АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Митрополит Антоний Сурожский (Блум). 3 страница

Все душеспасительные беседы отца Сампсона (графа Сиверса) были глубоко христианские и аскетичные по своей «начинке». Словом «психология» отец Сампсон только подчеркивал тонкость и глубину раскрываемых им смыслов душевных грехов и прочность освобождения от них. Если батюшка о ком-то и говорил с уважением: «Он хороший психолог», — то имел в виду чисто православную подоплеку его суждений. Во времена жизни графа Сампсона психология ещё не показала своего истинного лица, ещё не было этих книг по сращению психологии и церкви, психологи тогда ещё не получили статуса вездесущих представителей в любом учреждении. Русские психологи ещё не имели зарубежных методик, и отношение к ним в серьёзных заведениях было насмешливое и пренебрежительное. Отец Сампсон умер в семидесятых годах 20 века, а тогда ещё денег за нечестность и пустое провождение времени психологам не платили, устроиться на работу можно было только по распределению.

Теперь же совсем другое дело. Психологи знают, как резко изменилась ситуация, начиная с закона (появившегося в конце восьмидесятых 20 века, незадолго до всеобщей «перестройки»), обязывающего руководителей открывать рабочие места для психологов в школах, на всех крупных заводах, и в остальных крупных и серьёзных структурах общества. Психологов ввели в штатное расписание, начальники стали обязанными, по крайней мере, имели полное финансовое право ввести психолога в штаты своего учреждения. С оплатой труда психологов не возникало проблем, на них выделяли деньги, к тому же вышестоящее начальство это всячески приветствовало и поддерживало, введением психолога даже как бы повышался статус предприятия в глазах вышестоящего начальства. Одновременно было налажено снабжение зарубежной литературой, осуществлен прямой контакт с преподавателями из Америки, которые приезжали в Россию и, проехавшись по всей стране, быстрыми темпами обучали русских психологов своим техникам воздействия. На хорошем организационном уровне весь преподавательский и студенческий состав психологических центров обучения буквально за считанные дни (обычно три дня в одном городе) получал все основные понятия работы зарубежных психологов (по крайней мере, уже можно было начать работать, посмотрев, как это делается на практике). Теория же самого мировоззрения их техник, нравственная подоплека действий с пациентами и их советов, — не обсуждалась: американцы просто наотрез, с гневом (это такая техника воздействия: если не хотят что-то обсуждать, то резко кричат не важно о чём) отказывались обсуждать то, что вызывало недоумение и возмущение русских психологов (по поводу несоответствия этих техник с нравственной стороной жизни).

Русские психологи полностью и безоговорочно в массе своей приняли все методики (потому что ничего другого, работающего в виде действительных техник воздействия, в стране просто не было. Похоже на то, что русскими университетами и институтами в течение советского периода просто были подготовлены вот такие безсловесные кадры для погубления собственного народа), отлично разработанные в Америке и других странах. В рекордные сроки, начиная с середины восьмидесятых годов, русские психологи переняли бездушные, механистические, абсолютно противохристианские тесты и техники обработки людей, созданные в целях усиления бездуховности. Если бы отец Сампсон увидел эти методики — он бы ужаснулся. Отец Сампсон не мог в те времена знать, что будет твориться сейчас. И представления отца Сампсона о психологии в семидесятые годы психологи не имеют никакого права относить к сегодняшней психологии.

Ни в коей мере батюшка Сампсон не вставал на позиции современной безчеловечной, насквозь сатанинской психологии. Это важно подчеркнуть, потому что славным именем батюшки спекулируют эти дельцы от психологии. Так, игумен Евмений не постеснялся привести в своем томе письмо батюшки Сампсона, с апломбом подчеркивая, что, дескать, батюшка «за нас». И приводит текст письма. Каким надо обладать лукавством, чтобы не видеть, что батюшка Сампсон преследовал глубоко христианские, чистейшие смыслы и цели развития истинно христианских понятий. Игумен же Евмений всё своё христианство сдал американскому манипулированию личностью, всю свою паству. Если наши священники пойдут по пути психологии — то, действительно, по видению батюшки Иоанна Кронштадского, в церкви будет «свобода», да только бесовская.

