АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Митрополит Антоний Сурожский (Блум). 7 страница

Психология не может «восполнить духовный вакуум», как уверяют Немярович и Авдеев, потому что сама недуховна. Это похоже на то же явление, что происходит в телепередачах: нам показывают не любовь, а животные отношения. Вместо решения духовных проблем, которых действительно много между людьми и всем приходится их решать — показывают примитивные телесные отношения.

Подобные высказывания психиатров и психологов спокойно присутствуют в их книгах, и никто не поднимает вопрос о правомерности таких заявлений, книги продаются и покупаются в православных церквях.

Достаточно сравнить цитату любого духовного автора с этой мешаниной механистических терминов, которую психологи нагло называют наукой, — чтобы увидеть невероятную разницу в подходе, в духовном уровне разработки любого вопроса, разницу терминологии, то есть содержания понятий, которыми оперируют та и другая сторона. И возмущает не столько уже спокойствие их лжи — сколько безчувствие христиан к этой лжи. Русские всё шире принимают психологию в свою жизнь.

Если бы психолог стал верующим — он бы перестал быть психологом. И наоборот, если психолог остаётся психологом — то это значит, что он не стал ещё истинно верующим. «Вера без дел мертва», потому что вера подтверждается делами, и только если человек ушёл из психологии, перестал быть пропагандистом её и активным насадителем — тогда его можно причислить к верующим. А все данные психологи, психиатры и психотерапевты активно входят в Церковь, неся с собой ересь психологии. Они заявляют о своём покаянии только на словах. Церковь не нуждается в священниках, приносящих в неё нецерковное, в том числе психологию. Тогда как Невярович и Авдеев уверяют, что Церковь нуждается в священниках-психологах. Церковь нуждается в духоносных священниках, чтобы священник мог святить народ (что и означает слово «священник»), а не осквернять чуждыми христианству теориями. Недостаток в количестве священников не должен восполняться отступниками от христианства.

Церковь по-прежнему молчит, не поднимает своего голоса против новых и старых ересей, против психологии в данном случае. Церковь со всем этим согласна? И прихожане, и пастыри не протестуют против введения в неё новых психологических понятий. По крайней мере, нет и пассивного протеста, когда попросту такие книги с примесью психологических понятий не покупаются или не используются в жизни на практике. Наоборот, прихожане интересуются психологией. А пастыри используют психологические понятия и приёмы обращения с прихожанами в своей пастырской деятельности, на исповеди, в таинствах, в духовных беседах. Так, довелось присутствовать при таинстве соборования, когда в него был внесён психотерапевтический приём телесных прикосновений к незнакомым людям. Психотерапевты используют приёмы разных форм телесных прикосновений в групповой психотерапии для растормаживания низменных рефлексов, в особенности блуда, о духовности здесь и речи нет. Церковное же соборование — высокое таинство, призванное освящать и душу и тело соборующихся. Люди становятся особо чистыми, каждый погружается в свой внутренний мир и остаётся наедине с Богом. Таинство соборования приближает человека к Богу, и в прикосновениях к незнакомым людям, мужчинам и женщинам вперемежку, нет никакой пользы, а наоборот, привносит разлад в сам смысл обособленного от остальных людей и глубоко сосредоточенного на своих молитвах к Богу человека. Для усиления духовной любви и сочувствия вовсе не обязательно прикасаться друг к другу. Здесь же священник, протоиерей, закончивший обучение в Московской Духовной Академии, повелел всем многочисленным соборующимся (было около пятидесяти человек народа) наложить руки на плечи друг друга, и совершенно незнакомые друг с другом мужчины и женщины растерянно и смущённо, вынужденно подчиняясь приказу, повинуясь привычке доверять священнику, боясь, что их выгонят с таинства за неподчинение, — держали руки на плечах друг друга, довольно долго, пока священник неспеша обходил всех с крестом. После такого соборования люди смущенно друг у друга спрашивали, что это такое было, что раньше такого не было, но никто не находил ответа, почему пожилой и опытный пастырь, уважаемый, ввёл такое новшество. Так как священнику помогал соборовать молодой священник, то на другой день ему был задан вопрос: зачем было введено это новшество, но священник тут же ушёл от ответа, сославшись на волю старшего.

