АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 33. Эйдриен листала телефонный справочник, отыскивая фамилию человека, к которому посоветовал обратиться Шоу

Эйдриен листала телефонный справочник, отыскивая фамилию человека, к которому посоветовал обратиться Шоу. Записка лежала в медкарте, и девушка, доставая ее, случайно обронила какой‑то снимок, сделанный «полароидом». Макбрайд возился на кухне — готовил чечевичный суп из консервов. Эйдриен нагнулась, чтобы поднять фотографию — и замерла. Что это? Девушка взяла снимок, положила его на стол и склонила набок голову: что‑то очень знакомое. Где же она видела эту вещицу? Секунда и — вот оно: такая же штуковина лежала на полу ее квартиры, в кучке праха, просыпанного незваным гостем, который перевернул все в доме вверх дном. В прахе Никки была та же самая прозрачная стекляшка. Тогда Эйдриен приняла предмет за какой‑то мусор, побочный продукт кремации. И вдруг у доктора Шоу появилась его фотография. Как? Откуда?

Эйдриен перевернула карточку, и на обороте под штемпелем с датой прочла сделанную от руки надпись:

«Объект „Икс“. 64 мм x 6 мм

Извлечен из мозга Дж. Дюрана

Хирург — доктор Н. Аллалин».

В груди похолодело, когда Эйдриен поняла, что в квартире и на снимке два разных объекта. Да, они очень похожи: прозрачные трубочки из стекла, прошитые насквозь золотыми и серебряными нитями. По форме и размерам напоминают рисовое зернышко и явно принадлежат к одному виду. Значит, Никки тоже вставили имплантат — с ней сотворили то же, что и с Лью Макбрайдом. Комок в горле разлился горячим металлом, в груди закипела злоба и тут же сменилась отчаянием.

— Господи! — Эйдриен зарыдала.

Макбрайд отвлекся от супа и взглянул на нее:

— Что с тобой?

Девушка безмолвно качала головой, размазывая по щекам слезы.

Увидев ее такой, Лью поспешил на помощь и заметил в руках Эйдриен фотографию имплантата.

— Что ты, — сказал Макбрайд, слегка стиснув ее плечо, — успокойся, его уже удалили. Теперь все прошло.

— Он лежит на полу в моей квартире!

Этот неожиданный всплеск эмоций застиг его врасплох.

— Что?

— Такой же! В прахе Никки! Один в один!

Макбрайд хотел спросить, как имплантат туда попал, но вовремя спохватился.

— Мне выдали его в похоронном зале вместе с прахом, — объяснила Эйдриен, отирая рукавом слезы, и вдруг горестно засмеялась. — Так, значит, все это чушь собачья! Про Риддлов. И про передозировку! И про компенсацию, которую ей выплатили. Понятно, почему Эдди так ничего и не нашел: потому искать нечего — все вранье. С Никки сделали то же, что с тобой.

Неожиданно Эйдриен захотелось кого‑нибудь убить. Например, того человека, который превратил ее сестру сначала в робота, а затем в труп, лежащий в ванне.

— Я этого гада живьем распну! — поклялась девушка.

Макбрайд кивнул, пожал плечами и удалился на кухню.

— Попробуй позвонить, — сказал он оттуда.

Как и предполагал доктор Шоу, номер Сиднея Шапиро значился в телефонном справочнике округа Джефферсон. Усевшись по‑турецки на кровать и попивая пиво «Гиннесс», Эйдриен набиралась отваги, чтобы позвонить. По крайней мере пыталась.

— А может, лучше ты позвонишь? — выкрикнула она.

— Ох, черт! — Привычное словцо сорвалось с губ Макбрайда, когда он обжегся о ручку дешевой алюминиевой кастрюльки.

Эйдриен наблюдала, как он, приспособив рукав свитера вместо прихватки, замысловатыми движениями передвигает кастрюльку на холодную конфорку.

— Нет уж, — промолвил Льюис и вышел из кухни. Отнес суп в общую комнату и наполнил две белые пиалы на столе. Рядом лежали пара квадратных пластмассовых коробочек с готовым развесным салатом, батон хлеба и завернутые в фольгу ломтики масла. В пустой баночке от кока‑колы красовалась роза — подарок Макбрайда.

— Думаю, надо просто наведаться к этому человеку, — сказал он и жестом пригласил Эйдриен к столу. — Все готово.

Она легко соскочила с кровати и прошлепала босыми ногами в комнату.

— Взять и прийти к нему без всяких звонков?