В книге игумена Евмения «Пастырская помощь душевнобольным», под рубрикой «Пастырская психология и психотерапия», в главе (в самих названиях происходит настойчивая пропаганда совместимости несовместимых вещей: христианства и психологии!) «Христианская психология и святоотеческая психотерапия» — спокойно пишется об объединении психологии и христианства как факта совершившегося, только вот, дескать, маловато теория разработана: «В нашей небольшой работе (почти 400 страниц! - от авт.) мы попытались сделать попытку СОСТЫКОВКИ ПАСТЫРСКОГО, ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО И ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО ВЗГЛЯДА НА ЧЕЛОВЕКА И ЕГО ДУШЕВНЫЕ БОЛЕЗНИ, (выделено мною - от авт.) но более отталкиваясь от последних двух, в виду того, что именно эта сторона в рамках как семинарского курса Пастырского Богословия, так и общецерковного подхода разработана недостаточно глубоко». Не потому что неглубоко, а потому что это они хотят сделать ведущим в мировоззрении пастыря.

И далее они преспокойно пишут: «К сожалению, курса православной психологии в МДА нет до сих пор, хотя потребность в нем очевидна и в общебогословском плане, и, особенно, в плане пастырского служения Церкви, — констатирует С.Л. Воробьёв, один из авторов-составителей сборника «Начала христианской психологии». У меня в архиве — редкий документ — ПИСЬМО ныне покойного старца, ИЕРОСХИМОНАХА САМПСОНА (Сиверса), написанное в феврале 1975 года. ПРИВОЖУ ЕГО ПОЛНОСТЬЮ В ВИДУ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ ВАЖНОСТИ ДОКУМЕНТА». То есть они хотят опереться на высокий авторитет батюшки Сампсона. Но давайте посмотрим внимательно: ЧТО подразумевал батюшка Сампсон под словом «психология».

Отец Сампсон писал: «Ваше Высокопреподобие Всечестный о. Протоиерей! Очень жаль, выражу я, грешнейший и убогий ученостью, что на лекциях по нравственному богословию, т. е. по аскетике (которая с некоторых пор не читается и не преподается в нашей Духовной Академии) не введен предмет «Православная психология», который анализировал бы психологию страстей греховных, наклонности к ним, виды их проявлений, корни их и происхождение, и невольно бы научал пастырей быть лекарями грехов и пороков кающихся, и смог бы наглядно-убедительно приводить к покаянию, тем более которое не есть осознание наименованиями греха священнику на исповеди, но есть жительство, перерождение сердца с принесением плодов осознания греха, т. е. оплакивания, ненависть — до проклятия их и страха воспоминания их содеянного, с надоедливой мольбой о прощении их, помощи не повторить, ненавидеть, и волю — от сердца уметь приносить противоположное дело бывшему оплаканному греху. Вот тогда только будет покаяние (как св. Златоуст требует). Вот тогда будет пастырство, то есть проповедничество покаяния. Только тогда священник может сказать о себе: я удостоился быть пастырем, или: я удостоился величайшей чести на земле быть пастырем. Ваш недостойный богомолец и младший собрат иеросхимонах Сампсон».

Здесь хорошо видно, что хотя отец Сампсон и употребил слово «психология» для обозначения своей проблемы, но вкладывал в него смысл истинного христианского покаяния и истинного христианского пастырства, что в корне отличается от той психологии, что насаждается сейчас в церкви. Рассуждения его о сути покаяния и окормления безупречны с точки зрения аскетики духа. Нынешние же психотерапевты вкладывают в смысл психологии совсем другие, богоборческие принципы. Отец Сампсон употребил этот термин «психология» оттого, что он тогда уже вошел в обиход пользования, в моду, в обычное обозначение этим словом движений души. Когда звучало слово «психология», то это понималось как речь о процессах души. Тогда ещё не подразумевалось, что существует НЛП, насильнические методики «потрошения» души, наглые тесты, натаскивающие на разврат детей и взрослых, техники «растормаживания» низменных реакций.

