АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 18. Когда Эдди Бонилла узнал, что его клиентка собирается навестить Дюрана, он чуть не прошиб головой потолок

Когда Эдди Бонилла узнал, что его клиентка собирается навестить Дюрана, он чуть не прошиб головой потолок.

— Ты что, спятила?

— Нет.

— Мы же договаривались!

— Пойми, Эдди, это единственный способ раздобыть историю болезни Никки. Если я попрошу переслать ее…

— Ты понимаешь, что значит «психопат»? — прогремел Бонилла.

— Конечно, но…

— Когда у вас встреча?

— Сегодня днем.

— Во сколько?

— В час.

— Я за тобой заеду.

Эйдриен колебалась: ей было совестно, что детектив тратит на ее дело так много времени почти задаром. В предъявленном в конце недели — по ее же настоянию — счете оказалось учтено всего полтора часа работы. Когда же возмущенная клиентка начала спорить, сыщик лишь возвел к небесам руки, будто отстраняясь от нее, — мол, вопрос обсуждению не подлежит и он учитывает свое время, как сочтет нужным. На том разговоры и закончились.

Бонилла наотрез отказался ехать в заваленной бумажными стаканчиками и местами проржавевшей «субару» Эйдриен. Он прикатил в собственном автомобиле, как и в прошлый раз.

— Волнуешься? — спросил Эдди.

— Не очень, — ответила она.

— А то, я смотрю, ты каблучком выстукиваешь, как самый заправский чечеточник.

Эйдриен засмеялась. Бонилла съехал с Коннектикут‑стрит на боковую улицу и принялся искать место для парковки.

— Я дергаюсь от усталости, — сказала девушка. — Слу хочет, чтобы мы работали без просыпу.

Сыщик рассеянно кивнул и, заметив свободное местечко, ловко подрулил к тротуару и втиснул свой «камаро» между «вольво» и «мерседесом». Когда Эйдриен выходила из машины, ее взгляд привлек какой‑то предмет, который детектив достал из‑под сиденья и сунул под куртку. Не в силах поверить своим глазам, она проговорила:

— Что ты делаешь?

— Как что? — ответил Бонилла. — Провожаю тебя к…

— Я о пистолете.

Они одновременно вышли из машины и захлопнули двери.

— У меня есть лицензия — все по закону.

— Терпеть не могу все, что стреляет.

— И что с того?

— Слушай, убери‑ка его туда, откуда взял.

Детектив сунул руки в карманы и облокотился на дверцу авто.

— Забудь. С голыми руками я к Дюрану не сунусь.

— Прекрасно, возвращайся, а я обратно поеду на такси, — сказала Эйдриен и развернулась, собираясь уйти. Вдруг она ощутила на плече руку Бониллы.

— Я не иду — ты не идешь.

— Так мы не договаривались. Ты ни словом не обмолвился о том, что будешь вооружен, — ответила Эйдриен.

— Подумай сама, я же частный детектив! Это мой инструмент. Когда ты вызываешь такси, водитель приезжает на автомобиле. Нанимаешь меня — я прихожу с Дьюком.[19]

Эйдриен совсем растерялась:

— С кем?

Бонилла вспыхнул:

— Не важно! Долгая история.

Судя по всему, Дюран давно ее ждал: едва Эйдриен коснулась кнопки внутренней связи, как он ответил:

— Да?

— Это Эйдриен Коуп.

— Заходите и поднимайтесь, — сказал психотерапевт. Замок издал противный писк, и дверь в холл отворилась.

Эйдриен и Бонилла поднялись на шестой этаж, где у входа в квартиру их ждал врач. При виде детектива скорбная улыбка промелькнула на его лице.

— Я вижу, вы и ухажера с собой привели, — сказал он.

— Очень смешно, — заметил Бонилла и шагнул в квартиру мимо Дюрана.

Эйдриен неприятно поразил усталый вид психотерапевта. В принципе Дюран был хорош собой. Настолько хорош — черноволосый ирландец с голубыми глазами, — что она заподозрила: уж не по внешности ли выбрала его Никки? Теперь же этот человек казался изнуренным до крайности: появилась краснота вокруг глаз, осунулся. По пути в гостиную психиатр внезапно остановился — так резко, что посетители буквально влетели в его спину.

