пытается теперь ввести свои методы объяснения психических процессов и свои методы их управления — в Российской Церкви.

Изучение сути появившегося нового направления — «православной психиатрии», или «пастырской психотерапии» — показало, что теперь внедрение психологических взглядов в церковь началось не только со стороны психологии, аи со стороны психиатрии. Обе эти области по содержанию своего атеистического мировоззрения одинаковы в своей «войне» против церкви. Есть различия в методах, в «нише», занимаемой в обществе, в областях применения. Но в том, что мы здесь рассматриваем, то есть в их политике по отношению к церкви, и в том основном содержании, которое они хотят ввести в Церковь, — и психология и психиатрия совершенно одинаковы. Они обе стараются навязать церкви нецерковные взгляды на жизнь, на людей, на болезни, на пути спасения.

Психиатры (например, Авдеев) пишут книги, содержащие тесное смешение христианских и психиатрических понятий, создают центры, где подавляющее и преобладающее воздействие на пациентов даётся именно психиатрическое и психологическое, а не христианское (Анатолий Берестов).

В Ивановской области Макариев-Решемская обитель вместе со своим игуменом Евмением постоянно выпускает литературу, содержащую в себе обильное смешение христианских и психологических, психиатрических понятий. По списку литературы можно ознакомиться с широтой её деятельности. Сам игумен Евмений, судя по его книгам, — глубоко изучил психотерапию и предлагает в пользование священникам самые глубокие и разрушительные для христианской души теории психотерапии.

Удивительно, что эта война против Церкви началась без всякого «объявления войны». Никто и нигде не поставил вопроса: а можно ли вообще такую информацию допускать в церковь, тем самым давая священникам для руководства, давая пастве для окормления. Книги печатаются под благословениями архиепископов. Книги продаются во всех почти церквях. А ведь известно, как священники гордятся и подчеркивают чистоту той информации, что продается с прилавков церквей. Что священники советуют покупать только ту христианскую литературу, что продается в церквях, и именно потому, что уверяют в её чистоте от прелести. Через безпрепятственное внедрение в Церковь психологии священники потеряют доверие своей паствы.

При засилье психологической литературы — о критике психологии ничего не сказано, не печатается, не дают печатать. И обыкновенный человек, не разбирающийся в психологии, — не понимает, где ложь, а где правда. В светской литературе наблюдается неоправданный крен в сторону психологии. К священникам обращаются люди с просьбой благословить их на изучение психологии или с просьбой благословить на работу психологом, и священники, не имея твёрдых ориентиров в понимании сути такой науки как психология, благословляют психологов на занятия этой деятельностью. Священники сами спрашивают пасомых-психологов, приносит ли для людей пользу такая работа, и, получая заверения о несомненной пользе, — благословляют. То есть священники не имеют четких ориентиров того, как относиться к психологии. Священники, призванные святить души людей, — должны бы первыми приложить попечение об изучении опасностей этого нового веяния, ставшего агрессивным по отношению к Церкви.

Только некоторые священники с уверенностью и верно говорят о том, что психология суть лженаука и имеет паразитическую цель существования, желая занимать не принадлежащее ей место окормления народа священниками. Они с уверенностью и верно говорят о том, что человек суть создан Творцом и нет таких областей души и тела, которые бы не были подвластны Богу, а значит и церковным таинствам, а значит и молитвам, а значит, в конечном итоге, деятельности и знаниям священнослужителей.

Другое дело, что трудность самого процесса покаяния людей вызывает то, что многое остаётся долго неизлечимым, а может быть — и никогда — в течение земной жизни. Ведь известно, что существует ад для непокаявшихся. А следовательно, существуют и болезни неисцельные, но причина неисцеленности — во грехе человека, нежелании покаяться, а не в принципиальной невозможности достигнуть покаяния. Священник не механистически может врачевать людей и не механистически призывает на людей благодать Божию, а в соответствии со степенью покаяния самого человека. Следовательно, наличие нераскаянности и, значит, множества болезней — не есть причина находить другие врачевания души в мире, кроме церкви и священников. В последние времена вообще спасение будет происходить «только скорбями и болезнями», а поэтому, наличие множества болезней не должно служить причиной людям для обращения к экстрасенсам, колдунам и психологам, что все суть бесовское отрождение.

Сращивание психологии и церкви идёт полным ходом. На прилавках церковных лавок появились книги игумена Евмения «Пастырская психотерапия»; священника-психолога Гармаева «Психопатический круг в семье», «Обрести себя» и другие, более мелкие по объему его книги, типа методических пособий по воспитанию детей; а также книги по «православной психиатрии» Д.А.Авдеева, Гурьева, Невяровича и др.

В этих книгах упор делается на вкладывание пагубной мысли, что в устроении души человека есть такая область, в которой не может разобраться священник, а поэтому и весь набор церковных таинств, а значит и Бог, Создатель (а это есть уже полный абсурд, противоречие). Авторы данных книг считают, что эту таинственную область души надо «официально» передать во власть и ведение психологам и психиатрам. То есть готовится «теоретический плацдарм» для введения психологии в церковь.

Священникам предлагается принять в свои методы окормления паствы психологию. Или предлагается почаще препровождать пасомых на приём к психологам и психиатрам, а в обществе создать устойчивое и положительное мнение, в том числе священников, о том, что посещение психолога или психиатра не менее предпочтительно, чем священника.

Психологи и психиатры желают склонить мнение священников, общественности и прихожан на свою сторону, с тем, чтобы равноправно со священниками участвовать в окормлении паствы, приобрести в свои руки более надежный рычаг контролирования мировоззрения христиан, то есть получить одобрение их деятельности официальной церковью, заручиться помощью священников для создания усиленного оттока христиан на окормление и душепопечение с помощью психологии и психиатрии.

Эту «таинственную область», «подвластную только психологам или психиатрам», они называют по-разному, например, «психосоматическое заболевание», но, в общем-то, никак толком не описывают, а просто настаивают на том, что есть нечто такое, что не поддаётся священникам, и надо отдать права заниматься этим только психологам и психиатрам; или в том числе психологам и психиатрам, что также пагубно для церкви, потому что волк, впущенный в овчарню, — рано или поздно погубит овец.