Пастыри всё чаще дают примеры и рекомендации своим пасомым в соответствии с психологическими воззрениями на душу, а не христианскими. Например, советуется психологический уход от проблем, вместо церковного подхода: когда человек обязан настойчиво и до конца разобраться в грехе и изжить его, уходить от решения проблемы нельзя. При психологическом подходе к пастырству рекомендуется оставление покаяния, забвение вины, а при истинно христианском — пастырь должен твёрдо настаивать на необходимости покаяния, оставления греха. Мучительное чувство вины («камень на сердце», «совесть гложет») должно использоваться человеком и пастырем как мощный рычаг к исправлению, или к молитве перед Богом. А не как причина для поверхностных упражнений на изгнание чувства стыдливости, стыда, застенчивости, для чего у психологов имеется целый банк методик, теоретических разработок. Просто удивительно: какого «до зубов вооружённого врага» христиане пытаются впустить в Церковь. Если тигр мурлычет — это не значит, что он перестал быть безпощадным хищником. В наше время реальным становится возникновение воплощения евангельского образа, предупреждающего, что волк может рядиться в одежды агнчи. А в наше время и тигр по своим хищническим установкам и безжалостности к людям может рядиться в одежды врача. Достаточно вспомнить эвтаназию, забор жизненно важных органов у людей, близких к смерти; торговлю детьми, множественные аборты, производимые этими же врачами. А разве такая психотерапия под видом даже церковного служения не есть расхищение и убийство доверчивой души христианина. Если и осталась ещё где-то доверчивость ― так это в церкви. Не страшно ли Церкви допускать в свои ряды таких вот тигров по сути и врачей по одежде, которые вносят в души смертоносные идеи. И волк, и тигр могут прекрасно рядиться в одежды агнчи, что и происходит на наших глазах в отношении психологии, пытающейся заигрывать с Церковью и обильно льстящей церкви.

Также пастыри могут, начитавшись психологии, в соответствии с психологическими теориями, начать советовать пасомым переход на другой уровень греха ради освобождения от предыдущего. Это обычный приём психотерапии. Например, ради избавления от курения советуют заняться бизнесом, ставя вопрос таким образом, что бизнес превращается в деятельность только ради зарабатывания денег, поглощает человека полностью, становится главной в иерархии ценностей человека. Только таким ведь образом и можно отлучить человека от греха, если использовать только бесовские методики и принципы: один грех, или один бес может уступить дорогу другому, но никак не Богу. Когда создаётся более сильный грех, такая своеобразная «доминанта Ухтомского» (и теории-то все у них об одном и том же: как сделать перестройку организма человека не затрагивая его божественной сущности и не затрагивая его отношений с Богом. Но такая перестройка будет поломкой, а не безболезненным, безопасным процессом), ― тогда он в силе подавить собой более мелкие страстишки вроде курения. Потому-то возможен переход от зависимости от беса курения на зависимость от беса сребролюбия. Бесы разрешают. Психологи помогают. Без Бога такой переход может совершиться только в сторону ухудшения духовного положения человека (ведь известно, что «легче верблюду пройти сквозь игольные уши, чем богатому в царствие небесное», настолько тяжело освободиться от привязанности к деньгам душой, когда деньги становятся мерилом всего для человека: и любви, и дружбы, и принципов). Поэтому бесы соглашаются на такую подмену и переход. Поэтому такого типа исцеление от курения вполне возможно, и случается, получается у психотерапевтов и даёт им статистику «исцелений». Эти случаи входят в тот малый процент избавления от наркотической зависимости, которым козыряют психиатры, наркологи, а теперь и священники типа Берестова. Это тот же переход «из огня да в полымя», как например, алкогольная абстиненция, когда приступы потребности в алкоголе могут купироваться уколом наркотика. В этом отношении преступна методика «лечения» алкоголиков. Вместо того чтобы признать, что медицина безсильна против бесов, признать существование бесов, признать их неподчиняемость врачебным методам, признать необходимость церковных и только церковных методов (или, лучше сказать: Бога и только Бога. Церковный экзорцизм сейчас отсутствует) — врачи упорно губят людей кодированием, которое есть в первую очередь набор бесовских методик на запугивание пациента. А главное: такой пациент подпадает под проклятие Бога. Можно быть уверенным, что в дальнейшем эта зависимость усилится или перерастёт в ещё худшую ступень, перейдёт в зависимость от ещё худшего беса. Так об этом сказано в Евангелии: если изгнать беса и не занять его место Богом, то придут семь худших бесов и будет последнее человеку горше первого.