— О Боже! — с досадой воскликнул Дюран и сунул руку в карман своего вельветового пиджака.

— В чем дело? — спросила Эйдриен.

Он вынул из кармана аудиокассету и покачал головой.

— Я совсем забыл про кассету. Это запись для страховой компании, надо сходить отправить.

— До вечерней выемки у вас полно времени, — заверил Бонилла.

Доктор кивнул и небрежно опустил кассету обратно.

— Давайте ваши пальто, — гостеприимно предложил хозяин.

— Не беспокойтесь, мы надолго не задержимся, — ответил детектив, стреляя глазами из одного угла комнаты в другой, будто в поисках маленькой, но смертельно ядовитой змеи.

— Да‑да, хорошо, — проговорил доктор и, повернувшись к Эйдриен, обратил на нее выжидающий взгляд.

Та растерялась и лишь молча приподняла брови.

Дюран подсказал:

— Вы упоминали про чек. Ведь, насколько я помню, вы именно из‑за этого пришли?

— Ах да, минутку, — спохватилась посетительница, заглянула в сумочку и извлекла из нее конверт с именем Дюрана. — Вот ваши пять тысяч.

С безучастным кивком тот сунул конверт с карман и поблагодарил:

— Я вам очень признателен и позабочусь, чтобы деньги получили те, кто в них действительно нуждается.

Бонилла обернулся к доктору и насмешливо ухмыльнулся. Психотерапевт равнодушно посмотрел на него, демонстрируя глубокое безразличие к личности сыщика, и обратился к Эйдриен.

— По телефону вы упомянули, что хотите отказаться от тяжбы, — напомнил он.

— Да, я подумываю об этом.

— Что же, надеюсь, вы все‑таки примете правильное решение, и если я каким‑то образом могу вам помочь…

— Вообще‑то, — сказала Эйдриен, хватаясь за подсказку, — можете.

Врач устало посмотрел на нее:

— И чем именно?

— У вас осталась история болезни моей сестры?

— Да, разумеется.

— Я хотела попросить вас выдать ее мне.

Дюран задумался и проговорил:

— Не вижу в этом смысла.

— Готов поспорить, не видите, — вполголоса заметил Бонилла, так что непонятно было — обращается он к Дюрану или просто думает вслух.

Эйдриен взглянула на детектива с немым укором, а затем повернулась к психиатру:

— Я ближайшая родственница Никки и имею право…

— Я вас прекрасно понял, но… — Дюран вздохнул. — Послушайте, мне жаль вас разочаровывать, но о том, чтобы сделать копию, не может быть и речи.

— Я имею право затребовать карту в судебном порядке, — холодно ответила Эйдриен.

— Да, знаю, и, когда вы это сделаете, я предоставлю документ. А пока ничем не могу вам помочь. — Перехватив грозный взгляд собеседницы, доктор пояснил: — Поймите, это профессиональная тайна. Единственное, что я могу для вас сделать, — это дать вам взглянуть на историю болезни здесь, в кабинете. Вас устроит такой вариант?

Еще секунду назад Эйдриен собиралась развернуться и в ярости выскочить из кабинета, но предложение Дюрана ее удивило. Как, впрочем, и Бониллу.

— Записи здесь, — добавил врач и жестом пригласил парочку пройти в комнату для приема пациентов.

Сыщик с кошачьей грацией двигался следом, готовый в любую секунду отразить нападение.

Войдя в приемную, доктор направился к столу. Детектив, тенью следовавший за ним, бросил мимолетный взгляд на монитор компьютера, стоявшего на письменном столе, и со смешком заметил:

— Док, у вас компьютер завис: тут вроде как «Сервер не найден».

Дюран проигнорировал замечание и, вынув из кармана небольшой ключик, направился к шкафу с двумя ящиками, располагавшийся позади письменного стола. Психиатр открыл картотеку и выдвинул верхний ящик, содержимое которого оказалось столь скудным, что Эйдриен и Бонилла переглянулись. Вытащив папку из желтой манильской бумаги, Дюран протянул ее посетительнице и оперся о край стола.