Но ничего существенно нового, объясняющего причину выделения такой области, они не приводят, и в таком наименовании, как «психосоматическое заболевание», не открывается никаких таких причин. «Психе» — переводится как «душа», а«сома» — тело, — и, таким образом, сказать, что нестроения Божиего создания задевают и душу и тело — значит, ничего особенного не сказать. Здесь нет причин заявить, что эта область неподвластна Творцу, или то, что священники абсолютно не знают, что с нею делать и чем врачевать. Если же священник, как поставленный Богом «врач душ и телес наших», не может что-то излечить молитвой и церковными таинствами, то это говорит вообще о сложности этой области отношений: Бог — священник — человек — грехи, а не о том, что надо отдать свою священническую работу другому, психиатру например. Процесс покаяния очень сложен, и болезни сами по себе являются и наказанием человеку за грехи и искуплением грехов. Человек может болеть всю жизнь и при этом спастись душой. Степень малой вылечиваемости вовсе не говорит о том, что священник должен отдавать пасомого в руки психолога или психиатра. Просто же таблетками, которые делаются из трав, и которыми лечат терапевты, — человек пользоваться может, и всегда пользовался, и в этом смысле деятельность обычного терапевта имеет смысл, и здесь никаких противоречий с церковью не возникает. Нам же пытаются внушить, что если терапевты нужны человеку, то точно так же и психологи. Но в положении психологов и терапевтов к людям есть большая разница. Терапевта никто не отрицает, ЭТУ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Бог благословил. Другое дело, что в последнее время появляются лекарства не из трав, или из трав таких, которые раньше широко не применялись, которые скорее колдуны применяли, то есть растормаживающие телесные низменные страсти тела. Сейчас приходится очень осторожно смотреть на то, что предлагают современные врачи.

Даже шизофрению или эпилепсию психиатры описывают так, будто это не беснование, а некое никем не понятое заболевание, которое находится «в компетенции только врачей», и причинами этих серьёзных заболеваний приводят такие относительно несерьёзные вещи (несерьёзные для объявления их причиной беснования), как влияние окружающей среды, генетическое предрасположение, нервный стресс и подобные слишком общие и маловразумительные факторы. А так как прямой корреляции, то есть связи ни с одним конкретным фактором из этого типа групп они не могут вывести, то и говорят о большой сложности причин возникновения беснования, им пока не изведанной. То есть по сути дела ничего не говорят. Тогда почему же их невнятные мнения церковь хочет взять себе на вооружение, или по крайней мере совсем не препятствует усилению влияния психиатрического и психологического мировоззрения в кругах церкви. Многие ученые монахи, живущие в Лавре и окончившие Семинарию, к сожалению согласны с той пагубной мыслью, что есть нечто такое в психике человека, что подвластно только психиатрии и психологии. Но мы должны понимать, что те таинственные области души, те таинственные явления и процессы, которые происходят в душе, никогда полностью и не могут быть понятны человеку. Это — область знания Бога, который ведет нас по пути покаяния и приближает к Себе. То, что касается принципов спасения — открыто Богом, и священники это знают. Полностью же познания всех движений души не открыто, но для спасения это не суть важно, и главное здесь, не является причиной обращения христиан к психологам и психиатрам, заводящим нас в демонизм.

Указывая на непознанность тонких движений души, психологи пытаются уверить священников и христиан в своей нужности. Но эти сферы относятся к Богу, а не к психологам.

Психологи и основных-то страстей не уразумеют, которые отлично ведомы священникам. В теориях психологов и психиатров нет тех основных семи-восьми страстей-бесов, которые борются с каждым человеком, явившимся в мир. У психологов классификация личностей происходит по весьма поверхностным признакам, не имеющим никакого отношения к сути человеческих грехов, а значит и к сути человеческих личностей, а значит и к сути болезни и излечения души. Например, классифицировать личности по принципу активности или пассивности, открытости или закрытости (интраверт-экстраверт), общительности или замкнутости, гибкости или тугоподвижности процессов (ригидность-флексибельность), как делают психологи, — значит, ничего существенного не сказать о душе. Вся существенность заключается в нравственности, которая полностью вычеркивается из теорий психологии. То есть по отношению ко греху можно ясно и просто разложить любую личность, четко обрисовать её суть, дать все прогнозы её будущего и тип борьбы и падений. То есть если, например, человек чревоугодник, не соблюдает постов, то он обязательно будет болеть желудком, иметь какие-то скорби, связанные с чревом. Бог будет ставить такого человека в такие ситуации, где человек мог бы осознать свою грешность в отношении чревоугодия и покаяться. Всю жизнь такого человека Бог будет простраивать в соответствии с необходимостью покаяния от данного греха (если он один только, а если есть все виды грехов, как это обычно и бывает, то в соответствии со всеми грехами). В любом случае без болезней он не останется. Таким образом, жизнь человека складывается не по беззаконию случайности и не по принципу теории вероятности, которой только и оперируют психологи. Они высчитывают свои бесконечные корреляции методами обычного математического анализа, в основе которого лежит закон обычного нормального распределения, то есть неких усредненных данных, никак не связанных с нравственностью, с духовностью.

Мы же знаем даже из обыденного житейского наблюдения, что у гневных и злопамятных, например, часто болит сердце. Конечно, не обязательны такие прямые параллели между грехом и типом заболевания, потому что промысел Бога много сложнее, и поэтому мы можем видеть любые исключения из этих правил, но, несомненно, все Его наказания и поощрения связаны именно с грехом и степенью отхождения от греха. Чего у психологов в теориях никак не найти.

Общительность, которую психологи выделяют как особое свойство личности, значимое для классификации личностей, сама по себе не вызывает склонности ко греху. Медлительность процессов, которую также выделяют психологи для своих классификаций, может помогать или мешать в каких-то делах, но всё это прекрасно корректируется самой ситуацией и отношением человека к ней. Тип телосложения или тип скорости нервных процессов нисколько не мешает преуспеянию на том или ином поприще борьбы с какой-то страстью, с грехом. Теории психологов вызывают только праздное любопытство. Руководить ко спасению они не могут. Но, что хуже всего, всячески уводят от спасения души, потому что при погружении в эти теории человек уразумевает прямо противоположные христианству принципы: вседозволенности, сосложения с животными страстями тела типа блуда, разрешения на агрессивность, отлагание стыда и чувства вины. Таковы теории психологов, а вслед за ними и психиатров, потому что психиатры полностью вмещают в себя теории психологии.

Таким образом, теории психологии и психиатрии, в той её части, где она пользуется психологией, — построены так, чтобы как можно дальше уводить пользующихся ими от осознания нравственной стороны жизни, а значит, и от покаяния, а значит, и от спасения души. А значит, и от веры в Бога. Почему мы и говорим, что теории психологов суть богоборческие, антихристианские, противоцерковные и пользоваться ими — это всё равно, что разрушать суть церкви изнутри, то есть само мировоззрение церкви, смысл и тип окормления паствы, на котором ещё и держалось здание церковное.

Если в обычной терапии и хирургии врачи нужны (но не психологи), то психиатры нужны только для узкого и весьма специфичного круга болезней и потому вообще стоят особняком от обычных врачей тела. Обычные «телесные» врачи не вступают в противоречие с правилами Церкви, они лечат больных в пределах своей компетенции. Никто не слышал, чтобы терапевты или хирурги активно двинулись в церковь отвоёвывать себе право на приоритеты у священников.

Психиатрия имеет дело с душой. Но трактует её атеистически, низводя душу с духовных задач и далее приписывая ей необходимость подчиняться телу и принимать на себя потребности тела.

