АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 25. Они выехали под прикрытием темноты, как воры

Они выехали под прикрытием темноты, как воры. Дюран внимательно следил за дорогой. Эйдриен вела машину с постоянной скоростью — спидометр примерз к отметке 65 миль в час. Путешествие все время оставалось благостно‑однообразным. Спутники большую часть времени молчали, и со стороны никто бы не определил — кто эта молодая пара и куда она направляется. Машина следовала на север, играя в догонялки с лучами своих фар, Эйдриен невероятно беспокоило вынужденное отсутствие на работе, а Дюран сидел рядом и с беззаботным видом смотрел во тьму за окнами. Когда он закрывал глаза, то воображал, будто едет куда‑нибудь на побережье с подругой — отдыхать. И даже когда их обогнал рассвет и восходящее марево открыло взгляду унылый пейзаж пригородного Нью‑Джерси, жизнерадостность его не покинула.

Через некоторое время «додж» мчался по туннелю Линкольна, и очень скоро они выехали на Средний Манхэттен, откуда свернули к северу и взяли направление на Верхний Уэст‑Сайд. Прибыв по продиктованному доктором Шоу адресу, путешественники еще минут пятнадцать кружили по соседству — Эйдриен выискивала свободное местечко, чтобы припарковаться. Наконец одна из машин у тротуара отъехала, и девушка втиснула «додж» на освободившийся пятачок.

— Терпеть не могу платить за парковку, — объяснила она.

— Не сомневаюсь, — ответил Дюран. — Мы теперь и не можем потратиться на стоянку, учитывая, как долго ты тут кружила.

Офис Шоу располагался на двадцать третьем этаже небоскреба из дымчатого стекла, который в середине семидесятых мог претендовать на роль шедевра современности. Теперь же здание выглядело мрачным и заброшенным. Казалось, что будущее обошло его стороной.

В кабинете доктора было уютно и чисто, на стенах несколько кривовато висели картины, дипломы и всякие памятные вещицы. На всех горизонтальных поверхностях, кроме пола, стояли кипы книг и бумаг, а сам пол устилал изысканный восточный ковер. Эйдриен таких раньше не видела.

Шоу оказался приятным в общении мужчиной с отеческим взглядом и мягкой улыбкой, которая словно несла на себе печать понимания и сочувствия. Карие глаза доктора поблескивали, а буйно разросшиеся брови только подчеркивали мягкость черт лица. Врач пожал гостям руки и жестом радушного хозяина предложил устраиваться на диване.

— Кофе?

Гости согласились выпить по чашечке, и Шоу без долгих предисловий перешел к делу.

— Меня в высшей степени заинтриговала ваша история, Эйдриен, — начал он. — Пожалуй, не слукавлю, если скажу, что коллекционирую необычные случаи потери памяти. Начните с того, что вы успели поведать мне по телефону. Предлагаю вам рассказать, — продолжил Шоу, сосредоточив взгляд карих глаз на гостье, — о том, как этот молодой человек впервые попал в поле вашего зрения. А затем, — сказал он, кивнув Дюрану, — мы перейдем к вам.

Специалист от нейропсихиатрии закинул ногу на ногу, откинулся в кресле и заложил руки за голову, словно впереди был целый день.

В двенадцать сделали перерыв. Шоу, потянувшись всем телом в кресле, дал понять, что встреча подошла к концу.

— В высшей степени любопытный случай, — сказал он, — но даже психиатрам нужен перерыв на обед. Предлагаю поступить следующим образом: сейчас у меня ленч с дочерью, а после, на полвторого, у меня назначена встреча. Если не поленитесь вернуться сюда в три, проведем предварительное собеседование и начнем работать.

— Я не совсем понимаю, что такое предварительное собеседование, — проговорила Эйдриен.

— Как вам сказать… — Шоу повел рукой в воздухе.

— Мне заведут «личную карту больного», — объяснил Дюран. — Туда заносится общая информация: оперировался ли я, не страдаю ли приступами головокружения, есть ли аллергия на лекарственные средства и тому подобное.

— И еще проведем небольшое тестирование, — добавил Шоу. — Ничего особенного — рутинные процедуры: КТ, МРТ.

— Расшифруйте, пожалуйста, — попросила девушка.

