АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 34

По знаку Шапиро гости разулись. Интерьер его хижины представлял собой шедевр минимализма: циновки из рисовой соломы на струганном сосновом полу; светлые, точно выбеленные, стены; глиняная, покрытая зеленой финифтью печь. Из мебели присутствовали только столик из сосны, полдюжины подушек и стол, на котором красовалась составленная из белой орхидеи и двух изгибающихся длинных травинок икебана.

Хозяин положил снимок возле цветочной композиции и предложил гостям устраиваться на подушках. Сам же исчез за прозрачной японской ширмой. Несколько минут спустя он принес серый пузатый чайник с красноватым отливом и три крошечных чашки. Затем Шапиро медленно сел и принялся разливать чай, и до Макбрайда внезапно дошло, что, с тех пор как они с Эйдриен вошли в дом, никто не проронил ни слова.

Сидней Шапиро яростно подул на чай, пригубил его и отставил чашку в сторону. Затем взял в руки фотографию имплантата, вытянул ее на свет и еще какое‑то время внимательно изучал. Наконец покачал головой и проговорил:

— Мое наследие… — Его рот растянулся в болезненной гримасе.

Эйдриен кивнула в сторону фотографии и без обиняков спросила:

— Что он делает с человеком? Конкретно.

Шапиро пожал плечами:

— Конкретно? Не знаю. Мне пришлось бы разобрать его — в лаборатории, — и, возможно, даже тогда я бы этого не определил. Сколько воды утекло с тех пор, подумать страшно.

— Но…

— Хотите узнать, как он действует и на что способен — берите литературу и читайте. Я бы посоветовал начать с Дельгадо.

— Кто такой Дельгадо? — поинтересовалась Эйдриен.

— Тридцать лет назад в «Таймс» проскочила сенсационная статейка, — ответил собеседник. — Насколько я помню, он учился в Йельском университете. В газете напечатали его фотографию: Дельгадо стоит с передатчиком в руках на арене для корриды, а прямо перед ним бык роет копытом землю. Потрясающее умение показать товар лицом!

— И что произошло? — спросила гостья.

— Он остановил быка — хладнокровно, на середине атаки. Впечатляющее зрелище. И это еще не все. Дельгадо нажал на другую кнопку — животное развернулось и неторопливо ушло.

— Что‑то вроде шокового хомута? — предположила Эйдриен.

— Нет, что вы, — возразил Шапиро. — Не все так просто. Происходили двойные испытания: первая кнопка активировала вживленный в моторную секцию мозга быка электрод, а вторая превратила ярость животного в безразличие.

Макбрайд нахмурился. Ничего нового — он еще в студенчестве прочел все, что только писали о Дельгадо. Как и все на курсе.

— А что насчет этого? — спросил Льюис, постучав указательным пальцем по снимку.

Впервые с момента встречи Шапиро проявил признаки дискомфорта.

— Послушайте, — сказал он, — я динозавр. Я вне игры уже лет… — Старик спохватился и с улыбкой продолжил: — Давным‑давно. Однако существуют вещи, о которых мне до сих пор нельзя говорить — я подписал договор о неразглашении.

— Хотя бы гипотетически, — не сдавалась Эйдриен.

Старик вздохнул:

— Не исключено, что это миниатюрная разновидность определенного прибора, который мог использоваться в экспериментальных целях в то или иное время.

Макбрайд хмыкнул над витиеватой уклончивостью старика, и Шапиро нахмурился. Взглянув на гостью, он пожал плечами:

— В открытой литературе на эту тему много информации. Думаю, я не раскрою большого секрета, если расскажу вам, как выглядит прибор.

— А что он собой представляет?

— Это вживляемый электрод.

— Каковы его функции?

Старик опять пожал плечами:

— По‑разному.

— В зависимости от чего? — спросила Эйдриен.

— От частоты, на которую этот прибор настроен, — подсказал Макбрайд.

Шапиро улыбнулся:

— Хорошая догадка.

— А если предположительно? — поинтересовался Льюис.

— Четыре — семь мегагерц дали бы очень интересную реакцию, — ответил ученый.

— А чем это объясняется? — спросила девушка.

— Это частота, на которой можно ввести человека в гипноидальное состояние, близкое к мягкому гипнозу, но вызванное другими факторами. И человека можно ввести в состояние транса — сделать то, что мы называем «уводом».

— «Уводом»? — повторила Эйдриен, желая убедиться, что не ослышалась. Это же слово использовал доктор Шоу, когда она рассказала ему о поведении Макбрайда в Бетани‑Бич после неприятности с сайтом.