Когда батюшка говорил о ком-то: «Этот человек хороший психолог» (как рассказывают его последние келейницы, которые сейчас занимаются печатанием его книг, сняли фильм о батюшке, подготавливают материалы к его канонизации) — то он подразумевал под этим умение человека видеть душу другого, помочь ей, но вовсе не эти богомерзкие теории психологии, которые разрушают душу. В те года психология ещё была мало развита, она себя ещё не показала, зарубежные теории в неё ещё не проникли, она начала внедрение в российские структуры со времени перестройки, то есть с девяностых годов. А во времена батюшки Сампсона это был всего лишь общеупотребительный термин, ничего страшного тогда под ним не подразумевалось. Это было то время, когда над настоящими психологами с образованием на заводах ещё смеялись и говорили при попытках устроиться на работу: «А зачем вы нам нужны?!». И, правда, они не нужны для дела и для добра, а только для зла.

Отец Сампсон переживал из-за того, что пастыри не могут как следует окормлять паству так, как это было в более ранние времена, как мог это он сам, и предлагал ввести этот курс, чтобы глубоко исследовались и преподавались эти проблемы современного окормления, чисто христианского. И это было правильное желание в том смысле, что надо всегда стремиться к поднятию духовности. Но это было не желание психологии в том её виде, как она сейчас существует, а желание глубокого обучения пастырей быть внимательными к душе пасомых и ко грехам. Потому что и тогда уже назрела проблема того, что нужно было глубокое разбирательство духовных проблем. Но если такой батюшка как отец Сампсон ещё мог держать своих чад на уровне действительного выполнения заповедей Божиих, хотя бы в какой-то мере, потому что имел большое дерзновение перед Богом, то большинство паствы и священников в наши времена должны спасаться «только скорбями и болезнями», как сказано в Евангелии. Слабость духовного делания для большинства неизбежна и не надо её усугублять привнесением в Церковь чуждых теорий. Действительного разбирательства христианских проблем методами психологии не произойдет.

Таким образом, можно сказать, что старец Сампсон употреблял термин «психология» совсем не в том смысле, как его трактуют сейчас. По сути дела только из-за употребления термина «психология» отцом Сампсоном приверженцы христианской психологии заявляют, будто батюшка на их стороне (удивительные софизмы). Этого не было и никогда не будет! Отец Сампсон был высочайшей духовной жизни, и какие бы термины он ни употреблял — содержание его смыслов всегда было чисто от любой ереси.

Положение с психологией сильно изменилось с тех пор (вместе с перестройкой, с 90-х годов ей был дан «зелёный свет», отец же Сампсон умер в семидесятых), а они спокойно приводят высказывания подвижников, сделанные тогда, когда психология не принималась обществом, когда она не раскрылась во всей своей кощунственной «красе». Можно быть абсолютно уверенным, что если бы отец Сампсон смог высказаться именно в наше время, то он бы камня на камне не оставил от этих попыток психологии утвердиться в церкви. Если бы он имел возможность разобраться с этим вопросом. Если бы его Бог поставил в условия необходимости разбираться с этим вопросом. С его огненностью духа и истинной близостью к Богу он бы не обманулся. И нет ни одного святого, который признал бы приближение психологии к церкви правомерным.

Отец Сампсон говорил о принесении покаяния БОГУ в грехах, а не о докладывании о них психотерапевту.

Игумен Евмений не стесняется под «генезисом греховных страстей и пастырским искусством врачевания человеческих душ» подставлять американское манипулирование личностью в стиле Карнеги, Фрейда, Юнга, Эриксона и всех этих антихристианских сочинителей. Вся эта серия книг Авдеева, Гурьева, Немяровича, этого же игумена Евмения и священника Анатолия Гармаева — вышла всё в той же (Ивановской области) Макариев-решемской обители.

Теперь, посмотрим, как легко игумен Евмений предлагает действовать в душах прихожан методами фрейдовского психоанализа. При этом имя самого Фрейда игумен не упоминает, но вся теория Фрейда изложена в подробностях.

У нас не пишут в современных книгах: как и что надо конкретно советовать современному человеку по современным проблемам. Осталась только «сладкая водичка» размытых смыслов «ни о чём». А здесь, о психиатрии, пожалуйста: очень подробно и подсоединенно к смыслам современников указана: дорога в ад.