Шоу пожал плечами:

— Названия скажут вам не больше, чем сами аббревиатуры. Одним словом, это параметры, по которым мы определяем психопатологический статус пациента, устанавливаем наличие дефектов психики и снижения умственной деятельности. На основе полученной информации можно будет нарисовать кривые тематического восприятия.

Эйдриен кивнула, а Джеффри нахмурился. На что он согласился, приехав сюда? Уж не уготована ли ему участь подопытной свинки?

Шоу ободряюще подмигнул:

— Уверен, мистер Дюран знает обо всем этом не меньше моего, верно?

Тот пожал плечами:

— Я знаю, что представляют собой эти процедуры, но в своей практике использовал их с осторожностью.

— Ну, в этом я с вами вынужден не согласиться: тестирование незаменимо, — проговорил Шоу. — И если позволит время, сделаем сканирование с радиоактивным изотопом. — Заметив опасливый взгляд предполагаемого пациента, врач поспешил его заверить: — Лишь для того, чтобы получить общее представление о состоянии дел.

— Я понял, — проговорил Джеффри, — но речь идет о моей памяти, а не рассудке. С рассудком у меня все в порядке.

Шоу неторопливо покачал головой, словно сказанное Дюраном не имело никакого значения.

— Видите ли, — проговорил он, — если то, что вы мне рассказали, правда, мы столкнулись с функциональным расстройством. А тесты — это просто инструмент диагноста. Перво‑наперво необходимо выяснить характер вашей амнезии: органическая, адаптивная, не явилась ли она результатом травмы или чего‑то другого, понимаете? — Шоу хлопнул в ладоши, акцентируя внимание на своей мысли.

— Вы не могли бы пояснить? — попросила Эйдриен.

Врач развернул ладони кверху и продолжил:

— На данном этапе невозможно сказать ничего определенного. Амнезия может возникнуть по целому ряду причин — начиная от удара по голове и заканчивая эпилепсией. Ее могло вызвать сильное потрясение и даже злокачественная опухоль мозга. Я не исключаю, что здесь имеет место и какая‑то форма истерии.

— Истерии?

Шоу прикрыл глаза.

— В принципе этот термин уже вышел из обихода. Я имею в виду адаптивную амнезию. Амнезию, которая явилась результатом не физиологических, а психологических причин. — Шоу сложил ладони пирамидкой и устремил взгляд на кончики пальцев. — К сожалению, четких границ между этими состояниями провести невозможно, но, выражаясь популярно, истерическая амнезия поддается лечению без оперативного вмешательства. Современные психиатры все чаще относят истерию к диссоциативным заболеваниям психики. — Врач взглянул на часы и рывком поднялся с места. — Как бы там ни было, многое прояснится после тестов.

Они обменялись рукопожатиями, и Шоу препроводил посетителей к двери.

— Итак, увидимся в три.

Дюран с Эйдриен заскочили проведать машину (штрафа за неоплату не обнаружилось), «подкормили» счетчик и нашли гастроном в паре кварталов от офиса Шоу. Там они съели сандвичи с бастурмой и гарниром из малосольных огурцов, попивая из банок газированную воду. Джеффри буквально места себе не находил от беспокойства. В голове у него беспрестанно звучали слова Шоу: «снижение умственной деятельности», «дисфункция», «истерия».

— Что случилось? — поинтересовалась Эйдриен, накалывая на вилку тонкий ломтик соленого огурца.

Джефф покачал головой:

— Если он попытается упрятать меня, я выхожу из игры.

— Упрятать?

— Да, в больницу для душевнобольных.

До встречи с Шоу оставалось больше часа, и они решили наведаться в офис «Взаимного страхования граждан».

— Если ты сам попросишь, тебе, наверное, выдадут копии пленок, — предположила Эйдриен. — Насколько я понимаю, ты их клиент, а значит, они заинтересованы в сотрудничестве.

Одна остановка на подземке и пять кварталов пешком — и вот девушка вместе со своим спутником оказались у цели, хотя здесь мало что напоминало страховую компанию.

По известному Дюрану адресу располагалось отделение службы доставки «Бокс энд мейл», где продавали пузырчатую оберточную пленку и картонные коробки. Также данный пункт отделения связи выполнял функции рядового почтового отделения, сдавая в аренду ящики тем, для кого получать корреспонденцию на дом было проблематично.

Офис «Взаимного страхования граждан» в номере 1119 представлял собой ячейку размером 4 на 6 дюймов, а дверца из прессованного металла скрывала ее содержимое.