— Ну, позвонить, конечно, вежливее и соответствует правилам хорошего тона. Только сама подумай, что мы скажем по телефону? Что желаем поговорить о контроле над сознанием? Не думаю, что Шапиро это оценит. Давай‑ка нагрянем к нему без предупреждения.

Эйдриен пожала плечами:

— Почему бы и нет?

Макбрайд поднял бутылку пива.

— За тебя. Спасибо, что… — Он искоса посмотрел на нее и улыбнулся с хитрецой. — Ну, не знаю. Просто спасибо.

Они чокнулись бутылками.

— Всегда пожалуйста, — ответила Эйдриен и вспыхнула, потому что фраза прозвучала невероятно глупо. Как это понимать — «всегда пожалуйста»? «Всегда пожалуйста» что? Девушка улыбнулась. Макбрайд долго не спускал глаз с ее лица, а Эйдриен не могла избавиться от улыбки. Да, Льюис стал совсем другим. Эта улыбка уже начинала на нее действовать. Эйдриен и раньше испытывала к нему нечто вроде влечения — так, временами, — а теперь только взглянешь на него, и будто все звенеть внутри начинает. Только этого не хватало. Любовь при данных обстоятельствах скорее ненужное осложнение, от которого будут одни проблемы. «Мало того, что кто‑то пытается нас убить, — размышляла Эйдриен. — Я еще потеряла работу, и денег почти не осталось. И о чем я думаю? Чтобы нам с этим приятелем… сойтись? Так держать, Скаут».

Она склонилась над тарелкой, опустила ложку в суп, наполнила ее движением «от себя», как учили в книге по этикету, а затем поднесла ко рту. Суп оказался настолько обжигающим, что Эйдриен едва не поперхнулась. Поборов непреодолимое желание освободить рот, она схватила банку пива и залила жгучее варево несколькими жадными глотками.

— Что‑то не так? — спросил Лью.

— Горячо, — ответила Эйдриен, захлебываясь пивом. — Чуть язык не обожгла.

Макбрайд склонился над столом.

— Знаю одно народное средство, — сказал он.

Эйдриен заподозрила, что это народное средство — поцелуй, и снова ощутила резкий прилив желания. Однако объект ее вожделения всего‑навсего встал со стула и, явно не собираясь никого целовать, направился в тесную кухоньку за стаканом молока. «Возьми себя в руки, — подумала Эйдриен и сделала глоточек, глядя на улыбающегося Льюиса. — Это стокгольмский синдром. Господи, ну пусть это будет стокгольмский синдром!»

С утра Макбрайд сам сел за руль. По пути Эйдриен ввела его в курс дела, поведав подробности биографии Сиднея Шапиро.

Днем раньше — сразу после памятного обеда с розой и горячим супом — она пошла прогуляться. Макбрайд устал и прилег — давало о себе знать пребывание в палате с усиленной охраной, а Эйдриен не была уверена в себе настолько, чтобы остаться с ним в одной комнате. Поэтому она решила пройтись до библиотеки, где просидела несколько часов перед стопкой книг о ЦРУ.

Литература не изобиловала информацией о Шапиро: тот руководил слишком секретными — и, по мнению Эйдриен, преступными — программами. Практически вся отчетность и документация, связанные с его деятельностью, оказались уничтожены после сенатских слушаний о нарушении прав человека американскими спецслужбами.

Эйдриен кропотливо выписывала обрывки информации, обнаруженные в различных изданиях, и скоро умудрилась составить краткое, но вполне объективное досье на Шапиро.

— Он окончил Кембридж, — рассказывала девушка Макбрайду, сверяясь с заметками. — Как и ты, получил докторскую степень в психологии, а после уехал в Корею. Чем он там занимался, никто не знает, но считался гражданским сотрудником в армии. Это было в пятьдесят третьем. Затем вернулся в Штаты и учредил в Нью‑Йорке общество под названием «Фонд экологии человека».

— А дальше? — поинтересовался Льюис.

— Подожди, это еще не все. Юридически фонд считался частной организацией, но все финансирование велось через ЦРУ. Иначе говоря, он являлся учреждением прикрытия.

— Чем‑чем?

— Учреждением прикрытия.

Макбрайд мельком взглянул на нее:

— Ты где такого набралась?

— В библиотеке, пока ты спал.

— Ого!

— Так вот, организация Шапиро находилась под крылышком ЦРУ и занималась засекреченными исследованиями. Всем, связанным с поведенческими моделями и контролем над сознанием: «МК‑ультра», «Артишок», «Синяя птица» — и прочее в том же духе.

— И Шапиро принимал в этом участие?

