АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Дежурный офицер? Шарп кивнул:

— Заходите.

Толстенький лейтенант из штаба весело ухмыль­нулся и закрыл за собой дверь.

— Добрый день, сэр. Мне нужна ваша подпись.

— А зачем?

Лейтенант сделал вид, что удивлен, а потом по­смотрел на листок, который протягивал Шарпу.

— Третий резервный батальон, верно? — Шарп кивнул.— Ваш паек, сэр.— И снова показал на листок бумаги.— Так вы подпишете, сэр?

— Подождите.— Шарп бросил взгляд на запи­си.— Семьсот пятьдесят фунтов говядины? Это же просто отлично, не так ли?

Лейтенант нацепил на лицо профессиональную улыбку.

- Боюсь, это паек не только на сегодня, сэр, а сразу на три следующие дня.

— Что? На три дня? Половина того, что долж­но быть?

— Знаю, сэр, знаю, но больше мы вам дать не можем.— Лейтенант развел руки в стороны.— Вы подпишете?

— Где? — Шарп взял со стола шляпу и оружие.

— Послушайте, неужели вы хотите...— Лейте­нант тяжело вздохнул.

- Где?

Голос Шарпа заполнил крошечную комнатку. Лейтенант улыбнулся, открыл дверь и поманил Шарпа во двор, где возле нагруженных мулов сто­яли солдаты. Потом снял крышку с одного из бо­чонков с мясом.

— Сэр?

Шарп взял лежащий сверху кусок и помахал им перед носом толстого интенданта.

— Если приделать сюда шнурки, можно спокой­но использовать на марше.

Лейтенант улыбнулся, он уже много раз все это слышал.

Шарп достал из бочонка кость.

— Это же нельзя есть! Сколько еще бочонков?

— Все здесь.— Лейтенант махнул рукой в сто­рону мулов.

Шарп выглянул на залитую солнцем улицу. Еще один мул покорно стоял у ворот.

— А это что?

— Мул, сэр.— Лейтенант радостно заулыбался, но, увидев лицо Шарпа, мгновенно стал серьезным и сказал: — Извините, сэр. Я пошутил. Это для замка, сэр. Для сэра Артура. Вы же понимаете?

— Понимаю? — Шарп прошел под аркой ворот к мулу, и лейтенант поспешил за ним, одновре­менно размахивая руками, показывая погонщику, чтобы отошел в сторону.— Знаете, я совершенно случайно видел, как сегодня утром в замок доста­вили продовольствие. И все было в порядке.

Лейтенант беспомощно улыбнулся. Шарп лгал, и обоим это было известно. Однако лейтенант тоже лгал — и обоим это было известно. Шарп снял крышку с ближайшего бочонка.

— А вот, лейтенант, и настоящее мясо. Я возь­му оба этих бочонка вместо тех двух.

— Но, сэр! Это для...

— Ваш обед, лейтенант? А то, что останется, вы с дружками продадите. Верно? Я это забираю.

Лейтенант снова накрыл бочонок крышкой.

— Хотите, я отдам вам цыпленка, которого мы нашли совершенно случайно, капитан? В подарок, естественно.

— Я должен подписать ваши бумаги, лейте­нант? — Шарп положил руку на спину мула.— Пожалуй, нужно сначала взвесить мясо.

Лейтенант потерпел поражение. Он заулыбался и протянул Шарпу бумаги.

— Ну, зачем же, сэр. Давайте договоримся так: вы забираете все ваши бочонки, а к ним и эти два?

Шарп кивнул. На сегодня торговля закончена.

Его солдаты сняли поклажу с мулов и отнесли мясо на окраину Оропезо, где был расквартирован батальон. И без того тяжелая ситуация с продо­вольствием становилась все хуже. Испанская ар­мия, стоявшая в Оропезо, уже давно съела все, что можно было найти в окрестностях. Узкие улицы городка были запружены войсками — испанцы, британцы и немцы из легиона, между союзниками уже начали возникать столкновения. Британские и немецкие патрули устраивали засады на испанские продовольственные отряды, даже убивали охрану, чтобы заполучить продукты, которые Куэста обе­щал доставить Уэлсли, но так и не выполнил сво­их обязательств. Надежды британской армии добраться до Мад­рида к середине августа развеялись, когда солдаты увидели дожидающиеся их испанские войска. Ба­тальон Санта-Мария тоже находился в Оропезо и маршировал под двумя огромными новыми зна­менами. По всей видимости, у генерала Куэсты имелся неограниченный запас знамен, чтобы заме­нять те, что попадают в Париж в качестве воен­ных трофеев.