Незадачливые сыщики заняли очередь, пока впереди какая‑то женщина отправляла бандероль для сына, учащегося в Корнелле. Наконец, поравнявшись со стойкой клерка, Эйдриен поинтересовалась, как можно связаться с компанией «Взаимное страхование граждан».

Клерк, подвижный увалень с длинными светлыми волосами, ответил:

— Только одним способом, мэм. Отправьте им письмо.

— Но ведь вы заключали с ними какой‑то договор или оформляли контракт. Там должны быть указаны их координаты.

Служащий покачал головой и сосредоточился на лежащей перед ним бандероли. С профессиональной сноровкой он прикрепил отрез липкой ленты ко шву.

— Вы не могли бы мне просто дать телефонный номер? — продолжала Эйдриен. — Это важно. Мне очень надо побеседовать с этими людьми.

— Леди, как вы думаете, зачем у нас вообще арендуют эти ящики? — Клерк широким жестом обвел ряды ячеек для писем. И хотя вопрос звучал риторически, Эйдриен все‑таки сочла нужным ответить:

— Чтобы получать почту.

Парень бросил быстрый взгляд на назойливую посетительницу, а затем, ловко перевернув сверток, осмотрел его с нижней стороны и отправил в белую пластмассовую коробку с адресом почтовой службы.

— Эти ящики арендуют для того, чтобы получать почту тайно. Тайно, понимаете? — повторил он. — Если хотите узнать телефон одной из этих контор, звоните по номеру 411.

— Я пробовала, только их номер не значится в списках, — пожаловалась Эйдриен.

Клерк за прилавком сочувственно ухмыльнулся:

— Ну вот, видите. Именно об этом я вам и говорил: кто хочет разговаривать, тот к нам не обращается.

По пути в офис доктора Шоу спутники заглянули проведать «додж» и подкинули в счетчик монет. Когда же Дюран отправился на тестирование, Эйдриен представился шанс расслабиться в приемной или… «Я, пожалуй, пробегусь, — решила она. — До парка всего пара кварталов». Девушка забрала из машины костюм для пробежек, переоделась в женской уборной на этаже, где располагался кабинет Шоу, а затем спустилась на первый этаж, предоставив своего компаньона и психиатра друг другу.

Эйдриен задумала пробежаться по Центральному парку, так как дистанция по окружности составляла около шести миль — в самый раз. Да и вообще, приятно бежать мимо небоскребов под пологом листвы. Эйдриен бегала около часа, пару раз поворачивала обратно, неожиданно оказавшись совсем у другого выхода, и возвращалась той же дорогой сквозь весь парк. «Вот дурочка, а если бы ты лодыжку вывихнула, тогда что? — думала про себя девушка. — С собой ни цента, даже по телефону не позвонить. Надо лучше запоминать дорогу».

Секретарь в приемной Шоу — огненно‑рыжая девица с синим лаком на ногтях и выкрашенными хной волосами — в шесть отправилась домой. Поэтому Эйдриен подошла к ее столу и позвонила, чтобы заказать номер в одном из отелей, телефоны которых она накануне вечером нашла в Интернете. Затем переоделась в обычную одежду и уселась в одном из кресел с «Ньюсуик» в руках. К половине восьмого она уже расправилась с «Нью‑Йорк», «Пипл» и половиной «Нью‑Йоркера», и ее стало одолевать смутное беспокойство. Дважды Эйдриен нетерпеливо вставала с дивана и подходила к кабинету психиатра, пытаясь разобрать, что происходит за стеной. Однако ее попытки не увенчались успехом — из‑за массивной, толстой двери доносилось лишь тихое неразборчивое бормотание.

Врач с пациентом вышли из приемной без четверти девять, и Эйдриен вздрогнула от неожиданности — так резко прозвучали их голоса в тишине холла. Ей не терпелось узнать все поскорее, и она торопливо поднялась им навстречу — ни дать ни взять родственница, ожидающая в холле больницы. Шоу улыбнулся девушке, и от нее не ускользнуло, что доктор чрезвычайно взволнован. Дюран же, в свою очередь, выглядел измотанным и бледным, а его подбородок покрывала едва заметная синева щетины.

— Крайне неприятно, — продолжал начатую еще в кабинете фразу Шоу, — но не смертельно.