— Он руководил этими исследованиями почти десять лет. Затем контору прикрыли, и Шапиро возглавил Управление науки и технологий при ЦРУ. Там изучали интересные вещи: психотропные препараты, гипноз, телепатию, технологии идеологической обработки и управления психикой человека.

— А, помню, — перебил Макбрайд. — На канале кабельного телевидения год назад показывали об этом передачу. Там еще утверждали, что спецслужбы проверяли действие галлюциногенных препаратов на заключенных, душевнобольных и задержанных по политическим мотивам. То есть на тех, кого подозревали в причастности к коммунистической пропаганде.

— И что с ними делали? Накачивали наркотиками?

— Да, только по‑умному. Так, что подопытные ничего не подозревали. Они вроде как просто ложились в клинику, и в открытую над ними экспериментов не проводили. Большинство этих несчастных верили, что они больны или сходят с ума.

— Точь‑в‑точь как ты.

— Многие потеряли рассудок, и как минимум один лишился жизни.

— Кто?

— Некий ученый по фамилии Ольсен. Так называемые коллеги тайно подсунули ему ЛСД — и его понесло. Он стал совершенно невменяемым. По крайней мере так в передаче рассказывали. Побесновался, а несколько дней спустя выбросился из окна своего номера в отеле.

— О Боже…

— Авторы фильма подозревают, что ему помогли.

— Помогли?

— Да. Есть основания полагать, что бедолагу попросту вытолкнули наружу.

— Ничего себе.

В этот момент Макбрайд и Эйдриен переезжали реку Делавэр по двойному мемориальному мосту. Внизу медленно текла темная, отливающая металлом вода, а впереди растянулась рубиново‑красная цепочка задних фонарей. Плотный поток автомобилей медленно просачивался сквозь будки контрольного пункта оплаты за проезд.

— Похоже, ты прав, — заметила Эйдриен.

— Насчет чего?

— Чтобы заявиться к Шапиро без приглашения. По телефону он и разговаривать с нами не стал бы.

На пункте оплаты Льюис вложил купюру в протянутую женскую руку. Ее ладонь оказалась такой теплой в морозном воздухе осеннего утра, а момент соприкосновения выглядел до странного четким. Словно он выпал из потока времени. Этот миг показался Макбрайду совершенным микрокосмом коммерции — по всему миру во все века люди переправлялись через реки в обмен на наличность. Под мостом протекала необъятная река, точно играя живыми мускулами, насыщенный влагой воздух смешивался с тяжелыми запахами выхлопов. Автомобили выскакивали на простор при выезде с платного терминала, с ревом набирая скорость. Макбрайда окружили звуки, запахи, цвета — он едва справлялся с нахлынувшим на него потоком непривычно ярких ощущений, точно органы восприятия ожили все разом. Нудный проезд по забитой машинами автомагистрали вдруг превратился в захватывающую игру движения и пространства.

Они остановились в «Хиллтоп‑Хаус» — стареньком отеле, пристроившемся на горном склоне в Харперс‑Ферри, и сняли номер с видом на перевал, у которого сливались реки Потомак и Шенандоа. Отель пустовал: слишком поздно для осенних экскурсий, слишком рано для праздников. Поэтому номера можно было выбирать на любой вкус. И снова по причинам экономии они поселились в одной комнате, но — по особому настоянию Эйдриен — с двумя кроватями.

Престарелый коридорный проводил постояльцев в номер и не отходил от двери, пока Макбрайд не сунул в шершавую старческую ладонь мелкую купюру. С балкона гостиницы реки казались вспыхивающими на солнце серебряными нитями, вьющимися меж горбатых силуэтов поросших лесом склонов.

Когда Льюис с Эйдриен приехали по указанному в телефонном справочнике адресу, то оказались у почтового ящика в крохотном, не получившем статуса города населенном пункте Бейкертон. Они поехали туда, рассчитывая узнать, где проживает Шапиро, уже на месте. Благо от Харперс‑Ферри до селения оказалось всего пара миль. Насколько трудно найти человека в поселке, где проживают в основном те, кому за шестьдесят?

Как оказалось, очень трудно.

Бейкертон состоял из двадцати — тридцати домов, разбросанных на сотнях акров лесистых холмов. Помимо сельских домиков и жилых автоприцепов, в поселке были своя церковь и сельская лавка с бензоколонкой у входа, куда и зашли путешественники. За кассой стоял усатый мужчина с окладистой бородой и копной рыжих волос. Все вокруг загромождали банки с дешевыми леденцами, коробки с патронами для дробовиков и полные кувшины маринованных свиных ножек и сваренных вкрутую яиц.