Игумен Евмений пишет: «Психологическая защита — одно из центральных понятий современной психологии». И фрейдовского психоанализа тоже, — заметим мы. «Психологическая защита» — одно из центральных понятий психоанализа Фрейда и всех его многочисленных последователей, так называемых неофрейдистов. То есть, не называя имя Фрейда, игумен Евмений предлагает пастырям пользоваться именно фрейдовскими понятиями при разбирательстве с проблемами паствы. Игумен Евмений пишет: «Психиатрическое лечение должно иметь две стадии. Такие методы как психоанализ (психоанализ — это прямое название теории Фрейда - от авт.), психотерапия, могут служить распознанию причин и истории болезни». Таким образом, налицо признание фрейдовского блудного и лживого психоанализа. Подробно рассмотрены механизмы вытеснения, проекции, сублимации и т. д. Например, игумен Евмений пишет: «Вытесняется... осознание некоторых фактов личной жизни, в которых человек проявил себя не с лучшей стороны, некоторые желания, стремления, отрицательные черты характера, враждебность к близким, властолюбие». Психологи пишут: «вытесняется» — не желая, чтобы человек думал, что он должен совсем расстаться с пороком. На уровне теории даётся закладка идеи о том, что с грехом не надо расставаться. Игумен Евмений: «Почему же эта форма психологической защиты так вредна? (Вредность «психологической защиты» признается только в том смысле, чтобы предложить человеку не мучиться от проблем, «не вытеснять грех», свободно разрешать себе грешить. Это и есть краткая суть идеи теории Фрейда - от авт.) Объясним на примере. (Пример очень лукавый, не про душу, а про тело. То есть софистически, при ложном умозаключении, ложных посылках — делается и ложный вывод - от авт.) Человек заработался и вовремя не поел. У него закружилась голова, и он принял таблетку. Ему стало легче, а потом опять — слабость. Опять что-то принял. Но становится всё хуже и хуже. Единственное, что может по настоящему помочь, — осознание того факта, что причина слабости в том, что человек голоден и должен поесть».

Да, если это касается голода. В свете фрейдовского анализа читателя подталкивают к мысли, что он должен осознать и сделать то, что ему говорит психотерапевт. То есть какой-то грех. Человек часто не понимает, какой. И ему «объясняет» разными намеками психотерапевт. Почему так? Потому что прямо и нет доказательств «в природе», что человек «нуждается в выполнении какого-то греха». Пациенту удивительно, если он достаточно чистый, что он «такой грешник», оказывается, по словам психотерапевта. По сути дела вся «психотерапия» заключается в том, что психотерапевт тайно, намеками и скользкими двусмысленными фразами наталкивает пациента на грех. И чем виртуознее психотерапевт — тем более «творческим и захватывающим» является для него этот мерзкий антихристианский процесс совращения человека в грех. О каком сращении психотерапии и церкви здесь может идти речь?

А если психотерапевт не достиг ещё «высот» такого нечестия и развращения совести и души, — то для него есть готовые техники ведения разговора, где в подробностях обговорены и слова и позы психотерапевта.

Кратко внушения фрейдистов звучат так: «пока не согрешите — не успокоитесь». Это они так уговаривают, убеждают на грех, но ложными, лживыми убеждениями, не соответствующими правде устроения человеческой души, правде христианства, правде покаяния. Поэтому психотерапевтические идеи и христианские никогда между собой не уживутся.

Другое дело, согласимся ли мы на это, тем более, что христианская теория и факты жизни говорят обратное, другое: пока не отстанем от греха — не успокоимся. А отстанем — и вытеснять нечего.

Вот как об этом пишет игумен Евмений: «Вытесненный элемент остается частью души, хотя и безсознательной, и по-прежнему остается проблемой, создавая внутренний дискомфорт. Вытеснение не осуществляется раз и навсегда, но требует постоянного расходования энергии для поддержания подавления, а подавляемое постоянно стремится найти выход». Вроде бы как всё просто. Да только очень уж механистично. Люди должны догадываться, что душа живет не по таким прямолинейным законам, не по законам тела или физики. Законы функционирования души вообще не в области «расходования энергий», а в той духовной области, что называется нравственностью или, точнее, «заповедями Божиими». Глупых «на нравственность» людей не существует, как сказано об этом в Библии, а значит, мы добровольно отдаём себя во власть зла.