Исцеление от бесовской зависимости курения или алкогольной зависимости, или зависимости от наркомании возможно только через Бога и Его святых. И Бог или Его святые это дадут только в случае признания человеком своей вины и покаяния. Психологи же и их преемники по методикам психиатры всегда твёрдо стоят на обходе принципов указания вины и покаяния. Иначе они будут вынуждены признать и сказать пациентам, что без Бога ещё ни один человек не избавился от бесовской зависимости, тем самым признать свой институт психологии незаконным. Психологи и психиатры не признают бесов и Бога — поэтому не могут утешать пациентов Раем, не могут прибегать к помощи молитвы, или будут это делать в виде богохульного паясничанья, когда они только делают вид молитвы и веры, на самом же деле проповедуют только безбожное медицинское вмешательство.

Если священник недостаточен по своему духовному разумению, чтобы внятно объяснить своей полуверующей (вообще маловерной, на полпути к вере; или такой, у которой культивируется вера на словах, реальная жизнь не затрагивается) пастве путь к покаянию, если он не может сам привнести свою лепту в молитве за страждущих, то хотя бы он не должен мешать Божию промыслу о человеке и вносить в мировоззрение человека вообще чуждые христианству методики психотерапии. Под видом хоть какой-то деятельности священник или прихожанин начинает заниматься вообще незаконной деятельностью по изучению приёмов психотерапии. Трудно идти за Богом — и начинают идти за сатаной.

С прилавков церквей спокойно продаются книги с психологическим содержанием, лектора- священники ездят по епархиям, и в больших аудиториях пропагандируют новые веяния. Так, диакон Андрей Кураев постоянно ездит по всей России, и на вопросы об отношении церкви к психологии, о применении психологических знаний в окормлении паствы, — даёт вполне положительные отзывы о психологии. Вообще, непонятно: неужели нет в церкви никого достаточно умного для разбирательства с психологией, и страдающего от этих ересей? Кто бы посмел заступиться за паству свою, терзаемую психологией и её служителями? Нельзя, критика церкви запрещена. Но так гниль овладеет всем организмом, и последний оплот православия — русская Церковь —погибнет. Как это произошло в Америке, где почти каждый считает себя православным, да только все понятия православия настолько у них извращены психологией, что никакого действительного исправления и смирения и в помине нет, и такие верующие все в аду будут. Каждый пропсихотерапевтированный американский гражданин считает себя уже спасённым только потому, что он решил уверовать, крестился и посещает изредка Церковь. Это было бы смешно, если бы американцы со своей непревзойдённой самоуверенностью (НАВЕРНО ЭТО ЕСТЬ МАКСИМАЛЬНАЯ ГОРДОСТЬ) не сообщали всем и вся, что они уже все спасённые, попадут в рай, чего и русским желают.

Наверно, сейчас каждый пастырь будет решать сам за себя: применяет ли он психологию в своём мировоззрении и методах, или нет — раз нет официального разбирательства с психологией официальной церкви.

Так что не по «милости Божией» (как утверждают Невярович и Авдеев) эти люди, психологи, пришли в Церковь!