Повернувшись к Эйдриен, он извинился за то, что ей пришлось так долго ждать.

— Я буквально огорошен, — проговорил психиатр. — Мне впервые довелось столкнуться с подобным случаем! Невероятно занимательно, и, как я уже сказал Джеффу, утром я бы хотел провести кое‑какие тесты — ничего серьезного.

Эйдриен нахмурилась:

— Послушайте, доктор, у вас ведь наверняка успело сложиться какое‑то представление. Вы ведь не один час беседовали…

Шоу вздохнул, сплел пальцы в замок и потянулся, затем закрыл глаза и повращал головой. Опустил руки и подвигал плечами. Наконец после своей короткой разминки предложил:

— Давайте присядем.

Они сели.

— Мы имеем дело с очень странным случаем, — начал Шоу. — Сначала меня заинтересовала длительность состояния, которое я принял за реакцию «бегства», повлекшую за собой потерю памяти, но…

— Вы переменили мнение, — предположила Эйдриен.

Собеседник кивнул.

— И что вы теперь думаете?

— Что я думаю? Я не знаю, что думать — теряюсь в догадках. Скажу вам со всей откровенностью — никогда прежде не встречал ничего подобного. Разум Джеффри устроен самым невероятным образом. Наш друг почти ничего не знает о своем прошлом, а та информация, которая хранится в его мозгу, выглядит так, словно он ее заучил — просто прочел свою биографию и вызубрил детали.

Эйдриен взглянула на Дюрана.

— Я — увлекательный случай, — хрипло проговорил он приправленным хорошей долей сарказма тоном. — Рей назовет заболевание в мою честь: «Синдром Дюрана». Звучит, а?

Шоу улыбнулся:

— Когда я прошу Джеффри рассказать о случае из его детства — любом, какой придет на ум, — он излагает каждую конкретную историю всякий раз одинаково, с одними и теми же подробностями, в одной и той же последовательности.

— А что в этом удивительного?

— Он пересказывает их, как анекдоты. В историях Джеффа отсутствует элемент непосредственности, того, что возникло бы, вспомни он их только что. Впрочем, подобное случается не так уж и редко. Согласитесь, каждый из нас до некоторой степени склонен видоизменять свои воспоминания так, чтобы они соответствовали определенной идее. Мы частенько выставляем себя в более выгодном свете, чем есть на самом деле, описываем своих родителей более любящими… Да что угодно! Но у Джеффри воспоминания не просто выбелены и очищены, они отлиты в мраморе. — Заметив, что собеседница нахмурилась, Шоу пояснил свои слова на примере: — Я попросил мистера Дюрана вспомнить определенные события из прошлого — то, что обычно никто не приукрашивает.

— Например? — поинтересовалась Эйдриен.

— Ну, скажем, — доктор покрутил рукой, — когда у вас выпал первый зуб. — Он заполнил паузу подбадривающим кивком. — Попробуйте вспомнить, как ваши семейные отнеслись к этому событию?

Щеки Эйдриен залились румянцем.

— Я не знаю…

— Неправда, вы не можете не знать. Просто подумайте. Когда у вас выпал первый молочный зуб, это восприняли как нечто обыденное? Или как некое особенное событие? — Психиатр сложил вместе ладони и поднес их к лицу, коснувшись губ кончиками пальцев.

Собеседница задумалась.

— Хм, — начала она несколько нервозно, — начнем с того, что моя семья — конструкция довольно шаткая. В детстве я много путешествовала из одной семьи в другую.

— Мы говорим не об этом, — возразил Шоу, горя нетерпением получить ответ. — Где бы вы ни были, с кем бы ни жили, у вас выпал первый зуб. Вот наша отправная точка. Что произошло дальше?

Эйдриен зажмурилась и старательно принялась изображать, будто вспоминает — без всякой на то причины, потому что эпизод оставался для нее незабываемым. Немного поразмыслив, она поведала:

— Я жила с бабушкой, и та устроила из моего зуба настоящий праздник, хотя такое было совсем не в ее духе.

— Очень интересно, продолжайте.

— У нее хранилась небольшая керамическая шкатулка — специальная, в форме зубика.

Джефф рассмеялся, а Эйдриен смущенно продолжила:

— Правда! Сверху шкатулки крепилась откидная крышечка на петлях, и на ней нарисована фея молочных зубов. Мне эта коробочка казалась какой‑то чудесной, волшебной… — Рассказчица замялась. — Теперь, если задуматься… хм… звучит даже диковато. — Она нервно хихикнула.