Спускаясь по крутой улице, Шарп наблюдал за двумя офицерами, длинные сабли которых были засунуты прямо под мышки — так носили оружие в испанской армии,— и ничто, начиная от велико­лепной формы и кончая тонкими сигарами, не внушало стрелку уверенности в надежности союз­ников.

Шарп шел по улице и чувствовал, что ужасно проголодался. Слуга Жозефины сумел раздобыть кое-что съестное; по крайней мере, сегодня вечером можно будет как следует поесть, ни на секунду не забывал, впрочем, что за каждый кусок заплачены бешеные деньги. Две комнаты, которые удалось найти Жозефине, стоили его двухнедельного содер­жания — и это за одну ночь. Ну и черт с ним, по­думал Шарп. Если его ждет худшее, если придется выбирать между отправкой в Вест-Индию и граж­данской жизнью, тогда к дьяволу эти деньги! — он постарается получить от них максимальное удо­вольствие. Ради того, чтобы захватить с собой на больничную койку воспоминания о гибком теле Жозефины и о роскоши широкой постели, он го­тов снимать комнаты в гостиницах и переплачи­вать за худосочного цыпленка, который превратит­ся в жалкие ошметки, если кому-нибудь взбредет в голову сварить бульон.

До сих пор Жозефина одарила его лишь одной ночью, тогда, в гостинице, а потом в сопровождении Хогана — которого эта перспектива совсем не обрадовала — уехала вперед, Шарп же вместе со своим батальоном два дня шагал по пыльным до­рогам под лучами палящего солнца. Он мельком видел Жозефину днем — заметив его, девушка ра­достно заулыбалась. Впереди у них был весь вечер и долгая ночь: ведь армия покинет город еще не завтра.

— Сэр!

Шарп обернулся. К нему бежал сержант Харпер, а вместе с ним — солдат из роты легкой пе­хоты Южного Эссекского.

— Сэр!

— Что такое? — Шарп заметил, что Харпер взволнован и чем-то сильно обеспокоен — такое случалось нечасто,— однако, отвечая на его при­ветствие, капитан не смог скрыть раздражение.

Черт бы их побрал! Сейчас больше всего на све­те он хотел остаться наедине с Жозефиной, на ос­тальное ему было наплевать.

— Ну?

— Дезертиры, сэр.— Харпер был явно смущен.

— Дезертиры?

— Ну, помните, сэр, те, что сбежали в Каштелу?

В тот самый день, когда стрелки впервые уви­дели Южный Эссекский. Шарп вспомнил, как по приказу Симмерсона высекли четверых солдат за то, что ночью дезертировали их товарищи. Он сви­репо посмотрел на Харпера.

— Откуда ты знаешь?

— Они были приятелями Кирби, сэр.— Он по­казал на маленького человечка, у которого почти не осталось зубов.

— Ну, Кирби?

— Не знаю, сэр.

— Ты хочешь, чтобы тебя высекли, Кирби?

— Не понял, сэр? — У солдата от удивления ок­руглились глаза.

— Если ты будешь молчать, получится, что ты помог им сбежать.

Харпер и Кирби молчали. Наконец сержант бросил короткий взгляд на Шарпа.

— Кирби видел одного из них на улице, сэр. И тот показал, где они прячутся. Двое других ране­ны, сэр. Кирби все рассказал.

— А ты пришел ко мне.— Голос Шарпа был хо­лодным и суровым.— Что же я, по-твоему, должен сделать?

И снова они промолчали. Шарп знал: они на­деялись, что он сотворит чудо — счастливчик ка­питан Шарп сумеет спасти четверых беглецов от сурового наказания, которому армия подвергала дезертиров. Он почувствовал, как его охватывает гнев, смешанный с нетерпением. За кого они его принимают?

— Возьми шестерых солдат, сержант. Трех стрелков и трех любых других. Жди меня здесь через пять минут. Вместе с Кирби.

Харпер встал по стойке «смирно».

— Но, сэр...

— Выполняй!

Воздух был пронизан чудесным сиянием, какое возникает перед наступлением сумерек, когда ка­жется, что солнце парит в разноцветном тумане. Мимо носа Шарпа с противным жужжанием про­летел слепень, и он коротким движением его убил. Прозвучали удары церковного колокола, женщина, переходившая улицу, поспешно перекрестилась, и Шарп выругался про себя, потому что обещал Жо­зефине, что придет сразу после шести. Пусть дьявол заберет всех дезертиров на свете! И вместе с ними Харпера, ожидающего от него чуда! Неужели сержант и в самом деле думает, что Шарп в состо­янии что-либо изменить?