А теперь приглашаем безкомпромиссно ищущих истину читателей проследить две другие ложные мысли священника Анатолия Берестова. 1) Веру в Бога и врачевание болезней он объявляет возникшими одновременно. И этим пытается узаконить необходимость присутствия психиатрических и психологических взглядов в церкви. 2) Искажает понятие «образ Божий» в человеке.

Для доказательства первого ложного постулата священник Анатолий сужает понятие «богообщение», объявляет его существовавшим только после падения прародителей и выведения их из Рая. Но богообщение всегда существовало от момента сотворения человека и возникло, конечно, до изгнания из Рая. После согрешения непослушанием и «вкушением плодов» с запрещённого «древа познания добра и зла», то есть после принятия в своё мировоззрение неправедных мыслей и чувств, таких понятий, где тонко смешаны понятия добра и зла, — люди до сих пор не могут освободиться от путаницы, смешения в своих умах и душах добра и зла, не в силах вести праведную жизнь. Настолько тонко это смешение, настолько губителен был этот плод лукавых знаний, что и по сей день люди мучаются, пытаясь разделить правду от лжи, и всё меньше в этом преуспевают. В аду будет существовать наказание для молочниц, подливающих воду в молоко: они вечно и безуспешно для изглаждения своего греха будут стараться отделить эту воду от молока и не смогут. Потому что легче совершить зло и отхождение от мудрых Божиих правил — чем своими средствами исправить это зло. Так же происходит и в отношении различения истин добра и зла. Святые отцы пишут, что для человека познание смешанных истин: добра и зла, — было равнозначно смерти. Человек не в состоянии быть на таком уровне ума и нравственности, чтобы любопытствовать к таким смешанным понятиям и не повредиться умом и чувствами. «Смертию да умрёшь» ― сказал Бог человеку ― «если вкусишь плодов с древа познания добра и зла». Человека сгубило любопытство и нетвёрдая надежда и вера в благостность и честность Бога: человек склонился послушать клевету на Бога со стороны Диавола. И до сих пор человек мучается, впадая во всякие грехи, не в силах разобраться в происходящих событиях мира сего, которому князь ― сатана. А ведь Адам и Ева сами выбрали себе такого предводителя, начав ему доверять больше чем Богу. И до сих пор все люди страдают тем же: они любопытствуют ко злу, или к правде, но имеющей примесь зла, или ко злу, имеющему примесь правды. И с удовольствием «пробуют на вкус» плоды этих смешений. Люди любопытствуют к буддизму, католицизму, к любой земной светской или религиозной теории, которая всегда несёт в себе нечистоту неполной правды.

Чтобы принять в себя смыслы и глубину Евангелия — человеку нужна вся его жизнь, и даже не хватает. Что же говорить о ложных теориях, которые для того и созданы, чтобы отнимать силы и время человеку для возвращения в рай. Чтобы освоить одну такую заповедь: «возлюби Бога превыше всего», или чистоту от любой отдельно взятой страсти (гнева, гордости, блуда, чревоугодия), ― человеку требуется с максимальными усилиями перестраивать всю свою внутреннюю жизнь. Поэтому Бог и сказал человечеству ещё в раю: вкушайте от древа жизни, и только от него. Бог заповедал и разрешил вкушать от древа правды и добра, без всякой примеси лжи, потому что человеку этого достаточно для саморазвития. Развитие в сторону добра требует максимального вложения сил, полностью поглощает все интересы и полностью задействует все силы человека. Может быть, со временем, Бог открыл бы человеку и опасности зла, но только тогда, когда человек достаточно укрепился бы в добре.