— Так называют процесс, происходящий с мозгом, когда он дислоцирует определенный сигнал и следует за ним, — объяснил Макбрайд. — Световые вспышки, повторяющийся звук — в особенности тот, на который человек оказался закодирован в трансовом состоянии. В таких случаях говорят, что мозг «настроился» на сигнал.

Шапиро удивился:

— Вы неплохо подготовлены.

— Я психолог, — сказал ему Макбрайд.

— И что в таком случае должно произойти? — спросила Эйдриен. — Какова цель?

— Ну, — ответил старик, — это позволило бы периодически освежать и подпитывать состояние транса без необходимости каждый раз гипнотизировать пациента.

— Значит, если поместить такой прибор кому‑то в голову, человек все время будет под гипнозом?

— Более‑менее, — подтвердил Шапиро. — Хотя нет оснований считать, что это единственная функция прибора.

— Почему? — поинтересовался Макбрайд.

Хозяин наполнил опустевшие чашки. Впрочем, Эйдриен пила скорее из вежливости, чем от жажды: по вкусу напиток напоминал отвар из жженых водорослей.

— Потому что все изменилось, — наконец ответил Шапиро. — При создании имплантата такого рода, вероятно, используются нанотехнологии, где все измеряется миллимикронами, компьютерные технологии и бог знает что еще.

— А для чего все это?

— Гипотетически? Полагаю, таким образом можно ввести в мозг «сценарий», который на пару с гипнозом станет инструментом для формирования своего рода «виртуальной биографии».

Эйдриен и Макбрайд погрузились в размышления.

— Виртуальная биография… — проговорила Эйдриен.

— Мнимое прошлое, которое вы ни за что не отличите от настоящего. Вплоть до мелочей.

— Господи, — пробормотал Льюис.

Шапиро улыбнулся:

— Память — не больше чем жидкий строительный раствор химических элементов и электрических потенциалов, которыми не так трудно манипулировать. Если знаешь как. Например, хорошо известно, что, подняв в мозгу уровень ацетилхолина[42], можно нарушить контакт нервных клеток друг с другом. А когда такое происходит, человек теряет способность вспоминать. Казалось бы, информация на месте, а добраться до нее невозможно.

— И человек заболевает амнезией, — предположила Эйдриен.

— Совершенно верно. Еще чаю?

Макбрайд сидел, не в силах поверить в происходящее. «Как все цивилизованно, — думал он. — Обходительный пожилой человек непринужденно разливает чай в своем аскетическом домике. При таких обстоятельствах тяжело возненавидеть его за причиненный вред. Трудно представить ужасы, которые он изобрел. Трудно, но все‑таки возможно». Внутри закипала злость, первобытная ярость из потаенных уголков сознания.

«Быки. Комната цвета охры. Мнимый Джефф Дюран».

Льюису захотелось как следует вмазать этому слащавому сукину сыну — пусть узнает, что такое настоящая пощечина. Но вместо этого Макбрайд сказал:

— Позвольте задать вам один вопрос?

— Валяйте.

«Не искушай меня».

— Опять же, рассуждая гипотетически, как бы вы осуществили это на практике?

Старик поерзал на подушке и спросил:

— Основываясь на том, что я читал в открытой литературе?

— Разумеется, — ответил Макбрайд.

Шапиро на миг задумался.

— Думаю, можно сделать пациенту электроэнцефалограмму, получить запись волн его мозга при разных раздражителях, сделать томографию с позитронным излучением и изготовить карту мозга — эмоциональные и мыслительные центры.

— А дальше? — спросила Эйдриен.

— Имея в распоряжении такую информацию, можно зашифровать подборку аудиограмм, направленных на эти центры, и подавать их в потоке сверхнизких частот. Это как раз то, о чем я говорил ранее: диапазон четыре — семь мегагерц.

— И если все это проделать, что произойдет? — поинтересовалась Эйдриен.

— Ну, — ответил Шапиро, — изменится ландшафт мозга.

— А это как понимать? — спросил Макбрайд.

— Мы привнесем некоторые очень специфические — хотя и временные — изменения в физическую структуру мозга.

— И в итоге?

— Все зависит от аудиограмм, — сказал Шапиро. — Один из результатов — амнезия.

— Полная амнезия? — уточнил Льюис.

Собеседник пожал плечами:

— Возможно, вы будете помнить итальянский язык, но забудете, как его выучили и бывали ли когда‑нибудь в Италии.