Как оказалось, номер почтового ящика в адресной книге не отражал претензий бывшего шпиона на особое уединение. Просто здесь не доставляли почту на дом, и каждый житель имел на почте свой ящик. Продавец объяснил посетителям ситуацию и махнул рукой в сторону открытой двери:

— Проходите прямо туда.

Эйдриен и Льюис вошли в помещение, где их взгляду предстали ряды ячеек — каждая с крошечной дверцей и кодовым замком. Напротив входной двери стояла компания из трех мужчин, попивавших горячий кофе. Они походили друг на друга — заросшие, морщинистые и, судя по всему, питающие страсть к камуфляжной одежде. При взгляде на этих людей рождалась мысль, что разговоры они ведут о национальном гоночном чемпионате или охоте на оленей. Впрочем, проходя мимо, Макбрайд уловил отрывок разговора: «И ты утверждаешь, индекс НАСДАК[41] не взлетел?»

Льюис чуть не расхохотался. Впрочем, ему удалось изобразить на лице серьезность, и он поинтересовался:

— Вы не знаете, где найти человека по фамилии Шапиро?

— А, Джеймса Бонда, что ли?

Льюис хохотнул.

— Ага.

— Он живет в самом конце Куори‑роуд, — сказал маленький сморщенный старикашка в зеленой форме пехотинца и бейсболке с названием какой‑то животноводческой компании над козырьком.

— Это где?

— Выйдете с парадного входа, по ту сторону дороги — небольшая улочка, под прямым углом к той, по которой въезжали. Это и есть Куори‑роуд. Проедете по ней с милю, и слева будет красный почтовый ящик. Там Сида и ищите.

— Большое спасибо.

— Только вы можете застать его во время молитвы, — сказал крошечный человечек. — Тогда придется ждать, пока он закончит.

— Не молитвы, — поправил другой собеседник, — а медитации. Это другое. А в остальном Карсон прав. Наткнетесь на него, пока он медитирует, даже не взглянет на вас. Таков уж наш Сид.

— Он верующий? — спросила Эйдриен, нахмурившись при этой мысли. Звучало не слишком правдоподобно.

— Буддист, — пропищал фальцетом старикашка. — Говорит, на нем лежит тяжелый кармический груз. — Он помедлил. — Смотрите канал «Эй энд И»?

Эйдриен улыбнулась и кивнула.

— Тогда знаете, о чем я. Этому парню столько дерьма отмаливать — о‑о‑ох.

Его компаньоны засмеялись.

— Извиняюсь за выражение, — продолжил старик, — но, по мне, так он пытается разделаться кое с чем вот тут. — Человечек в защитной форме постучал себя по виску.

Куори‑роуд была усыпана гравием и влажна после недавнего ливня. Дорога проходила по сильно заросшей местности, и за окнами проносились черные от сырости молодые деревца. Машина подпрыгивала на ухабах, взбираясь вверх по склону, а по‑зимнему яркое солнце мерцало за тонкими стволами. Макбрайд свернул на подъездную дорогу и мгновение спустя остановил «додж» возле старенького белого пикапа. На просеке стоял простой бревенчатый дом. Позади него на расстоянии сотни ярдов или около того высилась большая постройка, напоминающая парник. Справа — огороженный выгон для скота, на котором гуляли с полдюжины лам. Едва заметив незнакомцев, которые, выйдя из машины, направились к дому, животные потрусили им навстречу. За ламами, ближе к центру выгона, визитеры увидели Сиднея Шапиро — он сосредоточенно выполнял медленные грациозные движения китайской гимнастики.

Несмотря на холод, только часть тела Шапиро прикрывали серые тренировочные брюки. И похоже, старик был бос. Он исполнял движения с огромной сосредоточенностью и собранностью. Эйдриен взглянула на Макбрайда и приподняла брови, однако ни один из них не заговорил. Через минуту или две ламы потеряли к чужакам интерес и снова принялись жевать траву. Кое‑кто из них даже отважился подойти совсем близко к Шапиро, который остался таким же безучастным. Несмотря на худощавость, тело старика покрывали узлы мышц; на голове чернела копна длинных волос, и в целом он казался подвижным и сильным для своих лет. С мучительной медлительностью Шапиро вытянул перед собой ногу, пока та полностью не распрямилась и не зависла в воздухе параллельно земле, затем грациозно опустил ее, одновременно старательно и неторопливо поворачиваясь, напоминая балетного танцора в предельно замедленной съемке. Макбрайда почти загипнотизировала текучесть движений Шапиро. На миг из‑за облаков выглянуло солнце, осветив выгон, точно сцену, и Льюис не без потрясения заметил, что если телу Шапиро удалось обмануть старость, то лицо годы не пожалели. Его физиономия напоминала сплошную кость, череп под тонкой натянутой кожей.