На приклеенной к обложке этикетке было аккуратно напечатано: «Николь Салливан». Сама же папка оказалась тонкой до нелепости. Впрочем, это не казалось слишком важным. Ведь чтобы получить ответ на волнующий Эйдриен вопрос — как сестра оказалась в офисе Дюрана, и если он мошенник, то кто его порекомендовал, — достаточно и одного листа.

Не говоря ни слова, девушка положила папку на стол и неторопливо раскрыла ее, обнаружив внутри лишь глянцевую фотографию сестры форматом 8x10. Снимок был нечетким, и, судя по всему, сделали его в аэропорту. На лице Никки застыло усталое, рассеянное выражение — не исключено, что она ждала, когда подъедет багаж. Эйдриен перевернула фотографию и на обороте прочла единственное слово, нацарапанное синими чернилами: «Объект».

Она взглянула на Дюрана и, стараясь сохранять самообладание, спросила дрожащим от ярости голосом:

— Это что, шутка?

Психиатр откровенно удивился, услышав вопрос. Он опустил взгляд и, увидев единственную фотографию, нахмурился и отпрянул от стола, неожиданно придя в крайнее возбуждение.

— Там лежала лицевая ведомость! — запротестовал он. — И тесты. Информация о препаратах и подписанные пациенткой формы. А также согласие на проведение гипноза…

Бонилла с шумом втянул в себя воздух и направился к картотеке. Он стал один за другим выдвигать ящики, но обнаружил лишь еще одну папку. «Хенрик де Гроот». Детектив открыл ее и нашел, как и в случае с Ники, только фотографию — беспристрастный снимок, сделанный, очевидно, в каком‑то сквере. Проклиная в душе все и вся, Эдди тихо выругался и швырнул фото на стол, обернувшись к Дюрану.

— Вот это вы называете «практикой»? — резко спросил он. — Такие у вас «записи»?

— Разумеется, нет, — ответил психотерапевт.

— Ну, сейчас я выведу тебя на чистую воду! — проревел детектив.

Дюран отмахнулся скорее от беспомощности, чем негодования и проговорил, обращаясь к обоим посетителям:

— Я сам не понимаю, что происходит.

Эйдриен, вне себя от злости, ощутила потребность предупредить Дюрана: Бонилла буквально кипел от ярости, и, судя по некоторым признакам, реальность физической расправы над врачом становилась все более и более определенной, что было бы теперь совершенно некстати: если Бонилла додумается ударить психиатра, они оба попадут под статью об угрозе физическим насилием. Учитывая же находящийся в работе иск Эйдриен, ей грозит лишение лицензии — не исключено, что и без права восстановления. В ушах зазвучал голос судьи: «Вы напали на ответчика в его кабинете потому, что он отказал вам в выдаче документа?» Внутреннему же взору Эйдриен предстал «запал» Бониллы — и без того слишком короткий, он стремительно приближался к концу. Эдди стоял боком к Дюрану, склонив набок голову и чуть выдвинув вперед правое плечо. Такая стойка почти всегда предшествовала удару наотмашь.

— Эдди, — предупредила Эйдриен.

Глаза детектива метнулись к ее лицу.

— Не надо! — скомандовала она.

В действительности «запал» Бониллы был гораздо длиннее, чем многие полагали. Ему здорово играло на руку то, что люди считали его, Эдварда Бониллу, ходячей бомбой с часовым механизмом. Мысль о том, что он может взорваться в любую минуту, заставляла присутствующих проявлять особенное терпение и уважительность. Однако даже если сделать поправку на производимое впечатление, сейчас детектив вполне мог снести Дюрану голову — как вдруг кто‑то заколотил в дверь.

Сыщик с досадой обернулся:

— Ждете посетителя?

Дюран в недоумении потряс головой. Стук превратился в настойчивую дробь.

— Странно, если кто‑нибудь приходит, он сначала звонит в домофон, — заметил Дюран, не обращаясь ни к кому конкретно. — В противном случае сообщили бы с охраны.