Развитие духа на Земле происходит в тесной борьбе со злом. Если бы человек от дня своего создания развивался только в добре, то не было бы ему так тяжело, так опасно. Но постоянно низлагаясь разными видами бесов — человек привыкает видеть своё ничтожество, — когда он не живёт в тесном контакте и подчинению только Богу. Таким образом, тот, кто достигает Неба в своём покаянии, — получает, хотя бы, мощную «прививку» смирения, ненависти к бесам и ко всякому злу и боязни любого отпадения от Бога, боязни любого неподчинения Богу, и это тоже важно. Потому что гордость, непослушание, рассеянность, расслабленность, — серьёзные причины отпадения от царства Правды. Святые Отцы пишут, что наиболее смиренен именно Сам Христос. Поэтому и вся сила заклинательных молитв против бесов и самого сатаны состоит именно в перечислении тех поруганий и унижений, которые согласился перетерпеть Бог, а сатана, например, именно этого никак не может сделать. Сатана больше всего как раз ненавидит всякое смирение и страдание за других, жалость, самопожертвование, сострадание, доброту. Удивительно, как может человек становиться сатанистом при такой безжалостности их предводителя? Наверно, степень омертвения и окаменения души у такого человека достигает невероятных размеров. Действительно, что случится с душой, если она присутствует и соглашается с убийством на её глазах человека, если участвует в поедании живой плоти, в пиении крови убитого? Так в своих черных мессах сатанисты изображают потребление «тела и крови» по примеру литургий христиан. И эти черные мессы делают именно масоны, в том числе масоны. При всей их внешней представительности и учености это не люди ― а звери.

Сила заклинательных молитв состоит в подчёркивании превышающей силы Бога, и, конечно, в том, что сам Бог Своею Силою хочет и может помочь ничтожному по силам человеку в его борьбе с силами зла. Почему же Христос вообще допускает такое насилие и разбой бесов по отношению к человеку? Потому что так мы лучше можем уяснить всю греховность бесов и всю несправедливость по отношению к себе и к Богу ― когда не желаем слушаться Бога.

Но Христос смиренен по своей благости, по своему благому произволению творить только добро. Такого же типа было и смирение большинства святых в истории человечества. Люди же наших, последних времен, в большинстве своём приходят к смирению от видения обилия своих грехов.

Возвеличивая Бога, ― мы возвеличиваем не Его гордость (как нам внушают современные масонские еретические «христианские» книги), ― а возвеличиваем Его жертвенность, Его мужественные, благие и смиренные страдания за нас во имя спасения всего человечества. Бог положил в сообщество людей некие законы добра, и законы искупления зла, законы справедливости, которые необходимы для строгого, без «сбоев», и правильного существования общества. И Сам осуществляет эти законы нам для примера. Если полагается жертва за прегрешение — то эту жертву необходимо внести. И Он готов сам стать этой жертвой за всех — раз мы часто не в состоянии ответить за то, что натворили со своими душами. Если Он положил необходимость крещения для человека — чтобы наследовать рай, получить Духа Божия, — то и сам велел Иоанну Крестителю совершить над собой это крещение, хотя как Бог не нуждался в освящении Себя Духом святым, прибавлении себе святости. В результате мы получаем урок того, что в этом мире не должно быть никакой лазейки злу, потому что если «зачнёшь беззаконие — то обязательно родишь грех». Злу нельзя давать появляться даже в малейших зачаточных формах. И человек должен прилагать к этому всё попечение. Для всего и всегда должны существовать свои строгие и красивые правила, которые вполне по силам выполнить человеку, «Иго бо Моё благо и бремя Моё легко есть». Мы не можем достаточно глубоко понять причины и принципы: как и почему именно так Бог сотворил мир и почему именно такие законы дал для его правильного функционирования, но веруем теперь, что всё в Божием мире, все законы Бога преподаны им глубоко и мудро и их никак нельзя обойти. Что они нам все — во спасение. И если Он что-то говорит, то это именно так и никак иначе. Когда не хватает понимания — то спасает от неверного шага вера. Мы просто верим, что это именно так и никак иначе. И другого «механизма» для научения ребенка нет, люди это знают по отношениям со своими детьми. Маленький человек, не знающий что такое хорошо и что такое плохо — должен во всём доверять своим родителям, без всяких объяснений, потому что объяснения до маленьких пока ещё не доходят, они не доросли до того, чтобы умом понимать опасность. Дав людям необходимость воспитывать детей, Бог показывает на примере отношений родителей и детей: насколько важно полностью доверять родителям и слушаться их. Другого пути для воспитания как верить Отцу, что Отец знает правду и добр — нет. Именно такое отношение ребёнка спасительно. Когда отец говорит ребёнку: не играй с огнём, то нормальный ребёнок должен немедленно бросить такие игры, чтобы остаться живым. А если он не будет доверять отцу, не будет слушаться, будет любопытствовать к запретному и продолжать играть с огнём, как только родители уйдут, — то, конечно, погибнет. И разве не ребёнок будет виноват в этом? Таким образом, Бог научает людей тому, что вера и послушание просто необходимы человеку в отношениях с Богом. Да и в отношениях со святыми.