— А будет объект помнить, кто он? — спросил Макбрайд.

Ученый взглянул на него:

— По‑разному.

— От чего это зависит?

— От того, какая задача стоит перед программистом. Как только пациент готов и его память заблокирована, ему имплантируют нейрофонический протез.

— Протез, — повторила Эйдриен.

Шапиро развернул указательный палец в направлении лежащего на столе снимка.

— Вот такой. Если бы вы рассмотрели этот предмет под микроскопом, то обнаружили бы внутри изолированные электроды. Они необходимы для получения и обработки аудиограмм на определенных частотах. Этот протез позволяет радиоволнам обходить внутреннее ухо и восьмой черепно‑мозговой нерв, доставляя информацию прямо в мозг.

Макбрайд задумался.

— И тогда начинает казаться, что ты слышишь голоса, — предположил он.

— Скорее, глас Божий, — уточнил Шапиро. — Но имплантат — это только часть процесса. Программисту потребуются и другие инструменты.

— Какие?

— Гипноз, сенсорная депривация.[43]

— Каков механизм их действия? — спросила Эйдриен.

Старик после недолгих раздумий ответил:

— Пациент, вероятно, получил бы гипнотические внушения, подготавливающие его к событиям, которые с ним скоро произойдут. Затем мы погрузили бы его в затемненный резервуар, наполненный соленой, нагретой до температуры тела водой — около 98 градусов по Фаренгейту. Крайне необычное впечатление — будто паришь в космосе.

— Вы пробовали?

— Конечно, — ответил Шапиро. — Я пробовал все. — Он помедлил и продолжил: — Пробыв в резервуаре с час, ты уже не в состоянии сказать, где заканчивается кожа и начинается вода. Ты словно растворяешься. — Шапиро кивком указал на чашку перед Эйдриен. — Как кусок сахара в горячем чае. И когда это происходит, объект становится… ковким.

Макбрайд зачарованно слушал, а Эйдриен не сводила глаз с бывшего шпиона — «невидимки», представляя себе, как ее сестра плавает в затемненном резервуаре.

— После продолжительного периода…

— Насколько продолжительного? — спросил Макбрайд, едва сдерживая гнев.

— День, неделя… или месяц, — сказал Шапиро. — Главное, что через некоторое время личность объекта начинает распадаться. Очень похоже на последние минуты умирающего: чувства пропадают — по крайней мере так кажется. Представьте: вы в резервуаре, где ничего не видно и не слышно, нет вкуса и запаха, нет осязания. Вы теряете ощущение времени. Если считаете, что страшно потерять разум, представьте себе, каково потерять тело. — Шапиро ненадолго замолчал, на лице мелькнула безрадостная улыбка. — И при этом некоторые находят подобный опыт… просветляющим.

— А другие? — спросила Эйдриен.

Старик пожал плечами:

— Другие — нет.

Макбрайд подался вперед:

— А потом что?

Шапиро искоса посмотрел на него:

— Потом? Потом вы переходите на следующий уровень обработки.

— Какой именно?

— «Интенсификация». Когда личность субъекта разобрана, он фактически становится «чистой страницей». Материалом, на котором сравнительно легко отпечатать любые «воспоминания».

— Каким образом? — поинтересовался Льюис.

— Можно создать сценарии, совместимые с его психологическим профилем, и превратить их в фильм. Объект будет смотреть видеозапись в связке с потоком аудиограмм, лежащих ниже сознательного порога восприятия.

— Как в кинотеатре со стереоэффектом? — предположила Эйдриен.

Шапиро усмехнулся.

— Нет, — сказал он, — куда более основательно. На него наденут специальный шлем с микрофонами и штепселями: звук входит, звук выходит — в таком роде. Потом подключат его и…

— Что?

— Объект воспринимает происходящее так, словно сидит в двух метрах от 62‑дюймового телеэкрана и смотрит на объемные картинки со стереозвуком. Очень увлекательно, и это единственная часть процедуры, когда объект находится в сознании. Добавьте гипноз, препараты — и ваяйте из человеческой «глины» что угодно. Психика — податливый материал.

— Препараты, — проговорила Эйдриен. Тут же вспомнился пузырек, который она нашла в футляре компьютера Никки. «Плацебо 1». — Какого рода препараты?

Шапиро состроил постную мину.