— Судя по всему, кому‑то требуется срочная помощь.

Все трое вышли из консультационной и направились в конец коридора, откуда выходили двери на кухню и в гостиную. Эйдриен с Бониллой свернули в гостиную, Дюран тем временем направился к двери.

— Кто там? — спросил он.

— Откройте, полиция.

— Ого! — воскликнул детектив и обернулся к Эйдриен: — Я впечатлен. Похоже, у тебя неплохие связи.

«Вряд ли», — подумала та. Когда она подавала жалобу на Дюрана, полисмен, принимавший ее заявление, едва не уснул за столом.

Дюран открыл, и перед ним предстали двое в штатском, с мрачными лицами торчавшие в холле. Мельком показав какое‑то удостоверение, один из визитеров поинтересовался, не с Джеффри ли Дюраном имеет честь разговаривать. На это врач ответил утвердительно, и тот, что пониже, спросил, нельзя ли им с напарником зайти.

— На вас подана жалоба, — сказал один из полицейских. — Надеюсь, вы все сумеете объяснить.

Доктор махнул рукой, приглашая представителей власти в прихожую жестом, который читался: «Будьте как дома».

Первый коп сильно смахивал на гнома: приземистый, с бегающими зелеными глазками, ярко‑рыжей шевелюрой и веснушчатым лицом. Второй оказался человеком гораздо более внушительной комплекции. Широкоплечий и тяжелый, он шел вразвалочку, шаркая ногами, — настоящий медведь.

— Два детектива! — заметил Бонилла. — Я потрясен.

Гном склонил набок голову и поинтересовался:

— А вы кто?

— Посетитель номер один, — ответил сыщик, — а эта леди — посетитель номер два. У вас имеются удостоверения?

Медведь подвигал плечами, точно боксер, которому не терпится ринуться в бой. Гном же изобразил на лице подобие обворожительной улыбки и спросил:

— Это ваша квартира?

— Нет, — ответил Бонилла, — именно поэтому я и представился как посетитель номер один. Предъявите удостоверение.

Коп с начальственным видом ухмыльнулся и со вздохом предъявил небольшую книжку.

Бонилла пристально посмотрел на значок полисмена и пояснил:

— Я поинтересовался, потому что первый раз вижу, чтобы двух полицейских в штатском высылали по иску об уголовно наказуемом правонарушении.

Гном пожал плечами и обернулся к Дюрану.

— Может, пройдем в соседнюю комнату? — предложил он.

— Думаю, нам пора, — проговорила Эйдриен и направилась к двери.

Медведь преградил ей путь. Она шагнула влево, и тот повторил ее движение.

— Что, в конце концов, происходит? — возмутился хозяин квартиры, переводя взгляд с одного полицейского на другого.

Бонилла не сводил глаз с Гнома:

— Вы из какого участка?

Рыжий полицейский на миг заколебался и ответил:

— Из двадцать третьего.

Сыщик усмехнулся.

— Значит, из двадцать третьего, — повторил он. — Наподобие 59‑го округа на Гавайях.

Гном нахмурился, догадываясь, что каким‑то образом оплошал, но пока не понимая, как именно. Бонилла с готовностью вызвался разъяснить ситуацию. Он шагнул к копу и, встав рядом с ним, подбородок к подбородку, сказал:

— Телевизор надо поменьше смотреть, приятель. В Вашингтоне не участки, а отделения, тупица. Нечего было уроки в школе прогуливать.

Он внезапно и с неожиданной силой боднул копа головой, угодив Гному в самую переносицу веснушчатого носа. Послышался хруст, брызнула кровь, и полицейский вскрикнул от боли. Детектив резко развернул его к себе, захватил в замок и крепко прижал пистолет к рыхлому телу заложника.

— Не двигаться, — прошептал Бонилла и обернулся к Медведю: — Лицом к стене, руки вверх. Ты, — он кивком указал на Дюрана, — подойди сюда, встань, чтобы я тебя видел.

Эйдриен прильнула спиной к стене так, будто ее прибили гвоздями.

Бонилла повернулся к ней.