Вера необходима там, где не хватает знаний и понимания. А в отношениях с Богом их всегда будет не хватать, потому что хотя Бог и не скрывает своих знаний от человека, и готов вечно развивать понятия и таланты человека, но человек безконечно более меньшая величина, чем Бог. У Святых Отцов можно прочитать, насколько безконечно обширное поле деятельности дал Бог человеку в отношении развития своей души, хватит навсегда, и всё же Бог не будет человеком исчерпан до конца. Бог всегда останется притягателен для человека, самым интересным и важным центром жизни человека, самым приятным «объектом» общения и целью любви.

После грехопадения и изгнания из рая, уровень богообщения постоянно снижается от поколения к поколению, он высок только у отдельных христианских подвижников. Уже у сыновей Адама и Евы мы видим это серьёзное разделение, когда Каин вобрал в себя всё зло, а Авель — добро.

Берестов неправомерно суживает понятие «богоообщения» до понятия «религия», в которое вкладывает узкий смысл некоей деятельности, начавшей своё существование только после грехопадения прародителей и изгнания из рая. Берестов намеренно разделяет понятия, чтобы искусственно ввести медицину в её худших проявлениях в область христианской практики и теории. Берестов пишет: «...медицина корнями своими уходит в религию. ДО ГРЕХОПАДЕНИЯ И ИЗГНАНИЯ ИХ ИЗ РАЯ первые люди не нуждались во враче, ибо они не болели, КАК НЕ НУЖДАЛИСЬ В РЕЛИГИИ, ИБО РЕЛИГИИ КАК ТАКОВОЙ В ЕЁ НЫНЕШНЕМ ПОНИМАНИИ НЕ СУЩЕСТВОВАЛО».

Раз священник Анатолий Берестов использует этот софизм «религия», то мы должны разобраться в корнях происхождения этого слова.

Введением этого странного понятия «религия» вместо нормального понятия «вера», «Богообщение» противники Христа открыли себе дорогу вкладывать новые неправильные, языческие смыслы в отношения человека с Богом, правильные отношения заменяли на неправильные. Теперь религией называют любые языческие культы, запросто объединяя их по этому признаку: поклонение «богам», неважно каким, языческим, то есть не только Богу-Христу, Троице, но и бесам. Здесь и более тонкие отклонения и ереси записываются в религию, например, католицизм, протестантизм и разные христианские секты. Тогда как истинное Богообщение, вера, какие они были до падения человека и какими должен обладать каждый христианин, поднявшийся над засилием телесных и материальных удовольствий, ― всегда остаются одними и теми же, единственными в своей сути, и только такими, какими они были в раю, и как их отражает православное учение. Медицина, когда бы она ни возникала и в каких бы целях — не имеет права отождествлять себя с православием, тем более что она всегда очень вольно вела себя по отношению к христианским нормам, всегда была свободна попирать их и теперь в своём наиболее антихристианском виде (психология и психиатрия), не имеет никакого права объявлять себя единой с христианской теорией.