Игумен Евмений приводит пример вытеснения: «Например, молодой человек, желающий стать священником, утверждает, что он желает прежде всего «послужить Церкви». Духовник должен прежде всего помочь ему проанализировать его стремления, которые могут исходить из обычных тщеславно-властолюбивых побуждений, желания тех привилегий и почестей, которыми окружен священнослужитель, вытесненными, но реально живущими в человеке».

Вроде бы какой благочестивый пример! Помоги семинаристу понять, что он не того хочет. Но как дальше идёт психотерапия? Фрейдисты дают это осознать человеку не для исправления! Дескать, ты понял теперь, кто ты есть, так реализуй свои желания, чтобы они не замучили себя. Евмений называет только первую часть «психотерапии». Конечно, если человек грешен, то он может признать, что психотерапевт прав и он, человек, виноват в таких своих стремлениях. Но обычный человек и без психолога догадывается о своих грехах. Только вот что он будет с ними делать? Психотерапевты не только теорию имеют «дружбы» с грехами, но и практические их тренинги направлены на «тренировку» греховных проявлений. Но игумен Евмений пока аккуратно об этом умалчивает.

Практика как раз говорит об обратном: священники ищут для рукоположения как раз таких, тщеславно-властолюбивых, а потому сговорчивых на грех и не выходящих из подчинения такого же начальства. Упрямцев, имеющих нравственные принципы, в церкви ждёт одно гонение.

Конечно, эта ситуация теперь «сплошь и рядом». Но нам в данном случае надо уяснить: в чём ложь данного высказывания в отношениях психологии и христианской «правды жизни». Люди имеют некое врождённое чувство нравственности: как надо правильно поступать. И это чувство отчётливо говорит: что во всех подобных ситуациях, когда человек грешит — единственно правильный выход — исправиться. Так говорят и ВСЕ ХРИСТИАНСКИЕ ЗАПОВЕДИ. А что такое предлагает нам этот православный русский священник?! Нечто совсем «глубокомысленно иное». Подобные примеры приводить в русле психоанализа — это всё равно, что заявлять: реализуйтесь, молодой человек на «полную катушку», а то заболеете неврозом. Как и полагается в психоанализе, игумен Евмений предлагает молодому человеку «трансформировать свое «желание послужить Церкви» в направление, прежде всего внутреннего, а не внешнего роста».

И далее игумен Евмений о трансформации пишет: «Началом борьбы с трансформацией является признание (выделено иг. Евмением) своих недостатков».

Это слово «признание» опять можно понимать в двух смыслах. Признание — как признание своей грешности и начало попыток освободиться от греха. И признание позволительности греха, признание своего греха как необходимого атрибута личности, с дальнейшей целью: не бороться с грехом, а уживаться, мириться, и даже: реализовывать, чтобы не заболеть неврозом. Это постоянное и одно из основных направлений работы, психологов и их теорий: с грехами не борются и не изживают их, а сослагаются и уживаются. То есть это выход не на освобождение от грехов, а на укрепление их в человеке. Таким образом — психология — грешнейшая «наука» зла. Психология — полностью противоположна христианству и её лукавые попытки объединения с христианством и высказывание лояльности к христианству — это попытки зла овладеть последним оплотом православия в мире — Россией. Принимая лукавые теории психологии в Церковь — русское православие губит себя. Даже малейшие начальные уступки психологии, использование хоть каких-то её методов в христианстве — кончатся тем, что в мировоззрение православного русского христианина будет внесена всегубительная, всепоглощающая «плесень» психологического «грибка». В результате мы получим таких же лжехристиан, какими теперь являются большинство американцев. Они на словах называют себя христианами, могут часто употреблять слово «Бог» в своей речи, в том числе в безпардонных, кощунственных шутках, — на деле же являются абсолютно холодными и равнодушными к исполнению евангельских заповедей. Их «христианское» мировоззрение дошло до того, что все они уверены, что будут в раю. То есть всё зная о рае в теории, они имеют полностью выжженные души в отношении совести и стыда и вины, в отношении покаяния и исправления. Такими будут и русские, если примут психологию в Церковь.