— Звони 911![20] — скомандовал детектив и, заметив, что Медведь приподнимает полу пиджака, прикрикнул на него: — Я сказал, лицом к стене, осел!

Полисмен не послушался. С почти сверхъестественным спокойствием он вытащил большой черный револьвер из спрятанной под пальто кобуры. Сжимая его в руке, Медведь достал из кармана толстый металлический цилиндр и стал накручивать его на конец ствола.

Не в силах поверить своим глазам, Бонилла издал нервный смешок:

— Ты блефуешь, приятель.

Глушитель со щелчком встал на место, и Медведь шагнул вперед, Поднял пистолет и начал стрелять. Неторопливо и хладнокровно. Пок. Пок. Пок. Громила сначала выпустил две пули в лицо своему напарнику, третью — в грудь. И только тогда Эдди понял, что замыслил убийца: он расчищал путь к нему. Догадка пришла слишком поздно. Гном мешком опустился на пол — сто сорок фунтов мертвого веса, — и Бонилле хватило времени только на один выстрел. Его пистолет был без глушителя — раздался невероятный грохот. Пуля прошла мимо цели, на пол посыпалась штукатурка. И в это же время четвертый патрон из револьвера Медведя с силой ударил в правую сторону груди Бониллы, развернув детектива вокруг своей оси. От следующего выстрела Эдди повалился на пол — и в этот миг Дюран налетел на Медведя, толкнув его. Тот с грохотом отлетел в другой конец комнаты.

Эйдриен попыталась закричать, но ничего не вышло — голос звучал так же тихо, как и пистолет Медведя. Девушка подбежала к Бонилле и, скорчившись на полу возле детектива, попросила его потерпеть. Дюран тем временем вступил в бой со здоровяком за обладание револьвером — и проиграл. Одной рукой схватив психиатра за глотку, Медведь крепко прижал его к полу, уже направил дуло пистолета к виску и вдруг отвел оружие в сторону. Вместо того чтобы выстрелить, он стукнул Дюрана по лбу рукоятью, и тот потерял сознание. Громила поднялся на ноги, отряхнул с одежды пыль и направился к Эйдриен, которая всхлипывала, скорчившись над Бониллой. Не говоря ни слова, Медведь врезал ей ногой по ребрам. Девушка откатилась в сторону, застонав от боли и страха. Убийца ударил снова. Затем он вернулся к Бонилле, который пытался подползти к пистолету, лежавшему на полу в нескольких шагах, молча приблизился, выждал, пока тот вытянет вперед руку, а затем выпустил ему в спину три пули — медленно, одну за другой.

Пок. Пок. Пок.

Покончив с Бониллой, убийца повернулся к оцепеневшей Эйдриен. Она сидела на полу, прижавшись спиной к стулу, и, упираясь каблуками в ковер, пыталась отползти назад. Медведь приставил револьвер ей ко лбу и спустил курок.

Раздался щелчок холостого выстрела, и Эйдриен дернулась, будто внутри ее головы захлопнулась мышеловка. Медведь остался непоколебим. Он склонился над своей жертвой, не давая ей ни малейшей возможности спастись. Вынул пустой магазин, нащупал в кармане пальто новый и со щелчком вогнал его на место. Склонился над девушкой во второй раз и, прижав ствол к виску, заверил: «Тебе не будет больно». Неожиданно в лицо Эйдриен брызнула кровь — очнувшийся Дюран схватил настольную лампу и саданул ею громилу прямо по затылку. Медведь бревном рухнул на пол. Только теперь девушке удалось совладать с голосом, и из ее горла вырвался такой душераздирающий крик, что задребезжали стекла.

Дюран рывком поднял ее на ноги, и они бросились к двери, шлепая по разлившимся вокруг Эдди и Гнома лужам крови. Все происходило как в дурном сне: Эйдриен не чувствовала под собой ног, ей казалось, что она невесомый надувной человек, парящий по воздуху, едва касаясь стопами пола. Беглецы живо оказались за дверью и что есть мочи рванули по коридору. Сзади послышались рев и грохот, будто какое‑то животное очнулось от резкой боли и обнаружило, что за ночь лишилось ноги.