Все люди в разной степени совершенства и степеней способностей приближаются к общению с Богом, но этот путь и стезя всегда одинаковы в своём направлении и свойствах и не имеют ничего общего с языческими культами и любыми отклонениями, хоть бы и в современных психологических трактовках, медицинских, психиатрических. Не просто поиском разных смыслов жизни должен заниматься человек (как уверяют психологи, уводя христиан от правильного и единственного смысла жизни: соединения с Богом. Например, корифей психологии Виктор Франкл, с его книгой «Человек в поисках смысла», предлагает целый набор разных мелких «смыслов жизни», не относящихся к главному. Его «смыслы жизни» ни что иное, как попытки разжечь в человеке какую-нибудь потребность до уровня страсти и наслаждаться, сидя в этой низости и грязи низкого смысла. Будь то чревоугодие, блуд, гордость или пустое умствование, безконечное пережёвывание мелких смыслов повседневных дел), а «единственным и неповторимым» поиском соединения со своим Творцом. Поиском покаяния, разбирательством со своими грехами. На это и дана жизнь.

Действительно, религии в современном её понимании у Адама и Евы не было, не было этих мерзких подмен. Григорий Нисский пишет, что Адам «наслаждался самим Богоявлением лицом к лицу». И Афанасий Великий пишет: «Будучи безгрешным, Адам мог общаться непосредственно с Богом, взирать на Его неизреченные совершенства, ибо он был сотворен, чтобы лицезреть Бога и Им озаряться, и Им просвещаться».

То есть слово «религия» не имеет права на существование: ибо всё, что кроме истинного богообщения, кроме веры в Троицу ― есть ложь. И уж, по крайней мере, не может этого слова употреблять православный священник: если он употребляет его не для критики этих многочисленных религий, а для введения православия в разряд любых других неправославных религий, для экуменистического объединения православия с нехристианскими течениями (в этом отношении и психотерапия есть религия: как сборище методик и мировоззрение, направленное на соединение человека с бесами). Мы употребляем слово «религия» потому, что оно привито в сознании народа как определение веры, и православия в том числе. Но мы употребляем его в чистых целях защиты православия, а не профанации.

Мы не против объединения усилий медицины и церкви в борьбе с развратом духовности, в борьбе с болезнями. Но если что и нужно сейчас, то это истинное и честное возвращение медицины на православные взгляды, христианские нормы отношения к больным, приведение медицинских методов и взглядов в соответствие с христианскими нормами отношения к миру и к людям, а не введение в Церковь худших и психологизированных взглядов медицины. Но этого-то как раз почти и не происходит, чисто стихийно. По крайней мере, то, ЧТО НАМ ПРЕПОДНОСИТСЯ КАК ИСПРАВЛЕНИЕ МЕДИЦИНЫ И СРАЩЕНИЕ ЕЁ С ЦЕРКОВЬЮ — НА САМОМ ДЕЛЕ ЯВЛЯЕТСЯ ЕЩЁ ОДНИМ НАБЕГОМ НЕХРИСТИАНСКОЙ ЧАСТИ МИРОВОЗЗРЕНИЯ И МЕТОДОВ МЕДИЦИНЫ ― НА ХРИСТИАНСКИЕ.

Мы видим явное искажение Анатолием Берестовым правильных христианских понятий, и всё с той целью, чтобы, изменив истинные понятия ― упрямо твердить о правильности и необходимости введения в Церковь психологических и психиатрических методик. Посмотрите, как он странно определяет слово «религия»:

«РЕЛИГИЯ ОЗНАЧАЕТ ВОССТАНОВЛЕНИЕ РАЗРУШЕННОЙ СВЯЗИ ЧЕЛОВЕКА С БОГОМ». Какая мягкая размытая формулировка. Как будто бы она не противоречит с исходным понятием «богообщения». Но из таких слишком расширенных смыслов можно всё что угодно вывести, включить туда не только правду, но и ложь. Это неоправданно расширенная посылка. А потому и выводы, которые строятся на ней — ложные. Если бы действительно он вкладывал в понятие религии только восстановление прежних отношений с Богом — то тогда не надо бы вводить туда медицину. Ведь медицины в раю не было.