Шапиро закончил упражнение, запрокинув голову, расставив ноги и возведя ладони к небу. Он продержался в этом положении около тридцати секунд, затем осторожно опустил руки и, старательно выбирая дорогу через поле, направился к гостям. По пути Шапиро то и дело останавливался и гладил по шее каждую попадавшуюся на пути ламу. Старик вышел через железные ворота, закрыл их за собой и лишь тогда посмотрел на посетителей:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте. Вы доктор Шапиро?

— Да.

— Меня зовут Лью Макбрайд. А это Эйдриен Коуп.

— Чем могу быть полезен? — спросил хозяин, плавно переместив взгляд с Макбрайда на Эйдриен и обратно. Для человека с тяжелым кармическим грузом на душе он довольно собран, подумалось Льюису.

— Ну, хм… Я надеялся, что…

— Да?

— Я хотел поговорить с вами о… — Макбрайд явно не знал, как начать.

— О вашей работе, — сказала Эйдриен.

— О моей работе? — Шапиро обернулся к гостье и вскинул на нее свои блестящие угольно‑черные глаза. — Я на пенсии.

— О работе, которой вы раньше занимались. О «МК‑ультра».

Старик нахмурился, и в его глазах вспыхнула искорка раздражения.

— Вы репортеры?

Оба посетителя отрицательно покачали головами.

— Я уже сказал по телефону тому молодому человеку, что не собираюсь больше появляться в документальных передачах. С меня хватило и одного раза. — Шапиро возвел взор к небу, затем снова обратился к Макбрайду: — Хотя как форма искупления мало что может оказаться более действенным, чем видеть свою жизнь низведенной до звуковых битов, прерывающихся рекламой клиники по отсосу жира. — Он покачал головой. — Такого акта искреннего раскаяния я повторять не намерен.

— Мы не за этим пришли, — заверила Эйдриен.

— Разве? — Шапиро перевел взгляд с одного лица на другое. — Тогда зачем?

— Моя сестра и мистер Макбрайд стали жертвами ваших проектов.

Старик посмотрел на собеседницу с недоверием и возразил:

— Не думаю. Все это было так давно. — Он еле заметно усмехнулся, как бы извиняясь. — Если вы считаете себя жертвой контроля над сознанием…

— Не я, — сказала Эйдриен, — а моя сестра.

— Тогда бы я предложил ей выбросить телевизор. «Контроль над сознанием» сразу перестанет ее беспокоить. Вот мой совет.

— Я ничего не смогу ей передать, — ответила Эйдриен — Она мертва.

Шапиро отвел взгляд.

— Мне очень жаль, — проговорил он и после небольшой паузы добавил: — Послушайте, это очень сомнительная область. И исследования закрыли десятки лет назад.

— Вы так считаете? — спросил Макбрайд.

Шапиро проигнорировал иронию.

— Они могли стать очередным прорывом. Может, и стали им. Мы считали, что блага от выхода человека в открытый космос и высадки на Луну покажутся пустяками в сравнении с тем, что мы открыли бы вот здесь. — Он постучал себя по голове. Затем посмотрел на Эйдриен и горестно покачал головой: — Мы назвали это «внутренним космосом». — Шапиро вздохнул. — Много воды утекло с тех пор. Не знаю, сколько лет исполнилось вашей сестре, но этот молодой человек тогда еще в люльке лежал. — Бывший шпион улыбнулся одним ртом. — И в противоположность тому, что вы могли услышать, мы не экспериментировали на детях. Так что… — Старик развернулся, собираясь уйти.

— Вы не могли бы кое на что взглянуть? — спросила Эйдриен.

Шапиро обернулся.

— А потом, если вы попросите, мы уйдем, — заверила она.

— Уговор, — ответил он.

Она порылась в сумочке, нашла снимок имплантата и без лишних слов протянула его старику.

Дальнозорко щурясь, Шапиро подержал снимок в вытянутой руке. Скоро его лицо расслабилось, и бывший шпион поднял на гостью взгляд.

— Откуда это у вас?

— Один нейрохирург извлек из моей головы, — ответил за нее Льюис. — Меньше недели назад.

Глаза Шапиро вернулись к снимку. Он изучал его еще некоторое время и наконец с еле заметным кивком протянул фотографию Эйдриен.

— Зайдете?

Дата добавления: 2015-05-19 | Просмотры: 533 | Нарушение авторских прав