Психотерапевт и Эйдриен завернули за угол и оказались у лифтов. Дюран хлопнул ладонью по кнопке вызова, зажегся огонек, и, звякнув, расползлись в стороны двери. Он отпустил руку своей спутницы и шагнул в лифт, оставив ее в коридоре одну.

Эйдриен глазам своим не могла поверить. Неужели ее так безжалостно предали, оставили, когда за спиной уже раздаются тяжелые шаркающие шаги громилы. Но тут Дюран с той же быстротой, с какой вошел в лифт, схватил Эйдриен за руку и потащил по коридору. Сзади с дребезжанием закрылись двери, и лифт поехал вниз. Свернув за угол, доктор стал дергать ручки дверей — всех подряд, пока одна из них не отворилась, и беглецы ворвались внутрь, оказавшись в обслуживающем шестой этаж мусоросборнике. Дверь захлопнулась, и Эйдриен заметила три пластмассовых корзины, стоявшие в ряд вдоль дальней стены, наполовину наполненные бутылками и жестяными банками. Рядом на полу лежали стопки газет, а в стене зияло небольшое отверстие: мусоропровод. Темноту помещения наполнял тяжелый запах помойки — кислая вонь гниющей органики.

Девушка решила уже закричать, но вовремя одумалась, поняв, что ничего этим не добьешься. Кто‑то, может быть, и выйдет в коридор, но их преследователя просто так не остановишь — он пожертвовал напарником ради того, чтобы добраться до Бониллы. Поэтому Эйдриен предпочла затаиться. Она стояла молча, застыв на месте, и, не отводя глаз, смотрела на вентиляционную решетку под дверью. В коридоре раздались шаги Медведя. Он побежал, развернулся и бросился в противоположную сторону. Было слышно, как убийца хлопнул ладонью по кнопке лифта и выругался. Он находился так близко, что в тишине улавливалось его шумное дыхание. И вдруг за вентиляционной решеткой показались ноги Медведя. Инстинктивно Эйдриен крепко сжала руку Дюрана, но убийца ушел так же быстро, как и появился. Звук его шагов стал удаляться, с шипением открылась герметичная дверь, ведущая на лестничную клетку, и настала тишина. Внезапно громила снова зашевелился. Спотыкаясь, он прошел мимо двери, за которой прятались беглецы, и его ноги на миг снова заслонили свет.

Пожарная дверь была оснащена гидравлическим затвором — видимо, с тем расчетом, чтобы закрывалась она медленно и мягко. И вот когда прошло довольно много времени — насколько это могло показаться людям, стоящим в полной темноте, — дверь захлопнулась с оглушительным лязгом. Сердце у девушки чуть не выскочило из груди, а с губ сорвался вскрик, который показался самой Эйдриен громким. Ей еще долго мерещилось, что Медведь услышал и теперь направляется к ним, чтобы покончить с беглецами.

Однако опасения Эйдриен не оправдались. Звякнул колокольчик, возвещая о приходе лифта, двери с бряцанием разъехались, и мгновением позже послышалось жужжание троса — лифт опускался на первый этаж. Девушка шагнула вперед, но Дюран остановил ее, шепнув:

— Не торопись, давай выждем.

Казалось, они стояли так, притаившись, еще довольно долго. А может, только казалось: когда находишься в полной темноте, секунды превращаются в минуты, минуты — в часы и время замедляется. В боку — там, куда ударил громила, — болело. Эйдриен все же старалась не думать о боли и том, как Медведь направил дуло пистолета ей в голову. Хотя то и дело в памяти возникали его слова: «Тебе не будет больно». Вдруг ей пришло в голову, что по логике вещей сюда давно должна была прибыть полиция. Кто‑нибудь наверняка что‑нибудь слышал и вызвал полицейских. Но копы все не появлялись. Интересно почему? Или те двое в номере Дюрана и впрямь были полицейскими? Эту мысль Эйдриен сразу отбросила: «Нет, ни один коп не сделает того, что сделал громила. Они — убийцы чистой воды». Снова вспомнились слова Медведя: «Тебе не будет больно». И Эдди…