Психиатрия должна бы пользоваться христианским учением о душе в своих методах и теориях (не обращаться к Богу в психиатрии — это прямое кощунство). Никто психиатрам не запрещает приближать свои методы к церковным. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ЦЕРКОВЬ НЕ МЕШАЕТ. Они сами этого не делают, и их мирская система им это запрещает. Психиатры не перестраивают своей системы внутри себя, а ведут наступление своими методами и взглядами на церковь.

Не надо делать перестройки церкви и её взглядов и методов для того, чтобы перестроить психиатрию. Пусть психиатры приглашают священников, если вдруг начали исправляться, И ЕСЛИ ПРЕЖНЯЯ АТЕИСТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ИМ ЭТО ПОЗВОЛИЛА. Или пусть говорят со своими пациентами о Боге и покаянии. Для этого не нужно навязывать батюшкам свои взгляды на личность человека, на душу.

Итак, психиатрия, хотя она сейчас и в очень «изломанном виде», но всё же имеет рациональное зерно в своём существовании: она обязана призревать особо беснующихся и изолировать их от общества. Она может существовать, но только не должна навязываться Церкви под видом взаимопомощи. Психология же вообще не имеет права на существование. Это новая ересь, небезуспешная попытка сатаны подменить Церковь светским институтом успокоения нервов без излечения души от пороков.

На активную практическую деятельность психология вышла только сейчас, в конце 20 века, и то только благодаря тому, что люди потеряли всякие нравственные ориентиры от безверия, от отсутствия богообщения, и «влаются всяким ветром» всякого дикого учения. Этими областями души, якобы не поддавшимися для врачевания священнику, предлагается заниматься психологам, употребляющим христианскую атрибутику чисто внешне, или священникам, активно использующим в своей деятельности психологию и психиатрию. НО ЕСЛИ БОЛЕЗНЬ НЕ ПОДДАЕТСЯ ВРАЧЕВАНИЮ, ТО ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО МЫ ДОЛЖНЫ ИДТИ К КОЛДУНУ, А В СЛУЧАЕ БОЛЕЗНИ ДУШИ К ПСИХОЛОГУ ИЛИ К ПСИХИАТРУ, РАБОТАЮЩЕМУ С «ПОГРАНИЧНЫМИ РАССТРОЙСТВАМИ». Такие ситуации говорят об оскудении духоносных пастырей, и об особой духовной немощности и греховности современных людей, не больше. «Придя на землю, обрящу ли где веру на земле?», — говорит Иисус Христос о последних временах, то есть Он предсказывает не только оскудение высоких подвигов и благочестия, но даже и отсутствие самой веры. Но, тем не менее, трудности спасения, самих подходов к добродетелям, не говорят о том, что люди должны искать помощи у врагов христианства: у психологов и у психиатров в их атеистических взглядах и методах. И о том, что даже вразумительное учение о современных проблемах будет отсутствовать — тоже предсказано святыми Отцами: «Будете учиться по старым книгам, и будете ведомы самим Господом» — говорили они.

Таким образом, ЛОЖНО УТВЕРДИВ СВОИ ВЗГЛЯДЫ НА СУЩЕСТВОВАНИИ ОБЛАСТИ ДУШИ, НЕ ПОДВЛАСТНОЙ ЦЕРКВИ, ТАИНСТВАМ, СВЯЩЕННИКАМ, БОГУ, — А ТОЛЬКО ПСИХОЛОГАМ И ПСИХИАТРАМ, — СОЗДАЁТСЯ КРЕПКИЙ ПЛАЦДАРМ ДЛЯ ВНЕДРЕНИЯ ПСИХОЛОГИИ И ПСИХИАТРИИ В ЦЕРКОВЬ: они вводятся как обязательные в арсенал обращения священников со своей паствой, или ими обосновывается необходимость направления священниками прихожан на приемы психотерапевтов или психиатров. Утвердив в населении мысль о необходимости психологии для окормления паствы, о том, что без нее не могут обойтись ни священники, ни прихожане церкви, ПСИХОЛОГИ И ПСИХИАТРЫ РАЗВЯЖУТ СЕБЕ РУКИ ДЛЯ СВОБОДНОГО ПРОНИКНОВЕНИЯ ВО ВСЕ СФЕРЫ ЦЕРКОВНЫХ ПОНЯТИЙ СПАСЕНИЯ. Психология — орудие борьбы с мировоззрением. Но мы, христиане, знаем, что человека создал Бог. И нет ничего в человеке такого, что не было бы описано в христианском учении. Нет таких болезней души или тела, которые бы не были подвластны лечению Бога. Разве что по попущению Бога, для исправления и искупления грехов может продолжаться болезнь. Или для назидания и испуга остальных здоровых, чтобы глядя на наказание, не грешили. Известно ведь, что есть на земле и «наследники ада», души умершие, «живые трупы», — как называет их Евангелие, и не убирает их Господь на тот свет только потому — что не хочет нарушить общую структуру взаимосвязи всех людей, Им созданных: «Не выдираю плевелы из злаков — чтобы не нарушить рост злаков» — в этом смысле говорит Евангелие. Например, если грешный человек и не соблюдает духовные законы общежития, но поневоле телом своим принужден исполнять материальные: зарабатывать себе на жизнь и тем приносить хотя бы косвенную пользу людям. Он работает уже не ради пользы всех, а ради денег, хотя это уже есть извращение человеческих отношений. А может быть, такие люди могут сослужить пользу одним видом своего греха: да убоятся негрешащие впасть в таковой.

Нет такой области в душе человека, которая была бы неподвластна Богу, покаянию, а значит и действию тех церковных таинств, которые Бог положил быть посредниками между Ним и людьми (исповеди, причащения, соборования, крещения) и церковных треб (молебна, акафиста), Божественной Литургии. Всё подвластно Богу и Его святым. А раз так, то нет никакого оправдания тем, кто пускает в Церковь чуждые ей элементы. «Кто прибавит к учению сему — да будет анафема». Если лечение проблематично или духовное устроение пасомого запутано, то это еще не значит, что человеку необходимо идти к психологу. Если батюшка не справляется с паствой — то надо понимать, что без усилий пасомого и батюшка не спасет, что надо и самому исправляться, надо больше полагаться на Бога, но никак не обращаться к слугам сатаны. Как это сделал Саул и оттого окончательно погиб от гнева Божия.

Психиатры в сане священников.