— Да‑да, а дальше?

— Значит, зуб помещали в шкатулку, шкатулку — под подушку, а просыпаясь утром, я находила внутри скрученную долларовую бумажку — маленький комочек взамен зуба. Бабушка и не догадывалась о моей меркантильности — получив такой подарок, я решила вырвать все остальные зубы.

— Видите, — сказал Шоу, обратив к Эйдриен открытую ладонь. — Вы ничего не забыли. Так и должно быть, потому что потеря первого зуба — событие из ряда вон выходящее. Большинство людей помнят о нем всю жизнь. А вот Джеффри — нет. Он не имеет ни малейшего представления о том, как у него выпал первый зуб.

Психиатр взглянул на Дюрана. Тот пожал плечами.

— Как бы там ни было — и Джефф уже в курсе — у меня есть целый каталог подобных малозначимых событий, которые когда‑либо происходили с каждым из нас: обед в начальной школе, поход в парикмахерскую, визит к дантисту — масса всего. Могу привести с десяток примеров того, что принято называть коллективной памятью — воспоминания, которые можно назвать общими для всех людей. По крайней мере для граждан Америки. Однако, — Шоу повернулся к пациенту с виноватой улыбкой, — наш друг с тем же успехом мог бы оказаться пришельцем с Марса: из всех событий, о которых я его спрашивал, Джеффри помнит всего два. — Врач поднял два пальца, изобразив знак победы. — Как ездил с родителями в Бетани‑Бич и как задувал свечи на праздничном торте в свой день рождения. Все остальное — провал. Я ожидал совсем иного.

Эйдриен озадаченно смотрела на Шоу.

— Но что здесь удивительного, доктор, ведь у Джеффа амнезия.

Собеседник покачал головой.

— Да, верно. Однако еще мы знаем, что наш общий знакомый выдает себя за другого человека, и именно поэтому я нахожу его заболевание столь интересным. Джефф как замочек с секретом. Двуликий мистер Дюран убежден в истинности своих воспоминаний — вот почему он с успехом прошел испытание на детекторе лжи, о чем вы упомянули при нашей первой встрече. И по той же причине он отвез вас к несуществующему домику на побережье. Все это прекрасно вписывается в общую картину, которая начала у меня складываться после сегодняшней беседы. Когда я спрашивал его о незначительных событиях вроде того, о чем мы с вами только что говорили, он не предпринял ни единой попытки что‑либо придумать. Джефф либо помнил, либо нет — в основном последнее.

— И что это означает? — поинтересовалась девушка.

— Наш друг не пытается никого обмануть. Он не мошенник.

— Ну и?…

— Помимо потери памяти, он страдает еще и обманом чувств. Попросту говоря, галлюцинациями. — Шоу повернулся к пациенту: — Не раздражает, что мы обсуждаем вас подобным образом?

Дюран закатил глаза.

— Нисколько. Мы с Эйдриен старинные приятели. С тех самых пор, как она решила отозвать иск.

Шоу удивился:

— Вы судитесь?

Эйдриен покачала головой:

— Теперь нет — все в прошлом.

Психиатр воспринял это известие должным образом.

— Как бы там ни было, мы провели один из клинических тестов, о которых я уже упоминал.

— И что выяснилось?

— Все в норме, кроме самого пациента. — Шоу улыбнулся. — Поэтому я решил испробовать гипноз.

Собеседница нахмурилась:

— Но мне казалось, что вы противник гипноза.

— Напротив, я считаю гипноз полезным инструментом. А кроме того, я подумал, что Джеффри не помешает чуть‑чуть отдохнуть, ослабить самоконтроль.

— Что‑нибудь получилось? — полюбопытствовала Эйдриен.

— Нет. Даже под гипнозом у Джеффри были провалы памяти. Но те два случая из своего детства — поездку на пляж и праздничный торт — он опять вспомнил. И вот тут началось самое интересное.

— То есть?

— Джефф рассказал о случившемся слово в слово, точно стихотворение или наизусть заученную речь.

— И что отсюда вытекает?

Доктор покачал головой:

— Рано делать какие‑либо выводы. Сначала я хотел бы предложить ему пройти еще пару тестов, чтобы исключить маловероятные гипотезы.

— Наподобие чего?