Посмотрите, какое определение трансформации приводит игумен Евмений: «Трансформация — форма психологической защиты, при которой вытесненные в подсознательное отрицательные черты характера превращаются в положительные». Как странно звучит. Дескать, вы вытесните грех без всякой борьбы с ним, попросту забудьте его, не мучайтесь виной, и он сам по себе вдруг превратится в положительное качество. Лихие заявления. Лучше сказать наглые. По закону лжи, чем наглее заявление, тем оно воспринимается с большим доверием. А по законам правды, чем увереннее заявление, тем больше правды стоит за ним. Потому что чем больше уверенности, тем больше правоты должен чувствовать за собой уверяющий в чём-то. Закон соотнесения правды и уверенности и доверия положил в отношениях людей Бог. Лжецы же паразитируют на нем, берут это внешнее поведение правдивого и очень уверенного в своей правде человека — и «надевают его на себя», на ложь. Со стороны может показаться, что лжец говорит правду: настолько уверенно он это делает, настолько ловко оперирует кажущимися научными понятиями, терминами, называет целые «научные направления», стоящие за терминами.

В чистых и правильных отношениях уверенность в поведении есть внешний сигнал о правоте выступающего. Вот на это-то и ловят психологи, многие софисты и лжецы. У психологов разработаны целые «батареи» таких внешних приёмов для демонстрации своей правоты, когда её вовсе нет. Например, всем знакомая «американская улыбка», которая подразумевает чисто внешнее расположение собеседника, тогда как внутренне он может быть зол, или абсолютно не согласен с выслушиваемым, или преследовать скрытые и негативные цели. Это — манипулирование, то есть воздействие на собеседника внешними обманными методами показа своего якобы положительного отношения. Манипулирование паразитирует на доверчивости, и оно действует только тогда, пока есть доверие и простота со стороны собеседующего. Но как жить в обществе, если нет доверия? Если мы созданы жить вкупе, то не можем обойтись без общения, без совместной работы, а значит, и без доверия. Лжецы паразитируют на хорошем отношении доверчивых людей. Но, тем не менее, история человечества кончится тогда, когда кончится количество доверчивых людей. Потому что жить тогда будет невозможно всем.

Если в обществе развивается манипулирование, любой обман в отношениях — то это общество обречено на вымирание. Потому что без доверия и честности в отношениях общество существовать не может. История человечества подошла к концу.

«Человек человека не разумеет», и узнать заранее, с кем имеешь дело — как правило, нельзя. Ну а последствия обмана могут быть самые губительные. Получается: что человек не может жить не доверяя, иначе никаких дел нельзя делать, ведь человек живёт во взаимосвязи и постоянных контактах и договорах с другими людьми. И доверие всё чаще нарушается и в сферах бизнеса и в сферах дружбы. Поистине, мир пришёл к нравственному концу. И теории психологии энергично «прибавляют оборотов» этому концу человеческих отношений и человеческой истории жизни на Земле. Введя психологические теории манипулирования людьми в Церковь — мы в корне подорвем доверие паствы к священникам.

Игумен Евмений приводит пример трансформации: «В таком случае глупость объясняется эмоциональностью, грубость и жестокость — силой воли. Трусость трансформируется то в щедрость, то в вежливость, то в предусмотрительность (при страхе вступить в открытый конфликт)». Когда человек не хочет признать своего греха и заявляет себе и другим, что он хорош? Странный пример. Психологи вообще любят сказать так, чтобы в самом заявлении (особо криминальных мыслей) звучало противоречие. Оно не даёт уму понять текст. И, как правильно уверяют психологи, тогда изречение легче принимается на веру. Непонятно, дескать, но учёные люди наверно умнее меня. Или: так наверно умно сказано, что не для наших умов понять. Но ведь для того учёный и говорить должен: чтобы люди понимали, чтобы учились и пользовались. А не для сокрытия нехороших смыслов. К тому же мы должны знать, что один из распространённейших психологических приёмов — это сознательное искажение логики и взаимосвязи в предложении, чтобы заставить человека легче принять ту кощунственную часть высказывания, которая противоречит истине, но ясна по стилю изложения.

Если опять же чисто внешне воспринимать поведение человека, то внешнее поведение может быть похожим на праведное, когда оно совсем не таково внутри. «Молчи — и за умного сойдёшь» — говорят в народе. Злоба может казаться силой характера. А нетерпение — смелостью. Психологи очень любят такие примеры. У них и теории-то все построены на том, чтобы заменять добрые чувства на злые, и при этом внешне хранить такую вывеску: «я о'кей».