Некоторые священники, имеющие психиатрию своей мирской специальностью, напрямую применяют её методы в окормлении паствы. Они продолжают вести психиатрические приёмы (параллельно со священнической деятельностью) полностью в соответствии с психиатрическими взглядами и приёмами воздействия, никак не корректируя его в связи с принятием сана. Они не видят разницы в христианском мировоззрении и в психиатрическом понимании беснования. У них нет ясного различения самих понятий, которыми они оперируют. Они не сильны ни в глубинном осмыслении христианских понятий, ни в переосмыслении психиатрических с точки зрения христианства, а при их должности и сане это необходимо. При попытках выяснить их мировоззренческую базу понятий разговор выходит на те же понятия, что твёрдо сформировались у обычных закоренелых психиатров, то есть на антихристианские в своей сути. (Они плохо это осознают, но ответственности за принятие сана священника, а значит, необходимости святить людей — это с них не снимает). Все обычные психиатры вполне прочно стоят на той позиции, что они имеют полное право врачевать души людей в соответствии с их атеистическими взглядами на жизнь: неверием в существование Бога, бесов, бессмертной души, и главное, отрицанием причин происхождения болезней как согрешений против заповедей Бога. В соответствии с этим все методы лечения у психиатров материалистические, то есть направленные на воздействие на тело, а не на душу: химиопрепараты, физическое потрясение тела в виде электрошока, или химический путь приведения тела на край жизни и смерти в виде инсулинового тканевого химического шока и т.д. Никакой переоценки ценностей и смены методов обращения с людьми у психиатров, принявших священнический сан, зачастую не происходит.

Происходит лишь чисто внешняя мимикрия под признание православия, заключающаяся в обильном славословии в адрес церкви, наличии икон и даже небольших молебнов, как это имеет место в книгах психиатра Авдеева и в душепопечительском центре психолога-священника Анатолия Берестова, но и только. Происходит только внешний «косметический ремонт» всё того же старого атеистического здания, всё с той же начинкой устоявшихся атеистических теорий. Ничего действительно серьёзного во взглядах и методах таких психиатров, ставших священниками, не затронуто. Идёт воздействие на пациента в атеистических позициях и принципах, у пациента простраивается атеистическая модель восприятия мира и картины своей болезни, атеистических путей выхода из болезни. То есть по-прежнему взращивается тупиковое мировоззрение без опоры на Бога и без покаяния, без понимания сути корней своей болезни.

Подобные психиатры просто спокойно ведут приёмы теперь среди верующих, и вместо проповеди и просвещения истинно христианского, где бы они ни появились, они организовывают стихийный психиатрический приём. Только следствия отсюда происходят сугубо психиатрические, а не священнические: организуется отток народа в психиатрические учреждения, паства врачуется психиатрическими методами, подпадает под постоянное наблюдение и контроль психиатров.

ПСИХИАТРИЯ И ЦЕРКОВЬ. ВОЗМОЖЕН ЛИ СОЮЗ?

ПСИХИАТРИЯ И ПСИХОЛОГИЯ, СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЕ

Такой союз, как нам предлагают — невозможен. НЕПРАВОМЕРЕН. В том виде, какою предлагается ввести «православную психиатрию» в Церковь — её вводить нельзя. Современная психиатрия является атеистической, а православные взгляды провозглашает лишь внешне, и эти взгляды ни в коем случае не затрагивают и не изменяют глубинных методик современной атеистической психиатрии.

МАЛАЯ ЧАСТЬ ПСИХИАТРОВ И СВЯЩЕННИКОВ СЕЙЧАС ВВОДЯТ ПСИХИАТРИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ И МЕТОДЫ ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ЛЮДЕЙ В ЦЕРКОВЬ. САМИ ЭТИ ПСИХИАТРЫ НА СВОИХ РАБОЧИХ МЕСТАХ НЕ ПРИНИМАЮТ И НЕ ИСПОЛЬЗУЮТ ЦЕРКОВНЫЕ ВЗГЛЯДЫ И МЕТОДЫ. А ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ ПСИХИАТРИИ И НЕ ДУМАЕТ ОБРАЩАТЬ ВНИМАНИЯ НА ЦЕРКОВЬ.

Сейчас происходят, вообще говоря, странные вещи. Ведь проблемы объединения Церкви и психиатрии в таком виде, как она поднимается сейчас — никогда не стояло, и такой «православной психиатрии», которую нам сейчас предлагают — Церкви совершенно не нужно, и даже чрезвычайно опасно принять. Была психиатрия до революции просто делом призрения душевнобольных, тех душевнобольных, которые уже не могли жить самостоятельно или были опасны для окружающих. При советской власти психиатрия стала атеистическим заведением с атеистическими целями и методами работы. В частности, она была и тюрьмой для неугодных властям верующих. Теперь те, кто называют себя «православными психиатрами», говорят: давайте вернемся к Церкви. Но кто вам мешает? Возвращайтесь. Для принятия в свои теории церковных взглядов не надо никуда ходить и тем более не надо изменять приёмы работы священников с пасомыми. Откуда такое «похвальное рвение» в наше время всеобщей апатии к смыслам жизни, расслабленности, и главное, полного подчинения властям без всякого соотнесения с их принципами и степенью нравственности? Вполне планомерно, широкомасштабно, и с разных позиций (и психологи, и психиатры, и некоторые священники) вдруг многие начали убеждать общественность, что Церковь должна соединиться своими взглядами и методами работы с психологией и психиатрией. Выходят многие книги, создаются Центры (Берестов) и объединения (Ничипоров), священники-психологи пишут книги, и психологи, желающие «помочь» Церкви в её проблемах окормления паствы, тоже пишут книги. И предлагают Церкви позаимствовать методы психологии и психиатрии. Нецерковные взгляды психологи принимают в свои теории, а свои теории внедряют в Церковь. Очень настойчиво. А главное, уж очень серьёзно меняют при этом весь подход священника к пастве и всё мировоззрение паствы.

Надо пояснить, что МЕТОДЫ ПСИХОЛОГИИ И ПСИХИАТРИИ, КОТОРЫЕ ИМЕННО ПРЕДЛАГАЮТСЯ ДЛЯ ВНЕСЕНИЯ В ЦЕРКОВЬ — АБСОЛЮТНО ОДИНАКОВЫЕ. Они одинаковы по теориям, которые они вобрали в себя: как отечественным, так и пришедшим из-за границы. Психология изучает и лечит здоровых, а психиатры — бесноватых. Одинаковы по восприятию человека, развитие которого в истории и в личной жизни они понимают как продукт чего угодно: общественных отношений, биологического развития и самозарождения жизни, исторического отбора, — но только не как СОЗДАНИЯ БОЖИЯ. Например, это отлично разработанные, до мелочей, техники эриксонианского гипноза: то есть изменения мировоззрения пациента без его желания, или с преодолением сопротивления или, иначе говоря, техники соблазнения на грех. Эти техники полностью берет в свой арсенал и психиатрия. Психоанализ, то есть теории Фрейда, всегда были любимым «коньком» русских психиатров. Им нравилось доказывать своим пациентам существование у них «всех смертных грехов», потому что пациенты абсолютно беззащитны от своего незнания в условиях отречения от Божией помощи (ведь придти на приём к психотерапевту, к атеисту, — означает то же самое, что отречься от защиты Бога) и от своей безправности (если это пациенты психиатрической клиники, то они далее возразить не могут, а то их сразу будут «лечить» от строптивости). Психиатрия же предлагает разнообразить священнический подход к пастве богатейшим и тщательно разработанным набором «психических отклонений», «акцентуаций» на любой вкус. То есть, попросту говоря, под которые можно подвести любого нормального человека. Все верующие, даже вовсе не одержимые, — будут под влиянием и в «списках» психиатров, только позволь Церковь принять священникам и применить к пастве все эти критерии: неврозов, истерий, психопатий, даже просто: «депрессивных», «эгоцентриков», «несносных спорщиков», «малодушных», «мечтателей», «застревающих», «фанатиков» и т.д., которых аккуратно вслед за психиатрами перечисляет в своём томе игумен Евмений. То есть психиатры искусственным путем настолько расширили область своей «компетенции», что теперь любого человека могут объявить своим пациентом. Тогда как исправлять душевные недуги — грехи испокон веков должен был священник.