— Психоделики всех разновидностей. Мы добились прекрасных результатов с наркотиком из Эквадора — его называют «Буррундага». И кетамин неплох, хотя он больше известен как транквилизатор, используемый в ветеринарии. Оба средства вызывают подобие диссоциативной амнезии — потеря памяти плюс нарушение связности психических процессов.

— Кетамин, — проговорила Эйдриен. — Это, случайно, не один из тех наркотиков, которые используют насильники?

— Совершенно верно, — подтвердил ученый. — Для их целей он так же эффективен, как и для наших.

— Что вы имеете в виду?

— Женщина, принявшая кетамин, видит свое тело словно со стороны. И что бы ни случилось с ней потом, все кажется происходящим в ином измерении. Более того, ее память эти события не зафиксирует.

— Получается нечто вроде искусственно вызванной потери памяти?

— Точно. Впоследствии человек и не вспомнит, что с ним что‑либо происходило, — будь то насилие или нечто другое. Наши объекты даже не подозревали, что плавали в резервуаре или сидели в шлеме. Или что их «бомбардировали» новыми воспоминаниями.

— Значит, человек сидит в шлеме и… На что он там смотрит? — спросил Макбрайд.

— На людей в капюшонах, — ответила Эйдриен.

Шапиро как‑то странно посмотрел на девушку и повернулся к гостю, отвечая на его вопрос:

— Зависит от обстоятельств.

— Что вы подразумеваете под обстоятельствами? — попросил пояснить Льюис.

— То, что вы хотите заставить его запомнить и что — забыть.

Макбрайд пригубил остывший чай.

— Сколько времени потребуется на то, чтобы пройти все этапы от начала до конца?

Шапиро покачал головой:

— Трудно сказать. Одно дело — поиграть с самовосприятием объекта. И совсем иное — выстроить его с нуля.

— «Поиграть с самовосприятием», — повторила Эйдриен.

— Верно. — Ученый сменил положение ног на подушках и обратился к Макбрайду. — Мне интересно — а каковы ваши отношения с сестрой этой молодой особы?

— Я был ее психиатром, — ответил тот.

— И она приходила к вам на квартиру?

— Да.

— А позже у вас обоих нашли протезы?

— Верно.

Шапиро нахмурился:

— Кстати, что дает вам почву для подобных выводов? Ей делали сканирование или…

— Сестру кремировали, — объяснила Эйдриен. — Я нашла имплантат в останках.

Старик побледнел.

— Господи, — пробормотал он и перевел разговор на другую тему. Или по крайней мере попытался это сделать. — Я хотел бы знать, — обратился он к Макбрайду, — насколько часто вы покидали свою квартиру?

— Что вы имеете в виду?

— Мне интересно, когда вы практиковали как психотерапевт, много ли времени вы проводили вне дома? Или старались не выходить?

Льюис тяжело вздохнул и пожал плечами:

— Предпочитал держаться поближе к дому.

— Так и должно быть, — сказал Шапиро.

— Почему?

— Я предполагаю, что в вашем здании размещалась контрольная зона. Скажем, в квартире напротив.

— Или за стеной, — подбросила идейку Эйдриен.

— Этажом выше или ниже — не важно. Главное в другом: сигнал необходимо постоянно подкреплять. Один из побочных эффектов этого — вне зоны действия оборудования вы начинаете испытывать дискомфорт, если не принимаете лекарства. Вы принимали что‑нибудь?

— Нет, — саркастично сказал Макбрайд, — просто смотрел телевизор. — И, откашлявшись, добавил: — Все, что вы рассказали, сводится к одному: человека можно превратить в куклу или зомби.

— В робота, — добавила Эйдриен.

Шапиро кивнул:

— Попросту говоря — да.

Девушка отвернулась. В ее глазах стояли слезы.

— И с ним могут сделать все, что заблагорассудится, — продолжил Льюис. — Заставить смеяться или плакать, броситься под машину…

— Или заменить настоящее детство вымышленным, — добавила Эйдриен.

Ученый тяжело вздохнул и обратил ладони к потолку.

— Да.

Шапиро с силой втянул носом воздух, протянул руку к цветочной композиции на столе и постучал ногтем по изогнутому стеблю. Выдохнул.

— Послушайте, я полон раскаяния, что в этих разработках имеется и мой вклад. И мне очень жаль, если это затронуло ваши жизни. Но сейчас я ничем не могу вам помочь.

— Вы можете помочь нам понять, — сказала Эйдриен.

— Вы действительно так считаете?

— Да, — ответила она.

— С тех пор прошло столько лет…

— Я хочу выяснить, кто это сделал.