У него за спиной нервно переступал с ноги на ногу Кирби, а Шарп мрачно размышлял о том, какое влияние это событие может оказать на ба­тальон. Армия была охвачена разочарованием, но со смешанным чувством нетерпения и страха сол­даты ждали приближения неизбежной битвы, ко­торая придавала их нынешним неудобствам хоть какой-то смысл. Южный Эссекский не разделял этого нетерпения. Они опозорились в Вальделаказа, постыдно потеряли знамя; батальон боялся но­вого сражения. Настроение в Южном Эссекском было мрачным и горьким.

Вскоре появился Харпер с солдатами, все они были вооружены и с надеждой смотрели на Шар­па. Один нервно спросил, будут ли расстреляны де­зертиры.

— Не знаю,— резко ответил Шарп.— Веди нас, Кирби.

Они пошли вниз по склону холма в самую бед­ную часть города, в переплетение узких улочек, где оборванные дети играли среди мусора, который выбрасывали из домов прямо на дорогу. С балко­нов, загораживая свет, свешивалось выстиранное белье; вонь кругом стояла ужасная. Солдаты уже успели привыкнуть к мерзостным запахам, кото­рые сопровождали их с того самого момента, как они вошли в Лиссабон, хотя их источник и делал хождение по улицам после наступления темноты рискованным и малоприятным делом. Они шли за Шарпом с мрачными лицами, им явно не хотелось исполнять свой долг.

— Сюда, сэр.— Кирби показал на убогую хижи­ну, притулившуюся у самой обочины.

Казалось, достаточно одного легкого порыва ветра, чтобы хижина рухнула. Шарп повернулся к своему отряду.

— Подождите меня здесь. Сержант и Петерс, пойдете со мной.

Петерс был из Южного Эссекского — весьма ра­зумный человек, старше многих других; Шарп давно обратил на него внимание, а теперь ему бы­ло необходимо, чтобы дезертиры увидели не только зеленые мундиры стрелков, но и форму своего род­ного полка.

Ожидая, что их встретят с оружием на изготов­ку, он резко распахнул дверь... и оказался в ком­нате, где царил невообразимый беспорядок. Четве­ро беглецов расположились на полу: двое лежали, остальные сидели возле потухшего очага. Слабый свет едва пробивался сквозь дыры, которые когда-то служили окнами, и через прохудившуюся кры­шу. Солдаты были одеты в жалкие лохмотья.

Шарп подошел к раненым, присел на корточки и заглянул в их лица; они были бледными, пульс почти не прощупывался. Затем он повернулся к двоим другим:

— Кто вы такие?

— Капрал Мосс, сэр.— Худое лицо капрала по­крывала двухнедельная щетина. Дезертиры явно голодали.— А это рядовой Ибботсон.— Мосс пока­зал на своего товарища.— Рядовые Кэмпбелл и Трэппер, сэр.— Мосс говорил четко и по-военному, словно это могло изменить его положение.

В воздухе висела пыль, пахло болезнью и нечи­стотами.

— Как вы оказались в Оропезо?

— Мы хотим вернуться в полк, сэр,— ответил Мосс, но как-то уж слишком поспешно.

Наступила тишина. Ибботсон тупо смотрел в пол. Только у него было оружие — в левой руке он зажал штык,— и Шарп догадался, что солдат не одобряет того, что здесь происходит.

— Где ваше оружие?

— Мы его потеряли, сэр. И форму тоже.— Мосс явно хотел услужить.

— Иными словами, вы ее продали. Мосс пожал плечами.

— Да, сэр.

В соседней комнате неожиданно раздался ка­кой-то шум, и Шарп резко обернулся. В дверном проеме никого не было. Мосс покачал головой.

— Крысы, сэр. Здесь их целая армия.

Шарп снова посмотрел на дезертиров. Теперь ему удалось встретиться взглядом с Ибботсоном — его глаза горели безумным, фанатичным огнем. Шарп даже забеспокоился, не пустит ли тот в дело штык.

— А ты что здесь делаешь, Ибботсон? Ты ведь не хочешь возвращаться в полк.