Но почему Евмений привёл такой пример? Ведь он уверял, что при трансформации грех превращается в добродетель? Получается, что Евмений (а с ним и все психологи) опять имел в виду чисто внешнее, имитационное изображение «на своем лице» добродетели. Дескать, грех уходит внутрь, а на поверхности поведения мы можем видеть даже нечто хорошее. Значит, под превращением подразумевается не действительное исправление греха в добродетель, а опять чисто внешняя мимикрия под добродетель, внешнее уверение себя и других, что исправился.

Психологи всё время стараются говорить генерализированным языком, намеренно расширяя смыслы, чтобы скрыть греховное за внешне хорошим. Поэтому так трудно бывает с одной фразы понять, куда они клонят.

Игумен ведь не даёт никакой христианской оценки этим теориям. Он просто заявляет, что вот так надо анализировать душу, в соответствии с психологическими теориями — и всё. Не может быть, чтобы Евмений не видел несоответствия психологических теорий — христианским. Он видит, но нам преподаёт ложь. Он игумен, а простаки в христианстве игуменами не становятся. Простаки так и психологию описать не смогут. Не смогут такие ловкие примеры привести: всё время держа читателя в двойных смыслах: вроде есть что-то правильное, и одновременно намекает на очень грязное.

Конечно, грех не может трансформироваться в добродетель без специальных усилий человека, И в первую очередь этот грех надо тщательно осознать, рассмотреть, вытащить его на Свет Божий. И уж никак не заталкивать в подсознание, как советуют Евмений с психологами. Этот путь психологии — ведет к ухудшению греховного состояния. Обещания психологов о трансформации греха в добродетель от нерадения разбирательства с ним (от ВЫТЕСНЕНИЯ) — ложь вопиющая. Как бы красиво не назвать забвение своей вины, своего греха, хоть бы и ТРАНСФОРМАЦИЕЙ, но это есть греховный путь, погибельный, не христианский, а психологический, бесовский-сатанинский. Неужели не найдётся у нас умных батюшек, видящих это?

Тем не менее, понятно, что «как ни кинь — везде клин», то есть выхода из тупика греха у молодого человека нет (так уверяет психолог!). По закону трансформации он всё равно обязан поступить плохо или... мужественно признать, что он плохой и тогда уже «с чистой совестью» поступить плохо. Смех, да и только. Но уж очень грустный смех, потому что действительно люди слушают психологов, а теперь вот и священников-психологов, да и психиатров, психотерапевтов, как их ни называй, а теории у них ведут к одному и тому же: ко греху. Эти ложные теории уверяют в необходимости греховности, в том, что греховно устроена сама природа человека, тогда как психологические теории — это всего лишь описание лукавств грешащих людей. Грех не природен человеку! И здесь уже всё становится так просто, что и доказывать ничего не надо. И ребенок разберется. «Смотрите их по плодам их». Но дело в том, что когда человек глубоко заходит в грех — он уже не хочет признавать себя грешным. Не по закону трансформации, а по закону «окаменённого нечувствия». Нельзя позволять себе сильно заходить в грех, вообще нельзя заходить, потому что вернуться уже иногда не можем. Бесы сильнее неверующих и некрещёных.

Этот пример, который привел игумен Евмений — не является примером на ту трансформацию, о которой он нам говорит. Он приводит пример ещё одного лукавства и лжи, когда одну черту характера называют совсем другой, по его примеру: «жестокость — силой воли». Это не есть трансформация по сути своей, а чисто внешнее называние одной черты — другою. Внешняя трансформация, — а не внутренняя. Это — пример лукавства и лжи. Это — пример греха, и называть его законом человеческой души — святотатство. Сама по себе душа и наша совесть так не устроена, чтобы чужую или свою жестокость объявлять силой воли. А если человек так считает — то это падший человек, его нельзя ставить примером для других. И это не есть теории души, а это есть бесовские теории развития в душе греха и безстыдства. Так кто же такой игумен Евмений, если он спокойно такие теории вводит в родную ему Церковь? Да и родная ли она для него, для такого?

Дата добавления: 2015-02-06 | Просмотры: 802 | Нарушение авторских прав