Просто духовная война с Церковью ведется с двух сторон: со стороны психологов, более мобильных и свободных в своих действиях, и со стороны психиатров, неповоротливых в своей железно-заскорузлой системе, зато которых ничто уже не заставит перестроиться и которые имеют уже устоявшуюся базу учреждений, и заручились обязательным охватом населения своими методами воздействия, к тому же имеют такую грозную систему как психиатрические больницы с их практически бесконтрольностью и неподчиняемостью обычным методам правосудия. Психиатрия имеет все юридические права, развязывающие ей руки на самые противозаконные (против законов совести и свободы, и нравственности, так как это полностью атеистическая наука, служащая власти, а не нравственности) деяния. С такой «армией» много чего можно сделать, если открыть себе путь к верующему народу, — заручившись благосклонностью священников и церковного начальства, склонив общественность на свою сторону и обеспечив себе безпрепятственный официальный отток христиан от церкви (направляемых самими священниками!) к психиатрам и к психологам.

Психиатрию и психологию вводят в Церковь и под видом борьбы с наркоманией (что делает иеромонах и бывший педиатр, а теперь активный использователь методов психиатрии и психологии священник Анатолий Берестов) и пьянством, и финансирование идет из госбюджета. Наркоманы и пьяницы могли бы вылечиться с помощью церкви, если бы захотели, но не с помощью психологов и психиатров (психиатров в том виде, в каком они сейчас существуют, какие методы используют и какие теории лежат в основе их методов).

ВСТРЕЧНЫЙ ИНТЕРЕС СВЯЩЕННИКОВ К ПСИХОЛОГИИ, ПСИХИАТРИИ.

Есть и встречное желание священников найти выход из трудностей окормления паствы. Но, увы, выход ищется не через «тесные врата» строгих заповедей, а через вседозволенность и нравственную «свободу» других теорий, особенно удобных в своей далекости от религии (ведь они не объявляют себя другой религией), и имеющих наукообразный статус.

Священники замучились с неразрешимостью проблем своих пасомых, и как только официальное церковное начальство одобрит союз с психологами и психиатрами, так сразу с облегчением и в массовом масштабе будут препровождать своих пасомых на консультации к психологам и психиатрам. И сами будут использовать нечестивые методы психологов и психиатров. Как только общественное мнение свыкнется с этим нововведением.

Впрочем, и сейчас священники уже начали применять, в разной степени, взгляды и методы психологов и психиатров в своём деле окормления паствы. Это трудно контролируемо, потому что может происходить просто на уровне неправильных мыслей, при беседах с пасомыми. Но есть и более грубые, явные, ничем не оправданные нарушения даже чина обрядов, например, при таинстве соборования один протоиерей, после всего положенного по чину соборования, велел всем соборующимся положить руку на плечо впереди стоящего (выстроив всех «в затылок»), и пока он, священник, обносил крест для целования, люди вынуждены были так стоять. Это приём психотерапевтических тренингов: когда совсем незнакомых людей заставляют различным образом прикасаться к телам друг друга, обниматься, вынуждают к тактильным контактам. При тренингах это «снимает защиты», низводит людей на простой уровень отношений в обход необходимого в жизни взвешивания соотношения выполнения заповедей («с кем поведешься — от того и наберешься», каждый человек обязан смотреть: с кем, сколько и на каком уровне доверять и общаться), растормаживает секс, а в церкви это вообще дико выглядит. Святые отцы учат, как тщательно надо остерегаться ненужных тактильных касаний, особенно с незнакомыми людьми.

Итак, нам надо понять, что нас обманывают. Что возрождением «православной психиатрии «называют не возвращение психиатрии к вере в Бога, а усиление её богоборческого влияния на Церковь: путем сращивания своих методов с методами церкви, путем налаживания всё большего оттока верующих на приемы к психиатрам.

Поэтому, как невозможна «христианская психология», так невозможна и «православная психиатрия» в том виде, как её нам предлагают. Отличие психиатрии от психологии в том, что психиатрия, в принципе, имеет право на существование, как некий институт общества. В принципе, по христианским нормам, она должна заниматься «призрением душевнобольных» (как это и было до революции, и всё церковное там вполне присутствовало). Но в наше время психиатрия сильно извратила свои права и обязанности по отношению к душевнобольным, и по отношению к здоровым тоже. В том виде, какая психиатрия есть сегодня (с её насильственными методами, химиотерапией, разрушающей нервную систему, жестокой и безсмысленной электросудорожной «терапией» и др.), — лучше держаться подальше от неё и христианам, и остальным. А не приглашать в Церковь и не принимать её настойчивых приглашений в свои кабинеты.

Итак, психиатрия отошла от верных позиций по отношению и к больным и к здоровым. На словах говоря о вере в Бога, — она продолжает лечить строго в соответствии со своими атеистическими и безжалостными методами, разрушающими организм: душу и тело. Все психиатры, и Авдеев и Берестов в том числе, прописывают химиотерапию, то есть транквилизаторы и т.п., таблетки, вызывающие сильнейшие сдвиги во всей нервной системе, способные сделать так, что человеку не будет подчиняться собственное тело. Эти таблетки уже вошли в обиход населения, и достигают того, что человек в критической и кризисной ситуации, когда бы он мог подняться над осознанием смысла жизни и придти к Богу, — сам принимает на себя оглушающий удар химиопрепаратов, впадает в расслабление, отупение и бездеятельность мыслей, чувств, воли. Такую ли психиатрию священники предлагают допустить ко своим пасомым?