Солдат ничего не сказал. Просто поднял правую руку, которую до этого прятал за спиной,— обру­бок, замотанный в окровавленные тряпки.

— Иббс подрался, сэр,— объяснил Мосс.— Поте­рял свою проклятую руку. Он теперь ни на что не годен, сэр. Иббс правша, вы же видите,— равно­душно добавил он.

— Ты хочешь сказать, он не нужен французам. Снова наступила тишина. В воздухе медленно клубилась пыль.

— Верно,— заговорил наконец Ибботсон. У него был голос образованного человека. Мосс попытался заставить товарища замолчать, но Ибботсон не об­ратил на капрала ни малейшего внимания.— Мы были бы с французами уже неделю назад, но эти болваны решили сначала выпить.

Шарп не сводил с него взгляда. Было странно слышать такой культурный голос из уст заросшего щетиной оборванца. Он был явно серьезно болен, скорее всего, у него началась гангрена, но теперь это уже не имело значения. Признавшись, что они хотели перейти на сторону врага, Ибботсон приго­ворил всех четверых. Если бы их поймали при по­пытке сбежать в нейтральную страну, то наверня­ка отослали, как и Шарпа, в Вест-Индию, где с ними довольно быстро разобралась бы лихорадка, но для тех, кто перешел на сторону врага, есть только одно наказание. Капрал Мосс это знал. Он посмотрел на Шарпа и вдруг взмолился:

— Честное слово, сэр, мы сами не знали, что делаем. Мы ждали здесь, сэр...

— А ну заткни пасть, Mocc — рявкнул Иббот­сон, а потом повернулся к Шарпу. Рука со шты­ком поднялась еще выше, но лишь для того, что­бы подчеркнуть слова.— Мы проиграем войну. Лю­бому кретину это ясно! Французских солдат здесь больше, чем Британия сможет собрать за сто лет. Посмотрите на себя! — В его голосе звучало презре­ние.— Вы можете победить одного генерала, потом другого, но они будут продолжать наступать! И одержат победу! А знаете почему? Потому что у них есть идея. Ее зовут свобода, и справедливость, и равенство! — Неожиданно Ибботсон смолк, глаза его сияли.

— Кто ты, Ибботсон? — спросил Шарп.

— Человек.

Шарп улыбнулся вызову, прозвучавшему в от­вете. В подобных спорах не было ничего нового, стрелки частенько рассуждали на эти темы ночью, у костра, но Шарпу вдруг стало интересно, почему образованный человек, вроде Ибботсона, оказался в армии, да еще проповедует французские постула­ты свободы.

— Ты получил образование, Ибботсон. Откуда ты родом?

Ибботсон ничего не ответил. Он продолжал смот­реть на Шарпа, сжимая в руке штык. Наступила тишина. Шарп слышал, что Харпер и Петерс пе­реминаются у него за спиной с ноги на ногу.

Мосс прочистил горло и решил поддержать Иб­ботсона.

— Иббс — сын священника, сэр.— Он сказал это так, будто его слова объясняли все.

Шарп продолжал разглядывать Ибботсона. Сын священника? Может быть, отец рано умер или семья была слишком большой и его в любом слу­чае ждала нужда? Но что заставило Ибботсона пой­ти в солдаты? Оказаться в одном котле с пьяница­ми и закоренелыми преступниками — ведь именно они составляли ядро любой армии — зачем?

Ибботсон еще раз встретился с Шарпом глаза­ми, а потом неожиданно заплакал. Он выронил штык и спрятал лицо за согнутым локтем левой руки. Шарпу вдруг показалось, что солдат вспом­нил о маленьком садике за церковью и о матери, пекущей хлеб погожим летним днем, теперь уже давно умершей.

Капитан повернулся к Харперу.

— Они арестованы, сержант. Этих двоих при­дется нести на руках.

Он вышел из домика и сразу окунулся в воню­чий воздух узкой улочки.

— Кирби?

— Сэр?

— Ты свободен.— Беззубый солдат тут же ум­чался прочь. Шарп не хотел, чтобы четырех дезер­тиров вывели из домика у него на глазах.— А вы заходите в хижину.— Он кивнул остальным солда­там.

Потом посмотрел на виднеющуюся между кры­шами домов полоску неба, где с веселыми криками носились ласточки. Смеркалось... завтра состоится казнь. А его ждет Жозефина.

— Мы готовы, сэр,— сказал Харпер, появив­шийся в дверях.

— Тогда пошли.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 532 | Нарушение авторских прав