Шапиро склонил набок голову и проговорил:

— Ничего удивительного. Только зачем это вам? Вы сказали, что хотите понять, а я думаю, вы желаете отомстить.

— Послушайте, — обратился к нему Макбрайд, — называйте это как хотите, но… — Внезапно он понял, что не может продолжать. Голову словно сжало тисками, казалось, еще миг — и он взорвется, набросится на этого новоиспеченного буддиста с его скромной жизнью и этими милыми чашечками, чтобы вышибить из него дух. Лью взял себя в руки и тихо проговорил: — Я чувствую себя развалиной.

— Что?! — Шапиро потрясло это замечание, да и Эйдриен не ожидала подобной откровенности.

— Я сижу с вами в этом уютном домике, попиваю чай, — сказал Макбрайд, — и кажется, что все прекрасно. Цел и невредим. Только вот ошибаетесь. Я — ходячая развалина, без дураков. Кто бы это ни сделал, он забрал у меня все: мое детство, родителей, меня самого. Я никогда не буду прежним. У меня отняли воспоминания, извратили мечты. Ушло впустую не знаю сколько лет моей жизни. Даже сейчас, когда я пытаюсь думать, в голове пустота. Пустота вплоть до того момента, как эта милая леди заявилась ко мне домой и завопила, что подает в суд. — Льюис умолк и глубоко вздохнул: — Иными словами, я кое‑чего лишился, и мы говорим не о брюках и паре книжонок.

Шапиро покачал головой:

— Я не предполагал, что…

— А как насчет моей сестры? — добавила Эйдриен. — То, что произошло с ней — хуже убийства. Ей вывернули душу, заставили застрелить человека и довели до самоубийства. Пустяки?

Старик прикрыл глаза.

— Я пытался вам объяснить: то, что вы делаете…

— Делаем? — повторила Эйдриен. — Мы ничего не делаем, просто задаем вопросы.

— Вот именно, — терпеливо проговорил хозяин дома. — Я должен вас предупредить — это опасно для жизни.

Все трое на миг притихли, и Льюис первым нарушил молчание:

— Я хочу, чтобы они больше никому не причинили вреда.

Ученый задумчиво кивнул и обратился к Эйдриен:

— Вы упомянули о каком‑то убийстве?

Она кивнула:

— Да, Никки застрелила какого‑то старика инвалида. А через некоторое время покончила с собой.

Шапиро потянулся через стол к папке с историей болезни Макбрайда и стал медленно просматривать страницы. Через некоторое время он взглянул на Льюиса и сказал:

— Мне бы хотелось поговорить с вашим доктором. — Гости переглянулись. — Это возможно устроить?

— Не знаю. — Эйдриен припомнила скованную улыбку Шоу и его просьбу сообщить бывшему церэушнику, что она узнала о нем из телепередачи.

Старик улыбнулся несколько застенчиво и объяснил:

— Мне просто нужно убедиться, что вы действительно те, за кого себя выдаете. И что с вами на самом деле случились все эти ужасные вещи.

— У вас есть история болезни, — попыталась возразить Эйдриен.

— История болезни, — с усмешкой повторил Шапиро. — Мы только что говорили о том, как создают поддельных людей, а вы удивляетесь, что я хочу убедиться в достоверности каких‑то бумажек?

Взвесив все «за» и «против», Эйдриен решила, что разговор с Шапиро вряд ли повредит Рею Шоу. И займет это всего минутку: старику нужно лишь убедиться, что они ничего не выдумали.

Ученый звонил по сотовому телефону и разговаривал на кухне. Из‑за стены доносился его мягкий голос, но разобрать слов гости не смогли. Старик вернулся в гостиную через пару минут и присел рядом.

— Ну и?… — не утерпел Макбрайд. — Что он сказал?

Хозяин покачал головой:

— Нам не удалось поговорить.

— Как же так?

— Я разговаривал с его женой.

Шапиро выглядел подавленным, гости переглянулись, и Эйдриен спросила:

— И что сказала жена мистера Шоу?

— Она очень расстроена: ее мужа прошлой ночью сбила машина. Он как раз выходил из клиники, когда все произошло. Полиция разыскивает водителя.

Макбрайд почувствовал, что теряет сознание. Внутри все оборвалось, словно он летел в самолете и тот попал в воздушную яму.

— Он поправится?

Шоу поднял на Льюиса взгляд и ответил:

— Нет.

Дата добавления: 2015-05-19 | Просмотры: 458 | Нарушение авторских прав