Как ни старалась Эйдриен выкинуть из головы то, что случилось с Бониллой, ничего не получалось. Перед глазами вновь и вновь вставала картина: он лежит на полу, а в уголках рта розовеет кровавая пена… И все из‑за нее. Зачем ей вообще взбрело в голову приходить сюда? Как она могла бросить его, не пощупав пульс, не позвонив в Службу спасения? «Может, Эдди еще жив, — тешила себя бесплодными надеждами Эйдриен. — Ведь может же такое быть?» И тут же себе отвечала: «Нет, он точно мертв. В него выпустили пять пуль. Прострелили навылет: и грудь, и спину». Теперь она осталась одна, сама за себя, и прячется здесь вместе с психопатом, который уничтожил Никки. И спас ее.

С верхних этажей в мусоропровод бросали мешки с отходами, и эти звуки не столько пугали ее, сколько наводили на мысль о параллельной вселенной за дверью. О мире, где обычные люди занимаются обыденными делами. В то время как она здесь…

— Пора. — Дюран по‑прежнему говорил шепотом.

Они вышли в пустой коридор и огляделись. Никого. Эйдриен проследовала за своим спутником к лестнице, и они, как ни странно, направились вверх, вместо того чтобы идти вниз… Ей не оставалось ничего другого, как слепо довериться своему недавнему противнику, и теперь они вместе поднималась по ступеням. Поднявшись на девятый этаж, беглецы оказались перед двойной дверью с надписью «Спортклуб».

В зале оказалось почти пусто, если не считать мужчины в мокрой от пота серой футболке, накручивавшего педали на велотренажере, уставившись в телевизор. Он на секунду отвлекся от какой‑то захватывающей телепередачи, озадаченно взглянул на вошедшую парочку и тут же снова вперил взгляд в экран, явно не желая замечать незнакомцев с их проблемами. Дюран, не скрывая разочарования, отметил:

— Обычно здесь полно народу. Я надеялся… Ладно, уходим.

Схватив со стеллажа у двери полотенце, он смочил его питьевой водой, что била тонкой струйкой из фонтанчика на стойке, и протянул Эйдриен.

— Вытрись. У тебя весь лоб в крови.

Та яростно потерла лицо, взглянула на бурые размывы на полотенце и швырнула его в корзину для белья. Мгновением позже они опять были в коридоре, и Эйдриен спросила тоном, не терпящим возражений:

— Куда ты меня ведешь?

— Надо выбираться отсюда, — ответил Дюран. — Он точно еще в здании.

Поборов искушение бросить здесь этого свихнувшегося психотерапевта и бежать, Эйдриен осталась: попробуй найди его потом. Нет уж, свою главную добычу она отпускать не собиралась.

— Этот громила наверняка следит за вестибюлем, — предположила она.

— Тогда пошли спустимся по лестнице: я знаю запасной выход на первом этаже, — сказал Дюран и направился к дверям.

— А если он как раз там нас и поджидает?

Доктор колебался.

— Тогда давай поедем в лифте.

— Что‑то мне это не нравится.

— Ладно, у тебя есть монетка? — с усмешкой пробормотал спутник.

Эйдриен покачала головой.

— Тогда сама выбирай.

После недолгих раздумий она решила:

— Слушай, в вестибюле на первом этаже есть ведь пункт охраны, точно? И народу там всегда полно. Давай рискнем.

Она протянула руку и решительно нажала кнопку вызова лифта. Хотя когда пальцы коснулись металла, ее точно электричеством пронзило — так было страшно. Лифт остановился тремя этажами ниже, как раз на этаже Дюрана. Сердце Эйдриен екнуло, казалось, она с ума сойдет от ожидания. Наконец двери разъехались, и перед беглецами возник прыщавый подросток из службы доставки пиццы «Домино», сжимавший в руках саморазогревающуюся коробку. Шагнув в лифт, парнишка взглянул на Дюрана и прислонился к стене, досадливо качая головой:

— Доставил три пиццы — и получил монетку в пятьдесят центов. А столько нервов…

Дата добавления: 2015-05-19 | Просмотры: 486 | Нарушение авторских прав