— Наподобие травмы области мозга, ответственной за память.

— А что за тесты? — поинтересовалась собеседница.

— Компьютерная томография, магнитно‑резонансная томография, сканирование радиоактивным изотопом.

Услышав это, Эйдриен закатила глаза:

— Боже мой. Не думаю, что мистер Дюран в состоянии позволить себе такие расходы.

— Он застрахован, — ответил Шоу. — Мы проверили.

— В самом деле? — удивилась та. — Случайно, не во «Взаимном страховании граждан»?

— Нет, — вмешался в разговор Джефф. — У меня «Тревеллерс»[29]. А та страховка, с пленками — на случай обвинения в профессиональной некомпетентности.

Шоу поднялся с кресла, направился к стойке в приемной и стал один за другим открывать ящики. Извлек какую‑то схему, кипу бумаг и протянул все Дюрану.

— Что это? — спросила Эйдриен, заглядывая ему через плечо.

— Вот карта больницы. По ней вы найдете лабораторию. А это формы согласия на проведение тестирования.

Шоу взглянул на часы и с досадой махнул рукой:

— Ну и ну. Да я уже опаздываю!

— Простите, мы совсем вас уболтали, — ответила Эйдриен, прижав к себе небольшой сверток: кроссовки и мокрую от пота одежду для пробежек.

Психиатр отмахнулся и успокоил посетительницу:

— Не впервые. — Он проводил их до лифта и обратился к пациенту: — У вас слабые нервы, Джеффри? Не боитесь замкнутого пространства?

Тот пожал плечами и рассеянно проговорил:

— Понятия не имею.

Шоу усмехнулся:

— Что ж, если почувствуете, что могут возникнуть проблемы с магнитно‑резонансной томографией, скажите технику. Он даст вам успокоительное.

Под щеткой ветрового стекла их ждала квитанция.

— Черт возьми! — взвыла Эйдриен, поспешно вытаскивая листок, словно боялась, как бы он не размножился сам собой. — Сто баксов!

Кинув взгляд на бумажку, девушка заметила, что штраф выписали несколько часов назад. Примерно в то время, когда она бегала в парке и заблудилась, а потом так торопилась к Шоу, что начисто забыла про счетчик. Обернувшись к Дюрану, точно считала виноватым его, Эйдриен недовольно проговорила:

— Обязательно было так долго торчать там?

Джеффри прекрасно понимал, как она разозлилась из‑за штрафа, и решил не испытывать ее терпения. Он просто тихо произнес:

— Не знаю. Прости, что задержался.

Две минуты спустя они уже ехали в машине в сторону Нижнего Манхэттена. Тут Эйдриен решила извиниться.

— Ты не виноват, — сказала она полным раскаяния голосом. — Это я там припарковалась, сама забыла подбросить в счетчик монет и наорала на тебя ни за что. — Она вздохнула и добавила: — Выхожу из себя по пустякам.

— Да ладно, забудь.

— Нет, мне действительно неловко. Ведь я затеяла всю эту беготню по врачам, где тебя разбирают по косточкам. Какая же я сволочь!

Эйдриен выглядела столь безутешной, что Дюрану так и хотелось обнять ее и прижать к себе. Однако он ограничился словами:

— Думаешь, я не понимаю, каково тебе приходится: столько денег уже угрохала. Ты и ночевать‑то здесь не хотела.

— Пожалуйста, не пытайся перевести разговор на другую тему, — сказала девушка, и ее вдруг разобрал смех. — Я такой нытик… — Она испустила наигранные стенания. — Сто долларов… Подумаешь, ерунда!

Эйдриен потерла запотевшее ветровое стекло ребром ладони, и ее спутник поинтересовался:

— Куда едем?

— Я забронировала номер в одном отеле на Вашингтон‑сквер.[30]

— Чудненько.

Собеседница засмеялась:

— Я бы не сказала — они берут семьдесят баксов за ночь.

— Да?… А что говорит об этом «Лонли планет»?

— В меру чисто. Безопасно. Цены умеренные.

— Так чего же мы ждем! — воскликнул Дюран. — Это же три кита, на которых зиждется благополучие!

— Хм, наверное…

— А что тебя беспокоит?

Эйдриен на миг задумалась и ответила:

— В меру чисто.

Дата добавления: 2015-05-19 | Просмотры: 536 | Нарушение авторских прав