Берестов продолжает: «ЛИШЬ ПОСЛЕ ГРЕХОПАДЕНИЯ И ИЗГНАНИЯ ИХ ИЗ РАЯ ПОЯВИЛАСЬ НЕОБХОДИМОСТЬ ВОССТАНОВИТЬ ЭТУ НАРУШЕННУЮ СВЯЗЬ, И ВОТ ТОГДА ВОЗНИКАЕТ РЕЛИГИЯ. Но тогда же возникают болезни, страдания и в жизнь людей вошла смерть... Но смерти предшествуют болезнь и страдание».

Берестов продолжает в следующем абзаце: «ПОСЛЕ грехопадения возникают и РЕЛИГИЯ и медицина С ЦЕЛЬЮ ПОМОЧЬ ЧЕЛОВЕКУ В СТРАДАНИЯХ, т. е. одновременно возникает необходимость в лечении духовной болезни — греха и телесных болезней». Выделено мною. Посмотрите, какой и простой и ловкий заход: раз религия и медицина возникли одновременно, то и должны одновременно теперь действовать, хотя ведь это вовсе не обязательно. Чисто механистическое свойство одновременного присутствия объявляется нравственным правилом для совместного сосуществования их сейчас. Да ещё какого сосуществования(!): медицина в её худших проявлениях и новообразованиях объявляется превышающей полномочия церкви (над паствой). Но законы духовности (нравственности) не имеют прямолинейности законов механики.

Берестов продолжает: «И длительное время медицина развивалась в недрах религии, а затем стала развиваться параллельно ей, и лишь сравнительно недавно она отделилась от религии. Отделилась, но не отошла. Ибо у них одни цели — помогать человеку в страданиях, ТОЛЬКО У РЕЛИГИИ СВОИ ПУТИ И МЕТОДЫ ПОМОЩИ, НАПРАВЛЕННЫЕ НА ВСЕГО ЧЕЛОВЕКА (? - от авт.) — на восстановление падшего, греховного человека. У медицины свои методы помощи, направленные, главным образом, на лечение болезни отдельных органов и систем».

Но если у них разные методы, то зачем эти методы объединять? Так Берестов пытается нас уверить в одинаковости и целей деятельности медицины и религии. Но известно, что медицина часто и далеко уходила от христианских понятий в своей деятельности, одна эвтаназия чего стоит (лишение человека жизни самой медициной с согласия пациента или родственников). Приводятся в защиту эвтаназии странные аргументы: дескать, если человек существует на искусственном поддержании жизни, то не лучше бы такую жизнь оборвать? Но ведь не только медицина вперёд прошла (в своих железяках, но не в нравственности, здесь она далеко отстала), но и человек ослаб. То, что у человека есть сейчас лифты и машины, которые за него и пашут и сеют и жнут — не значит, что человек освободил себе много времени на расслабление. Это всё уравновесилось болезнями и той же расслабленностью, физической слабостью. И никакой спорт тут не поможет (это только единицы имеют неплохое здоровье, а в основном человечество «чахнет»). Человек по-прежнему «в поте лица своего» вынужден зарабатывать себе на хлеб, и эту заповедь Бога не удастся отодвинуть на задний план сатане, сколько бы он ни тщился создать «механизированный рай» без проблем, например, автоматизация стирки или готовки благодаря готовой пище в столовых или полуфабрикатах. Через создание многоквартирных домов с отоплением, водой, газом, — сделана попытка поместить человека в условия безбоязненности и беззаботности его материального состояния (тогда как материальные трудности сами по себе очень трезвят человека), но и в таких домах человек чувствует всё нарастающую слабость.

Дата добавления: 2015-02-06 | Просмотры: 617 | Нарушение авторских прав