Уж кому-кому, а психиатрам уверовать в Бога было бы очень легко. Хоть это и доказательство «от противного», но очень ясное и мощное: ежедневно видеть бесноватых, видеть раздвоение их личности и насильственные действия в них со стороны бесов, слышать угрозы в адрес Бога и священников от беснующихся, безконечно в подробностях записывать подробнейшие отчёты душевнобольных о том, как их мучают бесы (это и есть основная работа психиатра с душевнобольными: вынудить всё рассказать, аккуратно записать, а потом в лицо спокойно сказать, что это «бред сумасшедшего» и ничего этого нет на самом деле), что говорят голоса, как выглядят являющиеся им черти, — и при этом упорно отрицать существование бесов, ангелов, мира невидимого, Бога; говорить в глаза этим больным, что они лгут и у них бред, бить их сильнейшими разрядами электротока, видеть, что это не помогает и всё равно мучить в угоду официальной теории и предписаниям (не зря же немалое число психиатров кончают жизнь самоубийством. Это наказание Божие за такое упорство в неверии при таких-то доказательствах, и за такую безжалостность и лукавство), — и при этом не уверовать и не перестроиться за всё время существования этих атеистических теорий; — то, что стоят все их обещания и заявления о вере сейчас. Это настолько жесткая и жестокая система, что преступно священникам сращиваться с ними и передавать своих пасомых в руки психиатрам. Они и из здоровых-то сделают больных при таких-то методах. И это не шутки. Мне лично рассказывала одна попавшая в такую больницу, как психиатр шантажировала её, пугая назначением таблеток, от которых, как говорила психиатр, «становятся дурачками».

Место психиатрии среди других наук

Рассмотрим определение места психиатрии среди других врачебных наук, воспользовавшись определением этого места классическим психиатром. Хотя он и не указывает своего имени (вероятно потому, что позволил себе участвовать в деле вряд ли богоугодном: выступил на страницах православной брошюры «О душевных болезнях», и при этом не скрывая своего обычного психиатрического неверия ни в Бога, ни в бесов, ни в необходимость, следовательно, помощи психиатрическим больным через Церковь), но полезен нам тем, что ясно и кратко излагает интересующие нас вопросы, и при этом не слишком лукаво открывает взгляды психиатров. Он излагает взгляды психиатров без особых прикрас со своей стороны (спокойно надеясь, что, как и прежде, никто не посмеет их критиковать), что нам и ценно, для того, чтобы увидеть, что психиатрия стоит на вполне атеистических позициях, и поэтому, в том виде, какая она была (и в принципе есть и сейчас) — её нельзя использовать православному священнику. Сращивание Церкви со светскими институтами возможно лишь тогда, когда они встают с Церковью на общую мировоззренческую позицию. В противном случае произойдет то, на что указывал Игнатий Брянчанинов и другие святые Отцы, говоря о последних временах: сращивание церкви со светскими учреждениями и привнесение в Церковь светских способов управления, то есть по большому счету бездуховности.

Итак, этот психиатр пишет, что психиатрия до сих пор занимает обособленное положение среди медицинских дисциплин. И это говорит о том, что её вообще, может быть, не стоит называть медициной, ведь нормальная психиатрия не лечит (психически больных лечит Церковь), а только лишь осуществляет призрение за ними и обеспечивает к ним доступ священников. Итак, наш психиатр пишет: «Психиатрия пока ещё занимает несколько обособленное положение среди других медицинских дисциплин. Это связано с отсутствием у психиатров достаточно объективных методов обследования... Оценка психического состояния больного, таким образом, является достаточно субъективной. В этих условиях личность, знания врача, научное направление, которого он придерживается, сказываются на диагностике, а также на лечении в значительно большей мере, чем у врачей других медицинских специальностей». То есть до сих пор психиатрия стоит особняком по отношению к другим врачебным специальностям, и из этого следует очень серьёзный вывод: раз она занимается болезнями души, а не тела, то должна очень тесно контактировать с Церковью, а если этого нет, то в психиатрии, как методе лечения, должны быть, неминуемо, серьёзнейшие искажения. Психиатрия должна бы лечить душу, но не верует ни в Бога, ни в бесов, вызывающих болезни больных, и поэтому в лучшем случае должна бы заниматься изоляцией опасно беснующихся от общества (но увы, и этим дело не ограничивается. Увеличивается неоправданное насилие. Сейчас всё больше при обнаружении слабости творится не помощь, а насилие). Так, этот автор пишет о том, что в России психиатры не признают существования души у душевнобольных (души с её основными признаками: богосозданности, безплотности, вечности, возможности насилия со стороны бесов), а вот на Западе кое-где признают душу (но что толку: ведь там процветает бессильное католичество, а души людей искажены и умертвлены настолько, что даже официально разрешенная вера и принятая наукой уже не спасает: люди не в силах нелукаво уверовать в Бога). Он пишет: «Однако и сейчас имеются различия в отношениях к психическому больному, зависящие от структуры общества и преобладания психологического (в данном случае этим термином называется душа, вера в душу - от авт.) или клинико-биологического («биология» — то есть одно тело. Даже на поверхностный взгляд для думающего человека видно, как это «режет слух»: говорить «тело» в отношении «душевных болезней». - от авт.) подхода к душевным болезням в тех или иных странах и в психиатрических школах».

Продолжение той же цитаты: «Западное демократическое общество, отстаивающее свободу личности, в том числе и личности душевнобольного (здесь хорошо видно признание, что в современном мире у «князя мира сего» нет свободы личности. И когда психиатрические клиники называют ещё одним видом тюрьмы (для душевно здоровых, но неугодных властям: так называемые диссиденты — то кто будет спорить с этим? - от авт.)), во многих случаях разделяет также психологические и среди них — психодинамические концепции». Как их только не называют, а суть одна: хоть как-то легализовать понятие душа, её безплотность, потому что иначе очень трудно работать. Работать с душой — и при этом отрицать её существование, её основные признаки: невидимость, главенствующее влияние на тело, подверженность влиянию сил невидимого мира бесов и, конечно, ангелов. Тем самым один шаг до признания существования Бога. А это ученые сделать никак не хотят, или им запрещают те, кто стоит у «руля» этого мира: «князь мира сего» с его масонами. Поэтому легализацию понятия «душа» они пытаются сделать однобоко, так, чтобы выводить не на поклонение Богу, а на поклонение сатане: бездушным реалиям века сего, материального, бездушного миропонимания.

Продолжение цитаты психиатра: «Результатом этого является значительная психологизация душевных заболеваний, в том числе психозов, что нередко выражается в недостаточной медицинской защите больного (очевидно, имеются в виду таблетки? Вопрос о разрушающем действии их много раз поднимался в среде психиатров. - от авт.), с одной стороны, и общества — с другой. (Наверно, речь идет о защите общества от душевнобольных. Здесь ещё раз подчеркнуто видна безпомощность психиатрии в установке верного диагноза. Рассматривать психоз как болезнь тела или как ущемление души в правах на тело со стороны бесов. Насколько простирать «психологизацию душевных заболеваний»? Лишённые верного церковного, духовного взгляда на духовные болезни — они не могут верно определить ни течение болезни, ни её прогнозы, ни решить все эти тонкие вопросы, требующие духовного рассуждения и духовного осмысления этих болезней. С другой стороны и священники сейчас очень духовно незрелы, не привыкли глубоко и серьезно изучать свою паству, в том числе с точки зрения разных степеней одержимости (но это не значит, что нужно обращаться к помощи тех, кто вообще далёк в своих методах от правды.) Однозначно можно сказать: «слепой слепого заведет в яму»: если священник не приобрел высокий духовный уровень рассудительности и познаний в области разных отклонений духа — то он не поправит свое шаткое положение за счет обращения к неверующей медицине, которая сама «хромает на обе ноги». Эти две силы, даже соединившись, но ни одна не исправившись в глубине и чистоте своих взглядов — не спасут больного. Душевнобольным приходится существовать в жестоких условиях современного бездушного неверующего общества, когда люди вместо помощи друг другу приносят почти только одно страдание. Исцеление и облегчение происходит практически только при непосредственном обращении к Богу и при нелицемерном раскаянии во грехах и больных, и их близких.

Немного из истории психиатрии.

Её по сути дела нет. Психиатрии, такой, КАК ЕЁ СЕЙЧАС ПРЕПОДНОСЯТ: В ВИДЕ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ СЕРЬЁЗНОЙ НАУКИ — никогда и не существовало. Было душепопечение при монастырях. В учебнике для медучилищ сказано, что первые больницы возникли только в 1779 и 1806 году (всего две), и содержание (а не лечение!) там было чисто симптоматическое: «Положение больных в психиатрических больницах было тяжелым. Широко использовались всевозможные меры стеснения больных: их связывали, надевали на них цепи и смирительные рубашки». Так пишут в учебнике Морозов и Ромасенко. Смешно читать о тяжелых мерах: ведь они только лишь ограничивали движения. Тогда как в современных клиниках вполне по-садистски бьют током, доводят до инсулиновых судорог и насильно заставляют пить таблетки, от которых повреждается нервная деятельность на всём протяжении нервной системы, вплоть до головного мозга. Гораздо умнее и гуманнее просто связать бесноватого, чем ещё разрушать его телесную нервную систему, да и всё тело (тогда как бесу это не приносит никакого вреда).

В учебнике по психиатрии написано: «В 17 веке в Московской Руси стал всё больше утверждаться взгляд, что «помешательство» — это болезнь». Психиатры даже словом «беснование» не хотят назвать беснование, потому что это уж очень близко по смыслу с учением о существовании бесов, а значит и ангелов, а значит, и Бога. А значит, им придётся признать, что беснование не болезнь тела, а болезнь души, то есть грех, а не болезнь. Они под слово «болезнь» подвели искусственно слишком широкий смысл и греха души тоже. И этой чисто внешней натяжкой пытаются утверждать, что причина духовных нарушений в теле, а не во грехе. Они не хотят признать нематериальной сущности духовной жизни: переживаний и борьбы нравственности: добра и зла, от результата которой и зависят такие серьёзные нарушения духа. Попросту они не хотят признать существование Бога. Потому мы и говорим, что теории психиатрии изначально богоборческие, и она не может сотрудничать с Церковью. Психиатрия современная суть противник церкви по своим взглядам и методам. Она не перестраивается под церковные взгляды, а заставляет Церковь подстраиваться под психиатрические теории.

В учебнике по психиатрии написано, что только «В 1857 году И. М. Балинский начал преподавание курса психиатрии в Петербургской медико-хирургической академии». То есть буквально перед революцией, а значит, серьёзно психиатрию как отдельную науку и ЛЕЧАЩУЮ душу систему взглядов и методов никто и не воспринимал. И хотя психиатрия переводится как «лечение души», но все теории в ней являются материалистическими, не признающими никакого духовного невидимого субстрата, то есть души. То есть нет истории той атеистической психиатрии, которую нам преподносят как несомненную истину. История атеистической психиатрии очень мала и занимает всем печально известный период от революции 1917 года. Из Евангелия, которое есть настоящая долгая история, мы прекрасно знаем все эти случаи беснования и что с ними делали. Бесноватых связывали вплоть до цепей, хотя и это не всегда удерживало. Изолировали их от людей, да они и сами старались убегать в пустынные места. С бесноватыми бесы долго не церемонились, старались их убить или довести до самоубийства, то есть применяли те методы, которые могут лишить человека рая. Потому что в случае насильного убийства человек не успевает покаяться, и в случае окончания жизни своевольным самоубийством так же не успевает покаяться и покориться Богу. Например, мы читаем о бесноватом в Евангелии, что «его бес кидал то в огонь, то в воду».

В многочисленных житиях мы встречались со случаями исцеления бесноватых святыми. Они уверенно, «спокойно» могли изгнать беса, вернее имели на то достаточную силу, или дерзновение у Бога благодаря своим подвигам пощения во всём. То есть сам процесс «лечения» был чисто духовный, происходил силою невидимого Духа святого, изгоняющего духа — беса. Поэтому, у верующего человека, вдумчиво относящегося к христианству, складывается вполне отчетливая картина причин беснования и способа освобождения от него, как действий духовного плана. Всё здесь происходит через христианство.

Мы читаем в Евангелии и в житиях, что причинами беснования были разные серьёзные нарушения нравственности, то есть несоблюдения заповедей Божиих. Видимо, при особо тяжелых случаях нераскаянности или гордости, или жестоковыйности Бог попускал эту крайнюю и стыдную форму мучительства души и тела, «да спасется дух». И если в прежние времена были святые, которые могли прекратить беснование ради своих заслуг перед Богом, то теперь бесноватым и их родным приходится мучиться, как правило, до конца земной жизни. И пока Бог не освободит своими духовными способами — никакой врач не освободит материальными средствами. Другое дело, если происходит совпадение того и другого, но, как правило, это обычно касается духовных, христианских, церковных процессов, с которыми соприкасается человек.

Сейчас нет такой святости живых подвижников, которые могли бы отчитать и изгнать беса из бесноватого так, как это делалось раньше. Да и от беснования человек может освободиться не прежде, чем исполнится мера его мучения и унижения. Те, кто истинно имел дерзновение перед Богом исцелять бесноватых, — получали об этом извещение: кого, когда и при каких условиях исцелять, отчитывать. Сейчас же отчитку делают всем желающим, но когда и как она «сработает» — этого никто не знает.

Беснование — никак не «возложенный Господом» на больного «крест», как утверждает психиатр Авдеев (в Книге «Духовная сущность психических расстройств. Размышления православного врача». Авдеев так называет главу своей книги: «Душевный недуг — Господом возложенный крест»), а наказание за особо тяжкие грехи, и особенно богохульство, гордость, презрение, наглость, кощунство. Святитель Игнатий Брянчанинов ясно говорит о том, что существуют болезни и скорби ко вразумлению человека, и существуют болезни и скорби как знак отвержения человека Богом, и в пример таких случаев называет неожиданную смерть и ПОТЕРЮ РАССУДКА. То есть беснование в обычном, «классическом» смысле, в самом распространенном виде — это наказание, отвержение Богом, некий предельный вид позора человека, как явно отдавшего бесам своё тело.

Беснование — стыд, а не победа и не подвиг, как пытаются ложно представить современные любители запутать всю «теорию» появления бесноватости. Так, Авдеев представляет бесноватых в виде особого рода высоких подвижников. Но учение о возложении креста — это учение для подвигоположников, для настоящих подвижников, «крест» для них — это подвиги, и он попускается к прославлению их, а не к унижению. Здесь Авдеев проводит очень явную подмену смыслов. Какой же это крест, если бесноватые ведут себя как животные, показывая расторможенность во всём: в еде, в половом влечении, в ярости, в богохульстве.

Если уж святого человека Бог лишал ума, то его слабоумие проявлялось, скорее всего, в таких нравственно приемлемых видах как потеря памяти, потеря способности к чудотворению, превращение человека взрослого в «сущего ребенка». Святой терял при этом все свои святые дарования чудес, но не терял глубинной чистоты и непорочности. Относительно же современных бесноватых можно спросить любого медицинского работника из этой сферы (раз уж психиатры не дают простой и ясной картины-отчета), и он вам сразу скажет о бросающемся в глаза растормаживании всех низких инстинктов.

Подвижникам действительно приходится нести крест: терпение незаслуженных унижений, непонимание и неприятие людьми по причине особо духовной жизни. Подвижников гонят при непонимании их и по причине молчаливого обличения святою их жизнью несвятости окружающих. Бесноватых же гонят за нестерпимое падение души и тела.

Люди гонят всё, сильно отличающееся от их уровня. «Как мир Меня возненавидел, так и вас возненавидит. Потому что вы не от мира сего», — сказал Христос.

Авдеев и другие психиатры приводят случай в истории церкви, когда один святой подвижник сам просил Бога о попущении ему беснования, ради удаления от себя людской славы, чтобы не быть затронутым тщеславием. Но этого он просил на высоте большой духовной работы. Авдеев взял чисто внешнее сходство: и там и там наличие беснования: и у святого и у грешника. Но нельзя не различать причин возникновения беснования у этого святого и у обычных бесноватых. Он просил сам ради большей святости, а они получили против воли за свою особенную греховность. Такие странные причины и такое странное смешение смыслов Авдеев и другие психиатры приводят ради затушёвывания обычного и простого, и понятного, и священникам, и пастве смысла возникновения беснования, как греховности человека. Это затушевывание смыслов и представление их в виде такого сложного пути, маловразумительного для большинства, делается для того, чтобы (ложно) подчеркнуть необходимость психологического разбирательства в причинах возникновения беснований. Дескать, здесь очень сложно, и священники наверно с этим не сталкивались, а мы, психологи и психиатры, разберемся. Но всё очень просто объясняется. Когда нет явных причин участвовать в деле христианского окормления паствы, то выдумываются вот такие ложные умозаключения, и сочиняются целые неуклюжие теории о том, что бесноватые вовсе не такие грешники, а всё гораздо сложнее, чем сказано в писаниях святых отцов. И на одном из ряда вон выходящем случае строят целую теорию «хороших бесноватых».

Болезнь, как правило, происходит от серьёзнейших нарушений в духе. И самих болящих, а может быть и их предков. В народе рассказывают, что многие потомки тех, кто принимал активное участие в сталинских репрессиях, — сошли с ума.

Все наиболее сложные и тонкие теории, которые сейчас есть в психиатрии, — это теории психологические. Это психотерапевтическая работа с так называемыми «пограничными расстройствами», которая вся начинена психологическими теориями. Психологи работают в психиатрических клиниках. Или напрямую психиатры принимают на вооружение теории психологов. Разница в том, что психологи, в основном, портят здоровых людей, по крайней мере, не имеющих глубокого беснования, затрагивающего уже и тело, приводящего к неподвластности тела хозяину — человеку. А психиатры мучают (от непонимания истинной христианской теории души) уже глубоко бесноватых. И в отношении к здоровым психиатры поступают в соответствии со своими наработками: здоровые люди в их теориях приписываются к контингенту глубоко бесноватых. Здоровые люди разбиваются по типам: «эпилептоидов», «шизоидов», маньяков, садистов и т. д. Причём признаки берутся чисто внешние. Так, любого замедленного они могут назвать «застревающим» и объявить по этому признаку склонным к эпилепсии. Когда мы учились в университете, то наш преподающий профессор, приходящий к нам с кафедры психиатрии мед. Института, рассказывал об одном очень известном на всю страну профессоре, признанном «светиле», который всех своих пациентов приписывал к шизофреникам. Тогда как другие психиатрические «светила» шизофрении в них потом не признали. То есть, даже наиболее опытные психиатры не имеют единомыслия в критериях постановки даже такого крупного беснования как шизофрения. И всё это оттого, что у них нет действительной правильной базы, определяющей степень беснования, то есть христианской теории и христианского мировоззрения. Как же продукты теорий таких ученых может использовать Церковь?

Это можно назвать основной тенденцией современной психиатрии: накинуть сеть своего восприятия и оценки больных людей — и на здоровых людей. Она механистически распространяется на здоровых. И в отношении церкви тоже это механистическое и ложное распространение. «Относительно» здоровых, конечно, потому что все мы сейчас в той или иной степени одержимы бесами всех основных страстей (восемь, как выделяют их святые отцы). Однако, указывая нам на необходимость более тонкой дифференцировки «относительно здоровых», — психиатры не делают этой дифференцировки в соответствии с церковными взглядами на душу, — а вводят свои атеистические и ложные понятия о душах людей.

Совершенно алогично звучит в этом свете утверждения риторов психиатрического учебника о том, что «Советская психиатрическая наука крепла в борьбе с идеалистическими взглядами (фрейдизм, психоморфологизм, бихевиоризм)» (цитата из учебника по психиатрии). Она до того «окрепла» в них, что все эти теории полностью теперь входят в неё. Не найти ни одного психотерапевта-психиатра, который бы не использовал их в своей практике. Психоморфологизм как смешение тела и души, объяснение души через тело входит во все их взгляды. Бихевиоризм как натаскивание человека через поведение, поступки, действия на нужную, животную деятельность (агрессивность и половая распущенность) — без всякого разбирательства нравственности или безнравственности поступков ярко проявляется в техниках психотренингов. Ну а фрейдизм — как теория объяснения мотивов всех поступков человека через либидо, то есть половое влечение — крепко и основательно вошел в практику объяснения психиатрами-психотерапевтами всех поступков пациентов (Всё это не так давно, но быстро и прочно, со времен так называемой Перестройки). Ну а уж идеалистическими такие теории никак нельзя назвать. Они очень приближены к телу, причём в самых животных его проявлениях, а лучше сказать самых грешных и разнузданных, не оправданных природными свойствами человека, созданного «По Образу и Подобию Божию». У нас происходит неправомерное смешение, объединение в одну область.

Дата добавления: 2015-02-06 | Просмотры: 1339 | Нарушение авторских прав